Идиостиль Н.В. Гоголя в аспекте лингвокогнитивной поэтики (на материале произведений "Ночь перед Рождеством" и "Мертвые души")

В третьем параграфе «Структура и функционирование лексико-семантического микрополя «живопись» как аспект вербализации художественного концепта «Бог» в текстах «Ночи перед Рождеством» и «Мертвых душ»» мы рассматриваем ближайшую периферию ХК «Бог». В тексте НПР ее формируют такие лексемы, как пречистая дева, божья матерь, чудотворец, святой Петр, Страшный суд, ключи. Кроме того, что эти лексемы входят в «божественное» ЛСП, они также являются элементами лексико-семантического микрополя «живопись». В тексте НПР мотив живописи появляется в двух пространственных координатах: в Диканьской церкви и в императорском дворце. При этом в обоих случаях описываемые изображения связаны с сюжетами Священного Писания. Особо мы обращаем внимание на то, что в Диканьской церкви живопись Вакулы по сути дела является иконописью («…изобразил он святого Петра в день Страшного суда, с ключами в руках, изгонявшего из ада злого духа…» (НПР, 155)), в результате чего образ кузнеца-художника начинает коррелировать с образами русских иконописцев и западных мастеров. Характерно, что религиозная живопись в Диканьской церкви последовательно воспроизводит образ побежденного черта, что актуализирует христианскую идею победы Бога над чертом. Далее мы показываем, какие семантические преобразования происходят с ЛСП «живопись» в тексте МД. Главным отличием здесь является отсутствие христианской темы, вследствие чего конфликт «Бог - черт» не актуализируется. Вместо нее на первый план выходят самые разнообразные темы и мотивы: язычество, сражения, люди и т.д. Таким образом, ЛСП «живопись» в МД эксплицирует семантику «бессмысленности», «абсурда», в результате чего возникает смеховой эффект, определяемый нами как соединение типов смех-1 и смех-2.

В четвертом параграфе «Структура и функционирование лексико-семантического микрополя «церковь» как аспект вербализации художественных концептов «Бог» и «праздник» в текстах «Ночи перед Рождеством» и «Мертвых душ»» мы показываем, что самое активное влияние на ХК «Бог» оказывает ХК «праздник». При этом микрополе «церковь» выполняет функцию «связующего звена» между ними. Собственно «церковная» семантика в структуре ХК «праздник» в основном актуализируется при помощи лексем, объективирующих сам праздник рождества (церковь, Рождество, литургия, молиться, молитвы, заутреня и т.д.), объединенных общим семантическим компонентом «богослужение». Отметим, что в лексеме церковь сохраняется и даже актуализируется ее древнейшее значение «дом Господень». В тексте МД лексико-семантическое микрополе «церковь» подвергается существенным преобразованиям, главным из которых является то, что в подавляющем большинстве случаев его единицы репрезентируются либо с нейтральной, либо с пейоративной эмосемантикой.

В заключении диссертационной работы делаются следующие выводы.

Концептуальное пространство раннего текста НПР включает в себя четыре значимых для авторской картины мира художественных концепта: это «Бог», «черт», «праздник» и «дорога». ХК «Бог» и «черт» репрезентируют основной сверхчувственный конфликт текста «Бог - черт» и в этом смысле понимаются нами как основные. ХК «праздник» и «дорога» объективируют развертывание этого конфликта во времени и пространстве, и в этом качестве выполняют функцию вспомогательных. В то же время все четыре ХК играют важнейшую роль в формировании языковой картины мира писателя, что подтверждает их отражение в тексте МД. В результате типологизации художественных концептов на материале текста НПР, мы показываем, что у ХК как феномена нет логической четкости пределов, напротив - это расплывчатая структура, обладающая широтой семантических возможностей.

В рамках гоголевского идиостиля эмоционально-реактивный феномен «смех» также является художественно значимым концептом. На это указывает, во-первых, его глубокая культурная составляющая (этимологическая память и традиции народного словоупотребления), а во-вторых, многообразие его словесной репрезентации. В тексте НПР лексемы «смехового» ЛСП, во-первых, отличаются повышенной частотностью, во-вторых, достаточно равномерно распределены в структуре текста и, в-третьих, участвуют в создании самых разных художественных образов. Концептуализация «смеха» в НПР во многом обусловливается функционированием ХК «праздник», «черт» и «Бог».

В зависимости от того, какой из этих трех концептов актуализируется, ХК «смех» проявляет одну из трех своих разновидностей: смех-1 (праздничный смех), смех-2 (демонический смех), смех-3 (преображенный смех). Под влиянием ХК «праздник» формируется праздничный смех: он всегда позитивен, его цель - создание комического эффекта и мелиоративной эмосемантики текста. Под влиянием ХК «черт» формируется демонический смех: он направлен на создание пейоративной эмосемантики текста, и в случае его преобладания произведение окрашивается в мрачные тона. Под влиянием ХК «Бог» формируется преображенный смех: это наиболее сложная разновидность концепта, выражающая высшую степень внутренней радости, связанную с осознанием присутствия Бога и возникающую, как правило, в соответствующих обрядовых ситуациях (религиозные праздники). В дальнейшем, в тексте МД, в прежнем «виде» функционируют только первые два типа смеха; тогда как третий получает новое наполнение: семантика «божественной радости и умиления» преображенного смеха замещается семантикой сложного комплекса «смех сквозь слезы».

К главным особенностям ХК «черт» относятся его широкая и разнообразная вербализация в тексте и активное взаимодействие с другими ХК. Этот концепт репрезентируется с помощью «демонических» образов (черт, Солоха, Пузатый Пацюк и некоторых других), а также идиоматических выражений, которые используются с целью создания смеховых ситуаций (смех-1), включенных в общую сюжетно-композиционную канву текста. Анализ ЛСО черта показывает, что средства его вербализации направлены на снижение, опрощение и «дедемонизацию» образа, что, в свою очередь, способствует формированию комического эффекта. В то же время можно говорить и о некоторой романтизации образа черта, которая в дальнейшем развивается в тексте МД в связи с репрезентацией образа птицы-тройки. ЛСО Солохи построена так, что данный образ, с одной стороны, формируется в соответствии с традиционными народными представлениями, а с другой - в соответствии с чертами, позаимствованными из западно-европейской карнавальной культуры. Образ Солохи формируется как амбивалентный (человеческий и «демонический» одновременно), а это свойство, в свою очередь, является признаком смысловой игры, создающей в рассматриваемом тексте комический эффект (смех-1). Как амбивалентный, и в то же время наиболее «демонизированный», в тексте НПР формируется образ Пузатого Пацюка. Он сочетает в себе восточно-славянские представления с целенаправленной карнавальной стилизацией и связан с формированием двух типов смеха (смех-1 и смех-2), что отличает его от образов черта и Солохи, которые связываются только с первым типом. В процессе исследования основных «демонических» образов текста мы приходим к выводу, что важную роль в их формировании играют имена собственные, являющиеся по своей сути эвфемизмами. Функция «имени-маски» распространяется не только на семантику образа, но связывается также с общим содержанием текста и отражает его игровую стилистику. Образ Оксаны является наиболее «смеющимся» в тексте, и в то же время явно коррелирует с «демоническим» образом Солохи. За счет этого смех Оксаны, выражающий насмешку над кузнецом, концептуализируется не просто как «несмешной», а именно как «демонический», что в рамках нашей типологии соответствует смеху-2.

Дальнейшее сравнение текстов НПР и МД на основании соотношения текстовой репрезентации образов черта и чубарого коня обнаруживает, что между текстами существуют имплицитные, но вместе с тем устойчивые лексико-семантические параллели. Сходство с образом черта обнаруживают и другие образы коней, и даже отчасти образ Чичикова. Отметим, что при сопоставительном анализе вербализации ХК «черт» в НПР и МД обнаруживаются такие лингвопоэтические соответствия, как особая семантизация цвета; закрепленность в значении глаголов «быстрого перемещения» «демонических» сем; соотнесенность «правой стороны» с «демоническим» началом; романтизация этого начала и другие.

Важную роль в формировании ХК «черт» играет ХК «дорога». Исходя из результатов сопоставления этих концептов, мы заключаем, что, во-первых, древнейшие значения имени концепта (препятствие, трудность, опасность) сохраняются и даже актуализируются контекстом (как в НПР, так и в МД), во-вторых, между ХК «дорога» и ХК «черт» существует обширная зона семантической смежности, во многом обусловленная актуализацией этих древнейших значений, и, в-третьих, обнаруженное в НПР и МД тесное взаимодействие этих концептов подтверждает, что тексты двух разных периодов являются единицами общего коммуникативного пространства, называемого гоголевским идиостилем.

Анализ ХК «Бог» позволяет сделать вывод о том, что лежащий в его основании одноименный культурный концепт обладает уникальным свойством семантической бесконечности, и, как следствие этого, является особым сингулярным типом концепта. Рассмотрев лексемы, которые вербализуют ядро ХК «Бог» в тексте НПР, мы делаем следующие выводы. Во-первых, в большинстве случаев эти лексемы входят в состав идиоматических выражений, что свидетельствует об их десемантизации и позволяет говорить об опрощении и секуляризации самого ХК «Бог». Во-вторых, идиоматические выражения с лексемой Бог не всегда являются «пустыми эмотивами», а, напротив, выполняют важную для стилистики всего текста функцию создания смысловой игры и порождения комического эффекта (смех-1). В этом отношении они активно взаимодействуют с лексемами «демонического» ЛСП. И, наконец, в-третьих, лексемы, входящие в ядро, помимо формирования смеха-1 участвуют также в репрезентации смеха-3, что отражает двойственность ХК «Бог» в тексте НПР как, с одной стороны, десакрализованнного, а с другой - остающегося в рамках православной картины мира. Особую роль в вербализации ХК «Бог» играет ЛСП «живопись», которое присутствует в обоих текстах и в функциональном отношении направлено на выражение идеи победы Бога над чертом. Анализ этого ЛСП помогает увидеть те содержательные изменения, которые произошли с ХК «Бог». Если в НПР оно участвовало в концептуализации Бога как универсалии христианской культуры, то в МД оно перестает соотноситься с христианской парадигмой и примыкает к полю бытовой лексики. Между ХК «Бог» и ХК «праздник» существует обширная зона семантической смежности, которая преимущественно представлена ЛСП «церковь». Это позволяет нам говорить о тесном взаимодействии названных ХК.

Обобщая результаты, полученные в процессе рассмотрения этого ЛСП, мы делаем следующие выводы. Во-первых, структура ЛСП «церковь», как в НПР, так и в МД, отличается разветвленностью - ее составляют разнообразные и частотные лексемы, что позволяет данному полю активно взаимодействовать с другими ЛСП текста. Во-вторых, отличительной особенностью семантико-стилистического функционирования ЛСП «церковь» в тексте НПР является то, что его единицы зачастую сталкиваются в микроконтекстах с лексемами «демонического» ЛСП, актуализируя противопоставление «Бог - черт». В МД такого столкновения не происходит, что говорит о невыраженности, а точнее - об отсутствии этого конфликта. В-третьих, в подавляющем большинстве контекстов НПР центральная лексема рассматриваемого ЛСП - церковь - сохраняет свое исконное значение «дома Господня, где собираются верующие», а также связанную с ним мелиоративную эмосемантику «божественного щита», «оплота Бога на земле». В то же время в тексте МД эта семантика разрушается и заменяется либо на нейтральную, либо на пейоративную, выражающую по преимуществу идею смерти. В-четвертых, изменение ЛСП «церковь» влияет не только на ХК «Бог», но и на ХК «праздник», который в тексте МД имеет двойственное проявление и вербализуется, с одной стороны, как светский, а с другой - как языческий. В-пятых, в связи с изменением функционирования ХК «праздник» и «Бог» от текста НПР к МД изменяется и содержание ХК «смех». Если в НПР в ситуации христианского праздника смех концептуализируется как праздничный и преображенный, формируя мелиоративную эмосемантику, то в МД мы уже говорим об одновременной актуализации праздничного и демонического смеха (в подтексте) как проявлении сочетания имплицитной «демонической» насмешки и внешнего комического эффекта.

Таким образом, между текстами НПР и МД действительно существует имплицитный лексико-семантический параллелизм, выраженный в образной системе и влияющий на содержание рассматриваемых художественных концептов. Выделенные ХК представлены пересекающимися лексико-семантическими полями, вследствие интерференции которых эксплицируется содержательное обогащение этих концептов и формируются условия для возникновения смысловой игры, порождающей комический эффект. В результате проведенного анализа обнаружена идиостилистическая общность текстов, традиционно относящихся к разным художественным стилям (романтизму и реализму (натурализму)).

Основные положения диссертации отражены в девяти публикациях

1. Сивкова, А.В. Функционально-семантический анализ лексической парадигмы «праздник» в тексте повести Н.В. Гоголя «Ночь перед Рождеством» / А.В. Сивкова // Научная конференция студентов факультета славянской филологии и журналистики: 21 апреля 2000 г.: Тезисы докладов. Калининград: Изд-во КГУ, 2000. С. 19-21.

2. Сивкова, А.В. Демонические образы повести Н.В. Гоголя «Ночь перед Рождеством»: структура и семантическое функционирование / А.В. Сивкова // Языкознание: современные подходы к традиционной проблематике. Калининград: Изд-во КГУ, 2001. С. 135-147.

3. Сивкова, А.В. Основные лексические парадигмы в повести Н.В. Гоголя «Ночь перед Рождеством» и новелле Э.-Т.-А. Гофмана «Приключение в ночь под Новый год» / А.В. Сивкова // Балтийские исследования: Сб. науч. тр. Калининград, 2002. С. 53-60.

4. Сивкова, А.В. Семантический параллелизм в структуре «демонических» образов у Гоголя: чубарый конь в «Мертвых душах» и черт в «Ночи перед Рождеством» - «одно и то же лицо»… / А.В. Сивкова // Структура текста и семантика языковых единиц: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во КГУ, 2003. С. 107-119.

5. Сивкова, А.В. Идиостиль ранней прозы Н.В. Гоголя: на материале сопоставления текстов повести «Ночь перед Рождеством» и новеллы Э.-Т.-А. Гофмана «Приключение в ночь под Новый год» / А.В. Сивкова // Художественный текст и культура V. Материалы международной научной конференции 2-4 октября 2003 г. Владимир: Изд-во ВГПУ, 2004. С. 117-122.

6. Сивкова, А.В. «Черт и ему подобные…»: структура и семантическое функционирование демонических образов в тексте повести Н.В. Гоголя «Ночь перед рождеством» / А.В. Сивкова // Русский язык: исторические судьбы и современность: II Международный конгресс исследователей русского языка (Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, филологический факультет, 18-21 марта 2004 г.): Труды и материалы. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2004. С. 142-143.

7. Сивкова, А.В. К вопросу о несходстве текстов раннего и позднего Гоголя: словесная репрезентация мотива дороги / А.В. Сивкова // Функционирование лексических единиц и грамматических категорий в русском языке: Сб. науч. тр. Калининград, 2004. С. 113-119.

8. Сивкова, А.В. Концептуализация СМЕХА как особенность идиостиля Н.В. Гоголя (на примере текста повести «Ночь перед рождеством») / А.В. Сивкова // Вестник молодых ученых: Филологические науки. СПб., 2006, №1. С. 17-22.

9. Сивкова, А.В. Концептуализация СМЕХА как особенность идиостиля Н.В. Гоголя / А.В. Сивкова // Электронный вестник Центра переподготовки и повышения квалификации по филологии и лингвострановедению. СПбГУ, 2006. Вып.3. http://www.evcppk.ru/files/pdf/155.pdf.

Размещено на Allbest.ru