Средства языковой репрезентации и семантическая структура культурных констант "бог", "вера", "деньги", "закон", "суд" (на материале сборника русских пословиц и поговорок В.И. Даля)

б) такие, в которых имеется логическое противопоставление. Их специфику составляет логическое отрицание заявленного признака чаще всего частицей не, но также и другими средствами данного языка - ср.: Дадут - в мешок, не дадут - в другой; Небитый - серебряный, битый - золотой; Ни радости вечной, ни печали бесконечной. В английской лингвокультурной традиции пословицы и поговорки такого рода не засвидетельствованы. Единичные примеры типа He that serves everybody is paid by nobody `Кто всем служит, тому никто не платит', Friend to all is a friend to none `Тот, кто друг всем, не является другом никому';

в) пословицы и поговорки с прагматическим противопоставлением. В них особую актуальность имеют прагматические содержания, которые и противопоставляются друг другу - ср.: Лучше хлеб с водой, чем пирог с бедой; Овце с волком плохо жить. Такие пословицы и поговорки активно функционируют и в английской лингвокультурной традиции - ср.: Fasting comes after feasting `После пира наступает пост' Honey tongue, a heart of gall `Медовый язык, а сердце из желчи'.

г) пословицы и поговорки с противопоставлением пропозиций. Особенность примеров такого рода составляет то, что они представляют собой два простых предложения, объединенных в сложное. При этом связь между ними является бессоюзной, а противопоставление частей друг другу обеспечивается наличием антонимов в каждой из них. Ср.: Богатому идти в суд - трын-трава; бедному - долой голова; Сделайся овцой - а волки готовы. В английской лингвокультурной традиции подобные примеры также представлены весьма широко - ср.: Great boast, small roast `Много похвальбы, да мало жареного'; Grasp all, lose all `За все хвататься - все потерять'.

д) пословицы и поговорки с противопоставлением пропозиций, дополняемым иными функциональными значениями. Обычно это значение подчеркнутого следствия (Во зле жить - по миру ходить; Вора помиловать - доброго погубить) или пояснения (Идти в драку - не жалеть волос; По чужую голову идти - свою снести). Данная модель актуальна и для английской лингвокультурной традиции - ср.: More haste, less speed `Чем больше спешка, тем меньше скорость'; Soon learnt, soon forgotten `Выученное наспех быстро забывается'; Grasp all, lose all `За все хвататься - все потерять'.

В пятом параграфе "Отрицание как элемент синтаксиса пословиц и поговорок" рассмотрены важнейшие аспекты теории отрицания и с этой точки зрения представлены модели отрицания в пословицах и поговорках. Таких моделей выявлено пять:

а) отрицание с противопоставлением вида "не P, а Q" - ср.: Не годы, а горе старит; Не птицу сватать, а девицу; Не ростом взял, так дородством;

б) отрицание с фокусом на "среднем" члене концептуальной шкалы, который достигается путем отрицания ее полюсов. При этом серединный член такой шкалы либо будет в высшей степени абстрактным, либо вообще окажется фикцией - ср.: Наша квашня ни густа, ни пуста.

в) простое отрицание. В этом случае отрицанию подвергается тот или иной элемент ситуации с целью игры фокусом внимания языкового субъекта. Таким путем актуализируется отношение Р - не-Р и утверждается актуальность всего, что не-Р. В познавательном плане исключается определенное положение в картине мира носителей языка. Ср.: Не крестьянская деньга бумажка; Грех не смех. Грехи не смешки; Уголек да глинка - не праздничный харч.

г) отрицание с пояснением. Примеры такого рода двухчастны. В первой части формулируется банальное утверждение по формуле "X не есть Y". Вторая часть метафорически поясняет свойства Х-а с точки зрения лиц, принадлежащих к данной лингвокультурной традиции. Ср.: Грехи не пироги: пережевав не проглотишь; Счастье не корова: не выдоишь; Человек не грибок, в день не вырастет (или: не растет под дожжок).

д) отрицание в предикативном центре. Суть этой модели состоит в том, что отрицаемым членом является предикат, и таким путем заявляется положение дел, требующее закрепления в общественном сознании. Ср.: Грех не уложишь в орех (или: в мех); С сумой ходить - не хороводы водить; Бога не обманешь, хоть и пораньше нашего встанешь.

В английской лингвокультурной традиции пословицы и поговорки с отрицаниями представлены крайне ограниченно. И концепты, которые подвергаются "негативному осмыслению" являются в данных условиях единичными - лишь "жизнь" и "бедность". Ср.: Life is not a bed of roses `Жизнь не ложе из роз'; Life is not all cakes and ale `Жизнь не все пирожки да эль (т.е. не все забавы да развлечения) '; Poverty is not a shame, but the being ashamed of it is `Бедность - не позор, но стыдиться ее - позорно'.

В главе III "Ключевые концепты в свете данных пословиц и поговорок" выявлены и описаны семантические структуры констант "Бог", "вера", "деньги", "закон" и "суд", осуществлен сравнительный анализ связанных с ними культурных представлений и языковых знаний, даны графические схемы, представляющие собой своего рода семантические "карты" этих констант.

В первом параграфе "Содержательная структура концептуальной области Бог" рассмотрены основные аспекты религиозно-философского понимания этой категории, выявлена ее содержательная структура в русском лингвокультурном сознании с точки зрения пословиц и поговорок.

Исходно в ней выделяются три содержательные зоны: "Отношение Бог - человек", "Отношение человек - Бог" и "Взаимоотношения Бога и человека".

В содержательной зоне "Бог - человек" выделяется шесть концептуальных составляющих. Прежде всего, это идеологема "Бог заботится о человеке, оберегает его", причем здесь выражается мысль о том, что для Бога объектом заботы являются все люди. Ср.: Друг по друге, а Бог по всех; Всяк про себя, а господь про всех; Аще бы (или: кабы) не Бог, кто бы нам помог?

Другая идейная линия, в которой реализуется содержательная зона "Бог - человек", такова: Бог дает человеку все необходимое. Ср.: Во времени подождать: у Бога есть что подать; Бог даст, и в окошко подаст (т.е. далеко не ищи). В рамках этой идеологемы выделяются и конкретные аспекты такого отношения Бога к человеку. В частности в пословицах и поговорках выражается мысль о том, что Бог дает человеку пропитание (ср.: Бог напитал, никто не видал (прибавка: а кто и видел, тот не обидел); Даст Бог день, даст Бог и пищу), общий материальный достаток (ср.: Его Бог благословил (детьми, богатством, досужеством, дородством и пр.)), необходимые условия духовного роста (ср.: Бог пристанет (или: наставит) и пастыря приставит)

Третья идейная составляющая содержательной зоны "Бог - человек" представлена концептом Божьего суда (ср.: Ни хитру, ни горазду, ни убогу, ни богату суда божьего не миновать; Бог суди твои костыли (т.е. лукавство)). При этом в данной группе могут быть определены частные концептуальные аспекты: неизбежность Божьего суда (ср.: От Бога не уйдешь. От Божьей власти (или: кары) не уйдешь; Суда божьего околицей не объедешь) и темпоральной отдаленности Божьей кары от проступка человека (ср.: Не скор Бог, да меток; Бог и слышит, да не скоро скажет; Бог долго ждет, да больно бьет).

Четвертая идейная составляющая содержательной зоны "Бог - человек" определяется выраженной в них идеей Божьей воли, направленной на человека. Здесь также отмечаются следующие частные концептуальные аспекты: верховенство Божьей воли (ср.: Божьей воли не переможешь (или: не переволишь); Выше Божьей воли не будешь (не станешь); Господь богатит и высит, убожит и смиряет), Бог как источник и первопричина всех событий (ср.: Бог не захочет, и пузырь не вскочит; Все от Бога. Всяческая от Творца; Божье тепло, Божье и холодно; Бог вымочит, Бог и высушит), Бог - это судьба (ср.: Стреляй в куст, Бог (или: пуля) виноватого сыщет; У Бога-света с начала света все доспето; Бог не даст (или: не выдаст), свинья не съест; Бог попущает, и свинья гуся съедает)

К этой подгруппе относятся примеры, имеющие ветхозаветное происхождение, - ср.: Бог дал, Бог и взял; Бог отымет, Бог и подаст. Первая поговорка представляет собой цитату из Книги Иова, вторая является простонародной перифразой первой.

Пятая идейная составляющая содержательной зоны "Бог - человек" представлена идеологемой "милость Бога выражается в посылаемых человеку трудностях" (ср.: Кого Бог любит, того и наказует; Наказуя, наказа мя Господь, но смерти не предаде; Его сам Бог пометил (или: запятнал, покарал)).

Шестая составляющая содержательной зоны "Бог - человек" представлена концептом особой жизненной связи между Богом и человеком (ср.: (Жив Бог - жива душа моя; Живем, поколе Господь грехам нашим терпит).

В содержательной зоне "Человек - Бог" определяются две основные идейные составляющие. С одной стороны, это идея Божьего страха. Таков основной модус отношения человека к Богу, который был сформирован еще ветхозаветной традицией и который в данных условиях имеет установочный характер (ср.: Начало премудрости - страх Господень; Бога ты не боишься! Бога бойся! Не бойся никого, кроме (или: только) Бога одного). С другой стороны, это идея обращенности человек у Богу. Во-первых, оно осуществляется как прославление Господа словами или делами (ср.: Богу хвала, а вам (а добрым людям) честь и слава; Коли не людям в честь, ин (или: так) Богу в славу; Славите Бога, так слава и вам!). Во-вторых, форму обращения человека к Богу составляет постоянная уважительная память о Нем (ср.: Божье забудешь, и своего не получишь).

И в-третьих, важной формой обращения человека к Богу определяется молитва (ср.: Молитва места не ищет; Аминь человека спасает; Одно спасенье - пост да молитва; Не хлебом живы, молитвою). Вместе с тем в пословицах и поговорках обозначилось и скептическое представление о силе молитвы и обращение человека к реальной практической сфере - ср.: Аминем беса не отшибешь (или: беса не отбудешь). Разновидностью молитвы является крестное знамение (ср.: Кто перекрестясь работает, тому Божья помощь; Кто не окстясь за стол садится, с тем ест и пьет Диавол).

В содержательной области "Взаимоотношения человека и Бога" определяются пять концептуальных составляющих. Первая фиксирует вообще наличие таких взаимоотношений (ср.: Кто к Богу, к тому и Бог; Любящих и Бог любит; Кто любит Бога, добра получит много).

Вторая конкретизирует это отношение и показывает, что оно задается нравственными поступками человека, на которые Бог отвечает житейским благополучием человека (ср.: Кто добро творит, тому Бог отплатит; За добро Бог плательщик; Кто добро творит, того Бог благословит).

Третья концептуальная составляющая в данной содержательной области - оценочная несимметричность "диалога" между человеком и Богом. На безнравственные поступки человека Бог отвечает милостью (ср.: Человек (или: кто) с лихостию, а Бог с милостию; Мы с печалью, а Бог с милостью; Он Его бранит, а Бог его хранит).

Четвертая концептуальная составляющая в содержательной области "Взаимоотношения человека и Бога" - нарушение "диалога" между человеком и Богом. Оно происходит, когда человек противится Божьей воле (ср.: Человек так, а Бог инак. Человек по-своему, а Бог по-своему; Ты свое, а Бог свое; Ты к худшему, а Бог к лучшему; На человеческую глупость есть Божья премудрость).

Во втором параграфе "Структура и содержание концептуальной области “вера”" вскрыты общие когнитивные и прагматические основания концепта "вера" на основе анализа мотивации слов с данным значением в индоевропейских языках, показано что концепт "вера" ориентирован на такие содержания, как "сердце", "ожидание" и "надежда", "доверие" и "истинность". В более широком концептуальном пространстве концепт "вера" связался с концептами "церковь" и "Бог". Еще более отдаленную периферию в этом семантическом поле составили содержания, касающиеся церковных обрядов, священства - всего того, что связано с верой на прагматическом уровне.

Исходно концептуальная область "вера" конституируется шестью идейными составляющими, каждая из которых, в свою очередь, имеет дополнительные концептуальные наполнения. Так, первая составляющая - "важная роль веры в жизни человека". Здесь далее выделяются несколько подгрупп, в которых закрепились частные аспекты понимания важности веры. Во-первых, это подгруппа, выражающая мысль о том, что вера должна подкрепляться делами, причем она ориентирована на Бога, - ср.: Без дел вера мертва (нема) перед Богом; Без добрых дел - вера мертва (или: нема) пред Богом. Во-вторых, подгруппа, в которой с оценочных позиций ставится вопрос о перемене веры - ср.: Веру переменить - не рубашку переодеть; Менять веру - менять и совесть (в последнем примере вера концептуально отождествляется с совестью [см.: Апресян 1995: 352 - 354]). В-третьих, здесь отмечается контекстуально оформленный призыв к субъективному укреплению веры, объектом которой указывается Бог - ср.: Пораньше просыпайся, да за Бога хватайся! Дай Бог нашему Богу жить, - все живы будем (последний пример примечателен еще и тем, что в нем имеет место языковая игра). В-четвертых, в данной группе выделяется ряд примеров, в которых ставится вопрос о критериях истинности веры и даются выходы на идею толерантности - ср.: Не та вера правее, которая мучит, а та, которую мучат; Все под одним Богом ходим, хоть и не в одного веруем. Принцип толерантности по отношению к той или иной вере выражается в русских пословицах и поговорках и вполне определенно. В них содержится мысль о внешнем разнообразии вер и религий при их сущностном тождестве - ср.: Всяк по-своему Бога хвалит; Все один Бог, что у нас, что у них (у иноверцев); Бог один, как ни призывай его; Как ни молись, Бог все услышит.

Вторая составляющая концептуальной области "вера" задается оценкой сакрального и мирского в сущем, причем в этих условиях наблюдается отказ от принципа установочности и переход к констатации положения дел. В частности, здесь выражается мысль о том, что сакральная и мирская сферы в обыденной жизни человека не пересекаются - ср.: Бог богом, а люди людьми; Плачься Богу, а слезы - вода; Царь далеко, а Бог высоко. Здесь также указывается оценка сакрального и мирского: в положительной позиции это церковь, в отрицательной - кабак и веселая, разгульная жизнь. При этом концепт кабака метонимически представляется пьянством; а концепты веселья и разгульности так же метонимически простейшими музыкальными инструментами - дудкой, балалайкой. Церковь метонимически представляется посредством образа свечи. Ср.: Хоть церковь и близко, да ходить склизко; а кабак далеконько, да хожу потихоньку; На дудку есть, а на свечку нет (т.е. денег); На балалайку станет, и на кабак станет, а на свечку не станет. Противопоставленность сакрального и мирского реализуется также на иной концептуальной и образной основе - ср.: Попы за книжки, а миряне за пышки. Здесь книжки и пышки метонимически представляют сакральное и мирское, духовную сферу и телесно-чувственную, плотскую.

Третья составляющая концептуальной области "вера" с точки зрения русских пословиц и поговорок задается концептом "ритуал". Здесь также имеется несколько составляющих. Во-первых, это достаточно обширная зона, организующаяся вокруг концепта "пост" - ср.: Одно спасенье - пост да молитва; Великий пост всем прижмет хвост. Вместе с тем здесь отмечается преимущество духовной работы перед постом - ср.: Бог даст совет, так и в пост мясоед; Постись духом, а не брюхом! Во-вторых, это концептуальная зона, ориентированная на образ колокольного звона. Общую особенность таких примеров составляет, с одной стороны, установочность, а с другой - положительная оценка и приоритетность в системе жизненных ценностей. Ср.: К вечерне в колокол - всю работу об угол; Первый звон - чертям разгон; другой звон - перекстись; третий звон - облокись (оденься, иди в церковь); Первый звон - пропадай мой сон; другой звон - земной поклон; третий звон - из дому вон! В-третьих, это выраженная идея общего скептического отношения к церковной ритуальности, связанного с осознанием важности простых хозяйственных дел - ср.: Богу молиться - не вовсе разориться (т.е. надо заняться и мирским); Повадишься к вечерне - не хуже харчевни: ныне свеча - ан шуба с плеча (укор скупых мужей женам).

Четвертая зона концептуальной области "вера" организована вокруг концептов греха и спасения. Здесь также развиваются несколько идейных направлений, раскрывающих структуру русской лингвокультурной картины мира. Во-первых, это идея о том, что грех является обязательным и естественным атрибутом человека, - ср.: Один Бог безгрешен. Един Бог без греха; Нет такого человека, чтоб век без греха прожил. Во-вторых, в рамках этой группы оговариваются виды и свойства греха - ср.: Без денег в церковь ходить грех; Всякая неправда грех; Что грешно, то и смешно (или: потешно); Грехи тяжки; Тяжело грехи носить. Некоторые примеры в этой группе построены так, что в них противопоставляются процессуальная сторона и результативная - ср.: Грех сладок, человек падок; Грех сладко, человеку падко. Именно процессуальная сторона, охарактеризованная метафорически посредством слова сладок/сладко с основанием "приятный", делает человека "падким" до греха. В-третьих, это общая идея таинственности греха, недоступности его простому человеческому осмыслению. Ср.: Люди темные: не знаем, в чем грех, в чем спасенье; Чего Бог не нашлет, того человек не понесет. В-четвертых, в данной концептуальной зоне отмечается идея собственно христианского спасения. При этом развиваются разные его аспекты: сложность обретения, значимость ритуальной жертвы в этом плане, озабоченность спасением и т.д. Ср.: Час от часу к смерти ближе, а от спасенья дальше; Ароматы (или: фимиамы) от мук не избавят; Избави нас, Бог, от шуего стоянья, сподоби десного пребыванья! Последний пример содержит прямую аллюзию на евангельский сюжет о двух разбойниках, которые были казнены одновременно с Иисусом Христом (Лк.23, 39 - 43). При этом десная сторона (справа) - по закону оценочного распределения членов семантических оппозиций оценивается положительно, а шуя (слева) - отрицательно. Иными словами, безотносительное положение справа в контексте евангельской истории означает "оказаться в раю и спастись", а положение слева - "оказаться в аду и погубить свою душу". И в-пятых, в данной концептуальной зоне отмечается общая идея о том, что спасение дает Господь. Ср.: Коли Бог по нас, то никто на нас (или: против нас); Аще Бог с нами, никто же на ны; Бог по ны, никто же на ны. Особенность примеров данной подгруппы составляет вхождение в их состав архаичных слов и старославянизмов. Так, здесь отмечаются союз аще `если', форма в. п. мн. ч. древнерусского языка ны `нас', предлог по в значении `за', устаревшее сочетание никто же. Функционально эти элементы придают соответствующим поговоркам высокую стилевую окраску, которая иконически воспроизводит отношение языкового субъекта к тому, что в поговорках говорится.

Пятую составляющую концептуальной области "вера" образует концептуальная зона, организующаяся вокруг концептов церкви и священства. Здесь также развиваются несколько содержательных направлений. Во-первых, это содержания, касающиеся положения церкви в религиозной жизни общества и ее имущества - ср.: Крестовая церковь и кресты правит; Церковное стяжанье - Божье; Церковное достояние - убогих богатство. Имеющиеся примеры отличает объяснительная направленность, они формируют у носителей языка определенные представления о мире. Во-вторых, это содержания, касающиеся священства и церковной ритуальной атрибутики (икон). Примеры, входящие в эту подгруппу, отличает уже установочная направленность - ср.: Первую мерлушку попу на опушку! Не отсыпав попу новины, хлеба не продавай! Образа да ножи не дарят, а меняют. В-третьих, в данной зоне отмечаются содержания, касающиеся монастырей и монашеской жизни. Мирская жизнь при этом оценивается как более "живая" и понятная обычному сознанию. Примеры такого рода являются объяснительными по своей функциональной направленности. Ср.: Монастырь докуку любит (т.е. просьбы и приношения); Келья - гроб, и дверью - хлоп! Божьи невольники счастливы.

И шестая составляющая концептуальной области "вера" представлена семантической зоной, в которой центральное место занимают концепты "нечистая сила" и "святые". Особенность русских пословиц и поговорок в этой группе, составляет семантическая эквивалентность слов бес, черт, сатана, дьявол. В этом состоит специфика русской наивной картины мира. В данной зоне, во-первых, обсуждаются качества беса, в ряду которых наиболее важными указываются вездесущность, зловредность, вечность - ср.: Заступи черту дверь, а он в окно; Бес не пьет и не ест, а пакости деет; Диавол осьмую тысячу живет. Упоминается в пословицах и поговорках и цвет черта - ср.: Не зарудился черт (т.е. не загорел), а таков уродился. Во-вторых, в данной зоне определяется идейная линия возможности и необходимости противостоять "нечистой силе". Пословицы и поговорки, выражающие эту идею, могут быть как констатирующими, так и установочными. Ср.: Бог дал, а с чертом потягаемся; Не поддавайся черту, так ему и власти нет над тобой! Скуден, да нужен (человек), а беден бес. В-третьих, для данной зоны актуальна идея святости. В примерах такого рода выражается семантика благой силы, способной противостоять силе нечистой [Топоров1995: 477 - 480], а их общую функциональную черту составляет объяснительность. Ср.: Радостен бес, что отпущен инок в лес; Господь умудряет слепца, а дьявол искушает чернеца; Сатана и святых искушает.

В третьем параграфе "Русский миф о деньгах в зеркале пословиц и поговорок" вскрыт комплекс идей, связанных с концептом "деньги" в русском лингвокультурном сознании. Показано, что деньги понимались широко - как имущественная состоятельность вообще. Ср.: Кресты да перстни - те же деньги; Нет в кармане, да есть в анбаре; Не хвались серебром, хвались добром. Однако особым эквивалентом богатства в сознании русского человека мыслились зерно, хлеб - ср.: Без денег проживу, без хлеба не проживу.

Пословицы и поговорки значительно расширяют эту картину. И прежде всего, имеющиеся примеры показали, что деньги мыслились, с одой тороны, в сакральном аспекте, а с другой - в профаном.

Сакральность денег обнаруживает ряд их особых качеств. Прежде всего, иррациональность - это "метафизический" объект, существующий по особым законам. Ср.: Деньга на деньгу набегает; Деньга деньгу наживает (или: родит, кует); Деньги что гальё (галки): всё в стаю сбиваются. Кроме того, деньги удерживаются счетом, им они сберегаются и множатся - ср.: Хлебу мера, а деньгам - счет; Деньги счет любят; Деньги счетом крепки. Наконец, деньги облают собственной сакральной силой - ср.: Денежка не Бог, а бережет (или: а милует); После Бога - деньги первые (59); Есть родные (т.е. денежки), так и по-божески идет; Наличные денежки - колдунчики.

Концептуальная область денег в профаном, бытовом аспекте содержательно более богата. И прежде всего, здесь активно выражается мысль о том, что деньги способны производить некий результат - ср.: Деньга камень долбит; Как деньги при бедре, так помогут при беде; Стоит крякнуть да дежкой брякнуть - все будет; Копейка обоз гонит; Денежка дорожку прокладывает. Кроме того, здесь отмечается мысль о том, что деньги формируют положительное отношение к человеку (ср.: С деньгами мил, без денег постыл; Добр Мартын, коли есть алтын; Худ Роман, коли пуст карман), распространяют свое влиянии на религиозную и нравственную сферы (ср.: Это грех денежный (т.е. его можно поправить деньгами); Деньга попа купит, Бога обманет (т.е. поп грехи скроет)), обеспечивают достаток в доме (ср.: Есть в мошне, так будет и в квашне; Есть грош, так будет и рожь; Есть в кармане, так будет и в анбаре), дают человеку социальную значимость (ср.: У кого колос, у того и голос; Без гроша - слава нехороша).

Заметной составляющей концептуальной области "деньги" выступает идеологема "деньги обеспечивают веселую жизнь" - ср.: Были бы бумажки, будут и милашки. Слова с субъектной семантикой бумажки и милашки здесь метонимически представляют значения `деньги' и `красивые женщины'.

Наконец, в концептуальной области "деньги" выделяются три зоны, связанные с отношением к ним. Во-первых, это уважительное отношение, признание того, что это важный элемент жизни, который делает ее благополучной, - ср.: Хорошо тому щеголять, у кого денежки гремят; Без нужды живет, кто деньги бережет.

Во-вторых, это пренебрежительное отношение к деньгам в силу того, что они приносят лишние заботы, беспокойство - ср.: Деньги - железо, а платье тлен; Лишние деньги - лишние заботы; Меньше денег - меньше хлопот; Без денег сон крепче. Однако за внешней сниженной образностью таких примеров на самом деле просматривается уважение к деньгам - ср.: Деньги - склока, а без них плохо; Деньги - слина, а без них схима. В последнем примере активно работают метонимический и метафорический переносы: слово слина, т.е. слюна, может пониматься по отношению к деньгам, скорее всего, как "плевок" (т.е. как нечто в высшей степени ничтожное), а у слова схима `монашеский чин, налагающий самые строгие правила' актуализируется один из признаков в прагматической семантике - "крайние лишения".

И в-третьих, это опасение больших денег. В соответствии с нормами мифологических представлений, согласно которым особо значимые явления должны вызывать у человека страх и уважение, некоторую боязнь вызывают у человека и деньги. Они могут привести к испорченности детей, болезням, отсутствию радостей в жизни, утрате нравственности и т.д. Ср.: Богатство родителей - порча детям (или: кара детям); Отец богатый, да сын неудатый; Через золото слезы льются; Нищий болезней ищет, а к богатому они сами идут. Именно поэтому деньги рассматривались как способ проверки нравственной силы человека - ср.: Изведай человека на деньгах. Деньги искус любят.

Все это определило, пожалуй, самую важную мифологическую черту денег - их особую жизнеспособность, которая стоит выше жизни каждого отдельного человека. Об этом говорит пример Деньги не голова: наживное дело, где слово голова метонимически представляет значение "жизнь".

В четвертом параграфе "Структура и содержание концептуальных областей “закон” и “суд”" описаны общие прагматические основания данных концептов в русской языковой ментальности. Показано, что они функционировали в двух культурных условиях: с одной стороны, в сельском обществе (в миру), с другой - в суде как официально установленном институте. В миру действовали исторически сложившиеся правила жизни, и практически они реализовались на сходке. В суде действовал закон. Первое условие рассматривалось как "свое" и правильное, второе - как чужеродное и противоестественное. Показано также, что в русском лингвокультурном сознании концепт преступления тесно связывался с концептом греха. Вместе с тем законы в русском традиционном сознании часто входили в конфликт с правилами, на которые общество опиралось в своей реальной повседневной жизни. Так, преступлением не считалась тайная торговля самогоном ("вином"), терпимо относился народ и к продаже недоброкачественного товара ("без этого и торговать нельзя"). Преступлением не считался чинимый крестьянами самосуд.

В структуре коцептуальной области "закон" с точки зрения пословиц и поговорок определяются три основные зоны. Первая - зона общих представлений о законе. Здесь реализовались несколько конкретных содержательных направлений. Во-первых, это мысль о том, что закон действует избирательно: богатым он не опасен, а бедных преследует - ср.: Закон, что паутина: шмель проскочит, а муха увязнет. Во-вторых, мысль о гибкости закона, возможности его разного трактования - ср.: Закон - дышло: куда захочешь, туда и воротишь. В-третьих, мысль о том, что закон не спасает от нужды, - ср.: Нужда закона не знает. Про нужду закон не писан; Нужда закона не знает, а через шагает. Но это означает, что закон мыслился носителями языка и как фактор материального благополучия человека. Наконец, в данной группе отмечен единичный пример, в котором фиксируется специальное знание, касающееся того, что закон не имеет обратной силы, - ср.: Закон назад не пишется (задним числом).

Вторая зона в структуре содержательной области "закон" определяется как "отношение человека к закону". В частности, здесь актуальны идеи разочарования и обиды на закон и тех, кто ему служит (ср.: Где закон (или: законники), там и обида), а также мысль о том, что нарушение закона появляется только там, где есть концепт закона и законности (ср.: Где закон (или: заповедь), там и преступление; Если бы не закон, не было бы и преступника). Однако здесь отмечается и идея уважения к закону и признание его важности в жизни (Всуе законы писать, когда их не исполнять). Кроме того, в зоне отношения человека к закону выделяется идея о том, что законы, сами по себе ценные и хорошие, порочат люди, которые связаны с исполнением законов по долгу службы, - ср.: Кто законы пишет, тот их и ломает; Законы святы, да законники (или: судьи) супостаты.

Наконец, третья зона в структуре содержательной области "закон" связывается с идеей противопоставления закона и мирских правил жизни (они определяются либо как "устав", либо как "правда" - ср.: Недолго той земле стоять, где учнут уставы ломать; Хоть бы все законы пропали, только бы люди правдой жили.