Семантика гендера в русской языковой картине мира (на материале поговорок)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Специальность - Теория языка

на тему: Семантика гендера в русской языковой картине мира (на материале поговорок)

Выполнила:

Стрекалова Ульяна Сергеевна

Калининград 2011

Работа выполнена в ФГОУ ВПО «Российский государственный университет имени Иммануила Канта».

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Берестнев Геннадий Иванович.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, старший научный сотрудник Ковшова Мария Львовна (Институт языкознания РАН, Москва)кандидат филологических наук, доцент Евстафьева Марина Анатольевна (РГУ им. И. Канта, Калининград).

Ведущая организация: Смоленский государственный университет

Защита состоится 28 февраля 2011 г. в 16.00 час. на заседании диссертационного совета К 212.084.04 при Российском государственном университете имени Иммануила Канта (236022, г. Калининград, ул. Чернышевского, 56а, факультет филологии и журналистики, ауд. 231).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГОУ ВПО «Российский государственный университет имени Иммануила Канта».

Автореферат разослан «____» _____________ 2011 года.

Ученый секретарь диссертационного совета О.Л. Кочеткова

В настоящее время лингвисты все чаще обращаются к нескольким фундаментальным лингвистическим категориям, в ряду которых особое место занимает категория «языковая картина мира», понимаемая как совокупность представлений о мире, заключенных в значении разных единиц данного языка.

Один из важнейших фрагментов языковой картины мира - содержательная область, связываемая с категориями «мужское» и «женское» и организующаяся вокруг этих категорий. Данная область в картине мира определяет специфику гендерных представлений носителей конкретного языка. Иными словами, представления о «мужском» и «женском» в разных аспектах и составляют содержание категории «гендер».

Интерес языкознания к гендерной проблематике в настоящее время все более возрастает. Исследователи обращаются к рассмотрению самых разных элементов языковой системы. Но особую задачу в этом плане составляет выявление содержательной структуры категорий «мужского» и «женского» в лингвокультурном сознании носителей того или иного конкретного языка. Ведущая роль при этом принадлежит лингвистам, поскольку они имеют дело с уникальным источником человеческих знаний, каковым является язык.

Настоящая диссертационная работа выполнена на стыке таких дисциплинарных областей современной науки о языке, как гендерная лингвистика, когнитивная лингвистика, языковая прагматика, лингвокультурология, семасиология, теория текста, и посвящена содержательной реконструкции категориальных областей «мужское» и «женское» в русском традиционном лингвокультурном сознании. В фокусе внимания при этом оказались вопросы концептуальной структуры этих областей, способов языкового выражения соответствующих содержаний, их оценка в сознании носителей языка, организация ментального пространства, включающего соответствующие представления, условия взаимодействия языка и культуры.

Актуальность предпринятого исследования обусловлена самим ходом развития современной лингвистики, активно реализующей принцип антропоцентризма. Возникла настоятельная необходимость изучения репрезентированных в языке знаний человека о самом себе в аспекте гендерной дифференциации. Главное в этих условиях - дать системное описание семантики «мужского» и «женского» в сознании человека, показать, какими характеристиками мужчины и женщины различаются прежде всего с языковой точки зрения.

Актуальным в рамках данного исследования является и выход на такие уровни теоретического обобщения имеющихся языковых данных, где более определенно просматривается специфика когнитивной сферы человека, устройство его ментального пространства - все то, что определилось как «новая реальность языкознания» [см.: Берестнев 1997].

Объектом настоящего диссертационного исследования явились категориальные области «мужское» и «женское» в русском традиционном лингвокультурном сознании. Предмет исследования составили содержательные особенности этих категориальных областей, выявленные на основе данных русских пословиц и поговорок. Одновременно в сферу научного интереса в этих условиях входили способы языкового выражения соответствующих концептуальных областей и концептов, специфика их оценки носителями языка.

Целью данной работы явилась семантическая реконструкция категориальных областей «мужское» и «женское» в русской языковой картине мира по данным пословиц и поговорок, описание языковых средств выражения гендерной семантики в данных условиях.

На достижение указанной цели направлено решение ряда конкретных задач, в числе которых следующие:

- проанализировать выдвигаемые в настоящее время теории гендера, выявить идеи и положения, продуктивные при разработке теоретических оснований настоящего исследования;

- проанализировать актуальные потребности современной гендерологии и собственно гендерной лингвистики и более строго определить предметную область настоящего исследования;

- разработать основные принципы и методы реконструкции семантических составляющих категориальных областей «мужское» и «женское» на основе языковых данных;

- оценить эффективность разработанных принципов и методов реконструкции семантики гендера по отношению к разным уровням и аспектам языковой системы современного русского языка;

- разработать общую структурную модель описания семантики гендера в русском лингвокультурном сознании, чтобы использовать ее как основу в построении данного исследования;

- описать концептуальную семантику «мужского» и «женского» в каждом из структурных частей соответствующих категориальных областей;

- выявить специфику и аспекты оценки «мужского» и «женского» в русском традиционном лингвокультурном сознании;

- обобщить полученные данные, выявить когнитивные свойства категориальных областей «мужского» и «женского» на глубинных уровнях русской языковой ментальности.

Цель и задачи работы обусловили обращение к следующим основным исследовательским методам:

- метод компонентного анализа, опирающийся на выявление признаковой структуры лексических значений и позволяющий корректно и теоретически обоснованно представлять концептуальные содержания слов;

- метод контекстного анализа, позволяющий воссоздавать признаковые структуры рассматриваемых содержательных объектов с учетом предикативности высказывания, проясняющей содержательные характеристики всей описываемой им ситуации;

- метод семантической реконструкции, позволяющий воссоздавать разномасштабные содержательные единицы языка и языкового сознания человека по их отдельным структурным семантическим составляющим;

- метод когнитивного моделирования, позволяющий на основе языковых данных реконструировать представления, принадлежащие глубинным уровням человеческой ментальности;

- метод лингвокультурологического анализа, предполагающий принятие во внимание культурных условий, в которых функционирует конкретное слово или высказывание, - он позволяет воссоздавать прагматическую семантику слов, которая важна для данных контекстов, но выражается в них имплицитно, на ассоциативном уровне;

- сопоставительный метод, позволяющий выявлять семантические сходства и различия между концептуальными областями «мужского» и «женского» в русском традиционном лингвокультурном сознании и устанавливать типологически значимые содержательные сходства и различия между ними;

- метод словарных дефиниций, позволяющий реконструировать признаковую структуру лексических значений на основе данных толковых словарей.

Материалом для исследования послужили пословицы и поговорки русского народа, собранные В.И. Далем (при этом жанровые особенности пословиц и поговорок определялись с лингвистических позиций, представленных в работе А.П. Соболевской [Соболевская 2005]). Также использовались данные современного русского языка, относящиеся к сферам лексики, словообразования, морфологии, синтаксиса, текста; материалы, содержащиеся в работах других авторов. Наконец, определенный материал для исследования предоставили лингвистические, этнолингвистические, энциклопедические словари, а также словари символов.

В качестве методологической основы исследования в работе приняты базовые положения теории языка (А. Вежбицкая, Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Ю.С. Степанов, В.Н. Топоров, Э. Рош, Г.И. Берестнев), когнитивной лингвистики (Дж. Лакофф, Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, А.В. Кравченко, Г.И. Берестнев), исторической семантики (Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров), лингвокультурологии (Э. Бенвенист, А. Вежбицкая, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия, Анна А. Зализняк, А.Д. Шмелев, В.А. Маслова, Г.И. Берестнев), теории гендера и гендерной лингвистики (Е.П. Ильин, В.И. Заботкина, А.В. Кирилина, Е.И. Горшко, И.Б. Васильева Д. Кемерон, Дж. Лэйкофф, С. Ромейн, Дж. Коутс, Дж. Хумз и др.).

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые разработаны и реализованы принципы семантической реконструкции гендерных представлений, на основе материала пословиц и поговорок выявлена и описана структура фрагмента русской языковой картины мира, объединяющегося вокруг категорий «мужское» и «женское» на всех языковых уровнях.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что она способствует уточнению и развитию положений современной лингвистики о языке как форме хранения знаний носителей языка о действительности. Развитие языковой теории в настоящей диссертации определяется исследованием в ней рефлексивной способности человеческого сознания. Важным является и то, что исследованные в диссертации категории «мужское» и «женское», по сути, являются архетипами коллективного бессознательного. В силу этого языковая теория в диссертации обогащается современными теоретическими положениями аналитической психологии. Теоретическими по своему характеру являются и развиваемые в диссертации положения о связи языка и культуры в познавательной сфере человека. Наконец, настоящее диссертационное исследование развивает важнейшие теоретические положения современной когнитивной науки относительно способа существования и устройства ментального пространства человека.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности применения ее выводов и положений в практике вузовского преподавания языковых дисциплин - при подготовке лекционных курсов и семинарских занятий по теории языка, лексикологии, семантике, лингвокультурологии, психолингвистике, социолингвистике. Кроме того, диссертация может найти практическое применение в лексикографической практике - при создании нового словаря идеографического типа, в котором будут описаны способы репрезентации концептов, входящих в состав концептуальных областей «мужское» и «женское» в русском языке.

В соответствии с поставленной целью в качестве основных положений, определяющих научную новизну и теоретическую значимость диссертационной работы, на защиту выносятся следующие:

1. Гендерные исследования имеют ярко выраженный междисциплинарный характер, и ведущими дисциплинами в этом плане являются лингвистика, социология, культурология.

2. Представления о «мужском» и «женском» в разных лингвокультурных средах этноспецифичны.

3. Содержание гендерных категорий «мужское» и «женское» в значительной мере определяется признаками, имеющими характер культурных универсалий, но вместе с тем задается культурной идеологией, уникальной для каждой конкретной культуры.

4. Пословицы и поговорки составляют особенно богатый материал для реконструкции гендерных представлений на языковых основаниях.

5. Гендерные знания носителей языка реализуются на каждом из уровней языковой системы (кроме фонетического в силу его асемантичности) и в каждом ее аспекте - в мотивации языкового знака, в лексической семантике, в словообразовании, в морфологии, в синтаксисе, в семантике текста.

6. Принципиально важную роль в осмыслении носителями русского языка «мужского» и «женского» играет оценка; все гендерные черты мужчин и женщин, отмеченные в поговорках, с необходимостью получают в сознании носителей языка оценочное значение.

7. Основные языковые механизмы выражения гендерных содержаний в русском лингвокультурном сознании - сравнение, метафора, метонимия.

8. Принципиально важную роль в формировании гендерных представлений в сознании носителей русского языка играет прагматический фактор.

9. В познавательном плане фрагмент русской языковой картины мира, определяемой как «гендерный», характеризуется континуальностью и отсутствием четких границ между его содержательными конституентами.

Апробация работы. Основные положения и результаты настоящего диссертационного исследования обсуждались на кафедре общего и русского языкознания РГУ им. И. Канта, были представлены в докладах на ежегодных научных семинарах аспирантов РГУ им. И. Канта (2007-2009 гг), на международных научных конференциях «Оценки и ценности в современном научном познании» (Калининград, 20 - 22 июня 2008 г.), «Язык и дискурс в статике и динамике» (Минск, 14 - 15 ноября 2008 г.). По теме диссертации опубликовано 6 печатных работ общим объемом 2,65 п.л., из них 2 работы, внесенные в реестр ВАК.

Структура и содержание работы. Диссертация включает в себя введение, три главы, заключение, список использованной научной литературы, словарей, энциклопедических изданий.

Во Введении обосновывается выбор темы, объясняется специфика данного исследования, связанная с постановкой и решением проблемы содержания гендерных представлений в традиционном лингвокультурном сознании носителей русского языка; определяются объект и предмет исследования, материал и методы его анализа; раскрывается новизна работы, отмечается ее актуальность, теоретическая и практическая значимость; формулируются цели и задачи работы, описывается ее структура.

В первой главе «Место гендерных исследований в ряду научных дисциплин о человеке, обществе и языке», состоящей из четырех параграфов, содержится аналитический обзор работ по данной проблематике, имеющий целью обосновать реализуемый в диссертации подход к фрагменту русской языковой картины мира, определяемому как «гендерный».

В первом параграфе «Социально-культурные основания категории гендера в языковой картине мира» содержится аналитический обзор работ по данной проблематике. Его цель - прояснить природу гендерных представлений. В этой связи, прежде всего, определяются основания гендерной категоризации в картине мира. Они связаны с тем, что в каждом обществе на идейном и языковом уровне фиксируется биологическое разделение людей на мужчин и женщин [ср.: Romaine 1999]. Увидев ребенка в младенческом возрасте, взрослые ведут себя по-разному в отношении мальчиков и девочек [ср.: Codry, Codry 1976; Burnham, Harris 1992; Glass 2000]. Далее структура общества и традиционная организация повседневной жизни в нем основывается на наличии двух выделенных дистинктивных групп. Общество прилагает огромные усилия к тому, чтобы не только создать, но и постоянно поддерживать идейные основания для разделения всех людей на мужчин и женщин. С этой целью оно создает специальные институты, а затем ритуализирует социальные роли и отношения в них как между мужчинами и женщинами, так и внутри самих этих групп.

Почему же для разграничения людей на основные социальные группы выбран именно гендер, а не иные критерии - такие, например, как возраст, рост, вес, цвет глаз и т.п.? По всей видимости, потому, что они не играют такой роли в обществе, как физическая сила и связанная с ней способность добывать пищу, строить жилище и противостоять врагам или рожать и выкармливать детей. семантика гендер русский язык

Ритуализация гендера и гендерных отношений осуществляется посредством гендерных индексов - культурных характеристик и моделей, сигнализирующих о принадлежности индивида к определенному гендеру. Таковыми, в частности, являются внешность, одежда, манера поведения в обществе, походка, вербальное поведение человека и используемые им невербальные средства коммуникации. Все подобные индексы культурно и исторически обусловлены. При этом в ряду прочих социальных параметров именно гендер оказывает особенно сильное влияние на индивидуальную картину мира человека и осуществляемые им акты коммуникации [Tannen 1996; Nordenstam 1992].

Исходя из всего этого гендер и его сущностные характеристики целесообразно понимать следующим образом. Это социально-психологическая и познавательная категория, в которой учитывается фактор биологического пола, но в котором осуществляется выход за его рамки. Категория гендера учитывает социальное поведение человека, сложившиеся в обществе социальные и познавательные модели, постоянно и целенаправленно создаваемые и культурно-исторически поддерживаемые обществом. Эти модели включают в себя социальные роли, внешность, стиль поведения, систему жизненных ценностей и ориентиров и т.д.

Важно подчеркнуть, что язык как важнейшее средство социального взаимодействия, а также другие формы закрепления культурной памяти народа - прежде всего фольклор - являют собой обширные области, в которых гендерные представления народа закрепились и анализ которых может эти представления вскрыть.

Параграф второй «Вопрос о предмете и задачах гендерных исследований в отношении к современной лингвистике» посвящен рассмотрению общих вопросов, касающихся осмысления гендерных представлений носителями языка; здесь также определяется предмет и задачи гендерных исследований в лингвистике.

Впервые термин «гендер» ввел в научный оборот американский психоаналитик Роберт Столлер. Он обосновал мысль о том, что изучение пола (англ. sex) является задачей биологии и физиологии, а психологи и социологи предметной областью имеют гендер (англ. gender), определяющийся в культурно-историческом и лингвокультурологическом контекстах.

К настоящему времени сформировалась как самостоятельное направление гендерная лингвистика [см.: Серова 2009: 848]. Область интереса гендерной лингвистики (или лингвистической гендерологии) составляет языковой аспект гендера. Лингвисты стремятся понять, с одной стороны, как гендер влияет на картину мира языкового субъекта, а с другой - какие гендерные представления закрепились в сознании носителей конкретного языка и соответственно в самом данном языке.

Основанием для подобных установок стало положение, согласно которому гендер в языке конструируется фрагментами гендерно маркированного знания, связанного с так называемыми «гендерными стереотипами». Таковыми, в частности, являются структуры знания о гендерных ролях и нормах в обществе, гендерно обусловленном поведении и пределах его вариативности, гендерных психологических чертах человека, которые в оценочном плане определяются как пороки и добродетели мужчин и женщин, знания о гендерной идентичности человека, гендерно обусловленных эмоциях, отношениях, интересах и умениях, гендерно обусловленных познавательных стилях [Anderson 2004].

Отмечаемые познавательные установки относительно гендера подтверждаются собственно языковыми данными. Например, в русском языке функционирование собирательных числительных демонстрирует более «сильное» положение мужского начала в языке по сравнению с женским: возможным является сочетание четверо мужчин, пятеро мальчиков, но невозможно *четверо женщин, *пятеро девочек [Шанский, Тихонов 1987: 141]. Факты подобного рода объясняются ослабленной семантической выраженностью в соответствующих языковых конструкциях мысли о женском начале и идейным доминированием противоположного ему члена оппозиции - «мужского».

Мужское начало проявляет себя как более «сильное» по сравнению с женским и в аспекте словообразования. В частности, большинство названий лиц в русском языке составляет словообразовательные пары, в которых производящим является существительное мужского рода, а производным - женского (супруг супруга, пионер пионерка, ткач ткачиха, внук внучка и т.п.).

Кроме того, в русском языке отмечается пласт названий лиц мужского рода, называющих только мужчин и в принципе не способных к обозначению лиц женского пола (ср.: маршал, воин). Их наличие в языке отражает социальные реалии прошлого - занятость в некоторых видах деятельности только мужчин и соответственно их доминантное положение в обществе в плане профессиональной деятельности [Шанский, Тихонов 1987: 93 - 94].

Подобные языковые данные свидетельствуют о том, что МУЖЧИНА является более репрезентативным членом в концептуальной паре МУЖЧИНА - ЖЕНЩИНА. В соответствии с этим категория ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СУЩЕСТВО представляет собой метонимическую модель (синекдоху), в которой субкатегория МУЖЧИНА способна к семантическому представлению данной категории в целом. Все это означает, что прототипом человеческого существа в сознании носителей русского языка является взрослый мужчина.

В диссертации также приводятся данные, показывающие, что это положение соответствует представлениям о гендере в разных традиционных культурах. Обобщая результаты кросс-культурных исследований по этой проблематике, Ш. Берн пришел к выводу о существовании четырех универсальных культурных сфер, в которых семантика концепта гендера проявляется наиболее отчетливо: 1) разделение труда по гендерному признаку (гендерные роли в обществе); 2) убеждения или стереотипы, связанные с различиями между мужчинами и женщинами (гендерные стереотипы); 3) дифференциальная социализация мальчиков и девочек, укрепляющая существующие гендерные модели; 4) дифференциация статуса и власти у мужчин и женщин, меньшая власть и более низкий социальный статус женщин [Берн 2001: 240 - 241]. В этих направлениях в настоящее время и следует сосредоточить поиск ответов на вопросы, касающиеся гендерной проблематики.

В третьем параграфе «Междисциплинарность гендерных исследований» показывается, в каких аспектах гендерная лингвистика смыкается с другими гуманитарными дисциплинами, как определяется предмет гендерных исследований в лингвистике с этих позиций.

Гендерные исследования являются междисциплинарными по самой своей сути. Они лежат на пересечении целого ряда наук и захватывают их проблематику, категориальный аппарат, методологические установки [см.: Воронина 1997; Горшко, Кирилина 1999; Кирилина 1999а, 1999б; Халеева 1999; Хоф 1999; Goddard, Patterson 2000]. Но чтобы понять точки соприкосновения гендерных исследований и других гуманитарных наук, необходимо в общих чертах рассмотреть пути развития гендерологии в лингвистике. В этой связи в диссертации отмечаются три периода в развитии данной дисциплины.

К настоящему времени гендерная вариативность в различных языках уже достаточно хорошо изучена на разных уровнях языковой системы - фонетическом, лексико-семантическом, грамматическом, а также в плане расширенного дискурса [см.: Кирилина 1999а, 1999б; Заботкина 2001, 2002; Горшко 1999; Городникова 1999; Воронина 1997; Зыкова 2003; Хоф 1999; Хубер 2000; Hellinger, Bussman 2001, 2002, 2003; Coates 2000; Eckert, McConnell-Ginet 2003; Walsh 2001; Holmes, Meyerhoff 2003]. Однако далеко не изученной является специфика самого гендерного субъекта - его психологические черты, коммуникативные установки и содержательные интенции, социальные позиции относительно других и самого себя. Именно в этом плане лингвистическая гендерология смыкается с психологией, культурологией, философией, социологией, приобретая при этом явную практическую направленность. Работ, посвященных воссозданию социального и прагматического портрета гендерного субъекта в той или иной культуре сравнительно немного, и все они имеют явную практическую направленность - помогают разобраться в ментальных и миросозерцательных установках мужчин и женщин [ср., например: Пиз, Пиз 2007: 80-85; Glass 2000].

Особое место в ряду дисциплин, на которые ориентированы гендерные исследования, занимает фольклор. Являясь, по сути, «народной философией», закрепившей многовековое осмысление мира конкретным народом, фольклор предоставляет чрезвычайно богатый материал, позволяющий воссоздать характерные для данной культуры представления о мужчине и женщине.

Все это позволяет заключить, что исследование гендерных представлений в традиционной лингвокультурной картине мира на основе языковых данных составляет перспективное направление в современной лингвистике. Эти исследования, проводимые на стыке языкознания, культурологии, фольклора, философии, антропологии, способны прояснить многое не только в лингвокультурном сознании носителей языка. Они проливают свет на глубинное устройство языка и языковой картины мира в аспекте гендерного сознания его носителей, которое создает важнейшие предпосылки для реального функционирования соответствующих языковых моделей в обществе.

В четвертом параграфе «Гендер в традиционном сознании носителей языка: междисциплинарный аспект “язык - общество - культура”» на ряде примеров показывается, что и в языковой сфере, и в социальной, и в культурной гендерные представления определялись как доминирование «мужского» по отношению к «женскому».

В разных традиционных культурах имеются высказывания о мужчинах и женщинах, в основе которых лежали характерные для этих культур представления об их роли в данной культуре. Эти высказывания показывают следующее: все, что делает носитель языка мужского пола, получает положительную оценку, а все, что делает носитель языка женского пола, - отрицательную [Talbot 1998: 36]. Верным оказывалось и обратное: одно и то же языковое явление приписывалось лингвистами то мужчине, то женщине в зависимости от того, какая оценка ему давалась.

Сходные идейные установки отмечаются и в русском традиционном лингвокультурном сознании. Например, подобная оценочная амбивалентность наблюдается в отношении мужчин и женщин ко лжи - ср.: Не всякую жена мужу правду сказывает; Не всяку правду жене сказывай! Не всяку правду муж жене (или: жена мужу) сказывает (прибавка: а сказывает, так обманывает). При этом отмечаются два момента, которые показывают оценочные гендерные установки в этих условиях. Во-первых, женщина лжет гораздо чаще, и поэтому ее лжи уделяется в фольклоре больше внимания. При этом ложь женщины, в отличие от мужчины, имеет тотальный характер, распространяется на все сферы жизни - ср.: Бабья вранья и на свинье не объедешь; Не верь коню в поле (в холе), а жене в доме (в воле)! Во-вторых, женская ложь имеет негативную оценку, в то время как ложь мужчины оценивается в народном сознании по преимуществу положительно - ср.: Не всяку правду жене сказывай! Честный муж одну только жену обманывает.

Есть основания полагать, что предпочтительное положение «мужского» по отношению к «женскому» имеет более глубинный познавательный характер, восходит к самым основам представления человека о мире. Так, в русском языке собирательное числительное оба способно называть лиц и мужского, и женского пола. Выражения Мы оба устали; Мы оба хотим отдохнуть равным образом относятся и к мужчинам, и к женщинам. Но само это числительное имеет грамматическую форму мужского рода. Это обстоятельство говорит о том, что в данных условиях грамматический мужской род оказывается тесно связанным с гендерной принадлежностью лиц в референтной сфере и более «сильным» по сравнению с грамматическим женским родом.

Таким образом, и в традиционных представлениях, и в системе научных знаний о мире долгое время господствовало правило «андроцентризма». Языковые и культурные данные показывают, что «мужское» получило в языковом и культурном сознании многих народов основное положение, а «женское» - второстепенное. В связи с этим мужские языковые стратегии стали оцениваться положительно, а женские - отрицательно. Так на протяжении многих веков создавалась «патриархальная вселенная дискурса» (“patriarchal universe of discourse”) [см.: Penelope 1990; Romaine 1999: 113].

Глава вторая «Принципы концептного анализа «мужского» и «женского» в языке и дискурсе», состоящая из пяти параграфов, посвящена разработке конкретных теоретических оснований и методических приемов семантического анализа структурных единиц языка, на основе которого реконструируются представления о «мужском» и «женском». Здесь же даются примеры подобного анализа, оценивается продуктивность соответствующих аналитических подходов.

В первом параграфе «Учет познавательной природы концептов и категорий в языковом сознании человека» обосновывается соответствующий принцип с учетом концептуальности «мужского» и «женского» в языковой картине мира.

В познавательном аспекте концепты определяются как особые признаковые комплексы в сознании человека, которыми он мыслит все то, что им познано в мире [Берестнев 2002: 54]. В познавательном аспекте концепт показывает себя как «полное (на данном этапе познания) отражение в сознании признаков и свойств некоторой категории объектов или явлений действительности» [Кобозева 2000: 47].

Формирование концептов в сознании человека тесно связано с явлением категоризации, в результате которой определятся некий обобщенный образец предмета, явления, признака, процесса. По наблюдению Е.С. Кубряковой, концептуализацию и категоризацию сближает то, что оба этих процесса в основе своей имеют познавательные процессы классификации. Вместе с тем они различаются в плане цели познавательной деятельности и конечного результата. «Концептуализация направлена на выделение неких минимальных единиц человеческого опыта в их идеальном содержательном представлении, а категоризация - на объединение единиц, проявляющих в том или ином отношении сходство или характеризуемых как тождественные, в более крупные разряды» [Кубрякова 1996: 93].

Традиционно категории понимались так, как их определял Аристотель. В первой половине XX в. под влиянием логико-философских работ Л. Витгенштейна сложились новые представления о познавательных механизмах категоризации, определяемые как «семейные сходства». Суть этого принципа категоризации состоит в том, что члены определенного содержательного множества оказываются связанными нежесткой связью. Важную роль в современном осмыслении познавательной природы категорий сыграла также прототипическая теория, основы которой заложила в своих работах Э. Рош. Анализируя категоризацию человеком цвета, она отметила, что цветовые категории репрезентируются в языке не как набор критериальных признаков с четко очерченными границами, а в соответствии с понятием прототипа, или наилучшего образца, - такого представителя категории, вокруг которого группируются остальные представители данной категории, характеризующиеся большим или меньшим сходством с прототипом [см.: Rosch 1975].

Все это позволяет формулировать первый принцип аналитического рассмотрения «мужского» и «женского» на основе языковых данных. Эти содержания имеют концептуальную природу и должны анализироваться как концептуальные или категориальные. Постигая мир, человек в том числе открывает в нем «мужское» и «женское» начала, узнает в природе сущность этого «мужского» и «женского», начинает мыслить себя в отношении к этим категориям.

Во втором параграфе «Учет реальной континуальности категорий «мужского» и «женского» в языке» обосновывается соответствующий принцип с учетом познавательной природы содержательных единиц.

Принцип семейных сходств, на основе которых содержательно организуются категории, предполагает нечеткость их границ. «Мужское» и «женское» обнаруживают себя как концептуальные области, определяемые по некоторому набору семантических признаков, который в каждом конкретном случае актуализируется с той или иной степенью полноты, но не обязательно в абсолютной мере.

Эту зонность категорий «мужского» и «женского» демонстрируют языковые данные. Так, в русском языке, помимо слов мужчина и женщина, в настоящее время достаточно активно функционируют другие слова (бисексуал, гей, «голубой», (сниженное) гомик, лесбиянка и др.), которые фиксируют представления носителей языка о том, что социальные знания о «мужском» и «женском» на самом деле являются более широкими и разнообразными, нежели это на первый взгляд кажется [см.: Bing, Bergvall 1996: 2].

Зонный характер категорий «мужского» и «женского» и связанная с этой их чертой возможность перехода личности от одной категории к другой закрепилась и в фольклорной традиции русского народа. Так, считалось, что возможны ситуации, когда мужчина приобретает некоторые гендерные характеристики женщины - ср.: Кто с бабой свяжется - сам бабой будет. По замечанию В.И. Даля, мужчину могут называть бабой, но такая номинация имеет сниженный, бранный характер - ср.: Эка баба, что нюни распустил? Он такая баба, что всем в обиду дается 'вялый, дрянной, робкий, неуправный'. Первый из этих примеров показывает, что гендерной характеристикой женщин определяется плаксивость, второй конкретизирует эту характеристику, связывая ее со слабостью, робостью, общей неспособностью женщин активно противостоять негативным воздействиям со стороны.

Народное сознание закрепило представление и об обратном процессе - способности женщин обретать гендерные характеристики мужчин. Так, пример Этой бабе (барыне) только бы штаны надеть (бойка, как мужчина) показывает, что проявление женщиной внутренних (психологических) мужских гендерных характеристик предполагает и дальнейшее наличие внешних социально-культурных характеристик мужчины.

Исходя из всего этого формулируется второй принцип аналитического рассмотрения категорий «мужского и женского». Представления о гендере в наивной (языковой) картине мира должны анализироваться с учетом зонности категорий «мужское» и «женское». При этом содержание данных категорий задают комплексы характеристик, в разной мере проявляющиеся у «мужского» и «женского» начал. Соответственно в задачу концептного анализа категорий «мужского» и «женского» входит выявление конкретных структурно-семантических особенностей этих категорий, обозначившихся в наивной картине мира.

В третьем параграфе «Широкие выходы в сферу культурных представлений» обосновывается названный принцип с учетом важности культурных данных при семантической реконструкции.

Учет сведений культурного характера при анализе семантики отдельных концептов стал ключевым принципом для многих исследователей, работающих в области языковой семантики в начале XX в. При этом от семантических реконструкций они перешли к концептному анализу и реконструкции культурного мировидения народа на основе семантических данных языка. Эти задачи решали, в частности, М.М. Покровский, Э. Сепир. До особенно высокого уровня реализацию этого принципа проникновения в культурное сознание народа на основе его языка в языкознании XX в. довел Э. Бенвенист [Бенвенист 1995].

В последнее время отмеченный исследовательский принцип активно реализует А. Вежбицкая. Идея целого ряда ее работ состоит в том, что в языке находят отражение все основные аспекты культуры его носителей - мировидение, ценности, установки и идеалы, способы осознания себя в мире. И соответствующие языковые единицы представляют собой «бесценные ключи» (priceless clues) к пониманию всех этих аспектов культуры. В связи с этим она ввела новый продуктивный принцип лингвистических исследований, ориентированных на изучение культурных содержаний, - принцип выявления «ключевых слов». Таковыми, по ее мнению, являются «слова, особенно важные и показательные для отдельно взятой культуры» [Вежбицкая 2001: 35].

Решающий шаг в развитии отмеченного методологического принципа - широкого выхода в культурные сферы при анализе языка и выявления культурных сведений на основе языковых данных - был сделан в связи с окончательным формированием нового направления в современном языкознании - лингвокультурологии [Маслова 1997: 8]. Выдвинутый в этой дисциплине принцип широкого выхода в культурные сферы при изучении языка и выявление культурных представлений его носителей на основе языковых данных реализуется на всех уровнях языковой системы. Так, он актуален при исследовании лексики (ср. рус. баба и мужик), словообразования (ср. рус. супруг, <выйти> замуж), морфологии, целостных текстов и в частности, пословиц и поговорок. Язык обеспечивает самые широкие выходы в сферу культурных представлений его носителей, вследствие чего он может быть использован как источник при выявлении специфики культурного мировидения.

В четвертом параграфе «Концептный анализ «мужского» и «женского» с точки зрения семантики синтаксиса» обосновывается принцип структурного анализа языковых содержаний в законченных высказываниях - т.е. в пословицах и поговорках.

В основу семантического анализа концептов с точки зрения синтаксиса может быть положено правило семантического согласования. Проанализировав высказывание с точки зрения верности или неверности реализации в нем этого правила, можно восстановить наиболее значимые семантические компоненты в структуре концептов, представленных в данном высказывании [см.: Берестнев 2002: 86].

Другой принцип, связываемый с правилом семантического согласования и актуальный для выявления семантической структуры концепта, гласит, что структура высказывания изоморфна структуре обозначаемой им ситуации. На этой основе утвердилось положение о том, что семантическая структура высказывания (его эквивалентом в языке является предложение) сводится к совокупности его семантических компонентов [Weinreich 1966].

Данная концепция имела и важные методологические последствия. Обстоятельства обозначенной в высказывании ситуации стали рассматриваться как аргументы, на основе которых производился семантический и собственно концептный анализ в языке [Гак 1998: 277]. Но отсюда вытекает и обратное положение: анализируя семантические структуры языка и собственно осуществляя концептный анализ, исследователь выходит за пределы языка и постигает уже структуру внеязыковой действительности, а точнее - структуру представлений носителя языка о ней.

С отмеченных позиций в работе рассматривается категория предикативности и собственно принцип анализа предикатов в высказывании, ведь именно предикат дает информацию о качествах, характеристиках, свойствах субъекта во внеязыковой действительности, определяемых с точки зрения носителя языка. Так, в поговорке Муж - голова, жена - душа первый предикат голова метонимически представляет субъекта мужа как воплощение разумной, рациональной сферы человека, а второй предикат душа точно так же метонимически представляет жену как воплощение сферы эмоциональной, чувственной [Берестнев 2002; Урысон 1995: 190].

Исходя из всего этого формулируется следующий принцип аналитического рассмотрения категорий «мужского и женского»: представления о гендере в наивной (языковой) картине мира того или иного народа должны анализироваться с учетом правила семантического согласования в высказывании и синтаксических ролей непосредственно анализируемых слов.

В пятом параграфе «Конкретные методы концептного анализа «мужского» и «женского» на основе языковых данных» последовательно рассматриваются эти методы, на примерах демонстрируется их эффективность. К числу таковых, в частности, относятся следующие.

Ономасиологический анализ, позволяющий выявлять «первичную семантику» слов и тем самым устанавливать наивно-философский взгляд носителей языка на соответствующие фрагменты действительности. Так, рус. женщина, др.-рус. жена восходят к индоевропейскому корню *g'en- `рождать'. Имеющиеся соответствия показывают, что женщина некогда понималась буквально как «рождающая», и таковой виделась ее определяющая социальная и природная функция.

Анализ связей между элементами семантической парадигмы слова в диахроническом аспекте. По сути, речь в случаях такого рода идет об историческом анализе слов, осуществляемом в достаточно близкой хронологической перспективе. Например, рус. старый в рамках русского языка не обнаруживает всей полноты своего концептного содержания. Однако обращение к данным других индоевропейских языков позволяют внести в эту картину бульшую ясность - ср.: лит. storas `толстый, объемистый', др.-исл. storr `большой, сильный, важный, мужественный', др.- инд. sthiras `крепкий, сильный' (Фасмер III: 747). Признак темпоральности в связи с выражаемыми этими словами смыслами дополняется признаками силы, больших размеров, важности в социальной сфере, мужественности.

Системный семантический анализ членов лексико-семантической группы. Важную роль в методике такого рода играет выход за пределы концептуальной системы языка и обращение к «сильной» семантике - миру вещей и событий во внеязыковой действительности, смоделированных в языке. Так, слова хабалка `бранчивая баба', тарахтелка, (метаф.) сорока, (метаф.) галка своей семантикой вскрывают представление о характерных речевых установках женщин - их болтливости, невоздержанности на язык, склонности к брани. Слова гений, неуч свидетельствуют о том, что хорошее образование некогда было прерогативой только мужчин; наименования льстец и подлец показывают преимущественные параметры, в которых оценивались отрицательные нравственные стороны мужчины.

Анализ семантики словосочетаний. Обращение к семантике словосочетаний при выявлении концептуального содержания «мужского» и «женского» предполагает рассмотрение концептов в их взаимодействии. Так, сочетание взять (кого-либо) в жены показывает, что инициативной и, следовательно, социально доминирующей стороной в брачных отношениях в русской традиционной культуре был мужчина. Словосочетание выйти замуж, наоборот, показывает подчиненное положение женщины в брачных отношениях в русской социальной действительности. Однако отрицательной оценки это положение не получило: в замужестве женщина чувствовала себя защищенной и социально полноценной. В связи с этим сложилось «женское» выражение относительно мужа: Я за его спиной как за каменной стеной.

Анализ контекстов, выражающих идеологию «мужского» и «женского». Эффективность обращения к текстам при анализе входящих в их состав концептов обусловлена более высоким порядком организации их семантики по сравнению с семантикой отдельных слов, а также более тесной связью их с референтной сферой, выражающейся в предикации. Так, в поговорке Мужик тянет в одну сторону, баба в другую достаточно ясно выражается мысль о существующем изначальном противоречии между мужчиной и женщиной в русском лингвокультурном сознании; в поговорках На женский нрав не угодишь, Женских прихотей не перечтешь с позиций «мужского» гендерного сознания оценивается сложность женского характера и дается ему негативная оценка.

В третьей главе «Реконструкция русской языковой картины мира в аспекте гендера», состоящей из шести параграфов, представлена структура фрагмента русской языковой картины мира, определяемого как «гендерный», дано описание семантики его структурных составляющих на разных уровнях, включая уровень оценки.

В первом параграфе «Языковые стратегии женщин и мужчин в традиционном лингвокультурном сознании» в сравнении с данными прикладной психологии показывается, что в этом плане для женщин характерны три основных концептуальных признака: болтливость, лживость, склонность к злословию и брани. Ср.: Где баба, там рынок; где две, там базар; Бьет языком (баба), что шерстобит струной жильной; Волос долог, а язык длинней (у бабы); Бабья вранья и на свинье не объедешь; Бабий язык - чертово помело; Собака умней бабы: на хозяина не лает (о брани); Бабий язык, куда ни завались, достанет.

В примерах, выражающих идею болтливости, достаточно четко просматривается следующая метонимической модель: неуправляемый и длинный язык, ничем не ограниченный в движениях, ассоциируется с многословием, болтливостью; и наоборот, язык короткий, ограниченный в движениях какими-либо внешними условиями или волей его обладателя, связывается с представлением о речевой сдержанности человека.

Представление о склонности женщин к злословию выразилось в русских поговорках, построенных и на иной - метафорической или сравнительной основе. Образцы такого рода дают следующие примеры: Женское слово, что клей, пристает; Женская лесть без зубов, а с костьми сгложет.

Для мужчин характерен один концептуальный гендерный признак - болтливость. Механизмы выражения этого признака в целом те же, что и в соответствующих поговорках о женщинах. В частности, это метонимии, содержащие в своей основе образ языка, различные оценочные фигуры, отрицательные оценочные сравнения. Ср.: Мужик ражий, да язык-то вражий; Он роди язык (т.е. он красно говорит); Видно, у него язык чешется; У него язык длинен.

Негативное отношение к мужской болтливости и, наоборот, культурное одобрение сдержанности мужчины в речах (и вообще умеренное поведение в обществе) демонстрирует пример Смирен, не речист, да на руку не чист. Показательно при этом, что в «женских» контекстах слово речиста употребляется метонимически и выражает семантику ума, а в «мужских» контекстах это же слово имеет прямое употребление и обозначает собственно речевую способность мужчины. Как представляется, в этом также проявляется гендерная дифференциация «мужского» и «женского» в русском лингвокультурном сознании.

Во втором параграфе «“Муж есть кормчий, а жена судно”: социальные роли мужчины и женщины по данным пословиц и поговорок» в сравнении с общекультурными данными определяется ряд идей, содержательно наполняющих данную концептуальную область.

Во-первых, это идея относительно того, что муж является семейным лидером, который руководит женой, со всей строгостью учит ее жизни. Ср.: Муж жене отец, жена мужу венец; Учи жену без детей, а детей без людей! Бей жену до детей, бей детей до людей! Любить жену - держать грозу.

Однако бывало, что семейным лидером (бульшей) оказывалась жена. Народным сознанием эта ситуация резко осуждалась, и для ее описания использовались фигуры, уничижающие таких мужчин. Ср.: Не муж в мужьях, кем жена владеет; не работа в работах под женками воз возити; Жена верховодит, так муж по соседям бродит; Худо мужу тому, у которого жена большая в дому.

При этом были нередки случаи, когда женщина била мужа. Это положение также фиксировали поговорки, в которых гендерная основа подвергалась отчетливой редукции. Сторонний наблюдатель, с позиции которого поговорка формулировалась, мог быть одинаково и мужчиной, и женщиной, которые равным образом не принимали описываемое положение дел. Ср.: В стары годы бывало - мужья жен бивали, а ныне живет, что жена мужа бьет; Робкий муж и лестовок боится (ременных четок); Не то смешно - жена мужа бьет; а то смешно, что муж плачет.

Вторая идейная линия, раскрывающая социальные роли мужчин и женщин в русской лингвокультурной традиции, касается их родов деятельности. Характерную особенность поговорок, выражающих эту идеологию, составляет прескриптивный характер: они отчетливо нацеливают мужчину и женщину на определенный стандарт социального поведения. Поговорки подобного рода часто представляют собой инфинитивные конструкции и имеют императивную семантику. Ср.: Муж молоти пшеницу, а жена пеки паляницы (т. е. хлеб); Жена пряди рубашки, а муж тяни гуж.

Бульшая часть поговорок в этой группе не связана с конкретными гендерными приоритетами лица, от имени которого они произносятся, - то есть определяют социальные роли и мужчин, и женщин. Тем не менее и в этом случае просматривается социально-ролевая дифференциация мужа и жены. Первый выполняет функции наставления и социального представительства, функции второй более разнообразны и жизненны. Ср.: Жена мужу пластырь, муж жене пастырь; Муж в дому, что глава (что крест) на церкви; Муж жене отец, жена мужу венец; Без мужа голова не покрыта; без жены дом не крыт.

Интересен игрой смыслов последний пример. Его начало прямо выражает мысль о том, что незамужняя женщина (женщина без мужа) ходит с непокрытой головой. Во второй части поговорки резко меняются референт и пресуппозиция: в ней метафорически выражается мысль о том, что без женщины дом не полон, не завершен - не является домом в полном смысле этого слова.

В третьем параграфе «Внешний вид мужчины и женщины» приводится система концептов, определяющих содержание данной концептуальной области в русской традиционной лингвокультурной ментальности.

Основной в этой группе является подчеркнуто сниженная оценка красоты - как женской, так и мужской. Мужчина, который высоко ценит женскую красоту, определяется как глупый или «слепой» - ср.: Глупому мужу красная жена дороже красного яйца; Жена красавица - безочному (слепому) радость. Однако поговорки определяют и позитивную программу для мужчин. В ней реальными достоинствами женщины указывается домовитость (прежде всего умение готовить), а также ум и положительные душевные качества. Ср.: На хорошую (т.е. на пригожую, красивую) глядеть хорошо, а с умною жить хорошо (женой); Не птицу сватать, а девицу; Не ищи красоты, а ищи доброты (досужества)!

Общее правило для мужчин, выработанное русской лингвокультурной традицией и имеющее ярко выраженную «мужскую» гендерную окраску, таково: Жену выбирай не глазами, а ушами (т.е. по славе). В данном случае также активно «работает» метонимическая связь между языковыми содержаниями.

Собственно «мужскими» являются в этих условиях поговорки, в которых обозначились рефлексии мужчин по поводу отсутствия связи между внешней красотой женщины и ее душевными качествами: Девка красна до замужества; Все девушки хороши, а отколь берутся злые жены?

Русская лингвокультурная традиция выработала и другие критерии истинной женской красоты, отчетливо окрашенные мужскими гендерными ценностями. В частности, в поговорках выражается мысль о том, что показателем женского социального и человеческого достоинства является ее муж. Поговорки такого рода отмечены ярко выраженной «гендерностью», определяемой с позиции мужчины или внешнего наблюдателя. Ср.: Птица крыльями сильна, а жена мужем красна; Красна пава перьем, а жена мужем. Жена мужем красна. В случаях такого рода особенно актуальны сравнения женщины с птицей.

С аналогичных позиций в русских поговорках рассматривается и внешний вид мужчины. При этом трудно определить, является ли выражаемая в них идеология «мужской», «женской» или принадлежит внешнему наблюдателю. Ср.: Мужчина, коли хоть немножко казистее черта, - красавец; Не урод, так и красавец. Обращает на себя внимание крайне сниженное в оценочном плане основание для сравнения внешнего вида мужчины - черт, урод.

Так же, как в отношении женщин, русская культурно-языковая традиция закрепила мысль о вторичности внешней красоты мужчины и приоритетности в этом плане некоторых других его характеристик. Эта идеология полностью подобна «женской» идеологии. В поговорках, посвященных данному вопросу, выражается мысль о том, что украшением мужчины, показателем его социального и человеческого достоинства является жена с ее высокими нравственными качествами. Ср.: Жена честнее - мужу милее. Подчас и жена мужа красит; Доброю женою и муж честен.