Механизмы гетерогенной организации системы русского языка (на материале рефлексов праславянских сочетаний)

Размещено на http://www.allbest.ru

На правах рукописи

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

МЕХАНИЗМЫ ГЕТЕРОГЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ СИСТЕМЫ РУССКОГО ЯЗЫКА (НА МАТЕРИАЛЕ РЕФЛЕКСОВ ПРАСЛАВЯНСКИХ СОЧЕТАНИЙ)

Бекасова Елена Николаевна

Екатеринбург 2008

Работа выполнена на кафедре общего языкознания и русского языка ГОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет» и на кафедре языкознания ГОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет»

Научный консультант:

Гридина Татьяна Александровна, доктор филологических наук, профессор

Официальные оппоненты:

Голованова Елена Иосифовна, доктор филологических наук, профессор

Рут Мария Эдуардовна, доктор филологических наук, профессор

Щербакова Наталья Николаевна, доктор филологических наук, профессор

Ведущая организация:

Московский государственный областной университет

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Уральский государственный университет им. А.М. Горького».

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор филологических наук, профессор Литовская М.А.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Проблема соотношения, функционирования и взаимодействия в истории русского языка восточнославянских и южнославянских по происхождению соотносительных рефлексов праславянского языка по-прежнему остаётся одной из актуальных. Как диагностирующие признаки церковнославянской (старославянской) и исконной языковых систем данные элементы - непременный атрибут изучения механизмов становления и развития русского литературного языка, специфики его генетической основы, характеристики литературного двуязычия древней Руси, описания памятников письменности. слово гетерогенный русский язык

Обширная научная литература, в той или иной степени затрагивающая сосуществование и закрепление генетически неоднородных элементов различных групп рефлексов, и использование фактов их сложной судьбы для построения - нередко диаметрально противоположных - концепций происхождения русского литературного языка показывают не только важность их изучения на разных исторических этапах, но и необходимость воссоздания целостной картины их взаимодействия и учёта всех аспектов одной из сложных и дискуссионных проблем русистики, более того - разрушения устоявшихся стереотипов их описания и осмысления.

Многообразие имевшихся и сохранившихся в русском языке образований с результатами различной реализации праславянских рефлексов, сложность их усвоения и тысячелетнее совместное функционирование определили объект предлагаемого исследования, которым явились наиболее широко представленные в системе русского языка и однозначно трактуемые с генетической точки зрения явления: 1) рефлексы *tj; 2) рефлексы *dj; 3) полногласные и неполногласные сочетания (из рефлексов*ol, *el, *or, *er) и начальные ра-/ро- и ла-/ло- (из рефлексов *or, *оl), а также другие - менее представленные корреляции типа начальных о и е.

Актуальность исследования обусловлена как выбором объекта изучения, так и действием разнообразных факторов, влияющих на взаимодействие, отбор и закрепление определённых по происхождению рефлексов в системе одного языка, что позволяет определить реципиентные свойства языковой системы и её подсистем, раскрыть механизм складывания и развития русского языка и его страт в процессе отбора коррелятов.

Цель работы заключается в выявлении механизмов отбора, освоения и закрепления различных групп генетически неоднородных элементов в процессе эволюционного развития системы русского языка.

В соответствии с целью исследования предполагается решить следующие конкретные задачи:

1. Выявить и описать инвентарь слов, имеющих в своем составе гетерогенные элементы.

2. Определить факторы, обусловливающие закономерности вхождения южнославянских рефлексов в систему русского языка и соответственно восточнославянских - в церковнославянские тексты и их дальнейшую судьбу.

3. Изучить особенности функционирования, взаимодействия генетически соотносительных элементов и причины отбора определённых оппозитов в различных памятниках восточнославянского, старорусского и церковнославянского (русской редакции) языков.

4. Установить общие закономерности вхождения в языковую систему определённых по происхождению диагностирующих признаков и причины их закрепления в русском языке на каждом этапе его развития.

5. Проследить особенности представления генетически неоднородных рефлексов в современном литературном языке и системах русских диалектов.

Цель и задачи данного исследования обусловили выбор материала лингвистического анализа, которым явились: оригинальные и переводные памятники восточнославянской и старорусской письменности различной временной, территориальной и жанровой принадлежности; фольклорные тексты; произведения писателей и общественных деятелей, материалы бытовой и деловой письменности периода складывания норм национального русского языка; наиболее значительные словари русского языка ХI-ХХ вв. (Словарь древнерусского языка ХI-ХIV вв., Словарь русского языка ХI-ХVII вв., Словарь русского языка ХVIII в., словари современного русского литературного языка, словари русских народных говоров); памятники церковнославянского языка (русской редакции) ХI-ХVII вв., а также некоторые издания книг Священного Писания ХVIII-ХIХ вв. (всего более 3600 наименований).

Предметом изучения были избраны механизмы генетической организации системы русского языка и его страт, а также текстов церковнославянского языка.

Методы исследования обусловлены целью и задачами работы. В качестве основных применялся метод и приёмы лингвогенетических исследований. Используются приёмы внутренней реконструкции форм, фономорфонологического анализа, системного описания с привлечением статистической и текстологической методик. Специфика анализируемого материала потребовала комплексного подхода к выяснению причин использования одного из имеющихся в арсенале русского языка эквивалентов с учётом возможных лингвистических и экстралингвистических факторов.

Научная новизна работы обусловливается кругом поставленных и освещаемых вопросов, особенностями подхода к объекту исследования, который впервые представлен наиболее значительными группами гетерогенных рефлексов на протяжении их тысячелетнего сосуществования, что позволяет выявить механизмы вхождения чужеродных элементов в систему языка, основные тенденции их взаимодействия с исконными оппозитами и проследить сходства и различия в судьбе отдельных групп рефлексов праславянских сочетаний.

Исследование гетерогенных элементов с момента их столкновения на русской почве до настоящего времени на материале литературного языка, системы диалектов, фольклорных текстов с привлечением данных церковнославянского языка и учётом различных лингвистических и экстралингвистических факторов позволяет адекватно осветить сложные процессы освоения генетически разнородных явлений в языке как системе подсистем, в его стратах, на уровне текста и слова.

Принципиально новым является последовательное разграничение групп, реализующих различные рефлексы праславянских сочетаний, в том числе в «группе отдельных слов» [Шахматов 1941] и взаимосвязанных системных образований (глагольные формы и отглагольные существительные), реализующих полную парадигму морфонологических чередований.

Теоретическая значимость работы определяется решением целого ряда вопросов взаимодействий южнославянских и восточнославянских элементов в истории русского языка, в свою очередь позволяющих осветить проблему генезиса русского литературного языка, определить способность различных уровней системы и её страт воспринимать иноязычные элементы, установить их реципиентные свойства и механизмы трансплантации и аутотрансплантации, выявить факторы, регулирующие процессы их адаптации, выявить основные тенденции становления и развития языковой нормы в условиях гетерогенной вариантности.

Практическая ценность работы обусловлена возможностью использования в дальнейшем материалов исследования для описания памятников древнерусской письменности, при изучении специфики литературного двуязычия Киевской и Московской Руси, особенностей эволюции русского языка, специфики генетической организации текста, системы языка и её подсистем.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Установившаяся традиция подхода к диагностирующим признакам как абсолютно функционально и результативно симметричным явлениям, во многом хрестоматийно залакированным, не позволяет раскрыть механизмы их вхождения в иноязычную среду, специфику корреляции с исконными эквивалентами, их отбор и закрепление, а следовательно, адекватно отразить языковую ситуацию в древней Руси и выдвинуть соответствующие гипотезы происхождения и генетической основы русского литературного языка.

2. Отдельные группы и подгруппы генетически соотносительных элементов имеют разную судьбу в истории русского языка и церковнославянских текстах, так как регулируются соответствующими механизмами их внедрения и адаптации.

3. Инерция семантико-стилистического критерия как основного, регулирующего отношения полногласных и неполногласных сочетаний затрудняет выявление других, более значимых и определяющих факторов отбора рефлексов восточнославянского и южнославянского происхождения иных - не менее представленных групп, которым в той или иной степени суждено было пройти целый ряд «фильтров» в системе чужого языка.

4. Важнейшим фактором, в значительной степени определившим судьбу целого ряда групп праславянских рефлексов в истории русского языка является степень фонетической адаптации южнославянских по происхождению элементов на восточнославянской почве. Именно он является причиной наличия исконного рефлекса *dj в церковных текстах на фоне южнославянской гомогенности и отсутствия параллелизма в реализации рефлексов *dj и tj, наиболее ярко выступающего в феномене отсутствия в формах 1 лица презенса южнославянского по происхождению альтернанта /жд/ в соответствии с реализуемым типом альтернации.

5. Особо значимым для рефлексов, реализующихся на конце корневого морфа, было прохождение позиционного фильтра, определившего сложную конкуренцию восточнославянских и южнославянских по происхождению альтернантов перед общеславянскими и исконными суффиксами в русском языке.

6. Прошедшие через фонетический и морфонологический фильтры коррелятивные пары подверглись лексико-семантической дифференциации, при этом последствия были наиболее значительными для полногласных и неполногласных лексем, где практически не было фонетических запретов или позиционной избирательности определённых по происхождению рефлексов, и в меньшей степени затронули другие группы вследствие их достаточно чёткого распределения по позиционным основаниям.

7. Различия между системными глагольными образованиями, представляющими полную парадигму морфонологических чередований, с одной стороны, и группой полногласных/неполногласных лексем, группой «отдельных слов» - с другой, были обусловлены спецификой действия механизмов их адаптации и корреляции. В связи с этим к данным группам нельзя подходить с равными критериями и переносить отношения, сложившиеся в одной группе, на другую, а тем более иллюстрировать положения концепций и гипотез природы русского литературного языка отдельными «кочующими» стандартными парами, вырванными из сложнейшей гетерогенной системы.

8. Важнейшей составляющей судьбы гетерогенных элементов является механизм их отбора и взаимодействия в тексте, что отразилось на становлении норм литературного языка. Наиболее ярким подтверждением данного положения является быстрая кодификация жд<*dj в церковных текстах с середины XVII в., которая стала причиной разрушения сложившегося смешанного типа чередования.

9. Механизмы вхождения и закрепления генетически соотносительных элементов по-разному реализуются в зависимости от реципиентных особенностей языка как системы и его страт.

10. Система диалекта, представляющая определённую степень гетерогенности, в ряде случаев на уровне слова более разнообразную, чем в литературном языке, и высокий уровень гетерогенности фольклорного текста дают основание различать процессы трансплантации и аутотрансплантации.

11. В целом судьба гетерогенных рефлексов определялась действием механизмов трансплантации и аутотрансплантации, имеющих разные результаты в системах разных языков, их подсистем и страт. В истории русского языка это способствовало не только обогащению его ресурсов, но и органичному внедрению наиболее жизнеспособных элементов в результате конкуренции и «заполнения лакун» по законам приемлющего языка.

Апробация исследования. Основные положения работы опубликованы в 7 статьях в изданиях, включённых в перечень научных изданий, рекомендованных ВАКом, в монографии, двух учебных пособиях и 92 статьях и тезисах, которые были представлены в виде докладов и сообщений на конференциях, совещаниях и конгрессах разного ранга:

- международных («Проблемы истории индоевропейских языков», Тверь, 1991; «Потебня - исследователь славянских взаимодействий», Харьков, 1991; «Творчество детей и про детей в отечественной и зарубежной литературе», Одесса, 1991; «Русский фольклор», Тамбов, 1991; «К 190-летию со дня рождения В.И. Даля», Луганск, 1991; совещание Института русского языка АН СССР «Соотношение синхронии и диахронии в языковой эволюции», Ужгород, 1991; «Проблемы русской морфемики», Орехово-Зуево, 1995; «Грамматические категории и единицы. Синтагматический аспект», Владимир, 1995, 1997; 1999, 2007; «Язык. Система. Личность», Екатеринбург, 1996, 1999, 2000, 2005, 2006; 2008; «Европа будущего», Оренбург-Ансбах (Германия), 1996, Оренбург-Кемниц-Ансбах (Германия), 1997; «Проблемы славянской филологии», Самара, 1996; «Семантика языковых единиц», Москва, 1999; «Наши» и «чужие» в российском историческом сознании», Санкт-Петербург, 2001; «V Житниковские чтения. Межкультурные коммуникации в когнитивном аспекте», Челябинск, 2001; «Владимир Иванович Даль и современные филологические исследования», Киев, 2002; X Конгресс МАПРЯЛ, Санкт-Петербург, 2003; II и III международный конгресс исследователей русского языка, Москва, 2004, 2007; международная научно-практическая конференция, посвящённая 90-летию со дня рождения проф. Л.И. Баранниковой, Саратов, 2005; «Русский язык как средство межкультурной коммуникации и консолидации современного общества», Оренбург, 2007) и др.;

- всероссийских («Слово в системных отношениях на разных уровнях языка», Свердловск, 1990, Екатеринбург, 1993; всероссийская научная конференция работников образования, Москва, 1993. «Принципы функционального описания языка», Екатеринбург, 1994; всероссийская научная конференция Института русского языка АН РФ «Закономерности эволюции словообразовательной системы русского языка», Москва-Оренбург, 1994; «Христианство и ислам на рубеже веков», Оренбург, 1998 и др.);

- региональных («Совершенствование качества подготовки учителей гуманитарных дисциплин», Уфа, 1991; «Исторические изменения в языковой системе как результат функционирования единиц языка», Москва-Калининград, 1992; «Русская нация и русская идея: история и современность», Оренбург, 1996; «Филологический класс»: Наука - ВУЗ - школа», Екатеринбург, 1999 и др.).

Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии, списка источников и сокращений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяются основные цели и задачи, объект и предмет, основные источники и методы исследования, научная новизна, теоретическая и практическая значимость проведённого исследования, выдвигаются основные положения, выносимые на защиту, сообщаются сведения об апробации полученных результатов.

В I главе «Проблемы генетической природы русского литературного языка» рассматриваются языковая ситуация Киевской Руси, вопросы образования и развития восточнославянского литературного языка (1.1), гипотезы происхождения русского литературного языка (1.2).

Сложность языковой ситуации в древней Руси обусловливала тот повышенный интерес и горячие споры учёных XIX и особенно XX веков о языковой основе и природе русского литературного языка, которые нередко приводили к диаметрально противоположным результатам. И если в высказываниях отдельных исследователей спор приобретал некоторую политическую окраску, то для большинства лингвистов проблема имела собственно лингвистический характер и была весьма существенна для выявления специфики русского литературного языка и законов его развития. Весь цвет русской лингвистики начиная с М.В. Ломоносова считал своим долгом высказаться по поводу существования и взаимодействия в истории русского литературного языка двух языковых начал. Классические труды Ф.И. Буслаева, И.И. Срезневского, И.А. Бодуэна де Куртенэ, А.А. Шахматова, А.И. Соболевского, Н.С. Трубецкого и др. подготовили почву для решения вопроса о происхождении русского литературного языка и создания концепций языковой ситуации В.В. Виноградова, С.П. Обнорского, Л.П. Якубинского, Б.Н. Ларина, Г.О. Винокура, Ф.П. Филина, А.И. Горшкова, В.В. Колесова, Б.А. Успенского и др. При этом выстраивание модели сложнейшей истории русского литературного языка сопряжено с целым рядом трудностей, а её достоверность может подтверждаться диаметрально противоположными аргументами. Опираясь на свой филологический опыт, лингвистические предпочтения, языковое чутьё и интуицию исследователя, выдающиеся лингвисты признаются, что «объять всю эту картину почти невозможно и поневоле приходится ограничиваться только рассмотрением отдельных её частей» [Трубецкой 1990: 123], намечен лишь «очень приблизительный и, быть может, не всегда достаточно четкий и точный чертёж» «путей и дорог движения древнерусского литературного языка» [Виноградов 1987д: 151], «сам материал очень трудно поддаётся изложению: многоликий, разносторонний, он не укладывается в линейную последовательность слов и предложений», «средств объёмного его представления пока нет» [Колесов 1989: 4], «сложная, многофигурная композиция далека от завершения», а её «общий контур намечен неясно, зыбко, расплывчато» [Горшков 1983: 159].

Неуловимость сложной картины языкового развития в сплетении двух культурно и функционально различных начал, при рассмотрении которой возможно видение противоречивых эффектов, особенно в полемическом задоре или при желании высветить определённый аспект, лишь подтверждает мысль Н.С. Трубецкого о том, что «русский литературный язык в отношении использования преемства древней литературно-языковой традиции стоит, по-видимому, действительно особняком среди литературных языков мира» [Трубецкой 1990: 126].

В целом независимо от того, что вкладывается разными исследователями в понятие древнерусский литературный язык - церковнославянский язык, или исконный язык, или разные типы смешения двух генетически родственных языковых стихий, - следует признать, что речь идёт об особом литературном языке, где важной должна стать проблема взаимоотношений исконной и церковнославянской стихий, в процессе многовекового взаимодействия в системе русского литературного языка слившихся в единое гармоническое целое.

II глава «Генетически соотносительные рефлексы праславянских сочетаний как диагностирующий признак» посвящена истории изучения восточнославянских и южнославянских соответствий в русском языке (2.1) и проблеме статуса, взаимодействия и отбора генетически неоднородных рефлексов праславянских сочетаний в истории русского языка (2.2).

Интерес к достоверным элементам восточнославянского и южнославянского языков в судьбах русского литературного языка проявился достаточно рано.

В целом правильно понятая генетическая соотнесённость «славенских» и «росских» форм в «Лексиконе» Памвы Берынды (Киев 1627) и грамматике Мелетия Смотрицкого (Евье 1619, Москва 1648) научно обосновывается и уточняется в трудах М.В. Ломоносова, А.А. Барсова, А.Х. Востокова, М.А. Максимовича, П.А. Лавровского, Ф.И. Буслаева, А.А. Потебни и др. В трудах И.И. Срезневского, М.А. Колосова, И.В. Ягича, А.С. Будиловича, С.К. Булича, А.И. Соболевского, Н.Н. Дурново и др. наиболее дискуссионным становится вопрос о механизмах расхождения реализации рефлекса *dj в славянских языках.

Необходимость изучения элементов двух близкородственных языковых систем остро встала в XX в. в связи с обсуждением проблемы происхождения русского литературного языка. Особую значимость в этот период получают выделенные А.А. Шахматовым 12 «категорий бесспорных церковнославянских элементов» в современном русском литературном языке. Классификации А.А. Шахматова, Л.П. Якубинского, Г.О. Винокура определили основную линию дальнейших исследований генетически соотносительных элементов, особенно полногласных и неполногласных коррелятов, в системе русского литературного языка. При изучении памятников древнерусской письменности исследователи традиционно фиксируют особенности реализации диагностирующих рефлексов, сведения об их наличии используются для доказательств принадлежности памятника тому или иному типу литературного языка, определения времени и места его написания, выявления особенностей списков и протографа, направлений редакторской правки, а также в целом выяснения особенностей развития литературного языка и под.

Анализ работ, в той или иной степени затрагивающих особенности реализации генетически неоднородных элементов, позволяет выделить ряд спорных и невыясненных моментов, выявить «белые пятна» и противоречия в судьбе генетически соотносительных элементов в истории русского языка и современном его состоянии. В частности, недостаточно изучено «поведение» отдельных групп выделенных диагностирующих признаков и основных закономерностей их распределения внутри указанных групп. Различная количественная наполняемость групп с теми или иными рефлексами, разная степень параллельности соотношения, неодинаковая фиксация в памятниках и даже в отдельных его частях, практическое отсутствие древнерусских рукописей, выдержанных в одном генетическом ключе требует уточнения критериев отбора генетически соотносительных элементов. Не только древнерусские рукописи - как церковнославянского, так и русского языков - содержат различные «наборы» гетерогенных элементов, но и отдельные группы праславянских рефлексов по-разному реализуют свои гетерогенные возможности, что было отмечено практически во всех ставших классическими работах по данной проблеме. Однако вопреки этому чаще всего встречается недифференцированный подход к изучению рефлексов на русской почве, когда для исследователя они выступают как нечто монолитное, а генетическая соотносительность мыслится как абсолютно симметричная. Такой «идеальный», но весьма упрощённый и далёкий от реальности взгляд на специфику взаимодействия двух языковых стихий достаточно распространён и затрудняет выявление действительных причин отбора генетически неоднородных рефлексов, тем более, что приоритетными в этой области стали популярные в научных исследованиях неполногласные и полногласные сочетания, несомненно обладающие своим определённым реестром критериев, которые, как правило, не срабатывают в других группах.

Необходимым представляется также перенос акцентов с установившейся традиции констатации количественного соотношения генетически неоднородных элементов в памятниках письменности на взаимосвязи в пределах текста, рукописи, списков и редакций, а также на уровне функциональной парадигмы языка.

Инерция семантико-стилистического критерия как основного, а в ряде случаев единственного, затрудняет выявление других, нередко более важных и определяющих факторов отбора рефлексов восточнославянского и южнославянского происхождения. В частности, до сих пор не решён вопрос о времени усвоения и закрепления рефлекса южнославянского происхождения *dj в русском языке и его статусе на каждом этапе развития русского литературного языка, в том числе и в современном состоянии. В связи с этим следует выявить совокупность факторов, обусловивших взаимодействие гетерогенных элементов и их выбор в истории русского языка, и определить «эфемеризмы» и закономерности в отношениях диагностирующих признаков на разных этапах развития языка. В целом следует поставить вопрос о механизмах вхождения и закрепления генетически соотносительных элементов в системе русского языка, выявить специфику реализации праславянских рефлексов в русских диалектах и фольклоре.

Важным аспектом уточнения судьбы данных рефлексов следует признать особенности их функционирования в церковнославянских текстах, что в принципе облегчит решение проблемы их влияния на становление и эволюцию русского литературного языка, с одной стороны, и позволит определить реципиентные возможности обеих языковых стихий.

Определение статуса каждой из групп и отношений внутри них, принципов реализации, отбора и закрепления одного из арсенала генетических средств в отдельных памятниках, словоформах, стратах на протяжении длительной истории развития русского языка непосредственно связано с проблемой формирования и особенностями развития русского литературного языка, выявлением роли южнославянских и восточнославянских по происхождению элементов в становлении его системы. Тем более, что в этом случае до крайности обостряются противоречия в осмыслении сложных отношений рефлексов праславянских сочетаний, так как они становятся средством построения различных гипотез происхождения русского литературного языка, доказательством - нередко единственным - его генетической основы и диагностирующим признаком отнесения памятника не только к определённому типу литературного языка, но и лишения его статуса литературности. В свете проблем происхождения русского литературного языка и определения его языковой природы диагностирующий эффект того или иного элемента может приводить даже к сомнениям в его генетической приуроченности, как это, например, случилось с неполногласием и рефлексом ж<*dj.

Отмеченные спорные и нерешённые положения, касающиеся генетически соотносительных рефлексов в истории русского языка и современного его состояния, требуют детального рассмотрения процессов реализации, функционирования и эволюции генетически неоднородных элементов в функциональной парадигме русского языка, тех механизмов взаимодействия, отбора и закрепления, которые, как описывают исследователи, привели к «органическому слиянию», «сопряжению», «сплаву», «симбиозу», «двумерности», «скрещению», «трансплантации» и т.д.

В III главе «Закономерности реализации генетически соотносительных праславянских рефлексов в русском литературном языке» в результате комплексного подхода к выяснению причин использования одного из имеющихся в арсенале древнерусского языка гетерогенных средств, а в дальнейшем и жёсткой его фиксации в определённой словоформе выявлены значительные различия в судьбе исследуемых групп рефлексов праславянских сочетаний и определены факторы их вхождения в систему русского литературного языка.

Рассмотрение механизмов действия фонетического фактора в судьбе праславянских рефлексов (3.1) показывает его определяющую роль в соотношении реализации генетически неоднородных рефлексов, особенно на начальном этапе их столкновения, и способности южнославянского элемента занять в дальнейшем соответствующую языковую «нишу» в нетрадиционных текстах и системе чужого языка. В силу специфики прохождения через фонетический фильтр восточнославянского языка различные группы южнославянских рефлексов имеют неодинаковый потенциал реализации на русской почве, а следовательно, и соотношение со своими восточнославянскими эквивалентами. Данное обстоятельство касается и церковнославянского языка, который начинает в определённой степени отличаться от старославянского языка в результате «впитывания» восточнославянских элементов, среди которых наиболее характерным становится ж < *dj.

Те южнославянские рефлексы, которым не препятствовали фонетические особенности языка-рецепиента, получают возможность дальнейшей адаптации и сосуществования со своими генетическими соответствиями, становясь во многом диагностирующими признаками разных языковых стихий. Это прежде всего касается сочетаний -ра-, -ла-, рh-, -лh-, начальных е-, ю-, беспрепятственно оставшихся в системе церковнославянского языка и без осложнений вошедших в систему восточнославянского языка. В других случаях действие фонетического фильтра оказывало значительное влияние на проникновение южнославянских рефлексов. Для южнославянских рефлексов *tj, *dj вхождение в систему древнерусского языка осложнялось отсутствием соответствующих согласных. Вследствие этого невозможной оказывается исходная эквиполентность, так как адаптация южнославянских рефлексов и появление соответствующего «звукового представления» происходит у данных рефлексов с различной скоростью и разными результатами.

В результате ранней фонетической ассимиляции южнославянского по происхождению рефлекса *tj чередование /т'-щ/ закрепилось в абсолютном большинстве генетических старославянизмов и лексем, активизировавшихся под влиянием старославянского языка, которые были распространены в памятниках древнерусской письменности, особенно в произведениях, отражающих христианское мировоззрение и связанные с ним представления. Восточнославянский по происхождению тип альтернации /т'-ч/ реализовался в текстах, ориентированных на конкретные бытовые реалии жизни древнерусского человека. Таким образом, статус генетически неоднородных рефлексов *tj, входящих в состав разных типов чередований, определялся прежде всего особенностями содержания средневековой литературы, в которой преобладали произведения религиозно-философской тематики, что в конечном итоге и определило преимущественное использование в памятниках письменности южнославянского по происхождению /щ/.

Чёткое распределение сфер употребления лексем с соотносительными рефлексами *tj способствовало сохранению генетической чистоты соответствующих альтернаций. Вследствие этого ошибочным является распространённое в научной и учебной литературе мнение о том, что щ систематически и последовательно употребляется вместо ч. И если рефлексы *tj, *kt, *gt достаточно быстро ассимилируются на русской почве, благодаря чему в целом сохраняют свои исходные инославянские параметры и даже (правда, весьма ограниченные) возможности мены генетически неоднородных элементов преимущественно в группе «отдельных слов», то южнославянский рефлекс *dj настолько серьёзно сдерживается фонетическим фактором, что в древнерусских рукописях, в том числе и церковнославянских текстах, заменяется восточнославянским эквивалентом.

Являясь слабым звеном в системе адаптационных процессов, южнославянский рефлекс *dj становится одним из членов генетически смешанного типа чередования, выбор которых определялся в том числе и складывающимися орфографическими традициями - с соблюдением жд или заменой его на ж. Вслед за И.А. Бодуэном де Куртенэ, С.К.Буличем, Н.Н. Дурново и П.Д. Филковой следует признать, что за последовательной фиксацией жд в ряде памятников скорее всего стоит специфический звуковой комплекс. Однако его статус неконкурентоспособного члена смешанной альтернации не мог привести к чёткому размежеванию генетически неоднородных элементов, как это наблюдается с рефлексами *tj.

Такая неравнозначность изначальной судьбы различных групп рефлексов соответствующим образом отразилась и в особенностях их функционирования. В частности, существует ряд лексем, где достаточно часто допускается мена соотносительных диагностирующих признаков. Небольшой круг таких коррелятов хорошо известен, является хрестоматийным и, к сожалению, практически всегда сопровождает любые рассуждения о южнославянской и восточнославянской стихии в составе или русского литературного языка или отдельного памятника. Наличие слов типа городъ - градъ, хочу - хощу, ночь - нощь, вожь - вождь на фоне достаточно чёткого закрепления генетически соотносительных элементов свидетельствует о том, что после срабатывания фонетического фактора здесь не наблюдается действия каких-либо запретов на использование гетерогенных рефлексов. Иными словами, фонетический фактор является важным, во многом определившим судьбу различных групп праславянских рефлексов на русской почве, но отнюдь не единственным условием их отбора и закрепления.

Выявленные закономерности прохождения фонетического фильтра южнославянскими рефлексами и причины их неравнозначной соотнесённости являются иллюстрацией известного положения В. Гумбольдта о том, что «звуковая форма составляет конституирующий и ведущий принцип различия языков как сама по себе, так и в качестве стимулирующей и препятствующей силы, противопоставляющей себя внутренней тенденции языка» [Гумбольдт 1960: 78]. Именно фонетический фактор обусловил различия в судьбе полногласных/неполногласных сочетаний, начальных ро-/ра-, ло-/ла-, о-/е-, у-/ю-, с одной стороны, и рефлексами *tj и *dj, между которыми также определились серьёзные расхождения.

Однако рефлексы реализуются во вполне конкретной лексеме, морфологический облик которой также должен быть подвергнуться определённой адаптации, в результате чего начинает действовать морфонологический фактор в процессах взаимодействия и отбора гетерогенных рефлексов (3.2), так как «альтернируют между собой целые морфемы и их соединения» [Бодуэн де Куртенэ 1963: 273]. В связи с этим различное положение рефлексов в составе слова - в начале слова, внутри и на конце корня - даёт основание предполагать, что действие морфологического фактора, так же как фонетического, будет неадекватным для разных групп праславянских рефлексов.

Морфонологическая позиция рефлексов в слове демонстрирует достаточно чёткое размежевание по двум основным группам в зависимости от действия морфонологического критерия. В первую группу входят рефлексы, южнославянские соответствия которых достаточно безболезненно прошли фонетический фильтр, в результате чего практически сразу начинают устанавливаться определённые взаимоотношения гетерогенных элементов. Для начальных ро-/ра-, ло-/ла-, о-/е-, у-/ю- условия на русской почве были абсолютно идентичными, не зависящими от сочетаний морфов, что влекло за собой в определённой степени свободное варьирование генетически неоднородных элементов. Аналогично морфонологический фильтр преодолевали полногласные/неполногласные сочетания - наиболее значимые и показательные в этой группе рефлексы.

Сочетания trat и torot фиксируются в пределах одной морфемы, чаще всего внутри корня, что обеспечивало независимость реализации генетически соотносительных элементов от морфонологической позиции. Такая независимость употребления полногласных/неполногласных сочетаний определяла гомогенную огласовку всех родственных образований. К данной группе примыкают выделенные А.А. Шахматовым «отдельные слова» с рефлексами *tj, *gt, *kt, *dj именно в силу своей «отдельности», проявляющейся в отсутствии широкого сочетания с разнообразными морфемами (в первую очередь суффиксами) и достаточно чёткой изолированности от родственных слов. Идентичность позиции - чаще всего перед окончаниями существительных или личной парадигмы глаголов типа хотhти - позволяла без сдерживающих и запретительных позиционных факторов реализовать гетерогенные рефлексы в словах типа вожь - вождь, межа - межда, свhча - свhща, ночь - нощь, хочу - хощу и под.

Возникшая в результате свободного прохождения морфологического фильтра генетическая неоднородность корневого морфа как в группе начальных рефлексов, полногласных и неполногласных сочетаний, так и отчасти в группе «отдельных слов» в дальнейшем определяет его дифференциацию, потому что «корень, являясь самой значимой морфемой в слове, отличается наиболее богатой качественно и количественно вариацией, притом вариация эта будет, так сказать, самая осмысленная, то есть соответствие внешних разниц разницам внутренним в корне будет гораздо больше, нежели в других морфологических единицах» [Крушевский 1883: 84]. Чаще всего именно генетическое различие корня влечёт «формирование семантической корреляции (на метонимической, а потом метафорической основе) и после всего чисто стилистическую дифференциацию оставшихся неиспользованными форм» [Колесов 1989: 268].

Для взаимосвязанных системных образований подобное становится возможным только после прохождения своеобразного позиционного фильтра, определяющего возможность/невозможность реализации соответствующего по происхождению рефлекса перед следующим за корнем морфом. Зависимость от морфонологической позиции особенно актуальна для гетерогенных рефлексов *dj. Если достаточно быстрая адаптация южнославянского по происхождению рефлекса *tj способствовала размежеванию сфер функционирования генетически соотносительных элементов, то низкая степень фонетической освоенности южнославянского рефлекса *dj в ряде случаев повлекла его замену исконным эквивалентом даже в церковнославянских текстах. В результате этого возникло большое количество оппозитов типа осуждати - осужати, что способствовало становлению смешанного типа чередования /д'-ж-жд/ наряду с исконной альтернацией /д'-ж/. Естественно, что смешанный тип реализовался в образованиях, актуализировавшихся на русской почве благодаря текстам старославянского языка, тогда как аналогичные образования с рефлексом *tj закреплялись в южнославянском оформлении.

Анализ основных различий в реализации морфонологического фактора в группах праславянских рефлексов (3.2.1) позволил выявить определяющие выбор генетически неоднородных рефлексов *tj и *dj позиции перед суффиксами имперфективов -а- и -ива- (3.2.2), отглагольных имен существительных (3.2.3) и окончанием -у глаголов 1 лица единственного числа настоящего (простого будущего) времени (3.2.4).

Активизация имперфективов с суффиксом -ива- явилась причиной коренной перестройки чередований с рефлексами *tj, dj, так как для восточнославянских по происхождению альтернантов открылась возможность реализоваться в новых позициях, где отсутствовала конкуренция с генетически соотносительными элементами. Распад корреляционных рядов имперфективов с суффиксами -а- и -ива- идёт, как правило, за счёт глаголов на -ждать и -жать в пользу наиболее адекватной альтернации модели на -живать. В меньшей степени это коснулось корреляций на -чать/-чивать из-за ранней генетической определённости типов чередований, в результате чего произошло достаточно чёткое разграничение имперфективов по генетической линии - -щать/-чивать с немногочисленными рано закрепившимися моделями на -чать. В результате таких нормализационных процессов в современном русском литературном языке альтернант /ж/ встречается в 3,9 раза чаще, а альтернант /ч/ в 9,7 раз чаще перед суффиксом -ива-, чем перед суффиксом -а-. Такое превалирование - почти в 2,5 раза - реализации /ж/ над /ч/ перед -а- обусловлено сложностью прохождения фонетического фильтра южнославянским рефлексом *dj, что не позволило ему достаточно чётко закрепиться перед общеславянским по происхождению суффиксом. Это отразилось и на соотношении генетически неоднородных рефлексов *tj, *dj перед данным суффиксом, где /щ/ используется в 3,4, а /жд/ только в 1,25 раза чаще, чем соответствующие исконные альтернанты. Значительные расхождения частотности /ж/ и /ч/ перед указанными суффиксами - одно из существенных доказательств не только различий традиционно рассматриваемых однотипно рефлексов *tj и dj, но и действия морфологического фактора в их судьбе.

В свою очередь имперфективы на -ива- создавали обширную базу для образования отглагольных существительных на -живание и -чивание по русской морфонологической модели, что ещё больше усилило позиции исконных рефлексов *tj, dj в русском языке. Восточнославянская языковая стихия, до возникновения и активизации суффикса -ива- ограниченная рамками формо- и словообразовательных моделей общеславянского происхождения, имеющих на русской почве гетерогенное морфонологическое оформление, стала не только количественно, но и качественно преобладать над южнославянской.

Таким образом, параллельно процессам стабилизации видовой системы происходит упорядочение употребления генетически соотносительных рефлексов праславянских сочетаний *tj и dj, их чёткое закрепление за соответствующими по происхождению альтернациями, что повлекло за собой распад смешанного типа чередования [д'-ж-жд]. Южнославянские по происхождению альтернации начинают вытесняться на периферию русского языка, так как в основной своей массе остаются в рамках старых имперфективов, а соответственно и других образуемых от них форм и слов - причастий и существительных, в то время как восточнославянские по происхождению альтернанты активно включаются в процессы образования новых слов.

Развитие исконных имперфективов с суффиксом -ива-, вступивших в достаточно серьёзную конкуренцию с общеславянской моделью, обусловило морфонологическое размежевание, при котором перед суффиксом -а- реализуются генетически неоднородные рефлексы *tj, *dj, а перед -ива- только восточнославянские по происхождению альтернанты. Это не только упрочило положение исконных рефлексов в глагольных формах, но и оказало значительное влияние на специфику образования отглагольных существительных. Если существительные на -ение в восточнославянской огласовке вытеснялись в процессе эволюции словообразовательной и морфонологической систем русского литературного языка, то для южнославянского по происхождению альтернанта модель с суффиксом -ени[j]- была и оставалась единственно возможной, например: учреждение, восхождение, обращение, просвещение и др. В связи с этим показательно соотношение отглагольных существительных с генетически неоднородными рефлеками *tj, *dj: существительных на -ждение в 4,7 раза больше, чем на -жение, а существительных на -щение в 2,7 раза больше, чем на -чение.

Количественная разница между морфонологическим обликом существительных с рефлексами *tj и *dj перед суффиксом -ени[j]- коренится в особенностях их адаптации на русской почве. Генетически неоднородные рефлексы *tj уже на раннем этапе своего сосуществования закреплялись за определёнными корнями, образования от которых характеризовались идентичностью альтернаций, и в дальнейшем количественное соотношение /ч/ и /щ/ определялось наличием новообразований. Это также подтверждается тем, что преобладание альтернанта /щ/ над /ч/ перед суффиксом -а- (в 3,4 раза) в основном соответствует его преобладанию перед суффиксом -ени[j]- (в 2,7 раза).

Гетерогенные рефлексы *dj, входящие в состав смешанного типа чередования, характеризовались не позиционной прикреплённостью, как это достаточно рано произошло с рефлексами *tj, а позиционной предпочтительностью, причём для южнославянского по происхождению рефлекса типичной была и, как показывают современные данные, осталась позиция перед суффиксом -ени[j]-. Поэтому так существенна разница в преобладании /жд/ над /ж/ перед суффиксом -а- (в 1,25 раза) и суффиксом -ени[j]- (в 4,7 раза).

Основным направлением в развитии исследуемой системы является формо- и словообразовательная специализация типов чередования и распад вариантов типа запружать - запруживать, налажение - налаживание в пользу продуктивных образований с суффиксами -ива-. В образовании существительных очевидна следующая закономерность: большинство альтернантов восточнославянского происхождения /ч/ и /ж/ (соответственно 72,4% и 72,48%) наблюдается в именах существительных на -ние от имперфективов с суффиксом -ива-. Если учесть, что данная модель является чрезвычайно продуктивной (практически любой глагол с суффиксом -ива- может образовывать соответствующее существительное), а также тот факт, что глаголов типа запруживать в 3,9 раз больше, чем глаголов типа провожать, а глаголов типа завинчивать в 9,7 раза больше, чем глаголов типа ворочаться, при этом их количество постоянно растёт за счёт новообразований, то можно с полным правом говорить о больших потенциальных возможностях данной словообразовательной модели, реализация которых, несомненно, способствует дальнейшему укреплению исконных типов чередований.

Значительно реже альтернанты [ч] и [ж] встречаются перед суффиксом -ени[j]-. Обычно это характерно для бесприставочных глаголов, от которых, как правило, невозможно образование существительного через ступень исконно русского имперфектива, ср.: свечение - засвечивание, высвечивание; молочение - вымолачивание, перемолачивание; глажение - наглаживание, заглаживание, ужение - выуживание, лужение - вылуживание и под.

Следует также отметить особенности семантики отглагольных существительных на -щение, -ждение. В частности, у них нередко разорвана лексическая связь с глаголами, в результате чего они не обозначают действие по значению глагола (как это имеет место в существительных, образованных по исконно русской словообразовательной модели), а имеют самостоятельное лексическое значение, например: похождение (устар.) - 1. Путешествие, странствие. 2. Приключение, происшествие; обхождение - 1. Обращение. 2. Общение, взаимное отношение; наваждение - то, что внушено «злой силой» с целью соблазнить, увлечь кого-нибудь. При этом у данных существительных достаточно ярко прослеживается историческая связь с причастиями: возбуждённый - возбуждение, просвещённый - просвещение и под.

Однако именно подобные существительные в учебной и научной литературе иллюстрируют пересечение гетерогенных рефлексов *dj. Чаще всего в этой роли выступают существительные типа хождение (ср.: хаживать, хоженый, хожу), которые являются исключением из общего правила - генетически однородного оформления всех однокоренных образований в современном русском литературном языке (кроме форм 1 л. ед. ч.). Наличие таких существительных подтверждает действие в истории русского языка тенденции к преимущественной реализации /жд/ перед суффиксом -ени[j]- и объясняется прежде всего особенностями мотивирующей основы, так как в отличие от большинства современных глаголов X, 1 класса глаголы движения с корнем -ход- не образуют префиксальных видовых пар и объединяются в пары слов с разными корнями, например: заходить - зайти, входить - войти и т. п.

Если количественное соотношение генетически неоднородных рефлексов в отглагольных существительных общеславянской модели значительно отличается для *tj и *dj - /щ/ встречается в 1,7 раз чаще, чем /жд/, - что свидетельствует об изначальном отставании южнославянского рефлекса *dj, то образование существительных от имперфективов с суффиксом -ива- однозначно свидетельствует об общих тенденциях в укреплении восточнославянских по происхождению альтернантов: русская модель отглагольного существительного и для *tj, и для *dj используется в 2,6 раза чаще, чем общеславянская.

Таким образом, при сохранении в словообразовательной системе русского литературного языка обеих генетически неоднородных морфонологических моделей образования существительных с суффиксом -ени[j]- в процессе эволюции постепенно ограничивается их продуктивность и отдаётся предпочтение возникшему на русской почве словообразовательному типу, по которому образуются многочисленные отглагольные существительные, в том числе и от позднейших заимствований. Такая морфонологическая модель, где употребляются исключительно восточнославянские по происхождению рефлексы, раскрыла потенциальные возможности русского языка и значительно укрепила позиции исконных альтернантов при одновременном ограничении возможностей южнославянских по происхождению эквивалентов.

Всё это является ещё одним достаточно убедительным аргументом в пользу непрерывности развития и исконной основы русского литературного языка, в систему которого вбираются и в ней в определённой степени сохраняются элементы других языковых систем, но развитие идёт по его собственным законам. Об этом также свидетельствует феномен отсутствия в соответствии с реализуемой альтернацией в форме 1 л. ед. ч. настоящего (простого будущего) времени южнославянского по происхождению рефлекса *dj.

Данная форма в глагольной парадигме занимает особое место, о чём свидетельствует, в частности, преимущественное использование форм настоящего времени в разговорной речи (далее - РР). Учитывая, что предложения в РР «кишат местоимениями» (В. Матезиус), и прежде всего 1 лица ед. ч., так как РР свойственна субъективность и эгоцентризм, можно утверждать, что в РР превалируют формы 1 л. ед. ч. глаголов настоящего времени над формами прошедшего времени в других стилях. Естественно, что эти различия коренятся в самой сути устной и письменной формы реализации языка, в типе познания, в особенностях функций языка, в специфике диалога и монолога. В этой связи функционирование форм 1 л. ед. ч. настоящего времени в современном русском языке во многом тождественно его реализации в истории русского языка. Формы прошедшего времени широко представлены во всех памятниках древнерусской письменности, так как они удовлетворяли коммуникативным потребностям повествования (рассказа, описания, рассуждения): аорист и перфект как наиболее типичные формы монолога, а перфект как форма преимущественно диалогической речи и «вместе с тем абсолютно преобладающая форма в старейших деловых и бытовых текстах» [Горшкова, Хабургаев 1981: 307]. Такое положение прошедшего времени в памятниках древнерусской письменности создавало своеобразную «ауру» текста. По мнению В.В. Виноградова, «грамматическая сфера прошедшего времени наиболее глубоко и резко очерчена в русском языке. Это - сильная грамматическая категория» [Виноградов 1947: 543].