Художественный образ в английской литературе ХХ века: типология-лингвопоэтика-перевод

Шестая глава «Лингвопоэтический анализ средств и способов создания образа персонажа в сопоставительном плане: автологическое повествование» посвящена изучению образа главной героини, Пенелопы Килинг в оригинале и переводе на русский язык. В работе выделяются и анализируются основные лингвопоэтически значимые содержательные аспекты создания образа главной героини, Пенелопы Килинг: средства создания интродукции образа; портретная характеристика героини; характеристика речевой партии персонажа; авторская манера описания поступков Пенелопы Килинг, а также средства индикации социального статуса и авторского отношения которые пронизывают все другие содержательные аспекты и являются сквозными. Комплексный анализ проводился на разных уровнях языка: фонографическом, лексико-фразеологическом и морфосинтаксическом, причем при исследовании каждого аспекта мы выделяли наиболее значимые, с точки зрения лингвопоэтической функции, средства. Исследование дало возможность определить, как совокупность языковых средств и способов выражения разных уровней участвует в создании целостного художественного образа литературного персонажа и помогает читателю в полной мере осознать и воспринять эмоционально-эстетическое воздействие, оказываемое автором художественного текста, с одной стороны, и каким образом переводчик попытался донести до русскоязычного читателя авторский замысел.

Проведенный сравнительно-сопоставительный анализ параллельных текстов, которые служат для интродукции образа персонажа, позволил выявить явные недостатки переводного варианта на лексико-фразеологическом и синтаксическом уровне. В результате невнимания переводчика к содержательно-фактуальной, лингвокультуро-логической информации, а также к собственно языковым нюансам оригинала, читатель получает искаженный образ героини с самых первых страниц романа. 1

Важную роль в интродукции образа персонажа играет описание дома Пенелопы, поэтому сравним параллельные фрагменты текстов, в которых автор описывает этот дом:

1. The Aga, oil-fired, simmered peacefully to itself, and all was blissfully warm…A pile of mail lay on the scrubbed table, and she leafed through it, but there seemed to be nothing there either vital or interesting, so she let it lie, and crossed the kitchen, opening the glass door that led into her conservatory (11).

1 Текст романа на английском и русском языках цитируется по следующим изданиям: R.Pilcher.The Shell Seekers. - Lnd., 1989; Пилчер, Р. Семейная реликвия. Цифра в скобках после приведенной цитаты указывает на номер страницы в соответствующем издании.

Гудела колонка отопления, давая блаженное тепло…На чисто выскобленном кухонном столике стопкой лежала почта; Пенелопа перебрала ее, но не нашла ничего важного или занимательного и, оставив все как было, открыла стеклянную дверь в зимний сад (7).

Даже при беглом сравнительно-сопоставительном анализе первого текстового фрагмента можно заметить лексические несоответствия, которые не отражают некоторых реалий британского общества, а также приводят к изменению значения переводимых слов и словосочетаний, что вводит читателя в заблуждение.

При переводе на русский язык в качества эквивалента английского существительного Aga автор предлагает словосочетание колонка отопления. Русский эквивалент, безусловно, не является правильным с точки зрения адекватности передачи референта. Переводчик не учитывает социокультурного контекста произведения и национального колорита английского слова Aga. Как явствуют материалы толковых и лингвострановедческих словарей, Aga является неотъемлемой принадлежностью кухонь в больших загородных домах англичан, принадлежащих к среднему классу. Этот агрегат производится в Великобритании и представляет собой современную имитацию старинных плит, которые можно не выключать сутками, и одновременно использовать для приготовления пищи, обогрева дома и нагрева воды. Примечательно, что в узусе английского языка даже зафиксировано словосочетание an Aga saga: a novel about the lives of people who have a good standard of living and live in the English countryside. Таким образом, словарь подтверждает наше предположение о высоком социальном статусе героини.

Словосочетание колонка отопления переносит текст в иную социокультурную плоскость, поскольку у русскоязычного читателя будет ассоциироваться не с просторной уютной кухней загородного дома, принадлежащего современной обеспеченной англичанке, но с типовым жилищем «хрущевка» эпохи социализма в бывшем СССР, где в пятиметровых кухнях устанавливались газовые колонки для нагрева воды, которые не служили для обогрева помещений и не добавляли уюта жилищу.

Обращает внимание и неверность употребления узуального атрибутивного словосочетания зимний сад в качестве эквивалента английского существительного conservatory. Дело в том, что зимний сад - это помещение в доме, здании, имитирующее сад с живыми деревьями, цветами и другими растениями, т.е. довольно большое помещение. В английских толковых словарях существительное conservatory объясняется следующим образом: a glass room, usually connected to a house, in which plants are grown and kept, т.е. это небольшое стеклянное помещение, где выращивают цветы, низкорослые растения и где не растут деревья. В тексте романа речь идет о небольшой уютной цветочной оранжерее, выходящей в сад, примыкающий к дому. Именно здесь росли деревья и дикие цветы, а вовсе не в зимнем саду, который переводчик произвольно ввел в русский текст.

Сравнительно-сопоставительный анализ синтаксической организации параллельных текстов первого отрывка также обнаружил неоправданную замену. Так, предложение A pile of mail lay on the scrubbed table переведено На чисто выскобленном кухонном столике стопкой лежала почта. Замена функциональной перспективы предложения привела к тому, что обстоятельственная группа в русском варианте (На чисто выскобленном кухонном столике) неоправданно сконцентрировала внимание читателя на столе и оттянула появление подлежащего почта, в то время, как в оригинале, группа подлежащего A pile of mail открывающая предложение, сосредотачивает внимание читателя и является семантическим центром высказывания.

Таким образом, в оригинале читатель знакомится с большой, прекрасно обустроенной и уютной кухней современного английского загородного дома, ведущей прямо в оранжерею, за окнами которой раскинулся великолепный сад. После знакомства с переводом в воображении читателя будет нарисована нелепая картина крошечной кухни с гудящей колонкой, однако дверь этой скромной кухни открывается прямо в роскошный зимний сад.

Как показало исследование, в процессе сюжетного развертывания образ Пенелопы Килинг представлен глазами других персонажей. Перевод на русский язык фрагментов текста, в которых встречается описание внешности героини, нельзя признать удачным, поскольку не всегда сохраняются основные характеристики, присущие Пенелопе Килинг из-за того, что переводчик не вник в суть портретной характеристики героини и неверно передал значение оригинальных слов и словосочетаний, служащих для портретирования героини. Невнимание к языковой ткани произведения, нюансам вертикального контекста, а также синтакической структуры оригинальных описаний ослабило или даже исказило изобразительно- выразительную силу использованных в описательных отрывках языковых единиц.

Сравним отрывок из текста оригинала, в котором описывана внешность Пенелопы глазами ее любимой дочери Оливии, и его перевод:

1. It was all right. Penelope looked vital as ever, bohemian and marvelously distinguished. Tall and straight-backed, with her thick graying hair twisted up into a knot at the back of her head and her dark eyes bright with amusement, even the struggles with the trolley did nothing to detract from her dignity. She was, inevitably, slung about with bags and baskets, and was dressed in her old blue cape, an officer's boat cloak that she had bought second-hand from an impoverished Naval widow at the end of the war and worn ever since, on all occasions from weddings to funerals (80-81).

Все в порядке. Вид, как всегда, оживленный и потрясающе изысканный. Высокая, прямая, густые серебрящиеся волосы собраны в пучок низко на затылке, темные глаза искрятся весельем, и даже сражение с тележкой ни на йоту не убавило ее гордого достоинства. Разумеется, она вся обвешана сумками и корзинками и одета в старую темно-синюю суконную накидку, которая на самом деле - флотский плащ, купленный у обедневшей капитанской вдовы еще в конце войны и с тех пор верно служивший Пенелопе во всех случаях, от свадеб до похорон (68).

Утонченная и образованная Оливия, главный редактор крупного лондонского журнала мод, восхищалась умением матери быть всегда на высоте и умением носить старинные вещи. Автор создает яркий и запоминающийся портрет героини благодаря коннотативно окрашенным атрибутивным и адвербиальным определениям (vital, marvelously distinguished, tall, straight-backed, thick (hair), dark (eyes) bright with amusement), обладающим положительной оценочной семантикой. В данном контексте прилагательные bohemian и second-hand тоже обладают положительной коннотацией, подчеркивая изысканность и неповторимость внешности Пенелопы, ее внешнюю и внутреннюю раскрепощенность.

Особое внимание следует обратить на эпитет vital, который является семантическим центром в описании внешности главной героини и его перевод с помощью прилагательного оживленный. Как показал анализ, vital означает full of energy in a way that is exciting and attractive; energetic . Оно снабжено пометой formal approving, объясняющей, что данная лексема употребляется в книжном стиле и обладает положительной ингерентной коннотацией. Русское прилагательное оживленный толкуется исполненный жизни, деятельности, возбуждения.. Сема возбуждение, присутствующая в семантической структуре лексемы, указывает на различие в оттенках значения русского и английского слова. В тексте оригинала Пенелопа представлена как пожилая женщина, полная внутренней энергии и жизненной силы, что придает ее образу красоту и привлекательность. Однако здесь нет ни намека на внешнюю взволнованность и возбужденность, которая появляется в русском варианте. В тексте перевода теряется красота и привлекательность главной героини, которая не меркнет с годами, что приводит к неполной передаче образа персонажа.

Из текста перевода неоправданно исчезло прилагательное bohemian, которое обладает амбивалентным значением [Карасик, 1991] и является одним из ключевых при создании неповторимого целостного образа героини, употребляясь в нескольких местах романа. Опущение данной лексической единицы привело к тому, что флотский плащ (old blue cape, an officer's boat cloak), который верно служит Пенелопе 40 лет как универсальная вещь ее гардероба, подчеркивая нетривиальность героини, превращается в старую поношенную накидку, которую мы видим на слегка возбужденной пожилой женщине, которая, к тому же, вся обвешана сумками и корзинками. Прилагательное суконный введенное переводчиком в русское предложение, излишне детализирует описание накидки, делая его менее выразительным. Этому еще более способствует эксплицирующая оговорка (которая на самом деле), произвольно вставленная в русский текст и утяжеляющая элегантность и динамизм авторской повествовательной манеры.

Таким образом, вместо портрета героини, полной жизненной энергии и силы, которой присуща внешняя и внутренняя раскованность, в переводе перед читателем предстает нелепая стареющая женщина, которой вряд ли могла любоваться и гордиться любящая дочь.

Обратимся к параллельным текстам, в которых внешность главной героини и ее внутренние характеристики представлены глазами миссис Крофтвей, кухарки старшей дочери Нэнси:

Mrs. Croftway had her own private opinion of Nancy's mother…A great tall woman she was, dark-eyed as a gypsy, and dressed in garments that looked as though they should be given to a jumble sale. Pigheaded she'd been too, coming into the kitchen and insisting on washing the dishes, when Mrs. Croftway had her own way of doing things and did not relish interference (23).

Относительно матери Нэнси, миссис Килинг, у миссис Крофтвей имелось собственное мнение. Длинная такая дылда, глаза чернющие, как у цыганки, и одета в такое, что впору старьевщику отдать. А гонору-то! Явилась в кухню посуду, видите ли, мыть, когда у миссис Крофтвей во всем свой подход, она не выносит, чтобы в ее дела лезли посторонние (18).

Из описания, видно, что миссис Крофтвей, кухарка Нэнси, считала Пенелопу Килинг некрасивой. В данном контексте происходит семантический сдвиг прилагательного tall, которое обладает положительной коннотацией в описании, данном как бы глазами Оливии, но приобретает отрицательную адгерентную коннотацию в данном описательном фрагменте. Сравнительная конструкция dark-eyed as a gypsy, не несущая ингерентной отрицательной коннотации, также приобретают таковую в данном контексте, причем негативная оценка восприятия внешности Пенеловы кухаркой усиливается за счет распространенного определения в постпозиции: garments that looked as though they should be given to a jumble sale. Примечательно, что сравнение Пенелопы с цыганкой, отмеченное миссис Крофтвей и обладающее в данном контексте отрицательной адгерентной коннотацией, полностью меняет эту коннотацию на положительную в другом портретном описании Пенелопы. Это описание приведено в одной из последних частей романа, где повествование носит ретроспективный характер и представлено в прямой речи, где читатель как бы видит главную героиню глазами влюбленного в нее c первого взгляда Ричарда Лоумакса, который, как и Оливия, смог оценить неординарную красоту Пенелопы:

I think I've been in love with you since the first moment I set eyes on you, standing with your father on the other side of the road, with your hair blowing in the wind, and you looking like some ravishing gypsy (457).

Текст перевода в отличие от текста оригинала, который имитирует несобственно прямую речь, имеет более яркую эмоциональную окраску из-за использования стилистически сниженной лексики (длинная такая дылда, чернющие, гонору-то, явилась, видите-ли, лезли). Стилистическая инверсия а great tall woman she was в оригинальном тексте служит для привлечения внимания читателя к переставленному элементу, выделяя его логически и в эмоциональном плане. Инверсия способствует выделению ремы (a great tall woman), которая формально заняла позицию темы. Так как в русском языке порядок слов относительно свободный, стилистическая функция инверсии в художественной прозе несколько ослаблена по сравнению с английским языком. Переводчик нашел другой способ компенсации, прибегнув к использованию стилистически сниженной фразы длинная такая дылда. Для усиления эмоциональной функции инверсии переводчик использует просторечное слово с ярко выраженной негативной окраской (при употреблении слова дылда мы обычно имеем в виду высокого нескладного человека). Атрибутивное словосочетание длинная дылда тавтологично. Используя ее намеренно, переводчик, очевидно, желает донести до читателя негативное отношение кухарки к Пенелопе, но делает речь миссис Крофтвей эмоционально более сильной и грубой, чем в оригинале.

Сравнительная конструкция dressed in garments that looked as though they should be given to a jumble sale передана с помощью описательной конструкции с придаточным предложением одета в такое, что впору старьевщику отдать. Русское предложение является более компактным по размеру, чем оригинальное, кроме того, неверно передано на русский язык словосочетание a jumble sale (старьевщик). Совершенно очевидно, что данное английское словосочетание означает воскресную дешевую распродажу ненужных вещей, устраиваемую с целью собрать деньги на благотворительные нужды. Как явствует из толковых словарей русского языка, старьевщик - человек, который собирает старье, торгует им. При переводе английского словосочетания переводчик не учитывает социокультурных особенностей Великобритании.

Таким образом, при переводе не всегда сохраняются основные характеристики, присущие Пенелопе из-за того, что переводчик не вник в суть стилистической тональности фрагментов текста, являющих собой портретную характеристику героини и неверно передал значение оригинальных слов и словосочетаний, которые служат для ее портретирования. Портретная характеристика героини предстает в измененном ракурсе, что приводит к смещению оригинального образа в несколько иную, сниженную плоскость, лишая героиню того благородства натуры и обаяния, которым ее наделила автор.

Одним из основных приемов создания художественного образа Пенелопы Килинг является ее речевой портрет. Речь героини, представленная как в виде диалога, так и в виде прямого монолога, характеризуется образностью и живостью, богатой языковой палитрой, что показывает, с одной стороны, ее интеллект, а с другой, самобытность ее характера. Обращая внимание на особенности речевой партии персонажа в процессе развертывания сюжета, мы можем понять такие важные составляющие художественного образа персонажа, как уровень образованности, социальный статус, отношение к другим персонажам и их отношение к нему, а также отдельные черты характера самого героя (например, живость ума, чувство юмора и т.д.).

Выявленная нами диглоссия речевой партии Пенелопы свидетельствует о ее французских корнях, а также об образованности и высоком социальном статусе героини. В речевом портрете Пенелопы следует также отметить наличие аллюзий, что свидетельствует о начитанности и чувстве юмора. Анализ синтаксической составляющей речевой партии Пенелопы позволил выявить, с одной стороны, сложные распространенные предложения с разветвленной системой придаточных, характерных для монологической речи высокообразованного человека, умеющего логично излагать свои мысли, а с другой стороны, эллипсис и инверсию, которые помогают воссоздать живую, динамичную разговорную речь в диалоге и сосредоточить внимание читателя на семантическом центре речевой партии.

Сравнительно-сопоставительный анализ текстов оригинала и перевода дал возможность выявить, насколько в русском тексте сохраняются характеристики речевой партии Пенелопы Килинг.

Рассмотрим пример:

1. She's a great character, mad as a hatter. But she hasn't been to Carn Cottage for ages, partly because Doris and Nancy have taken over her room, and partly because she's left London and gone to live in Cold Wales with some potty friends who breed goats and do hand weaving. You can laugh but it's true. She always had the oddest chums (441-442).

Она замечательная и большая чудачка. Но она теперь не приезжает в Карн-коттедж, отчасти потому, что в ее комнате теперь живут Дорис и Нэнси, а еще, наверное, потому, что живет теперь не в Лондоне, а где-то в глуши, в Уэльсе, с какими-то своими друзьями, которые держат коз и ткут. Смешно, но это так. У нее все приятели со странностями (392).

В целом перевод данного отрывка звучит гладко по-русски, сохраняя образность речевой партии героини, но определенное невнимание переводчика к языковым нюансам привело к некоторым весьма существенным искажениям оригинального текста. Узуальное аллюзивное сравнение mad as a hatter передано на русский язык словосочетанием большая чудачка. Данное русское словосочетание является вполне удачным для передачи значения аллюзии в английском тексте, ведь не всякий русскоязычный читатель знает досконально сказку Л.Кэрролла «Алиса в стране чудес» и ее героев. Однако приходится констатировать, что в русском тексте искажена содержательно-фактуальная информация из-за того, что предложение But she hasn't been to Carn Cottage for ages, буквально означающее, что тетя Этель не появлялась в Карн-коттедже вот уже целую вечность переведено Но она теперь не приезжает в Карн-коттедж. Из текста перевода не совсем ясно, как давно тетя Этель перестала гостить в семье Стернов. Оговорка наверное, употребленная в переводе, придает словам Пенелопы оттенок сомнения, который отсутствует в оригинале. Данное слово не является полноценным соответствием английского наречия partly, которое означает in some way or in some degree; not completely. Это наречие следовало бы перевести отчасти, т.к. именно в этом случае русскоязычный читатель получил бы ясное представление об уверенности Пенелопы в истинной причине долгого отсутствия тети Этель у Стернов.

Приходится признать переводческой неудачей прием генерализации, примененный при передаче значения атрибутивного словосочетания potty friends. Английское прилагательное potty употребляется в неформальной речи и буквально означает silly or foolish. Атрибутивное словосочетание the oddest chums, являющееся синонимом словосочетания potty friends, способствует накоплению признака и передаче оттенка легкой иронии в речи Пенелопы. Совершенно очевидно, что Пенелопа считает друзей тети слегка чудаковатыми. Русское словосочетание (со) своими друзьями обедняет текст перевода, поскольку нейтрализует эту тональность, снижая эмоционально-эстетический эффект оригинального словосочетания и всего предложения.

Рассмотрев речевую партию героини в сопоставительном плане, мы пришли к выводу, что нежелание передать точное значение лексических единиц с учетом как горизонтального, так и вертикального контекста, привели к тому, что речевая партия героини в большинстве случаев теряет свои лингвопоэтические характеристики и не всегда доносит художественный замысел.

Художественно-композиционные и словесно-речевые средства описания поступков персонажа играют немаловажную роль в создании художественного образа. Как и другие выделенные аспекты, они помогают читателю понять суть характера персонажа и формируют авторское отношение к нему. Анализируя лингвопоэтически значимые средства описания поступков персонажа, необходимо учитывать оценочную составляющую этих средств. Основными чертами характера, которыми наделяет Р.Пилчер главную героиню романа через описание ее поступков, являются жизнерадостность, оптимизм, твердость духа, щедрость, практичность, самодостаточность, независимость и самокритичность. Создавая образ Пенелопы, автор отмечает, что она была безупречной, любящей матерью, что отражалось в ее поступках по отношению к детям, хотя в полной мере это могла оценить лишь Оливия:

Olivia, waiting for her, stayed where she was, sitting on her bed, feeling herself filled with gratitude for Penelope's calm and practical acceptance of the situation. She thought about having another sort of mother, avid with curiosity and romantic images, linking Olivia with Cosmo, imagining her daughter standing at some altar in a white dress designed to look well from the back. The very idea made her laugh and shudder all the same time (89).

Оливия осталась ждать, сидя на кровати. Ее переполняло чувство благодарности матери, которая так спокойно и разумно отнеслась к происходящему. Другая ведь сразу принялась бы расспрашивать, строить романтические прожекты насчет дочери и Космо, представлять ее стоящей у алтаря в белом туалете удачного покроя, который хорошо смотрится со спины. При одной мысли об этом Оливии стало сразу и смешно, и противно до отвращения (76).

По нашему мнению, перевод данного абзаца не вполне отвечает требованиям, предъявляемым к адекватному переводу художественного текста, хотя в целом дает примерное представление о создаваемом автором образе. Представляется, что легкий ироничный тон текстового фрагмента был бы более удачен в тексте перевода, если бы переводчик воспользовался приемом логического развития понятия и вместо словосочетания белый туалет употребил контекстуально оправданное узуальное словосочетание белое подвенечное платье. Переводчик исказил не только структуру предложения She thought about having another sort of mother; Другая ведь сразу принялась бы расспрашивать, строить романтические прожекты and romantic images (…), но и смысл: Другая ведь сразу принялась бы расспрашивать, строить романтические прожекты (…). Речь идет о том, что Оливия попыталась представить другой тип матери, которая бы немедленно стала строить всевозможные планы, связанные с романтическим замужеством дочери, узнав, что та полгода состоит в близких отношениях с мужчиной. В тексте оригинала не сообщается, что мать сразу бы принялась расспрашивать, но подчеркивается, что она сгорала бы от любопытства (avid with curiosity). И, наконец, переводчик допускает откровенную небрежность при переводе последнего предложения (The very idea made her laugh and shudder all the same time,) которое означает, что при мысли об абсурдности и невозможности подобного поступка Пенелопы Оливия буквально затряслась от смеха, т.к. глагол to shudder объясняется to shake violently. Русская узуальная гипербола (стало) противно до отвращения искажает смысл английского предложения, привнося в текст перевода отрицательную эмоционально-оценочную коннотативность, отсутствующую в оригинале.

Проанализировав авторскую манеру описания поступков Пенелопы Килинг, мы пришли к выводу, что, несмотря на некоторые удачи, перевод английского текста не является полноценным. Хотя большинство русских словосочетаний не противоречит нормам языка-цели, переводчику не всегда удается передать стилистическую тональность оригинала. В ряде случаев переводчик даже не пытается подобрать точные словарные соответствия, которые были бы оправданы контекстом. В результате такого искажения меняется как смысл соответствующих фрагментов текста оригинала, так и стилистическая тональность, что приводит к искажению важной грани целостного образа персонажа.

Авторскогое отношение не всегда находит прямое выражение в тексте романа. Отношение читателя к Пенелопе Килинг складывается из описаний, комментариев, а также через восприятие главной героини другими людьми. Следует отметить, что авторское отношение к Пенелопе Килинг является одной из важнейших лингвопоэтических аспектов создания этого образа. Писательница глубоко симпатизирует Пенелопе Килинг, что проявляется в использовании эпитетов с положительной ингерентной коннотацией:

1. `She is splendid,' Cosmo said.

- Она замечательная, - сказал Космо.

2. She was, in her strange way, beautiful. And well-bread (281).

`Пенелопа красавица, хотя ее красота ее и необычна, и получила хорошее воспитание' (248).

В обоих случаях при переводе были сохранены лексемы с положительной ингерентной коннотацией, которые характеризуют внешность и воспитанность героини: splendid (замечательная), beautiful (красавица), well-bread ( хорошее воспитание).

Обратим внимание на второй пример. Такой видит Пенелопу Килинг ее будущий муж, Амброз Килинг. В английском предложении Розамунда Пилчер пользуется парцелляцией, отделяя синтагму And well-bread от основного предложения точкой, что приводит к усилению значимости этого высказывания. Парцелляция не сохраняется в тесте перевода, поскольку синтагма и получила хорошее воспитание содержит сказуемое, т.е. главный член предложения, и отделена от базовой запятой, которая является более слабым пунктуационным знаком, чем точка, что приводит ослаблению значимости этой части высказывания. Грамматическая замена прилагательного well bred атрибутивным словосочетанием хорошее воспитание вынудила переводчика прибегнуть к приему добавления лексической единицы получила, что привело к искажению смысла. Из оригинального предложения не следует, что воспитанной Пенелопа стала в результате целенаправленного воздействия, но подчеркивается естественная воспитанность как врожденное качество героини.

Главным оппонентом Пенелопы является ее старшая дочь Нэнси, беспочвенно обвинившая мать в эгоизме и черствости.

Сравним параллельные тексты романа, где Пенелопа думает о причине такого отношения к ней:

`You never gave me anything'.

That was not true. She knew that it was not true. She had given Nancy what she had given all her children. A home, security, comfort, interest, a place to bring their friends, a stout front door to keep them safe from the outside world…

She had given Nancy all this, but she had not been able to give Nancy what she wanted, because there had never been money enough to pay for the material possessions and lavish treats the girl craved. Party frocks, dolls' perambulators, a pony, boarding school, a coming -out dance, and a London season. А large and pretentious wedding had been the peak of her ambitions (546).

`Ты ничего мне в жизни не дала.'

Это неправда. Пенелопа твердо знала, что это не так. Она дала Нэнси все тоже, что и другим детям: дом, чувство защищенности, домашний уют, интересы, место для игр с друзьями, солидную входную дверь, за которой они могли чувствовать себя в полной безопасности…

Она дала Нэнси то же, что и остальным, но не смогла дать всего, что та хотела, потому что денег на дорогие вещи и лакомства, которые Нэнси обожала, просто не хватало. На красивые платья для выхода, на коляски для кукол, на первый бал, на участие в лондонских «сезонах», когда начинаются балы и прочие светские мероприятия. Пределом мечтаний для Нэнси была многолюдная пышная свадьба (488).

К удачам перевода можно отнести перевод словосочетания a London season с помощью кальки, дополненной параллельным подключением - в лондонских «сезонах», когда начинаются балы и прочие светские мероприятия. Такой прием помогает эксплицировать важную лингвокультурную информацию, заложенную в семантике данного английского словосочетания, органично вписав ее в структуру повествования.

Тем не менее, многочисленные неточности перевода искажают суть оригинального текста. Так, в качестве русского соответствия существительного ambition, переводчик выбрал существительное мечтания, которое является неполным эквивалентом данной английской единицы, поскольку русская лексема не содержит семы честолюбивое стремление, которая является главным компонентом семантики английского ambition.

Остается непонятной причина, по которой переводчик отказался от графического выделения первого предложения, являющегося, как было отмечено выше, метасемиотически значимым в данном контексте и служащего для понимания эмоционального накала, который возник в отношениях матери и дочери. Правда, в качестве компенсаторного средства переводчик использует прием добавления лексической единицы во втором предложении: наречие твердо, выполняющее функцию адвербиального эпитета глагола знала, доносит до читателя уверенность Пенелопы в беспочвенности обвинений Нэнси. Английское эллиптическое предложение, в котором дается подробное перечисление тех благ, которые Пенелопа давала своим детям как любящая мать (A home, security, comfort, interest, a place to bring their friends, a stout front door to keep them safe from the outside world… a place to bring their friends), семантически и метасемиотически более насыщенно, чем перечисление в русском тексте, поскольку последнее не образует отдельного предложения и отделено от базовой части двоеточием, из-за чего высказывание теряет категоричную тональность, присущую оригинальному тексту. Замена знака препинания в переводе видится недочетом, поскольку категоричный тон понадобился писателю для передачи во внутреннем монологе Пенелопы чувства своей правоты. К числу явных погрешностей русского текста можно отнести и опущение важных лексических единиц в переводе (a pony; a boarding school). Данные лексемы нейтральны по своей коннотации, однако они несут важную лингвокультурную информацию в тексте оригинала: приобрести пони для ребенка и отправить его в частную школу закрытого типа могут только очень состоятельные британцы, принадлежащие к элите общества. Следовательно, из текста романа «Семейная реликвия» читателю становится ясно, что Нэнси с раннего детства стремилась получить от матери не просто материальные блага, но символы престижа и высокого положения в обществе, тогда как в тексте перевода эта информация опущена.

Таким образом, переводчики пренебрегли важными нюансами языковой ткани и вертикального контекста, поэтому русский текст не доносит всей полноты авторского отношения к героине в таком важном содержательном аспекте, как авторское отношение.

Проведя сопоставительный анализ средств и способов создания образа персонажа в параллельных текстах романа «Семейная реликвия», мы показали, что характерной чертой индивидуально-авторского идиостиля Розамунды Пилчер является автологичность, однако писательница мастерски пользуется ресурсами английского языка, и в ее романе имеет место реализация категории лингвопоэтического преобразования, поскольку нейтральные по своей семантике лексические единицы и нормативные синтаксические конструкции успешно «работают» на реализацию авторского замысла и оказание эмоционально-эстетического воздействия на читателя, т.е. обладают лингвопоэтической значимостью. Именно в этом проявляется авторское языковое творчество.

Однако при переводе имела место почти полная нивелировка авторской неповторимой манеры повествования, которая проявилась на разных языковых уровнях и неизбежно привела к сглаживанию или даже изменению эффекта, созданного в оригинале. К сожалению, переводчики не учли и такие важные факторы, как лингвопоэтическая значимость лингвокультурно «нагруженных» лексических единиц, а также широкий социокультурный контекст и авторский замысел. Перевод романа на русский язык кажется точным лишь на первый взгляд. Как и при анализе образа природы, анализ образа персонажа выявил, что когнитивная лакунарность художественного текста, являясь переводческой проблемой, порождает неверную интерпретацию лексических единиц, участвующих в создании целостного образа, и, как следствие, неизбежный сдвиг последнего в иную семантическую и стилистическую плоскость.

Несмотря на стремление сохранить элементы стиля Р. Пилчер, переводческие решения нередко оказываются неудачными (нарушают нормы русского литературного языка, звучат искусственно, тяжеловесно, или теряют лаконичность и компактность английского текста, оказываясь размытыми в многословии переводчиков). Хотя переводчики зачастую прибегают к приему компенсации, одному из важнейших принципов функционального подобия переводу, использование этого приема часто приводит к изменению степени эмоционального воздействия (особенно часто это происходит в случае коннотативных словосочетаний). На качество русского текста повлияла и типологическая разница в системе двух языков (метафорический потенциал слов, их семантическая структура, лексико-фразеологическая сочетаемость слов, порядок слов и способ их сочетания в предложении); меньшая лаконичность русского языка по сравнению с английским; присущая русскому языку тенденция избегать лексических повторов.

Переводчики не приняли во внимание и тот факт, что словарные и контекстуальные эквиваленты слов (особенно стилистически маркированных) отличаются друг от друга по степени воздействия на носителей разных языков. Приходится констатировать, что русскоязычные переводчики романа «Семейная реликвия» нередко забывают о принципе функционального подобия, согласно которому одни и те же экспрессивные средства по-разному воздействуют на читателя оригинала и перевода, а также о том, что целью переводчиков должно быть достижение не формального, но функционального сходства языковых средств. Пренебрежение этими факторами привело к тому, что переводной текст местами получил иное звучание по сравнению с первоисточником, и читатель не может объективно оценить стиль романа и образ его главной героини.

В некоторых случаях обращение переводчиков с текстом оригинала оказалось настолько «свободным», что читатель получает искаженное представление не только об отдельных аспектах образа главной героини, Пенелопы Килинг, но и об ее образе в целом. Вместо утонченной, неординарной, образованной, мудрой и доброй современной пожилой англичанки, обладающей отменным вкусом и принадлежащей к верхушке среднего класса, в тексте перевода появляется эксцентричная, чудаковатая, нелепо одетая и малопривлекательная пожилая женщина.

В Заключении в тезисной форме сформулированы основные итоги исследования. изложены его основные выводы, подтверждающие состоятельность положений. выносимых на защиту, и обозначены перспективы дальнейшего исследования. Подчеркивается значимость и актуальность общефилологического подхода к изучению художественного образа в литературе.

В диссертации делается вывод, что в произведениях эпического жанра , таких, как, например, роман или повесть при анализе таких типологических разновидностей образа, которые представлены в собственно описательных частях произведения (неперсонифицированные образы), целесообразно применять прием тематического расслоения текста с последующим сплошным анализом языковых единиц разного уровня) в выделенном тематическом слое. Анализ образа персонажа (персонифицированный образ), который имеет дисперсную структуру и представлен не только в описании, но и в художественном диалоге и рассуждении, предполагает использование конвергенции средств и способов создания образа, при этом целесообразно выделять доминантные.

Анализ эмпирического материала показал, что в металогическом повествовании основными средствами создания художественного образа являются тропеические средства и фигуры речи, в то время как в автологическом повествовании лингвопоэтическому преобразованию подвергаются языковые единицы, обладающие нейтральной семантикой, а также нормативные грамматические конструкции, становясь средством воплощения художественногообраза.

Работа имеет выход не только в лингвопоэтику, но и в теорию и практику художественного перевода, поскольку в ней показано, что представляет собой перевод, явившийся результатом научно-филологического сопоставления текстов, и как сопоставительный метод может способствовать более глубокому постижению авторского замысла в создании художественного образа

Перспективы нашего исследования видятся в том, что представляется интересным изучить другие образы, представленные, как правило, в описательных частях литературных произведений (например, образ животного, образ дома, глюттонические образы) с учетом методов, разработанных в настоящей диссертации при анализе образа природы.

Разработанная методика сопоставительного лингвопоэтического анализа образа персонажа в синхронии может быть использована при исследовании других образов в литературе. Кроме того, представляется возможным и сравнительно-сопоставительное исследование образа персонажа в параллельных текстах на разных языках. Новые исследования по лингвокультурологии, психолингвистике и лингвоперсонологии, где литературный персонаж рассматривается как одна из форм конкретизации лингвокультурного типажа, позволяют использовать результаты данного нашего исследования для описания лингвокультурного типажа «английская пожилая дама». Перспективным представляется и возможность специального изучения гендерных аспектов создания образа персонажа.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях

Монографии и учебные пособия

1. Борисова, Е.Б. Художественный образ в британской литературе ХХ века: типология - лингвопоэтика - перевод / Е.Б. Борисова. - Самара: Изд-во ПГСГА, 2010. - 356 с.(22 п.л.)

2. Борисова, Е.Б. Стилистика: Учебное пособие для студентов IV курса институтов и факультетов иностранных языков / Е.Б. Борисова, М.А. Кулинич, Р.В. Перов. - Самара: Изд-во СГПУ, 2006. - 84 с. (1,75 из 5,25 п.л.)

3. Борисова, Е.Б. От теории к практике: Учебное пособие по переводу [Текст] / Е.Б. Борисова, А.С.Гринштейн, А.В.Протченко. - Самара: Изд-во СГЭА, 2004. - 56 с.(1,16 из 3,5 п.л.).

Научные статьи, опубликованные в изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

4. Борисова, Е.Б. Стилистические средства реализации категории моно-и диглоссии в речевой партии персонажа (на материале параллельных текстов) / Е.Б. Борисова // Вестник Самарской государственной экономической академии: Лингводидактика. - Самара: Изд-во СГЭА, 2004. №2 (14). - С. 385-394 (1 п.л.).

5. Борисова, Е.Б. О лингвопоэтическом методе исследования художественного текста / Е.Б. Борисова, Л.М. Козеняшева // Известия Самарского научного центра РАН. Актуальные проблемы гуманитарных наук. - Самара: Изд-во СНЦ РАН, 2006. № 2. - С.20-28 (0,4 из 0,8 п.л.).

6. Борисова, Е.Б. Основные параметры абсурдистского короткого рассказа как типа художественного текста / Е.Б. Борисова, Е.В. Стрельцова // Известия Самарского научного центра РАН. Актуальные проблемы гуманитарных наук. - Самара: Изд-во СНЦ РАН, 2006. № 2. - С.28-34 (0,3 из 0,6 п.л.).

7. Борисова, Е.Б. Лингвопоэтический анализ художественного текста: история, методология и методика исследования / Е.Б. Борисова // Проблемы истории, филологии, культуры : Journal of Historical, Philological and Cultural Studies. - Выпуск XXII. - Москва-Магнитогорск-Новосибирск, 2008.- С.470-477 (0,7 п.л.).

8. Борисова, Е.Б. Метафора в нежестком жанре художественного текста / Е.Б. Борисова, Л.С. Большакова // Известия Самарского научного центра РАН. «Педагогика и Психология» «Филология и искусствоведение». - Самара: Изд-во СНЦ РАН, 2008. №2. - С.201-209 (0,35 из 0,7 п.л.).

9. Борисова, Е.Б. Метафора как лингвопоэтический прием создания образа персонажа и реализации романтической концепции двоемирия / Е.Б. Борисова // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - Киров: Изд-во ВятГГУ, 2009. № 2 (2). - С.101-109 (0,69 п.л.).

10. Борисова, Е.Б. О содержании понятий «художественный образ» и «образность» в литературоведении и лингвистике / Е.Б. Борисова // Вестник Челябинского государственного университета. - Челябинск: Изд-во ЧелГУ, 2009. № 37. - С.20-27 (0,7 п.л.).

11. Борисова, Е.Б. Лингвопоэтические средства создания образа персонажа в портретных описаниях (на материале романа Р.Пилчер «Семейная реликвия») / Е.Б. Борисова // Проблемы истории, филологии, культуры : Journal of Historical, Philological and Cultural Studies. - Выпуск XXV. - Москва-Магнитогорск-Новосибирск, 2009. №3. - С.247-254 (0,7 п.л.).

12. Борисова, Е.Б. Использование электронного гипертекста при сопоставительном лингвопоэтическом анализе художественного произведения / Е.Б. Борисова, С.А. Стройков // Известия Самарского научного центра РАН. - Самара: Изд-во СНЦ РАН, 2010. - Т. 12. №3 (35). - С.146-150 (0,3 из 0,6 п.л.).

13. Борисова, Е.Б. Лингвопоэтическая значимость словосочетаний в создании образа природы и проблема перевода (на материале романа И.Во «Возвращение в Брайдсхед») / Е.Б. Борисова // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - Киров: Изд-во ВятГГУ, 2010. № 1 (2). - С.90-103 (0,81 п.л.).

Научные статьи и материалы, опубликованные в других изданиях:

14. Борисова, Е.Б. Описания природы как часть общехудожественного авторского замысла / Е.Б. Борисова // Семантические и прагматические аспекты коммуникации : Межвузовский сборник научных трудов. - Самара: Изд-во СамГУ, 1993. - С.70-73 (0,4 п.л.)

15. Борисова, Е.Б. Слова ландшафтного ряда в английской и русской литературной традиции / Е.Б. Борисова // Текст как объект лингводидактического исследования и как элемент / культуры: Межвузовский сборник научных трудов. - Самара: Изд-во «Слово», 1998. - С.24-29 (0,45 п.л.).

16. Борисова, Е.Б. Прагматика художественного перевода / Е.Б. Борисова // Прагматика и семантика высказывания и текста: Межвузовский сборник научных трудов. - Самара: Изд-во СГПУ, 1999. - С.139-144 (0,4 п.л.).

17. Борисова, Е.Б. Ландшафтные описания как составная часть вертикального контекста / Е.Б. Борисова // Язык в мультикультурном мире: Сборник тезисов и материалов международной конференции. - Самара: Изд-во СГПУ, 1999. - С.236-239 (0,2 п.л.).

18. Борисова, Е.Б. Проблема передачи речевого воздействия в переводном тексте / Е.Б. Борисова // Искусство речи: Сборник научных трудов. - Москва-Воронеж: Изд-во МГУ и ВГУ, 2000. - С.53-56 (0,2 п.л.).

19. Borissova, E. Medical Terms as ESP Elements in Verbal Art: the Problems of Interpretation / E. Borissova // ESP Russia : Журнал Британского Совета. - М., 2000. № 13. - С.32-35 (0,4 п.л.).

20. Борисова, Е.Б. Атрибутивные словосочетания в художественном произведении и проблема перевода / Е.Б. Борисова // Вестник факультета иностранных языков. - Самара: Изд-во СГПУ, 2000. №1. - С. 51-57 (0,5 п.л.)

21. Борисова, Е.Б. Ритмико-синтаксическая организация текста и пути ее передачи средствами русского языка / Е.Б. Борисова // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Филология». Выпуск 1: Тольятти: Изд-во ВУ им. В.Н. Татищева, 2000. - С.12-16. (0,45 п.л.).

22. Борисова, Е.Б. Литературный ландшафт как часть вертикального контекста и проблема художественного перевода / Е.Б. Борисова // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Филология». Выпуск 1: Тольятти: Изд-во ВУ им. В.Н. Татищева, 2000. - С.17-33 (0,5 п.л.).

23. Борисова, Е.Б. Поэтика художественного пространства в романе И.Во «Возвращение в Брайдсхед» / Е.Б. Борисова // Пространство и время в языке: Тезисы и материалы научной конференции 6-8 февраля 2001 г. Часть 1 - Самара: Изд-во СГПУ, 2001. - С. 150-153 (0,3 п.л.).

24. Борисова, Е.Б. Лингвопоэтическая функция лирических отступлений в романе Р.Олдингтона «Смерть героя» / Е.Б. Борисова // Вестник факультетов иностранных языков. - Самара: Изд-во СГПУ, 2001. №2. - С.109-116 (0,5 п.л.).

25. Борисова, Е.Б. The Overall Verbal Art Analysis as a Key to Text Comprehension :Многофакторный анализ художественного текста как основа понимания произведений / Е.Б. Борисова // Наука в высшей школе: проблемы интеграции: Доклады и тезисы 2-й международной научной конференции. - М.: Изд-во УРАО, 2002. - С.190-192 (0,25 п.л.).

26. Борисова, Е.Б. Язык медицины в пространстве художественного текста / Е.Б. Борисова // Язык в пространстве и времени: Тезисы и материалы международной научной конференции. Часть 1. - Самара: Изд-во СамГПУ, 2002. - С.127-130 (0,3 п.л.).

27. Борисова, Е.Б. Лингвопоэтика английских атрибутивных словосочетаний с существительным «sea» / Е.Б. Борисова // Вестник факультета иностранных языков. - Самара: Изд-во СГПУ, 2003. №4. - С.42-48 (0,45 п.л.).

28. Борисова, Е.Б. Лексика авторских описаний: лингвокультурологические аспекты перевода // Е.Б. Борисова, А.В. Протченко Актуальные проблемы лингвистического образования: лингвистический и методологический аспект. Сборник научных статей по материалам межрегиональной конференции. - Самара: Изд-во СаГА, 2004. - С.205-210 (0,22 из 0,43 п.л.).

29. Борисова, Е.Б. Художественный мир рассказов Р.Пилчер как предмет лингвопоэтического анализа / Е.Б. Борисова // Компаративистика: Современная теория и практика: Международная конференция и XIV Съезд англистов. - Самара: Изд-во СГПУ, 2004. - С.70-78 (0,5 п.л.).

30. Борисова, Е.Б. К методологии анализа произведения словесно-художественного творчества // Борисова. Е.Б., Козеняшева Л.И. // Вестник Самарского государственного экономического университета: Лингводидактика. - Самара: Изд-во СГЭУ, 2006. №5 (23). - С.417-423 (0,35 из 0,7 п.л.).

31. Борисова, Е.Б. Лингвопоэтика авторской манеры описания поместья в романе Р.Пилчер «Возвращение домой» / Е.Б. Борисова // Вестник СГПУ (Институт иностранных языков). - Самара: Изд-во СГПУ, 2006. - С. 3-14 (0,81 п.л.).

32. Борисова, Е.Б. Пейзажные описания в романе И.Во «Возвращение в Брайдсхед»: лингвистические особенности и поэтическая функция // Е.Б. Борисова // Высшее гуманитарное образование 21 века: проблемы и перспективы: Материалы 2-й международной научно-практической конференции. - Самара: Изд-во СГПУ, 2007. - C.45-48 (0,45 п.л.).

33. Борисова, Е.Б. Лингвокультурные особенности романа Р.Пилчер «В канун Рождества» / Е.Б. Борисова // Интеграция образования, науки и культуры: Россия-Германия: Материалы Международной научно-практической конференции. - Самара: Изд-во СГПУ, 2008. - С.139-147 (0,8 п.л.).

34. Борисова, Е.Б. Лингвопоэтически значимые средства создания образа природы в романе Дж.Голсуорси «Собственник» / Е.Б. Борисова // Высшее гуманитарное образование 21 века: проблемы и перспективы: материалы 3-й Международной научно-практической конференции. - Самара: Изд-во СГПУ, 2008. - С.47-52 (0,5 п.л.).

35. Борисова, Е.Б. Лингвопоэтически значимые средства создания интродукции образа персонажа в романе Р.Пилчер «Семейная реликвия» / Е.Б. Борисова // LATEUM 2008: Язык. Речь. Коммуникация. Культура: Материалы 9-й международной конференции Лингвистической ассоциации преподавателей англ. языка МГУ им. М.В. Ломоносова. - М., 2008. - С.146-148 (0,2 п.л.).

36. Борисова, Е.Б. Лексико-фразеологическая сочетаемость слов в параллельных текстах романа Р.Олдингтона «Смерть героя» / Е.Б. Борисова // Высшее гуманитарное образование 21 века: проблемы и перспективы: Материалы 4-й международной научно-практической конференции. - Том 2: Филология и другие науки. - Самара: Изд-во ПГСГА, 2009. - C.21-25 (0,45 п.л.).

37. Борисова, Е.Б. Лексико-фразеологическая сочетаемость в английском и русском языках как переводческая проблема / Е.Б. Борисова // Материалы Международной научной конференции памяти В.Г.Адмони 9-13 ноября 2009. - Санкт-Петербург: Изд-во РАН, 2009. - С. 60-62 (0,25 п.л.).

38. Борисова, Е.Б. Анализ сюжетно-композиционных особенностей художественного произведения как предварительный этап лингвопоэтического изучения текста / Е.Б. Борисова, А.В. Протченко // Вопросы лингвистики и методики преподавания иностранных языков в неязыковом ВУЗе: традиции и новации // Материалы Международной конференции в СВВАУЛ. - Сызрань, 2010 (0,2 из 0,4 п.л.)