Семантико-прагматический потенциал некодифицированного слова в публицистике постсоветской эпохи

Размещено на http://www.Allbest.ru/

Размещено на http://www.Allbest.ru/

Специальность 10.02.01 - Русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Тема:

Семантико-прагматический потенциал некодифицированного слова в публицистике постсоветской эпохи

Беглова Елена Ивановна

Москва - 2007

Работа выполнена на кафедре современного русского языка Московского государственного областного университета

Научный консультант: Леденёва Валентина Васильевна доктор филологических наук, профессор

Официальные оппоненты:

Маркелова Татьяна Викторовна доктор филологических наук, профессор

Войлова Клавдия Анатольевна доктор филологических наук, профессор

Королёва Инна Александровна доктор филологических наук, профессор

Ведущая организация: Ярославский государственный педагогический университет имени К.Д. Ушинского

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета (г. Москва, ул. Радио, д. 10 а).

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, профессор М.Ф. Тузова

ПРЕДИСЛОВИЕ

Публицистические тексты призваны отразить новое в жизни, но одновременно становятся и репрезентантами нового в речи. В постсоветский период в функциональном аспекте язык газеты исследовался Н.Л. Синячкиной (1997), У. Хао (2003); в лингвопрагматическом - А.Э. Долгиревой (2002); семантико-стилистическом - Е.В. Какориной (1992), Н.И. Клушиной (1995), В.В. Кочетковым (1999). Речевую структуру газетного текста исследовал в монографии В.И. Коньков (1996).

Изменения некогда устойчивой политической и социальной шкалы ценностей обусловили актуализацию и широкое употребление некодифицированных лексических единиц в СМИ как устной, так и письменной формы.

В публицистических текстах 1990-х гг. активизировалась, в частности, жаргонная и арготическая лексика. Об экспансии жаргона в газетный язык и публицистику в целом писали В.Г. Костомаров (1994), Н.И. Клушина (1995), А.Д. Васильев (2000), Е.А. Брызгунова (1994), Л.И. Скворцов (1994, 1996), Е. Красникова (2000), О. Павлов (2000), Ю. Азаров (2000), М.А. Грачев (2001б), Г.Н. Алиева (2003), Т. Жарова (2003), М.В. Колтунова (2003), Н.А. Купина, О.А. Михайлова (2003), И.А. Стернин (2003), В.В. Химик (2003), Н.М. Шанский (2003), А.В. Зеленин (2004), Л.В. Рацибурская и Н.Е. Петрова (2004), О.И. Соколова (2004), Е.А. Земская (1996, 2006), Л. Зубова (2006), М. Чудакова (2006) и др.

Особенности образования и функционирования окказиональной лексики в публицистике исследовались А.Д. Юдиной (1989, 1999), О.С. Синепуповой (2004, 2006), С.А. Золотаревой (2007), Э.С. Денисовой (2007) и др.

Понимая важность изысканий в выявлении роли ненормированных лексических единиц в публицистике, мы обращаемся к исследованию некодифицированного слова (ФЕ) в ракурсе реализации его семантико-прагматического потенциала в публицистических текстах постсоветского периода, связывая это с отменой цензуры и утратой газетой (журналом) стандартизации языка, что приводит к индивидуализации текста и обусловливает изменения в семантике, синтагматике и прагматике как кодифицированных, так и некодифицированных лексических и фразеологических единиц. Мы утверждаем, что стандартные лексические единицы (ФЕ) уступают место нестандартным, выполняя при этом коммуникативно-прагматические и стилистические функции в газетном (журнальном) тексте, теле-, радиопрограммах.

Объектом нашего изучения являются тексты газетно-журнальной публицистики постсоветского периода (1991-2007 гг.), частично устных СМИ.

Предмет наших изысканий - некодифицированная лексика (ФЕ), её семантика и коммуникативно-прагматическая роль в газетно-журнальной публицистике: жаргонная и арготическая лексика, профессионализмы, частично окказионализмы, употребляющиеся преимущественно в письменной газетной речи. Избранный нами хронологический срез важен не только с точки зрения отражения перемен в лексике, но и для установления тенденций, направлений как в развитии и эволюции лексики, так и публицистики в целом.

Наш интерес к изучению лексико-фразеологического состава печатных СМИ обусловлен тем фактом, что газета (журнал) отражают особенности словарного состава русского языка, которые формируются в постсоветский период. Все это требует дифференциации лексических единиц как соответствующих современным нормам и ненормированных, разговорных и просторечных, жаргонных и арготических и т.п.

Некодифицированная лексика и фразеология как отражение национального своеобразия и уровня проявления «смеховой культуры», противостояния «мира культуры» и «мира антикультуры» (в терминологии Д.С. Лихачева) является для нас методологически важной проблемой в изучении и выявлении лингвостилистического своеобразия ее функционирования, в частности, в газетно-журнальной публицистике. Элементы субкультуры (мира антикультуры), частью которой являются арго и жаргоны, передавались из поколения в поколение. Многие слова арго и жаргонов связаны с фольклором, следовательно, отражают как мир антикультуры, так и народной культуры.

Новые слова и значения, отражающие динамические процессы в лексике, связанные с переменами, происходящими в России 1990-2000-х гг., не только активно пополняют словарь русского языка (заимствования, новообразования), но и составляют часть современной языковой картины мира русской лингвокультурной общности. В 1990-2000-е гг. активно изучаются новые слова и значения слов. Неологии и неологизмам разного рода (включая окказионализмы), в том числе и функционирующим в публицистике, посвящено большое количество диссертаций, например, Э.Х. Гаглоевой (1996), М.Н. Черкасовой (1997), И.А. Нефляшевой (1998), Т.Л. Мистюк (1998), Л.В. Шалиной (1999), Е.В. Сенько (2001), Г.М. Васильевой (2001) и других, поэтому мы не ставим перед собой задачи полного исследования неологических единиц.

В 1990-2000-е гг. некодифицированная лексика становится одним из активно используемых источников пополнения словарного состава русского языка. С одной стороны, она востребована в силу своей эмоциональности, оценочности, экспрессивности, с другой - является либо образным, либо смыслообразующим средством публицистических текстов; с третьей - репрезентирует национальную черту - «смеховое» отношение к явлениям окружающего мира.

Наш интерес к обозначенной проблеме вызван и тем, что публицистика является областью пересечения разных подсистем русского национального языка, кодифицированных и некодифицированных лексико-фразеологических средств, а также жанров (например, явление гибридизации жанров).

Актуальность настоящего исследования обусловлена тем, что:

- назрела необходимость изучения русского языка постсоветской эпохи как средства, обслуживающего массовую коммуникацию в новых культурно-исторических условиях, так как публицистика является средством массовой и личной коммуникации одновременно;

- потребность в изучении некодифицированной, в частности, жаргонной и арготической лексики продиктована временем, когда она активизировалась не только в устной разговорной речи, но и в публицистике;

- в центре внимания лингвистики оказалась личность говорящая, то есть речевая, поэтому важно проанализировать специфику речи, понимая под речью способы и приемы реализации языка.

Актуальность диссертации подтверждается следующим высказыванием В.В. Виноградова: «Изучение литературного языка, как бы его ни понимать, влечет за собой изучение таких явлений, как «диалекты», «жаргоны», с одной стороны, «разговорный язык», «письменный язык» - с другой, языковой, речевой и литературный «стиль» - с третьей» (Виноградов В.В. Литер. яз. // Избр. тр. История рус. лит. яз.).

Цель работы - выявить семантико-прагматический потенциал некодифицированной лексики и фразеологии в публицистике постсоветской эпохи (в большей степени газетно-журнальном тексте).

Цель диссертационного исследования предполагает решение следующих задач:

1) выявить доминирующие тенденции изменения лексики и фразеологии публицистического стиля постсоветского периода;

2) определить активный пласт некодифицированной лексики и фразеологии, оказывающий влияние на культуру устной и письменной речи, в частности, на лексические нормы публицистического стиля;

3) произвести функциональный, лингвостилистический, лингвопрагматический анализ жаргонных, арготических, неологических слов, активно использующихся в газетно-журнальных текстах и заголовках;

4) изучить теорию по проблемам некодифицированного слова и представить собственную точку зрения на жаргон, арго, профессиональный язык, просторечие с целью упорядочения понятий и терминов;

5) определить речевые функции некодифицированных слов и выражений (арготических, жаргонных, окказиональных) в публицистическом тексте постсоветского периода;

6) показать связь некодифицированных лексических единиц с традициями русской культуры, включая «смеховую» культуру;

7) установить экстра- и интралингвистические причины актуализации некодифицированной лексики и фразеологии в публицистике постсоветского периода;

8) выяснить роль публицистики в активизации взаимодействия лексики периферийной сферы русского языка (арго, жаргоны, просторечие) и литературной лексики;

9) описать приемы включения некодифицированной лексики и фразеологии в публицистический текст;

10) исследовать степень влияния некодифицированной лексики, использующейся в СМИ, на речевую моду и языковой вкус современного носителя русского языка;

11) представить семантические, стилистические, этимологические особенности некоторых некодифицированных слов, частотных в публицистике постсоветского периода, и установить слова-символы, а также их статус на уровне узуса и кода;

12) определить семантику ФЕ, жаргонных и арготических единиц, функционирующих в публицистике на протяжении 1990-2000-х гг., выделив при этом новые значения, не отмеченные в современных словарях некодифицированной лексики (арго, жаргонов, языка города);

13) описать особенности функционирования некодифицированной лексики и фразеологии в газетно-журнальном тексте ;

14) выделить жанрообразующие черты и описать новые малые речевые жанры публицистики постсоветского периода, текстообразующим фактором которых является некодифицированное слово;

15) определить стилистические и лингвопрагматические функции некодифицированных лексических единиц в малых речевых жанрах (прикол, аифоризм, стёб, видеома, SMS), опубликованных в газетах постсоветского периода;

16) выявить новые черты публицистического стиля постсоветского периода, обусловленные взаимодействием нормы и антинормы, кодифицированных и некодифицированных лексико-фразеологических средств;

17) определить место публицистики постсоветского периода в ее отношении к разговорной речи и языку художественного произведения по способу воздействия на лексические нормы и формирование языкового вкуса нашего современника.

Основная гипотеза диссертационного исследования:

Актуализация некодифицированной лексики и фразеологии в публицистике постсоветского периода обусловливается влиянием разговорной речи на публицистический стиль, ассимиляцией свойств книжной, письменной формы речи и разговорной. Это становится причиной апелляции к лексико-фразеологической антинорме как основе создания новых приёмов воздействия на адресата для достижения коммуникативно-прагматических задач и выработки новых черт публицистического стиля.

Положения, выносимые на защиту:

1. Актуализация некодифицированного слова в публицистике постсоветской эпохи обусловливается неизбежным процессом взаимодействия разговорной речи и публицистики, отражающим результаты демократизации общества и либерализации языка.

2. В постсоветский период публицистика начинает играть главную роль в формировании речевого вкуса нашего современника, отодвинув на второе место художественную литературу, занимавшую доминирующие позиции в советскую эпоху.

3. В постсоветский период в большей степени подверглись нарушению лексико-фразеологические нормы, что нашло отражение в публицистическом тексте: изменилось его лексическое ядро, которое пополнилось жаргонной, арготической и просторечной лексикой.

4. Использование некодифицированной лексики и фразеологии (прежде всего арготической и жаргонной) адресантом публицистического текста связано, с одной стороны, с проблемами культуры речи (антинормой), с другой - с его коммуникативно-прагматическими задачами (прием; норма), с третьей - с традициями русской культуры («смех»).

5. Публицистика как часть массовой культуры способствует ассимиляции некодифицированного слова в общенародном употреблении.

6. Газетно-журнальная публицистика постсоветского периода оказывает влияние на семантику, стилистические, синтагматические, парадигматические изменения ряда арготических и жаргонных единиц.

7. Публицистика приводит к нивелировке различий групповых жаргонов и расширению границ «общего жаргона», актуализуя употребление некодифицированных слов в разных контекстах, создавая приёмы их включения в текст и заголовки.

8. Публицистика формирует этическую, эстетическую, лингвистическую оценки некодифицированного слова (прежде всего арготического и жаргонного) со стороны субстрата (в терминологии Е.Д. Поливанова), демонстрируя различные мнения и оценки употребления некодифицированной лексики (лингвистов, писателей, известных политиков и др.), открывая специальные и дискуссионные рубрики.

9. Публицистический стиль постсоветского периода, в отличие от публицистического стиля советской эпохи, обладает новыми особенностями, обусловленными как экстралингвистическими, так и лингвистическими причинами.

10. Диалогичность и индивидуализация как новые черты публицистического текста постсоветского периода усиливают взаимодействие разговорной речи и публицистики, кодифицированной и некодифицированной лексики, что приводит к гибридизации жанров.

11. Публицистика постсоветского периода использует некодифицированное слово как фактор текстообразования, порождая новые малые речевые жанры креативного характера, ориентированные на интеллектуального адресата (аифоризм, видеома, прикол, стёб, SMS).

12. Публицистика постсоветского периода характеризуется «смеховой» направленностью, являющейся элементом русской «смеховой» культуры, ее кинического комплекса.

13. Некодифицированная лексика и фразеология используется в публицистике для создания «смеха» в разных его проявлениях (шутка, ирония, сарказм и пр.) как элемент антинормы (мира антикультуры) с проекцией на норму (мир культуры), когда антинорма выступает приемом создания оценочности, эмоциональности, смыслового наполнения.

14. Стараясь определить особенности «смеха» на примере публицистики постсоветской эпохи, мы полагаем, что «смех» демонстрирует как разрушительное, так и созидательное начала: с начала и до середины 1990-х гг. он участвует в отрицании языка советской эпохи (разрушительное); с конца 1990-х в 2000-е гг. «смех» освобождает публицистику от клише, штампов, выполняя компенсирующую и креативную функции (созидательное).

15. Изменение современного субстрата и его речевых пристрастий, в частности на уровне лексики, в 1990-е гг. привело к усилению позиций антинормы (мира антикультуры) не только в разговорной речи, но и в публицистике. В 2000-е гг. норма (мир культуры) занимает ведущие позиции, отводя антинорме роль фактора творческого порождения публицистических текстов.

16. В использовании некодифицированной лексики в публицистике постсоветского периода наблюдается динамика: с начала 1990-х гг. отмечается немотивированное употребление жаргонной и арготической лексики в репрезентативной и коммуникативной функциях; с конца 1990-х гг. преобладают креативная и характерологическая функции.

17. С середины 2000-х гг. количество некодифицированной лексики в газетно-журнальной публицистике уменьшается, а ее функционирование закрепляется за креативными жанрами и в характерологической функции.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

1) исследован значительный объем текстов СМИ постсоветского периода (более 3,5 тыс.) в отношении семантики, прагматики и особенностей функционирования некодифицированной лексики и фразеологии;

2) проанализировано взаимодействие и соотношение «нормы» («мира культуры») и «антинормы» («мира антикультуры») как диалектических сторон процесса развития русского языка, в частности, его лексики и фразеологии, обусловленных изменениями субстрата, то есть контингента носителей языка;

3) установлено, что «смеховая культура» («смех») в постсоветский период является основой для развития жаргонизации в недрах не только публицистического, но и иных стилей;

4) определены речевые функции некодифицированной лексики и фразеологии в газетно-журнальной публицистике и дана их оценка с позиций культуры речи, а также с точки зрения социолингвистического, лингвокультурологического, лингвофилософского аспектов;

5) выявлены динамические процессы в составе пластов некодифицированной лексики и фразеологии в публицистике постсоветского периода, изменение статуса отдельных лексических единиц периферийной сферы русского языка;

6) охарактеризованы особенности публицистического стиля постсоветского периода; детально исследована публицистика начала XXI в.;

7) на основе сопоставления данных, полученных научными предшественниками (Д.С. Лихачёв, М.А. Грачёв, В.С. Елистратов, Е.А. Земская, В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина, Р.И. Розина, В.В. Химик и др.), и собственных наблюдений установлено, что с начала 1990-х гг. жаргонная и арготическая лексика (фразеология) в публицистике выполняет преимущественно коммуникативную и репрезентативную функции, а с конца 1990-х гг. - характерологическую и креативную;

8) представлена динамика функций некодифицированной лексики и фразеологии: в XIX и почти весь XX вв. преобладает конспиративная функция арготизмов и экспрессивная функция жаргонизмов; эта же функция арготизмов, но в несколько ином проявлении - как противопоставление определенной группы людей (не обязательно криминальной) окружающему миру - выполняется еще в 1970-1980 гг.; с начала 1990 гг. конспиративная функция теряет свою определяющую для арготизмов значимость и доминирующими становятся экспрессивная и оценочная функции как для арготизмов, так и для жаргонизмов, а в первое десятилетие XXI в. - доминируют коммуникативная и репрезентативная функции;

9) фрагмент лексической системы русского национального языка - некодифицированная лексика и фразеология - представлен как развивающаяся структура, выполняющая вполне определенные и важные функции в публицистике;

10) выявлены и описаны прагматические свойства арготизмов и жаргонизмов, способствующие расширению зоны их функционирования от общего жаргона до вхождения в русский литературный лексикон;

11) установлено, что некодифицированное слово в публицистике постсоветской эпохи часто становится смысловым «конденсатом» текста, отражающим актуальные проблемы общества, и даже приобретает характер символа;

12) описаны новые тенденции развития публицистического стиля, заключающиеся в: а) усилении диалогического начала, б) активизации влияния разговорной речи (городского просторечия), в) актуализации жаргонной, арготической и просторечной лексики, г) рождении новых и гибридных жанров, д) ослаблении агрессивной направленности публицистики и усилении ее креативной, а также оценочной направленности.

Источником фактического материала послужили центральные газеты, характеризующиеся массовым распространением и широким диапазоном адресата: «Известия», «Российская газета», «КоммерсантЪ», «Аргументы и факты», «Комсомольская правда», «Культура», «Независимая газета», «Московский комсомолец», «Советский спорт» и др; статьи в журналах «Новый мир», «Знамя», «Нева», «Урал», «Октябрь», «Саквояж СВ» и др. (выборочно); частично молодежные издания, например, «Молодежная газета» и журналы «Ровесник», «Юность», «Маруся», «Штучка» и др. за период 1994-2007 гг. (выборочно). Из газет примеры отбирались методом сплошной выборки за период 1993-2007 гг.

Методологической основой диссертационного исследования явились работы: о смеховой культуре: Д.С. Лихачева, А.М. Панченко, Н.В. Понырко, М.М. Бахтина, С.С. Аверинцева; о культурологической значимости некодифицированных единиц - В.С. Елистратова, В.В. Химика; стилистических особенностях современного публицистического стиля, в частности, газетного подстиля - Н.С. Валгиной, А.Н. Кожина, М.Н. Кожиной, В.Г. Костомарова, О.А. Крыловой, О.А. Лаптевой, Г.Я. Солганика; по теории и лингвистике текста - Н.С. Валгиной, В.В. Леденёвой; понимания оценочности и оценки - Е.М. Вольф и Т.В. Маркеловой; изучения арго в связи с культурой речи - В.В. Виноградова, Л.И. Скворцова, М.А. Грачева. Теоретической основой для определения и понимания арго, жаргона, сленга, профессионализмов послужили работы Д.С. Лихачева, М.А. Грачева, В.С. Елистратова, Е.А. Земской, Р.И. Розиной, В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитиной.

Методики и методы исследования. В зависимости от решаемых задач в работе использован комплекс методов: синхронно-описательный, синхронно-сопоставительный, синхронно-диахронный при сравнении лексики советского и постсоветского периодов; метод синонимического сопоставления, компонентного анализа, позволяющий выделять ядерные и контекстные семы, структурно-семантический, контекстно-ситуативный, описательный.

При изучении функционирования некодифицированного слова в публицистике мы использовали методику, связанную с прогнозированием поведения системных единиц в тексте. Учитывая особенности порождения текста автором, мы старались установить коннотативное значение (выражение эмоций и оценочность) текста, создаваемое некодифицированной лексикой, чаще жаргонной или арготической.

Теоретическая ценность диссертационной работы определяется важностью для современной лингвистики исследований, связанных с изучением и комплексным описанием периферийных языковых явлений, в том числе функционирования некодифицированной лексики и фразеологии, что способствует уточнению представления о размытости границ современного русского литературного языка, о характере взаимодействия общеупотребительных и необщеупотребительных лексических единиц (ФЕ). В исследовании творчески развиваются основные положения теории стилей современного русского языка, в частности, уточняются некоторые особенности современного публицистического стиля, исследуются его новые признаки и тенденции развития, что способствует дальнейшему изучению истории русского литературного языка и стилистики русского языка.

На основании методики прогнозирования и учета коннотативных (изменчивых) смыслов слова или ФЕ исследован и описан процесс активизации некодифицированной лексики и фразеологии в публицистике постсоветской эпохи. С использованием этой методики можно изучать функционирование других языковых единиц, что будет способствовать развитию теории функциональных стилей, функциональной стилистики.

Выводы и результаты диссертационной работы помогут развить новые направления в исследовании некодифицированной лексики и фразеологии, в частности, лингвофилософское (В.С. Елистратов: гелатологическое), решить ряд задач культуры речи, стилистики, социолингвистики, лингвокультурологии, теории речевой коммуникации.

Практическая значимость работы заключается в том, что в ней собран и проанализирован значительный по объему и важный для лингвистики лексический и стилистический материал, который нашел отражение в нашем словаре «Некодифицированная лексика в печатных СМИ 1990-2000-х годов» (Уфа: Гилем, 2006.- 271 с.). Полученные результаты могут быть использованы в практике преподавания современного русского языка в вузе в курсах лексикологии, стилистики, культуры речи. Материалы диссертации могут применяться при разработке спецкурсов и спецсеминаров по проблемам современной лингвистики. Описание семантико-прагматического потенциала некодифицированного слова может быть использовано при обучении редактированию, риторике, прагмалингвистике.

Результаты исследования могут быть полезными для оформления содержания и задач социальной диалектологии как учебной и научной дисциплины. Выработанный в ходе исследования способ представления семантики слов может быть использован в лексикографической практике при создании стилистических словарей и словарей реального словоупотребления.

Апробация исследования: содержание и результаты нашли отражение:

- в 51 научной публикации;

- в очном и заочном участии: а) в международных научных конференциях:

1) Москва, 1995 (МГУ): «Международная юбилейная сессия, посв. 100-летию со дня рождения В.В. Виноградова» 24-26 сентября 1995 г.; 2) Екатеринбург, 1996 (УрГПУ): «Язык. Система. Личность», 25-27 ноября 1996 г.; 3) Екатеринбург, 1998 (УрГПУ): «Язык. Система. Личность», 23-25 апреля 1998 г.; 4) Уфа, 1998 (Восточный институт экономики, гуманитарных наук, управления и права): «Образование, язык, культура на рубеже ХХ-ХХI вв., 22 сентября 1998 г.; 5) Екатеринбург, 2001 (УрГУ): «Лингвокультурологические проблемы толерантности», 24-26 октября 2001 г.; 6) Челябинск, 1996 (ЧГПУ): «Русский язык: история и современность», посв. памяти Г.А. Турбина, 23-24 октября 2002 г.; 7) Мозырь, 2003 (МГПУ, Республика Беларусь): «Текст в лингвистической теории и в методике преподавания филологических дисциплин»: (II Междунар. научн. конф.) 26-27 марта 2003 г.; 8) Самара, 2003 (СГПУ): «Русский язык в России на рубеже ХХ-ХХI вв., 5-6 мая 2003 г.; 9) Екатеринбург, 2004 (УрГПУ): «Язык. Система. Личность», 14-16 апреля 2004 г.; 10) Москва, 2004 (МГОУ): «Русский язык и славистика в наши дни», посв. 85-летию со дня рождения Н.А. Кондрашова, 29-30 ноября 2004 г.; 11) Тамбов, 2005 (ТГУ им. Г.Р. Державина): «Филология и культура», 19-21 октября 2005; 12) Калуга, 2005 (КГПУ им. К.Э. Циолковского): «Культура против терроризма: роль культуры в развивающемся обществе», 16 апреля 2005 г.;

б) во всероссийских научных конференциях:

1) Стерлитамак, 1999 (СГПИ): «Проблемы изучения и преподавания филологических наук», 11-13 мая 1999 г.; 2) Екатеринбург, 2000 (УрГПУ): «Язык. Система. Личность», 16-17 мая 2000 г.; 3) Омск (ОГУ): «Язык. Человек. Картина мира», 27-29 сентября 2000 г.; 4) Екатеринбург, 2002 (УрГПУ): «Язык. Система. Личность», 25-26 апреля 2002 г.; 5) Соликамск, 2002 (СГПИ): «Лингвистические и эстетические аспекты анализа текста и речи», посв. 85-летию высшего профессионального образования на Урале, 20-22 февраля 2002 г.; 6) Тюмень, 2003 (Тюм. ГУ): «Актуальные вопросы русистики», 20-21 марта 2003 г.; 7) Санкт-Петербург, 2004 (РГПУ): «Слово. Словарь. Словесность: Экология языка (к 250-летию со дня рождения А.С. Шишкова), 10-12 ноября 2004 г.; 8) Самара, 2005 (СГПУ): «Русский язык и литература рубежа ХХ-ХХI веков: специфика функционирования», 5-7 мая 2005 г.; 9) Стерлитамак, 2005 (СГПА): «Антропоцентрическая парадигма лингвистики и проблемы лингвокультурологии», 13-14 октября 2005; 10) Санкт-Петербург, 2005 (РГПУ): «Слово. Словарь. Словесность: социокультурные координаты (к 110-летию со дня рождения Н.П. Гринковой), 15-17 ноября 2005 г.; 11) Екатеринбург, 2006 (УрГПУ): «Язык. Система. Личность», 23-25 апреля 2006 г.; 12) Калуга, 2006 (КГПУ): «Семантика языковых единиц разных уровней», 4-6 сентября 2006 г.; 13) Москва, 2007 (МГУП): «Язык и стиль современных средств массовой информации», посв. 80-летию Н.С. Валгиной, 12-13 апреля 2007 г.

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из Предисловия, Введения, 5-ти глав, Заключения, Списка условных сокращений лексикографических источников, Списка источников языкового материала, Списка условных сокращений источников СМИ, Списка литературы, Списка словарей, Приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В предисловии определены объект и предмет анализа, обоснована актуальность темы исследования, сформулированы цель, задачи и гипотеза, охарактеризованы научная новизна, теоретическая ценность и практическая значимость работы, методы и методики изучения материала.

Во введении представлена терминологическая база исследования: раскрыто содержание терминов в диахронии и синхронии: субстрат, стандарт, субстандарт, нонстандарт, некодифицированное слово, арго, жаргон, сленг, общий жаргон; определены аспекты изучения некодифицированной лексики в публицистическом тексте: семантический, функциональный, прагматический, коммуникативный.

В понимании субстрата мы опирались на работы Е.Д. Поливанова, который определял субстрат как контингент носителей языка. Термином субстандарт в дихотомической модели стандарт-субстандарт обозначаются нелитературные средства языка, представленные просторечием, жаргонами, диалектизмами, противопоставленные нормированному языку (Л.А. Антонова, В.Б. Быков, В.П. Коровушкин, В.М. Мокиенко, В.В. Химик и др.).

Проблема применения в современных исследованиях разных терминов для обозначения видов некодифицированной лексики требует от нас уточнения понятий, которые они обозначают. Термин арго (синонимичный термину жаргон) использовался в работах В.В. Виноградова, Б.А. Ларина, Д.С. Лихачева. С начала 1990-х гг. терминология уточняется в связи с возникновением нового направления в лингвистике - жаргоноведения (М.А. Грачев, Е.А. Земская, В.С. Елистратов, В.П. Коровушкин, Л.П. Крысин, А.Т. Липатов, П.В. Лихолитов, Е.Г. Лукашанец, В.А. Марьянчик, Т.Г. Никитина, Р.И. Розина, В.В. Химик и др.). Мы используем следующие термины: жаргон - это лексика, свойственная речи людей, объединенных в группы по интересам, привычкам, роду занятий, пристрастиям, увлечениям, совместному времяпровождению или профессией; арго - это разновидность жаргона, язык представителей преступного мира, особенности которого проявляются на лексико-фразеологическом уровне и в конспиративной функции (полной или частичной); сленг - это (синоним жаргона) некодифицированная лексика и фразеология, присущая речи молодежи (12-35 лет), которая формируется с привлечением иноязычных элементов или заимствованных слов, а также путем метафорического переосмысления литературных слов (ср., Э.М. Береговская, А.И. Мазурова, Т.Г. Никитина). Термином общий жаргон мы обозначаем некодифицированную лексику и фразеологию, которая, не являясь принадлежностью отдельных социальных групп, с высокой частотностью встречается в языке СМИ и употребляется или понимается всеми жителями большого города, в частности, образованными носителями русского литературного языка (ср. Е.А. Земская, О.П. Ермакова, Р.И. Розина). Общий жаргон - это промежуточное языковое образование, через которое лексика и фразеология социальных, профессиональных и возрастных жаргонов проникает не только в просторечие, но и в СМИ. Постепенно лексика общего жаргона переходит в разговорную речь, а часть ее включается в литературную лексику. Термином «некодифицированное слово» обозначается слово, находящееся за гранью русского литературного языка, т.е. за пределами нормы языка, но являющееся либо лексической единицей русского национального языка (просторечное, диалектное, жаргонное, профессиональное), либо его потенциальной языковой единицей (неологизм). Публицистический текст понимается нами как речевое произведение, что обусловлено двумя причинами:

1) публицистика ориентирована на коммуникативный процесс (активный - телевидение, радио; или пассивный - газеты, журналы);

2) публицистический текст обладает прагматикой, предполагающей рефлексию адресата, поэтому важно было определить роль некодифицированной лексики как средства речевого воздействия.

Изучение публицистического текста диктует необходимость его функционального анализа. Некодифицированные слова часто имеют диффузную семантику, а семантическую определенность они обретают только в тексте. Соответственно оценочность, эмоциональная окраска определяются именно в тексте. В настоящее время функциональный и прагматический аспекты в изучении текста являются актуальными. Например, Н.С. Валгина (2003) справедливо относит эти два аспекта к главным, связывая их с характеристикой текста как динамической коммуникативной единицы высшего уровня. При функциональном анализе некодифицированной лексики мы ориентируемся на авторскую обусловленность выбора тех или иных некодифицированных слов и выражений, а выбор диктуется автору условиями коммуникации (видом коммуникации, коммуникантами, предметом речи, темой, средством коммуникации, жанром текста и т.д.), то есть в этом случае на первый план выдвигается языковая личность и ее языковая компетентность, авторская интенция. Прагматическая информация передает ценностное отношение адресанта текста к описываемым явлениям и соответственно воздействие языковых знаков на адресата. Прагматический анализ раскрывает взаимодействие адресанта и адресата текста.

Поскольку в постсоветский период с прагматической и функциональной точек зрения активно изучаются неологизмы в публицистике (Э.Х. Гаглоева 1986, В.В. Кочетков 1999, П.Н. Магомедгаджиева 1997, Л.И. Плотникова 2000 и др.), постольку мы уделяем большее внимание жаргонной и арготической лексике, частично окказиональной.

В первой главе «Изучение проблем русской речи, связанных с особенностями субстрата и периферийной сферой языка» рассматриваются концепции изучения и особенности арго, жаргонов в XX в. с целью выявления специфики функционирования некодифицированной лексики в речи. Подробно освещается концепция арго Д.С. Лихачёва, изложенная в его работах «Картежные игры уголовников (из работ криминологического кабинета)» (1930), «Черты первобытного примитивизма воровской речи» (1933), «Арготические слова в профессиональной речи» (1938). Теорию арго Д.С. Лихачёв строит на трех моментах:

1) арго как факт языка,

2) арго как факт мышления,

3) арго как факт социально-экономической обусловленности.

Д.С. Лихачёв обосновал социальную функцию арго: в нем отражаются не индивидуальные, а социальные эмоции. Социальный характер арготического или жаргонного слова он видит в социальном характере смеха. Главный признак арготического слова - элемент смешного, эмоциональная насыщенность. Ныне продолжается изучение арго с социолингвистической, собственно лингвистической, психолингвистической точек зрения, выдвинутых в свое время Д.С. Лихачевым (Л.П. Крысин, М.А. Грачёв, В.Б. Быков, Б.Л. Бойко, Е.Г. Борисова-Лукашенец, О.П. Ермакова, Е.А. Земская, Р.И. Розина, О.Н. Колокольчикова, В.П. Коровушкин и др.), а также в новых направлениях - лингвокультурологическом (В.С. Елистратов, Н.А. Волкова, Е.Г. Рабинович), лингвофилософском (В.С. Елистратов, В.М. Мокиенко, В.Т. Бондаренко и др.). Так, В.С. Елистратов определяет арго как поэтическую инвариантную систему. Арго - это система словотворчества, а также приемов поэтического искусства, в особенности применительно к языковой личности. Таким образом, термин арго наполняется другим содержанием. Для нас методологически важны концепции исследования арго и жаргонов Д.С. Лихачёва и В.С. Елистратова как демонстрация развития научного интереса к проблемам некодифицированного слова, связанным, с одной стороны, с проблемами культуры речи, с другой - с культурой и языковыми традициями русского народа. В частности, арго и жаргоны соотносятся с субкультурой (В.Б. Быков, М.А. Грачёв, Л.П. Крысин, А.И. Мазурова, В.М. Мокиенко, А.Б. Ряпосова, В.В. Химик и др.) и расцениваются как элементы современной «массовой» культуры. Арготизмы и жаргонизмы как языковые элементы участвуют в создании «смеха» (в терминологии Д.С. Лихачёва), «карнавала, праздника» (в терминологии М.М. Бахтина). Мы представили разные точки зрения на проблемы арго и жаргона в конце XX и начале XXI вв. для того, чтобы установить изменения в исследовании арго и жаргонов в постсоветский период в сравнении с советским, когда, например, арго и жаргоны расценивались как лишняя подсистема, наносящая вред культуре русской речи (Е.Г. Борисова, Л.И. Скворцов и др.).

В 1990-2000-е гг. жаргоны и арго активно изучаются как факт языка, т.е. наблюдается собственно лингвистический подход, согласно которому лексику и фразеологию описывают со следующих точек зрения: типов номинации, предметно-понятийной структуры, функционирования в речи (В.Б. Быков 2006; Е.А. Земская 2006; Н.А. Волкова 2006; А.Т. Липатов 2006). Лексикографический подход в исследовании жаргонов заключается не только в систематизации материала и составлении словарей, но и в разработке словарных помет, принципов составления словарей (И.Г. Добродомов, В.В. Шаповал 2006; Х. Вальтер, В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина 2005; Р.И. Розина, О.П. Ермакова, Е.А. Земская 1999; С.И. Левикова 2003; Е.С. Отин 2002; М.А. Грачев, В.М. Мокиенко 2000; В.С. Елистратов 1994, 2000). По нашему мнению, проблему изучения «арго как факта мышления» (Д.С. Лихачев) можно перенести в план творчества, то есть когда жаргон порождается в акте словотворчества с целью усиления прагматической функции. В этом смысле само понятие «арго» и процесс арготирования выводятся в лингвокультурологию (В.С. Елистратов 1994, 2000; В.В. Химик 2000, 2006) и даже в «лингвофилософию» (В.С. Елистратов 2006, 225).

С лингвистической точки зрения в 2000-е гг. анализируются и уточняются понятия «арго», «жаргон», «социолект» (А.Т. Липатов 2006; Е.Г. Лукашанец 2006). Исследователи жаргонов 1990-2000-х гг. отмечают диффузность жаргонов, отсутствие чисто социальных жаргонов и появление «общего жаргона» (Л.П. Крысин 1989; О.П. Ермакова, Е.А. Земская, Р.И. Розина (1999); Н.С. Хорошева 2005; Е.Г. Лукашанец 2006) и др.

Д.С. Лихачев в свое время поставил ряд весомых задач, которые успешно решают современные исследователи, например:

1) построение теории жаргона (арго), стоящую на уровне достижений современной лингвистики (В.С. Елистратов 1994, 2000, А.Т. Липатов 1994, 2006; Е.А. Земская 2006; А.С. Герд 2006; Е.Г. Лукашанец 2006; Л.З. Подберезкина 2006);

2) полное раскрытие содержания эмоциональной стороны жаргонного слова (В.С. Елистратов 1994, 2000, 2006; В.Т. Бондаренко 2001; Э.М. Береговская 1996; Е.А. Земская 1996; М.А. Грачев 2005);

3) установление связей жаргона или арго с породившей его социальной средой (К.Н. Дубровина 1980; М.А. Грачев 1995, 1996; В.А. Коршунков 1996; О.Н. Колокольчикова 1998);

4) причины порождения жаргонов и арго, их обусловленность социально-экономической сферой жизни (Е.А. Земская 1996; М.А. Грачев 1997);

5) изучение словарного состава профессиональных жаргонов (языков) (В.Д. Бондалетов 1966, 1987; М.Т. Дьячок 1992; В.П. Коровушкин 2000, 2006; П.В. Лихолитов 1994, 1997; В.А. Марьянчик 2006; М.Р. Шумарина, С.И. Шумарин, Е.В. Швецова 2003);

6) история отечественных жаргонов (или арго) в сравнении с историей жаргонов и арго других стран в плане установления общности и различий, контактов и их особенностей (А. Кучеренко 2006; В.П. Коровушкин, Л.А. Антонова 2006; В.П. Коровушкин, В.Е. Перрон 2006).

Проблема разграничения профессиональных жаргонизмов, терминов и профессионализмов (в узком смысле слова), намеченная Д.С. Лихачёвым, исследуется ныне и находит решение в работах Е.Г. Борисовой (1980, 1981), И.Б. Голуб (1997), Л.З. Подберезкиной (2006), Е.Н. Сердобинцевой (2006), Е.А. Федорченко (2004), Ю.В. Сложеникиной (2006) и др.

До сих пор в лингвистике нет однозначного решения вопроса обозначения понятий какой-либо сферы деятельности людей, объединенных одинаковым родом занятий, например, профессией. По нашему определению, в узком смысле профессиональный жаргон - это лексика (ФЕ), свойственная профессиональной коммуникации, характеризующаяся эмоционально-оценочной окраской, метафоричностью и выполняющая экспрессивную или креативную функции общения. Именно профессионально-жаргонная лексика (ФЕ) имеет эквиваленты в терминологической лексике, отличающейся в силу своей научной официальности «сухостью», строгостью формы и содержания. Например: в современных публицистических текстах отмечаются: щипачи - в речи оперативных работников - воры-карманники; верблюд - в речи торговцев - человек, нанятый для переноски тяжестей; вечные тени - в речи косметологов - татуировки вокруг глаз и др.

По нашему мнению, «профессионализм» в узком смысле характеризуется следующими признаками:

1) это полуофициальное наименование явления определенной сферы деятельности, не ставшее общеупотребительным и присущее чаще устной речи людей одной профессии;

2) профессионализм не имеет эквивалентов в терминологии этой же отрасли и в литературном языке;

3) профессионализму присуща мелиоративная коннотация;

4) семантика профессионализма порождается спецификой явлений определенной отрасли знания, деятельности;

5) профессионализм - это индикатор полного освоения производственного процесса и его творческого осмысления представителями профессиональной группы.

Например, в современной речи медиков-стоматологов встречаем профессионализм «обжевавшийся ребенок» в значении «ребенок, постоянно жующий жвачку, в результате чего у него развиваются и болят челюстно-лицевые мышцы», фартук - в речи пластических хирургов - «излишки жира на животе и бедрах» и т.п.

В 1990-е гг. исследуется взаимодействие жаргонов разных социальных и профессиональных групп (В.П. Коровушкин, Л.А. Антонова 2006; А. Кучеренко 2006), активно развивается этимологическое направление, занимающееся установлением языка-источника жаргонного слова (ФЕ) или выяснением происхождения жаргонного значения у узуального слова (ФЕ). Например, работы А.Д. Васильева (1993), А.Н. Шустова (1997), А.Б. Канавщикова (1997), П.В. Лихолитова (1994, 1997), В.А. Коршункова (1996), А.В. Зеленина (2004), посвященные как историям отдельных слов (например, крутой, кайф), так и жаргону целой профессиональной группы, например, жаргону компьютерщиков (П.В. Лихолитов (1997), М.Р. Шумарина, С.И. Шумарин, Е.В. Швецова (2003) и др.), в которых выясняется этимология жаргонных слов. Ряд работ, в том числе и словари, посвящен этимологии того или иного социального арго, например, словарь М.А. Грачева и В.М. Мокиенко (2000), или регионального арго, например, словари В.С. Елистратова (московское арго) (1994, 2000), Н.А. Синдаловского (петербургское арго) (2002), Т.К. Николаевой (вятское арго) (1998), С.В. Вахитова (уфимский сленг) (2000), Ю.В. Шинкаренко (уральский жаргон подростков) (1998) и др.

Учитывая существующие точки зрения на арго, жаргон, сленг, профессионализмы, мы разработали критерии их разграничения. Наш научный интерес к этим слоям некодифицированной лексики обусловлен их актуализацией в газетно-журнальной публицистике, что привело к необходимости их дальнейшей дифференциации и определения семантико-прагматического потенциала.

Мы остановились на лингвистическом, стилистическом, лингвокультурологическом и отчасти лингвофилософском осмыслении некодифицированной лексики, в частности, с позиций «смеха», «мира культуры» и «мира антикультуры» (в терминологии Д.С. Лихачева), выявления элементов кинического комплекса, например, наличия комизма, иронии, а также карнавализации современной коммуникации (согласно точке зрения М.М. Бахтина, В.С. Елистратова). Под «карнавализацией» мы понимаем «силу языка», «веселую относительность предметов», участие в диком беспорядке жизни, имманентность «смеха» (А.П. Сковородников 2004), присутствие «праздника» (М.М. Бахтин, В.И. Немцев, Х. Вальтер, В.М. Мокиенко).

В языке публицистики постсоветского периода мы видим проявление «смеховой культуры», в понимании которой опираемся на точку зрения Д.С. Лихачева, А.М. Панченко, Н.В. Понырко. Так, Д.С. Лихачев видит в смехе одновременное существование двух начал: разрушительного и созидательного, с чем нельзя не согласиться. По его мнению, смех нарушает и разрушает всю знаковую систему, существующую в мире культуры. Как разрушительная сила смех показывает бессмысленность и нелепость социальных отношений. Как созидательная сила смех проявляется в мире воображения (например, в процессе творчества, порождении текста. - Е.Б.). Разрушая, «смеховой мир» строит и нечто «свое»: «мир нарушенных отношений, мир нелепостей…, свободы от условностей, а потому в какой-то мере желанный и беспечный». Таким образом, смех созидает мир антикультуры. Д.С. Лихачев замечает, что мир антикультуры противостоит не всей культуре, а только данной - осмеиваемой, подготавливая фундамент для новой культуры, более справедливой. В этом и проявляется созидательное начало смехового мира, из которого ясно, что смеховой мир не един. Он различен у отдельных народов и в определенные эпохи. Свидетельством «разности» смеха является представление «смеховой культуры», «карнавального начала» М.М. Бахтиным, который определяет амбивалентный характер смеха, заключающийся в том, что смех направлен на самого смеющегося. При этом для смеха оговаривается время и место, а смех выполняет компенсирующую функцию: возмещает недостаток радости, уводя социум в мир праздника, отвлекая его от тяжестей жизни. С.С. Аверинцев утверждает, что русская «смеховая культура» обусловливается тезисом «смеяться, когда нельзя»: любое разрешение, касающееся смеха, остается для русского сознания неубедительным, поэтому возникает ситуация, когда «смеяться нельзя», но «не смеяться - нет сил». В скрытой или открытой форме смеющийся манифестирует критику существующего мира. Принимая точку зрения на назначение смеха - обнажать, обнаруживать правду, освобождать реальность от условностей этикета, можно констатировать, что смех - это базовый элемент мира антикультуры.

...