Вопрос о том, в какой степени переводчик должен и вправе устранять или нивелировать различия в коммуникативном поведении партнеров по межкультурной коммуникации, весьма актуален в эпоху глобализации и локализации как разнонаправленных процессов. В ситуации опосредованной коммуникации преодоление переводчиком "нестыковок" стереотипически выстроенных коммуникативных действий обусловлено тем, что в сознании участников интеракции априорно присутствуют модель окружающего мира, модель партнера, модели вербальной и невербальной самопрезентации и модель данной формы общения во всей полноте ее дискурсивных характеристик. Данные модели не могут совпадать абсолютно, и степень несовпадения моделей в сознании коммуникантов (и переводчика в том числе) определяет разную степень непонимания, если перевод осуществляется вне учета этого различия и ограничивается подбором вербального "оформления", даже с учетом узкого и ситуативного контекста.

Логику совершения коммуникативного действия определенного типа можно проследить на примере ситуации устного перевода на выставочном стенде:

На этапе привлечения внимания посетителя обученный на коммуникативных тренингах немецкий бизнесмен считает самыми правильными вопросы типа: Was hat Sie an unseren Stand gefьhrt? // Mцchten Sie sich genauer umsehen? Перевод, кажущийся вполне эквивалентным - Что заинтересовало Вас на нашем стенде? // Вы хотели бы посмотреть стенд более детально? - может провалить контакт, который только пытаются установить. Немецкий коммуникант совершает целерациональное действие уверенности, что, дав возможность партнеру проявить интерес, сможет, в свою очередь, предпринять коммуникативное действие во всей полноте перформативности и представить собственную фирму. Именно поэтому вопросы оформляются в полном соответствии со схемой фактической коммуникации "визуальный контакт - стимул-вопрос - презентация".

Русского партнера такой натиск вряд ли устроит, ему нужны ритуальные шаги традиционного действия, позволяющие начать контакт с незнакомым человеком. В переводе необходимо дать ему шанс как-то "обозначить" себя, например: Вы интересуетесь природоохранными технологиями? Может быть, Вам рассказать…. Таким образом, переводческое задание в ситуации установления контакта может быть выполнено с позиции коммуникативно-прагматического подхода к переводу: эта форма фактического вопроса устранит сопротивление русского менталитета, отвергающего деловую категоричность, предложенную немецким коммуникантом в начале контакта в рациональной перлокутивной форме.

Проведенный в главе анализ показал, что тип коммуникативного действия как методологический инструмент обладает достаточной объяснительной силой в осмыслении коммуникации как социокультурного процессуального континуума. Интенциональная характеристика вышла на первый план не случайно, ее первичная функция была подготовлена всей логикой исследования коммуникации, и эта составляющая коммуникативного действия рассматривалась в работе как взаимодействие четырех плоскостей, образующих пространство интеракции:

в предметной плоскости первичными являются факты, взаимосвязи, ведущими критериями выступают критерии истинности, релевантности и достаточности, которые соблюдает ориентированный на данную плоскость коммуникант, а выбор языковых средств подчинен требованиями ясного и понятного изложения информации;

в самопрезентационной плоскости личностное "оформление" действия имеет место вне зависимости от желания коммуниканта - как в эксплицитной, так и в имплицитной форме, и используемые языковые средства его "презентуют";

в реляционной плоскости отношение, как и самопрезентация, имеет место как данность, и коммуникант выстраивает свою модальную пропозицию с помощью соответствующих вербальных средств;

в аппелятивной плоскости явно или скрыто присутствует выражение призыва, совета, желания, а выбор языковой формы играет огромную роль в достижении необходимого эффекта.

Анализ коммуникативных действий осуществлен в ситуациях, которые дают возможность максимального проявления и объективной верификации их типологических характеристик.

Целерациональное коммуникативное действие во всей полноте выражающих его перформативных личностных иллокуций рассматривается на примере интеракции "интервью при устройстве на работу".

Априорная цель быть понятым составляет основу интенциональной составляющей всего социокоммуникативного процесса, однако особую значимость данная установка имеет при совершении действия, направленного на достижение вполне конкретного результата. Использование в данном исследовании предложенного М. Вебером обозначения данного действия (социального в его типологии) как целерационального (zweckrational) требует небольшого комментария, связанного с синонимией слов Ziel и Zweck в немецком языке, которая обусловила появление этого термина. Достижение понимания - это цель как Ziel, имманентная любому коммуникативному действию, а цель целерационального социокоммуникативного действия - это Zweck, т.е. конкретный ориентир взаимодействия всех плоскостей интеракции. Безусловно, жесткая обусловленность таким целеполаганием "выстраивает под себя" остальные характеристики коммуникативного действия.

Целерациональность выступает в качестве интенциональной основы действий, совершаемых в коммуникативных ситуациях получения информации, рекомендаций, инструктирования, но особенно четко, что легко объяснимо, она прослеживается в действиях партнеров в собеседовании/интервью при приеме на работу (впрочем, аналогичные целерациональные действия предпринимаются во многих других ситуациях самопрезентации, преследующих разные интересы коммуниканта - конкурсном собеседовании при отборе на стажировку, ответе на экзамене, выступлении в дискуссии, на совещании, даже в ситуации официального знакомства).

Поскольку современные методики проведения собеседования настаивают на категорическом неприятии "приемов допроса", можно говорить о том, что фактор отношений реляционной плоскости приобретает в нем очень большой вес, уравниваясь по значимости с фактором информации в предметной плоскости. Отметим то обстоятельство, что в совершении целерациональных коммуникативных действий в данном контексте дихотомия "язык/речь" проявляется конгруэнтно, потому что используемые языковые формы отличает высокая степень близости к параметрам "идеальной речевой ситуации" и "идеального говорящего", и дискурс как "поиск лучшего аргумента" получает высшие степени идеализации.

Анализ аналоговых действий в собеседовании в форме вопросов и ответов был проведен в их соотнесенности с типом интервью.

В ходе биографического собеседования задаются вопросы относительно фактов из жизни кандидата, его прошлого опыта работы:

Расскажите о своей прошлой работе. // Erzдhlen Sie doch mal ein bisschen von sich!

Интервьюер совершает перформативное, статусно маркированное, перлокутивно оформленное действие, потому что его рациональная цель состоит вовсе не в получении фактической информации (кандидат все необходимое написал в резюме), а в желании увидеть реакцию кандидата на спонтанный вопрос. Избираемые вербальные формы - глагол в повелительном наклонении в побудительном предложении, в сослагательном в ирреальном вопросе, в изъявительном в простом вопросительном предложении - соответствуют конкретной задаче понять, как кандидат умеет собраться и за пару минут осуществить самопрезентацию в самом выгодном для себя свете. Ответ кандидата должен быть кратким и по существу - потому тема-рематическая структура коммуникативного действия реализует причинно-следственную связь, которая может подчеркнуть его возможности на работе в желаемой должности:

Я учился в политехе, но лекции по политэкономии были такими интересными, что второе высшее по специальности "Аудит" стало осуществлением мечты. // Ich war drei Jahre Prьfungsassistent bei einer WP-Gesellschaft und habe deshalb tiefen Einblick ins Controlling gewonnen. Deshalb wird es mir leicht fallen, mich in die vakante Position eines Controllers einzuarbeiten.

Достижению успеха целерационального действия служит ориентированный на перспективу, личностно маркированный, перформативный вариант ответа на вопрос о причине ухода с прежней работы, демонстрирующий мотивацию кандидата, в котором активны функции форм личного и притяжательного местоимения:

Ich suche neue Perspektiven. Die Mцglichkeiten bei Ihnen bestehen bei meinem jetzigen Arbeitgeber nicht. // Я хочу делать то, что я могу и умею. На Вашем предприятии, в данной должности я вижу для себя перспективу профессионального роста.

Такой ответ эффективен, потому что и в немецком, и в русском вариантах ответов доминирует подлежащее в форме "Я", подчеркивающее честолюбие и инициативность соискателя, а интерпретация оппозиции "прежняя работа/новая работа" выражает направление аргументации со всей очевидностью.

Личностное наполнение целерационального действия в большей степени выражается в ситуационном, но, в особенности, в критериальном и стрессовом интервью.

Вопросы относительно личностных качеств, точек зрения, планов, связанных с профессиональной деятельностью, детерминируют ответы с "проектной" перформативностью, которая дает представление о том, насколько инициативен, честолюбив потенциальный сотрудник, а возможность использовать в ответе "активы" предметной плоскости, касающиеся, например, информированности о фирме, добавит очков кандидату:

Надеюсь, что буду руководить отделом стратегического менеджмента Вашей компании. // In fьnf Jahren mцchte ich das Auslandsgeschдft aufbauen.

Изъявительность в русском ответе и сослагательность в немецком, в принципе, однозначно выражают модальность желания, и здесь можно говорить об определенной стереотипичности используемых языковых средств в оформлении ответных реплик.

Таким образом, целерациональное коммуникативное действие, совершаемое в пределах заданного контекста, следует охарактеризовать как действие, которое

предпринимается в ситуациях, ориентированных на презентацию рациональных интенций партнеров по интеракции;

предполагает достижение коммуникативного эффекта путем направленного применения когнитивной составляющей социокоммуникативной компетенции;

воплощает результат диалектического взаимодействия аналитической (герменевтической) и синтетической (тактико-риторической) способностей коммуникантов, которое позволяет реализовать обоюдную коммуникативную задачу интеракции, ориентированную на иллокутивную и, отчасти, перлокутивную координацию языковых средств;

реализуется в предметной и самопрезентационной плоскостях интенциональной программы;

детерминировано рациональностью своей реактивной основы, обусловленной необходимостью достижения внешней объективной цели; характеризуется перформативностью, обусловленной высокой степенью фактологичности;

отличается выраженной личностной маркированностью, связанной с высокой степенью ответственности индивида за "стратегический" характер данного действия.

Статусно маркированная программная самопрезентация ценностно-ориентированного коммуникативного действия представлена в диссертации в анализе взаимодействий, ограниченных несколькими параметрами - социальным, историческим, идеологическим - интеракций эпохи буржуазности. Именно в эту эпоху становления гражданского общества сформировались современные традиции коммуникативного поведения, потому что буржуазность как комплексный социокультурный феномен обусловила "переплавку", сведение к единому знаменателю вербальных норм, правил и привычек представителей разных слоев, объединенных общими ценностями и идеалами. В буржуазном "микрокосме" правила вербального поведения стали выполнять функцию социальной компетенции. Эпоха определила актуальность целерациональных и ценностно-ориентированных действий: институты гражданского общества получили дискурсивное оформление и, как следствие, возможность последовательного, константного развития во времени и пространстве.

Было установлено, что вербализация феноменов социальной жизни в эпоху расцвета буржуазности основана на большом дискурсивном многообразии, которое определила усложнившаяся в результате политического, экономического и социального развития "мозаика" ситуаций общения. Программой языковых действий становится свободное выражение "взвешенного мнения" в самых разных интеракциях, которые в условиях урбанизации, развития средств коммуникации, "уплотнения" жизненного пространства приобретали определенные стандартные черты - именно благодаря буржуазии как связующему звену литературный язык становился языком нации.

Новые формы общественной жизни, в частности, появление института салона, стали необходимыми предпосылками и столь же неизбежными следствиями социализации нового типа. Светская беседа выступила основой дискурса и коммуникативной идентификации целого класса, атрибуты ее осуществления образовали семиотическую систему, которая была призвана демонстрировать статус, принадлежность к определенному кругу. Именно в светских беседах реализовывались правила хорошего тона, которые стали средством стандартизации и унификации публичного дискурса буржуазного общества. Кроме того, ценностно-ориентированной интеракцией, реализующей согласование в минимальной форме, стала беседа во время визитов, которые приобрели в коммуникации 19 века знаковый характер как форма выражения социокоммуникативной программы. Языковое наполнение этих знаков вежливости стандартизовано, прописано в книгах о хорошем тоне в виде "образцов диалогов" (Musterdialoge) и касается, в основном, формул приветствия, прощания, комплиментов и поздравлений, но иногда даются рекомендации по ведению беседы по какому-либо поводу. В таких "образцах", которые и задают перформативность совершаемых действий, имеет место полное описание ситуации и реплик потенциальных коммуникантов - например, беседа молодого человека, хозяйки и ее дочерей о посещении состоявшегося накануне бала:

"Nach einem Ball erkundigt sich ein Herr, wie den Damen derselbe bekommen ist:

Der Herr: Gestatten Sie mir die Freiheit, anzufragen, wie den geehrten Damen der gestrige Ball bekommen ist?

Die Hausfrau: Mir ganz vorzьglich, denn ich habe ja nicht getanzt, sondern in Ruhe zugesehen. Meine Tцchter sind wohl etwas ermьdet.

Eine Tochter: O nein, liebe Mama, ich bin gar nicht mehr mьde.

Der Herr: Und gnдdiges Frдulein sind doch kaum zum Sitzen gekommen, waren so in Anspruch genommen, dass ich nicht einmal die Ehre hatte, den Kotillon mit Ihnen zu tanzen" (Ernst 1892: 50-51).

Это образец салонной визитной беседы, насыщенной официальными вежливыми формулами, обеспечивающими возвышенный полуофициальный тон общения. Огромное значение имеет сценарий диалога: молодой человек в приведенном примере обращается в начале разговора к матери, а не к истинному адресату визита - юной даме. Статусная характеристика действия проявляется по максимуму, и во избежание возможных ошибок, предлагаются даже варианты вербализации повода визита. Языковое кодирование буржуазного ощущения жизни - это манифестация того, как вербальные формы конституируют ментальность и влияют на поведение индивида в рамках заданного социального контекста.

Вербализация чувств, как и характеристика переживаний в целом, обусловленные социально-историческим контекстом, рассматривается в реферируемом исследовании в ракурсе значимости стереотипных выражений для адекватного коммуникативного поведения. Многие из таких формулировок могут претендовать на статус прецедентных, и в работе анализируется в качестве сквозного модельного примера вербализация удовольствия, развлечения и приятного времяпрепровождения с помощью глагола sich amьsieren, который иллюстрирует в данном контексте глобальную перформативность ценностно-ориентированных социокоммуникативных действий.

Таким образом, можно утверждать, что ценностная ориентированность коммуникации в буржуазном социально-историческом контексте определила центральную роль языковой формы, которая стала средством выражения нового комплексного содержания социального бытия и сделала общение социосемиотическим феноменом. Обращение к "истокам", прототипическим основам современного публичного коммуникативного поведения позволяет на примере проведенного анализа сделать некоторые выводы относительно социокультурных характеристик ценностно-ориентированного коммуникативного действия.

Ценностно-ориентированное коммуникативное действие следует охарактеризовать как действие, которое

совершается в интеракции, актуализирующей самопрезентационную и реляционную плоскости интенциональной составляющей в целях направленной презентации ценностной ориентации коммуниканта;

достигает коммуникативного эффекта самим фактом совершения, выражающим приверженность определенным идеям, канонам, "заповедям" и требованиям - ценностной составляющей социокоммуникативной компетенции;

служит маркером принадлежности индивида к определенной социальной общности и достигнутого им статуса;

является эффективным средством интеграции индивида в заданные конкретной системой ценностей социокультурные контексты, поэтому ориентировано на согласование и иллокутивные возможности "языкового кодирования";

отличается "глобальной" перформативностью в силу выполнения требований стереотипных реакций и соблюдения определенной тональности коммуникации.

Традиционное коммуникативное действие как "автоматическая" экспликация лингвокультурных феноменов, как основанное на привычке, обычае и минимально опосредованное осмысленным целеполаганием проявление установок, усвоенных в ходе социализации, рассматривается в диссертации в качестве ключа к пониманию спонтанного поведения представителей разных этнокультурных сообществ. Отметим, что фокус "свое/иное" во многих случаях имеет гораздо большую ценность для осмысления "автоматизма" коммуникативных действий в пределах собственной лингвокультуры. Совокупность текстов о другой стране как часть дискурса об иной культуре представляет собой очень интересный материал для анализа процессуальной единицы социокультурного континуума.

Инокультурное коммуникативное действие, основывающееся на следовании обычаю, традиции выступает важной частью описания образа этносоциума как партнера по диалогу, которое предлагается потенциальным путешественникам. "Инструкции" и советы таких изданий направленно ориентируют читателей на невербальные и вербальные особенности интерпретируемой коммуникативной культуры. Сравнение "справочных" произведений о России, написанных в разные моменты новейшей истории германо-российского диалога (1902 - 2007 гг.), показало, что лейтмотивом дискурса о России выступает стереотип страны-антипода, непонятной и непредсказуемой:

Ein ganzes uns so schwer verstдndliches Wesen // Такая очень трудно понимаемая нами сущность (Geschichte der цffentlichen Sittlichkeit 1907: 3);

Den meisten Westeuropдern ist das Land nach wie vor unbekannt und fremd… // Большинству жителей Западной Европы эта страна, как и раньше, кажется незнакомой и чужой (Schriek 1995: 8).

Именно выделение имманентной недосягаемости для когнитивной "расшифровки" стало основной чертой немецкого образа России, который присутствует в большинстве его интерпретаций не только в рамках анализируемого дискурса. Традиционное коммуникативное действие представителей русского этносоциума становится, таким образом, феноменом, априорно не доступным для рационального осмысления. В качестве типологической характеристики данный тезис может быть предложен как облигаторность применения к анализу традиционного коммуникативного действия существующей в отношении данного этносоциума общей гносеологической установки.

Стоит подчеркнуть константность анализируемых изданий в выборе описываемых традиций, составной процессуальной частью которых выступает традиционное коммуникативное действие: в нашем случае это русское пьянство, взяточничество, суеверия, преступность и баня. Однако гораздо большую значимость в достижении цели жанра-"справочника" имеет языковая форма традиционного действия.

Немец "автоматически" готов к определенному ценностями гражданского общества "кодированию" публичного поведения, поэтому во многих ситуациях (описанных в книгах начала века и современных изданиях - советская эпоха характеризуется иными тенденциями) ему бросается в глаза отсутствие привычных жестких форм этикета - статусно-ориентированного стандартного поведения (В.И. Карасик), имеющее место в общении как высших слоев, так и простых людей. Традиционность как основа действий русских коммуникантов вполне созвучна немецкому менталитету в личностно-ориентированном общении, и германские партнеры понимают и принимают открытость, простоту и достоинство, проявляемые русскими в институциональной коммуникации. Не менее значимым в обеспечении адекватности "естественных" реакций является соблюдение тональности коммуникации, которое также основывается на априорном выборе соответствующих вербальных и невербальных средств: "Der Russe… ist sicher im Auftreten und nicht von der Sorge gelдhmt, sich etwas zu vergeben, die man bei uns immer dichter gelagert im Salon findet, je hцher man in dem Bau der Gesellschaft emporsteigt" // "Русский проявляет уверенность в поведении и не озабочен необходимостью что-то из себя изображать, как это все сильнее навязывается у нас в салонах, особенно великосветских" (von Brьggen 1902: 184).

В России книги-"справочники" о загранице приобрели особую популярность в последние годы, потому что их востребованность стала фактом новейшей посттоталитарной истории. Как показал анализ таких источников, в качестве "несущих конструкций" дискурса о Германии как стране пребывания выступают базовые для немецкой коммуникативной культуры оппозиция ты/Вы и связанные с ней каноны вежливости, концепты "порядок", "практичность" и универсально значимое, но лингвокультурно обусловленное понимание юмора. Данные феномены детерминируют совершение немцами традиционных коммуникативных действий и в вербальных, и в невербальных формах.

Традиционное коммуникативное действие представляет собой действие, которое

служит маркером принадлежности индивида к определенной этнокультурной общности, потому что предполагает обязательное проявление менталитета на уровне "условного рефлекса";

детерминировано в своих вербальных и невербальных формах базовыми лингвокультурными концептами;

может быть адекватно интерпретировано только как интегративная процессуальная часть традиции и в условиях межкультурной коммуникации не свободно от учета существующей в отношении данного этносоциума гносеологической установки;

характеризуется облигаторностью и "автоматическим режимом" проявления принятых в вербальных и невербальных форм вежливости и оппозиции ты/Вы;

обусловлено большой ролью аналогического способа коммуникации;

реализует национально детерминированное понимание юмора в вербальной и невербальной форме;

проявляет тональность коммуникации в спонтанной форме;

является универсальным и стереотипным для большинства представителей данного этносоциума.

Аффективное коммуникативное действие как спонтанная идентификация лингвокультурного потенциала эмоции дает процессуальный ракурс анализа эмоций в социокоммуникативных процессах. Анализ данного типа действия предпринят в понимании роли эмоции в коммуникации, "однонаправленном" с позициями таких исследователей как В.Д. Девкин, Ю.Е. Прохоров, Н.А. Красавский, Л.В. Куликова, И.А. Стернин и В.И. Шаховский.

Типологическое определение данного действия основывается на том, что оно выполняет социокультурную семантическую функцию "презентации" определенного типа эмоции, прагматическую функцию "симптома" состояния коммуниканта и апеллятивную функцию "сигнала" партнеру изменить отношение к ситуации. В работе установлено, что аффективное коммуникативное действие связано как с выражением личностных реакций, так и, в не меньшей степени, с индивидуальным проявлением менталитета как "коллективного бессознательного". Наиболее удобным для верификации эмоциональных доминант менталитета и определения социокультурных характеристик данного типа стал анализ коммуникативных действий в рамках художественного дискурса в форме сравнительной характеристики вербального оформления данного действия в тексте оригинала художественного произведения и соответствующем вторичном тексте - его переводе на другой язык.

Перевод, основываясь на осмыслении общего и различного в коммуникации, в рассматриваемых контекстах преодолевает несовпадения эмоциональных социокоммуникативных параметров. Тексты переводов отражают изменение степени интенсивности совершаемого коммуникативного действия в сторону увеличения при переводе с немецкого на русский язык и снижения при переводе с русского на немецкий, что сказывается на используемой технологии перевода:

Enttдuscht legen wir uns hin und ьberlegen, ob wir die eisernen Portionen anknabbern sollen (Remarque 1981: 46). // В полном разочаровании мы заваливаемся на койки и уже подумываем, не сглодать ли нам по кусочку из неприкосновенного запаса (Ремарк 1992: 31).

Массажист расхохотался. - Не обижайтесь (Маринина 1997: 10-11). // Der Masseur lachte. - Nicht bцse sein (Marinina 2001: 11-12).

Следует подчеркнуть, что "полярная" заряженность аффективного действия в немецком и русском коммуникативном поведении прослеживается и на уровне словарей:

Ich bin verloren! // Я погиб/ пропал! (букв. Я пропал.)

Alles war umsonst! // Все коту под хвост! (букв. Все было напрасно.)

Безусловно, можно указать и на предлагаемое словарем огромное количество нейтральных, свободных единиц, реализующих эмоционально-оценочные действия, однако и эти средства демонстрируют различие степени аффективной составляющей действия: Kein Problem! для русского коммуниканта не просто и не столько Не проблема!, а Пустяки!, а Die Sache lдuft schief соответствует глобальному обобщению, что не просто Дело не ладится, а Все идет наперекосяк.

Произвольный выбор пар соответствий в качестве примеров предоставляет доказательства принципиального отличия эмоциональной "программы" русского и немецкого социокоммуникативного поведения, и аффективное коммуникативное действие следует охарактеризовать как действие, которое

является прямым следствием эмоционального состояния коммуниканта;

достигает коммуникативного эффекта самим фактом совершения, идентифицируя выражаемые эмоции в их соотнесенности с определенными поводами;

реализует адаптивные, регулятивные, но, в первую очередь, социальные функции выражения эмоций;

отличается степенью, "накалом" в выражении как положительных, так и отрицательных эмоций и оценок, обусловленном особенностями менталитета коммуникантов;

проявляет субъективность, конкретность и образность сообщаемой эмоциональной информации в направленном выборе языковых средств.

В третьей главе "Характеристики коммуникативного действия в разных типах дискурса" исследуются коммуникативные действия, предпринимаемые в пределах трех дискурсов - в деловом, академическом и туристическом.

Использование типа коммуникативного действия в методологическом анализе коммуникации в разных дискурсах позволяет говорить о том, что коммуникативное поведение участников дискурса детерминируется функциональным доминированием коммуникативных действий определенного типа.

Целерациональное коммуникативное действие является ведущим в деловом дискурсе в силу рациональной программы его участников; оно обеспечивается общей для сравниваемых лингвокультур первичной ролью языковой формы, которая должна быть адекватна представлениям современной деловой личности о формах обеспечения ее социокоммуникативной идентичности.

Ценностно-ориентированное коммуникативное действие выступает в качестве основного в академическом дискурсе в силу того, что его участники образуют сообщество, объединяющее разные статусные и возрастные группы, исповедующее общие ценности, что делает возможным передачу традиции и реализует процесс преемственности.

Традиционное коммуникативное действие, которое совершается в "автоматическом режиме" следования конвенциональным и этикетным формам поведения, составляет основу спонтанного, во многом детерминированного менталитетом, поведения индивида во всех рассмотренных дискурсах, актуализируясь в зависимости от конституирующих дискурс целей, задач и ценностных установок.

Аффективное коммуникативное действие как прямое следствие эмоционального состояния коммуниканта совершается в пределах рассмотренных в данной главе дискурсов в жестком соответствии с допустимой в них степенью выражения переживаемой эмоции.

Социокультурные характеристики коммуникативных действий проявляются в их дискурсивной обусловленности.

В деловом дискурсе коммуникативные действия совершаются под влиянием ряда факторов:

современную личность как социокультурный тип определяют максимальная автономность, самодостаточность и ориентированность на совершение выбора, которые проявляются в наличии у нее "программы действий" для разных ситуаций профессионального общения, позволяющей коммуникантам "вписаться" в дискурсивные "матрицы";

вербальное поведение участников меж - и транскультурного делового дискурса при всей их ориентированности на реалии глобализации, всегда и локально, и инокультурно, с "оглядкой" на партнера обусловлено, и оценка коммуникативного действия возможна только на основе определения доли рационального и иррационального, знания социокультурных и ментальных пропозиций партнера;

форма целерациональных указаний (приказы, формулировки-приговоры и т.п.) имеет первичное значение и в русском, и в немецком деловом дискурсе и ориентирована на личностный параметр коммуникации, который обусловливает высокую степень ответственности индивида за "стратегический" характер целерационального действия и исключает коммуникативный успех перлокутивных действий, которые могут вызвать в качестве ответной реакции аффективное коммуникативное действие;

ценностно-ориентированное действие, направленно реализующее правила современного делового дискурса, исполняет роль "рамочной конструкции" для согласования различных параметров коммуникантов;

ценности институционального общения ориентируют участников делового дискурса на "обозначение себя", и вербализацию данного действия, при всей его схематичности, определяет его личностное содержание;

успех ценностно-ориентированных действий обеспечивается весьма востребованной в деловой коммуникации естественностью, которая достигается только при адекватности параллельного или комбинированного совершения традиционных и аффективных действий;

аффективное действие в деловом дискурсе может быть успешно интерпретировано только в соотнесенности с определенными типами участников делового дискурса;

целерациональная вербальная реакция на аффективное действие рекомендуется в деловом дискурсе как оптимальная, но возможна только на фоне знаний о собеседнике;

языковые формы, используемые в совершении коммуникативных действий всех типов, в рамках делового дискурса выступают в качестве индикаторов тенденции усиления личностного параметра в коммуникации.

В академическом дискурсе коммуникативные действия детерминированы следующим образом:

коммуникативные действия, совершаемые основными участниками дискурса - преподавателями и студентами, прямо или косвенно направлены на сохранение и развитие чистого академизма как основы социокультурной идентичности университета как общественного института, на то, чтобы посредством "упаковывания" универсального знания средствами современного национального языка формировать пространство интеллектуальной коммуникации;

принцип разумного основания (Ж. Деррида), фактор лучшего аргумента (Ю. Хабермас) как основы и базовые ценности академического дискурса обусловливают ведущую роль ценностно-ориентированных коммуникативных действий в различных интеракциях преподавателей и студентов;

коммуникативные действия студентов и преподавателей могут быть неконгруэнтными в силу того, что часто коммуниканты выполняют полярные по направленности программы: в частности, целерациональные действия студента могут, по причине и недостатка, и избытка "лучших аргументов" вызвать в качестве ответных ценностно-ориентированные и аффективные действия преподавателя;

совершение традиционных действий может содействовать эффективности коммуникации, если они верифицируют "автоматическое" следование релевантным для академического дискурса этнокультурным ценностям;

и в немецком, и в русском академическом дискурсе доминируют ценностно-ориентированные коммуникативные действия, которые выражают рационально закрепленную приверженность правилам академического статусно-маркированного общения;

в русском академическом дискурсе имеет место более высокая степень приверженности ценностям и канонам университета как сообщества, которая эксплицируется:

1) в усилении ценностно-ориентированных действий аффективными как спонтанной реакцией на недостаточное исполнение академических заповедей со стороны студентов,

2) в сокращении дистанции общения, которое реализует требования духа корпоративности в деловой коммуникации;

педагогическая доминанта коммуникативного поведения русских преподавателей в разных жанрах академического дискурса обеспечивает формирование пространства интеллектуальной коммуникации посредством направленного "стимулирования" ценностной ориентированности в поведении студентов.

В туристическом дискурсе обусловленность коммуникативных действий такова:

цели коммуникации в пределах этого дискурса связаны с конструированием познавательной и поведенческой стратегий туристов в контакте с иным социокультурным пространством и достигаются посредством коммуникативных действий в соответствующих жанрах;

жанры туристического дискурса обусловлены его экзистенциальными, "виртуальными" и иррациональными коммуникативными целями;

целерациональное коммуникативное действие реализует личностную иллокуцию участников туристического дискурса в языковых средствах разговорного стиля для усиления доверительного, близкого тона общения, необходимого для достижения его перлокутивного эффекта;

целерациональное коммуникативное действие может сочетаться с аффективным действием, если его личностная маркированность детерминирована выражением не когнитивной, а эмоциональной информации;

основу общности когнитивной составляющей межкультурной социокоммуникативной компетенции участников туристического дискурса создают социокультурные параллели;

"личностные" жанры туристического дискурса характеризуются различием в акцентах традиционного и аффективного коммуникативного действия и в комбинаторике коммуникативных действий, обусловленной лингвокультурной принадлежностью этих жанров;

традиционное коммуникативное действие актуализирует проявление этнокультурной принадлежности, выделяя либо следование конвенциям поведения (в немецкой лингвокультуре), либо реализацию стереотипов в качестве своих первичных социокультурных характеристик (в русской лингвокультуре);

традиционное коммуникативное действие в туристическом дискурсе определяется семантической и функциональной равноценностью лингвокультурных автостереотипов, инокультурных стереотипов и межкультурных стереотипов;

аффективное коммуникативное действие, выполняя в туристическом дискурсе социокультурную семантическую функцию "презентации" переживаемых туристами эмоций, детерминировано объемом их социокультурного, межкультурного и инокультурного опыта, однако совпадение предельно высокой степени выражения эмоций имеет место в восприятии феноменов, не связанных с различием социокультурного опыта (например, природы);

степень проявления субъективности, конкретности и образности сообщаемой эмоциональной информации в соответствующем выборе языковых средств объясняется менталитетом участников туристического дискурса и их стратегией в комбинировании аффективного действия с другими коммуникативными действиями.

Характеристика коммуникативного поведения в разных контекстах на основе доминирующих языковых форм позволяет утверждать, что актуализация личностного параметра стала интегрирующей социокультурной составляющей всех коммуникативных действий в исследованных дискурсах. Большую роль в реализации личностного параметра играет учет типологических характеристик коммуникантов, прежде всего, в дискурсах, детерминированных успехом взаимодействия статусно неравных участников - в деловом и академическом.

Языковые формы, используемые для экспликации "Я" в совершаемых действиях, направляются, в частности, на исключение перлокутивных средств в деловом дискурсе, на изменение регистра коммуникации в русском академическом дискурсе и на усиление личностного наполнения в туристическом дискурсе в обеих лингвокультурах. Смена регистра в сторону понижения выражает следование тенденции обеспечения естественности, максимальному, неформальному проявлению идентичности коммуниканта.

Проведенный конфронтативный анализ коммуникативных действий позволяет утверждать, что сходства и отличия их социокультурных характеристик обусловлены тем, как в дискурсе актуализируются универсальные требования цивилизационного процесса и реализуется стремление к обеспечению социальной и этнокультурной идентичности.

В заключении подводятся итоги работы и намечаются перспективы дальнейшего исследования коммуникативного действия как социокультурно обусловленной процессуальной единицы дискурса.

Основные положения диссертации отражены в публикациях

Монографические издания

1. Митягина, В.А. Социокультурные характеристики коммуникативного действия: монография /В.А. Митягина. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007. - 356 с. (20,7 п. л.).

Статьи в изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией

2. Митягина, В.А. Унификация в коммуникативном поведении: феномен вежливости / В.А. Митягина // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия "Филологические науки". - № 3 (12) 2005. - С.39-45 (0,6 п. л.)

3. Митягина, В.А. Унификация и спецификация в коммуникативной программе социума / В.А. Митягина // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический журнал. Институт человека РАН. - Т.6. - Вып.4 (24) 2004. - С. 192-201 (0,5 п. л.)

4. Митягина, В.А. Социально-исторический контекст коммуникации: семиотичность вербального поведения эпохи буржуазности / В.А. Митягина // Вестник Самарского госуниверситета. - № 4 (38) 2005. - С.149-161 (1,0 п. л.)

5. Митягина, В.А. Анализ прагматики коммуникации: от семейной психотерапии к семиотике социокультурных интеракций / В.А. Митягина // Вестник Волгоградского государственного медицинского университета. - № 2 (18) 2006. - С.10-13 (0,4 п. л.)

6. Митягина, В.А. Социокультурная триада в исследовании коммуникации: лингвокультурологический аспект / В.А. Митягина // Вестник Тамбовского университета/Гуманитарная серия. - № 6 (62) 2008. - С.128-137 (0,5 п. л.)

7. Митягина, В.А. Коммуникативное действие в академическом дискурсе: социокультурная характеристика/ В.А. Митягина // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия "Филологические науки". - № 5 (29) 2008. - С.13-16 (0,3 п. л.)

8. Митягина, В.А. Эмоции в коммуникативном действии/ В.А. Митягина // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический журнал. Институт человека РАН. - Т.10 - Вып.3 (42) 2008. - С.342 - 347 (0,4 п. л.)

9. Митягина, В.А. Тип коммуникативного действия в дискурсе: верификация в рамках жанра/ В.А. Митягина // Вестник ВолГУ. Серия 2. Языкознание. № 1 (7). - С.116-119 (0,6 п. л.)

Статьи в сборниках научных трудов и материалах научных конференций

10. Митягина, В.А. Менталитет в социокультурном опыте индивида и общества. К вопросу об истории и сфере применения понятия / В.А. Митягина. - Депонирована в ИНИОН № 50792 от 06.10.95 (1,0 п. л.)

11. Митягина, В.А. Ментальное и идеологическое в формировании индивидуального и коллективного сознания / В.А. Митягина, А.И. Пигалев // Материалы ХI научной конференции профессорско-преподавательского состава ВолГУ. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1994. - С.393-397 (0,4 п. л.)

12. Митягина, В.А. К вопросу об оппозиции понятий "свое" и "чужое" / В.А. Митягина // Сборник трудов молодых ученых и студентов ВолГУ. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1995. - С.286-288 (0,3 п. л.)

13. Митягина, В.А. Некоторые аспекты перевода “русизмов" на немецкий язык / В.А. Митягина // Лингвистические явления в системе языка. Сборник научных трудов. Выпуск 1., Волгоград, Изд-во ВолГУ, 1997. - С.97-101 (0,4 п. л.)

14. Митягина, В.А. Осмысление феномена культуры: от философской антропологии к социологии культуры / В.А. Митягина // Человек в современных философских концепциях. Материалы международной конференции. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1998. - С.175-178 (0,3 п. л.)

15. Митягина, В.А. К вопросу об исследовании закономерностей культурного развития / В.А. Митягина // XXI век: будущее России в философском измерении: Материалы Второго Российского философского конгресса (7-11.06.99) в 4 тт. Т.3: Философская антропология и философия культуры. Ч.2. - Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 1999. - С.40-41 (0,3 п. л.)

16. Митягина, В.А. Grundlagen der interkulturellen Kommunikation / В.А. Митягина // Sprachenpolitik in Russland im europдischen Kontext am Beispiel Deutsch als Fremdsprache.1. - 2. Februar. Moskau. - Moskau: MGLU, 1999. - S.29-30 (0,1 п. л.)

17. Митягина, В.А. Диалогизм и социокультурный подход как возможные пути исследования закономерностей культурного развития / В.А. Митягина // Искусство, образование, наука в преддверии III тысячелетия. Тезисы докладов Международного научного конгресса, г. Волгоград, 6-8.04.98. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1999. - С.148-150 (0,1 п. л.)

18. Mityagina, V. Hammerschmid, B., Hermann Krapoth, 1998. Ьbersetzung als kultureller Prozess. (Review) / Mityagina, V. // Perspectives: Studies in Translatology. Volume 7:

1. - University of Copenhagen, 1999. - P.124-125 (0, 3 п. л.)

19. Митягина, В.А. Русская культура в концепции Альфреда Вебера / В.А. Митягина // Копелевские чтения 1999. Россия и Германия: диалог культур. Научное издание. - Липецк: ЛГТУ, 2000. - С.170-176 (0,4 п. л.)

20. Митягина, В.А. Некоторые черты ментального образа русской культуры / В.А. Митягина // Материалы Всероссийской научной конференции "Новая Россия: духовность, гражданственность, возрождение".29-31.2000, г. Новороссийск // Библиотека журнала "Наука Кубани", выпуск 5 - Краснодар: Изд-во "Кубанский учебник", 2000. - С.117-118 (0,3 п. л.)

21. Митягина, В.А. Актуальность постмодернистской концепции перевода / В.А. Митягина // Человек в современных, философских концепциях. Материалы Второй Международной научной конференции. 19-22.09.2000: В 2 ч. Ч.2. - Волгоград, Изд-во ВолГУ, 2000. - С.161-165 (0,3 п. л.)

22. Митягина, В.А. Ментальная оппозиция "свое/чужое" в исследовании диалога культур / В.А. Митягина // "Наши" и "чужие" в российском историческом сознании. Материалы международной научной конференции, г. Санкт-Петербург, 24-25.05.2001. - СПб.: "Нестор", 2001. - С.45-47 (0,3 п. л.)

23. Митягина, В.А. Проблемы перевода в эпоху глобализации и культурного плюрализма / В.А. Митягина // Актуальные вопросы переводоведения и лингвистики. Материалы научной сессии ВолГУ. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2001. - С.14-17 (0,3 п. л.)

24. Митягина, В.А. Менталитеты в диалоге Германии и России / В.А. Митягина // Труды Волгоградского центра германских исторических исследований. Вып.1: Вехи российско-германских отношений (40-90 гг. ХХ века). Материалы Международной научной конференции, г. Волгоград, 24-27.05.2001. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2001. - С.158-163 (0,3 п. л.)

25. Митягина, В.А. Факторы прагматической адаптации текста в дидактике перевода / В.А. Митягина // Лингвистическая мозаика, наблюдения, поиски, открытия. Сборник научных трудов. Выпуск 2. Волгоград, 2001. - С.137-145 (0,5 п. л.)

26. Митягина, В.А. Изменение стандартов коммуникации и проблема формирования инокультурной компетенции / В.А. Митягина // Актуальные проблемы лингвистики и межкультурной коммуникации. Лингводидактические аспекты МК: Материалы Научной сессии ф-та лингвистики и межкультурной коммуникации ВолГУ. Сб. науч. ст. Выпуск 2. - Волгоград: Изд-во "Волгоград", 2004. - С.80-85 (0,4 п. л.)

27. Митягина, В.А. Потребность человека в коммуникации: попытка диахронического анализа / В.А. Митягина // Человек в современных философских концепциях: Материалы Третьей международной научной конференции, г. Волгоград, 14-17.09.2004 г.: В 2 т. Т.2. - Волгоград: ПРИНТ, 2004. - С.138-142 (0,3 п. л.)

28. Митягина, В.А. Менталитет как коммуникативная идентичность / В.А. Митягина // Актуальные проблемы коммуникации и культуры. Вып.2. Международный сборник научных трудов. Пятигорский государственный университет. - Москва-Пятигорск, 2005. - С.308-312 (0,3 п. л.)

29. Митягина, В.А. Менталитет как параметр коммуникации и проблема перевода / В.А. Митягина // Проблемы прикладной лингвистики: Сб. статей Международной научно-практической конференции, г. Пенза, 24-25.12.04. - Пенза: Пензенский гос. пед. университет, Приволжский Дом знаний, 2004. - С.218-220 (0,3 п. л.)

30. Митягина, В.А. Коммуникативное поведение в плоскости оппозиции "цивилизация/культура" / В.А. Митягина // Лингвистика. Перевод. Межкультурная коммуникация. Межвузовский сб. науч. трудов. - Пятигорск: ПГЛУ, 2005. - С.110-113 (0,3 п. л.)

31. Митягина, В.А. "Правила речеповедения" как аспект культуры / В.А. Митягина // Научные чтения, посвященные памяти профессора В.Г. Гака, г. Волгоград, 27.01.2005. Сборник статей. - Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2005. - С.244-248 (0,3 п. л.)

32. Митягина, В.А. Профессиональная коммуникация: матрицы дискурса и социокультурный контекст / В.А. Митягина // Профессиональная коммуникация: проблемы гуманитарных наук. Сб. науч. тр. Вып.1. Филология, лингвистика, лингводидактика. - Волгоград: Типография ВГСХА, 2005. - С.214-223 (0,7 п. л.)

33. Митягина, В.А. Коммуникативная личность переводчика: обязательные параметры / В.А. Митягина // Тезисы докладов Четвертой Международной научно-практической конференции "Проблемы обучения переводу в языковом вузе", г. Москва, 14-15 апреля 2005. - М.: МГЛУ, 2005. - С.31-32 (0,1 п. л.)

34. Митягина, В.А. Коммуникация в парадигме антропологической лингвистики / В.А. Митягина // Философия и будущее цивилизации: тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса, г. Москва, 24-28 мая 2005. В 5 т. Т.4. - М.: Современные тетради, 2005. - С.92-93 (0,1 п. л.)

35. Митягина, В.А. Эволюция феномена коммуникации: европейский контекст / В.А. Митягина // ЙЙ Международная научно-практическая конференция, посвященная Европейскому Дню языков. Украина, Луганск, ЛНПУ имени Тараса Шевченко, 26-28.09.05 г. Вiсник ЛНПУ iменi Тараса Шевченка: Фiлологiчнi науки. - 15 (95). - Ч.1. - 2005. - С.38-44 (0,4 п. л.)

36. Митягина, В.А. Семиотика коммуникации как дискурсивная онтология / В.А. Митягина // Вестник ВолГУ. Серия № 2 "Языкознание". Выпуск № 5. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2006. - С.100-104 (0,5 п. л.)

37. Митягина, В.А. Социокультурная сигнификация коммуникации / В.А. Митягина // Коммуникация и конструирование социальных реальностей: Сб. науч. статей Международной научно-практической конференции "Коммуникация - 2006". Ч.1. / Отв. ред.О.Г. Филатова. - СПб.: Роза мира, 2006. - С.170-177 (0,4 п. л.)

38. Митягина, В.А. Проблема типологии коммуникативного поведения / В.А. Митягина // Язык. Культура. Коммуникация: Материалы Международной научной конференции, г. Волгоград, 18-20.04.06. В 3 частях. Ч.1. - Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2006. - С.314-319 (0,3 п. л.)

39. Митягина, В.А. Формирование коммуникативной компетенции переводчика / В.А. Митягина // Межкультурная компетенция: сб. статей по мат-лам международной научно-практической конференции "Межкультурная компетенция в становлении личности специалиста", г. Петрозаводск, 30-31.03.06. - Петрозаводск: Изд-во КГПУ, 2006. - С.39-43 (0,3 п. л.)

40. Митягина, В.А. Аксиомы коммуникации: межличностное и социокультурное измерение / В.А. Митягина // Homo Loquens: Вопросы лингвистики и транслятологии: Сб. ст. - Вып.3. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2006. - С.70-81 (0,5 п. л.)

41. Митягина, В.А. Интерпретация коммуникативного поведения индивида и народа в "Антропологии" И. Канта / В.А. Митягина // Межкультурное взаимодействие: проблемы и перспективы: Материалы международной научно-практической конференции, г. Кострома, 5-6 сентября 2006 г. / Отв. ред. Л.Н. Ваулина. - Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2006. - С.161-165 (0,3 п. л.)

42. Митягина, В.А. Социально-философские основы типологизации коммуникативного поведения / В.А. Митягина // Языковая личность - текст - дискурс: теоретические и прикладные аспекты исследования. Материалы международной научной конференции: в 2 ч. - Ч.1. - Самара: Изд-во "Самарский университет", 2006. - С.165-173 (0,6 п. л.)

43. Митягина, В.А. Прагмалингвистический анализ коммуникативного поведения / В.А. Митягина // Ученые записки Академии Натальи Нестеровой. Серия "Лингвистика". Выпуск 1. / Сост. и отв. ред. Н.А. Сидорова. - М.: Московская академия образования Натальи Нестеровой, 2007. - С.28-32 (0,3 п. л.)

44. Митягина, В.А. Конвенциональность коммуникации: от иллокутивной прагматики к прагматике дискурсивной / В.А. Митягина // Вопросы структурной, функциональной и когнитивной лингвистики: теория и практика. Сб. науч. трудов по материалам междунар. конференции, г. Саратов, 26-27 марта 2007 г. / Отв. ред. Т.Н. Александрова. - Саратов: ИЦ "Наука", 2007. - С.322-329 (0,5 п. л.)

45. Митягина, В.А. Коммуникация как предмет универсальной прагматики Юргена Хабермаса / В.А. Митягина // Человек в современных философских концепциях = Human Being in Contemporary Philosophical Conzeptions: Материалы Четвертой международной научной конференции, г. Волгоград, 28-31.05.2007 г.: В 4 т. Т.4. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007. - С. 206-210 (0,3 п. л.)

46. Митягина, В.А. Этикетные формы коммуникации в немецкой и русской лингвокультурах / В.А. Митягина, Л.А. Гугунава // Функционально-семантические категории в языке и тексте. - Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2007. - С.70-76 (0,3 п. л.)

...