Коммуникативный феномен лжи: лингвистический и семиотический аспекты (на материале немецкого языка)

При рассмотрении прагматических правил осуществления лжи в немецком языке за основу принимается мнение о структуре языка как системе поведения знаков (Ч.У. Моррис (2001)). На отнесение лжи именно к предмету прагмалингвистики указывалось уже отечественными (Ю.С. Степанов (1981)) и зарубежными учёными (Г. Клаус (1967)). Ложность остаётся одной из противоречивых и активно обсуждаемых категорий в современной отечественной и, преимущественно, зарубежной прагмалингвистике (Н.Д. Арутюнова, Е.В. Падучева (1985), А. Вежбицка (1985), З. Вендлер (1985), Н.В. Глаголев (1987), Г.П. Грайс (1985), Г.Г. Кларк, Т.Б. Карлсон (1986), Дж. Остин (1986), Дж.Р. Сёрль (1986), Р.С. Столнейкер (1985), W. Abraham (1976, 1979), K.H. Ebert (1973), R. Fischer (2003), B. Giese (1992), K. Gloy (1979), G. Grewendorf (1982), G. Grewendorf, F. Hamm, W. Sternefeld (1987), L. Gustafsson (1980), F. Hundsnurscher (1994), J. Meibauer (2005), M. Piwonka (2003), K.R. Wagner (2001), K. Zimmermann (1982), M. Zuckermann, R.E. Driver (1985)).

Являясь изначально категорией логики, ложность рассматривалась как противопоставление истинности. Примерно до начала 20-х гг. ХХ в. в математической логике учёные исходили из двух значений истинности высказываний - «истинно» и «ложно». Ложность означала отрицание истинности, а истина - отрицание лжи (Н.И. Кондаков (1975)). «Перекочевав» из логики в прагматику, понятие ложности сначала изучалось в связи с логическими парадоксами (Ч.У. Моррис (2001)).

Категория ложности определяется как несоответствие или нарушение основных прагматических правил и описывается в прагматических видах толкования значения высказывания. Представляется справедливым представить схематично внутреннюю категориальную формулу конститутивных признаков ложности как сумму постоянных и переменных признаков. Постоянные признаки представлены в общем виде как нарушение: намерения + искренности. Переменные признаки включают в себя: отправителя + получателя + пресуппозицию. Формула включает конститутивные признаки категории ложности: отправитель, получатель, намерение, пресуппозиции, импликатура высказывания.

Категория ложности, являясь довольно широким понятием, в первую очередь, отображает существенные признаки искажения объективной действительности. На начальном этапе становления прагмалингвистики ложность рассматривалась как одно из измерений утвердительных высказываний (Дж. Остин (1986)). Позже категория ложности получает несколько другую трактовку и рассматривается, главным образом, с позиции нарушения прагматических правил: нарушение значимых измерений речевого акта (Дж.Р. Сёрль (1986), В. Giese (1992)), нарушение намерения говорящего (З. Вендлер (1985), Г.Г. Кларк, Т.Б. Карлсон (1986), Дж.Р. Сёрль (1986)), нарушение условий искренности (Дж.Р. Сёрль, Д. Вандервекен (1986)), нарушение условия существования объекта (П.Ф. Стросон (1982)), нарушение общего набора пресуппозиций коммуникантов (Р.С. Столнейкер (1985)), нарушение принципа вежливости, стратегий и тактик ведения разговора (Н.Д. Арутюнова, Е.В. Падучева (1985)), нарушение смысла высказывания (J. Meibauer (2005), M. Piwonka (2003)), нарушение постулата качества принципа Кооперации (Г.П. Грайс (1985)).

Изучение лжи в рамках прагмалингвистики проводится в связи:

– с адресатом речи, так как реакция на истинность или ложность высказывания происходит в соответствии с его речевой компетенцией, его знанием конвенций общения, а также с его психическим состоянием (изменения в его эмоциональном состоянии) и социальными ритуалами;

– с субъектом речи, так как важны прагматическое значение высказывания (подтекст, намёк), референция говорящего, прагматические пресуппозиции, отношение говорящего к тому, о чём он сообщает (ирония, многозначительность) „Was sind schon drei Kilometer“, sagt Jacob. „Du bist gut! Fьr dich ist es vielleicht nicht viel, du hцrst jeden Tag Neues. Aber drei Kilometer sind drei Kilometer!“ [Becker, 2004].;

– со значением, которое вкладывает отправитель в высказывание: согласно классической типологии импликатуры высказывание состоит из того, «что сказано» и «что подразумевалось» (Н.Д. Арутюнова (1990), Г.П. Грайс (1985)): „Die Sache ist die“, sagt Mischa. „Wir haben uns gedacht, wenn der Strom nicht zum Radio kommt, dann muss das Radio eben zum Strom.“ „Willst du mir Rдtsel aufgeben?“ fragt Jacob beunruhigt,… [Becker, 2004].

В своей теории Г.П. Грайс показал, что говорящий передаёт больше того, что сообщают на самом деле его слова. Он передаёт целый набор контекстно подразумеваемых представлений, носящих название имликатур, т.е. дополнительное сообщение, получаемое слушателем.

Категория ложности высказывания используется практически во всех «магистральных линиях» прагматических исследований в германском языкознании: воздействие в речевом общении, составляющее основной материал для прагматических наблюдений; стратегии и тактики речевого поведения и их роль в образовании неявных смыслов высказывания; пресуппозиции; импликатура высказывания.

В процессе создания высказывания отправитель использует языковые средства для внедрения двойственного смысла. Коммуникативные «упаковки» смысла вносят неоднородность в план содержания высказывания, что приводит к возникновению в нём различных компонентов или слоёв, не одинаковых по степени эксплицитности содержания (А.Н. Баранов (2001)). Создание двойственности смысла позволяет отправителю ложного высказывания успешно манипулировать сознанием получателя и оказывать на него желаемое для отправителя воздействие.

Коммуникативный феномен ложь определяется в диссертации как одно из средств скрытого управления сознанием и поведением человека, т.е. манипулирование им. Цель речевой манипуляции при осуществлении лжи - склонить манипулируемое лицо, т.е. получателя, к признанию ложных высказываний за истинные. В связи с этим понятие речевой манипуляции тесно переплетается с понятием речевого воздействия, которое является конечной целью любой коммуникации. Речевое воздействие может осуществляться открыто и скрыто. Манипулятивная сила лжи заключается в скрытом неосознаваемом получателем и намеренном использовании отправителем языковых средств и речевых приёмов для оказания воздействия на получателя, на принятие им выгодных для отправителя решений. Манипулятивная сила лжи оказывается на получателя отправителем с помощью имплицитных слоёв информации, а также с помощью различных коммуникативных стратегий и тактик.

Исследование семиотических аспектов анализа лжи в немецком языке наглядно показало творческий характер языка, который имеет в своём распоряжении достаточный набор семантических, синтаксических и прагматических средств по намеренному введению получателя в заблуждение. Все рассмотренные выше основания позволяют рассматривать ложь как особый код в языке или «язык в языке». Осуществляя ложное высказывание, отправитель кодирует информацию на всех уровнях языка таким образом, чтобы выведение смысла высказывания получателем способствовало успешной манипуляции им.

Рассмотренные процесс и условия создания ложного высказывания, прагматические особенности оформления лжи в речи образуют базу для обоснования лингвистической теории лжи и построения модели её измерения в коммуникации с позиций прагмалингвистики.

В третьей главе «Модель измерения лжи в коммуникации» исследуется понятие модели измерения в науке, критически анализируются существующие подходы к изучению прагматической природы лжи; даётся обзор развития и становления отечественной и зарубежной прагмалингвистики; определяется понятие ложного речевого акта; строится модель измерения лжи.

В реферируемой работе при построении модели измерения применяется метод исчисления, который как вид математической системы включает: исходные (первичные или неопределяемые) понятия; первичные (недоказываемые) утверждения о связях между этими понятиями (аксиомы); правила вывода новых утверждений (теорем) из уже имеющихся. Критерием адекватности любой модели служит измерение её составляющих на практике.

Для построения модели измерения лжи рассматриваются общие принципы построения модели измерения, а также существующие подходы к изучению лжи в прагмалингвистике. Измерение является основным средством объективного познания окружающего мира, где происходит «показ неизвестного посредством известного» (Е.Ю. Артемьева (1999)). Предметом измерения являются качественные признаки лжи: намерение, цель, способ внедрения. Процедура измерения заключается в описании действий, которые выполняются с помощью измерительных инструментов.

Необходимые признаки переменных шкал выводятся на основании анализа современных прагмалингвистических направлений: теории речевых актов, теории анализа речевого общения, теории конверсационных импликатур, экспериментальной, межкультурной и сопоставительной прагмалингвистики.

Установлено отличие предлагаемой модели измерения лжи от существующих попыток «выведения таксономии лжи, которая осуществляется посредством правды» (J.M. Vincent, C. Castelfranchi (1981)), «определения типов обманных речевых действий» (G. Falkenberg (1982)), «типологии речевых действий обмана» (В. Giese (1992)), «структуризации назначения типов лжи» (C. Castelfranchi, I. Poggi (1994)). Очевидно, что все классификации осуществлялись по принципу выведения основных видов и форм передачи ложного высказывания с последующей их таксономией.

В основе трактовки прагмалингвистического аспекта феномена лжи лежит её понимание как вида речевого акта манипулятивного воздействия. Ложный речевой акт как основная единица ложного речевого поведения представляет собой сознательное, намеренное речевое действие, имеющее целью ввести в заблуждение собеседника, манипулировать его сознанием. На успешность осуществления ложного высказывания существенно влияют сила убеждения отправителя и выбранная им тактика внедрения ложного высказывания. Чем сильнее будет убеждение отправителя, чем удачнее будет выбрана им тактика внедрения, тем успешнее будет осуществление ложного высказывания, тем быстрее получатель поверит отправителю.

В качестве основной единицы в модели измерения рассматривается ложный речевой акт - вид речевого действия, при совершении которого отправителем намеренно нарушается ожидаемое получателем соблюдение принципов и правил речевого общения.

Центральной формулой лжи, рассматриваемой в прагмалингвистике, является утверждение, которое на момент произнесения не совпадает с явными убеждениями отправителя в том, что утверждаемое является правдой. Цель ложного утверждения заключается в убеждении получателя и формировании у него мнения о положении дел/вещей, которые в действительности обстоят иначе. При анализе ложного речевого акта целесообразно использовать следующие внешние компоненты речевого акта: отправитель, получатель, цель, контекст и др. Действенность лжи заключается в её воздействующем и манипулятивном эффекте, т.е. тех изменениях в ментальном и физическом состоянии получателя, которые происходят после передачи ложной информации отправителем.

Основой для выведения переменных шкал модели измерения лжи в рамках прагмалингвистики служат основные направления прагмалингвистики. С учётом основных параметров ложного речевого акта модель измерения лжи целесообразно представить в следующем виде:

«Модель измерения лжи в коммуникации»

ИЗМЕРЕНИЕ С ПОЗИЦИИ ТЕОРИИ РЕЧЕВЫХ АКТОВ:

ШКАЛА ОФОРМЛЕНИЯ ЛОЖНОГО РЕЧЕВОГО АКТА >

· локутивный аспект ложного речевого акта:

имитирующие, симулирующие, вуалирующие

ШКАЛА СИЛЫ ЛОЖНОГО РЕЧЕВОГО АКТА >

· иллокутивный аспект ложного речевого акта:

ложный ассертив, ложный директив, ложный комиссив, ложный декларатив, ложный эмотив, ложный контактив

ШКАЛА НАРУШЕНИЯ НАМЕРЕНИЯ >

· намерение при осуществлении ложного речевого акта:

эксплицитный ложный речевой акт, имплицитный ложный речевой акт

ИЗМЕРЕНИЕ ЛЖИ С ПОЗИЦИИ КОММУНИКАТИВНЫХ ПОСТУЛАТОВ:

ШКАЛА ЗНАНИЯ И ВЕРЫ >

· Нарушение принципа Кооперации:

нарушение категорий постулата Количества;

нарушение категорий постулата Качества;

нарушение категорий постулата Отношения;

нарушение категорий постулата Способа

ИЗМЕРЕНИЕ ЛЖИ С ПОЗИЦИИ КОНВЕРСАЦИОННОГО АНАЛИЗА РАЗГОВОРА:

ШКАЛА СТРАТЕГИЙ И ТАКТИК ВНЕДРЕНИЯ ЛЖИ >

· Кооперативные стратегии лжи:

аргументативные тактики, ритуализированные тактики, креативные тактики

· Конфликтные стратегии лжи:

тактики нечестной игры, провокационные тактики, деструктивные тактики

· Нейтральные стратегии лжи:

тактика игнорирования, тактика контроля над ситуацией

ИЗМЕРЕНИЕ ЛЖИ С ПОЗИЦИИ МЕЖКУЛЬТУРНОЙ ПРАГМАТИКИ:

ШКАЛА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ >

· Код взаимодействия участников коммуникации:

социально обусловленный код, индивидуально обусловленный код

· Регистр речевого общения:

симметричный регистр, асимметричный регистр

Модель измерения лжи представляет собой исчисление совокупности переменных ложного высказывания с позиции теории речевых актов, теории конверсационного анализа разговора, межкультурной прагматики.

Исследование ложного речевого акта с позиции теории речевых актов показало, что совершение ложного речевого акта возможно на всех уровнях локутивного аспекта: произнесение звуков (фонетический акт) и произнесение слов, принадлежащих определённому словарю, в соответствии с грамматическими правилами (фатический акт), а также использование слов с определённым смыслом и референцией (ретический акт).

В акте фонации ложные речевые акты - это имитация голоса, имитация акцента, вокабуляра. При имитации отправителем голоса (например, по телефону) осуществляется индивидуальное подражание. При искусственно создаваемом акценте, чтобы быть принятым за иностранца, имитируется территориальная/региональная принадлежность, например, отправитель пытается создать у получателя иллюзию, что открытка действительно получена от лидера революционного движения в Китае Мао Цзэдуна: Er zeigte Maos Kopf und las eine handschriftliche Widmung: „Lekowed mein groissen Rebbe, Chawer Karl Marx, mit groisser Achting - Mao“ (Das groЯe Kishon-Buch. Gesammelte Satiren 1961-1969 (1993)).

При сознательном выборе определённого вокабуляра (например, жаргона, социолекта) отправитель, являясь при этом представителем другой социальной группы, имитирует свою принадлежность к определённой социальной группе. Цель использования лексики определённой социальной группы - выдать себя за «своего», добиться признания у представителей данной социальной группы. Молодому человеку удаётся избежать наказания путём введения полицейского в заблуждение: Mario tat ganz unschuldig. „Verboten? Wieso verboten? Hat hier jemand verboten gesagt?“ Er merkte schnell, dass er damit nicht durchkommen wьrde. „Ach, verboten meinen Sie“, sagte Mario erleichtert. „Das ist doch Jugendsprache“. „Der Ausdruck verboten findet in der Jugendsprache Anwendung, wenn die noch nicht volljдhrigen Sprecher ihrer Begeisterung Ausdruck verleihen wollen“, sagte Brille, der schon so viel gelesen hatte, dass er sich nicht nur die Augen verdorben hatte, sondern auch mьhelos arrogant lange Sдtze sprechen konnte. „Verboten ist demnach ein Wort, das Zustimmung ausdrьckt.“ „So wie dufte oder prima“, meinte Wuschel, der so genannt wurde, weil er aussah wie Jimi Hendrix (Brussig T. Am kьrzeren Ende der Sonnenallee (2001)).

Ложные высказывания в фонетическом акте определяются как имитирующие речевые акты, целью которых является введение в заблуждение собеседника с помощью звукового подражания. К имитирующим речевым актам относятся только те, в которых отправитель использует код звукового подражания (акт фонации) для намеренного введения в заблуждение получателя о своей принадлежности к социальной, региональной или иной группе.

На уровне фатического акта также возможно подражание, цель которого будет состоять в произнесении особым образом. С помощью просодических показателей, модальных частиц, междометий, обладающих эмотивным значением, отправитель может выразить свои пропозициональные установки, которых у него на самом деле нет. В случае если отправитель высказывания выражает установки, которые, как он думает, желаемы со стороны получателя, т.е. в случае создания ложных представлений у получателя, следует говорить о симулирующих речевых актах. Сюда относятся случаи притворства, лицемерия, когда отправитель скрывает настоящие и подделывает, симулирует ложные эмоции. В повседневном общении широко распространены симуляция радости, симуляция удивления, симуляция сожаления, разочарования. Симуляция положительных эмоций часто осуществляется в ситуациях речевого этикета, например симуляция «уважения, почтения»: „Darf ich diese sensationelle ДuЯerung wцrtlich zitieren? Ich mache mir keine Notizen mehr. Es steht gar nicht dafьr, ein solches Gewдsch aufzuschreiben. Ich werde kleine abstrakte Figuren in mein Notizbuch machen“ (Das groЯe Kishon-Buch. Gesammelte Satiren 1961-1969 (1993)).

На уровне ретического акта отправитель использует слова с определённым смыслом и референцией. В связи с ложным речевым актом следует говорить о случаях косвенной референции - намёки, уловки, увёртки, к которым отправитель прибегает с разными целями: при желании высказаться о себе и в то же время не сделать никаких признаний или нелестно отозваться об адресате и при этом избежать ответственности за свои слова. В данном случае референция понимается как субъективный акт, определяемый намерением отправителя. При этом намерение тщательно вуалируется отправителем. В данных примерах нормальные условия референции могут не действовать. При намёке на что-либо подразумевается какая-либо условность, т.е. со стороны отправителя кроется продуманный расчёт на определённую реакцию со стороны получателя: „BloЯ die Weinauswahl ist nicht gerade berauschend. Warum bist du eigentlich nicht an unseren Tisch gekommen?“ „Ich wollte nicht stцren. Bei deiner Verabredung. Mit deinen Kollegen“ (Korpus-Quelle: IDS-Cosmas). Ложные речевые акты со скрытым сложным намерением отправителя, чтобы получатель распознал лишь часть намерения, определяются как вуалирующие речевые акты. Вуалирующие речевые акты совершаются на основе «признака языковой экономии, так как привязаны к коммуникативной ситуации, контексту» (К. Zimmermann, Р. Mьller (1977)).

На иллокутивном уровне ложного речевого акта отправитель одновременно совершает некоторое действие, которое имеет определённую внеязыковую цель утверждения, обещания, похвалы, приветствия и т.п. Обобщённая и целостная характеристика высказывания как средства осуществления иллокутивного акта обладает иллокутивной силой высказывания, и поэтому на данном уровне ложные речевые акты могут измеряться по шкале силы ложного высказывания.

В основе анализа значимых признаков ложного высказывания лежит понимание лжи как инструмента намеренного речевого манипулятивного воздействия отправителя на получателя для достижения определённой цели. Структура ложного речевого акта в основных чертах воспроизводит модель любого речевого действия, которая включает в себя две составляющие -показатель суждения, или пропозициональный показатель, и показатель функции, или иллокутивный показатель.

Для таксономии ложных речевых актов выявлены основные нарушения существенных условий осуществления речевого акта: наличие отличительного признака для каждого вида ложного речевого акта; нарушение иллокутивной цели; нарушение содержания намерения отправителя. На этом основании выделяются следующие типы ложных речевых актов: ложные констативы, ложные комиссивы, ложные директивы, ложные декларативы, ложные экспрессивы и ложные контактивы. Нарушение существенного условия заключается в следующем:

– для ложного констатива - в проявлении ложной ответственности отправителя за сообщение/утверждение: “Na was ist?“ „Das mit den Russen stimmt“, sagt Jakob. „Und jetzt lass mich in Ruhe.“ [Becker, 1982];

– для ложного комиссива - в ложном принятии отправителем обязательства совершить действие в определённом контексте: Er weiЯ, wie lдcherlich das ist, nach drei Worten merkt er, wie nutzlos er lьgt, aber er bringt die Sдtze zu Ende wie aufgezogen. „Du siehst sie bestimmt wieder“, verspricht er noch [Becker, 1982];

– для ложного директива - в побуждении отправителем получателя совершить действие, построенное на заведомо ложном умозаключении получателем: „Ich bitte dich, Mischa“, sagt Jacob gequдlt, „hier sind so viele nette Menschen. Musst du ausgerechnet mit mir tragen?“[Becker, 1982];

– для ложного декларатива - в ложном указании на статус и полномочия отправителя: Reporter: <…> „Wьrden Sie unseren Hцrern bitte sagen, wie Sie aus Ihrer Sicht die augenblickliche Situation einschдtzen?“ Sir Winston: „Das ist nicht allzu schwer. Ich bin fest davon ьberzeugt, dass die ganze Schlamassel bald zu Ende sein wird, allerhцchstens noch ein paar Wochen“ [Becker, 1982];

– для ложного экспрессива - в ложном выражении отправителем психологического состояния, его отношения или оценки существующего положения дел: Ich habe mich sehr gefreut, Sie zu sehen [Kischon, 1993];

– для ложного контактива - в ложной учтивости отправителя и признании им авторитета получателя (случаи этикета): „Kцber“ stellte er sich vor. „Angenehm“, log Kцber und wiederholte das Prozedere bei Winkelmann. „Reinhold Redlich“, „Angenehm“, log Winkelmann und widmete sich seinem Meyers [Goyke, 2000].

Измерение ложных речевых актов в рамках ТРА заключается в их своеобразии, которое проявляется в различных способах реагирования отправителя на условия коммуникативной ситуации.

Перлокутивный аспект речевого акта заключается в реализации определённого воздействия на чувства, мысли или действия получателя: довод может убедить, запрет может сдержать получателя от какого-либо действия, информация может удивить и т.д. Ложь - ложное речевое действие отправителя, и она остаётся ложью, даже если не удалось убедить получателя. Обман - ложное действие только в том случае, если удалось убедить получателя.

Намерение, являясь одной из основных характеристик лжи, возникает и формируется как стратегический замысел ещё до реализации высказывания. При этом отправителем выбираются прямые и косвенные способы манифестации его намерения. В реферируемой диссертации обосновывается измерение ложных речевых актов по шкале намерения с переменными «эксплицитные» и «имплицитные ложные речевые акты». Первостепенной целью ложного речевого акта является введение в заблуждение получателя высказывания об истинном положении дел. Второстепенной целью ложного речевого акта является намеренный выбор того или иного существующего релевантного приёма, способствующего решению его задач. При достижении первостепенной цели осуществляется эксплицитное нарушение намерения, при достижении второстепенной цели осуществляется имплицитное нарушение намерения отправителя.

Эксплицитное нарушение в ложном речевом акте заключается в выражении открытого намерения отправителя добиться от получателя определённого ложного вывода о существующем положении дел. Эксплицитность нарушения намерения отмечается, например, при осуществлении ложного комиссива.

Имплицитное нарушение заключается в отсутствии выражения намерения отправителя. Он демонстрирует своё намерение через использование речевого акта, предназначенного для достижения другой иллокутивной цели, т.е. он пытается добиться от получателя действия, обратного тому, что означает совершение иллокутивного акта.

Измерение ложного речевого акта с позиции ТРА является в некотором смысле статичным, она игнорирует динамическую и стратегическую природу естественного речевого общения. Измерение лжи в речевом общении целесообразно проводить с позиции таких направлений в прагмалингвистике, как теория коммуникативных импликатур, конверсационного анализа и межкультурная прагматика.

В ходе измерения лжи в рамках теории коммуникативных постулатов установлено, что отправитель при осуществлении ложного высказывания уклоняется от соблюдения принципа Кооперации.

Нарушение постулатов категории Количества осуществляется через избыточность информации, выражающуюся в повторах, переформулировании сказанного и излишней говорливости, а также путём опущения существенных или введения некоторых несущественных для получателя моментов, например с помощью тавтологии, основная формула которой представлена в виде «N есть N». Отправителя тавтологии, которая не утверждает некую пропозицию, а передаёт подтексты, можно считать сотрудничающим с получателем в том случае, если получатель предполагает, что отправитель хочет намекнуть на то, что «с этим ничего нельзя поделать» (или что-либо подобное). Ложь при использовании тавтологии возможна лишь через неверный смысл, подтекст.

Нарушение постулатов категории Качества осуществляется через утверждение отправителем пропозиции, противоположной его действительному мнению. Яркими примерами нарушений первого постулата («Не говори того, что ты считаешь ложным») являются ирония, метафора, литота, гипербола. Слушатель перестраивает сказанное утверждение, т.е. принимает пропозицию, противоположную утверждаемой. Сюда относятся случаи нарушения, когда отправитель ложного высказывания подтверждает пропозицию, утверждаемую его собеседником. При отсутствии у отправителя достаточных оснований для утверждения он, тем не менее, соглашается с мнением своего собеседника, как если бы эти основания у него были.

Нарушение постулатов категории Отношения происходит при отмене, подмене или отклонении от существа вопроса, хода речевой ситуации. Нарушение категории, или максимы Отношения, как технический приём манипуляции широко используется в дискурсе «чёрного» PR («паблик рилейшнз») в избирательных кампаниях, подрывающего рейтинг кандидатов (Н.В. Владимирцева (2008)).

Нарушение постулатов категории Способа подразумевает нарушение постулатов способа и метода, которые связаны с неоднозначностью интерпретации высказывания. Нарушение данной категории осуществляется также за счёт неясности ответа, многозначности слова. Сознательное и явное нарушение принципа ясности высказывания происходит и при осуществлении ложного высказывания отправителем в присутствии третьего лица, для которого содержание высказывания сознательно «затемняется».

В рамках конверсационного анализа уделяется внимание изучению последовательности речевых ходов, смене коммуникативных ролей, обоснованию выбора отправителем языковых средств с учётом существующих у получателя предварительных знаний и ожиданий, выбора стратегий и тактик речевого общения. Смена коммуникативных ролей трактуется как система взаимодействия, обеспечивающая коммуникантам ход разговора, система условий и соответствующих сигналов передачи кому-то из коммуникантов права на очередной речевой вклад, речевой ход.

Устанавливается зависимость особенностей выбора речевых ходов от этнокультурных и возрастных факторов, выбора типа дискурса, выбора стратегического замысла коммуникантов. Реализовать стратегический замысел коммуникантов позволяет удачный выбор средств и приёмов реализации, т.е. речевая тактика. Стратегический замысел отправителя заключается в том, чтобы завладеть ментальным состоянием получателя, манипулировать получателем, для которого истинное намерение отправителя останется неопознанным. Удачное использование тактик, т.е. осознаваемый выбор и применение коммуникативных правил в конкретной ситуации речевого общения, позволяет успешно воздействовать на партнёра по коммуникации.

Ложный речевой акт может измеряться по шкале манипулятивных стратегий и тактик. В рамках анализа лжи в теории конверсационного анализа разговора выделяются шкалы стратегий: кооперативные/ конфликтные/ нейтральные, активные/ пассивные.

Кооперативная стратегия лжи нацелена на сотрудничество отправителя с получателем, на установление контакта с собеседником, достижение взаимопонимания. В кооперативной стратегии нами выделены следующие речевые тактики - аргументативные, ритуализированные и креативные.

При аргументативной тактике отправителем выбираются такие ложные речевые акты, которые позволяют убедить получателя с помощью утверждения (например, репрезентативы, констативы, ассертивы, комиссивы) некоторого положения дел, которое на самом деле является ложным. При ритуализированной тактике отправителем используются его знания о конвенциях коммуникативной ситуации. Ритуализированная тактика осуществляется с помощью контактивов, т.е. социально упорядоченных, согласованных с нормами поведения действий. Отправитель ложного высказывания внешне подчиняется законам, принятым в данном обществе, а внутренне он их не принимает. При креативной тактике отправителем создаётся новая благоприятная обстановка (хорошее настроение, примирение коммуникантов, желание избежать разлада между коммуникантами) для всех участников ситуации. В качестве манипулятивных ходов в креативных тактиках используются шутка, ирония, выдумка.

Конфликтная стратегия лжи направлена на разрыв отношений между отправителем и получателем. Основной целью отправителя является демонстрация превосходства над получателем. Причинами лжи при конфликтной стратегии и тактиках являются нежелание отправителя взаимодействовать с получателем, стремление спровоцировать конфликт, вывести получателя из состояния равновесия. Тактиками в конфликтной стратегии лжи выступают тактика нечестной игры, провокационная и деструктивная тактики.

При тактике нечестной игры отправителем используются активная психологическая борьба и позиционный нажим. В качестве речевых действий в этих тактиках используются экспрессивы, речевые акты вынуждения получателя к сочувствию. При провокационных тактиках отправитель прибегает к действиям, которые влекут за собой конфликт (речевые акты намёка, упрёка, возмущения, ложные декларативы). Используя деструктивные тактики, отправитель ложного высказывания стремится открыто испортить отношения с получателем, нарушая ожидаемое со стороны получателя ведение разговора, ход коммуникации (речевой акт дискредитации).

Нейтральная стратегия лжи характеризуется наличием у одного из коммуникантов установки на игнорирование партнёра по коммуникации. Цель нейтральных стратегий лжи - избежать общения с человеком, потенциально способным причинить «коммуникативное неудобство» собеседнику, а также выяснить отношения с целью установления действительного положения вещей. В данных стратегиях нами выделены такие тактики, как тактика игнорирования и тактика контроля над ситуацией (молчание, умолчание, сокрытие информации).

Тактики целесообразно различать также по параметру инициативности, заинтересованности отправителя. В зависимости от интенсивности навязывания лжи отправителем различаются активные и пассивные тактики.

К активным речевым тактикам относятся тактики, направленные на энергичное со стороны отправителя воздействие на сознание получателя (аргументативные, деструктивные, провокационные, тактика нечестной игры, тактика психологической борьбы, тактика контроля над ситуацией).

Пассивные речевые тактики внедрения лжи понимаются как не активно применяемые со стороны отправителя (тактика игнорирования).

В рамках межкультурной прагматики анализируются речевые акты конвенциональной лжи на примере вежливости. Вежливость представляет собой категорию коммуникативного сознания и является отражением национального менталитета. Вежливость имеет непосредственное отношение ко лжи. Коммуниканты, принадлежащие к разным культурам и говорящие на разных языках, по-разному воспринимают мир. Это проявляется и при оценке ложности высказывания. На успешность и эффективность взаимодействия участников коммуникации влияют такие факторы, как владение языком, знание национально-культурной специфики речевого поведения. Правила поведения в той или иной культурной среде накладывают определённые обязательства на коммуниканта. Национально-культурные особенности поведения коммуникантов в речевом общении связаны с тем, что в разных культурах существует своё понимание принятых норм поведения.

Знание норм и правил поведения своей культуры и их сознательное перенесение в речевое общение в другой (неродной) культуре также может быть свидетельством лжи со стороны отправителя. Именно эти обстоятельства используются отправителем ложного высказывания для введения в заблуждение своего собеседника. При этом им может использоваться социально обусловленный или индивидуально обусловленный код.

При использовании социально обусловленного кода отправитель ложного высказывания апеллирует к якобы имеющимся у него знаниям о конвенциях, постулатах речевого общения, принятых в другом обществе. В этом случае отправитель предстаёт не столько как объект воздействия различных социальных факторов, сколько как субъект, руководствующийся собственными мотивами, интересами и стереотипами.

Многие сложности межкультурной коммуникации, которые возникают в общении, вызваны неумением собеседников взаимодействовать, т.е. демонстрировать своё отношение друг к другу в соответствии с нормами данного общества и конкретными ожиданиями партнера.

Выбирая в межкультурном общении индивидуально обусловленный код для внедрения лжи, отправитель использует для убеждения получателя своё знание конвенций, принятых в своём коммуникативном обществе. Отправитель утверждает, что так принято в его обществе, и тем самым вводит в заблуждение своего собеседника. Ситуация складывается следующим образом: отправитель ложного высказывания, владея нормами и правилами речевого поведения другого общества, в качестве аргумента своего неправильного поведения берёт принятые в его (родном) обществе конвенции, и утверждает, что действовал в соответствии с ними. Собеседник в данном случае не знаком с условиями общения в другом обществе, поэтому верит отправителю ложного высказывания.

Понятия об искренности могут различаться из-за таких факторов, как относительность понятий времени, пространства, оценочных суждений, этических и моральных норм и т.д. (О.А. Леонтович (2005)). В связи с этим отправитель и получатель различных культур располагают бульшими и другими возможностями для лжи, чем представители одного лингвокультурного общества. Речевое общение между представителями разных культур можно рассмотреть и измерить по шкале регистра речевого общения с переменными - симметричный или асимметричный регистр.

Под симметричным регистром использования лжи в межкультурной коммуникации понимается интерпретация знаков одной культуры между коммуникантами, для которых язык общения является неродным (например, японец и русский общаются на английском языке). При этом каждый из них будет использовать знаки другой культуры, которые будут преломляться через его культуру и интерпретироваться через культуру собеседника. Однако каждый из участников коммуникации будет стремиться оставаться в рамках той знаковой культуры, на языке которой они общаются. При асимметричном регистре использования лжи в речевом общении между представителями различных культур возникают нарушения относительно языковой компетенции, при которой играет роль культурная доминанта и равноправие. Такая асимметрия может быть взаимной, здесь будет важным: кто, где, на каком языке общается; является для отправителя/получателя язык родным; чередуются ли они для лучшего понимания друг друга, переходя при этом на свой родной язык.

Вышеназванные шкалы взаимосвязаны между собой определённым образом. Измерение коммуникативного феномена лжи может быть представлено с различной степенью детальности.

В четвёртой главе диссертационного исследования «Культурная вариативность феномена лжи в немецком речевом общении» представлены различные подходы к практическому изучению феномена лжи, условий осуществления лжи в немецкоязычной коммуникации.

Понимание культуры не только как оказания влияния на мышление, восприятие, поведение всех членов общества, но и как умения коммуникантами использовать языковые средства в соответствии с целями и содержанием речевого общения, позволяет ввести понятие культура лжи. Осуществление ложного высказывания отправителем во многом обусловлено знанием правил поведения, ценностей и норм в том или ином типе современного дискурса. Культура лжи является общепринятой схемой поведения индивидов, т.е. кодексом правил осуществления ложного высказывания в речевом общении. Культура лжи влияет на поведение коммуникантов, регулирует их поступки, действия и выбор тех или иных ложных высказываний. Для анализа культуры лжи в институциональном и бытовом дискурсе выбраны ложные речевые действия, посредством которых отправитель стремится осуществить стратегию и тактики, нацеленные на манипуляцию сознанием получателя.

Перспективными, в этой связи, являются дискурсный анализ, ориентированный на выявление манипулятивных стратегий и тактик лжи и анализ языкового материала, репрезентирующего осуществление ложного высказывания с помощью словарных описаний или корпусов текстов. С обращением языкознания к человеческому фактору внимание учёных от формальных критериев анализа лжи повернулось в сторону выяснения влияния вышеназванных обстоятельств на ложь в коммуникации. Эмпирические исследования в области «лингвистики лжи» позволяют свести области интересов исследователей к следующим основным:

– анализ языковых явлений, при помощи которых осуществляется ложь;

– влияние социальных факторов на оформление лжи в речи (профессия, статус отправителя);

– национально-культурная специфика понимания и измерения лжи;

– влияние эмоционального состояния, а также пола, возраста отправителя и получателя на оформление ложного высказывания;

– степень воздействия передаваемой отправителем ложной информации.

Языковая личность, её речевая деятельность, коммуникация и проблемы её описания оказались в центре внимания корпусной лингвистики. Ложь проявляет себя в текстах как коммуникативный феномен, который можно описать и проанализировать с помощью корпусной лингвистики. На современном этапе в немецкой корпусной лингвистике существует достаточно большое количество представительных корпусов. В реферируемой диссертации для исследования лжи в коммуникации использовались корпусы немецких текстов: «DWDS - Digitales Wцrterbuch der deutschen Sprache des 20. Jahrhunderts» (цифровой словарь немецкого языка ХХ века Академии Наук, Берлин, Германия); «IDS: COSMAS - Institut fьr Deutsche Sprache: COSMAS» (Институт немецкого языка: КОСМАС, Маннхайм, Германия); «AAC - Austrian Academy Corpus» (Австрийский национальный корпус, Вена, Австрия) и др. Плодотворной работе с данными корпусами во многом способствовала научно-исследовательская стажировка ДААД и работа в лингвистической лаборатории университета г. Регенсбург (Германия, 2006 г.), когда был собран и обработан практический материал из корпусов немецких текстов.

Семантический аспект лжи (семантические отношения между словами группы; полисемия слова «ложь») изучается на основе данных толковых словарей различных корпусов; фрагментов текстов, где встречается слово «ложь». Данные Корпуса «DWDS» позволяют проводить исследования для изучения репрезентации концепта «ложь» в немецкой лингвокультуре, т.е. отражение своеобразия менталитета коллективного носителя языка. Так, центральными лексемами репрезентации лжи (на основе данных корпусов текстов университета г. Лейпцига) в немецком языке являются Unwahrheit-Erfindung (Dichtung, Falschmeldung, Fдlschung, Mдrchen, Mythos, Nebel, unrichtige Darstellung, Unwahrheit u.a.), Fiktion (Bluff, Doppelspiel, Flausen, Hintergedanke, Ironie, Irrefьhrung u.a.), Unehrlichkeit (Gemeinheit, Heuchelei, Hinterlist, Skrupellosigkeit, Unehrlichkeit, Verlogenheit, Verstellung u.a.).

С помощью лемматизации (грамматических форм слова) осуществлялся поиск разрывных составляющих, т.е. грамматических конструкций. Корпус автоматически выдаёт список конкордансов, т.е. список слов с указанием контекстов их использования. Данный список позволяет сгруппировать примеры для последующего анализа. Пример такого списка конкордансов приводится ниже (см. Илл. 1.).

Илл. 1 Пример конкорданса, сгенерированный программой Корпуса «DWDS» по слову «gelogen»

Использование Корпуса «IDS: COSMAS - Institut fьr Deutsche Sprache: COSMAS» позволило быстро обрабатывать примеры и сохранять их в личной картотеке.

Разработанная модель измерения лжи применяется для исследования лжи в немецком политическом дискурсе. Политический язык представляет собой особую подсистему национального языка, предназначенную для политической коммуникации. Ложь определяется как характерная черта политического дискурса. Ложь в политическом дискурсе в большинстве случаев подобна физическому воздействию на мозг, органы зрения и слуха человека, при котором из сознания человека «убирается» то, что не нужно и «добавляется» то, что необходимо с точки зрения отправителя. Для анализа были выбраны выступления немецких политиков - Отто Вельса (Wells, Otto), Рихарда фон Вайцзеккера (Weizsдcker, Richard) и Ангелы Меркель (Merkel, Angela). Речь политиков была подвергнута измерению с позиции конверсационного анализа разговора.

Политический дискурс современной Германии характеризуется, с одной стороны, аргументативностью, толерантностью, стремлением к консенсусу, а, с другой, дискредитацией своего политического оппонента, что вполне естественно для европейского гражданского общества, основанного на балансе групповых интересов. В ходе исследования установлено, что политиками часто используются кооперативная стратегия, нацеленная на установление контакта с получателем (избирателями), и аргументативные тактики. В ходе благоприятного развития политического дискурса политиками используется ложный констатив. Аргументативные манипуляции часто происходят при эксплуатации модального компонента и глаголов пропозиционального отношения. Такие глаголы, как «wissen», «glauben», «meinen», «denken», не могут подвергаться отрицанию. Отрицание глагола уводит диалог в сторону от прямого пути, служит дезориентации партнера. Установлено, что семиотический аспект немецкого политического дискурса заключается в использовании политиками номинализации, эллипсиса, метафоризации, особой интонации и других приёмов воздействия на сознание электората и оппонентов.

Ложь довольно распространённое явление в деловом общении. В сфере торговли выделяются такие манипулятивные тактики лжи, как игнорирование (умолчание о действительном качестве, недостатках товара), как уклонение от прямого ответа); аргументативная тактика; тактика привлечение авторитетного мнения, тактика вовлечения в круг «своих». В деловой сфере выделяются три категории тактик нечестной игры: намеренный обман, психологическая война и тактика позиционного нажима. Цель рекламного дискурса - использование языка как инструмента информативной коммуникации, в ходе которой получатель рекламного сообщения побуждается определённым образом изменить своё отношение к товару. В рекламе часто используются тактика подмены понятий, тактика сравнения в пользу манипулятора, тактика оценивания и др. Основная цель стратегической лжи в медицинском дискурсе - не нанести вред здоровью больного, максимально помочь в его лечении. Для успешной реализации стратегии используются кооперативные и аргументативные стратегии, креативные тактики (тактика доверия, симпатии; тактика апелляции к опыту профессионала).

В бытовом дискурсе исследуется выбор лексических и грамматических средств для осуществления ложного высказывания с помощью немецких корпусов текстов. Выбор ложного речевого акта коммуникантом в бытовом дискурсе определяется психологическими, биолого-физиологическими факторами коммуникантов. Измерение феномена лжи в бытовом дискурсе проводилось на примере культуры лжи у женщин и мужчин. Проведённый анализ позволил выявить, что при осуществлении ложного высказывания немецкоговорящими мужчинами используются как сложные (60%), так и эллиптические (40%) предложения. Лексические средства, а именно частицы (16,6%) и неопределённые местоимения (8,3%) используются мужчинами меньше, чем женщинами (46,6% и 30% соответственно). В речи немецкоговорящих женщин при передаче ложной информации наблюдается преобладание сложных предложений (88,3) по сравнению с показателем эллиптических предложений (11,6). Делается вывод об эмоциональной направленности ложных высказываний у женщин и о ложном представлении фактов у мужчин. Ложь женщин определяется как ложь, ориентированная на получателя (лесть, лицемерие, ложь из вежливости), ложь мужчин ориентирована на отправителя (хвастовство, преувеличение).

При исследовании влияния возраста на ложное сообщение изучаются онтогенез лжи, мотивы, причины лжи/обмана, содержание суждений о лжи у представителей разных возрастных групп. Доказано, что онтогенез лжи как последовательность ступеней коммуникативной деятельности человека является воспроизводимым. Возраст коммуникантов значительно влияет на выбор той или иной тактики. В процессе социализации происходит поступательное изменение выбора от пассивных (запирательство, умолчание) до активных тактик (активное убеждение). Перспективы исследования гендерных и возрастных особенностей лжи в коммуникации связываются с такими направлениями как лингвокультурология и теория межкультурной коммуникации.

В Заключении приводятся наиболее значимые и принципиальные обобщения исследования.

Выводы и рекомендации. Данное исследование имеет широкую функциональную ориентацию и связано с прикладными областями, в частности с исследованиями в области деловой коммуникации (при ведении переговоров, разрешении конфликтов); в юрислингвистике (в правовой коммуникации, в судебной лингвистике); в политической лингвистике (при анализе интервью/выступлений политиков); в социолингвистике (при измерении особенностей профессиональной коммуникации); в психолингвистике (при измерении гендерной/возрастной лжи). Перспективы использования разработанной модели измерения лжи связаны с дальнейшим изучением влияния социальных факторов на оформление лжи в речи; изучением национально-культурной специфики лжи, изучением влияния пола и возраста на оформление ложного высказывания; а также с исследованием степени воздействия ложной информации.

Основные положения диссертационной работы отражены в следующих публикациях

1. Ленец, А.В. Прагматика лжи: монография [Текст] / А.В. Ленец. Ростов н/Д: Изд-во ПИ ЮФУ, 2008. 284 с. (16,51 п.л.)

2. Ленец, А.В. Коммуникативный феномен лжи в политическом дискурсе [Текст]: коллективная монография/ Г.Г. Матвеева, А.В. Ленец, И.В. Самарина и др. // Диагностирование языковой личности и речевое поведение политика.- Ростов н/Д: ПИ ЮФУ, 2009. С. 79-106. (9,07/1,4 п.л.)

3. Ленец, А.В. Зарубежная прагмалингвистика (опыт прагмалингвистического анализа лжи): учебное пособие [Текст] / А.В. Ленец, Г.Г. Матвеева. Ростов н/Д: Изд-во ПИ ЮФУ, 2008. 98 с. (6,0/4,0 п.л.)

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК:

4. Ленец, А.В. Ложь как объект прагмалингвистического исследования [Текст] / А.В. Ленец, Г.Г. Матвеева // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. Спецвыпуск. Вопросы филологии. Ростов н/Д: СКНЦ ВШ, 2006. С. 26-29. (0,8 п.л.)

5. Ленец, А.В. Основы теории лжи в прагмалингвистике [Текст] / А.В. Ленец // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. Пятигорск: ПГЛУ, 2008. № 4. С. 50-59 (0,7 п.л.)

6. Ленец, А.В. Отечественные и зарубежные теории лжи и речевого обмана [Текст] / А.В. Ленец // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. Челябинск: ГОУ ВПО ЧелГУ, 2008. № 26 (127). С. 79-87. (0,9 п.л.)

7. Ленец, А.В. Структура и функции лжи с позиции лингвистики [Текст] / А.В. Ленец // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия Филологические науки. Волгоград: ВГПУ, 2008. № 7 (31). С. 15-19. (0,6 п.л.)

8. Ленец, А.В. Эскиз прагмалингвистической модели измерения лжи [Текст] / А.В. Ленец // Вестник Университета Российской академии образования. М.: Изд-во УРАО, 2008. № 2 (40). С. 37-41. (0,7 п.л.)

9. Ленец, А.В. Прагматический аспект эффекта обманутого ожидания [Текст] / А.В. Ленец, Е.И. Петрова // Научная мысль Кавказа. Научный и общественно-теоретический журнал. № 2. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2009. С. 50-59. (0,7 п.л.)