Поэтико-философский текст как объект филологической герменевтики

Размещено на http://www.Allbest.ru/

Специальность 10.02.04 -Германские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Тема:

Поэтико-философский текст как объект филологической герменевтики

Вольский Алексей Львович

Санкт-Петербург - 2008

Работа выполнена на кафедре германской филологии ГОУ ВПО «Российский государственный педагогический университет имени А.И. Герцена»

Научный консультант доктор филологических наук, профессор Евгения Александровна Гончарова

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Алексей Иосифович Жеребин

доктор филологических наук, профессор Тамара Анатольевна Казакова

доктор филологических наук, профессор Рашид Султанович Аликаев

Ведущая организация Нижегородский государственный лингвистический университет

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена

Ученый секретарь диссертационного совета А.Г. Гурочкина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемое диссертационное исследование представляет опыт герменевтического осмысления системы духовной культуры Германии на основе сравнительной интерпретации и описания синкретического взаимодействия поэзии и философии как двух форм организации дискурса, отражающих фундаментальные стратегии ментальной деятельности человека. Термин «поэзия» понимается согласно традиции романтизма (Фр. и Авг. Шлегели, Фр.В.Й. Шеллинг, Новалис, Фр. Шлейермахер) как синоним свободной творческой деятельности, получающей свое высшее воплощение в словесно-художественном творчестве, которое осуществляется в функциональных формах стиха и прозы. «Философия» понимается также, исходя из романтической традиции, как изначальная и высшая форма познания первооснов бытия («тоска по бесконечности» - в интерпретативном переводе Фр. Шлегеля). Сопоставительное исследование поэзии и философии фокусирует, следовательно, проблему отношения между творчеством и знанием, свободой и необходимостью, субъектом и объектом, подчеркивая диалектическое двуединство системы культуры в целом.

С одной стороны, начиная с Платона, проблема отношения поэзии к философии и философскому знанию, приобрела статус «извечной» и неразрешимой, с другой, она стала особенно актуальной для немецкой культуры Нового времени, которая осмысляла свою сущность именно через диалог между ними (Zwiegesprдch zwischen Dichten und Denken). Именно в Германии оформились две традиции, которые по-разному трактуют сущность как философского познания, так и его отношения к поэтическому слову: научно-логическая и романтико-герменевтическая. Если первая традиция (Г.В. Лейбниц, К. Вольф, И. Кант, И.Г. Фихте, Г.В.Фр. Гегель, Э. Гуссерль, Р. Карнап) усматривает свой идеал в т.н. «чистом мышлении», которое воплощается в языке чистых (логических) понятий, исходит из максимального размежевания научного и художественного дискурса, то вторая (романтики, В. фон Гумбольдт, Фр. Ницше, М.Хайдеггер) усматривает в поэзии оригинальную форму философии, а в синкретизме научного и художественного дискурса - прогрессивный идеал философской мысли.

Синкретическое взаимодействие поэтического и философского дискурса представлено в реферируемой работе в двух формах - поэтической философии и философской поэзии. Под поэтической философией понимается такая форма организации философского дискурса, в которой философское содержание порождается и развивается при помощи поэтических средств и подчиняется законам поэтического языка. Комплементарным понятием выступает философская поэзия как форма художественного дискурса, принадлежащая первично литературному ряду, но осмысляемая в герменевтической традиции как философия. Сказанное дает основание говорить о трех формах философии, отражающих разные формы осуществления познавательной деятельности, по отношению к которой они образуют триединство: логическая философия - поэтическая философия - философская поэзия. Внутри указанного триединства первая форма принципиально отрицает возможность поэтического выражения, вторая допускает, а также широко использует как ресурсы языковой формы (внутреннюю форму слова), так и средства поэтического языка (метафору), третья - сама по форме принадлежит литературному ряду. В данной работе осуществлено исследование поэтической философии и философской поэзии внутри данного триединства на основе со- и противопоставления логической форме философии.

Его актуальность состоит в формулировании понятия, а также создании научной концепции поэтической философии (философской поэзии) как сущностного феномена духовной культуры Германии, что позволяет создать основания для нового теоретического понимания ее исторической и национальной специфики. Создание такой концепции предполагает выработку целостного подхода к данной многоаспектной проблеме, включающей философскую, историко-литературную и лингвистическую компоненту, которые дополняют друг друга в рамках филологической герменевтики культуры.

В связи со сказанным новизна исследования определяется использованием герменевтического метода, который, с одной стороны, рассматривает проблему поэтической философии в широком историко-философском и историко-литературном контексте, а с другой, фокусирует внимание на проблеме языка и текста.

Объектом диссертационного исследования являются индивидуальные поэтико-философские и философско-поэтические текстовые системы, которые выступают в качестве форм существования поэтической философии.

Научная концепция, которой определяется теоретическая значимость диссертации, рассматривает науку (философию) и искусство (поэзию) как две разновидности внутренней формы языка и одновременно две формы познания. Если далее, следуя герменевтической традиции, саму сущность языка усматривать в Логосе, то философия и поэзия предстанут как две ипостаси Логоса - логическая и металогическая, воплощаемые в двух видах концептов логическом и металогическом. Формой языкового выражения логического концепта в тексте выступает термин, металогического концепта - поэтическая метафора. Целостное познание достижимо только через взаимодействие обеих познавательных функций. Теоретическая концепция, лежащая в основе данной работы, имеет, следовательно, двухфокусную структуру, соответствующую двуединству самого объекта.

Методологической базой диссертации стали исследования:

по богословской, философской и филологической герменевтике философской эстетике, исторической поэтике, философии языка и мифа, соотношению художественного и философского дискурса, определившие ядро авторской концепции:

а) антично-христианской: Платон, Ориген, Бл. Августин

б) немецкой: И.Г. Гердер, И.Г. Гаман, Фр. Шлейермахер, Новалис, Авг. и Фр. Шлегели, Фр.В. Шеллинг, В.Ф. Гумбольдт, Фр. Ницше, В. Дильтей, Э. Кассирер, О. Вальцель, М. Хайдеггер, Т. Адорно, Г.-Г. Гадамер

в) отечественной: А.В. Веселовский, А.А. Потебня, П.А. Флоренский, С. Булгаков, Г.Г. Шпет, Вяч. Иванов, О.М. Фрейденберг, И.Г. Франк-Каменецкий, А.Ф. Лосев, С.С. Аверинцев, М. Мамардашвили, А.В. Михайлов, В.В. Бибихин, Г.И. Богин, Н.О. Гучинская, А.И. Жеребин

По лингвистическому и герменевтическому литературоведению: Л. Шпитцер, М. Верли, Э. Штайгер, В. Кайзер, Фр. Мартини, П. Сонди.

По теории лирики, поэтического языка и текста: В.М. Жирмунский, Р.О. Якобсон, Ю.Н. Тынянов, В.Б. Шкловский, Г.О. Винокур, Я. Мукаржовский, Я. Славинский, Ю.М. Лотман, У. Эко, Х. Фридрих, М. Хамбургер

По лингвистической семантике, теории концепта и поэтической метафоры: Н.Д. Арутюнова, М.В. Никитин, П. Рикер, Х. Вайнрих, Г. Блюменберг, Ю.С. Степанов, Е.С. Кубрякова, Ю. Дитман

Кроме того, теоретическую базу исследования обогатили философские, литературоведческие и лингвопоэтические исследования индивидуальных поэтико-философских систем анализируемых авторов:

1. Новалис: О. Вальцель, Р. Самуэль, Г.-Й. Мэль, Е. Хефтрих, М. Диц, П. Клукхон, Х. Шанце, Х. Эссельборн, Ю. Штридтер, Г. Шульц

2. Фр. Гёльдерлин: Н.Ф. Хеллинграт, Р. Гвардини, Фр. Байснер, В. Биндер, Б. Бёшенштайн, Л. Райн, Й. Шмидт

3. М. Хайдеггер: Г.-Г. Гадамер, О. Пёггелер, Б. Алеман, Г. Йегер, Р. Польт, В. Бимель, К. Штальхут, У. Тиц, Г. Фигал

Целью исследования является описание феномена поэтической философии как особого культурно-языкового феномена немецкой лингвокультуры с опорой на три взаимообусловленные и взаимосвязанные доминанты, соответствующие триединству герменевтики и выполняющие частные задачи:

1. Историческая доминанта предполагает раскрытие и обоснование поэтико-философской традиции внутри немецкой духовной культуры, с одной стороны, а с другой, выявление поэтической природы самой герменевтики, что в свою очередь обосновывает тезис об адекватности объекта исследования и метода его изучения.

2. Теоретическая доминанта ставит своей задачей раскрыть языковую сущность поэтической философии как особого способа концептуализации действительности, в основании которого лежат процессы метафоризации, формирующие металогические концепты внутри поэтико-философского текста.

3. Интерпретативная доминанта раскрывает сущность металогических концептов в поэтико-философских текстах Новалиса, Фр. Гёльдерлина и М. Хайдеггера.

Выбор именно этих авторов обусловлен не только универсальной значимостью их индивидуальных поэтико-философских систем для романтико-герменевтической традиции в целом, но и свойственной их тексттам жанровой вариативностью, позволяющей показать данное явление в «нестандартных» для традиционной философии синкретических формах. В корпус исследуемых текстов вошли такие жанры, как фрагмент, роман, сказка (Новалис), роман, поэтологические сочинения и письма, лирика (Фр. Гёльдерлин), лекционный курс, текст интерпретации поэтического произведения (М. Хайдеггер).

Положения, выносимые на защиту:

1. Начиная с эпохи романтизма, проблема взаимодействия философии и поэзии теоретически осознается как смысловой центр немецкой лингвокультуры, проявляющий антиномию между наукой и искусством, познанием и творчеством, необходимостью и свободой, реальным и идеальным, объектом и субъектом. Развитие гуманитарных наук в последующие столетия требуют нового комплексного подхода к освещению современного состояния этой проблемы, который может быть осуществлен в рамках герменевтики как философски-филологического метода познания бытия через язык искусства.

2. В немецкой духовной культуре наличествуют две традиции, по-разному определяющие роль поэзии как формы толкования и познания мира. Первая традиция, восходящая к Платону - рационально-логическая - стремится к идеалу чистого мышления и философии как строгой науки. Вторая традиция, истоки которой лежат в христианской богословской мистике, толковавшей бытие как Логос, рассматривает язык поэзии как форму толкования и познания бытия. В историко-литературном ряду данная традиция предстает как романтическая, в философско-филологическом - как герменевтическая.

3. Поэтическая философия и философская поэзия образуют два комплементарных явления, представляющие две формы синтеза поэзии и философии. Поэтическая философия есть первично форма философского дискурса, в которой философское содержание порождается и развивается при помощи средств поэтического языка. Философская поэзия есть первично форма художественно-литературного дискурса, которая внутри герменевтической традиции осмысляется как философия. Формой языкового выражения поэтической философии выступает поэтико-философский, философской поэзии - философско-поэтический текст.

4. Логическая и поэтическая формы отражают антиномию между наукой и искусством и две модификации внутренней формы языка - логическую и металогическую. Логическая форма языка отражает языковое мышление, которое стремится к знанию в его чистоте, объективности, вещности и статичности, т.е. в модусе его бытия. Металогическая внутренняя форма выделяет динамическую, энергийную, субъективную и диффузную природу знания, рассматривая предметы в модусе их становления. Данные модификации внутренней формы языка являются в гносеологическом аспекте равноценными и обеспечивают целостное познание только в сочетании друг с другом.

5. Основу логической и металогической внутренней формы составляют соответственно логический и металогический концепт, при этом основной формой языкового выражения логического концепта является термин, металогического концепта - поэтическая метафора, понимаемая при герменевтическом толковании как совокупный вид иносказательной образности, т.е. синкретический троп, включающий как семантические отношения по сходству, так и по смежности.

6. Метафора есть инструмент герменевтического толкования. Герменевтика как учение о поэтическом познании есть также художественно-научный метод толкования и понимания поэзии (Kunstlehre), осуществляющийся при помощи поэтических средств. В основе герменевтического толкования лежит метод метафорической рефлексии исходного текста, осуществляющейся в тексте толкования. Исторически метод метафорической рефлексии был воплощен в традиции аллегорического толкования.

7. Поэтико-философский текст как целостный металогический концепт обладает расщепленной референцией. С одной стороны, он обращен к объектам «реального» мира, с другой - обладает свойством автореферентности. Содержание металогического концепта совпадает с совокупным поэтико-философским содержанием текста и реализует себя как собирание (логос в изначальном смысле) метафорических фрагментов-метонимий в единую поэтико-философскую систему, имеющую индивидуально-творческий характер.

8. Металогические концепты имеют имманентно-текстовую природу языкового мифа, в котором сняты логические антиномии. Поэтому они допускают сосуществование в своей семантической структуре сем, относящихся к противоположным таксономическим классам.

Практическая значимость диссертационного исследования состоит в разработке оснований интерпретации текста в логике герменевтического подхода, в возможности использования его теоретических положений, материала анализа и теоретических выводов на лекциях, семинарах, при подготовке пособий, спецкурсов по широкому спектру научных дисциплин: философской и филологической герменевтике, поэтике, стилистике, истории философии, семантике, истории и теории литературы, анализу и интерпретации поэтического текста.

Апробация теоретических положений и результатов исследования. Основные положения и результаты диссертационного исследования изложены в докладах на международных, всероссийских и межвузовских научных конференциях в Архангельске, Месскирхе , Москве, Нижнем Новгороде, Париже, Санкт-Петербурге, Самаре, Твери, Хагене, на заседаниях кафедры германской филологии РГПУ им.А.И.Герцена, в монографии «От поэтической философии к философской поэзии: опыт герменевтического исследования», а также в 30 публикациях в печатных изданиях. Материал диссертации использовался автором при подготовке учебно-методических пособий, лекционных курсов и докладов в РГПУ им.А.И.Герцена, Высшей религиозно-философской школе, Институте иностранных языков.

Структура и объем работы. Основное содержание исследования изложено на 420 страницах машинописного текста (общий объем диссертации составляет 450 страниц). Диссертация состоит из введения, шести глав и заключения, библиографического списка, включающего 445 наименований на русском и иностранных языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Первая глава «Поэзия и философия в парадигме европейской духовной традиции» в широкой исторической перспективе представляет проблему соотношения поэтического и философского дискурса с опорой на немецкую романтико-герменевтическую традицию. Рассмотрение соотношения поэзии и философии и специфики поэтической формы знания в парадигме европейской духовной традиции ведется с позиций романтической литературной теории и герменевтики, но начинается с Платона, т.к. Платон был первым, кто поставил вопрос об отношении поэзии к знанию. Платон стоял на стыке двух традиций: древней мифо-поэтической и новой рационально-логической, что обусловило, с одной стороны, двойственность его собственной позиции, а с другой, двойственность последующей европейской традиции. Наряду с этическим аргументом о потворстве низменным страстям, который был высказан в «Государстве», бессознательный характер поэтического творчества («Апология Сократа», «Ион», «Федр»), а также миметический характер поэтического искусства и всей речевой деятельности в целом («Кратил») лишают поэзию и язык права претендовать на истинное, т.е. философское знание. С другой стороны, форма платоновских диалогов, их язык, соединяющий логическое и образное начало, мифологические реминисценции, определяющие развитие его диалогов, дали право романтикам, в частности Фр. Шлегелю, определить идеал его философии как «истинную поэзию и высшую музыку».

Наряду с платоновской критикой поэзии и языка, в которой, по Г.-Г. Гадамеру, лежат истоки европейской традиции «забвения языка» («Sprachvergessenheit») и логического рационализма, существует иная традиция - герменевтическая, рассматривающая язык как творческое начало, а язык поэзии как форму толкования бытия. Ее истоки восходят к святоотеческой герменевтике (Бл. Августин) и средневековой христианской мистике.

Теоретическое обоснование философско-герменевтической роли поэзии происходит в Германии в рамках романтической школы: в эстетике романтизма философия искусства завершает собой систему философских наук. Учение о поэзии составляет смысловое ядро теории немецкого романтизма, и ее новизна состоит, прежде всего, в том, что поэзия была осмыслена романтиками как высшая форма познания. Именно через эту идею проблема соотношения реального и идеального, объективного и субъективного, индивидуального поиска смысла бытия и осознания человеком его места на земле обрела теоретическую и художественную форму синтеза поэзии и философии.

Синтез поэзии и философии проявляется трояко: в философском учении о поэзии, в поэтическом характере философии, в философском характере самой поэзии. Три названные аспекта не являются обособленными, а образуют триединство, по отношению к которому их следует рассматривать. Термин поэзия романтики толковали максимально широко, толкуя его этимологически как творчество, которое лежит в основе любого искусства, прежде всего словесного. Согласно романтической теории, опирающейся на идеи И.Г. Гамана и И.Г. Гердера, в поэзии следует искать генезис и сущность языка. Генетическое единство бытия и языка получило название миф, который романтизм толковал как изначальное творчество - первопоэзию. Развитие логического мышления, отделение субъекта от объекта привели к распаду мифа, который восстанавливается в метафорическом языке поэзии. Миф как система целостного миросозерцания является живой основой («первоматерией», по Шеллингу) всякого искусства, поэтому задача романтической поэзии заключается в создании новой мифологии (Фр. Гёльдерлин, Фр. Шлегель).

Теоретическое соединение поэзии и философии привело к возникновению важной категории романтической поэтики - критики, которая была задумана как форма познания бытия через язык искусства. Внутри критики выделяются три аспекта: исторический, поэтический и трансцендентальный. Критика в ее историческом аспекте разрабатывается Фр. Шлегелем в работе «Об изучении греческой поэзии», в которой посредством изучения классического греческого (объективного) искусства Фр. Шлегель стремится к познанию сущности современного (субъективного) искусства и достижению синтеза реального и идеального начал. Критика в своем поэтическом аспекте означает, во-первых, понимание произведения не только как элемента в ряду литературных фактов, но, в первую очередь, как самостоятельного поэтического целого, обладающего уникальной внутренней организацией, т.е. из него самого. Задача критики состоит в том, чтобы понять имманентное развитие смысловой структуры произведения. Данный процесс предполагает разделение целого на отдельные части и понимание каждой части в связи с другими частями и с целым. Поэтому Фр. Шлегель и Фр. Шлейермахер определяли понимание как дискурсивное воссоздание (Nachkonstruieren) поэтического текста, которое реализуется в тексте толкования. Во-вторых, сама критика должна стать продуктивной, т.?е. поэтической: она требует, с одной стороны, творческого понимания текста, а с другой, призвана побудить читателя к собственному творчеству. Критика в философско-трансцендентальном аспекте включает в себя три момента. Во-первых, трансцендентальное начало состоит в том, чтобы наряду с интерпретацией текстов, быть условием их возникновения. Во-вторых, критическая поэзия сама себя критикует, т.?е. «осознает». Интерпретация включена в текст самого произведения: образная структура преломляется в его понятийной структуре - примером для Фр. Шлегеля является роман И.В. Гёте «Годы учения Вильгельма Мейстера». В-третьих, понятие трансцендентальной поэзии имеет значение высшего познания как синтеза реального и идеального (220 фр. Фр. Шлегеля).

Теорию Гердера и романтиков о поэзии как праязыке человечества продолжили исследования В. фон Гумбольдта. Его философия языка представляет собой философски-филологическое обобщение умозрительных и художественных идей романтиков, переформулировку и развитие таковых в русле науки о языке. Предметом философии языка В. ф. Гумбольдта являются проблемы о происхождении языка, соотношении духа и языка и сущности языка. В диахронии язык сливается с духом и неотделим от него. В синхронии язык проявляет свою сущность поэтически, будучи творческой деятельностью, связывающей мысль и артикулированный звук - энергией духа. Мышление как трансцендентальный синтез (Кант) дополняется мышлением языковым - синтезом мысли и слова, в результате которого сама мысль видоизменяется, приобретая исторические, национальные, социальные и индивидуальные черты. «Чистая» мысль - это только бытие в возможности. Высказанная мысль - бытие в действительности. Согласно Гумбольдту язык нельзя рассматривать как инструмент для выражения уже готовой мысли, но как орган, формирующий мысль.

Фр. Ницше приходит к идее языка как поэзии и поэзии как (единственной) форме возможного познания с других позиций, нежели романтики и В. фон Гумбольдт. С Кантом его объединяет идея трансцендентального феноменализма, но в отличие от последнего у Ницше он не логического, а эстетического толка. В работе «О правде и лжи во внеморальном смысле» Ницше теоретически обосновывает свой художественно-философский метод, высказывает важные идеи о природе языка и формулирует самобытную теорию метафоры. Исходной точкой его рассуждений является тезис о непознаваемости мира и субъективном понятии истины. Познание предстает как субъективное толкование воспринимаемых чувственных рефлексов и имеет поэтому метафорическую природу. Понятия, которые отражают только субъективный мир сознания, суть стершиеся метафоры, которые возникли из некогда живых метафор. Невозможность осуществления объективного познания приводит Ницше к идее эстетического творчества. Эстетическое оправдание творчества состоит в том, что невозможность познания существующего открывает дорогу эстетическому творчеству. Объективный мир непознаваем, но познаваем эстетический мир, ибо сам познающий является его творцом.

Новый синтез многообразных идей романтико-герменевтической традиции происходит в философии М. Хайдеггера. Хайдеггер обращается к проблемам соотношения бытия и языка еще в книге «Бытие и время», в которой язык понимается как онтологическая структура человеческой экзистенции. Сама же экзистенция может быть осмыслена только в связи с проблемой бытия. Язык для Хайдеггера - артикуляция понимания открытости бытия, принадлежащего к экзистенциальной структуре присутствия. Сущность языка Хайдеггер усматривает в спонтанной речи как экзистенциале присутствия. Частичный отказ от традиционного философского языка имеет место уже в «Бытии и времени», где Хайдеггер вводит такие философские неологизмы как: Erschlossenheit, Befindlichkeit, Geworfenheit, In der Welt-Sein, Weltlichkeit der Welt и др. Неудача проекта фундаментальной онтологии «Бытия и времени» привела Хайдеггера к идее глубокой критики метафизики, которая неотделима от критики ее языка. Именно в этот период центром его размышлений становятся проблемы искусства, поэзии и языка и их связи с проблемой бытия и истины. Хайдеггер предпринимает попытку новой (после романтиков и Фр. Ницше) онтологизации эстетики в своей работе «Исток художественного творения» (1935 г.), в которой он соединяет вопрос об истине с феноменом художественного творчества. Вопрос об истоке художественного творения - в то же время и вопрос о его сущности. Сущность художественного творения состоит в том, что оно является «местом, в котором истина «вводит себя в творение» (der Ort, an dem sich die Wahrheit ins Werk setzt). Вопрос о сущности творения неотделим от вопроса о сущности истины: не художник вкладывает в произведение истину, а, наоборот, сама истина как несокрытость перемещает нас в такой модус бытия, в котором мы становимся способны к ее восприятию. Забвение изначального мышления истины состоит в том, что в качестве главного опыта ее переживания полагается представленная вещь, в то время как истина есть та открытость, в свете которой сущее только и может явиться и, следовательно, быть мыслимым. Для представляющего сознания этот невидимый свет, окружающий сущее, просто не существует, есть ничто (Nichts).

Отделяя опыт переживания истины от трансцендентального субъекта восприятия и переводя онтологический феномен истины в автономную, от субъекта восприятия независимую и даже конституирующую всякий отдельный акт восприятия позицию, Хайдеггер десубъективирует эстетику.

Сущность самого искусства проявляется прежде всего в поэзии (Dichtung), которая есть набросок (Entwurf) новой реальности. В более узком смысле поэзия есть искусство языковое. Сам язык для Хайдеггера не просто материал искусства, но связан с поэзией как генетически, так и сущностно.

Поиск сущности языка, а через него и сущности бытия, идет двумя путями: через толкование этимологии немецких, латинских и греческих слов в поисках изначального, т.?е. «бытийного» смысла слова. Этимологической интерпретации-деструкции подвергаются основные метафизические понятия: логос, мышление, истина, основание, воля и др. Второй путь ведет через язык поэзии как искусства. Поэзия как «словесное творчество бытия» (worthafte Stiftung des Seins) есть воссоздание мифа с помощью средств поэтического языкотворчества. Обратившись сначала к греческой драме (интерпретация хора из «Антигоны» Софокла), Хайдеггер интерпретирует тексты немецкой поэзии (М. Клаудиус, Новалис, Э. Мерике, Г. Тракль, К.?Ф. Мейер, Р.М. Рильке. Ст. Георге), в которой раскрывается сущность бытия. У ее истоков в Германии стоит Фр.Гёльдерлин, который в своей поздней лирике «вновь творит сущность самой поэзии».

Немецкую духовную культуру Хайдеггер, следуя романтической традиции, воспринимает через призму диалога между поэзией и философией. (Zwiegesprдch zwischen Dichten und Denken), но в отличие от романтиков настаивает на их фундаментальном различии в синхронии (Denker sagt das Sein, Dichter nennt das Heilige). Сближение возможно только через диалог, проявляющийся как в герменевтической интерпретации поэтических текстов, так и в собственном языкотворчестве: в образовании новых слов-понятий, принадлежащих альтернативному метафизике мышлению бытия.

Философская поэзия получает свое непосредственное выражение в лирике, теоретический интерес к которой в Германии возникает, прежде всего, у А.Шопенгауэра, рассматривающего ее как «свободное от воли познание», и Фр. Ницше, который в «Рождении трагедии из духа музыки» определил лирику как аполлоническое толкование дионисической музыки.

Важную роль в процессе философской рецепции лирики сыграло новое «открытие» и издание поздних гимнов Фр. Гёльдерлина филологом-классиком и участником кружка Ст. Георге Н.фон Хеллингратом.

В отличие от научного позитивизма и литературного натурализма лирическое направление провозглашало право на субъективное познание мира, на индивидуальный поэтический язык и сближало поэзию с музыкой, религией и мифом. Лирическое стихотворение воспринималось как сакральное пророчество, заклинание, некое глубокомысленное высказывание о бытии, что позволяет говорить о философии в лирической форме. Эта воззрение объединило поэтов и теоретиков литературы разных направлений, которых Н. фон Хеллинграт назвал «народом Гёльдерлина». К представителям этого направления можно причислить, помимо Ст. Георге и его круга, М. Хайдеггера, Г.?Г. Гадамера, Э. Штайгера, Т. Адорно, Г. Тракля, Х. фон Гофмансталя, Р.М. Рильке, Г. Бенна, Г.Э. Хольтхузена, П. Целана.

Вторая глава «Герменевтика как творческий метод толкования текста» рассматривает поэтическое начало внутри герменевтики как метода толкования текстов, которое наиболее эксплицитно проявилось в аллегорическом методе толкования. Аллегорический метод рассмотрен в историческом, синхроническом и типологическом аспекте.

Герменевтика есть не только философское учение о поэзии, но и метод анализа поэтических текстов, стоящий на стыке науки и искусства. Творческое понимание осуществляется как движение по герменевтическому кругу, в результате которого часть познается в связи с целым, а целое может считаться познанным только тогда, когда познаны все его отдельные части. Результатом толкования соотношения части и целого является понимание как творческое «воссоздание» (Nachkonstuieren, по Фр.Шлейермахеру и Фр.Шлегелю) произведения средствами научного дискурса. Так понимала свою задачу романтическая критика, говорившая о том, что толкователь способен понять текст лучше, чем его понимал автор, и считавшая, что толковать поэзию следует при помощи самой же поэзии. Генетически это принцип восходит к принципам сакральной герменевтики, в которой чисто механическое (информативное) знание само по себе мало значит: буква может быть понята истинно только в Духе.

В искусстве толкования Шлейермахер различал два метода: сравнительный и интуитивный (divinatorisch). В самом интуитивном толковании Фр. Шлейермахер различает две стороны: объективно-интуитивную и субъективно-интуитивную, направленные в первом случае на языковую систему, во втором - на авторскую личность. Идея интуитивного толкования, а также выделение психологической стороны толкования показывают важную роль личности интерпретатора в герменевтическом процессе. На этом основании В. Дильтей провозгласил герменевтику методологией наук о духе, противопоставив их наукам о природе, в которых эмпирический субъект познания должен оставаться максимально независимым по отношению к процессу познания. Понимание (Verstehen), непременно включающее в себя субъективный элемент, у В. Дильтея противопоставляется объективному естественнонаучному познанию (Erkennen) и неотделимо от «вчуствования» (Einfьhlung), психологического вживания в понимаемое.

Связь герменевтики и поэзии всегда сознавалась в традиции: еще у Платона поэты названы «герменевтами богов» («Ион»), но систематически проявилась в аллегорическом методе толкования (аллегорезе). Аллегореза как форма поэтического толкования рассмотрена в историческом, синхроническом и типологическом аспектах.

Появление и распространение аллегорезы связано со сменой интеллектуальной парадигмы того времени: мифопоэтическая традиция все больше уступает первенство рационалистической философии. Буквальное понимание мифов для стоиков становится невозможным. Возможным и единственно верным воспринимается философское толкование мифологической поэзии, при котором образный язык мифа переводится на язык философского логоса.

Аллегореза является основным методом толкования александрийской школы богословия. Филон, Климент различали наряду с буквальным (плотским, историческим) аллегорический (духовный, вечный, этический) смысл Св.Писания, который является главной целью толкователя. Следуя этой традиции, Ориген различает три вида смысла: буквальный, душевный и духовный, а также типологически противопоставляет Ветхий завет Новому по схеме: обетование - исполнение. Из учения Оригена вышла концепция о четырех смыслах библейского текста, которая приняла завершенный вид у Кассиана, различавшего буквальный, аллегорический, моральный и анагогический смысл текста.

Показательно, что аллегорический метод начинает набирать силу тогда, когда одна мировоззренческая парадигма приходит в соприкосновение с другой. При этом возникает неравенство: старая парадигма начинает восприниматься как недостаточная, устаревшая, «плотская». Она превращается в знак для новой парадигмы, ее аллегорию.

Аллегореза возрождается в Новое время в эпоху романтиков и И.В. Гёте в рамках не сакральной, а филологической герменевтики и из проблемы о смыслах текста преобразуется, с одной стороны, в проблему разных способов толкования, а с другой в связи с соотношением буквального и духовного смыла. Фр. Шлейермахер различает два вида толкования: грамматическое и психологическое. При грамматическом толковании герменевт понимает речь как факт языка, а при психологическом - как факт индивидуального сознания. При грамматическом толковании текст рассматривается как языковое обозначение и проецируется на ту языковую область, внутри которой он функционирует.

Одной из основных проблем аллегорического метода в том виде, в каком он существовал в античности, было асимметрическое отношение буквы и духа. Конкретный образ, который был носителем духовного смысла при крайнем подходе к аллегорезе (как, например, у Филона) был только сингулярным и фактически случайным знаком, стоящего за ним смысла. При толковании он полностью поглощался тем смыслом, который он был призван отразить. В Германии проблема соотношения формы и смысла вновь возникла в контексте рассуждений И.В. Гёте и романтиков о символе и аллегории. В цикле философских фрагментов «Рефлексии и максимы» Гёте различает аллегорию и символику (Symbolik), рассматривая аллегорию как форму выражения понятия, символику - идеи. Понятие, по Гёте, всегда ограничено и доступно рациональному пониманию, идея - бесконечна и непознаваема. В «Философии искусства» Фр.В. Шеллинг различает форму связи образа и идеи и рассматривает три вида непрямого сообщения: схему, аллегорию и символ. Схему он толкует как созерцание особенного в общем, аллегорию как созерцание общего в особенном, символ же - как синтез аллегории и схемы. В нем буква и дух, форма и выражение составляют нерасторжимое единство: единичное функционально приравнивается к всеобщему. Согласно Шеллингу «изображение абсолютного в абсолютном тождестве всеобщего и особенного в особенном возможно только символически». Абсолютное единство может быть показано двумя способами - в сфере всеобщего, которое имеет место в философии и в сфере особенного - таким изображением является искусство.

Соотношение аллегорического и исторического толкования в современной герменевтике рассмотрено на материале двух герменевтических дискуссий, которые велись вокруг лирики современного немецкоязычного поэта П. Целана. Первая дискуссия между П. Сонди и Г.-Г. Гадамером посвящена оценке статуса экстралингвистических данных (исторических, биографических и т.д. реалий) при интерпретации как герметической поэзии Целана, так и поэтических текстов вообще. Теории взаимодействия двух уровней смысла П. Сонди Г.-Г. Гадамер противопоставляет идею «смыслового единства» текста, в основании которого лежит его обобщенная идея (аллегорический смысл) усмотрение которой является залогом понимания поэтического текста. Вторая дискуссия между Г.-Г. Гадамером и Ж.Деррида возникает в связи с проблемой понимания (непонимания) как знакового события прочтения поэтического текста. В то время как Гадамер исходит из понятия смыслового горизонта, который задается диалогом текста и толкователя, Деррида, следуя практике диссеменального чтения, подвергает сомнению категорию смысла как таковую. В результате сам процесс интерпретации не есть слияние горизонта текста и читателя, а имеет своей целью разрыв горизонтов (разрыв в коммуникации), делающие непонимание основным итогом интерпретации.

В качестве примера современной аллегорезы рассмотрена самобытная типологическая концепция Н.О. Гучинской, которая рассматривает процесс смены исторических парадигм духовной культуры как герменевтический процесс толкования, ведущий от Св. Писания через богословскую мистику к лирической поэзии, понимаемый как процесс создания индивидуальных символических систем, отражающих личный опыт богопознания.

Третья глава «Текст и металогический концепт как горизонт герменевтического толкования» исследует проблему поэтического текста, рассматривает проблему метафоры как формы имманентной поэтической рефлексии, обсуждает теоретический вопрос о референции поэтического текста, формулирует понятия логического и металогического концептов и анализирует их функционирование в тексте.

Основным объектом герменевтического анализа является поэтический текст, функциональные законы которого наиболее эксплицитно проявляются в тексте стихотворном вследствие присущей ему концентрированности и краткости (тесноты стихового ряда).

Внутри языковой системы поэтический язык занимает двойственное положение. С одной стороны, он является звеном в цепи остальных функциональных языков (делового, научного, публицистического, разговорного), ибо язык есть материальная основа художественного творчества, а с другой, противостоит всем остальным функциональным языкам как равновеликая в их сумме система, ибо является принадлежностью не только системы языка, но и искусства. Для выполнения художественной задачи поэтический язык может использовать любые языковые средства, выходя тем самым за узкофункциональные рамки. Основным художественным законом поэтического языка как искусства мусически-изобразительного является ритм.

Общая система поэтического языка образует две функциональные подсистемы: стих и прозу, которые существуют и организуют свой материал по ритмическим законам. При этом в отличие от прозы стих есть речь метрическая, т.?е. измеряемая, и в этом состоит ее имманентная функциональная специфика: в стихотворной речи текст распадается на соотносимые формальные отрезки, к которым относятся строки и их элементы - акцентные группы (такты). Проза же представляет собой речь метрически нерасчлененную, единицы которой (предложения) не имеют строго функционального соответствия.

Указанные особенности получают свое воплощение в поэтическом тексте. Основу его лингвистической специфики составляет поэтическая функция языка, делающая эстетически релевантной материальную сторону языкового сообщения и проявляющуюся в «проекции принципа эквивалентности с оси селекции на ось комбинации» (Р. Якобсон). Соотносимость формальных элементов текста влечет за собой семантическую эквивалентность входящих в поэтический текст элементов. Слова, входящие в смежные метрико-синтаксические группы, вступают друг с другом в отношения по сходству, образуя на метрико-синтаксическом уровне явления разноуровневых повторов, а на семантическом - контекстуальной синонимии и антонимии.

Важным следствием обращенности поэтического высказывания на самое себя является модификация его референции. Она проявляется в ослаблении референтных связей входящего в поэтический текст слова и создании новых, имманентно текстовых связей на уровне звуковом, морфологическом, лексическом и синтаксическом. Поэтическое слово непременно является частью как отдельного метафорического образа, так и целого текста как единой ритмико_метафорической системы. В качестве элемента словесно_художественной системы оно соотносится с метафорическим образом, частью которого выступает. Семантические отношения внутри метафорического образа создают основу поэтической номинации.

Структурный подход позволяет рассматривать указанные элементы как элементы функционально и структурно эквивалентные друг другу. Согласно идее В.Г. Адмони, их можно считать элементами парадигматического ряда. Все эти элементы, будучи преобразованы поэтической функцией языка, отражаются в синтагматике текста, к которой относятся темы и идеи, образ автора и образы действующих лиц, система повторов, параллелизмов и антитез, явления окказиональной антонимии и синонимии. Взаимодействие парадигматики и синтагматики внутри текста приводит к возникновению нового типа структурно-смысловых отношений - глубинного (аллегорического).

Всякое поэтическое слово имеет одновременно и свое языковое (буквальное) значение, и новое метафорическое значение (в терминологии классической герменевтики - аллегорическое), которое не содержалось в первом. Если считать, что языковое значение проявляется в поверхностной структуре (внешней форме текста) текста, то метафорическое значение проявляется только через анализ его глубинной структуры - внутренней формы, на раскрытие которой направлен герменевтический анализ.

Понятие внутренней формы является одним из старейших в философии и принадлежит платонической традиции. Плотин впервые употребил термин «внутренний эйдос» (фь Эндпн Эъдпт), переведенный М. Фичино как «intrinseca forma» (нем. innere Form). Новое развитие учение о внутренней форме получило в европейском неоплатонизме как реакция на аристотелизм средневековой схоластики. В Германии понятие внутренняя форма применялось И.В. Гёте и В. фон Гумбольдтом. В. фон Гумбольдт был первым, кто применил понятие внутренней формы по отношению к языку (innere Sprachform), связывая с его помощью внешние формы языка с ментальными процессами.

Внутренняя форма мыслится Гумбольдтом не как нечто статичное и фиксированное, но образует внутренние «пути» (Bahnen) развития языка, отражая свойственное только ему мировидение. Центральное место в образовании внутренней формы языка занимают понятия, которые дух производит от предметов. В России основные ветви гумбольдтианского учения о внутренней форме представлены работами с одной стороны, А. Потебни и П. Флоренского, а с другой стороны, - Г. Шпета.

Следуя идеям Г. Шпета, мы различаем два вида внутренней формы: логическую и поэтическую, понимая под первой объективное развитие понятия, отражающее диалектическое движение самого смысла, под второй - семантические отношения, которые складываются внутри авторефлексивного поэтического текста и выражаются в его метафорической образности. Внутренняя форма текста проявляет себя в его концептуальной структуре.

В реферируемой работе выделяются три типа концептов: общеязыковые, логические и металогические. Общеязыковые концепты в целом отражают наши повседневные знания о действительности. В них содержится информация, с помощью которой языковая личность может принадлежать языковому коллективу и осуществлять процесс повседневной коммуникации. Общеязыковой концепт отличается, с одной стороны, широким, а с другой, относительно размытым значением. Ему противостоят логические и металогические концепты, в основе которых лежит переосмысление действительности, подчиняющееся целям ее более глубокого и всестороннего осмысления.

В основе языковой репрезентации логического концепта в тексте лежит термин, выражающий понятие, в основе металогического концепта - поэтическая метафора, которая в поэзии «оказывается аналогом понятия» (Шпет, Фрейденберг). Напряжение между этими двумя полюсами (термином и метафорой) отражает антиномичность самого языка, его одновременно объективную и субъективную, статическую и динамическую природу. На основании этого противопоставления раскрывается антиномия между наукой и искусством, логической и поэтической философией.

Проблема философской терминологии рассмотрена в аспекте однозначности и непротиворечивости терминологии, а также в аспекте соотношения формы и содержания внутри философского текста.

Философский термин «представление» (Vorstellung) рассмотрен на примерах в философии И. Канта и Э. Гуссерля, которые отражают тенденцию к возрастающей однозначности философского языка, которая, однако, остается для логической философии всегда идеалом. Соотношение формы и содержания рассматривается на примере категорического императива в философии Канта. Сравнение разных формулировок показывает, что логический концепт образуется и применяется в такой парадигме мышления, в которой языковая форма высказывания относительно индифферентна по отношению к логическому содержанию термина.

Логический концепт как «чистое понятие» имеет тенденцию к априорности не только по отношению к эмпирическому опыту, но по отношению к языку, который как явление историческое, национальное и психологическое в данном опыте коренится. Логический концепт определяет формальные отношения между чистыми предметами мысли. Абстрактное содержание логического концепта выявляет тенденцию мышления к результативности и формальной чистоте мыслительного процесса вне зависимости от исторических, национальных, территориальных, социальных и индивидуальных и т.?п. эмпирических различий.

В основании металогического концепта лежит поэтическая метафора, которая представляет собой и отдельное явление поэтического текста, и его сущность, образуя метафору текста. Метафора в поэтическом тексте выступает как синкретический троп, внутри которого отношения по смежности накладываются на отношения по сходству. Синкретический троп, будучи рассмотрен в когнитивной функции, образует в тексте лингвистическую основу новой ментально-речевой сущности - металогического концепта.

Металогический концепт характеризуется расщепленной референцией, т.к. является элементом двух семантических рядов - языкового и поэтического. Как элемент языкового ряда он соотносится с объектами внешнего объективного мира, как элемент поэтического ряда - с создаваемым в тексте новым поэтическим мифом. Прообразовательной лингвистической структурой такого мифа является метафора, которая восстанавливает мифологические отношения внутри метафорического словосочетания, через заложенный в ней логический парадокс преодолевая субъектно-объектную антиномию рационального сознания. Т.к. внутри поэтического мифа сняты антиномии рационалистической картины мира, семантическая структура металогического концепта допускает сосуществование сем, принадлежащих к противоположным таксономическим классам.

В отличие от термина, обладающего жесткой интенсиональной структурой металогический концепт обладает диффузной семантической структурой, в которой граница между интенсионалом и импликационалом не может быть проведена четко.

Фр. Ницше показал, что в основании рефлексии как ментальном отражении предмета в сознании лежит процесс метафоризации, в результате которого один предмет выражается при помощи другого, выступающего его метафорическим субститутом. Поскольку рефлексивный процесс познания в принципе бесконечен, бесконечным может считаться и процесс образования метафорических замен. Будучи основным инструментом рефлексии, метафора является также важнейшим средством герменевтического толкования текста, в основании которого лежит творческая рефлексия интерпретатора.

В наиболее эксплицитном виде метафорическое толкование проявляется в поэтическом переводе, который может рассматриваться как чисто художественное проявление герменевтического толкования: художественный текст, существующий на одном языке, поэтически толкуется через художественный текст на другом языке. Переводчик толкует метафорическую систему оригинала при помощи собственной метафорической системы, заменяя одну метафору другой.

Филологическая герменевтика, понимаемая Фр. Шлейермахером как художественно-научный метод толкования, также зиждется на метафоре. Во-первых, герменевтическое толкование может рассматриваться как вариант такой перевода, при котором язык искусства переводится на язык научного дискурса. Во-вторых, сам текст толкования, как показал анализ аллегорезы, широко использует язык метафор.

Процесс метафорического толкования есть также имманентное свойство поэтического текста, который сам себя истолковывает. Этот герменевтический аспект текста был выражен М. Лютером в знаменитом афоризме: Писание само себя толкует. Для подтверждения этих положений в работе проанализирован первый «сонет к Орфею» Р.М. Рильке, в котором его исходный концепт в результате целого ряда метафорических «перетолкований» становится металогическим: сущностью дерева (Baum) является храм (Tempel). немецкий поэтический философский романтический

Четвертая глава «Герменевтика как метод толкования эволюционных языкотворческих процессов в поэтико-философских системах (на материале творчества Новалиса)» посвящена герменевтическому исследованию поэтико-философских текстов Новалиса (от цикла фрагментов «Цветочная пыльца» к роману «Генрих фон Офтердинген»), в которых анализируется один из центральных металогических концептов Новалиса - «цветок», который Новалис называл «символом тайны нашего духа».

Фрагмент - основной поэтико-философский жанр романтизма, отражающий проявление бесконечной Истины в конечном разуме. Исторически фрагмент, с одной стороны, продолжает традицию философского афоризма, в основном французского (Монтень, Ларошфуко, Шамфор), а с другой, возвращается к фрагментам досократиков, философия которых имела еще мифо-поэтический характер. Если досократическая философия дошла до нас во фрагментарной форме, то в современную эпоху, как показал Фр. Шлегель на примере Г.Э. Лессинга, фрагментарность становится свойством самого мышления.

Фрагмент как текст обладает двуединством: с одной стороны, он является внутренне завершенным целым, а с другой, он - часть системы фрагментов и должен пониматься только в связи с таковой. Будучи малой прозаической формой, фрагмент тяготеет к краткости, афористичности и имплицитности, что отражается в поверхностной структуре в логическом парадоксе, игре слов, обилии повторов и антитез, образной метафорике и сравнениях.

Фрагмент является основным поэтико-философским жанром как в творчестве самого творчестве Новалиса, так и в методе его философской рецепции: изучаемые им философские системы он превращает во фрагменты. Это демонстрируют т.н. «фихтеанские штудии» (Fichte-Studien). Однако в анализируемом тексте Новалис стремится раскрыть именно синтетическое начало, что показывают сконструированные им понятия «Schweben», «Hin-und Herdirection», призванные выразить синтетический характер как самой познавательной деятельности, так и ее объекта. Для смыслового выделения синтетического характера познания Новалис обыгрывает внутреннюю форму слова: понятию «Gegenstand» (предмет, объект) он противопоставляет свой философский неологизм - понятие «Zustand» (в данном случае «субъект»), выделяя через корневой повтор, с одной стороны, различие (zu und nicht gegen jemanden stehen), а с другой, их общую сущность.