Особенности формирования топонимической картины мира: лексико-прагматический и этнокультурный аспекты

Антропонимы в пределах минимальной топонимической микросистемы являются раритетными семиотическими единицами. В рамках топонимической системы высокочастотные названия не являются преобладающими с прагматической точки зрения. Это следует считать закономерным, поскольку назначение имени - вербально выделять предметы, феномены, объекты, реалии, хранить память об историческом прошлом, содержать об этом прошлом языковую информацию, которую впоследствии можно интерпретировать с точки зрения лингвистики, истории, географии, этнографии, лингвокультурологии и этнокультурологии.

Анализируя топонимы, в основе которых лежат имена собственные, мы не обнаружили устойчивой тенденции присвоения географическим объектам (денотатам) христианского имени; очень немного названий связано с известными историческими личностями: ст-ца Анастасиевская (в честь великой княжны Анастасии), с. Ольгинка (в честь великой княжны Ольги), пос. Лазаревский (адмирала М.П.Лазарева), ст-ца Павловская (в честь императора Павла I), г. Екатеринодар (в честь императрицы Екатерины Великой).

Отдаленность культуры и общественного мировоззрения народов, проживающих на территории Краснодарского края и современной Республики Адыгея, от процессов, происходящих в России, ценность собственной культуры и истории может послужить объяснением, почему в географических названиях были закреплены имена людей, родов, оказавших определённое прогрессивное влияние на развитие этнической истории, культуры.

Семантика имени собственного становится внутрисоциумной семантикой. Имя отдельного человека оценивается через денотат «своего» социума.

Человек (концепт)

Этнос Конкретная личность

(имя) род (имя)

(имя)

Социум - народ

(денотат)

Топонимический концепт «Человек» является зеркальным отражением социума (народа), который репрезентируется в коррелирующих знаках: Имя собственное этноса - Имя собственное рода - Имя собственное конкретной личности.

Имя собственное (антропоним) существует как личное имя и как знак социума (народа), знак принадлежности к социуму. Оно вбирает в себя коннотации духовной культуры народа, «растворяется» в социуме, сохраняя в то же время индивидуальные признаки.

Топонимический концепт «Гора», по данным анализа, содержит адекватную уровню мышления информацию о картине мира, связанную с семантическим значением топонима.

Концепт «Гора» в топонимической картине мира формируется на основе такого типа топонимов, как оронимы, широко представленные в топонимической системе Краснодарском края и Республики Адыгея и генетически восходящие к адыгейскому языку (языкам), на котором говорили населяющие эти места древние народы. Говоря о мировоззрении и культурном опыте адыгов, отраженном в оронимах, целесообразно остановиться на особенностях формирования культуры адыгов, духовном освоении ими мира через соотношение феноменов миф - эпос, которые «представляют собой основу преемственности различных типов художественного сознания» (Тхагазитов, 2002: 292).

В адыгской культуре важное место занимает «сакрализация горного пространства», которая имеет неоднозначную трактовку. Адыги почитали бога Тха - великого бога, Псатхэ - бога души, Уашхо - бога Неба. Местом, где обитали боги, считались высокие горы и курганы. Там, высоко в вышине, в определенные дни боги собираются на вершинах гор и совершают винопитие. В мифах адыгов гора Ошхамахо (в переводе «Гора Счастья») и есть обиталище богов, это своеобразный адыгский Олимп. На эту гору были обращены взоры молящихся, потому что там находились боги.

Гора - это вершина добродетели, земной путь - это бесконечная дорога либо в гору, либо - вниз. «От вершины горы путь человека разветвляется: по вертикали вверх - бессмертие, слияние с беспредельностью, или вниз по другому склону - в прошлое, к забвению» (Тхагазитов, 2002: 295).

В нартском эпосе представлен топоним, который переводится как «Гора старости». Согласно преданию, именно с этой горы совершался обряд сбрасывания стариков в корзинах в глубокий овраг. За очень долгое время своего культурно-социального и нравственного развития адыгское общество пришло к осознанию того, что следует относиться с глубоким уважением к старшим, и это знание заключено в пословицах: «Кто не уважает старших, сам не заслуживает уважения», «Где нет хороших стариков, там нет хорошей молодежи» (Блягоз, 1992).

В ходе исследования оронимов Краснодарского края и Республики Адыгея нами выявлены следующие культурные стереотипы, составляющие основу менталитета народов, издавна населявших этот регион:

1. Культ растений и деревьев, отражённый в оронимах: Ажек (абхаз.) - «одинокий ясень», Аннаябух (Анэебгътх) (адыг.) - «кленовой груди хребет», Боз-Тепе (тюрк.) - «вершина без древесной растительности», Гуама (адыг.) - «запах омелы», Дереза - «растение на крутых склонах, Коцехур (Къоцэхур) - «колючий»; «шиповник», Маркопидж - «колючая ожина», Маркотх - «ожиновый хребет» и др. Все эти номинации зафиксировали тот растительный мир, который окружал древние народы, выступая источником ценной информации о ландшафте и флоре, а также об отношении человека к горам как к живым существам.

Адыги поклонялись деревьям, у них были священные рощи, где они совершали моления и жертвоприношения. Модель мира представлена в виде дерева, в «котором отражены основные элементы мироустройства, выражающие структуру мироздания, совершенство движения от хаоса к космосу и упорядочению мира» (Мижаев, 2002: 67).

2. Вторую группу оронимов составляют названия, связанные с языческими представлениями о божествах. Система мировоззрения адыгов представлена политеизмом, но было и верховное божество - Тха, которое олицетворяло всевозможные добродетели: милосердие, сострадание, великодушие. Бог Тха создал Вселенную, от него зависят судьба всех живущих.

В названиях гор обнаруживается связь с языческими богами: Афипс большой (абхаз.) - «Афы» - «бог молнии и грома»; Тхаб (адыг.) - «многобожье»; Тхамахинский (адыг.) - «посвященная Богу роща»; Тхачегочук (ТхьачIэгъ чIыгу) (адыг.) - «земля, покровительствующая богам»; Чугуш (адыг.) - «вершина земли»; Шесси (Садыг) (адыг.) - «сидеть на горе»; Эльбрус (кабар.) - «гора счастья».

3. Оронимы, отражающие аспекты христианской и мусульманской религий. Краснодарский край и Республика Адыгея представляют сложную этническую систему. Этносы, с древних времен населявшие эту территорию, имеют многовековые культурные традиции. Выделенную нами группу составляет небольшое количество оронимов, что еще раз подтверждает сделанный исследователями вывод о том, что «у адыгов в большой степени актуализована этническая идентичность, чем религиозная» (Ханаху, 2002: 154).

Аджара (Аджьарра, Аджаре) (абхаз.) - «крестова гора»; Индюк (Хьиндыкъушъхъ) (адыг.) - «индусская гора»; Кохотх (Кохутх) (адыг.) - «хребет, на котором разводят свиней»; Собор-скала - напоминает собор; Тхач Большой (адыг.) - «гора духов», «священная гора».

4. Культ птиц и животных, отражённый в оронимах. Выделенная группа оронимов закрепляет мифо-эпическое сознание, в котором «просматриваются представления об общности растительного и животного мира, о месте человека в этом мире. В этих представлениях человек отличается превосходными качествами от представителей природного мира, но он еще тесно связан с его обитателями, с природой» (Ханаху, 2002: 226).

Абаго (Абагъуэ, Эбагъуэ, Iабагъо) (адыг.) - «место, где разводили скот»; Ахун - «корм скота»; Ачежбок (Ачъэжъ бэкъу) (адыг.) - «пах старого козла»; Ачипста (Ачъэпста) (адыг.) - «ущелье козлов»; Ачишхо (адыг.) - «гора козлов», «гора лошадь»; Бозтепе - «гора пастбище»; Бытха (Бытхы) (убых.) - «спина овцы»; Дженту (Жъынтыу) (адыг.) - «филин» или «сова»; Жижиюк - «огромный старый кабан» и др.

5. Оронимы, отражающие мифические представления. Данная группа немногочисленна и тесно переплетается с группами оронимов, репрезентирующих языческие представления о божествах и культы:

Ажек (убых.) - «снежный сын»; Афипс большой (абхаз.) - «Афы» - «бог молнии и грома»; Гебеус (адыг.) - «голова двух братьев»; Гут (Гъуд) (адыг.) - «гул ветра в горах»; Джубга (адыг.) - «место, где разгуливает ветер»; Собер-баш (Собер-Оаш, Собай-Уаш) (адыг.) - «гора ведьм» (по преданиям, тут в одну из ночей собираются ведьмы); Пшада (абхаз.) - «безветрие»; Унакоз (Унэкъэжь) (адыг.) - «старый могильник».

6. Одну из самых многочисленных групп оронимов составляют выделенные нами названия гор, отражающие непосредственную связь с водой. Вода представляет одну из четырех стихий, из которых состоит космос в абхазских мифах. Агепса (абхаз.) - «прибрежное ущелье»; Ассара (абхаз.) - «мелководье, мелкота, мелкоречье»; Ахцу (тюрк.) - «белая вода»; Безепс (убых.) - «пять рек»; Бзныч (убых.) - «полноводная река, холодная»; Бзык (убых.) - «речная долина»; Бзыч (убых.) - «река холодная»; Бзыш (Бзипс) (убых.) - «верховье реки», «водичка»; Дзитаку (абхаз.) - «безводный холм»; Дооб (тюрк.) - «согласие», «две реки» и др.

В оронимах вода или река всегда сопровождается эпитетами, имеющими, скорее всего, утилитарное значение и определяющими качество воды, ее количество или отсутствие.

7. К следующей, довольно многочисленной, группе относятся оронимы, образованные на основе личных имен и названий племен. В этих названиях сохранилась память об историческом прошлом адыгов, компактно проживающих на всей территории Краснодарского края: Абадзеш (адыг.) - «абадзехи» - этнические группы адыгов; Алек (Алику, Алыкъо) (адыг.) - хребет (греческий) «эллинов»; Нагойчук (Негой шигу, Нэгъой шыгу) - «земля татар, нагойцев»; Ассара - «ассы» племя аланов, предков осетин и др.

8. Малочисленность группы оронимов-номинаций отрицательных качеств или отрицательной оценки гор объясняется существовавшей традицией сакрализации гор, что не позволило в их названиях фиксировать негативные аспекты их сущности: Аишха - («некрасивая вершина»), Ватепси - («слякоть», т.е. «жидкая грязь»), Убиньсу - («плохо отзываться о ком-либо»).

Чувственно воспринимаемая парадигма «возвышенного», заключенного в оронимах и эпосе, исключает в названиях слов, содержащих сему «зло», хотя на «Горе Счастья» пребывает и бог зла - Пако.

9. Еще одну малочисленную группу мы обозначили как оронимы, указывающие на удобное для обороны и военных промыслов местоположение: Гузерипль - «место наблюдения, ориентир в пути», Дерби - «крепость, застава», Батарейная, Свинцовая - «место, где отливали пули», Кут - «крепость».

При соотношении понятия «гора» в картине мира русского и адыгского народов обнаруживается много общего. Но следует отметить тот факт, что в русском национальном сознании образ горы оценивается как нежелательный элемент, как некое препятствие, которое затрудняет прохождение по жизненному пути, потому что, если даже и преодолеешь это препятствие, никогда не знаешь, что ждет тебя «за горами, за долами».

Для адыгов горы - одна из важнейших составляющих мифо - эпического мировоззрения. Гора символизирует духовное возвышение, на вершину горы «направлен трудный путь нарта и истинного человека» (Тхагазитов, 2002: 297). Гора - это воплощение мироздания.

Концепт «Гора», исследуемый нами на материале оронимов, в структурно-смысловом отношении представлен следующим образом.

Гора («духовный ориентир»)

вера мораль судьба культ пространственный ориентир

язычество испытание благополучие

христианство мусульманство

Наиболее полно и ярко представлено в оронимах мифо-эпическое мировоззрение, что подтверждает сложный процесс формирования адыгской культуры: «…на следующих стадиях развития, человеческого сознания - мифологической, мифо-эпической, языческой, средневековой, нового времени и т.д. - этот тип сознания не исчезает, а трансформируется, рационализируется, оставаясь вместе с тем основой мировидения адыгов» (Тхагазитов, 2002: 293). Жизнь - это сакральное пространство от родной земли до вершины Горы Счастья (Ошхамахо).

Выделенный нами концепт «Река», представленный в гидронимах Краснодарского края и Республики Адыгея, - это обобщённый образ водного пространства, сформировавшийся в результате чувственного восприятия жителей края, отражённый в коллективном сознании и оформившийся в совокупности названий рек, ручьёв, озёр и морей.

Одной из задач нашего исследования было проанализировать водный культурный ландшафт полиэтнического региона с точки зрения лингвистики. Ментальные представления о водном культурном ландшафте сформировались под влиянием образно-эмпирического восприятия рек Краснодарского края и Республики Адыгея, особенно одной из крупнейших рек Кавказа - Кубани. Значение этой реки для края в прошлом и в настоящем так велико, что по исторически сложившейся традиции Краснодарский край часто называют просто Кубанью. Ментальный образ водного пространства, интерпретируемый как культурный ландшафт, отражённый в коллективном сознании, нашёл выражение в гидронимии.

Культурный водный ландшафт, в нашем понимании, - это целостный ментально-семиотический идеальный конструкт, образующийся в определённых пределах, ограниченный временем и пространством. Его можно также интерпретировать как совокупность образов, символов, ассоциаций, знаков культуры, отражающих восприятие и оценку феномена воды в сознании этносов, зафиксированных в культуре. «Языком» ландшафта считаются топонимы, при помощи которых возможно восстановить историю, культуру и этапы освоения природы человеком. По нашему мнению, для исследования водного культурного ландшафта лучше всего подходит метод моделирования образа Реки, структурирование способов и принципов номинации, поиск культурных коннотаций, выраженных в топонимах. Топонимы рассматриваются как один из компонентов культурного ландшафта, который фиксируется в сознании, но на определённом историческом этапе перестаёт быть собственностью сознания и начинает принадлежать именуемому ими объекту. Идеальный образ «материализуется», обретая физическую форму своей духовной сущности. Образный ландшафт (Гаспаров, 1996) становится частью языковой культуры, получает реальность в слове и во всем семантическом объёме воплощается через значения отдельных слов (Илюхина, 1999).

Нами предпринята попытка ономасиологического и концептуального подходов к анализу лексико-семантического поля (ЛСП) концепта «Река». Значение концепта представлено большим количеством лексических единиц (топонимов), структурированных в лексико-семантические группы.

Лексико-семантическое поле концепта «Река» существует в двух разновидностях: конкретной и абстрактной. Конкретное ЛСП составляет ядро этого поля; абстрактное ЛСП основано на использовании лексических образных средств и представляет собой образную составляющую концепта. Конкретное ЛСП формирует понятийную и значимостную стороны концепта и, в отличие от абстрактного ЛСП, обладает способностью конкретизировать описание предмета/денотата без учёта особых контекстуальных средств.

Понятийная сторона концепта отражает его признаковую структуру, которую мы интерпретируем как «реальное бытие» концепта, и мифологические представления, обозначенные как идеальное бытие концепта. Понятийная сторона ЛСП концепта «Река» состоит из 8 выделенных нами лексико-семантических групп (ЛСГ). Динамический характер лексического значения слова обусловлен динамикой реалии, отражением которой она является» (Даниленко, 2002:31).

В зону семантики «реального бытия» концепта вовлекаются следующие ЛСГ:

1. Номинации особенностей водного потока:

а) полноводье: Уллукам (карачаевское) - «многоводная река»; Псекупс (Псакупс, Пшикупс, Пскупс) (адыг.) - «глубоководная река»; Пшиш (адыг.) - «большая, огромная река», «князь река»; Псебайка (адыг.) - «много воды, место, богатое источниками» и др.;

б) мелководье: Псижий (Псыжъый) (адыг.) - «речушка»; Чохрак (Чехрак, Чеграк, Шехурадз) (адыг.) - «ручеёк», «источник»; Челбас (тюрк.) - «мелководная река» и др.

Когнитивный компонент (значение) «полноводье» реализуется в гидронимах, номинирующих реки Черноморского побережья и отражающих специфику соответствующей внеязыковой ситуации. «Эти реки отличаются высокими паводками от дождей и тающих снегов» (Борисов, 1978: 59). Летние ливневые дожди превращают реки в мощные бурные потоки. Для горных рек характерны значения как «полноводности», так и «мелководья», что тоже объясняется природными условиями. Уровни воды в реках постоянно изменяются в течение года, сильно варьируясь от маленьких потоков до большого потока вспененной воды. Именно эти факторы и отражены в системе гидронимов, формирующих особую - топонимическую - картину мира.

2. Номинации цвета и оттенков воды: Псекупс (адыг.) - «голубая вода»; Кукса (тюрк.) - «синяя вода»; Зеленчук Большой (тюрк.) - «зеленая вода»; Корсунь (тюрк.) - «черная вода» и др.

Визуально воспринятый номинаторами денотативный признак по цвету воды является относительным, часто - ассоциативно обусловленным. В приведённых примерах мы наблюдаем, что часто цвет речной воды воспринимается как мутный, что объясняется также экстралингвистическими причинами - особенностями питания рек в основном из атмосферных осадков, частично питание является грунтовым, но русла рек сильно загрязнены. В гидронимах латентно присутствует указание на то, что после половодья вода в реках сильно минерализированна, пить её без очистки и кипячения не следует. Топоним-гидроним Мацеста (адыг.) - «огненная вода» - фиксирует информацию о том, что в воде много сероводорода, который при воздействии на кожу делает её красной (огненной).

3. Номинации воды по критериям прозрачности и чистоты; данную ЛСГ можно рассматривать как антонимичную по отношению к ЛСГ номинаций цвета и оттенков, преимущественно тёмных, воды в реках Краснодарского края.

Визуальное восприятие географических объектов даёт возможность установления синонимических/антонимических связей. Глубинная, бессознательная связь цвета и добра или зла (бесполезности), цвета и физического состояния (характер грунта) свидетельствует об оценочно-аксиологической трансформации в сознании человека географических феноменов, о внутренней взаимосвязи понятийной и значимостной сторон концепта. Заключенный в названиях признак «тёмного, мутного» оттенка цвета воды может свидетельствовать о хозяйственной «бесполезности» такой речной воды, а сами топонимы могут квалифицироваться как предупреждающие знаки косвенной номинации.

Как показал анализ, слова «светлый» и «чистый» в выбранных из словаря значениях являются абсолютными синонимами. Номинации рек, имеющие в своем семантическом содержании значения «светлый» и «чистый», являлись положительно маркированными, указывая на то, что данные воды обладают высоким качеством и полезными свойствами. В контексте гидронимы имеют значение «несущие добро», что также заключено в названиях: Псиф (адыг.) - «белая вода», «чистая вода»; Супс (Суп, Супипс, Шупс) (адыг.) - «добрая река»; Киша (адыг.) - «невеста» (вода чистая, белая как невеста); Псенафа (Псынэф) (адыг.) - «вода чистая»; Ясени - «ясный», «светлый» и др.

4. Номинации особенностей эмоционального восприятия органами чувств; эту ЛСГ можно рассматривать как антонимичную по отношению ко 2-й ЛСГ. Данная ЛСГ дифференцируется нами на две подгруппы:

а) обоняние, вкус: Сосына - «гнилой запах», Бузинка - «горькая соль», Горькая, Шумайка (шапсуг.) - «зловонный»;

б) негативные эмоции: Аюк (адыг.) - «плохая, недобрая долина», Хоцетай (адыг.) - «бешеная собака»; Цемес - «вшивый лес», Понура - «понурая», «грустная», Неберджай (адыг.) - «кровожадный орел».

По нашим наблюдениям, обе эти группы гидронимов являются малочисленными по сравнению с другими лексико-семантическими группами. Это обусловлено тем этнокультурным обстоятельством, что уважительное отношение людей к воде, водному пространству как главному священному источнику Жизни не позволяло при восприятии отрицательных внешних признаков фиксировать своё к ним негативное отношение в названии. Жизненно-актуальный, бытийно-целостный уровень восприятия концепта «Река» до сих пор остаётся независимым от индивидуального восприятия. Этнический опыт показывает, что непригодность воды в хозяйственных целях компенсируется её целебными свойствами, эстетической ценностью, многие из рек служат украшением ландшафта, что и отражено в системе гидронимов, выступающих средством формирования топонимической картины мира.

6. Номинации характера грунта. Эту ЛСГ можно рассматривать как синонимичную 2-й ЛСГ и антонимичную 3-й ЛСГ. Воспринимающий субъект в этом случае в меньшей степени искажает (корректирует) своё восприятие в соответствии с потребностями. Человек остаётся, в каком-то смысле, ментально зависимым от воспринимаемого объекта. Адагум (Адагим, Атакума, Атагум) (тюр.) - «песчаный остров»; Песчанка - «песчаная речка»; Чибий (Чеби, Дчъбий) (адыг.) - «земля, грунт», «крот» и др.

5. Номинации, указывающие на объединение, слияние рек. Эта ЛСГ может рассматриваться синонимичной по отношению к ЛСГ с номинациями полноводности: Аше (Бикишей) (адыг.) - «река, образованная слиянием трех рек», Шепси (Сепсе) (адыг.) - «сто рек», Туапсе (адыг.) - «две души, две реки», Дооб (Добб, Доббе, Дыуаб, Дауаб) (перс.) - «слияние двух рек» и др.

Гидронимы в этой ЛСГ выступают когнитивными знаками, отражающими реальные условия образования и существования рек.

6. Номинации температурного режима - холодный/тёплый: Чепси (Джепси) (адыг.) - «холодная река», Сукко (адыг.) - «холодная вода», Бзыч (убых.) - «холодная вода», Осохой (адыг.) - «снежная балка» и др.

Данная группа топонимов немногочисленна и образована только названиями, имеющими компонент «холодный». Это обусловлено тем, что многие реки берут свое начало в горах, питаются атмосферными осадками в виде дождя и снега, поэтому в течение года многие реки остаются холодными. Компонент «холодный» отражает объективное свойство денотата.

7. Номинации характера течения рек, воды - «спокойный»/ «неспокойный». Следует отметить, что данные значения в гидронимах выражены метафорически и наиболее часто встречается эпитет «бешеный»: «Бешеный - большой силы, напряжения, яростный» (Ожегов 186: 43).

Кубань (Къобхан, Кобан, Кубан, Губань, Гопанис) (др. - греч.) - «конская река, буйная, сильная», (др. - тюрк.) - «река, поток», (карачаево-балкарское) - «быстрый, бурливый, беспокойный»; Гоноубат (Уне-Убат, Гонэубат) (адыг.) - «разрушитель домов», Каверзе (Кавярзе, Хуарзен, Хоарзе) (адыг.) - «бурлящая река», Руфабго (Гуфабго, Гуфэбгъу) (адыг.) - «бешеный, строптивый» и др.

Названия рек восходят и к значениям «бурный», «стремительный». Значение «спокойный» выделяется в названиях Тегинь (ногайск.) (спокойная, тихая), Понура (грустная, спокойная).

8. Номинации формы русла. В названиях рек денотативный признак совпадает со значением «крутой», который в данном контексте является синонимичным признаку «кривой»: Апчас (Пчас, Птчасшъ) (адыг.) - «лесная тропа», Осечки - «обрезки», «обрубки», Плоская; Бетта (Быттха, Битха) (адыг.) - «горбатый» и др.

Подводя итоги анализа ЛСГ «реального бытия» понятийной стороны концепта, следует отметить, что характер лексического значения, заключённого в гидронимах, обусловлен существенными признаками самой реалии, отражением которой оно является.

Переход значения в знак обусловлен равенством между «реальным бытием» объекта и действительности (денотата) и концептом, в основе которого тоже лежат реальные представления. Географические объекты (реки) отражаются и фиксируются в сознании народа и перестают быть просто материальными объектами, становясь образами, принадлежащими сознанию. Сознание, формируясь при помощи знаков (слов), закрепляет сложившийся образ в семантическом объёме слова. Чем чётче образ объективирует материальный объект (денотат), тем больше знак совпадает со значением.

Представления о мире, космосе, заключённые в группе гидронимов, позволили нам выделить «идеальное бытие» понятийной стороны концепта. Языческие представления играли важную роль в жизни адыгов. Названия рек, закрепившие эти языческие представления, образуют ЛСГ номинаций языческих представлений. Значения данной группы топонимов фиксируют идеальную модель мира и в семантическом плане как бы оторваны от признаков самого денотата.

Номинации языческих представлений: Кудахо (Кубэкъо, Кудакъо) (адыг.) - «невинный как Бог», Афипс (Афыпс, Ахупс) (абазин.) - «река Бога», Кодеш (Кодес, Къодэс) - «божество Кодес», Тхаб (Тхыб, Тхиб) (адыг.) - «многобожие», Хобза (Хопс, Копс) (адыг.) - «кабанья река» и др.

Как явствует из примеров, культура этноса находит своё выражение в номинации географических объектов, объективируя или идеализируя понятийную сторону номинируемого объекта.

По мнению С.Г.Воркачева, значимостная составляющая концепта понимается как «совокупность имманентных характеристик, определяющих место языковой единицы в лексико-грамматической системе» (Воркачёв 2001). Значимостную сторону концепта «Река» мы понимаем в расширительном плане, определяя её как выраженные в топонимах значимые для народа смысловые компоненты (элементы, комплексы), отражающие объективные ценности.

Выделение в значимостной стороне концепта дальнейшей и ближайшей периферии объясняется иерархией ценностей.

Для анализа значимостной стороны концепта «Река» целесообразно использовать термин ландшафтный топоним. «Ландшафтный топоним представляет собой топоним - индикатор природных и/или культурных свойств ландшафта: это топоним в исходном смысле этого слова, т. е. место в его проявленности в названии и название в его соответствии месту» (Калуцков 2003). В нашем исследовании гидронимы служат отражением свойств как природных, так и культурных ландшафтов, помогают «увидеть» своеобразие определённой местности, отразить специфику этнокультурного и исторического освоения данного региона.

1.ЛСГ, включающая гидронимы, образованные на основе личных имен и названий племён, в неё входит самое большое количество топонимических единиц номинации: Баканка (Бакан) (абхаз.) - от имени предводителя Беслана Бакана, Скобидо (Альдеби, Слобидо, Схапето, Сшххаблдий) - этноним (этнос - схапетэ, вошедший в состав шапсугов), Псекупс (Псакупс, Пшикупс, Пскупс) (адыг.) (адыг.) - «река псаков» (по имени древнего племени) и т.д.

Имена-реалии конденсируют в своём семантическом содержании культурную информацию, характеризуясь особой прагматической и когнитивной спецификой, противопоставляются другим онимам, способствуя этнографическому описанию действительности и формируя топонимическую картину мира.

2.К ЛСГ Пространство относятся гидронимы, в которых фиксируется происхождение и пространственное расположение рек. На первых этапах освоения природы топонимической номинации подвергалась та часть природы, в пространстве которой выделялось существенное, и это пространство членилось на зоны в соответствии с приоритетами человека.

Топонимы этой ЛСГ в своей семантической структуре содержат информацию о том, как расположены реки по отношению к горам: многие реки, начинаясь в горах, продолжают свой путь по равнине. Горы оказали влияние на характер речного русла, обусловили обилие водопадов, скорость течения. ЛСГ Пространство выступает языковым индикатором характера формы рельефа природного ландшафта: Зыбза (Эйбза, Эзжипс) (адыг.) - «река с высокого горного перевала», Аушедз (Аущедж) (абадз.) - «перевальная река», Шундук (Шентук, Шунтук, Шендук) (адыг.) - «равнинная речка», Небуг (Нибгу, Небхго) (адыг.) - «река с перевала», Агой (Агуио, Агуй, Акуе, Огийе) (адыг.) - «аул, расположенный среди гор» и др.

3.ЛСГ, гидронимы которой являются индикатором растительного мира. Среди них, как показывает анализ языкового материала, широко представлены гидронимы с прозрачной семантикой, указывающие на особенности природы околоречного ландшафта: Мекерстук (Микерстукъ) (адыг.) - «яблоневый глубокий кут», Липки - «росли липы», Абин (тюрк.) - «лес», Камла (Камликка) (адыг.) - «камыш», Мешако (адыг.) - «плод дуба» (произрастает много дубов) и др.

Топонимы как вербальные индикаторы растительности помогают восстановить специфические условия и характер распределения по территории Краснодарского края и Республики Адыгея растительного покрова, но этот фактор может быть в настоящее время сильно изменён характером заселения и освоения территории человеком. Семантический признак, лежащий в основе данной группы гидронимов, отражает субъектами номинации реальный денотат, но является идеально маркированным в сознании субъектов восприятия гидронимов.

4.ЛСГ, объединяющая гидронимы, в основе значения которых лежит сема «использование в хозяйственной деятельности», номинирующие виды хозяйственной деятельности.

Номинация по видам хозяйственной деятельности отражает территориально-организационные аспекты жизнедеятельности человека. Данная ЛГС разделена на подгруппы, связанные с различными видами человеческой деятельности:

а) Рыбный промысел: Сингили - (название рыбы), Сула - «судак» (хищная рыба), Дагомыс (тюрк.) - «место, где много рыбы». Такие топонимы фиксируют тот факт, что уже с древних времён велико было рыбохозяйственное значение рек, которые на территории современного Краснодарского края и Республики Адыгея служили нерестилищами для таких ценных пород рыб, как осетровые, рыбец, судак, лососевые и др.

б) Скотоводство: Ачегбас (адыг.) - «козлиная река», Чемитоквадже (Чемиткуадж, Шмиткуадж, Шимотокуадж) - «аул рыжих коров», Ачипсе (адыг.) - «козья река», Шидс (Шипс, Шабсъ, Шьпс) (адыг.) - «конская вода», Овечка, Хулижий (Ххульзтий, Хъулыжъий, Ххульлжий) (черк.) - «маленькое пастбище» и др..

в) Земледелие: Хатыпс (Ххотипс) (адыг.) - «огородная река», Кува (Кувэ, Ккувва, Кковве) (адыг.) - «глубокопашущая», (тюрк.) - «горная долина, луг», Большой Козьма (ног.) - «копать, рыть».

Деятельность племён, населявших Кубань, была связана с разведением скота и освоением земель. Племена селились близ речек, на пологих склонах гор каждая семья обрабатывала землю.

г) Ремесло: Шебле - «сто пчел», Кичмай (Кечмай, Кишмай) - «кузница», Аше - «место, где продавали оружие», Улька (Ул, Уль, Вулька, Улль) (адыг.) - «пчелиная семья».

Из ремёсел в гидронимах зафиксировано кузнечное дело. Исследователи адыгской культуры отмечают, что кузнечное ремесло было передано людям богом кузнечного ремесла Тлепшем. С обретением этого ремесла люди обрели силу, что послужило появлению богоборческих мотивов в адыгском эпосе. Зафиксированный гидроним Шебле - «сто пчёл» - указывает на то, что древние племена занимались и разведением пчёл.

5.Данная ЛСГ, выступающая значимостной составляющей концепта, объединяет гидронимы, репрезентирующие исторические реалии. Номинации рек в своей семантической «оболочке» сохранили память об исторических реалиях, связанных с военной историей народа, так как реки, с их крутыми берегами, давали надёжную защиту от нападения врагов: Ахтырь (тюрк.) - «белая крепость», Хабль (адыг.) - «поселение», Хадажка (адыг.) - «долина древних могил», Фарс (адыг.-тюр.) - «крайний, граничный» и др.

Рассмотренная нами специфика значимостной стороны концепта «Река», выраженной в гидронимах, позволяет прийти к следующим выводам. Денотатом будет являться значимое для народа явление действительности. Его значение выражается в знаках, интерпретируемых как ландшафтные топонимы. Знак и символ в данном контексте равнозначны. Ландшафтные топонимы становятся символами, которые несут в себе идеалы и ценности культуры. Ландшафтные топонимы отражают результаты воздействия человека на природу, этапы и особенности освоения природы, антропогенные черты духовной культуры, изменение характера человеческой деятельности и появление ремёсел.

Гидронимы не привязаны к местности вообще, а закрепляют в языковой форме виды деятельности. Если культура представляет собой метаинформацию, то ландшафтные топонимы закрепляют ту часть информации, которая отражает уровни взаимодействия человека и природы.

Топонимы рассматриваются нами как вербально-ментальное средство передачи реального ландшафта, т.е. являются ландшафтными символами. Как и другие символы, топонимы заключают в себе языковую образность и способны воплощать чувства, идеи, настроения, при этом собственно отражение природы не происходит. Следовательно, топонимы можно рассматривать как вербально-эмоциональную интерпретацию ландшафта, позволяющую выражать внутреннее состояние человека путем использования средств языковой выразительности.

Образная составляющая концепта отражает идеальный образ природы, позволяет понять степень ее очеловечивания, одухотворения, что ведет к поэтизации, т.е. к обязательному созданию образа, способного в неизменном виде передаваться от человека к человеку, от общины к общине, от поколения к поколению.

Использование образных средств в топонимии отражает представления носителей языковой культуры. Эти представления можно рассматривать с двух сторон. Во-первых, как отражение культурно-исторического опыта народа, а во-вторых, как способность личности воспринимать стереотипные для данного языкового коллектива модели образного ассоциирования. Образная форма отражения действительности выполняет, прежде всего, познавательную функцию. Образ региона, по В.П. Семенову-Тян-Шанскому, есть соединение знаний с художественным восприятием (Семёнов-Тян-Шанский, 1928).

Образы создают чувственно-воспринимаемые связи между природными и социальными явлениями. Образ ландшафта можно рассматривать не только как когнитивную категорию, сопряженную с субъективным восприятием, но и как объективное изображение, моделирование местности, формируемое зрительной системой человека (Книжников, 2000). В топониме в образно-символьной форме закрепляется история развития культуры, которая опирается на идею «гармонизации сосуществования человека с окружающей средой». «Для реализации этой идеи культура вырабатывает традиции - в том числе традиции жизни в ландшафте, содержащие три аспекта: смысловой - ибо являются отражением обобщенных взглядов на мир; духовный - так как несут в себе нравственно-этическую концепцию; поведенческий - ибо формируют этническую парадигму» (Колбовский, 2003).

Рассмотрим топонимы как словесные образы, создающие представления об этнической картине мира. Среди гидронимов Кубани нами выделена топонимическая группа, единицы которой образованы путем метафорического переноса. Всякая метафора рассчитана на чувственное восприятие создаваемого ею образно-эмоционального эффекта. Выделяются следующие когнитивные признаки, основанные на метафорическом переносе:

1. Гиперболическая метафора указывает на силу, мощь, стихийность водного потока: Чухукт (адыг.) - «разрушающая землю»; Гоноубат (Уне-Убат, Гонэубат) (адыг.) - «разрушитель домов». Водная стихия является важнейшей составляющей мироздания, вместе с другими элементами (воздухом, огнем, землей) представляет своеобразную структуру пространства и времени. Всеобъемлющая, могучая стихия воплощает в себе враждебное человеку начало. Гиперболическая метафора становится синонимичной таким метафорическим определениям, как Кубань (греч.) («буйная, сильная»), Руфабго («бешеная, строптивая»), Чамлык («сердитая, резкая»).

Можно выделить и антонимичные метафорические определения: Тегинь («тихая», «спокойная»), Понура («понурая, грустная»). Вечное движение есть вместе с тем и вечное примирение. Река, судя по этимологии топонимов, является символом движения, обновления жизни.

2. Лексическая метафора приводит к созданию новых лексических значений. Шепси (Сепсе) («молочная река»), Мацеста («огненная река»). Гидронимы воссоздают языческие образы судьбы, смерти, забвения.

Отметим, что в адыгской мифологии отсутствует образ «огненная река». Все четыре стихии - воздух, огонь, вода, земля - представляют собой исходный материал мироздания. «Вода, ветер (воздух), огонь, земля являются всесильными» (Зухба 2002: 80). Из всех стихий для адыгов наиболее грозным и всепожирающим является огонь, который воспринимается как разрушитель всего сущего. Образ «огненной реки» в гидрониме получает семантически насыщенное наполнение, репрезентирует противопоставление жизни и смерти, воспринимается синонимичным гиперболической метафоре. Мацеста («огненная река») = Чухукт («разрушающая землю») = Гоноубат («разрушитель домов»).

Образ «молочной реки» предстает в сказках: в загробном мире текут молочные реки. В данном образе река представляет собой поэтический символ, который осмысливается и интерпретируется как сложный феномен вечность/забвение.

По данным «Фразеологического словаря русского языка», фразеологизм «молочные реки» имеет значение «привольная обеспеченная жизнь» (1987: 389). Метафора «молочная река» вносит во фазеологизм новое значение - вечность /забвение. Таким образом, этимологические значения гидронимов «огненная река» и «молочная река» представляют собой антонимичную пару.

Гидронимы Гечепсин (Гошепсин, Гощэпсын) («река княжна»), Бейсуг («княжеская вода») отражают своими значениями элементы этической системе адыгов, традиции почитания старших по социальному признаку, что может служить дополнительным значением, формирующим концепт «Река», - уважение.

3. К третьей группе относится ломаная метафора, представленная в значениях двух гидронимов: Цемес («вшивый лес»), Осохой (Осакай, Осокай) («снежная балка»). В ломаной метафоре мы наблюдаем семантический сдвиг, когда позиция референта, (означаемого) не предполагает тождество с означающим и отражает субъективную оценку в процессе номинации.

Скорее всего, в подобных метафорах воплощается семантический аспект «непригодность использования воды этих рек в хозяйственной деятельности». Концепт не отражает признаки денотата, воплощенного в знаке (гидрониме).

4. К последовательной метафоре мы отнесли названия двух рек - Неберджай (Ныбэджай) («кровожадный орел») и Бугай «племенной бык». Топонимы не поддаются морфологическому членению. Само слово «ныбеджай» означает «хищный, кровожадный орел». Образ кровожадного хищного орла часто встречается в адыгейском фольклоре, встречается во многих легендах адыгов, что и зафиксировано в топонимической номинации.

Образ «племенной бык» также восходит к адыгейской мифологии, к концепции «продолжение рода». К древним природоохранным традициям горцев относится бережное отношение к дикому животному миру. Образ последовательной метафоры будет понятен на основе уже имеющихся значений и символов этнической культуры.

5. Данную группу образуют поэтические метафоры: Нечепсухо («обнажено русло реки»), Туапсе («две души, две реки»), Дагомыс («Долина, где мало солнца»). Данные метафорические образы не выполняют функции дифференциации, идентификации, а могут быть целиком поглощены метафорическими полями разрозненных (ассоциативно свободных) образов. Поэтические метафоры не отражают признаков объекта. Река как бы синтезирует в себе важные для человека понятия, такие, как незащищенность, одиночество, сила в единстве. Такие гидронимы свидетельствуют о значимости данных фрагментов в образном мире номинатора.

В проанализированных нами метафорических образах концепт «Река» перестает быть объективно-событийным «фоном», выступая «героическим стержнем» мифологических представлений и чувственно-идеализированных образов. За метафорическим переосмыслением усматривается многообразие символики образа. Метафоры входят в ассоциативно-семантическое поле субъекта номинации. Концепт «Река» предстает не моделирующим пространство феноменом, а устраняющим, ликвидирующим пространственную соотнесенность. Река становится символом вечного Движения и Изменчивости, символом Вечности и Забвения.

Интерпретация гидронимов, имеющих в основе сравнение или олицетворение, демонстрирует гносеологическую функцию языка. Семантическая основа, в которой закрепляются эмоционально-оценочные, экспрессивные коннотации, увеличивает объем воспринимаемого объекта. Данный информационный континуум содержит систему готовых образов («племенной бык», «дикая лошадь»), ассоциативно соотнесенных образов («лесная тропа», «кусок лозы») или формируется на основе конструирования образа: Осечки («обрезки», «обрубки»), Магри («рукав»).

Декодирование сравнительных конструкций, заложенных в гидронимах, адекватно возможно на основе знаний о культуре народа, участвующего в процессе номинации, о признаках самих объектов номинации, о принадлежности субъекта номинации и субъекта восприятия определенному сообществу с его культурными, религиозными и языковыми традициями.

Анализ смыслового содержания эпитетов, представленных в гидронимах Краснодарского края и Республики Адыгея, позволяет классифицировать их следующим образом:

1) Ассоциативные эпитеты. Употребляя тот или иной ассоциативный эпитет, номинатор выбирает из многих признаков один - наиболее существенный - и отражает в этом признаке субъективное отношение: Псекупс («голубая вода»), Псиф («белая вода»), Дыш («золотая, добрая»).

2) Неассоциативные эпитеты подразделяются на две большие группы:

а) образные эпитеты:

- метафорические, основанные на пересечении предметно-логического и контекстуального значений слова:

Шепси («молочная река»), Мацеста («огненная вода»);

- сравнительные эпитеты, выражающие сходство далеких понятий, степень образности зависит от удаленности предметов сравнения: Хобза («кабанья река»), Неберджай («кровожадный орел»), Хоцетой («бешеная собака»);

б) безобразные эпитеты:

- перенесенные эпитеты, которые основаны на смещении позиции переноса:Чамлык («сердитая, резкая река»), Понура («понурая, грустная»),

Псезуапсе («добрая река»), Адерба («стремительная»);

- оксюморонные эпитеты, значение которых прямо противоположно значению определяемых ими слов: Афип («сладкая река»), Тарапанки («каменное корыто»), Бузинка («горькая соль»);

- гиперболические эпитеты, основанные на чрезмерном преувеличении какого-либо признака: Непиль («свет Сверкающий»), Гоноубат («разрушитель домов»), Чухукт («разрушающая землю»);

- эпитеты, основанные на антономасии: Курджипс («грузинская река»), Адегой («адыгейская речка»), Хожибс («река Ходжа»).

Семантика гидронимов отличается большой сложностью. В системе эпитетов отражается неповторимость восприятия мира субъектом номинации, выражается субъективная оценка объекта номинации, передаются эмоции и впечатления говорящего. Для гидронимов характерно совмещение даже самых различных несовместимых семантических систем, что объясняется полифункциональностью их семантико-когнитивного содержания.

Часть гидронимов несет аллегорическую семантику. Значение гидронимов воссоздается по прямому и переносному значению слов. По нашим наблюдениям, общее символьное значение гидронимов можно репрезентировать словом «добро», т.е. общее аллегорическое значение концепта «Река» - «несущая добро». Гидронимы Псезуапсе и Супс имеют значение «добрая река». Можно выделить синонимические ряды, основанные на эпитетах со значением «добро»:

- делающий добро другим: Псезуапсе (Псезюе, Псезюапсе) («добрая река»), Улька («благотворная вода»), Супипс (Супыпс) («долина доброй воды»), Чвижепсе («дающая радость вода»);

- несущая благо, добро, благополучие: Псезуапсе (Псезюе, Псезюапсе) («добрая река»), Сукко (Суко, Сшкко) («долина добра»), Догуаб («долина изобилия»), Шепси («молочная река»), Пшада («долина безветрия»);

- хороший, безукоризненный: Дыш («золотая, добрая»), Тешебс («золотая струя»), Иль («сверкающий, блестящий»);

- самый настоящий, большой: Уллупом («многоводная река», Пшишиш («большая, огромная река», «князь река»).

Реконструкция семантических пластов гидронимов выявила контекстуальные синонимы в названиях рек, основанные на выделении доминирующего признака «добрый». На этом уровне образная составляющая концепта «Река» и значимостная составляющая имеют лексическое соответствие: «Река» - «несущая добро, пользу», в чем проявляется непреднамеренная аналогия, основанная на восприятии объекта номинации (реки) как залога пользы, благополучия, источника блага

Эпитеты, лежащие в основе топонимической номинации рек, в сочетании с определяемым словом представляют собой когнитивно-образное единство, в семантической структуре которого эксплицитно выражены объект номинации и отношение к нему субъекта.

Считая необходимыми признаками синонимии семантическую общность лексических единиц и их частичную взаимозаменяемость, т.е. способность быть совместимыми в одних условиях контекста и несовместимость в других, мы определили, что значения слов «река» и «долина» являются в топонимической картине мира взаимозаменяемыми.

Опираясь на дефиниции из словаря С.И.Ожегова, подчеркнем, что долина - это «удлиненная впадина вдоль речного русла среди гор» (1986:149). В топонимике рек лексема «долина» употребляется довольно часто: Куафо (Кафа, Каиде, Коаф) (адыг.) - «чистая долина», Аюк (Аюко) (адыг.) - «плохая, недобрая долина», Бзиюк (Бзюк, Бзиихо) (адыг.) - «яркая долина», Гунайка - «долина гуннов» и др.

...