Судебный дискурс: речевое поведение судьи

Судья как лингвист

Данное обозначение позаимствовано у американских ученых, исследовавших ситуации, в которых судьи проявляют особое внимание к лингвистическим аспектам судопроизводства [L. Solan, P. Tiersma]. В материале исследования выделены 5 типов ситуаций, в которых от судьи требуется внимание к языку: 1) анализ процессуальных документов; 2) анализ документов, являющихся предметом судебного разбирательства; 3) решение вопросов о лингвистической экспертизе; 4) внимание к речи участников в ходе процесса; 5) анализ иноязычных текстов, предполагающий работу с двумя языками. В примере (3) судья корректирует заданный вопрос, советуя опустить слово neutral (нейтральный) и называя его unhelpful (не способным помочь):

(3) CLAIMANT: Does that sound to like a completely neutral and plausible account of an atrocity?

JUDGE: Leave aside “neutral”. That is unhelpful word. Do you think it is plausible? (Irving 2000)

На деятельность судьи как лингвиста можно посмотреть с точки зрения тех языковых аспектов, которые становятся предметом внимания и исследования в зале суда. Судьи рассматривают самые разные аспекты языка: лексическое значение слов и выражений, ситуативный и лингвистический контекст, грамматические особенности и строение текстов. Учитывая, что основной материал, с которым судья работает, это слово, важность этой стороны личности судьи не подлежит сомнению.

Судья - обычный человек

Рассмотренные выше стороны языковой личности судьи не мешают ему оставаться просто человеком, со своими сильными и слабыми сторонами, достоинствами и недостатками. В речевом поведении судей отмечены некоторые личностные проявления. Во-первых, между участниками судебных процессов помимо институциональных отношений могут возникать отношения личного характера: расположение, сочувствие, неприязнь и т.д. Так, взаимная неприязнь между судьей и прокурором находит выражение в их речевом поведении. Прокурор обращается к судье с ходатайством, но реакция судьи звучит как открытое проявление нежелания вникнуть в суть этого ходатайства и порождает ответную грубость со стороны прокурора:

(4) ПРОКУРОР: Имеется следующее ходатайство. (Зачитывает текст.) Помощник прокурора Кондратьева.

СУДЬЯ: Я не понимаю.

ПРОКУРОР: Вам прочитать вновь это ходатайство? (Св.И. 1999)

Во-вторых, определять поведение судьи на процессе может также влияние посторонних мнений, например, публикации в СМИ. Кроме того, личные убеждения, которыми руководствуется судья при оценке фактов и принятии решения по делу, могут находить отражение в принятых решениях. Выражение эмоций мы считаем еще одним проявлением индивидуальности. Эмоциональные проявления в речи судей если и не оказывают принципиального воздействия на ход процесса, то в некоторой степени корректируют процессуальное поведение сторон. Поэтому в ряде случаев можно говорить о целенаправленном выражении эмоций судьями. Английские судьи нередко сообщают о своих чувствах участникам процесса, используя целый ряд прилагательных и причастий, обозначающих эмоциональные состояния, часто с уточнением степени: very reluctant (совсем не склонен), a bit surprised (немного удивлен), very anxious (очень обеспокоен), perfectly happy (совершенно счастлив), a bit alarmed (слегка встревожен), perfectly easy (совершенно спокоен), just puzzled (просто озадачен) и др. К проявлениям человеческих качеств в речи судей мы относим также юмор и сарказм. Соответствующие реплики не только выражают отношение судьи к происходящему, но и в некоторой степени отражают характер судьи.

Перечисленные личностные проявления в речи свидетельствуют о том, что любой судья даже в ходе выполнения судейских обязанностей остается обычным человеком со своими ценностями, убеждениями, привычками, настроением.

В третьей главе «Речь судьи в жанровом аспекте» рассмотрена теория речевых жанров (РЖ) как основа анализа судебного дискурса и разработана модель анализа жанров судебного дискурса. Применение модели позволяет связать выделенные в первой главе стороны языковой личности судьи с жанрами судейской речи.

Родоначальник теории речевых жанров М.М. Бахтин называет речевыми жанрами типы высказываний, обладающих предметно-смысловой исчерпанностью и типическими формами воплощения. При этом каждое высказывание имеет рамки, устанавливаемые сменой речевого субъекта. Высказывания отражают условия и цели общения содержанием, отбором грамматических средств и композиционным построением, которые определяются спецификой сферы общения. В современном жанроведении ключевым понятием в понимании речевого жанра является понятие модели, или типа текста [Т.В. Матвеева, А.Г. Баранов, М.Ю. Федосюк, Т.В. Шмелева, Ст. Гайда, В.В. Дементьев, J.P. Gee, M. Halliday, R. Hasan, Ch. Ferguson, T. Luckmann, Ch. Bazerman, V.K. Bhatia и др.]. Ученые подчеркивают неразрывную связь жанра с повторяющимся социальным и коммуникативным контекстом, в котором он формируется.

Отечественные и зарубежные исследователи посвятили значительное количество работ юридическим, в том числе судебным, жанрам и предприняли попытки классифицировать их [V.K. Bhatia, G. Stygall, J. Gibbons, I. Witczak-Plisiecka, О.П. Сологуб, В.В. Девяткина]. Важно, что в сферу изучения попадают не только монологические жанры юридической сферы, но и формы диалогического взаимодействия, которые рассматриваются как жанры, состоящие из речевых актов [K.L. Doty, R. Hiltunen, A. Johnson].

В дальнейшем исследовании судейских жанров исходными считаются следующие положения:

1) жанр представляет собой модель, матрицу, для построения высказываний, которая наполняется содержанием в зависимости от конкретной ситуации социального взаимодействия. Жанр - это инвариант высказывания или группы связных высказываний, который получает конкретное воплощение в виде речевых произведений одинаковой жанровой принадлежности;

2) жанр тесно связан с коммуникативным и деятельностным контекстом, в котором он формируется. Получив фиксированную форму, жанр сам служит указанием на определенный ситуативный контекст;

3) свойством жанра является его целеориентированность, соответствующая как социальному контексту, так и частным интенциям коммуникантов.

Для изучения речевых жанров судебной сферы предлагается следующая модель анализа, охватывающая несколько факторов, которые влияют на формирование и функционирование описываемых жанров.

1. Функция речевого жанра в судебном процессе. Ряд речевых жанров совершенно необходим для осуществления правосудия. В рамках этой общей цели можно выделить более частные функции, выполняемые судьей в различных жанрах и являющиеся жанрообразующими признаками.

2. Степень институциональной обусловленности. Во-первых, появление жанра в ходе процесса обусловлено существующим в судебной сфере законодательством, регламентирующим процессуальный порядок и речевое поведение участников процесса. Такие жанры можно обозначить как обязательные. Появление других жанров может быть обусловлено соображениями и волеизъявлением говорящего. К таким жанрам применительно понятие факультативного жанра. Во-вторых, регламентирована формальная и семантическая структура жанра. Источником стандартов может быть как официальный документ, так и негласные устоявшиеся представления.

3. Участники речевого жанра. В ходе процесса судья вовлечен в ряд комплексных диалогических речевых жанров. Необходимо определить круг участников речевого жанра и роль судьи как ведущую или вспомогательную в контексте этого жанра, выделить речевые тактики, посредством которых строится взаимодействие между судьей и другими участниками процесса.

4. Соотнесённость РЖ с различными ролями судьи. В каждом речевом жанре судья проявляет стороны своей личности, выделенные в первой главе, в разной степени. Соотнесённость речевого жанра с определенной ролью, выполняемой судьей, в значительной степени характеризует сам жанр.

5. Место жанра в судебном процессе и связь с другими жанрами (интертекстуальность)

Рассматриваются интертекстуальные связи жанра с хронологически предшествующими и последующими жанрами, определяется характер этих связей. Такой подход позволяет увидеть судебный процесс под руководством судьи как единое непрерывное целое.

6. Особенности языкового выражения. Обобщение отмеченных в ходе анализа языковых особенностей, расширение этого списка и построение общей модели жанра составляют суть данного пункта модели. Обязательные для композиционной структуры речевого жанра компоненты и наиболее типичные лексические, грамматические, стилистические средства образуют инвариант жанра.

7. Национально-культурная специфика жанра. Национально-культурная специфика жанра может иметь самые различные прагматические и лингвистические проявления: от определенной специфики функций до особенностей структуры и отдельных языковых средств. Объяснение этих особенностей лежит в сфере устройства общественных институтов. Не остаются без внимания и особенности национального мышления, определяющие специфику как обыденной, так и институциональной коммуникации.

Предложенная модель анализа РЖ ориентирована на исследование жанров институционального общения и с некоторыми поправками может быть использована для изучения жанров различных видов профессиональной коммуникации.

Жанр «судебный допрос»

Судебный допрос является обязательным элементом судебного процесса как в континентальной (инквизиционной), так и в англо-американской (состязательной) судебной системе. Именно в ходе судебного допроса участники процесса восстанавливают события, являющиеся предметом судебного разбирательства, и жанр допроса в огромной степени определяет дальнейшее развитие процесса и его результат. Допрос является сложным комплексным жанром, в котором несколько участников (адвокаты, свидетель, судья, присяжные) преследуют свои частные цели. Каждому частнику допроса, включая судью, отведена роль, предполагающая определенный тип речевого поведения. Как в состязательной английской системе, так и в отечественном уголовном процессе, перестаивающемся в сторону состязательности, судья должен проявлять минимум речевой активности, наблюдая за борьбой между сторонами. Однако наблюдения над отечественными судебными процессами свидетельствуют о том, что на практике судьи не всегда готовы отдать инициативу, в том числе речевую, в руки сторон. В гражданских процессах роль судьи более активна, и судьи имеют право задавать вопросы допрашиваемым в любой момент процесса. Несмотря на некоторые различия, в обеих судебных системах судья является коммуникативным центром происходящего, осуществляя регулятивную функцию и функцию посредника между другими участниками судебного процесса и выполняя роль судьи-рефери, основной задачей которого является обеспечение равноправия сторон и справедливости судебного процесса. Для взаимодействия судьи с разными участниками допроса характерен свой набор речевых тактик.

Выстраивая речевое взаимодействие с допрашивающим, судья осуществляет руководство ходом допроса посредством применения следующих тактик:

1) запрос мнения сторон при обсуждении ходатайств и просьб;

2) цитирование показаний свидетелей с целью избежать их неправильного толкования;

3) запрет показаний с чужих слов (hearsay rule). Свидетельствование с чужих слов считается слабым доказательством в английской системе, и стороны внимательно следят, чтобы такие свидетельства снимались судом с рассмотрения. В отечественной системе запрета на использование свидетельских показаний, даваемых с чужих слов, не существует;

4) запрет наводящих вопросов (leading questions), характерный для речи английских судей. Отсутствие этой тактики в речи русских судей можно объяснить размытостью критериев наводящего вопроса в отечественном процессуальном праве и большей свободой судей в определении характера вопроса;

5) распоряжение о замене формулировок вопросов, уточнение формулировок. Так, в примере (5) судья прерывает свидетеля, отвечающего не по сути, и просит допрашивающего переформулировать вопрос:

(5) JUDGE: You are not following the question, ask it again in a more simple form. (Huntley 2003);

6) указание на нерелевантность вопроса, снятие вопроса. Например:

(6) СУДЬЯ: Снят вопрос. Следующий вопрос. Причем здесь свидетель-то... (Св.И. 2001);

7) выяснение линии обвинения/ защиты. Данная тактика не применяется отечественными судьями в силу менее развитой состязательности процесса и сохраняющегося стремления судей концентрировать внимание на собственной линии допроса;

8) побуждение задать вопрос, направленный на получение фактической информации, необходимой судье. Тактика характерна для английских судей, избегающих непосредственного участия в допросах;

9) распоряжения процедурного характера, контроль времени. В этих вопросах судья имеет полное право проявить жесткость и категоричность, что отражается на формальной стороне высказывания.

Для речевого взаимодействия судьи и допрашивающего характерно ярко выраженное статусное неравенство, а тактики в речи судьи можно разделить на три группы в соответствии с типом конструируемой реальности. Согласно Дж. Гиббонсу, в ходе судебного процесса взаимодействуют три реальности: первичная, т.е. непосредственная реальность зала суда; вторичная, т.е. события, послужившие причиной судебного процесса; реальность третьего типа - собственно сфера закона [Gibbons, 2005]. Соответственно можно выделить тактики: 1) способствующие соблюдению общих норм поведения в суде и судебной процедуры; 2) способствующие более эффективному процессу дачи показаний и влияющих на их содержательную сторону; 3) разъясняющие юридические моменты и тем самым обеспечивающие полноценное и осознанное участие непрофессионала в процессе, понимание им происходящего в зале суда. Три группы тактик переплетаются в ходе допроса. Полный список тактик представлен в таблице 1 «Тактики судьи в общении с допрашиваемым», отражающей востребованность конкретных тактик в речи русских и английских судей.

Большинство из перечисленных тактик имеет метакоммуникативный характер и ориентировано на помощь участникам допроса в создании речевых произведений, соответствующих институциональным нормам, а также на регулирование взаимодействия между участниками допроса. Из таблицы видно, что тактики первого типа в речи русских и английских судей обнаруживают значительный параллелизм, однако есть и различия. Русские судьи не применяют тактику запрета на обсуждение обстоятельств дела вне зала суда, а в речи английских судей отсутствуют призывы к соблюдению норм поведения. Последний факт может свидетельствовать о большем уважении к судебной власти, а значит, об отсутствии необходимости делать замечания в зале суда.

Таблица 1 «Тактики судьи в общении с допрашиваемым»

Тактики второго типа способствуют эффективности допроса и касаются содержательного аспекта показаний. Эти тактики практически идентичны в русском и английском судебном дискурсе с той разницей, что тактика прямого запроса информации более широко применяется русскими судьями, склонными выполнять инквизиционные функции в ходе допроса, причем выполнение инквизиционной функции в ряде случаев приводит к нарушениям процедуры. Английские судьи, наоборот, делают запросы фактической информации только по необходимости, осознавая, что сбор фактов не является их обязанностью. Так, английский судья спрашивает у допрашивающего разрешения задать вопрос и обещает больше не вмешиваться:

(7) JUDGE: Can I just ask one question and then I will stop? How do you date this photograph as February '43? (Irving 2000)

Национально-культурная специфика речи английских судей состоит также в том, что они не указывают свидетелям и подсудимым на недостаточную правильность их формулировок, а только уточняют сообщаемую информацию. Это можно объяснить характерной для английского общения вежливостью: акцент делается не на неумении собеседника правильно выразить свои мысли, а на собственной неспособности правильно его понять.

Тактики третьей группы обнаруживают значительные различия. Отечественные судьи используют несколько тактик для пояснений юридического характера, тогда как в английском материале встречаются только единичные примеры таких объяснений. Все вопросы правового характера английские судьи решают с ведущими допрос участниками судебного процесса, чаще всего являющимися профессиональными юристами. В работе это объясняется тем, что в английском судопроизводстве допрашиваемые (свидетели, подсудимые) получают достаточную правовую поддержку и необходимые инструкции от профессиональных юристов (прокурора, адвоката), которые и обсуждают все вопросы правового характера с судьей.

Речевое взаимодействие русских судей с подсудимыми отмечено характеристикой, не характерной для поведения английских судей. Это оценочное отношение к подсудимому и определенная степень морализирования в общении с ним. Оценочное поведение судей связано, во-первых, с противоположными статусами судьи и подсудимого в зале суда и, во-вторых, с проявлением важной черты русского менталитета - «судейского комплекса». «Судейский комплекс» связан с приматом нравственной сферы в области принятия решения и поступка и выражается в высказываниях, дающих оценку с опорой на категории морали и нравственности [Касьянова, 1994]. Отечественные судьи оценивают поступки подсудимых не только с юридической точки зрения, но и с точки морали и нравственности. В примере (8) судья указывает на неблаговидное, вызывающее осуждение поведение подсудимой, противоречащее ее статусу матери:

(8) СУДЬЯ: Ребенок Ваш где и с кем находился, пока Вы в Саранск ездили?

ПОДСУДИМАЯ: С З.

СУДЬЯ: С З.? То есть пока Вы пили, гуляли, ребенок там находился? (РЗ 2/2008)

Русские судьи склонны оценивать подсудимых и в ситуации судебного процесса, например, считают показания подсудимых заслуживающими или не заслуживающими доверия. Совсем не соответствует представлению о невозмутимом судье иронично-снисходительный тон, который отечественные судьи часто выбирают для общения с подсудимыми. Такая тональность общения отчасти объясняется привнесением со стороны судьи личностного начала и обычного человеческого отношения к участникам процесса. Оценочность в речи судей придает формализованной судебной коммуникации личностный, эмоциональный, фатический оттенок.

Общение судьи с присяжными в рамках судебного допроса минимально. Многие обращения судьи к присяжным носят инструктивный характер или касаются технических вопросов. Высказывания судьи, адресованные присяжным, начинаются с обращения members of the jury и содержат императивные формы don't put, keep, take, don't rush, характерные для инструкций. В обязанности судьи входит делать комментарии разъяснительного характера, помогающие присяжным правильно выполнять свои обязанности. В ряде случаев судья подсказывает присяжным, на что следует обратить внимание. Судья также выполняет функцию посредника между присяжными и другими участниками процесса, озвучивая вопросы присяжных и перефразируя высказывания сторон. Такие комментарии соответствуют роли судьи-рефери, обеспечивающего справедливый процесс.

Напутственное слово председательствующего, или summing-up

Напутственное слово представляет собой заключительное обращение судьи к присяжным перед тем, как они удаляются в совещательную комнату для вынесения вердикта. Этот жанр является обязательным для уголовных процессов с присяжными. Посредством этого жанра судья дает присяжным указания, как применять закон, ставит перед присяжными определенные задачи, предостерегает от совершения некоторых ошибок, суммирует ключевые доказательства.

Напутственное слово является монологическим высказыванием, однако по сути это глубоко диалогичный жанр. Судьи строят обращение, используя нарративную модель, опирающуюся на повседневную жизнь и логику

[Heffer, 2002]. Тенденция диалогизации реализуется посредством ряда тактических и языковых средств, которые включают обращения к адресату (Уважаемые присяжные заседатели! Jury,…); глагольные и местоименные формы 2 лица; инструкции, просьбы, предупреждения, рекомендации, запреты, выраженные императивами либо модальными конструкциями; вопросно-ответные единства, имитирующие диалог (...с учетом показаний кого? Тех, кто видел); перформативы, эксплицитно обозначающие цель реплики (предостерегаю, I want to give you directions); апелляции к памяти, знаниям, пониманию присяжных (you remember, как вы помните); вопросы для размышления; возможные логические линии размышлений; ответы на некоторые вопросы присяжных, полученные судьей ранее в письменном виде; примеры жизненных ситуаций, используемые для разъяснения юридических понятий; вопросы сопутствующего характера (Закрывайтесь, ключи-то есть, да?). Благодаря перечисленным средствам диалогизации присяжные становятся участниками этого монологического жанра.

В напутственном слове находят отражение разные грани языковой личности судьи. Прежде всего, судья выступает как рефери, от которого требуется беспристрастное и объективное освещение обстоятельств дела. Понятие справедливости и справедливого судебного процесса нередко фигурирует в речах судей. Так, судья убеждает присяжных оценивать всех свидетелей по одинаковым справедливым стандартам:

(9) Judge all witnesses by the same fair standards. (Shipman 2000)

Степень объективности напутственного слова обеспечивается способами представления фактов в ходе суммирования обстоятельств дела. Судья суммирует аргументы и свидетельства, представленные обеими сторонами. Он также указывает на противоречия или их отсутствие в мнениях сторон и показаниях свидетелей, что способствует более четкому изложению обстоятельств и не оказывает неправомерного воздействия на присяжных. Абсолютной прерогативой судьи является отбор свидетельств для суммирования, а также представление их как важных или неважных, что определяет восприятие свидетельств присяжными. Эффективность напутственного слова также определяется способами группировки свидетельств.

В напутственном слове встречаются проявления личностного начала судей: судьи сообщают о своем личном восприятии дела или отдельных свидетельств (…you may think what he was saying was not very startling or surprising). Жанр напутственного слова не предполагает подробного анализа лингвистических деталей в показаниях свидетелей, но принципиальные, важные для вынесения вердикта моменты получают отражение в речи судьи. Театральная сторона личности судьи находит выражение в институционально обусловленном характере напутственного слова. Отечественные и английские судьи при построении речи используют композиционную схему, предложенную в Уголовно-процессуальном кодексе и документе «Crown Court Bench Book» соответственно, но общие композиционные схемы допускают определенную степень варьирования с точки зрения формы и содержания.

Напутственное слово, несмотря на монологичность, является жанром многоголосым, поскольку несколько различных жанров служат источниками представленной в речи судьи информации. В эти жанры входят судебный допрос, прения, присяга присяжных заседателей, результаты судебных экспертиз, протоколы следственных действий, законодательные тексты, тексты неинституциональных жанров. Очевидно, что жанр напутственного слова связан интертекстуальными связями с большим количеством жанров, реализующихся как в рамках процесса, так и вне их.

Решение и приговор суда как заключительные жанры судебного процесса

Понятия «решение» и «приговор» используются для обозначения видов решений суда в гражданском и уголовном процессах соответственно. Соответствующими терминами в английском судопроизводстве являются «judgment» и «sentence», причем первое слово, подобно русскому «решение», может использоваться как обобщающее понятие. Решение или приговор суда, в зависимости от типа процесса, являются «финальным аккордом», конечной целью судебного процесса, на достижение которой и были направлены процессуальные действия участников. В обоих случаях происходит разрешение конфликта: в случаях гражданского процесса - конфликта между сторонами; в случае уголовного процесса - конфликта между правонарушителем и государством, контролирующим соблюдение правовых норм в обществе. Решение и приговор являются жанрами, обязательными для судебного процесса. Автором жанров является судья, а адресатом являются как присутствующие в зале суда участники процесса, так и общество в целом. Адресатами являются также другие судьи, которые по характеру своей профессиональной деятельности знакомятся с прецедентными решениями.

Главной стороной языковой личности судьи, которая проявляется в жанрах решения и приговора, является роль судьи-рефери. Именно эти финальные жанры процесса представляют собой акты справедливого правосудия. Задача, стоящая перед судьей, состоит как в том, чтобы свершить правосудие, так и в том, чтобы убедить адресата в справедливости и правильности принятого решения. Выполнение такой задачи требует использования определенных тактических и речевых средств для демонстрации обоснованности собственной позиции. В число этих средств входят следующие: ссылка на существование общепринятых принципов исследования и оценки фактов (При назначении подсудимому наказания суд учитывает характер, степень общественной опасности..., The main legal principles which I apply… ); ссылка на принципы составления доказательной базы (The first category consisted of the evidence…, the second category…, the third category…); объяснение квалификации преступления (Квалифицирующий признак кражи, совершенной с незаконным проникновением в хранилище, также нашел подтверждение...); критический подход к версиям обвинения и защиты (не доказано, не подтверждается, it is not justified). Наряду с убедительными приемами мотивирования судебного решения судьи применяют и некоторые спорные доводы.

Абсолютно обезличенный характер дискурса русских судей исключает проявления индивидуальности и эмоциональности. Тексты решений и приговоров построены с использованием соответствующих безличных формулировок: судом не было установлено, суд считает, суд приходит к выводу, суд учитывает, суд признает, суд квалифицирует и т.п. В приговорах английских судей, наоборот, велика доля эмоциональности, что позволяет говорить о реализации в них судьями стороны «судья-обычный человек». Судьи ссылаются на собственное мнение, чувства, опыт, выражают личное отношение к вердикту, вынесенному присяжными, описывают преступления не только с правовой, но и с общечеловеческой точки зрения:

(10) The time has now come for me to pass sentence upon you for these wicked, wicked crimes <…> The sheer wickedness of what you have done defies description and is shocking beyond belief. You have not shown the slightest remorse or contrition for any of your evil deeds and you have subjected the family and friends of each of your victims to the agony of having to relive in this Court in public the tragedy and grief which you visited upon them. (Shipman 2000)

Финальные жанры судебного процесса характеризуются высокой степенью институциональной обусловленности, что способствует реализации в них судьей роли участника драматического действа. В российской судебной системе содержание решений и приговоров суда регламентировано ГПК РФ и УПК РФ соответственно. Согласно ст. 198 ГПК РФ, решение суда состоит из вводной, описательной, мотивировочной и резолютивной частей. Содержание приговора определяется ст.ст. 304?308 УПК РФ и включает вводную, описательно-мотивировочную и резолютивную части. Соблюдение четких правил построения решения и приговора, содержащихся в ГПК РФ и УПК РФ, способствует построению логичного, структурно и семантически завершенного дискурса, поскольку предложенные схемы отражают естественный ход человеческой мысли: знакомство с ситуацией (вводная часть) > представление проблемы (описательная часть) > анализ проблемы и поиск решения (мотивировочная часть) > решение проблемы (резолютивная часть). Изученные тексты приговоров построены в точном соответствии с этой схемой, а встретившийся образец с измененной структурой является скорее исключением из правил.

В английской судебной системе в качестве основы для составления решений и приговоров используются образцы документов, составленных высокопоставленными судьями, называемые «templates», а также нормативный акт от 2006 года под названием «Forms of Words in Sentencing» с рекомендациями относительно использования ряда формулировок в текстах приговоров. Общая структура английских приговоров по делам, рассматриваемым с участием присяжных, в целом соответствует структуре русских решений и приговоров по делам, рассматриваемым без участия присяжных, с той разницей, что первые не включают в описательно-мотивировочную часть доказательства по делу. Английские судебные решения по гражданским делам имеют более гибкую структуру, которая во многом зависит от характера дела и подхода судьи.

Подобно напутственному слову, судебные решения и приговоры являются жанрами, отмеченными ярко выраженной интертекстуальностью, и включают ссылки на законодательные тексты, принятые ранее судебные решения, материалы досудебного следствия, жанры судебного следствия (заявления, допросы, вердикт присяжных) и др.

С точки зрения национально-культурной специфики, жанры решения и приговора имеют некоторые особенности. Язык русских судей более формальный, обезличенный, насыщенный юридическими штампами, сложными синтаксическими конструкциями, без каких-либо эмоциональных проявлений. Стиль русских решений и приговоров является образцом стиля письменных официальных документов. Некоторый отход от форм письменного языка происходит в тех случаях, когда воспроизводятся показания свидетелей, и в таких случаях может наблюдаться стилистическая контаминация. Устное оглашение решения и приговора в отечественном суде по сути является зачитыванием вслух письменного документа, в редких случаях сопровождающееся комментариями, не включенными в текст письменного документа.

Рассматриваемые жанры в речи английских судей, напротив, отмечены рядом черт, характерных для устной речи. Несмотря на то что присутствуют и значительные по объему сложные конструкции, в целом длина предложений короче, а структура - проще. Применение риторических приемов (эллипсиса, повторов, параллельных конструкций, антитезы, эпитетов) не оставляет сомнений в том, что приговоры являются образцами устной речи, призванными оказать воздействие на слушателей. Такая стилистика английских жанров объясняется с исторической точки зрения: в течение веков английские судебные решения могли существовать исключительно в устной форме и не обязательно быть зафиксированными в письменном виде, чтобы иметь силу прецедента. В данном случае социально-исторические причины перевешивают особенности национального менталитета, для которого характерна сдержанность в проявлении эмоций. Оценочность английских приговоров является также проявлением принципа возмездия (retributivism), т.е. выражения осуждения от имени государства по отношению к преступлению и преступнику.

Жанры в речи судей образуют жанровую систему, скрепленную интертекстуальными связями между собой и с другими жанрами, сформированными и функционирующими в ходе судебного процесса и вне его. Это позволяет говорить об условности границ дискурса одного судебного процесса. При ряде условий границы судебного дискурса могут расшириться настолько, что это приводит к появлению гибридных типов дискурса.

Четвертая глава «Речь судей в гибридных типах дискурса» посвящена речевому поведению судей в ситуациях вне зала суда, в которых судья выступает в нетипичном амплуа публичной фигуры. В главе рассмотрены 3 жанра: публичная речь, интервью, эссе. Эти жанры не являются способом реализации собственно судебного дискурса, поскольку они занимают положение, пограничное между судебным дискурсом, дискурсом СМИ, политическим дискурсом и имеют признаки перечисленных типов дискурса. В таких случаях можно говорить о формировании гибридного дискурса. Выделяя свойства институционального дискурса, В.И. Карасик отмечает градуальный характер институциональности. В институциональном дискурсе можно выделить ядро (общение базовых участников) и периферию, «где находится контакт представителя института с человеком, не относящимся к этому институту» [Карасик, 2002, с. 292?293]. Развивая идею о полевой структуре дискурса, мы утверждаем, что разнородный состав участников периферийного общения - не единственный признак гибридного дискурса. Гибридный дискурс характеризуется утратой одного или нескольких принципиальных признаков исходного дискурса и присвоением признаков другого типа дискурса.

Для объяснения механизма образования гибридных типов дискурса целесообразно использовать понятия «интертекстуальность» и «интердискурсивность». Под интертекстуальностью текста в работе понимается присутствие в нем элементов других текстов и других голосов помимо авторского. Интердискурсивность - явление другого уровня, которое касается социо-прагматической стороны дискурса. Анализ интердискурсивности ? это своего рода посредник между лингвистическим анализом текста и различными формами социального анализа общественно значимых событий. Смешение социальных практик проявляется в интердискурсивности и гибридных типах дискурса.

Публичные речи судей

Роль публичной фигуры не является типичной для судей, поскольку судейская деятельность предполагает определенную степень удаленности от общественного внимания. «Закон о статусе судей в Российской Федерации» и «Guide to Judicial Conduct» (Руководство по поведению судей) регулируют публичное поведение судей в России и Англии соответственно. Вне зала суда судьям не разрешено давать объяснения или высказывать личную позицию относительно рассматриваемых дел. В то же время в обеих странах при существующих ограничениях публичности судейского корпуса одной из главных целей судебной власти является создание и поддержание своего образа как прозрачной, независимой и открытой для диалога с обществом системы. Достижению этой цели в значительной степени способствуют выступления высокопоставленных представителей судебной власти перед коллегами и широкой аудиторией.

При сравнении дискурса публичных выступлений судей с собственно судебным дискурсом обнаруживаются как общие, так и различные черты. Общей характеристикой является автор, производитель дискурса. Это судья, который в обоих типах дискурса выступает в качестве представителя судебной власти. Иногда можно говорить об общем месте речевого события: ряд публичных выступлений судей происходит в стенах суда, где судьи проводят совместные заседания и обращаются к своим коллегам. Но многие речи произносятся на встречах со студентами, в деловых клубах, на конференциях, и в этих случаях они ориентированы на адресата, далекого от судебной сферы. Тематическую сферу речей можно обозначить в целом как «Судебная власть и осуществление правосудия». Выступления судей в дальнейшем получают отражение в масс-медийном дискурсе, во многом определяя общественное мнение о судебной власти.

Стремление построить диалог с широкой аудиторией находит отражение в языковых и тактических средствах, которые судьи используют в публичных выступлениях. Эти средства отчасти совпадают со средствами диалогизации, используемыми в зале суда, но их репертуар в публичных выступлениях шире, что объясняется меньшей институциональной обусловленностью речи вне судебного процесса. В рамках общей стратегии диалогизации выделены 3 группы типичных тактик и речевых средств:

I. обеспечивающие понятность и доступность речи: композиционно-структурные и логико-связующие метакоммуникативные конструкции (прежде всего, резюмируя, I want now to draw my remarks to a close, further), повторение тезиса;

II. служащие для привлечения и удержания внимания аудитории: вопросительные высказывания, в том числе вопросно-ответные единства (Как разрешить проблему? Which of those two men is morally more culpable? I won't answer the question), апелляция оратора к необычным фактам;

III. направленные на интимизацию общения: положительная оценка аудитории (you have a much greater experience) , объединение себя с аудиторией (у нас с вами, in our community, we all), вовлечение аудитории в совместную деятельность, апелляция к своей личности и собственному жизненному опыту.

Подобно речи в зале суда, публичные речи судей содержат значительное количество интертекстуальных обращений к законодательным текстам. Интертекстуальные ссылки на законодательные тексты не только обусловлены социальным статусом говорящего и тематической сферой выступления, но и помогают четче обозначить эту тематическую сферу. С точки зрения формы выделены три основных типа включений законодательных текстов в публичный дискурс судей: 1. ссылка на закон, в которой дается его точное название, но содержание закона не толкуется и не цитируется; 2. краткий пересказ содержания закона, чаще его конкретного пункта, значимого для темы выступления; 3. собственно цитирование закона.

Ссылки на законодательные тексты выполняют целый ряд функций. Они помогают оратору очертить тематическое пространство речи, аргументировать собственную позицию либо выстроить полемический диалог с автором включения посредством помещения цитаты в модальную рамку. Полнотекстовые цитаты и объяснения законодательных текстов обеспечивают аудиторию, состоящую из неспециалистов, дополнительной информацией, необходимой для восприятия речи. Такие функции интертекста соответствуют функциям, которые он выполняет в собственно судебном дискурсе. Установленное соответствие позволяет утверждать, что в жанре публичной речи судьи активно используют элементы речевой практики, регулярно применяемые ими в судебном дискурсе. Перенос некоторых типичных для судебного дискурса способов организации речевого взаимодействия в публичный дискурс, ориентированный на иного адресата и в целом имеющий иную коммуникативную интенцию, свидетельствует об интердискурсивности и формировании гибридного дискурса.

В публичных выступлениях судей содержится также большое количество интертекстуальных включений других типов, что значительно расширяет тематические границы речи, их функциональные возможности и предоставляет ораторам определенную творческую свободу. Интертекст успешно используется судьями для того, чтобы аргументировано представить собственную позицию и укрепить авторитет судебной власти. Среди источников интертекста: статистические данные, цитаты из речей представителей других ветвей власти и официальных лиц, ссылки на слова коллег-судей, цитаты из художественной литературы и библейские аллюзии. Многие из перечисленных типов интертекста отмечены в других исследованиях как характерные для политического дискурса [Спиридовский, 2006]. Меняя сферу деятельности и выступая в качестве публичной фигуры, судьи адаптируют соответствующим образом свое речевое поведение и присваивают часть речевых практик, т.е. социально значимых способов речевого поведения, характерных для сферы политики. Происходящее в публичной речи судей взаимное обогащение судебного и политического дискурса приводит к образованию гибридного дискурса.

Речь судей в дискурсе СМИ

Как публичная фигура судья проявляет себя также в жанрах дискурса СМИ: интервью и эссе. Несмотря на налагаемые на судей ограничения, касающиеся их публичных заявлений и появления в СМИ, и в российском, и в английском обществе представители судебной власти осознают необходимость сотрудничества с СМИ и выстраивания таких отношений с ними, которые способствовали бы выполнению стратегической задачи - создание образа независимой, прозрачной, беспристрастной судебной власти.

Жанр интервью предоставляет широкие возможности для решения этой задачи. В жанре интервью судья выступает в необычной для своего статуса роли. Если в зале суда он является носителем речевой инициативы, то в интервью он оказывается в роли допрашиваемого. При этом судья остается носителем своего статуса и интересует интервьюера именно в этом качестве. Судейский статус проявляется прежде всего в демонстрации своей тесной связи с судейским сообществом и выражении коллективного мнения по многим проблемам. Институциональные нормы также накладывают отпечаток на речевое поведение судей в ходе интервью: судьи отказываются отвечать на вопросы, касающиеся конкретных судебных процессов или проблем правоприменения:

(11) В: Я правильно понял, что с рядом нововведений вы не согласны?

О: Судьи - правоприменители. Теперь, когда УПК стал законом, мы не можем говорить, согласны мы с ним или нет... (Лебедев 2001)

В речи судей наряду с чертами речевого поведения, в которых отражен судейский статус интервьюируемого, отмечаются проявления личностного начала. К ним относятся оценочные высказывания, которые часто сопровождаются метакоммуникативными маркерами субъективности, ссылки на личные чувства, связанные с профессиональной деятельностью, ссылки на личный опыт и жизненные истории, системы метафорических образов, интертекстуальные включения, среди которых обнаруживаются художественные произведения, пословицы и поговорки. Таким образом, в ходе интервью судья реализует себя не только как представитель и носитель судебной власти, но и как отдельная личность с присущими ей воззрениями, жизненным опытом, пониманием мира.

Основная цель судьи в интервью состоит в создании положительного образа судебной власти в обществе, и судьи применяют ряд соответствующих тактик для достижения основной цели. Список тактик включает:

1) признание ошибок, демонстрирующее критический и аналитический подход говорящего к себе и своей деятельности (...Система назначения кадров, которая на сегодняшний день существует, имеет много погрешностей, много неясного);

2) непризнание вины и ошибок, обычно в ответ на обвинения журналиста (…It is simply not true. Judges by and large can be shown to be getting rather more severe in their sentencing);

3) положительная оценка деятельности судей, для реализации которой широко используются лексические средства с положительно-оценочной семантикой (справились, высокое качество, позитивные сдвиги, стабильность решений, эталонное качество решений, полноценная судебная инстанция, working well enough, worked very well, judges of high integrity/ high ability, admirable state of affairs);

4) обещания на будущее, представляющие положительные перспективы (будем совершенствоваться, целый комплекс мер, a more diverse judiciary);

5) критика в адрес других сил, стоящих на пути развития судебной системы, например, законодательной и исполнительной власти;

6) ссылки на принципы функционирования судебной системы, гарантирующие ее успешное функционирование, такие как независимость, демократию, публичность, прозрачность, эффективность, представляющие одинаковую важность как для отечественной, так и для английской судебной системы;

7) самоирония, отмеченная в речи английских судей и в принципе характерная для английской речевой культуры (..We don't say something silly very often but sometimes we do…).

Анализ интервью показал, что задачи, решаемые судьями в ходе интервью, имеют политический характер и судьи применяют соответствующие этим задачам речевые средства, что сближает речь судей с политическим дискурсом. В то же время судьи сохраняют статус представителя судебной власти и корректируют свое речевое поведение в соответствии с этим статусом.

Эссе «День из жизни судьи»

Публичность английских судей находит выражение и в таком необычном жанре, как эссе, автором которого является сам судья. Эссе, написанные шестью судьями судов разных уровней, представляют взгляд на работу судьи глазами самого судьи, реализуя на популярном уровне просветительскую функцию. Цель эссе - показать не столько функционирование безличного механизма системы правосудия, сколько жизнь конкретного человека, работающего в этой системе. Повествование ведется от первого лица, а центральное место личности судьи в эссе определено уже с первых строк, начинающихся с личного местоимения 1 л. ед.ч (I, me).

Судьи знакомят читателей с разными особенностями функционирования судов, используя обширный терминологический аппарат судопроизводства, например, при перечислении типов гражданских споров (contract, negligence, personal injury, property disputes, civil injunctions), развенчивают стереотипы о своей работе, сообщают о своей огромной ответственности (enormous responsibility), значительном влиянии своих решений на жизни граждан (significant influence) и необходимости гарантировать каждому справедливое слушание (fair hearing). Судьи обращают внимание и на то, с какими людьми они сталкиваются в своей профессиональной деятельности, включая обычных людей и коллег-судей. Так, судья Высокого суда характеризует персонал своего суда как одну из самых опытных команд в стране (one of the most experienced court administrations in the country).

Еще одним компонентом общей картины судейской деятельности является выражение судьями личного отношения к своей работе. Во всех эссе обнаруживается целый ряд лексических единиц и выражений, представляющих работу судьи как сложную и требующую много сил и терпения, с одной стороны, и интересную и приносящую удовлетворение, с другой стороны.

Важную роль в достижении цели - влиянии на общественное мнение - играет стиль изложения. Эссе написаны достаточно простым языком. Наряду со специальной лексикой встречается лексика, характерная для разговорной речи: for a start, collapse into a deep and welcome sleep, a dozen or so letters and emails, pick up all those letters, every couple of weeks or so и т.д.

Эссе не представляют судебный дискурс в его «чистом» виде. Пишущий судья имеет иную коммуникативную цель: он стремится не к фактическому осуществлению правосудия, а к созданию картины осуществления правосудия. Однако на фоне личного опыта судьи преподносятся общие принципы правосудия, упоминаемые в разных жанрах судебного дискурса. Связь эссе с судебным дискурсом устанавливается за счет автора - эссе написаны судьями, и именно этот статус авторов придает авторитетность речевым произведениям. Кроме того, эссе объединены с жанрами судебного дискурса тематической сферой и соответствующими этой сфере языковыми средствами.

Сочетание перечисленных характеристик судебного дискурса с коммуникативной интенцией, характерной для дискурса публицистического, и разностилевыми языковыми средствами позволяет говорить о гибридности рассмотренных эссе.

В заключении подводятся итоги работы, обобщаются выводы и намечаются перспективы дальнейших дискурсивных исследований, которые связываются с изучением гибридных типов дискурса, в которых наглядно просматривается взаимосвязь между различными сферами деятельности и социальными институтами.

Основные положения диссертации изложены следующих публикациях автора

Публикации в изданиях, включенных в «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий...», рекомендуемых ВАК

1. Дубровская Т.В. О роли метакоммуникативных средств в речи английского судьи // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия «Филологические науки». ? 2008. ? №7 (31). - С. 91?94. (0,5 п.л.)

2. Дубровская Т.В. Образ судьи и судебной власти в дискурсе английских СМИ // Известия Высших Учебных Заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2008. ? №3 (7). ? С. 72?81. (0,9 п.л.)

3. Дубровская Т.В. О диалогичности жанра `напутственное слово председательствующего' (на материале русского и английского языков) // Вестник Челябинского государственного университета. Серия «Филология. Искусствоведение». ?2009. ? № 35 (173). ? С. 58?63. (0,6 п.л.)

4. Дубровская Т.В. Законодательные тексты как источник интертекстуальности в публичных речах судей // Вестник Тамбовского государственного университета. Серия «Гуманитарные науки». ? 2009. ? №3 (71). ? С. 171?178. (1 п.л.)

5. Дубровская Т.В. О речевом взаимодействии судьи с представителями обвинения и защиты в жанре судебного допроса // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. Серия «Филология». - 2009. ? №5. - Т.2. - С. 135?147. (0,6 п.л.)

6. Дубровская Т.В. О речевом взаимодействии судьи и допрашиваемого в ходе судебного допроса // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия «Социология. Политология». - 2010. - №1. - С. 50?57. (0,9 п.л.)

7. Дубровская Т.В. Судья как лингвист: лингвистический аспект правовой деятельности (на материале русского и английского языков) // Известия Высших Учебных Заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2010. ? №1 (13). ? С. 116?125. (0,9 п.л.)

Монографии

8. Дубровская Т.В. Судебный дискурс: речевое поведение судьи (на материале русского и английского языков). - М.: Изд-во «Академия МНЭПУ», 2010. - 351с. (22 п.л.)

Статьи и материалы конференций

9. Дубровская Т.В. К проблеме изучения речевых жанров «осуждение» и «обвинение» // Филологические этюды: сб. науч. ст. молодых ученых. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2001. - Вып. 4. ? С. 223?226. (0,25 п.л.)

10. Дубровская Т.В. Судебные документы и речи обвинителей как образцы речевых жанров «осуждение» и «обвинение» // Филологические этюды: сб. науч. ст. молодых ученых. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2002. - Вып. 5. ? С. 123?126. (0,25 п.л.)

11. Дубровская Т.В., Кормилицына М.А. Некоторые прагматические характеристики речевых жанров «осуждение» и «обвинение» // Жанры речи: сб. науч. ст. - Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2002. ? Вып. 3. ? С. 272?282. (0,7 п.л.)

12. Дубровская Т.В. К проблеме разграничения речевых жанров «осуждение» и «обвинение». На материале английских словарных дефиниций // Романо-германская филология: Межвуз. сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. - Вып. 3. - С. 77- 81. (0,3 п.л.)

13. Дубровская Т.В. Национально-культурная специфика речевых жанров «осуждение» и «обвинение»// Филологические этюды: сб. науч. ст. молодых ученых. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. - Вып. 6. ? С. 251?256. (0,4 п.л.)