Именное словообразование в языке русских летописей

2. Вторую группу образуют производные прилагательные с суффиксом - ьн-, мотивированные именами существительными вещественного значения, часть из которых отличаются высокой частотностью употребления в летописях: желhзьныи, каменьныи.

3. Третью группу составляют прилагательные, образованные от существительных, обозначающих предметы и явления природы. Их использование в летописном языке отражает особенности восприятия пространства, свойственные средневековому человеку. Представление о мире было связано с господствовавшими в обществе религиозно-идеологическими постулатами, в соотвествии с которыми значительная роль отдавалась символическому истолкованию явлений природы и извлечению из них моральных заключений. Важность небесной сферы для сознания человека того периода отражается в составе и количестве синтагм, в которых употребляются адъективы данной группы, особое место среди которых занимают прилагательные земьныи и небесьныи.

4. В четвертую группу входят производные на - ьн - от существительных, обозначающих пространственные и временные понятия. В этой сфере суффикс - ьн - вступает во взаимодействие с образованным от него суффиксом - ьн'-, специализировавшимся в образовании производных на базе основ пространственного и временного значения. Прилагательные данной группы могут объединяться в дву- и многочленные ряды в зависимости от значения производящих существительных. Образования, связанные с существительными со значением частей света, представлены четырьмя соотносительными по значению словами: восточьныи, западьныи, сhверьныи, южьныи. В летописях прилагательные данной группы выступают как атрибуты-конкретизаторы, определяющие предметные понятия в их локальной, темпоральной отнесенности, а также по их составу и природным свойствам.

5. Самую многочисленную группу в летописях составляют прилагательные, мотивированные существительными отвлеченного значения. В большинстве случаев они входят в состав устойчивых терминологизированных словосочетаний или определяют понятия, связанные с религиозной сферой, так как внутренний мир человека еще не является объектом описания древнего книжника. Именно эта группа адъективов обнаруживает стремление к развитию большей качественности и безотносительности признака. Прилагательные на - ьн - соотносятся с отвлеченными существительными, обозначающими разнообразные психические состояния человека: печаль, обида, жалость, любовь и др. Часть отсубстантивных дериватов организуются в синонимические пары: печальныи - скорбьныи, страшьныи - ужасьныи, любовьныи - страстьныи.

Выделение существенных признаков в содержании понятия в средневековье сопровождалось их диффузностью, что проявлялось и на словообразовательном уровне: в неединственной мотивации производных образований. В подразделе 4.1.2. «Вербально-субстантивная двойственность производящих основ у адъективов с суффиксом - ьн-» отмечается, что суффикс - ьн - уже с древнейшего периода обнаруживал универсальность словообразовательных связей, способность соединяться как с глагольными, так и с именными основами. Анализ производных адъективов в конкретных условиях функционирования позволяет более точно охарактеризовать и их словообразовательные связи. При определении соотнесенности имен на - ьн - наиболее важным оказывается семантический фактор, позволяющий на основании исследования системы значений производных адъективов сделать выводы о характере их мотивирующей базы.

Многие прилагательные данной группы соотносятся с существительными со значением отвлеченного действия, у которых сильна связь с глаголами: вhрьныи, честьныи, хвальныи, похвальный, поносьныи и др. Производящие для них существительные являются приглагольными именами нулевой суффиксации, связанными как с беспрефиксными глаголами: вhра, честь, хвала, так и с префиксальными глаголами: похвала, поносъ. В подобных случаях можно говорить о вербально-субстантивной двойственности производящих основ адъективов с суффиксом - ьн -.

Нередко такие образования имеют параллельные формы с негативирующим префиксом не-, а также приставкой пре-, выражающей усиление признака. Использование префиксального словообразования свидетельствует о важности обозначаемых данными именами понятий в системе ценностных представлений средневековья. Эти прилагательные были и остаются наименованиями важнейших этических представлений: вhрьныи - невhрьныи, славьныи - неславьныи, честьныи - пречестьныи и под.

Среди прилагательных с суффиксом - ьн-, характеризующихся вербально-субстантивной двойственностью производящих основ, выделяется группа слов с терминологизированным значением. К ним относятся субстантивированные формы с юридическим значением, представленные в МЛС, язык которого близок языку деловых бумаг: опасьная, розметьная, съкладьная.

Явственно представлена зависимость от глагола у прилагательных, близких по семантике причастиям: досадьныи - «оскорбительный, вызывающий неудовольствие», пагубьныи - «несущий гибель, опасный», обидьныи - «вызывающий спор, вражду», хвальныи - «достойный восхваления».

В подразделе 4.1.3. «Специфика словообразовательных связей и семантический статус конфиксальных адъективов со вторым элементом - ьн-» рассматривается древнейшая функция суффикса - ьн- - образование прилагательных от сочетаний с предлогами. Большинство из них имеют начальный элемент без- Вследствие становления конфиксации как особого способа словообразования сформировалась продуктивная модель словопроизводства прилагательных при помощи единой двухэлементной морфемы без…ьн(ыи).

Прилагательные на без…ьн(ыи) относятся к образованиям, играющим важную роль в моделировании языковой картины. Они используются для определения жизненно и социально важных для средневековья понятий. Ценностные установки при этом обнаруживаются через отрицание, заключенное в первом элементе конфикса без- Большинство форм на без…ьн(ыи) репрезентируют христианскую, религиозную идею, являясь стилистически маркированными образованиями, связанными с высоким книжным стилем.

В текстах летописных сводов представлено несколько групп образований с конфиксом без…ьн(ыи) в зависимости от семантической специфики производящих основ. Самую многочисленную группу составляют прилагательные, мотивированные существительными отвлеченной семантики: беззаконьныи, бездушьныи, безмятежьныи и др. Ко второй группе относятся прилагательные от наименований лиц с самым общим значением: бесчеловhчьныи, безлюдьныи. Третью группу составляют образования, соотносимые с существительными конкретной семантики: беспокровьныи, бесквасьныи и др., которые отмечаются только в поздних летописных сводах. Появление производных адъективов, мотивированных существительными предметного значения, знаменует новый этап в развитии образований данного типа. Если древние формы представляют собой в основном кальки с греческого языка, отличающиеся традиционным содержанием, то в прилагательных от основ конкретной семантики внутренняя форма более очевидна. В них происходит актуализация собственно словообразовательного значения: «не имеющий того, что названо в производящей основе».

Конфиксальные образования других словообразовательных типов со вторым элементом - ьн - представлены единичными примерами. Они характеризуются локальным значением, так как первый элемент конфикса указывает на расположение предмета в пространстве: над-, за-, по -.

Для производства адъективов от существительных одушевленных использовался производный от суффикса - ьн - суффикс - ьн'-, расширенный посредством компонента - jь- Его анализу посвящен раздел 4.2. «Расширение форманта и ограничение словообразовательной базы в именах прилагательных с суффиксом - ьн'-». Суффикс - ьн' - получил семантическую специализацию, осложняя определенный круг производящих основ. Только в области образования от личных основ - терминов родства - он не имел конкуренции со стороны суффикса - ьн-, образуя относительно-притяжательные прилагательные со значением принадлежности или свойственности. В сфере образования от основ пространственно-временной семантики он взаимодействует с суффиксом - ьн - как универсальным адъективным суффиксом. Специфика суффикса - ьн' - проявляется в том, что он указывает на отнесенность определяемого именно к данному члену из целого ряда подобных, сопоставленных и противопоставленных членов. Это может быть соотнесенность по времени, пространственному расположению, по степеням родства или свойства. При этом определяемый предмет характеризуется и выделяется на основе сопоставления, выраженного производящей основой, а сам суффикс несет прежде всего конкретизирующую, указательно-выделительную функцию, согласующуюся с самой общей функцией компонента -*jo- в составе форманта -*in-jo -.

Одной из областей использования данного суффикса был узкий круг основ со значением родства. При этом производные с данным формантом связаны отношениями соотнесенности, составляя ряды взаимообусловленных по лексическому значению форм, в частности имен со значением родства: мать - отьць - дhдъ и т.д. Именно три отмеченных существительных в летописных сводах являются наиболее продуктивными производящими основами для образований данной группы. Производные от других терминов родства таких, как братъ, сестра, сынъ, немногочисленны. Большинство из производных на - ьн' - выступают в роли заменителя косвенного падежа существительного, что составляет исторически устойчивую характерную черту славянских языков, при этом чаще всего они представлены в терминологизированных сочетаниях с социальным или религиозно-нравственным компонентом в семантике: на столh дhдни и отечни; по устроенью отьню и дhдню; без отечьня повелhниа; заповhдь отечню и под.

Целый ряд прилагательных данной группы соотносятся с субстантивно-адвербиальными и предложно-адвербиальными основами пространственного значения, распределенными по принципу дихотомии: верхьнии - нижьнии, передьнии (предьнии) - задьнии, дальнии - ближьнии.

В разделе 4.3. «Лексическая и грамматическая семантика адъективов с суффиксом - ьск-» рассматриваются прилагательные с суффиксом - ьск-, который относился к числу древнейших индоевропейских формантов, получивших широкое распространение во всех славянских и балтийских языках. В древнерусский период суффикс - ьск - отличался высокой продуктивностью, однако круг производящих основ, с которыми он соединялся, был семантически ограниченным. Суффикс - ьск - осложнял преимущественно основы личных имен существительных, имен собственных, топонимов и этнонимов, а также существительных с локальным значением. Примеры из летописных сводов иллюстрируют тенденции в развитии грамматической семантики прилагательных на - ьск- : от выражения личной принадлежности - наиболее древнего, первичного значения, свойственного данным адъективам, и категориальной принадлежности - наиболее типичного значения образований на - ьск- в древнерусском языке, к относительному значению и, наконец, в редких случаях - к качественному. Появление указанных оттенков находится в прямой зависимости от семантики производящих имен существительных.

В образовании прилагательных от имен собственных суффикс - ьск - универсален и не имеет конкурентов. Прежде всего, он представлен в большом количестве образований от топонимических и этнонимических наименований, которые выражают не индивидуальное, а родовое отношение, что отражает специфику семантики производящего имени, выступающего с обобщенным значением. Использование топонимических и этнонимических обозначений составляет устойчивую, специфическую черту летописных текстов.

Довольно широко представлены в летописных текстах производные с суффиксом - ьск-, образованные от именных основ, называющих лиц по полу, возрасту, социальному положению, званию, сану, религиозным признакам: священничьскыи, чернечьскыи, пророчьскыи, хрестьяньскыи, боярьскыи, княжьскыи. Формант - ьск - редко осложнял основы нарицательных неодушевленных существительных. Однако определенные лексико-семантическим разряды существительных могли быть производящими основами для прилагательных на - ьск-, а именно: названия населенных пунктов, географических понятий, которые обозначали не только место, пространство проживания людей, но и население этого места: градьскыи (городьскыи), земьскыи, улицькыи, манастырьскыи. В качестве производящих основ для прилагательных на - ьск - могли выступать и существительные конкретно-предметной семантики, в том числе называющие предметы религиозного назначения: псаломьскыи, еуангельскыи.

Суффикс - ьск - часто выступал в сложных последовательностях суффиксов - овьск- и - иньск- : бhсовьскыи, жидовьскыи, поповьскыи, звериньскыи. Удвоение суффикса способствовало более четкой семантической специализации подобных прилагательных, которые функционировали наряду с соответствующими формами с суффиксом - овъ: поповъ, жидовъ, бhсовъ, выражавшими принадлежность.

Производные с суффиксом - ьск - были способны выражать значение лица, что связано с первоначальной субстанциональностью членных образований, обусловленной исконной недифференцированностью имени и признака: дhтьскыи выступало и как адъектив «молодой», и как субстантив «дитя». Суффикс - ьск - оформлял и существительные, называющие должностные лица Древней Руси: подъвоискыи, десяцьскыи, сотьскыи, тысячьскыи.

Единичными примерами представлены образования от наименований животных и отадъективные формы с суффиксом - ьск -.

В разделе 4.4. «Синтагматическая специализация в употреблении синонимических посессивов сакральной семантики» отмечается, что в средневековье символическая система обозначений вырабатывала разнообразные варианты определения тех или иных предметов, явлений и лиц. Это проявлялось на всех языковых уровнях, в том числе и на словообразовательном. Так, для производства притяжательных прилагательных, занимавших особое место в кругу других адъективных образований, использовался целый ряд суффиксов, к числу которых относились - j - (-ьj-), - ов - (-ев-), - ин-, - ьн'- В плане общей лексической семантики притяжательные прилагательные связаны с относительными, так как принадлежность - частный случай отношения. Это отражается в широком потоке перехода притяжательных прилагательных в относительные, если значение принадлежности теряет индивидуальную соотнесенность.

Наряду с возможностью образования таких прилагательных от личных собственных имен, они могли образовываться и от нарицательных имен с личным значением. В зависимости от семантики производящего имени они имели: а) индивидуально-притяжательное значение (от наименований лиц, в том числе имен собственных), б) категориально-притяжательное или притяжательно-относительное значение (от нарицательных личных имен с обобщенно-родовым значением).

Славянские притяжательные прилагательные сложились как эквивалент индоевропейского приименного генитива. Наряду с суффиксом - j- в славянских языках функционировал и суффикс - ов-, который также использовался в посессивной функции. В сферу функционирования суффикса - ов - попадали прежде всего собственные личные имена, даже если некоторые из них были охвачены суффиксом - j- Образование притяжательных прилагательных стало возможным и для сложного славянского форманта - ьnj - (др. р. - ьн'-). Расширенный посредством -*jo- и.е. суффикс -*ino оказался качественно новым формантом, отличным от обоих своих компонентов. Для суффикса - ьnъ было несвойственно образование посессивов от личных имен, что было, в свою очередь, отличительной чертой суффикса - j- Сфера функционирования нового суффикса - ьnj - была достаточно узкой. От названий лиц он давал незначительное количество производных, большинство из которых с течением времени утратились, перешли в разряд архаизмов. Прилагательные с суффиксом - ьн' - образуются от таких основ личных имен существительных, которые предполагают определенные систематические или иерархические отношения. В основном он осложняет термины родства, однако встречаются образования и от других имен с личным значением, в частности господьнь, первоначальное значение производящей основы которого предполагает иерархические отношения: господь «владыка, хозяин, господин» - слуга.

В летописных текстах высокой частотностью употребления отличаются притяжательные прилагательные сакральной семантики божии, христовъ и господьнь, характеризующиеся разным суффиксальным оформлением и разными производящими основами, но имеющие общее грамматическое значение посессивности и общую лексическую семантику. Самым употребительным из них является образование божии. Оно обладает широкими сочетаемостными возможностями, определяя существительные разнообразного характера: одушевленные и неодушевленные, отвлеченные и конкретные. Собственно притяжательное значение данное прилагательное выражает крайне редко, что обусловлено спецификой его производящей основы. Оно выступает в составе устойчивых сочетаний формульного характера, компоненты которых имеют как прямое, так и переносное, чаще всего символическое, значение. Многие конструкции имеют не только определенный состав компонентов, но и стандартное грамматическое оформление. Синтагмы с прилагательными сакральной семантики закрепились в определенных падежных формах, самая популярная из которых - форма творительного падежа.

Синонимичные слову божии прилагательные христовъ и господьнь употребляются прежде всего в составе наименований церквей и церковных праздников. Они могут выступать и как эквиваленты к адъективу божии в тех же сочетаниях и с тем же значением, что и оно. В тех случаях, когда они входят в состав синтагм с одинаковым субстантивным компонентом, никаких семантических отличий не отмечается, адъективы божии, христовъ и господьнь выступают как полные синонимы. Таким образом, обнаруживается не семантическая, а синтагматическая специализация в употреблении синонимических посессивов.

В разделе 4.5. «Дифференциация грамматического значения адъективов с суффиксом - j-/-ьj-, мотивированных нарицательными существительными» анализируются прилагательные с суффиксом - j-/-ьj- Притяжательные прилагательные своими семантическими и структурно-грамматическими особенностями занимают пограничное положение между именами, разделившимися на субстантивные и атрибутивные. Суффикс -*j-/-*ьj - укрепился как показатель атрибутивного имени в отличие от субстантивного в период, предшествующий делению прилагательного на основные семантические категории. Постепенно притяжательные прилагательные вытеснялись формой родительного приименного, так как для выражения грамматического значения принадлежности имелись альтернативные грамматические средства.

В ряду других адъективных форм прилагательные посессивной семантики уже с древности занимают особое место. Они позволяют очертить сферу отношений между объектами внешнего мира, при которых один из них (объект обладания, обладаемое) «включается» в другой (обладатель, посессор). Это отношение осознается языковым менталитетом и выражается в наличии специальных языковых единиц, среди которых формы притяжательных прилагательных занимают одно из главных мест в древнерусском языке.

Наиболее частотным образованием с суффиксом - j-/-ьj- в тексте летописных сводов является притяжательное прилагательное къняжь, мотивированное нарицательным существительным социальной семантики. Понятия, определяемые посредством прилагательного къняжь, попадают в круг явлений, находящихся в семантическом поле «княжеская власть». Как и другие адъективы подобного рода, слово къняжь могло выражать самые разнообразные значения, свойственные притяжательным прилагательным: от обозначения принадлежности конкретному лицу до категориально-притяжательного, относительного и даже качественного значения.

Прилагательные с суффиксом - j-/-ьj - широко распространены в летописных сводах и чаще всего обладают стилистической маркированностью. В качестве деривационной базы они имеют существительные разных структурных типов: непроизводные образования, имена с суффиксами - ьць, - (ьн) икъ. Отдельную группу составляют образования с суффиксом - j - от заимствованных имен существительных, обозначающих лицо по религиозному статусу: архиепископль, митрополичь, патриаршь. В большинстве случаев образованные от нарицательных имен-грецизмов прилагательные в соответствии с логической природой их лексического значения реализуют значение категориальной принадлежности. Их близость к относительным прилагательным проявляется в наличии функционально-семантических дублетов с суффиксом - ьск -.

Система адъективного словообразования, нашедшая отражение в летописных сводах, представлена рядами словообразовательных типов, отличавшихся большей или меньшей продуктивностью. Раздел 4.6. «Непродуктивные суффиксы прилагательных в системе адъективного словообразования» посвящен рассмотрению непродуктивных суффиксальных моделей. Адъективные форманты имели определенный семантический статус, и востребованность в номинации того или иного оттенка признака обусловила дальнейшую судьбу соответствующих словообразовательных типов. Многие из непродуктивных суффиксальных типов приобрели в ходе развития адъективной деривационной системы экспрессивную маркированность, а потому были представлены незначительным количеством форм в летописном языке, лишенном эмоциональности. В ряде случаев происходила полная деэтимологизация производных прилагательных, в таких случаях суффикс утрачивал свою функцию и сливался с основой.

В отличие от суффикса - ьн-, универсального словообразовательного средства в сфере производства прилагательных, другие морфемы имели ограничения в области мотивирующей базы и соответственно выражаемой словообразовательной семантики. Это обстоятельство определяло функциональный и контекстуальный статус подобных производных единиц в деривационной системе языка русских летописей.

Среди суффиксов с приметой - в-самым распространенным оказался формант - ив- Производные образования с суффиксом - ив-, характеризующиеся как однозначной мотивированностью, так и возможной двойной мотивировкой глаголом или именем, отличаются семантической специализацией в древнерусском языке и в тексте летописных сводов выполняют определенную коммуникативно-контекстуальную функцию. Образования с данным аффиксом используются для номинации признаков в сфере человеческих отношений, а потому относятся к ценностно значимым формам языка культуры средневековья. Оценочные таксономии отражают все окружающие человека объекты, результаты его материальной и духовной деятельности, а также психические свойства и состояния самого человека. Прилагательные с суффиксом - ив - специализируются в этой семантической области, обозначая прежде всего этические качества человека. Производящими основами для данных адъективов являются существительные отвлеченной семантики со значением состояния или качества: зълоба, льсть, лъжь, милость, правьда, чьсть и под.

На базе суффиксом - ив - уже в праславянском языке сформировался его расширенный посредством - l - вариант - liv-, образования с которым заняли свое место в древнерусской деривационной системе. Его отличие от суффикса - ив - заключалось в характере производящих основ, в качестве которых преимущественно выступали вербальные основы, хотя было возможно образование адъетивов на - (ъ/ь) лив- и от именных основ. Суффиксальные модели прилагательных, отличавшиеся меньшей продуктивностью: - ав-, - ат-, - ит-, - оват-, - ист-, - ък - (-ьк-) и др., имели определенную семантическую специализацию и были востребованы в номинации того или иного признака предмета достаточно редко.

В Пятой главе «Сложные слова как организующий фактор лингвокультурологической парадигмы летописного текста» исследуются сложные слова в языке русских летописей. В формировании наиболее важных семантических сфер русского макрокосма участвуют разные лексические и словообразовательные средства, к числу которых относится и словосложение. Сложные слова представляют собой особый пласт лексики в средневековом тексте, а их употребление связано с определенными жанрово-стилистическими разновидностями письменного языка определенной эпохи. В древнерусском языке словосложение не получило широкого распространения и поддерживалось кальками с греческого языка, пришедшими через посредство старославянского языка. В силу своего происхождения сложные слова обладали стилистической маркированностью, а потому были представлены в основном в контекстах, связанных с книжно-славянской культурной традицией. Композиты играли особую роль в смысловой организации древнерусского текста, отражая важные для языкового сознания человека понятия. Это было связано не только с их происхождением, но и с особенностями словообразовательной структуры - двухкомпонентным составом. Лексические значения элементов сложения суммируются, образуя единое слово, характеризующееся структурной и семантической целостностью.

В разделе 5.1. «Место сложных существительных со значением лица в организации идеографической сферы человек» отмечается особое место сложных слов в семантической сфере, связанной с номинацией лица. Сложные имена со значением лица представлены в текстах летописных памятников значительным количеством производных слов. Большинство словосложений, отмеченных в летописи, имеет греческое происхождение и относится к религиозной сфере. В этой семантической области преобладают сложные слова, обозначающие человека по присущему ему качеству, которое проявляется в отношении лица к христианству. Среди них представлены композиты с первым компонентом бого- : боголюбьць, богомольць, богоносьць. Ряд форм обозначают лицо по его положению, роду деятельности в церкви. Особенно много таких слов в МЛС: протодьяконъ, протопопъ, священноепископъ, священноинокъ и др.

Сложные имена со значением лица, как и сложные имена со значением действия, включены в общую для средневековой культуры оппозицию: христианское - языческое. Часть имен характеризуют Бога и его служителей, последователей истинной веры, часть - противников религии, приверженцев язычества. Наиболее явственно распределение сложных имен со значением лица по двум полюсам представлено в ПВЛ, включившей в свой состав целый ряд произведений, содержащих выраженный нравоучительный компонент. В лексическом составе ПВЛ отмечается значительное количество образований негативной окраски, характеризующих лицо по действию, направленному против церкви: враждолюбьць, духоборьць, иконоборьць.

Специфика отражаемых в летописях событий и особенности их интерпретации детерминируют использование определенных групп производных слов со значением лица. Важное место во всех летописных сводах занимает описание представителей не только религиозной, но и мирской власти, их жизни, деятельности, смертей. С течением времени летописи начинают отражать все больше событий реального исторического характера. В них расширяется круг производных имен, характеризующих лицо по роду занятий. Среди них отмечаются и сложные слова, которые не имеют прямого отношения к переводам с греческого. В ПВЛ два таких образования: рыболовъ и скорописьць, в МЛС их количество увеличивается: каменоchчьць, скоросольникъ, черноборьць, заимодавьць.

В сфере сложных образований со значением лица наиболее актуальной оказывается семантическая оппозиция «мирской» - «относящийся к церкви». В фактах языка находит отражение системный характер концептуализации мира, который задан в средневековье конфессиональной культурой и связан с сакральным мировидением и мирочувствованием. Каждая словообразовательно маркированная форма не является в тексте летописи случайной, она связана с репрезентацией существенных для того периода представлений. Это находит свое отражение в структуре текста, в котором часто именно сложные слова выступают как словесные центры. Они несут особую смысловую нагрузку, связанную как с их стилистической маркированностью, так и с особым образным значением, присущим многим из них. В сложных именах со значением лица актуализирован преимущественно религиозный компонент значения, обусловленный структурными и генетическими особенностями соответствующих лексем. Среди сложных имен со значением лица часто наблюдается синонимия слов с общей первой или второй частью. Это связано с разным переводом компонентов соответствующего греческого слова.

В разделе 5.2. «Сложные существительные с отвлеченным значением в иерархической модели мира средневековья» исследуются происхождение, структура, значение, стилистические и фонетические особенности сложных слов. В сложных словах, внутренняя форма которых представлена дискретно, аксиологическая ориентированность словообразования предстает наиболее ярко. Оценка в древнерусском тексте сопряжена с репрезентацией конфессиональной культуры. Поэтому при описании событий религиозного значения, в свете церковных представлений используются сложные слова, несущие дополнительную смысловую нагрузку в тексте.

Будучи искусственными образованиями для лексической системы древнерусского языка, сложные слова чаще всего встречались в составе определенных традиционных ситуативных формул, так как при переводе обычно калькировались не отдельные слова, а слова в составе конкретной синтагмы. В более поздних летописях количество сложных слов увеличивается, что свидетельствует об их ассимиляции лексической системе русского языка, а характер контекстов, в которых они начинают употребляться, указывает на постепенное стирание стилистической маркированности этих лексем.

Среди сложных слов с отвлеченным значением наиболее продуктивными были образования с формантами - ие, - (е) ние, - ьство. Такие формы часто эксплицировали символическое значение, были связаны с репрезентацией конфессиональной культуры средневековья. В рассмотренных летописных текстах частотны сложные слова с терминологизированным религиозным значением, среди которых особенно распространены образования с первым компонентом благо- : благословение, благочестие, благодать, благодhяние и др.

Сложные слова вступают в разнообразные отношения лексического взаимодействия. Они могут иметь синонимические первые или вторые компоненты, выступать как лексические или словообразовательные синонимы или антонимы. Большинство синонимических параллелей среди сложных слов в летописных текстах представлены формами с общим первым компонентом и синонимическими вторыми компонентами. Это связано с тем, что второй компонент в сложениях обычно играет основную роль, несет главную смысловую нагрузку и определяет категориальное и словообразовательное значение слова. Характерной особенностью сложений является повторяемость составляющих их компонентов, особенно первых, которые часто являются обозначениями ключевых для средневековой культуры понятий: благо-, бого-, добро-, зъло- и др.

Поскольку религиозное мировоззрение распространялось параллельно с развитием письменности, в том числе и летописания, в языке нашли отражение формы, устойчиво ассоциированные в сознании с религиозно-этическими ценностями. Сложные слова воспринимались как торжественные, необычные, поэтому они занимали особое место в структуре летописных текстов. Подавляющее большинство таких слов имели религиозно-символическое содержание. Стилистическая маркированность сложных слов, специфика их происхождения, особые структурные свойства, прикрепленность к традиционным формулам обусловливали особенности их употребления в контексте летописных сводов. Однако в языке этого периода сложные слова начинали использоваться для обозначения и других сфер человеческой жизни. Такие образования встречаются в летописных сводах, но они представлены единичными примерами (кровопролитие, воеводьство, самострhлъ), характеризующимися при этом высокой частотностью употребления.

Раздел 5.3. «Ценностно-когнитивный статус сложных имен прилагательных» посвящен сложным адъективам. Образуя вместе со сложными именами существительными общую с генетической точки зрения группу слов, появившуюся в результате калькирования из греческого языка, они различаются категориальным значением, а следовательно, синтаксической специализацией. В отличие от сложных имен существительных, имена прилагательные в силу своей частеречной принадлежности теснее связаны с синтагмой, а значит, и с формулами речи, которые являлись основными элементами текстообразования. Но значение композит определяется не только их местом в синтаксическом построении, но и семантикой элементов словосочетания, легшего в основу сложения. Являясь результатом семантической и синтаксической компрессии, сложные слова включают в свое значение семантику нескольких слов. Структурные и семантические связи сложений с греческими эквивалентами очевидны, однако, попадая в систему другого языка, любые лексические единицы подвергаются ассимиляции этой системе, что проявляется во всех аспектах их функционирования.

Компоненты сложений неодинаковы по степени употребительности. Продуктивность компонентов сложных слов определяется по возможности выступать в большом количестве образований. Если в производстве сложных субстантивов участвуют те же словообразовательные средства, что и при производстве простых слов, то при производстве сложных адъективов в подавляющем большинстве случаев используется универсальный адъективный суффикс - ьн-, способный передавать самый широкий спектр значений.

Степень употребительности компонентов сложных адъективов в летописных сводах соответствует степени их продуктивности в древнерусском языке вообще. На первом месте находятся прилагательные с первыми частями благо- и бого- Достаточно частотны образования с первой частью христо-, синонимичной первой части бого- Синонимия первых компонентов сложений обусловлена широкими возможностями русского языка, богатством его лексического состава. В отличие от сложных существительных, в сложных прилагательных смысловой акцент часто падает на первый элемент, особенно если он имеет адъективное происхождение. Сложные адъективы выполняют не столько номинативную, сколько экспрессивную функцию, употребляясь как средство эмоциональной окраски речи. Наиболее распространены в летописях сложные слова с первой частью благо- : благовhрьнии, благополучныи, благоприятьныи, благородьныи и под.

Структурные и семантические особенности сложных слов, а также специфика происхождения определяют их особую роль в средневековом тексте. Они характеризуются традиционной сочетаемостью, участвуя в текстообразовании в составе устойчивых оборотов, представляющих доминантные формулы речи. Сложные прилагательные отличаются выраженным аксиологическим статусом: выступая в роли определений при личных существительных, они подчеркивают значимые для средневекового сознания ценности, связанные с эксплицированным или имплицитным выражением божественной идеи.

В Заключении подводятся основные итоги исследования, делаются общие выводы. Результаты исследования именного словопроизводства в летописных текстах древне- и старорусской письменности показали значимость деривационных процессов в концептуализации мира человеком средневековья. Они продемонстрировали системный характер словообразовательных категорий, участвующих в моделировании картины мира русского этноса, обеспечивающих преемственность культурных традиций. В исследовании были выявлены основные деривационные механизмы языковой системы, участвующие в категоризации объектов внеязыковой действительности, отражающие познавательную и интерпретирующую деятельность человека, что дало возможность глубже проникнуть в ментальность, воззрения древних людей на мир, общество и самих себя.

В результате анализа производной лексики были выявлены основные области референции производных единиц, подчеркнут двойной характер их отнесенности: к миру слов и миру действительности - и показана специфика формальной и смысловой структуры производных суффиксального типа, отражающая указанную особенность. Сочетание синтагматического и парадигматического подхода к анализу производных языковых единиц позволило дать адекватный анализ языкового материала в его сложности и многообразии.

В сфере именного словопроизводства продуктивность словообразовательных типов обусловлена их способностью отражать концептуально значимые понятия языковой картины мира. Производные имена существительные распределены по двум основным центрам словообразовательной системы - наименование лица и наименование действия. Практическая необходимость обозначения людей и явлений по их отношению к различным признакам делает деривационные процессы в сферах поля деятеля и поля действия и состояния наиболее активными. В средневековый период продуктивность имен со значением лица обусловлена актуализацией в них социального или религиозного компонента значения, связанного с представлением о месте человека в иерархии феодальных отношений, с одной стороны, и его оцениванием в соответствии с морально-этическими представлениями своего времени, с другой. Специфической чертой имен действия являлся синкретизм семантики, проявлявшийся в способности выражать различные смысловые оттенки в зависимости от заданного контекстом содержания. Семантика имен действия модифицировалась в зависимости от смыслового содержания мотивирующего глагола.

В сфере именного словообразования значительное место занимают производные адъективы. В производных именах прилагательных нашли воплощение важные прагматические и аксиологические мотивировочные признаки объектов внеязыковой действительности. Занимая зависимое положение в синтагме, прилагательные играли значимую роль в номинативных построениях, являясь важными элементами словосочетаний. В адъективно-субстантивных синтагмах разнообразного характера отразились все стороны жизни древнего социума.

Сложные слова в летописных сводах составляли особую группу производных слов, выполнявших важную контекстно-идеологическую функцию. Большинство из них являлись мировоззренческими, философскими терминами, сыгравшими значительную роль в формировании русского литературного языка. Структурные и семантические особенности сложных слов, а также специфика их происхождения определяют их особую роль в средневековом тексте. Они характеризуются традиционной сочетаемостью, участвуя в текстообразовании в составе устойчивых оборотов, представляющих доминантные формулы речи.

На основании исследования было установлено, что производные имена являются не просто мотивированными языковыми знаками, содержащими указание на мотивирующий источник, но и играют важную роль в формировании синтаксических структур. Большинство производных отличаются связанным употреблением в составе речевых формул, в которых концентрированно выражаются сведения о мире, полученные человеком в процессе его познавательной деятельности. Разнообразие функций, которые выполняют производные слова, делает их важнейшим фактором языкового развития, а содержащаяся в них богатейшая культурная информация дает представление о модели лингвокультурной реальности.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях

1. Именное словообразование в лингвокультурологической парадигме летописного текста / И.В. Ерофеева. Казань: Казан. гос. ун-т, 2010. 256 с.

2. Роль словообразования в организации смыслового пространства языка летописных сводов / И.В. Ерофеева // Филологические науки. 2010. №2. С. 22-34.

3. Отсубстантивные прилагательные с суффиксом - ьн- в Московском летописном своде 1479 года // Учен. зап. Казан. ун-та. Гуманитарные науки. 2008. Т. 150, кн. 2. С. 27 - 43.

4. Атрибуты добрыи - зълыи в языковой картине мира средневековья (по материалам летописных текстов) / И.В. Ерофеева // Учен. зап. Казан. ун-та. Гуманитарные науки. 2008. Т. 150, кн. 6. С. 250-259.

5. Притяжательные прилагательные с суффиксом - j-/-ьj-, мотивированные личными нарицательными существительными, в летописном тексте / И.В. Ерофеева // Вестник Волгоград. ун-та. Сер.2. Языкознание. 2009. №2 (10). С. 43-50.

6. Адъективный суффикс - ьск - как средство словообразования в летописном тексте / И.В. Ерофеева // Учен. зап. Казан. ун-та. Гуманитарные науки. 2009. Том 151, кн. 6. С. 60-72.

7. Лексико-грамматические особенности прилагательного божии в летописном тексте / И.В. Ерофеева // Вестник ВятГГУ. Филология и искусствоведение. 2009. №1 (2). Т. 2. С. 51-54.

8. Притяжательные прилагательные сакральной семантики в летописном тексте / И.В. Ерофеева // Вестник ВятГГУ. Филология и искусствоведение. 2009. №3 (2). С. 49-57.

9. Личные дериваты с суффиксом - (ьн) икъ в ментально-культурном пространстве языка русских летописей / И.В. Ерофеева // Вестник Омского ун-та. 2010. №3. С. 90-97.

10. Место «Повести временных лет» в системе гуманитарного образования / И.В. Ерофеева // Вестник Татар. гос. гуманит.-пед. ун-та. 2010. №2. С. 222-226.

11. Стилистические особенности отглагольных имен в древнерусском тексте (на материале летописей) / И.В. Ерофеева // Studia zur Russischen Sprachen und Literatur des XI-XVIII yarh hundert XXXIII. Frankfurt am Main, 1997. С. 157-167.

12. Н.В. Крушевский и М.М. Покровский об общих закономерностях семантических изменений / И.В. Ерофеева // Acta Polono-Ruthenica V. Olsztyn, 2000. С. 315-329.

13. Принцип историзма в работах младограмматиков и представителей Казанской лингвистической школы / И.В. Ерофеева // Deutsch-russischer Dialog in den Philologien. Frankfurt am Main, 2001. С. 523-531.

14. Семантика слова как объект исследования в немецкой и русской лингвистической традиции / И.В. Ерофеева // Deutsch-russischer Dialog in den Philologien, Frankfurt am Main, 2001. С. 533-544.

15. Производные образования в религиозных текстах «Повести временных лет» / И.В. Ерофеева // Studia Rossica Posnaniensia. Poznan, 2001. Zeszyt XXIX. С. 99-106.

16. Регулярность словообразовательных моделей в русском языке как отражение аксиологической направленности деривационного процесса / И.В. Ерофеева // Избранные вопросы русского языка и лингводидактики. Poznan, 2002. С. 63-69.

17. Производные образования со значением женскости в летописных текстах / И.В. Ерофеева // Слово в тексте, переводе и словаре. Beitrage zur Slavistik XLVII. Frankfurt am Main, 2002. С. 335-341.

18. Имена нулевой суффиксации в семантической структуре летописного текста / И.В. Ерофеева // Проблемы изучения и преподавания русского языка и литературы. Вестник факультета русского языка и литературы Университета китайской культуры. Тайбэй, 2005. Вып. 8. С. 23-30.

19. Семантико-аксиологические константы средневековья в текстах летописного жанра (по данным словообразования) / И.В. Ерофеева // Мир русского слова и русское слово в мире. Материалы XI Конгресса Междунар. ассоциации преподавателей русского языка и литературы. Варна, 17-23 сент. 2007 г. София, 2007. Т 3. С. 77-84.

20. Отражение культурной традиции средневековья в летописных текстах / И.В. Ерофеева // Problemy wspуіczesnej komparatystyki. Poznan, 2007. T.3. С. 127-136.

21. Словообразовательная синонимия имен действия в летописном тексте / И.В. Ерофеева // История русского языка. Словообразование и формообразование. Казань, 1997. С. 132-145.

22. Семантика образований нулевой суффиксации в летописном тексте / И.В. Ерофеева // Языковая семантика и образ мира. Учен. зап. Казан. ун-та. 1998. Т.135. С. 48-59.

23. Семантика отглагольных имен нулевой суффиксации в летописном тексте / И.В. Ерофеева // Семантика языковых единиц. Доклады Междунар. науч. конф. М., 1998. С. 312-315.

24. Семантика образований со стилистически маркированными формантами в летописном тексте / И.В. Ерофеева // Язык. Культура. Деятельность: Восток - Запад. Филологические аспекты межкультурных коммуникаций. Набережные Челны, 1999. Т. 2. С. 140-145.

25. Семантика производного слова в древнерусских летописях / И.В. Ерофеева // Язык образования и образование языка. Материалы Междунар. науч. конф. Великий Новгород, 2000. С. 100-101.

26. Словообразовательные особенности наименования лиц по территориальной и этнической принадлежности в «Повести временных лет» / И.В. Ерофеева // Актуальные проблемы современной русистики. Материалы Всерос. науч.-практ. конф. памяти В.И. Чернова. Киров, 2000. С. 89-91.

27. Сложные слова со значением лица в древнерусских летописях / И.В. Ерофеева // Филология на рубеже тысячелетий. Материалы Междунар. науч. конф. Человек. Действительность. Язык. Ростов-на-Дону, 2000. Вып. 1. С. 127-130.

28. Некоторые текстовые и языковые особенности Московского летописного свода 1479 года / И.В. Ерофеева // Чтения, посвященные Дням славянской письменности и культуры. Материалы регион. конф. Чебоксары, 2000. Кн. 1. С. 237-246.

29. Производные образования со значением лица с формантом - никъ в Московском летописном своде 1479 г. / И.В. Ерофеева // Закономерности развития и функционирования национальных языков и литератур. Материалы итоговой науч. конф. Казань, 2001. С. 49-51.

30. Наименования лиц с суффиксом - тель в древнерусских летописях / И.В. Ерофеева // Русская и сопоставительная филология: взгляд молодых. Казань, 2001. С. 135-142.

31. Применение дихотомического принципа внутренней и внешней истории И.А. Бодуэна де Куртенэ к изучению памятников древнерусской письменности / И.В. Ерофеева // Бодуэн де Крутенэ и современная лингвистика. Труды и материалы Междунар. науч. конф. Казань, 2001. С. 68-69.

32. «Повесть временных лет» как источник изучения древнерусского именного словообразования / И.В. Ерофеева // Владимир Даль и современная филология. Материалы Междунар. науч. конф. Нижний Новгород, 2001. Т. II. С. 170-174.

33. Словообразовательное поле деятеля в Московском летописном своде / И.В. Ерофеева // Теория языкознания и русистика: наследие Б.Н. Головина. Сборник статей по материалам Междунар. науч. конф., посвященной 85-летию проф. Б.Н. Головина. Нижний Новгород, 2001. С. 114-117.