Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Моделирование концепта «Власть» в русской языковой картине мира

Специальность 10.02.01 - русский язык (филологические науки)

На правах рукописи

Михайлов Александр Петрович

Новосибирск 2010

Работа выполнена на кафедре современного русского языка государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Новосибирский государственный педагогический университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Трипольская Татьяна Александровна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Орлова Наталья Васильевна

кандидат филологических наук, доцент Мальцева Людмила Валерьевна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена»

Защита состоится «10» декабря 2010 года в 13.30 часов на заседании диссертационного совета Д 212.172.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в ГОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет» по адресу: 630126, г. Новосибирск, ул. Вилюйская, 28.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО Новосибирский государственный педагогический университет» по адресу: 630126, г. Новосибирск, ул. Вилюйская, 28.

Автореферат разослан «___» ноября 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, профессор Е.Ю. Булыгина

Общая характеристика работы

Диссертационное исследование посвящено лингвокогнитивному анализу и моделированию базового концепта культуры - «Власть» и его основной составляющей - «Чиновник» в русской языковой картине мира (ЯКМ).

Актуальность работы в первую очередь определяется научным контекстом: исследование базируется на принципах антропоцентризма и междисциплинарной научной парадигмы, выполнено в русле таких актуальных направлений, как когнитивная лингвистика, дискурсивный анализ и коммуникативная лексикология.

Когнитивная лингвистика является ведущим направлением современной мировой науки о языке (А.П. Бабушкин, А.Н. Баранов, А. Вежбицкая, С.Г. Воркачев, В.З. Демьянков, Д.О. Добровольский, И.В. Карасик, Ю.Н. Караулов, О.А. Корнилов, Е.С. Кубрякова, Д.С. Лихачев, Н.В. Орлова, Р.И. Павиленис, З.Д. Попова, В.И. Постовалова, Е.В. Рахилина, Б.А. Серебренников, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин, В.Н. Телия, А.А. Уфимцева, Р.М. Фрумкина, А.П. Чудинов; Дж. Лакофф, М. Минский, Ч. Филлмор, А. Ченки, R. Jackendoff, C. Kramsch и др.). Когнитивный подход в языкознании основан на представлении о том, что язык является основной формой фиксации и инструментом моделирования наших знаний о мире; одна из важнейших задач когнитивистов - реконструкция ментальных структур, фрагментов наивной картины мира, имеющих вербализацию, но не сводящихся исключительно к ней. Изучение и описание одного из таких фрагментов и является целью настоящей работы.

Исследование концепта «Власть» тесным образом пересекается с современным и активно развивающимся направлением языкознания - анализом политического дискурса (Р.Д. Андерсон, В.Н. Базылев, А.Н. Баранов, Э.В. Будаев, Р. Водак, Т. ван Дейк, В.З. Демьянков, Ю.Н. Караулов, Н.А. Купина, П. Серио А.П. Чудинов, Е.И. Шейгал и др.). Политический дискурс в его коммуникативно-прагматическом и когнитивном аспектах является основным предметом исследования политической лингвистики, поскольку отражает аспекты политической коммуникации, дает информацию о языковой личности субъектов этой коммуникации и активным образом участвует в формировании современной языковой картины мира.

Актуальность работы обусловлена тем, что она посвящена отражению в языке одного из базовых социокультурных концептов национального языкового сознания, представленного абстрактным именем власть со сложной пропозиционально-образной семантикой. Степень изученности концепта «Власть» в рамках семантико-когнитивного подхода представляется недостаточной. Существует ряд обзорных работ, посвященных концепту «Власть» и смежным с ним ментальным структурам, которые выполнены в русле лингвокультурологии (Н.Э. Агаркова, В.И. Карасик, И.В. Палашевская). Данные работы, по нашему мнению, открывают проблему изучения концепта «Власть» в отечественной лингвистике. Привлечение более широкого языкового материала, сочетание сопоставительных, исторических и когнитивных исследований позволит в существенной мере дополнить и уточнить облик ментальной структуры. В нашем исследовании используется метод построения семантического поля как инструмента для описания концепта; исследуются коммуникативно-прагматические и когнитивные параметры дискурса о власти; концепт изучается в динамическом аспекте на материале дискурса различных десятилетий.

Объектом исследования является языковая парадигма, представленная семантическим полем (СП) с центральными лексемами: властвовать, управлять, распоряжаться, подчинять, власть и чиновник, а также современный политический и художественный дискурс.

Предметом исследования является фрагмент ЯКМ: концепт «Власть» и его основная составляющая - «Чиновник».

Материалом для исследования послужили:

- словарные дефиниции слов и фразеологических единиц, репрезентирующих концепт, извлеченные из разных типов словарей: этимологических, толковых, системных, Русского ассоциативного словаря, идеографических (в том числе сборник В.И. Даля «Пословицы, поговорки и прибаутки русского народа»);

- Национальный корпус русского языка (данные корпусной лингвистики): около 2000 контекстов со словом власть, его производными и синонимами из произведений художественной литературы за последние 20 лет (1985-2005) и более 3000 контекстов со словом власть из СМИ; более 1500 контекстов СМИ со словом чиновник.

Целью настоящего исследования является моделирование концепта сложной природы, объективированного в языке словом-репрезентантом власть, и когнитивное описание образа чиновника, входящего в ядро концепта «Власть». В своем исследовании мы рассматриваем только прямые значения слова власть, связанные с властью человека над человеком. Внимание обращено на проблему отношения «государство - человек», «субъект власти - объект власти». В соответствии с целью исследования в работе ставятся следующие основные задачи:

1) проанализировать существующие подходы к понятию концепта, уточнить тип изучаемой ментальной структуры и ее место в типологии концептов;

2) определить методику исследования структуры концепта «Власть»;

3) описать на основе данных этимологических, исторических словарей и пословично-поговорочного материала историческую составляющую концепта, а также осуществить сопоставительный анализ лексем, репрезентирующих концепт в различных индоевропейских языках;

4) построить СП «Власть»: определить лексический состав ядра, центра и периферии поля, а также определить зоны пересечения со смежными полями;

5) проанализировать различные типы дискурсов с участием лексем власть и чиновник; установить ключевые когнитивные признаки концепта «Власть» и его составляющей «Чиновник»;

6) в составе концепта «Власть» реконструировать образ чиновника с учетом динамических процессов, характерных для этой ментальной единицы;

7) реконструировать концепт в виде различных ментальных структур: сценария, прототипа, образа.

Методы исследования. Концептуальный анализ направлен на реконструкцию концепта и стоящего за ним фрагмента наивной ЯКМ с помощью языковых и культурно-языковых данных. В диссертации используются традиционные методы и приемы семасиологического анализа (компонентный, дефиниционный, сравнительно-сопоставительный анализ, прием ступенчатой идентификации, прием полевых исследований, а также дискурсивный анализ), результаты применения которых подвергаются когнитивной интерпретации, а также методика моделирования концепта на основе выделения его основных составляющих: логико-понятийного компонента, сенсорно-рецептивного компонента (репрезентированного в виде когнитивных метафор и прототипических образов) и нравственно-ценостного компонента.

Научная новизна работы определяется, во-первых, принципом моделирования СП: каркасом СП «Власть» послужила пропозиция, включающая наименования субъекта власти, объекта власти и предикаты власти: действие/воздействие субъекта власти на объект и реакция объекта. В центре СП стоят глагольные предикаты (властвовать, управлять, распоряжаться, подчинять и др.), которые, благодаря своим актантам, содержат всю информацию о ситуации, представленной в пропозиции, и задают структуру данной пропозиции.

Во-вторых, используется комплексный подход к моделированию концепта. Ментальная структура концепта реконструируется с опорой на разные исследовательские источники: 1) историко-этимологический анализ; 2) сопоставительный анализ; 3) структурно-системный; 4) дискурсивный.

В-третьих, впервые произведено целостное моделирование концепта «Власть», который представляет собой сложную ментальную структуру, включающую разнородные смысловые компоненты: образ (чиновник), прототипический субъект (царь, Бог, отец), сценарий (субъект приказывает/управляет/подчиняет объект).

В-четвертых, для выявления и описания когнитивных признаков был выделен особый тип дискурса - дискурс о власти, определены его основные коммуникативные параметры и стратегии.

Теоретическая значимость связана с дальнейшим осмыслением теории семантического поля: СП моделируется с учетом лексико-семантических и грамматических параметров как гетерогенная структура, пронизанная горизонтальными и вертикальными связями. В основе СП - пропозициональная структура, описывающая внеязыковую ситуацию взаимоотношений субъекта и объекта власти.

Кроме того, в работе предпринято описание концепта со сложной образно-пропозитивной семантикой. Результаты работы могут уточнить соотношение образного и фреймового фрагментов в ментальной структуре сложной природы. Осуществлен анализ модальных характеристик и коммуникативно-прагматических параметров дискурса о власти, что позволило выявить новые когнитивные признаки концепта «Власть».

Практическая значимость. Работа содержит материал необходимый и полезный для построения словарных статей в идеографических, семантических словарях и словарях активного типа. Результаты исследования можно использовать в лекциях и практикумах по когнитивной и дискурсивной лингвистике; в исследованиях феномена власти в политологии, философии, культурологии, социологии.

Положения, выносимые на защиту:

1. В древней основе концепта актуализируются следующие смыслы, репрезентированные в виде фрейма: «Данное Богом избранному человеку (царь, император, властелин, властитель, властодержец) право полного и безграничного управления и владения территорией (область, волость) и всеми, кто на ней проживает (народ)». Прототипическими субъектами власти - наиболее устойчивыми и древними образами, лежащими в основе концепта, являются образы отца, царя и Бога (Отец Небесный, Царь-батюшка).

2. СП «Власть» представляет собой объемную, сложную гетерогенную лексико-семантическую парадигму, в составе которой выделяются взаимосвязанные микрополя, вербализующие различные аспекты изучаемого концепта. Основу СП «Власть» составила пропозиция, в центре которой находится глагол властвовать, задающий актантную структуру всей пропозиции: Caus власти - S власти - P власти - O власти. Лексика СП «Власть» пересекается с лексикой полей «Право» (беззаконие, злоупотребления, органы власти), «Сила» (подавление, мятеж, закабалить, репрессии, прижать к ногтю), «Воля» (своеволие, произвол, что хочу, то и ворочу, Воля царя - закон), «Политика» (борьба за власть, депутат, президент), «Экономика» (олигарх, госкорпорация, топ-менеджер, собственность, госмонополия), «Деньги» (коррупция, откаты, олигарх).

3. Концепт «Власть» может быть репрезентирован: 1) в виде образа человека, наделенного властными полномочиями - чиновника; 2) в виде пропозиционального динамического фрейма или ментального сценария, компонентами которого являются субъект власти, предикат власти и объект власти в их взаимосвязи. Ментальный сценарий обнаруживает устойчивость в историческом развитии концепта, сохраняются смыслы управления и владения, которые оказываются взаимообусловленными и даже в какой-то мере тождественными, что отличает специфику власти в русской ЯКМ от западноевропейского восприятия концепта, где данные значения более автономны.

4. В процессе анализа дискурса о власти были выделены его следующие взаимосвязанные характеристики: 1) футуральность - использование потенциальных модально-оценочных значений (необходимость, долженствование, желательность, возможность); 2) использование речевых жанров с доминантой негативной оценки (обвинение, жалоба, протест и др.), в которых критика носителей власти носит номинальный, неконкретный характер; 3) обезличенность наименований субъекта власти и источника информации: высокопоставленный чиновник, лицо в администрации (президента, губернатора), из высокопоставленных кругов; 4) Использование «мы-дискурса» [Филинский 2002]; 5) двойной адресат сообщения: общество и власть имущие; 6) театральность - особая ритуализация дискурса о власти, где есть свое четкое распределение ролей, представление, разыгрываемое для адресата-наблюдателя действо, направленность речи политиков на аудиторию [Шейгал 2000]; 7) Манипулятивность: комплексное использование перечисленных приемов в тексте создает объемный эффект манипуляции. Данные тексты, используя ключевой набор слов, обладающих положительной оценкой (вертикаль власти, стабильность, справедливость, средний класс, модернизация, инновации) создают особое пространство, образ светлого будущего и власти, заботящейся о людях. Речевые жанры критики сигнализируют о том, что борьба с недостатками ведется и в будущем они будут искоренены.

5. Лексема чиновник является «сквозной», поскольку реализует свою семантику во всех элементах пропозиции власти, чиновник - родовое понятие для наименований госслужащего любого уровня, и поэтому может репрезентировать субъект государственной власти в целом. Чиновно-бюрократический аппарат и чиновник в качестве ядерных лексем получают негативные коннотации: `бездушие', `бюрократия', `чинопочитание', `злоупотребление полномочиями', `произвол', `коррупция', `неэффективность'. Чиновник ассоциируется с высокопоставленным носителем власти (высокопоставленный чиновник), который, однако, не находится на виду (как, например, президент или премьер-министр). Фигура чиновника представляется крайне обобщенной, неконкретной - семантика `серости, незаметности' в данном случае нейтрализуется: вместо серости заштатного чиновника XIX в. актуализируются смыслы обобщенноличности, непубличности и крайней закрытости властных структур в начале XXI в.

6. В процессе моделирования поля концепта (с опорой на анализ СП и политического дискурса) были выделены следующие значимые когнитивные признаки: 1. Власть - это сила: а) объект власти испытывает давление со стороны субъекта власти, воспринимаемое как насилие над личностью (подавление, принуждение, подчинение); б) со стороны субъекта: власть - сила, дающая преимущество над другими (преимущество, господство, могущество). 2. Неограниченная власть (произвол, беспредел, беззаконие, бесчинство, самоуправство, своеволие). 3. Власть - это человек власти, лица, наделенные властными полномочиями (чиновник, правительство, начальник, руководитель, управляющий). 4. Власть приводит к собственности, богатству, деньгам, в свою очередь, деньги дают власть (Деньги правят миром) 5. Власть - цель: желанный трофей, за который постоянно идет борьба (борьба за власть); место, куда стремятся попасть (прийти во власть); предмет, который хотят получить в свои руки (взять власть в свои руки).

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены на Восьмых Филологических Чтениях (октябрь 2007, Новосибирск), на Конференции молодых ученых «Филологические Чтения - 2008», «Филологические Чтения - 2009» и «Филологические Чтения - 2010» (Новосибирск). Содержание работы отражено в 6 публикациях, в том числе одна в издании, рекомендованном ВАК.

власть семантический концепт модальный

Основное содержание работы

Во введении устанавливается предмет и цель исследования, формируются конкретные задачи диссертации, обосновывается актуальность темы исследования и определяется новизна работы, перечисляются методы исследования, характеризуется теоретическая и практическая значимость работы.

В первой главе «Междисциплинарный подход в изучении когнитивных структур» представлен аналитический обзор работ, посвященных исследованию феномена власти в гуманитарных науках (философия, политология, социология и др.). Концепт «Власть» трактуется в гуманитарных исследованиях с помощью двух типов модальности: во-первых, потенциальная модальность долженствования, отражающая представления о должном устройстве общества, стремлении к идеалу (Платон, Аристотель, Руссо, Локк, теории философов-богословов, рационалистские, либеральные и позитивистские теории, а также теория общественного договора); во-вторых, реальная модальность, фиксирующая фактические характеристики власти в конкретную эпоху (Фросимах, Макиавелли, Маркс, Ницше: теории насилия, борьба различных групп, принуждение, наказание, иррациональные мотивы, аффекты, страсти). Выделено два концептуальных подхода: субстанциональный, рассматривающий власть как атрибут, достояние индивида, и реляционный, описывающий власть как социальное отношение между людьми. Это обстоятельство, безусловно, подтверждает восприятие власти через образ человека власти и сценарий воздействия носителей власти на ее объект, что нашло отражение в нашем исследовании дискурса о власти.

С развитием когнитивной науки мысль об исключительной значимости языка для всех процессов обработки знания получает все большее признание. Мы знаем о структурах сознания благодаря языку, который позволяет сообщить об этих структурах и описать их на любом естественном языке. Информация структурируется в сознании с помощью различных ментальных структур: схема, фрейм, сценарий, гештальт и др. Термином, призванным объединить различные теории репрезентации знаний, является концепт, который понимается как «единица картины мира, отраженной в человеческой психике», «квант знания», содержащий информацию, которая «может включать как сведения об объективном положении дел в мире, так и сведения о воображаемых мирах и возможном положении дел в этих мирах» [Кубрякова 1996]. Внутри лингвистики когнитивный подход естественным образом предполагает главенство семантики (когнитивной семантики), которая определяет поведение лексем, их частей и сочетаний, конструкций, предложений и т.д [Рахилина 1998]. В своей работе мы используем термин концепт для обозначения сложной многоуровневой ментальной структуры, которая может быть репрезентирована в виде других более простых ментальных структур: прототип, образ, сценарий, фрейм [Корнилов 2003, Кубрякова 2004, Скляревская 2004, Филлмор 1988].

Следует отметить ряд работ, посвященных концепту «Власть», его составляющей - «Чиновник», а также смежным с ними ментальным структурам [Карасик 2009; Прозоров 2004, Степанов 1997; Шмелев 2002]. Приведем основные результаты исследований: 1. «Тайная власть»: плетет интриги, влияет на решение официальной (Ю.С. Степанов); 2. «Воля» во втором своем значении - это ничем не ограниченная власть, своеволие, которое ни с чем не считается, свобода есть гражданское состояние человека; воля - чувство стихийное (А.Д. Шмелев). 3. Власть - в русской духовной культуре - это Бог, воля Божья, милость Божья (В. Прозоров); 4. Идея подчинения, генеративный смысл, заключенный в концепте «Власть», разворачивается как уточнение понятийных признаков, организующих политический дискурс (борьба за власть и удержание власти), его образных признаков (проявление силы одного человека по отношению к другому либо некоего могучего существа по отношению к людям), его ценностных признаков (обоснование необходимости власти, способности подчиняться, как условия осуществления эффективной власти, притягательности власти и ее разрушительных последствий для личности) (В.И. Карасик). 5. Лингвокультурный типаж «русский чиновник» представляет собой оценочно маркированный образ государственного служащего, отличительными признаками которого являются: 1) обеспечение функционирования государственного механизма, 2) место на служебной лестнице, 3) формальное и равнодушное отношение к людям, 4) использование в речи канцелярских оборотов, 5) высокая степень семиотичности статусных знаков (одежда, награды, обращения, знаки уважения). Типаж «чиновник» представлен в двух разновидностях: высокопоставленный сановник и мелкий канцелярский служащий. В русском языковом сознании чиновник получает, как правило, отрицательную оценку из-за коррумпированности, отсутствия здравого смысла в принимаемых решениях, высокого самомнения и готовности к безоговорочному подчинению (В.И. Карасик).

Результаты проведенных исследований позволяют осуществлять задачи, логически вытекающие из настоящего «положения дел»: моделировать сложную ментальную структуру, уточнить ее тип и сопоставить ментальные структуры, состоящие в родо-видовых отношениях.

Во второй главе «Семантическое поле как инструмент моделирования концепта «Власть» осуществляется моделирование СП «Власть». СП рассматривается в синхронном и диахронном аспектах.

Диахронный анализ поля позволил выделить древнейшие когнитивные признаки концепта, которые взаимообусловливают друг друга.

1. Сила и возможность ее применения. Этимологические словари возводят власть к ст.-слав. voldtь > volstь и к индоевропейскому * ual - d (h) - (корень * ual - «иметь силу», «быть сильным»), подтверждая семантическую наполненность слова компонентами «осуществлять право собственности в отношении чего-л.», «обладать чем-л.», «управлять», «иметь силу» [Фасмер 2003; Черных 2001].

2. Пространство, область, территория, государство, земля отцов, предков. Слово власть (властвовать) заимствовано из старославянского и имеет полногласный древнерусский вариант волость со значением «область, территория, государство, власть».

3. Собственность, владение землей и всеми, кто на ней проживает. Старославянское власть (болг., сербохорват. власт, словенск. last означало «владение, собственность». Эти значения получил и глагол володеть [Фасмер 2003]. В русском языке наблюдается связь слов властвовать - владеть - обладать, область - волость.

4. Власть от Бога, связь с божественным, тайным началом. Глава государства (царь) представлял свой народ перед Богом, отвечал за него перед Высшей Властью. Царь был проводником Божьей воли (примечательно, что оба слова Царь и Бог писались с заглавной буквы, что подчеркивает их значимость для наивного языкового сознания). На языковом уровне это выразилось в следующих паремиях: Царь - наместник Бога на Земле, Что Бог, то Бог, а свята и воля Царская! До милосердого царя и Бог милостив, Царь от Бога пристав, Никто против Бога да против царя, Без Бога свет не стоит, без Царя земля не правится, Царь земной под Царем небесным ходит и др.

5. Семейная власть, власть мужская - отца как главы рода. Власть божественная имеет своим прототипом власть семьи, рода, где главой является отец, здесь уместно сходство следующих метафорических номинаций Отец небесный и Царь Батюшка.

6. Воля, произвол, свобода действий, поступков, желаний для обладателя власти (Воля царя - закон). Словарь Академии Российской [1789] дает следующее толкование: 1. Воля, произвол, свобода делать то, что заблагорассудится. Этимологический словарь связывает понятия власть, волость и волот («великан») в единый семантический комплекс. Волот, велет, великан соотносятся с великий и затем, предположительно, с волей и велеть. Воля в дальнейшей этимологии связывается с чередованием гласных велеть, довлеть [Фасмер 2003].

7. Человек как носитель власти, власть, сосредоточенная в руках одного человека: царь, повелитель, правитель, властитель, начальник, владыка, властелин. Словарь Академии Российской [1789] указывает значение: 3. Означает также и самого начальника, правителя, чиновника, имеющего право повелевать другими. Наличие объемного словообразовательного гнезда у слов власть и владеть, характеризующих субъект власти, в толковом словаре русского языка XVIII подтвержает это положение: владелец, владетелец, владетель, владыка/владыко, властелин, властель, властитель, властодержец и др.

8. Иерархичность системы управления, жесткий, регламентированный порядок для подчиненных. Слово чиновник как «лицо, обладающее властными полномочиями», родственно глаголу чинити ? «делать», «производить», «устраивать» и существительному чин ? «порядок», «правило», «образ», «способ» [Даль 1998; Фасмер 2003], указывает на определенный порядок и способ жизнеуправления людей.

9. Начинание, инициирование действий: начальник - начинальник; греч. бсчЮ «власть, начало».

Результаты сопоставительного анализа лексем русского, древнегреческого и латинского языков свидетельствуют о том, что существует определенная преемственность, параллелизм ключевых семантических признаков власти в этих языках (начальник - греч. бсчЮ «начало»; владение - dominium «собственность», владелец - dominus «хозяин», доминировать в значении «господствовать, преобладать» заимствовано от dominari, доминион «подчиненная территория, колония»). Следует указать и на существенные отличия русского понятия от латинских и греческих. Власть содержит смыслы «воля как произвол», «свобода воли», «возможность делать все, что заблагорассудится».

В современных индоевропейских языках власть как power (англ.), macht (нем.), potenza (ит.) и pouvoir (франц.) не соотносится со значением волости (области), территории, здесь выделяются другие интегральные семы: `возможность и способность действия', `сила', `давление', `энергия'. «Власть» в англоязычной ЯКМ носит более утилитарный, прикладной характер, в отличие от русской ЯКМ, ориентируется на частную собственность и соблюдение прав. Итальянское Dominatio актуализирует признак собственности, владения, подчиненной территории и имеет семантические эквиваленты в русском языке, в том числе и заимствованные: доминировать, доминион. Различие заключается в том, что признак власти как управляемой территории (волость) в РЯКМ на сегодняшний день утратил свою значимость, в то время как в итальянском сохранился (dominio). Обратим также внимание на то, что при значительном совпадении смысловых объемов (господствовать, подчинять, повелевать) в обоих языках, итальянское dominare содержит сему `сдерживать' [Зорько 2004], тогда как русская власть - бесконтрольная, абсолютная, граничащая с произволом.

Синхронный аспект моделирования СП «Власть» опирается на дефиниционный анализ слова власть. Его семантическая структура представляет однофреймовую полисемию [Баранов, Добровольский 1997], когда все лексико-семантические варианты слова репрезентируют одну ментальную структуру: 1. Право и возможность управлять кем-, чем-л. 2. Право управления государством. 3. Органы государственного управления. 4. Лица, входящие в органы государственного управления [ТСОШ 2003]. Принцип устройства семантической структуры слова - цепочечная полисемия.

Для определения ключевых элементов поля - семантических констант - была проведена процедура ступенчатой идентификации [Кузнецова 1973] наиболее общего по семантике ЛСВ1 власть. Семантическими константами поля, по данным словарей, являются источники власти право и сила, которые порождают превосходство одной из сторон взаимодействия, в результате чего субъект получает возможность управлять объектом власти, применив свою волю. Определив семантические константы поля, можно выстроить структуру пропозиции власти: Caus власти (превосходство, сила, право, воля) S власти (начальник, чиновник) - P власти (властвовать, управлять, подчинять) - O власти (общество, человек). Каузатор (источник) власти составляет свернутую имплицитную пропозицию условия реализации власти.

Динамический аспект поля проявляется в движении языковых единиц от ядра к периферии поля либо за границы поля, и обратно - от периферии в ядро. 1. Ядро > Периферия: 1) лексемы, актуальные для царского и советского времени, но на сегодняшний момент утратившие свою актуальность в связи с уходом реалий их именующих: а) царская эпоха: государь, император, посадник, самодержец, монарх, наместник, воевода, князь, и др.; б) советская эпоха (советизмы) нарком, генсек, комиссар, вождь, номенклатурный работник и др. [Мокиенко, Никитина 1998]. Следует отметить ряд лексем, вышедших за пределы поля: виконт, барон, коллежский регистратор, обер-прокурор и др.

2. Периферия > Ядро. Некоторые исторические наименования носителей власти на сегодняшний момент получают метафорическое осмысление и актуализируют семантику «полновластного человека, распоряжающегося властью по своему усмотрению»: царь, сатрап, тиран, деспот, самодур. Так, президента Ельцина за самовластность правления называли царь Борис: Алгоритм его правления сформулирован довольно точно - он был избран президентом, но правил как царь (Л.Андрусенко. Президент или царь? // Независимая Газета, 2000.02.01). Значение слова олигарх «в античности и средневековье: лицо, принадлежащее к правящей группе, являющееся членом олигархического правительства» потеряло актуальность и получило новое значение «представитель крупного монополистического капитала» [БТСРЯ 2000]. Выделим также сему `очень богатый человек'.

3. Вхождение новых лексем в состав поля: топ-менеджер, истеблишмент, элита (в значении «бизнес-элита», «властная элита»), госкорпорация, госкомпания, манипулировать (со значением «скрытого воздействия, влияния и управления»), откат - откатить, распил - пилить (значение «коррупция, казнокрадство, воровство»).

Таким образом, структура поля находится в состоянии динамического равновесия: внутри СП наблюдается движение языковых единиц от центра к периферии и наоборот; одни лексемы выходят за пределы поля, другие - пополняют его состав, что свидетельствует о высокой когнитивной и культурной значимости изучаемого концепта для сознания носителей русского языка, о его живой природе.

В структуре СП «Власть» было выделено 12 микрополей: «беззаконие», «абсолютная, неограниченная власть», «подавление (личности)», «подчинение», «органы власти и их деятельность», «борьба за власть» (включает лексемы с семантикой поддержки и сопротивления власти), «владение (собственность)», «влияние (статус)», «разрешение», «лидерство», «справедливость», «ответственность».

Остановим свое внимание на микрополе «подавление (личности)», содержащем глагольные лексемы, определяющие направление развертывания СП от исходной лексемы подавлять «гасить, ограничивать чью-л. активность, свободу действий» [Баранов 2007]. Поскольку в основе СП «Власть» лежит пропозиция, центром которой является предикат, определяющий актантную структуру всей пропозиции, считаем необходимым выделить следующие группы глаголов.

Микрополе «Подавление (личности)». Интегральный компонент, объединяющий лексемы данного микрополя, - `сила, насилие'.

1. Глаголы принуждения, воздействия на объект: принуждать, вынуждать, понуждать, заставлять, обязывать, требовать, держать (в знач. «заставлять, принуждать находиться, оставаться где-л.»), мучить, насиловать, натравливать, помыкать, приструнивать, терроризировать, требовать, эксплуатировать, тиранить, угнетать, гноить, глушить, гробить. Метафорическая разновидность лексико-семантической группы глаголов принуждения - глаголы давления: давить, зажимать, ущемлять, надавливать, нажимать, напирать, подавить, подминать, прессовать, придавливать, сдавливать, сжимать, теснить, притеснять. С данной группой глаголов соотносятся глаголы прогибаться, гнуться в значении «подчиняться давлению со стороны субъекта власти», характеризующие объект давления и также содержащий образный компонент в своей семантике. Если принуждение объекта власти к подчинению не состоялось, то может последовать наказание, в связи с чем выделяется следующая группа. 2. Глаголы наказания: наказывать, карать, осуждать, линчевать, репрессировать, сослать. Наказание может выражаться в виде ограничения свободы. 3. Глаголы ограничения свободы со стороны субъекта власти: изолировать, запирать, арестовывать, сажать, закрывать, задержать, держать под стражей, посадить под замок. Им противопоставлены глаголы освобождения: освободить, отпустить/выпустить (на волю). 4. Глаголы запрещения: запрещать («лишать права, отказывать в праве»), воспрещать, возбранять, ограничивать (доступ к чему-, куда-л.). Отметим лексику с семантикой запрещения: запрет (наложить), запрещается, запрещено, запретный (область), запретительный, запрещенность, запрещенный, под запретом быть (находиться), недозволенный, воспрещение, воспрещено, возбраняется. Табу, вето. Сюда же войдут фразеологизмы: все пути ему заказаны, ни шагу нельзя ступить, не подпускать на пушечный выстрел, а также императивы выражения запрета: не смей! не вздумай! не моги! не может быть и речи. Лексике с семантикой запрещения противопоставлена группа слов с «разрешительной» семантикой: запрет/разрешение, запрещенный/разрешенный, разрешать, допускать, дозволять, пропускать, санкционировать, дать добро. Субъект власти имеет право разрешить или запретить объекту совершить какое-либо действие. 5. Глаголы взятия под контроль: обуздать, укрощать, усмирять, смирить, удерживать (в повиновении), сдерживать. Характерно использование большого количества глагольных экспрессивных фразеологизмов, с образным компонентом `силового воздействия': вырвать с корнем, выжечь каленым железом, вымести железной [поганой] метлой что, закрыть [прикрыть] лавочку [контору] (прост.), топить [потопить] в крови что, огнем и мечом покорить, никому спуску не давать, надеть смирительную рубашку, обрезать (подвязать) крылья, держать на коротком поводке.

Субъект принуждения пересекается с субъектом абсолютной власти: тиран, деспот, сатрап, самодур, диктатор, угнетатель, эксплуататор, ирод, мучитель, гонитель, изувер, каратель, притеснитель. Лексемы этого микрополя содержат отрицательную оценку и социальный компонент (несимметричные социальные роли): мучитель, угнетатель, ирод, изувер и др.

Характерным инструментом подавления и подчинения силой является образ палки в устойчивых словосочетаниях и паремиях: из-под палки (работать), перегнуть палку, кто палку взял тот и капрал (пословица). Слово палки во мн. ч. значит «удары таким предметом как наказание» [БТСРЯ 2000].

Принуждение предполагает воздействие с помощью силы, в случае невыполнения воли субъекта власти следует наказание в виде репрессий и террора. Репрессия - карательная мера со стороны властей; репрессивный, драконовский. Террор - принуждение общества путем устрашения; политика расправы с политическими противниками [Баранов 2007]; террорист «субъект террора», проводить террор, развязать террор, развернуть террор, политика террора. Террор может касаться отдельных социальных групп и классов, а может характеризоваться массовым истреблением всего народа - становиться геноцидом «истребление отдельных групп населения, целых народов по политическим, расовым, религиозным или этническим мотивам» [БТСРЯ 2000]. Общество в свою очередь тоже дает ответную реакцию на проводимую политику, уничтожая носителя абсолютной власти (цареубийство).

Метафорический фрагмент СП «Власть»

Основная особенность слова власть заключается в способности образовывать объемное метафорическое поле (фрагмент СП «Власть»), соединяясь с лексикой конкретного, предметного содержания. Метафоры, не будучи ядерными единицами СП, составляет основной фонд в изучении концепта, они отражают логические и мифологические характеристики мышления. Применительно к СП «Власть» метафоры проникают во все структуры поля - наименования действий власти, субъекта, объекта власти. Именно метафора может заключать в себе коннотации и оценки, не выводимые из анализа денотативного содержания слова. Проиллюстрируем метафорический фрагмент поля в виде таблицы с указанием основных семантических классов метафор.

Таблица

В результате анализа СП была выявлена его структура с учетом ядерных, центральных и периферийных зон. Ядро поля выделяется с опорой на следующие параметры. 1. В ядро войдут те единицы, в значение которых в качестве основных, постоянных, ярких и эксплицитных сем входят выделенные ранее семантические константы поля (`право'чиновник, `сила' тиран, `воля' произвол, `преимущество' господство и др.). 2. В ядро войдут глагольные лексемы, наиболее общие, нейтральные и простые по семантике, которые применимы для описания практически всех ситуаций власти (властвовать, главенствовать, господствовать, повелевать, верховодить, управлять, распоряжаться, возглавлять, подчинять, править, командовать, руководить, подавлять, воздействовать, влиять). Следует учитывать, что в ядро поля будут входить глаголы разных микрополей, обуславливая тем самым «плавающий» состав лексики ядра и периферии СП. 3. Частотность употребления единиц поля. Элементы ядра являются в некотором смысле «принудительными» доминантами, которые первыми всплывают в памяти, прочие значения трактуются через семантику доминантного члена (власти, начальник, чиновник, директор, глава, руководитель). 4. Когнитивная значимость единиц поля. Если рассматривать СП как объект исследования, то единицы поля, обладающие идиоматичностью (фразеологизмы, паремии), образностью (метафоры), будут относиться к периферии поля. Мы рассматриваем СП как инструмент описания наивной ЯКМ, в нашем случае когнитивная значимость единиц поля (метафоры, идиомы, паремии) существенно повышает их статус в организации поля.

В движении к периферии происходят два семантических процесса: нарастание дифференциальных признаков и перегруппировка сем по степени значимости. (Ср.: микрополе «владение (собственность)»: хозяин 1. Владелец, собственник; 5. Тот, кто имеет власть распоряжаться кем-, чем-л. [БТСРЯ 2000]). Исходя из этих параметров, была смоделирована структура поля.

I. ЯДРО составляет лексика микрополей с семантикой `нарушение прав' и `применение силы': «беззаконие» (злоупотреблять, бесчинствовать, самовольничать, творить произвол и др.), «подавление (личности)» (подавлять, запрещать, угнетать, карать, притеснять, усмирять и др.), «подчинение» (подчинить, поработить, держать в кулаке и др.), «абсолютная (неограниченная) власть» (повелевать, господствовать, доминировать, главенствовать), «борьба за власть» (бороться, добиваться, захватить, овладевать), «органы власти и их деятельность» (управлять, руководить, распоряжаться, командовать и др.). Доминирующая оценочная семантика - негативная.

II. ЦЕНТР СП включает лексику микрополей: «влияние (статус)» (задавать тон, определять повестку дня), «владение (собственность)» (владеть, обладать, контролировать, иметь в собственности).

III. ПЕРИФЕРИЯ. Позитивное воздействие власти на общество: соблюдение закона, предоставление свобод, ответственность, защита и забота о гражданах. Лексика микрополей: «лидерство» (лидировать, вести за собой), «разрешение» (разрешать, допускать) «ответственность» (нести ответственность, выполнять обязательства), «справедливость» (справедливый, законный, честный, правильный). Доминирующая оценочная семантика - положительная.

Языковые единицы с семантикой неограниченной власти, нарушения закона и применения силы превосходят в количественном отношении лексику соблюдения закона, справедливости, разрешения и ответственности со стороны субъекта власти, это свидетельствует о том, что власть в русской языковой традиции воспринимается как неограниченная, злоупотребляющая своим положением и применяющая силовые методы воздействия на объект власти (народ, человек). В ядро также вошло микрополе «органы власти и их деятельность», власть рассматривается, прежде всего, как верховная, государственная власть, органы и структуры государственной власти.

Происходит также «размывание» отождествления власти с одним конкретным человеком (царем, императором, вождем) в связи с появлением различных органов власти и усиления их роли в жизни общества. Ключевой лексемой, репрезентирующий носителя власти, становится существенно обезличенное наименование чиновник. Лексика с управленческой семантикой составляет значимый фрагмент поля и содержит большое количество ядерных элементов (микрополе «органы власти и их деятельность»). СП и его структура фиксирует те сущностные моменты восприятия фрагмента действительности (концепта), которые наше языковое сознание посчитало важными и значимыми.

В третьей главе «Моделирование структуры концепта «Власть» осуществляется дискурсивный анализ ключевых лексем власть и чиновник.

В параграфе, посвященном модальным характеристикам дискурса о власти, выделен особый тип дискурса - дискурс о власти, который понимается как центральная часть политического дискурса: тексты и высказывания СМИ, которые характеризует и оценивает деятельность субъекта и объекта власти. Необходимо учитывать тот факт, что дискурс о власти опосредован деятельностью журналистов и политикой издательств, и поэтому имеет не столько отражательный, сколько интерпретационный характер, моделирующий действительность.

Основная модальная характеристика дискурса о власти - футуральность - использование потенциальных модально-оценочных значений (необходимость, долженствование, желательность, возможность). С точки зрения объекта власти, государство должно, обязано, ему нужно и необходимо заботиться о благополучии своих граждан. Доминирование и постоянное воспроизводство в дискурсе о власти потенциального модально-оценочного плана является, по сути, косвенным сообщением/обвинением в том, что этого никто не сделал и делать не хочет. Складывается отрицательный образ власти, воспринимаемый через «НЕ»: неспособны, не могут и не хотят.

В следующем параграфе выявлены основные коммуникативно-прагматические и когнитивные параметры дискурса о власти в их взаимодействии: 1. Использование речевых жанров с доминантой отрицательной оценки власти (обвинения, критика, жалоба). Протестные и псевдопротестные тексты построены, как правило, в генеритивном регистре [Золотова 1998]. В оценочных жанрах дискурса о власти эмоциональная оценка преобладает над рациональной и характеризуется, в отличие от последней, отсутствием основания для оценки: оцениваемая конкретная ситуация и ее параметры (участники, время, место, механизмы воздействия на власть). Также отсутствует обратная связь от объекта оценки: не подтверждается наличие материалов, свидетельствующих, что достигнута реакция со стороны властей на предыдущие публикации. 2. Обезличенность наименований субъекта власти, а также источника информации: высокопоставленный чиновник, лицо в администрации (президента, губернатора), из высокопоставленных кругов. Поскольку критикуемые лица спрятаны за словом чиновник, относящее субъект одновременно к классу всех государственных служащих и ни к кому конкретно, то такая критика оказывается недейственной, поверхностной, не приводящей к изменению ситуации. 3. Искажение/изменение ценностной картины мира и смещение моральных и правовых норм. Замена слов с отрицательными коннотациями на их «смягченные» эквиваленты: некомпетентность, нарушение норм морали и права на глупости властей; эгоизм, культ яркого потребительского образа жизни на гламурные чрезмерности и избыточное самолюбование; произвол и отсутствие контроля на разнузданность. 4. Использование «мы-дискурса». Носители власти используют «мы-дискурс» [Филинский 2002] для создания иллюзии единства мнений власти и общества и для создания оппозиции «свое» - «чужое», то есть образа внешнего (Запад, терроризм) и внутреннего (коррупция, бедность) врага. Авторы, выступающие от лица общества, наоборот используют «мы-дискурс», чтобы показать принципиальную разницу между власть имущими и остальными гражданами. 5. Двойной адресат: общество и власть имущие. «Из доклада Института статистики РАН «Российская повседневность в условиях кризиса» следует, что в зону высокого недоверия попали такие важные институты обеспечения стабильности, как пресса и телевидение, судебная система, Госдума и Совет Федерации, органы МВД, политические партии, профсоюзы и даже, увы, Общественная палата. Не слишком ли много?» (АиФ. №21, 2009). Риторический вопрос-обращение в примере «не слишком ли много?» [важных институтов обеспечения стабильности попало в зону недоверия - А.М.] двойственен в плане адресата. Вопрос обращен по факту читателям и тогда интерпретируется как «не слишком ли сильно граждане и общество стали недоверять деятельности властей и СМИ, которые обеспечивают их стабильность», тем самым критикуется позиция общества. Однако если принять во внимание, что прямым адресатом являются власть имущие, создается такая иллюзия для читателя, то тогда его можно интерпретировать как «пора власти задуматься о своих действия и поступках, поведение власть имущих вызывает недоверие у общества». Данная двойственность создает манипулятивный эффект воздействия на читателей: первая интерпретация накладываясь на вторую, заглушает ее, становясь доминирующей.

6. Театральность. Понимается как особая ритуализация дискурса о власти, где есть свое четкое распределение ролей [Шейгал 2000]. Автор текста критикует субъект власти, не называя конкретных лиц и должностей, субъект власти актуализирует свои достоинства и преподносит свои решения как верные, полезные и положительные для общества и напоминает, используя речевой жанр обещания, что результат будет, но позже, через несколько лет «мы все должны к нему стремиться» и «не все планы еще реализованы». 7. Все перечисленные признаки объединяются одним родовым манипулятивностью дискурса о власти. Манипулятивность проявляется в отсутствии сюжета у многих статей и текстов, информация сообщается отстраненно, с использованием абстрактной лексики, отглагольных существительных с потерянными валентностями субъекта, адресата, объекта, причины и цели [Серио 2002], без привязки к конкретной ситуации и к лицам: «говорят обо всех и обо всем и ни о чем конкретно».

Рассмотрим, как выявленные признаки взаимодействуют в одном текстовом фрагменте:

Но дальше мы завязли в каких-то догматических схемах [`мы все виноваты, а не только власть имущие' - объединение власти и общества как признак манипулятивного «мы-дискурса»]. Все ждал, что в страну начнет вкладываться частный капитал, а он предпочитал строить яхты и гулять в Куршевеле [страна = общество, люди, народ; частный капитал = олигархи: отсутствие конкретики и оценочности у словосочетания частный капитал, в то время как слово олигарх несет негативную оценку - смещение оценок и норм]. В итоге второй срок правления Путина оказался намного менее эффективным, чем мог быть [можно привести два соседних высказывания к релятивной пропозиции: Поскольку частный капитал строил яхты и гулял в Куршевеле, поэтому второй срок правления Путина оказался менее эффективным, чем мог быть. Прослеживается прямая взаимосвязь действий субъекта первой пропозиции (частный капитал) и субъекта второй пропозиции (срок правления Путина), косвенно дается негативная оценка действиям носителя власти]. Первые четыре года были нацелены на наведение порядка, выстраивание вертикалей и горизонталей власти, что было необходимо, так как страна после самодурства ельцинских времен шла вразнос (наведение и выстраивание - существительные, образованные от глаголов несовершенного вида - действие до конца не реализовано; рациональная оценка - положительная, выражена словами с семантикой созидательной деятельности; отрицательная оценка деятельности предыдущих властей эксплицирована с помощью слов самодурство, вразнос). Но приоритетом второй пятилетки должны были стать выдвижение и реализация мощнейших программ развития страны [должны были стать - потенциальная модальность долженствования], <…> во вторую четырехлетку уже должны были активнейшим образом модернизировать наше производство [советские идеологемы: пятилетка, вторая четырехлетка - говорящий ожидает от субъекта власти действий по развитию страны, сравнимых с теми, что предпринимались в советскую эпоху; должны были модернизировать - отсутствие субъекта модернизации, выраженное неопределенно-личными конструкциями]. А у нас это все время ушло на планирование будущих великих свершений [у нас - использование «мы-дискурса»; время ушло на планирование будущих великих свершений - футуральность, ориентация в будущее]. А сделано очень немного [отсутствие результата деятельности власти]. И еще меньше будет сделано в ближайшие годы [результата никто не ждет] (АиФ №21, 2009).