Коммуникативная стратегия "речевая маска" (на материале произведений А. и Б. Стругацких)

В целом, смена обычной манеры речи на иную является одним из основных и самых эффективных средств создания РМ: характеристики манеры речи актуализируют именно те свойства изображаемого человека, которые необходимы ЯЛ в данный момент. Так, бормотание, прерывистость, чрезмерная эмоциональность и поспешность речи «журналиста-дилетанта» поддерживают образ, создаваемый ЯЛ с помощью ВМЭ.

Эмоционально-оценочная лексика. Как неоднократно отмечалось исследователями, в оценочной деятельности языковая личность эксплицирует специфику своей ценностно-ориентировочной картины мира, коммуникативной и языковой компетенции, свой языковой вкус, а также свою эмоциональную структуру (Е.М.Вольф, В.Н.Телия, Н.Д.Арутюнова, Т.А.Трипольская и др.). Наиболее важными для ЯЛ М.Каммерра являются следующие аспекты оценочной деятельности: 1) оценка людей, событий, фактов; 2) самооценка и 3) отношение к чужим оценкам: а) себя; б) других людей и явлений окружающей действительности: в зависимости от обстоятельств и испытываемого эмоционального состояния это могут быть рациональные и эмоциональные оценки: «Он несся передо мной огромными неслышными скачками, длинный, тощий, угловатый, снова легкий и ловкий, обтянутый черным, похожий на тень средневекового демона, и я мельком подумал, что уж такого Экселенца наверняка не видывал ни один из нынешних наших сопляков, а видывал разве что старик Слон, да Петр Ангелов, да еще я - полтора десятка лет назад». Оценочный речевой акт совмещает рациональный (выверенные основания оценки, эксплицитно заявленные в тексте ценностные ориентиры ЯЛ, стремление к характеристике объекта с разных сторон и объективности) и эмоциональный моменты. Причем компонент «эмотивность» не гиперболизирует оценку, не размывает ее оснований, не «форсирует» интенсивность и категоричность оценочного содержания, но вносит эмоциональную окраску события. Он сочетается, в ряде случаев являясь производным, с компонентами «интенсивность», «чрезмерность признака, качества» и «образность» (несся огромными скачками, похожий на тень средневекового демона).

В целом, рассмотрев четыре аспекта оценочной деятельности Максима Каммерера, мы сделали следующие выводы:

1. Оценки Каммерера с возрастом и ростом профессионализма становятся менее категоричными. Степень уверенности в адекватности оценки также различна: в самооценке она растет, а в оценке других людей, наоборот, снижается.

2. Его оценки носят достаточно объективный характер, а эмотивный и рациональный компоненты органично сочетаются, причем преобладает все-таки рациональная оценка. Эмоциональность оценок зависит от эмоционального состояния, испытываемого ЯЛ в момент говорения. Кроме этого, можно отметить, что зрелому и пожилому Каммереру в большей степени присущи рациональные оценки, тогда как молодому - эмоциональные.

3. «Черно-белая» оценочная шкала, характерная для молодого Каммерера, становится с возрастом более «многоцветной», в ней появляются различные оценочные оттенки.

Обратимся теперь к оценкам, которые выражает по тому или иному поводу «журналист» Каммерер. Они качественно отличаются от оценок самого Каммерера: «Лев Абалкин смеялся, обнажая ровные белые зубы. // - И нечего оскаливаться! - сказал журналист Каммерер сердито. - Вы же ставите меня в дурацкое положение. Вздор какой! Не-ет, голубчики, видно я вовремя взялся за эту книгу. Надо же, какими идиотскими легендами все это обросло!..» Сравните: Каммерер-повествователь выбирает нейтральное смеялся, тогда как «журналист» называет смех собеседника оскаливанием. Это слово отсылает к известному просторечному неодобрительному выражению скалить зубы - смеяться в неподходящей ситуации, без явной причины. С одной стороны, подобный способ выражения позволяет говорящему сократить дистанцию, разговаривать на правах давнего знакомого, почти приятеля, с другой - поддерживает представление о журналисте как о человеке свойском, запросто общающемся и излишне эмоциональном. Использование таких оценок содержания речи собеседника, как идиотские легенды, дурацкое положение, вздор подкрепляют и усугубляют это представление.

Итак, можно сказать, что эмоционально-оценочная лексика служит своеобразным маркером «РМ». Если оценки Каммерера, как правило, характеризуются иронией над объектом оценки, и это говорит о такой черте ЯЛ, как критичность и склонность к рефлексии, то оценки масок совершенно лишены этого качества. Напротив, оценки как журналиста, так и туриста характеризуются повышенной эмоциональностью (РМ «журналист») и безаппеляционностью (РМ «турист»). Кроме того, преобладание эмоциональных оценок над рациональными, согласуясь с ВМЭ и характеристиками манеры речи, дополняет языковой портрет изображаемого «журналиста-дилетанта», придавая образу законченность.

В целом, анализ языковых средств создания КС «речевая маска» позволил сделать следующие выводы:

1. Формирование лексикона РМ предполагает обращение к наиболее ярким и значимым «участкам» языка, в которых происходит непосредственное воплощение ЯЛ. Это так называемые альтернативные зоны словаря, предполагающие выбор говорящим наиболее пригодного языкового средства.

2. ЯЛ тяготеет к выбору таких языковых зон, которые являются в наибольшей степени осознанными ею; художественный текст содержит множество маркеров рефлексии ЯЛ над функционированием именно этих фрагментов словаря.

3. ЯЛ конструирует речевое поведение РМ чаще всего путем отталкивания от собственной манеры речи, постепенно изменяя ее.

4. РМ подчинена единой идее, имеет смысловой стержень, а языковые средства создания маски находятся в отношениях семантического согласования друг с другом. Так, например, глаголы, обозначающие манеру речи РМ «журналист-дилетант», актуализируют неуверенную, «рваную», лепечущую, крайне нервную и эмоциональную, смущенную, излишне ориентированную на адресата, который может оборвать разговор в любой момент. Эти же свойства коммуниканта проявляются и в выборе ВМЭ: преобладают показатели неуверенности, сомнения, извинения за свое присутствие, а также актуализирующие доминантную позицию адресата и зависимую - говорящего субъекта в коммуникативном акте. И дополняют языковой и психологический портрет «журналиста-дилетанта» эмотивно-оценочные единицы, в семантике которых ведущую роль играет компонент «эмотивность», снижающий адекватность и достоверность оценки. Таким образом, цель персонажа достигнута: манера речи, лексикон и коммуникативные установки демонстрируют человека неловкого, недалекого, эмоционально неуравновешенного, надоедливого, отнимающего время, но неопасного.

Исследуемая нами ЯЛ Максима Каммерера - личность с хорошо развитым творческим началом. Поэтому он не только создает в зависимости от ситуации различные типы речевых масок, но и «взаимодействует» с ними. М.Каммерер четко разграничивает и осознает себя и свою РМ как разные ЯЛ. Момент отстранения выражается формой третьего лица: «журналист / турист» Каммерер, а также личным местоимением третьего лица «он». Вживание в роль журналиста или туриста, однако, не мешают герою интерпретировать происходящее со своей позиции, а не только с точки зрения изображаемой личности. При этом он пытается соотнести свое собственное видение ситуации с видением ее «журналиста» или «туриста» Каммерера, то есть идиостиль ЯЛ пересекается с РМ. Выделяется три вида подобного пересечения: частичное совпадение, полное отстранение и совмещение «я» Каммерера и его речевой маски. Вид «взаимодействия» ЯЛ М.Каммерера и его РМ зависит от 1) степени осознанности использования данной стратегии, 2) степени ее разработанности и 3) степени расхождения в интерпретации той или иной ситуации самой языковой личности и ее маски.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключении подведены итоги исследования, обобщены выводы по главам, сформулированы основные черты КС «речевая маска».

Теория КС как составляющая общей теории коммуникации складывается и осмысливается в таких антропоцентрических направлениях, как риторика, психолингвистика, теория диалога и лингвистическая конфликтология, социолингвистика, теория языковой личности.

Проведенное исследование коммуникативной стратегии «речевая маска» доказало возможность «сквозного» исследования языковой личности, при котором анализ прагматического уровня позволяет сделать вывод не только о коммуникативных установках, но и о лексиконе и особенностях языковой картины мира исследуемой языковой личности.

Феномен речевой маски в современных филологических исследованиях не имеет однозначной трактовки: обычно она рассматривается в качестве художественного приема, в данной работе был обоснован принципиально новый подход к речевой маске как явлению реальной коммуникации.

Коммуникативная стратегия «речевая маска» описывалась с опорой на персонаж художественного текста как модель языковой личности, что обусловило разработку методики, позволяющей выделить дискурс исследуемой языковой личности из структуры текста.

В процессе анализа коммуникативной стратегии М.Каммерера было выяснено, что «речевая маска» формируется на основе обобщенного образа журналиста или туриста, который зафиксирован в языковом сознании носителей языка. При этом, формируя маску, языковая личность производит корректировку этого образа, исходя из собственных представлений о том или ином профессиональном или социальном типе.

Создавая «речевую маску», языковая личность использует не только наиболее освоенные участки языковой системы, но и наиболее значимые для формирования того или иного образа коммуниканта: именно во вводно-модальных элементах, эмоционально-оценочной лексике, языковых средствах характеристики манеры речи и т.д. ярко воплощаются разноплановые характеристики личности говорящего.

ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ:

1. Трипольская Т.А., Шпильман М.В. Языковая маска как коммуникативная стратегия языковой личности // Проблемы интерпретационной лингвистики: взаимодействие языковой категоризации и творческой активности личности: Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. проф. Т.А.Трипольской.- Новосибирск: Изд. НГПУ, 2002. - С.63 - 74.

2. Шпильман М.В. Коммуникативная стратегия «Языковая маска»: пути формирования и динамика развития (на материале прозы А. и Б. Стругацких) // Язык и культура: Сборник статей Всероссийской научной филологической конференции.- Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 2002. - С.174 - 181.

3. Шпильман М.В. Языковая маска и явление имитации // Аспирантский сборник НГПУ-2003 (По материалам научных исследований аспирантов, соискателей, докторантов): В 4 ч.- Часть 3. - Новосибирск: Изд. НГПУ, 2003.- С.130 - 137.

4. Шпильман М.В. Функции языковой маски // Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении: Материалы Четвертых Филологических чтений. 23-24 октября 2003. Том 1. Лингвистика / Отв. ред. Т.А. Трипольская. - Новосибирск: Изд. НГПУ, 2003. - С.117 - 121.

5. Шпильман М.В. О методике выявления дискурса языковой личности из структуры художественного текста // Филология: ХХIв. (Теория и методика преподавания): Материалы конференции, посвященной 70-летию БГПУ. 10-11 декабря 2003. - Барнаул, 2003. - С.69 - 71.

6. Шпильман М.В. Динамический аспект оценочной интерпретации действительности языковой личностью (на материале прозы А. и Б. Стругацких) // Проблемы интерпретационной лингвистики: интерпретаторы и типы интерпретаций. Межвузовский сборник научных трудов / Отв. ред. И.П.Матханова.- Новосибирск: Изд. НГПУ, 2004. - С.62 - 75.

7. Шпильман М.В. Соотношение своего и чужого слова в речевой партии персонажа (на материале прозы А. и Б. Стругацких) // Интерпретатор и текст: проблема ограничений в интерпретационной деятельности: Материалы Пятых Филологических чтений. 21-22 октября 2004. Доклады молодых ученых / Под ред. Т.А.Трипольской.- Новосибирск: Изд. НГПУ, 2004. - С.3-10.

Размещено на Allbest.ru