Речевые жанры обвинения и оправдания в диалогическом единстве

Размещено на http://www.allbest.ru/

Речевые жанры обвинения и оправдания в диалогическом единстве

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

речевой жанр обвинение оправдание

Реферируемое диссертационное исследование посвящено комплексному описанию речевых жанров (далее - РЖ) обвинения и оправдания, вступающих в отношения прагматико-семантической корреляции в составе диалогического единства (далее - ДЕ). Обвинение и оправдание - это особые полиинтенциональные жанры, коммуникативное назначение которых содержит сложный иерархический комплекс интенций, что обусловливает их неоднозначное положение в системе речевых жанров.

Актуальность исследования предопределена интенсификацией изучения речевых жанров в современной лингвистике и актуализацией интереса к воплощению жанровых форм в диалогической речи. Предпринятое исследование находится на пересечении трех направлений современного антропоцентрического языкознания - жанроведения, диалоговедения и лингвистической конфликтологии: диалогическая взаимосвязь обвинения и оправдания рассматривается сквозь призму конфликтной коммуникации. Жанрологический подход к описанию единиц диалогического взаимодействия позволяет описать обвинение и оправдание как самостоятельные типы речевых жанров и обратить внимание на специфику использования языковых средств, обусловленную контекстом конфликтного диалога.

В современных жанроведческих работах концептуального характера, развивающих идеи М.М. Бахтина, активно обсуждаются актуальные проблемы и спорные вопросы теории речевых жанров: способы идентификации жанров, выделение конституирующих признаков, типология жанровых форм, методология и терминология жанрологического исследования, функционирование и модификация жанров в различных сферах общения и т.д. (А. Вежбицкая, В.В. Дементьев, К.А. Долинин, М.Н. Кожина, В.А. Салимовский, К.Ф. Седов, О.Б. Сиротинина, М.Ю. Федосюк, Т.В. Шмелева и др.). РЖ стали рассматривать в составе диалогических единств, тем самым диалог был включен в парадигму жанроведения (Н.Д. Арутюнова, И.Н. Борисова и др.). Но, несмотря на глубокую теоретическую и практическую разработку понятия РЖ, по мнению ряда ученых [Федосюк 1997; Гольдин 1999], в жанроведении остаются проблемные зоны, которые требуют дальнейшего исследования, уточнения и конкретизации.

В настоящий момент детально изучены и подробно описаны так называемые моноинтенциональные «ядерные» жанры, занимающие центральное положение в системе жанров, в то время как лакуну жанрологических исследований, на наш взгляд, составляют пограничные жанровые формы, отличительной чертой которых является сложность интенционального содержания.

В отдельных работах предпринимались попытки рассмотреть высказывания с семантикой обвинения. Однако обвинение описывалось авторами либо в сопоставительном аспекте с интенционально близкими жанрами (Т.В. Дубровская, М.А. Кормилицына, Н.В. Орлова), либо в рамках теории речевых актов (Т.В. Булыгина и А.Д. Шмелев, М.Я. Гловинская, В.И. Карасик). Специальной работы, посвященной описанию специфики функционирования РЖ оправдания, в лингвистической литературе в настоящее время не представлено. Лишь в работе М.Я. Гловинской подробно анализируется семантика перформатива оправдать/оправдаться с точки зрения теории речевых актов [Гловинская 1993], а в исследовании Р. Ратмайр, в котором в сопоставительном межкультурном аспекте рассматриваются речевые акты извинения, упоминается о близости извинения и оправдания, о возможности переходных случаев между ними, но цель их разграничения не ставится [Ратмайр 2003]. В отдельных работах только упоминалось о диалогической взаимосвязи обвинения с оправданием, что не создавало целостного впечатления о коммуникативно-прагматических особенностях воплощения жанров.

В последнее время появились диссертационные исследования, авторы которых проявляют интерес к судебной коммуникации, причем в основном внимание направлено на коммуникативное поведение и речевые приемы обвинителя и адвоката (Н.В. Варнавских, О.В. Демидов, И.А. Зюбина, Е.А. Кузнецова). В то время как оправдательные и обвинительные высказывания, осуществляемые в бытовой конфликтной практике, остаются вне зоны интереса исследователей. Таким образом, заявленная проблематика диссертационной работы представляется необходимой и актуальной.

Объект исследования - высказывания с семантикой обвинения и оправдания.

Предмет исследования - полиинтенциональные разговорно-бытовые жанры обвинения и оправдания, функционирующие в составе ДЕ.

Цель диссертационной работы состоит в описании семантико-прагматического своеобразия диалогически связанных РЖ обвинения и оправдания в аспекте бытовой конфликтной коммуникации. Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:

1) с учетом существующих способов систематизации жанровых форм обосновать место обвинения и оправдания в системе РЖ;

2) на основании анализа жанрообразующих признаков разграничить стилистические модификации обвинения, функционирующего в судебно-правовой сфере и повседневной речевой практике;

3) на основе сопоставительного анализа отграничить обвинение от смежных жанров, обслуживающих ситуацию речевого неодобрения;

4) выявить существующие ДЕ с инициальной обвинительной репликой и установить ведущую диалогическую модель;

5) выявить прагматические факторы, влияющие на функционирование высказываний с семантикой обвинения, и описать систему вербальных и невербальных способов репрезентации РЖ обвинения;

6) описать механизм функционирования РЖ оправдания путем анализа жанрообразующих параметров и выявления дифференциальных признаков на основе сопоставления со смежными жанрами;

7) систематизировать типичные способы оправдания и возможности интенсификации оправдательной интенции;

8) на основе анализа доминирующих речевых стратегий и тактик, применяемых личностью, составить речевой портрет Оправдывающегося.

Материалом для исследования послужили художественные произведения отечественных писателей и тексты современной массовой литературы. Выбор материала был обусловлен наличием в текстах вербальных конфликтных ситуаций. Кроме того, критерием при отборе материала явилось наличие в диалогах реплик коммуникантов или авторских ремарок, фиксирующих проявление речевой рефлексии говорящих, способных подтвердить правильность интерпретации жанровой принадлежности высказывания, успешность/неуспешность осуществления жанра. Часть примеров взята из разговорной речи. Общее количество проанализированных фрагментов составляет около 1500.

Методы исследования. В работе использовались метод наблюдения и сопоставления, дефиниционный анализ, контекстуальный и интерпретативный анализ проявлений речевой рефлексии и психологического состояния говорящих, отраженных в авторских ремарках.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые 1) осуществлено комплексное семантико-прагматическое описание разговорно-бытовых РЖ обвинения и оправдания; 2) рассмотрена диалогическая интенционально-смысловая взаимосвязь высказываний с семантикой обвинения и оправдания; 3) установлена детерминированность конфликтогенных свойств РЖ обвинения средствами репрезентации интенции и различными прагматическими факторами; 4) описана коммуникативно-прагматическая специфика РЖ оправдания с точки зрения его способностей регулировать процесс диалогического взаимодействия; 5) выделены типы оправдывающихся языковых личностей в ситуации речевого конфликта.

Теоретическая значимость исследования. Изучение пограничных полиинтенциональных жанров позволяет углубить существующие представления о системе речевых жанров, конкретизировать и внести коррективы в существующие жанровые систематизации. Прагматико-семантическое описание диалогической корреляции речевых жанров обвинения и оправдания с учетом их семантической специфики, языкового воплощения и функционирования дает возможность расширить представление об особенностях диалогического взаимодействия в процессе конфликтной коммуникации.

Практическая значимость работы. Результаты работы могут быть использованы для разработки спецкурсов и спецсеминаров по теории коммуникации, прагматике, жанроведению, диалоговедению и лингвистической конфликтологии, в практике обучения русскому языку как иностранному, а также при описании языковой личности.

Положения, выносимые на защиту

1. Диалогические единства, в которых в качестве реплики-стимула осуществляется разговорно-бытовое обвинение, характеризуются вариативность ответного реплицирования. Реактивные реплики носят позитивный и негативный характер (эксплицированный отказ дать объяснения, игнорирование обвинения, экспликация непонимания ненормативности ситуации, контробвинение и т.д.). С точки зрения прагматико-смысловой согласованности оправдание является ожидаемой нормативной реакцией на высказывания с семантикой обвинения. В силу этого диалогическая модель РЖ обвинение (стимул) > РЖ оправдания (реакция) признается в качестве ведущей. Интенционально-семантическая корреляция жанров в составе ДЕ не отменяет их самостоятельности как отдельных жанровых форм.

2. Обвинение - это полиинтенциональный жанр, в аспекте коммуникативной направленности обладающий признаками эмотивно-оценочных и императивных жанровых форм. Обвинение вступает в отношения семантико-функциональной синонимичности с осуждением, порицанием и упреком, что обусловливает возможность семантической диффузности высказываний и нейтрализации средств выражения жанров. Смысловая сущность жанра - приписывание ответственности за сознательно совершенный предосудительный поступок - определяет семантико-прагматическое своеобразие обвинения на фоне смежных интенционально близких жанровых форм.

3. РЖ оправдания занимает переходную зону между эмотивно-оценочными и информативными жанрами. Характер коммуникативной цели и диктумное содержание определяет его внутреннее расслоение на два жанровых подтипа, каждый из которых отличается своим смысловым своеобразием (подтверждение/опровержение тезиса обвинения) и спецификой средств выражения. Отличительной чертой оправдания является комплексный характер структуры высказывания. В качестве тезиса оправдание включает в свой состав жанры, обслуживающие ситуацию согласия/несогласия, а функцию его доказательства выполняют различные информативные жанровые формы. Интенциональная общность оправдания с жанрами согласия/несогласия и с РЖ извинения обусловливает явление семантического синкретизма и формальной контаминации высказываний.

4. Обвинение, функционирующее в повседневном дискурсе, - это речевой жанр, в максимальной степени предрасположенный к порождению конфликтности коммуникации, что предопределено его интенциональным содержанием, семантико-прагматической спецификой и средствами репрезентации. Самоопределение говорящего как лидера коммуникации обусловлено наличием социально-правовых или личностных полномочий на конфликтные речевые действия. Осознание говорящими конфликтогенных свойств обвинительного высказывания определяет частотность косвенных и имплицитных трансформаций обвинительной интенции.

5. Оправдание, функционирующее в бытовой коммуникации, в силу своей способности к нейтрализации конфликтогенных свойств обвинения выполняет регулятивную функцию в диалогическом и межличностном взаимодействии. Исследование функционирования речевых жанров обвинения и оправдания как коррелирующих в диалогическом единстве дает возможность описать возможные причины возникновения и способы разрешения коммуникативного конфликта.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены на следующих научных конференциях: Пятых Филологических Чтениях «Интерпретатор и текст: проблема ограничений в интерпретационной деятельности» (Новосибирск, октябрь 2004); Шестых Филологических чтениях «Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении: мета- и реинтерпретация» (Новосибирск, октябрь 2005), Международной научно-практической конференции «Коммуникативистика в современном мире: человек в мире коммуникаций» (Барнаул, АГУ, апрель 2005), конференции молодых ученых (Новосибирск, апрель 2006), научной конференции «Дни науки» (Красноярск, КрасГУ, май 2006). Диссертация обсуждалась на заседании кафедры современного русского языка Новосибирского государственного педагогического университета (май 2006). Основное содержание работы отражено в шести публикациях.

Структура работы определяется последовательностью поставленных задач. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, характеризуется направление, в русле которого проводится работа, анализируется степень разработанности проблемы, определяются объект и предмет исследования, формулируются цели и задачи, а также положения, выносимые на защиту, кратко описываются используемые методы и языковой материал диссертационной работы, указывается новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, приводятся данные об апробации и структуре работы.

В первой главе «Речевой жанр как объект лингвистического исследования и единица речевого взаимодействия» осуществляется аналитический обзор релевантных для темы диссертационного исследования проблем современного жанроведения, диалоговедения и лингвистической конфликтологии. В параграфе 1.1 «Теория речевых жанров как модель описания текста» особое внимание уделяется трем ключевым моментам теории речевых жанров: осмыслению понятия РЖ, систематизации жанровых форм и методики их описания. С опорой на концепцию М.М. Бахтина вслед за Т.В. Шмелевой, в работе постулируется понимание РЖ как типовой модели построения речевого произведения, формирующейся рядом жанрообразующих признаков [Шмелева 1990, 1997]. Описание РЖ обвинения и оправдания осуществлялось путем анализа жанрообразующих параметров, в качестве которых были выделены: 1) интенциональная направленность высказывания, 2) коррелирующие образы автора и адресата, 3) фактор будущего и прошлого (речевого и неречевого характера), 4) событийное содержание, 5) тональность общения, 6) система языковых средств выражения жанра с учетом ее полевой организации.

В целях более точного определения границ предмета исследования на основании анализа жанрообразующих критериев были разграничены судебное и разговорное обвинение. Единство коммуникативной цели (оценочное воздействие), а также вариативность и дополнительность жанрообразующих параметров позволили установить, что судебное и разговорно-бытовое обвинение представляют собой функционально-стилистические варианты, модификации одного самостоятельного жанра, различающиеся сферой воплощения. Экстралингвистический план реализации жанра обусловливает стилистическую принадлежность высказываний: обвинение, обслуживающее официальную судебно-правовую сферу, воплощается в официально-деловом стиле, а обвинение, функционирующее в повседневной речевой практике, соответственно, в разговорной речи. В соответствии с предложенным М.М. Бахтиным делением жанровых форм на первичные и вторичные разговорно-бытовое обвинение было определено как первичный жанр, а судебное обвинение как вторичный РЖ. Несмотря на устный характер воплощения судебного обвинения, дополнительным критерием обоснованности определения его природы как вторичного жанра является предварительная подготовленность в письменной форме. Судебное обвинение - это строго нормированный, формализованный жанр. Употребление обвинения в судебной коммуникации подчиняется ограничениям, обусловленным спецификой процедуры судебного разбирательства. Жесткая регламентированность рамками закона и правовой культуры определяет содержание, структуру и композицию судебного текста, клишированный характер средств выражения. В практике судопроизводства обвинение развивается по каноническому, ритуализованному сценарию. Единственно возможным способом выражения судебной разновидности РЖ обвинения являются прямые обвинения, центральное положение в которых занимает перфомативная формула: Подсудимый Х обвиняется в…. С точки зрения структурной классификации [Федосюк 1996] судебное обвинение представляет собой комплексный монологический тип текста, контаминацию высказываний различной жанровой принадлежности. Оно обязательно включает в себя доказательство - аргументирующее сообщение, подтверждающее факт обвинения.

В сфере непосредственного естественного общения представлены различные модификации коммуникативно-прагматической модели жанра. Характерной чертой разговорных обвинений является отсутствие предварительного обдумывания высказывания, что обусловливает непринужденность отбора средств выражения, допустимость косвенных обвинений и широкое использование в целях интенсификации категоричности высказывания эмоционально-экспрессивной лексики.

Известность, очевидность обстоятельств или стандартность ситуации делает естественной структурную неполноту обвинительных высказываний, определяет отсутствие доказательной части жанра, иными словами, возможность осуществления разговорного обвинения в форме элементарного высказывания, например: - Доносчик?! - истерически закричала Нина. - Семен, ты доносчик! (В. Аксенов. Московская сага).

Коммуникативно-прагматическая специфика РЖ обвинения и оправдания отражена в классификациях, в основании которых лежит определение коммуникативной цели высказывания. При рассмотрении исследуемых жанров в аспекте интенциональной направленности в качестве базовой принимается систематизация жанров, разработанная Т.В. Шмелевой [Шмелева 1990, 1997], в соответствии с которой РЖ обвинения занимает пограничное положение между оценочными и императивными жанрами, а РЖ оправдания представляет собой промежуточную зону между оценочными и информативными жанровыми формами. Особенностью обвинения и оправдания является их способность каузировать изменения в эмоциональном состоянии коммуникантов, что дает основание включить их в широкую группу эмотивных жанров, выделяемую М.Ю. Федосюком [Федосюк 1996], - жанров, ориентированных на мир личностных ощущений коммуникантов. Согласно жанровой типологии Н.Д. Арутюновой [Арутюнова 1992], рассматривающей жанры в их диалогической взаимосвязи, обвинение и оправдание квалифицируются как содержательные компоненты диалога, цель которого - установление и регулирование межличностных отношений.

Использование различных интенциональных классификаций для описания прагматической специфики исследуемых жанров мотивировано их полиинтенциональностью, сложной иллокутивной структурой коммуникативной цели. В обвинении говорящий воздействует на эмоциональное состояние адресата путем выражения отрицательной оценки его поведения с целью приведения межличностных отношений в состояние, которое отвечало бы интересам обвиняющего. При помощи оправдания говорящий стремится аннулировать негативную оценку путем сообщения о некотором положении дел в действительности, тем самым стремясь стабилизировать эмоциональное состояние коммуникантов и нормализовать коммуникативный процесс.

В параграфе 1.2 «Диалогическое единство как конструкт речевого взаимодействия и его типы» в целях уточнения минимальной единицы анализа диалогической речи раскрывается понятие диалогического единства. Под ДЕ в работе понимается последовательность из двух смежных реплик - реплики-стимула и реплики-реакции, в которой ответная реплика обусловлена интенцией исходного высказывания. Таким образом, в качестве единицы исследования на макроуровне признается ДЕ, на микроуровне - РЖ обвинения и оправдания как инициирующая и реагирующая реплики, как составляющие компоненты ДЕ. Было установлено, что в зависимости от того, какие реакции может вызывать обвинение, можно выделить 9 типов ДЕ:

ДЕ-1. Обвинение > оправдание

ДЕ-2. Обвинение > эксплицированный отказ от оправдания

ДЕ-3. Обвинение > экспликация непонимания ненормативности ситуации

ДЕ-4. Обвинение > игнорирование обвинения

ДЕ-5. Обвинение > возражение

ДЕ-6. Обвинение > несогласие

ДЕ-7. Обвинение > отрицательная оценка речевого поведения собеседника

ДЕ-8. Обвинение > отрицание

ДЕ-9. Обвинение > контробвинение

Оценка поступка с позиции обвинителя и оправдывающегося является стержнем, который на интенциональном уровне связывает обвинение и оправдание в составе ДЕ, что дало основание определить диалогическую модель обвинение (стимул) > оправдание (реакция) как ведущую, в которой оправдание представляет собой естественную, прогнозируемую и нормативную реакцию на обвинение. Иллокутивное согласование обвинения и оправдания в структуре ДЕ отчетливо проявляется в ситуации осуществления косвенных обвинений, когда интенционально связанная реплика-реакция реконструирует и фиксирует коммуникативное намерение автора стимулирующего высказывания:

- А почему он писал тебе записку?

- Вы опять хотите обвинить меня в распущенности. А я его жалела! И любила! (Е. Токарева. Кто мне заменит ее?).

Если стандартному речевому общению свойственна согласованность речевого стимула говорящего и реакции адресата, то оправдание является позитивной реакцией на обвинение: говорящий пытается изменить оценку в своих интересах, не ущемляя интересов обвинителя. Однако далеко не всегда интенция второго высказывания соответствует ожидаемой нормативной реакции. Отрицательная оценка, получающая речевое оформление в обвинении, нередко воспринимается как неприемлемая, недопустимая, что обусловливает возможность негативного реагирования на обвинительное высказывание (ДЕ 2 - 9). Два типа реплицирования были разграничены на основании согласованности/рассогласования интенций стимула и реакции, позитивности/негативности, нормативности/ненормативности реплики-реакции, успешности/неуспешности осуществления реплики-стимула, конфликтности/кооперативности дальнейшего общения.

Речевые ситуации, в которых в качестве инициирующего высказывания осуществляется РЖ обвинение, коммуникативно нестабильны, обладают свойством модифицироваться из кооперативной в конфликтную. Это объясняется наличием в обвинительном высказывании прагматического «провокатора» - отрицательной субъективной оценки, выражаемой по отношению к партнеру по коммуникации. Негативное реагирование на обвинение в большинстве случаев способно деструктурировать процесс общения: либо коммуникация прерывается, либо возникает коммуникативный конфликт. Таким образом, было установлено, что обвинение обладает способностью формировать конфликтную диалогическую модель общения.

В заключительном параграфе первой главы «Конфликт как коммуникативный феномен и причины его возникновения (психологический и лингвистический аспект)» уточняется понятие коммуникативного конфликта путем определения возможных причин его возникновения, разграничиваются понятия коммуникативной неудачи и речевого конфликта. Релевантным для данного исследования является определение конфликта, предлагаемое в работах В.С. Третьяковой [Третьякова 2003]. Под конфликтом понимается ситуация, в которой происходит столкновение двух сторон (участников конфликта) по поводу разногласия интересов, целей, взглядов, в результате которого одна из сторон сознательно и активно действует в ущерб другой (физически или вербально), а вторая сторона, осознавая, что указанные действия направлены против ее интересов, предпринимает ответные действия против первого участника. Эта противонаправленная интеракция и есть речевой конфликт. Подобное понимание конфликта, взятое нами за основу, максимально учитывает и отражает психологические и лингвистические параметры конфликтной ситуации общения и помогает осмыслить сущность обвинения как конфликтоопасного жанра. Продуцируя обвинительное высказывание, говорящий наносит коммуникативный ущерб адресату, провоцирует его эмоциональный дискомфорт, что объясняет вероятность возникновения коммуникативного конфликта, способного перерасти в межличностный. Коммуникативные действия собеседника становятся фактором, от которого во многом зависит в каком ключе (гармоничном или дисгармоничном, конфликтном или кооперативном) будет протекать дальнейшее общение.

Вторая глава «Речевой жанр обвинения как звено диалогического взаимодействия» посвящена описанию семантико-прагматической специфики функционирования РЖ обвинения, обслуживающего ситуацию речевого неодобрения. Повторяя структуру стандартной коммуникативной ситуации, ситуация речевого неодобрения включает в себя и наиболее сущностный компонент конфликтной ситуации, а именно исход конфликта, так как результат общения, на который ориентированы говорящие, определяет выбор жанра, формирует систему коммуникативных стратегий и тактик.

С помощью семантического анализа лексем, номинирующих РЖ, был выделен ряд смежных с обвинением жанров, куда входят осуждение, обвинение, порицание и упрек. Их специфика заключается в комплексном характере коммуникативной цели, интегрирующей выражение неодобрительной оценки и воздействие на эмоциональное состояние адресата. Общий интенциональный смысл определяет область реализации данных жанров: они получают речевое оформление в ситуации речевого неодобрения. В ходе сопоставительного анализа было установлено, что в силу общности коммуникативной цели и сферы функционирования данные жанры вступают в отношения семантико-функциональной синонимичности, что обусловливает возможность семантической жанровой диффузности высказывания и нейтрализации средств выражения жанра. В этом случае однозначная интерпретация жанровой принадлежности высказывания становится затруднительной. Результаты проведенного анализа подтвердили состоятельность положения о возможности разграничения жанров, вступающих в отношения семантико-функциональной синонимичности. Каждый из жанров характеризуется собственной семантической и коммуникативно-прагматической спецификой. Несмотря на интенциональную общность, смежные жанры различаются расстановкой смысловых акцентов, которые детерминируют выбор говорящим той или иной жанровой формы.

Отличительной чертой осуждения является обязательность экспликации оценочного компонента. Доминирование в осуждении оценочного смысла обусловило определение данной жанровой формы как инвариантной, непосредственно присутствующей (эксплицитно или имплицитно) в сопоставляемых жанрах.

В остальных жанрах наряду с оценкой актуализируются различные смыслы. В упреке делается акцент на сознательное нарушение соглашения, обманывающее ожидания говорящего. Порицание отличается наличием в семантике жанра назидательного, рекомендательного смыслового компонента, что делает типичным эксплицированное указание на норму, с которой связано содержание предписания.

В обвинении актуализируется идея ответственности лица за сознательно совершенный ненормативный поступок. Экспликация оценки не является обязательным условием воплощения жанра, так как отрицательное отношение к ненормативным действиям заключено в пресуппозиционном фонде обвинительного высказывания. Одним из следствий обвинительных речевых действий должно быть чувство вины и осознание ответственности адресатом за совершенный проступок. Обвинение - это особый эмотивно-оценочный жанр, способный с помощью выражения негативной оценки каузировать состояние эмоционального дискомфорта у собеседника. Перлокутивный эффект («практическое следствие» [Остин 1986]) обвинительных высказываний заключается в изменении поведения адресата в лучшую сторону. Способность обвинения влиять на поступки партнера по коммуникации обусловливает его отнесенность к дальней периферии императивных жанров.

В разговорно-бытовом обвинении наблюдается асимметрия составляющих коммуникативной цели. С точки зрения доминирующего интенционального смысла и экспликации на языковом уровне оценочного компонента были выделены две жанровые разновидности:

- обвинение1, где ведущим иллокутивным смыслом становится воздействие на поведение адресата. Оценочный смысл как вспомогательный не содержится в собственно высказывании, а извлекается из контекста ситуации общения, то есть требует интерпретативных усилий со стороны адресата. Нередко, в целях усиления категоричности высказывания, автор включает в обвинительное высказывание РЖ угрозы в адрес получателя речи:

- Между прочим, - понеслась в атаку соседка, - вы нас капитально затопили, обои поотлетали, штукатурка осыпалась, паркет начал вздуваться. Придется ремонт делать, за ваш счет! Имейте в виду, я этого так не оставлю… (Д. Донцова. Чудеса в кастрюльке).

- обвинение2, где ведущая интенция - субъективная оценка. Оценочность в обвинениях такого рода получает экспликацию в виде лексически сниженных номинаций, оценочных сравнений и фраз. В этом случае эксплицированные оценочные компоненты играют роль интенсификаторов обвинительной интенции, усиливая эмоционально-оценочную экспрессию высказывания:

Петр Иванович <…> Дрянь! Ведь если бы ты учился хорошо, мать бы не сходила с ума, не волновалась за твою судьбу. Это же ты довел ее до этого. Ты виноват! (В. Розов. В добрый час!).

Таким образом, лексические средства, используемые говорящими, являются речевыми маркерами коммуникативной направленности высказывания. Способность обвинения провоцировать конфликт находит отражение в способах воплощения обвинительной интенции. Различия в способе репрезентации РЖ обвинения позволили представить систему средств выражения жанра в виде поля с вычленением ядерных и периферийных зон. Критерием разграничения стала степень адекватности лексического наполнения высказывания коммуникативному замыслу автора. На основании характера предиката была разработана классификация прямых способов обвинения, составляющих ядерную зону поля. Были выделены:

1) высказывания с эксплицированным перформативом:

- Да, я вас обвиняю. В подлейшей разновидности душегубства…

(Б. Акунин. Любовница смерти).

Высказывания с эксплицированным перформативом соответствуют семантическому стандарту жанра. Для семантической модели жанра характерна экспликация всех компонентов обвинительного высказывания: субъекта речи (обвинителя), объекта обвинения (адресата) и основания оценки. Перформатив обвинять, служащий эквивалентом обвинительных речевых действий, сохраняет свойства перформативности только в форме настоящего времени индикатива. Перформативные высказывания наиболее однозначно и полно выражают коммуникативную цель говорящего, но не являются частотными формами реализации жанра. Редкость их использования объясняется осознанием говорящими конфликтоопасности обвинительных речевых действий.

2) высказывания с эксплицированным предикатом вины:

Отец, ты во всем виноват. Ты не любил меня, ты ни разу меня не выслушал всерьез. Ты давил на меня … (Е. Токарева. Трещина).

3) высказывания с эксплицированным предикатом проступка:

- Вы, Шариков, третьего дня укусили даму на лестнице, - подлетел Борменталь... (М. Булгаков. Собачье сердце).

4) высказывания с эксплицированным оценочным предикатом. В качестве именной части сказуемого могут функционировать прилагательные, в значении которых обязательно присутствует оценочная сема:

- Не уверена. Ты совершенно безответственный… Как жаворонок… У тебя нет адреса, нет имущества, нет цели… Нет глубоких привязанностей…(С. Довлатов. Компромисс).

Также оценочный предикат может быть выражен существительным, содержащим в значении негативную коннотацию:

Аникеева. Вы - кляузница! (Э. Брагинский, Э. Рязанов. Гараж).

Разновидностью обвинений, содержащих эксплицитную эмоциональную оценочность, являются номинативно-оценочные предложения, в которых по причине их структурных особенностей позиция адресата отсутствует. Наличие оценочного предиката дает основание включить их в обозначенный тип высказываний, например:

- Какая жестокость, - проговорила она. - Какая самовлюбленность! Так ничего не замечать! Отец жертвует всем ради своих больных, ради своего подвижничества! Не знает ни дня, ни ночи… (В. Аксенов. Московская сага).

Степень удаленности от центра определяется степенью субъективности, эмоционально-экспрессивной насыщенности высказывания, увеличением числа интенсификаторов обвинительной интенции. Категоричность прямых обвинений может усиливаться следующими способами:

1) путем использования оценочных компонентов (лексем с резко отрицательным коннотативным содержанием, оценочных фраз):

- Эта дрянь изуродовала мою дочку! - завопила соседка.

(Д. Донцова. Чудеса в кастрюльке).

2) путем включения речевых инвектив (оскорбительных выпадов, брани, резких выступлений):

- Вы всё испортили, Карнович, - сказал Фандорин, останавливаясь перед полковником. - Культя нашпигован п-пулями, а он один знал, где искать Линда. Откуда вы только взялись, чёрт бы вас побрал! Вы за мной шпионили!?(Б. Акунин. Коронация, или последний из романов).

3) путем использования статусно-ориентированных или лексически-сниженных обращений:

Кирилл ткнул в его сторону гневным указательным:

- Повторяешь мелкобуржуазные сплетни, комдив! (В. Аксенов. Московская сага).

4) путем указания на неоднократность нежелательной ситуации, выраженного наречием с семантикой повторяемости действия:

- Слушайте, Привалов. Вы опять ведете себя, как я не знаю кто...

(А. и Б. Стругацких. Понедельник начинается в субботу).

5) путем экспликации указания на осознанность и предумышленность действия:

- Вы надо мной издеваетесь! Вы это умышленно проделываете?!

- Что такое?

- Вы перепутали страны народной демократии. У вас ГДР после Венгрии. Опять по алфавиту?! Забудьте это оппортунистическое слово! Вы работник партийной газеты. Венгрию - на третье место! Там был путч. (С. Довлатов. Компромисс).

6) путем добавления высказываний с семантикой угрозы:

- Не спорьте! Зачем вы спорите?! Это другая Германия, другая! Не понимаю, кто вам доверил?! Политическая близорукость! Нравственный инфантилизм! Будем ставить вопрос… (С. Довлатов. Компромисс).

7) путем соединения обвинительного высказывания с прямым императивным высказыванием, в котором эксплицируется перлокутивная цель обвинения (прекращение предосудительных действий):

Аникеева. Жена Гуськова! Уйдите отсюда. Вы ведете себя безнравственно. Покиньте собрание. (Э. Брагинский, Э. Рязанов. Гараж).

Осознание говорящими предосудительности решаемой коммуникативной задачи определяет частотность использования косвенных и имплицитных обвинений, составляющих ближнюю и дальнюю периферию поля, в которых обвинительная интенция маскируется средствами других речевых жанров. К косвенным обвинениям относятся вопросительные, повествовательные и побудительные конструкции, характерной чертой которых является наличие в структуре высказывания лексических или прагматических индикаторов обвинительной семантики, функцию которых выполняют:

1) лексемы, содержащие указание на нарушение нормы, в частности предикаты с семантикой деструктивного действия:

- Это вы про ту гайку, что под красным сундучком лежала?

- Не знаю, где она у тебя лежала, но только нашли ее. Когда ты ее отвинтил?

- Я ее не отвинчивал, ее мне Игнашка, Семена Кривого сын, дал.

(А.П. Чехов. Злоумышленник).

2) лексемы, в значении которых актуализируется сема власти, полномочий, обусловленная социально-ролевым положением адресанта:

- Кто же это вам позволил? - спросила она строго, оглядывая внутренность шкафа. - Нешто водка для вас поставлена?

- Я…я…Дашенька, пил не водку, а керосин…- пробормотал Стрижин, отирая холодный пот. (А.П.Чехов. Неосторожность.)

3) эмоционально-оценочная сниженная лексика:

- Подонок! Где ты набираешься грязных сплетен?

Нугзар уже спохватился, что наговорил лишнего. Заулыбался, «сабля» в его руке уже превратилась в сладкий персик.

- Да я просто шучу, Нина, не обращай внимания. Просто глупая шутка, извини… (В Аксенов. Московская сага).

4) наречия с семантикой повторяемости действия (опять, всегда, вечно, постоянно и др.):

- А ты не путаешь опять, Лаврентий? - с мягким юморком спросил он. <…>

- Почему «опять», товарищ Сталин? - почти жалобно спросил он. Что вы имеете в виду - опять, товарищ Сталин? (В Аксенов. Московская сага).

5) императивы с семантикой запрещения или требования:

- Вы мне это прекратите. Вы не в балагане, Привалов.

- Виноват, Модест Матвеевич. Дежурный Привалов слушает.

(А. и Б. Стругацких. Понедельник начинается в субботу).

6) конструкции с семантикой угрозы:

- Не слишком ли много на себя берете, товарищ маршал? - кричал он. - Боюсь, что в Ставке Верховного главнокомандующего вас теперь не поймут!(В Аксенов. Московская сага).

В случае имплицитных обвинений, которые были отнесены к разряду контекстно-ситуативных высказываний, безусловным критерием адекватной интерпретации высказывания представляется совокупность лингвистического наполнения высказывания и всех ситуативных условий коммуникации. В число имплицитных обвинений было включено коммуникативно-значимое молчание, передающее обвинительную интенцию на невербальном уровне. Имплицитность коммуникативного назначения высказывания обусловливает сдвиг от центральной части к периферии системы средств выражения жанра. Несмотря на периферийность, косвенные и имплицитные обвинения нередко становятся средством усиленного эмоционального воздействия на адресата.

Для исследования языковых способов репрезентации обвинительной интенции существенным оказалось изучение условий протекания коммуникации. Была установлена зависимость выбора говорящим языковых средств и успешность/неуспешность реализации жанра от таких экстралингвистических переменных, как статусно-ролевая модель взаимоотношений коммуникантов, степень официальности коммуникативной ситуации, дистанция общения, характер отношений между партнерами по коммуникации, а также их личностные (психологические, возрастные, национально обусловленные) характеристики.

Обвинение в силу своей социально-нормативной обусловленности соотносится с определенными коммуникативными ролями говорящего и адресата. В силу регламентированного статусом или личностным авторитетом права выносить отрицательную оценку ситуативный статус обвинителя всегда выше статуса адресата. Под ситуативным статусом понимается самоощущение коммуниканта, его самоопределение в ситуации общения.

Установлено, что выражаемая в обвинении отрицательная оценка действий партнера по коммуникации расценивается коммуникантами как речевая агрессия, осознается говорящими как неприемлемая с точки зрения их взаимоотношений. Известно, что деструктивные последствия несет не сам конфликт, а пути его неправильного разрешения. Обвинение как конфликтный тип речевого взаимодействия характеризуется широким диапазоном возможных способов реагирования: от оборонительных до резко наступательных. В случае воплощения оправдания в ответ на обвинение отношения коммуникантов складываются в большинстве случаев по благоприятному диалогическому сценарию, иными словами, в диалогическом взаимодействии оправдание выполняет регулятивную функцию, обладая свойством минимизировать либо полностью ликвидировать конфликтность ситуации, так как его иллокутивная направленность формируется стремлением говорящего в позитивном ключе изменить позицию собеседника.

Третья глава «Речевой жанр оправдания как способ регуляции диалогического взаимодействия» посвящена описанию семантико-прагматического своеобразия РЖ оправдания.

Необходимыми компонентами семантической структуры жанра являются автор (лицо, поведение которого вызывает неодобрение), «инвертированный адресат» (продуцент стимулирующего высказывания), диктумное содержание (поступки, затрагивающие различные области жизнедеятельности человека) и аргументация, которая в целях убеждающего воздействия содержит основное смысловое зерно жанра.

Характер коммуникативной цели и событийное содержание оправдательных высказываний позволили выделить две жанровые разновидности, в основе разграничения которых лежит отношение говорящего к диктумному содержанию обвинения:

- оправдание1 - говорящий не признает вину и протестует против событийного факта или его толкования, тем самым утверждая свою невиновность:

Деньги взял, - сквозь зубы процедил он. - Не брал я их, брат! Не надо мне!... беда от них!... (М. Горький. Челкаш).

- оправдание2 - говорящий признает свою виновность, но приводит какие-либо доводы в свою защиту, тем самым минимизируя степень виновности:

Калугина. Вы! Вы! Ваше поведение ничто не может оправдать. А вы, по-моему, даже не понимаете, что поступили омерзительно.

Новосельцев (очень тихо). Но у меня есть смягчающее обстоятельство - я вас люблю… (Э. Брагинский, Э. Рязанов. Сослуживцы).

Была установлена большая частотность использования говорящими оправдания1, в котором отрицается тезис обвинения, в то время как оправдание2 представляет собой наиболее результативный способ погашения конфликтности коммуникации. Если в оправдании1 говорящий вступает в своего рода оппозицию с обвинителем, выражая несогласие с его точкой зрения, то использование говорящим оправдания2 обусловлено стремлением достигнуть согласия с собеседником и избежать конфликтов, что, несомненно, положительно влияет на процесс протекания коммуникации.

С точки зрения формальной организации оправдание представляет собой комплексный жанр, так как структура оправдательного высказывания содержит две самостоятельные составляющие: оправдательный тезис и аргументативную часть, каждая из которых в речи может быть имплицирована. В большинстве случаев опускается тезис оправдания, так как его содержание без усилий интерпретируется адресатом благодаря контексту аргументирующей части высказывания. Преобладающий характер оправдательной аргументации (объективный, фактуально-логический и субъективный, эмоционально-оценочный) формирует систему косвенных способов выражения жанра. В первом случае оправдание воплощается в форме таких информативных жанров, как рассказ, сообщение, объяснение, во втором - в качестве оправдания фигурируют моноинтенциональные информативные РЖ (вопросы), комиссивные РЖ (обещания, гарантии, клятвы), императивные РЖ (просьбы) и полиинтенциональные РЖ (осуждения, упреки).

Комплексность структуры оправдательного высказывания и внутреннее формально-семантическое размежевание оправдания на два жанровых подтипа обусловливает широкий круг пограничных жанровых форм. Оправдательное высказывание включает в свой состав различные информативные жанры, выполняющие функцию аргументирующей части, коммуникативное назначение которых состоит в убеждении собеседника. Роль тезисной части оправдания, содержащей подтверждение/опровержение тезиса обвинения, играют жанры, обслуживающие речевую ситуацию согласия/несогласия.

В ходе проведенного сопоставительного анализа жанрообразующих параметров были разграничены РЖ оправдания и извинения и выделены контаминированные высказывания, интегрирующие интенционально близкие жанры. Коммуникативное сходство оправдания с жанрами согласия/несогласия и с извинением, их интенциональная общность объясняет явление семантического синкретизма, жанровой полисемии, в случае которой в высказывании в нерасчлененном виде представлена семантика смежных жанров, что характерно для бытовой коммуникации.

Хотя оправдания - это ретроспективные высказывания, возможны случаи превентивных оправданий. В этом случае оправдание осуществляется как инициирующее высказывание, как непосредственная реакция на событие, что подтверждает определение оправдания как самостоятельного жанра, интенционально и семантически связанного с обвинением в составе диалогического единства.

Образ адресата в ситуации оправдания становится определяющим фактором наличия/отсутствия перлокутивного эффекта, ориентированного на улучшение эмоционального состояния коммуникантов и регуляцию конфликтоопасной ситуации общения. Успешное/неуспешное осуществление жанра находит отражение в реактивных репликах собеседника, которые в максимальной степени обусловливают характер дальнейшего протекания коммуникации. Ответные реакции на оправдание могут иметь либо позитивный, конструктивный для дальнейшего общения, либо деструктивный, конфликтный характер, т.е. предполагают 1) согласие принять оправдание, 2) отклонение или игнорирование оправдания.

Говорящий обладает свободой выбора того или иного аргументационного приема. Несмотря на многообразный репертуар способов обоснования невиновности, в ходе исследования оказалось возможным их систематизировать.

Оправдание1 - это отрицательная реакция на информативное содержание обвинения. Говорящий может выражать несогласие с тезисом обвинения, т.е. отрицать свою ответственность следующими способами:

1. Утверждение своей непричастности к вменяемому в вину поведению:

- Помолчи. А? - просил Ферапонт и мучительно морщился. - Метешь пургу.

- А что я говорю? Ничего не говорю… - оправдывалась Анна.

(В. Токарева. Своя правда).

Отказываясь принять на себя ответственность, в качестве аргументирующей части высказывания говорящий может использовать:

а) называние объективных обстоятельств, указывающих на несостоятельность обвинения:

С криком: «Не отпускайте вора!» - гигантскими кенгуриными прыжками мчался Семицветов.

- Я не вор! - оправдывался толстенький. - Я опаздываю на поезд! Вот у меня билет!

(Э. Брагинский, Э. Рязанов. Берегись автомобиля).

б) предложение собственной интерпретации событий:

- Вы подслушали наш разговор с товарищем Кошелёвым?

- Во-первых, я не подслушивал, я догадался, всё-таки я психолог, - достойно оправдывался Горковенко. (Е. Токарева. Трещина).

2. Признание собственного участия в событии и выражение несогласия с оценкой события. Аргументативное сообщение, обосновывающее правомерность действий, содержит:

а) выражение сомнения в том, что произошло нарушение нормы;

- Значит, ты предпочитаешь собачатину диетическому питанию? - закричал Коля.

- Да говори тише! - громко закричала Лиза. - И потом, ты ко мне плохо относишься. Да! Я люблю мясо! Что же тут дурного? (И. Ильф, Е. Петров. Двенадцать стульев).

б) указание на закономерность и общепонятность поступка:

Наташа. Послушай, надо же не на работе пить! Ты что! Только после работы!

Ольга. Да у заведующей был день рождения, разве можно человеку отказать? …

(Л. Петрушевская. Сырая нога, или встреча друзей).

в) указание на рациональность, целесообразность поступка:

- Это называется обучением компьютерной грамотности? - спросил я, наблюдая за мечущимися по экрану монстрами.

- Ничто так не улучшает навыки работы с мышью, как компьютерные игры, - невинно отозвался Толик.

- Ну… - Я не нашелся, что ответить. (С. Лукьяненко. Ночной дозор).

г) указание на вынужденность, необходимость действия:

Хотел купить билет второго класса - в кассе не оказалось.

- Что ж, я не виноват, - с видимым удовольствием сообщил Рыбников очереди. - Придется в третьем, хоть и офицер. Казенная надобность, не имею права не ехать…

(Б. Акунин. Алмазная колесница).

д) указание на ненамеренность, неконтролируемость действия:

Среди демонстрантов находился Буш. Мало того, он нес кусок фанеры с деревянной ручкой. Это напоминало лопату для уборки снега. На фанере зеленой гуашью было размашисто выведено:

«Дадим суровый отпор врагам мирового империализма!»

<…> И только тут, наконец, милиционеры спохватились. Кто это - «враги мирового империализма»? Кому это - «суровый отпор»?..

<…> Через три минуты Буша допрашивал сам генерал Порк.

Буш отвечал на вопросы спокойно и коротко. Вины категорически не признавал. Говорил, что все случившееся - недоразумение, ошибка, допущенная по рассеянности.

(С. Довлатов. Компромисс).

е) указание на отсутствие предосудительных намерений:

Мне стало жалко себя, лишенного участия в этой истории, где я был у всех под рукой, как перочинный ножик - его сложили и спрятали. И я, имея оправдание, что не преследовал никаких дурных целей, степенно обошел дом, увидел со стороны моря раскрытое окно, признал узор занавески и сел под ним спиной к стене, слыша почти все, что говорилось в комнате. (А. Грин. Золотая цепь).

ж) экспликация желания совершить нечто положительное:

Калугина. Надо было иметь терпение, такт. А обнародовать письма - жестоко!

Самохвалов. Но я не нашел другого выхода. Я пытался сделать как лучше...

(Э. Брагинский, Э. Рязанов. Сослуживцы).

з) снижение значения происшедшего:

...