Имена собственные в романе О.Н. Ермакова "Знак зверя"

Размещено на http://www.Allbest.ru/

Размещено на http://www.Allbest.ru/

Специальность 10.02.01 - Русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Тема:

Имена собственные в романе О.Н. Ермакова «Знак зверя»

волкова Светлана Николаевна

Смоленск - 2012

Работа выполнена на кафедре русского языка

ФГБОУ ВПО «Смоленский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Королева Инна Александровна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Крюкова Ирина Васильевна, Волгоградский государственный социально-педагогический университет

кандидат филологических наук, доцент Ганжина Ирина Михайловна, Тверской государственный университет

Ведущая организация:

ФГБОУ ВПО «Воронежский государственный университет»

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке СмолГУ и на сайте СмолГУ

Учёный секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор Н.А. Максимчук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. В последние годы в лингвистике возрастает интерес к художественному тексту в целом и функционированию имен собственных (ИС) в художественных произведениях в частности [Фонякова 1990; Калинкин 1999; Супрун 2000; Королёва 2002, 2010; Валгина 2003; Ковалёв 2004, 2009; Кожин 2005; Вязовская 2007; Скуридина 2007; Цивьян 2008; Болотнова 2009; Васильева 2009; Зубкова 2009; Лукин 2009 и др.]. ИС в художественном тексте - одно из перспективных направлений в развитии российской ономастики сегодня.

Ономастическая лексика очень значима в художественном произведении. ИС обладают уникальными возможностями для выражения творческого замысла писателя; часто имя является своеобразным ключом к пониманию созданного образа, а иногда и произведения в целом. Онимы играют текстообразующую роль: «ономастичность - важный параметр текстуальности, необходимый фактор текстообразования» [Супрун 2000, 51]. Имя собственное «активно вовлекается в межтекстовые связи как экспрессивный и культурно значимый компонент, как словесный символ художественного обобщения» [Кожин 2005, 5].

Изучение языка художественной литературы невозможно без анализа ИС, заключенных в том или ином тексте, о чем свидетельствуют многочисленные работы, касающиеся исследования структурной организации ономастического пространства [Михайлов 1981; Силаева 1986; Супрун 2000; Королева 2002 и др.]; стилистических функций онимов [Михайлов 1956; Карпенко 1970; Магазаник 1978; Карпенко 1986; Отин 1999; Крюкова 2002, 2004 и др.]; их ассоциативных связей, соотнесенных с реализацией конкретного образа, авторской позиции, замысла произведения [Магазаник 1967; Климкова 1991; Катермина 1997; Костякова 2008 и др.]. Однако ещё многие вопросы, связанные с изучением роли ИС в художественном тексте, требуют дальнейшего углублённого рассмотрения.

Безусловно, накоплен большой опыт анализа ономастического материала в творчестве отдельных авторов и конкретных художественных произведений. Хорошо исследованы именники А.С. Пушкина [Михайлов 1979; Карпенко 1989; Калинкин 1997; Ковалёв 2009 и др.]; Л.Н. Толстого [Артеменко 1967; Зинин 1978; Силаева 1986 и др.]; Н.В. Гоголя [Михайлов 1954; Жаплова 1957; Лукин 1996 и др.]; А.П. Чехова [Колоколова 1970; Баскакова 2001; Шебалов 2004 и др.]. В последнее время возрос интерес к ономастикону Ф.М. Достоевского [Семенов 1996; Коротких 2004; Скуридина 2007 и др.]; Н.С. Лескова [Алешина 2000; Кузьмин 2004; Вязовская 2007 и др.]. Менее изученными остаются произведения И.А. Гончарова [Орнатская 1991; Николина 2001 и др.]; А.И. Куприна [Аксиненко 2005; Суханова 2007 и др.]; И.С. Тургенева [Зинин 1968; Васильева 2004; и др.]. Таким образом, преимущественно изучается онимия классической литературы XIX в.

Ономастический материал русской литературы XX в. исследован меньше [Громова 1977, 1980; Карпенко 1991; Воронова 1998; Рожкова 2002; Зубкова 2009 и др.]. Художественные тексты постперестроечного времени привлекают внимание исследователей ещё реже [Любимова 2002; Патенко 2006; Балханов, Имихелова 2006 и др.], хотя перспективность их изучения в ономастическом аспекте не вызывает сомнения. Известный ономатолог В.М. Калинкин отмечает, что «в настоящее время <…> важно направить усилия молодых исследователей на освоение ещё не описанных (с точки зрения функционирования в них поэтонимов) литературных произведений, творческого наследия отдельных авторов, литературных школ, течений, направлений» [Калинкин 1999, 373]. Поэтому в рамках данной работы мы комплексно исследуем ономастический корпус романа Олега Ермакова «Знак зверя».

Олег Николаевич Ермаков - талантливый современный российский автор, который одним из первых в русской литературе стал писать о войне в Афганистане - социально значимом событии в российской и мировой истории. Роман об афганской войне «Знак зверя» был опубликован в 1992 г. и сразу же привлёк внимание критиков, увидевших в молодом авторе одну из самых ярких фигур современной русской литературы [Быков 1993, 48]. И.Б. Роднянская сопоставила роман Ермакова с произведениями Э.М. Ремарка и Э. Хемингуэя о первой мировой войне, с военными романами Г. Бёлля [1993, 240].

Выбор рассматриваемого имени не случаен: в настоящее время творчество Ермакова достигло такого уровня, когда оно должно стать предметом изучения, а «Знак зверя» является эталоном современного военного романа.

Следует подчеркнуть, что проза О.Н. Ермакова достаточно активно изучается с точки зрения литературоведения [Шварц 1992; Роднянская 1993; Быков 1993; Агеев 1993; Кузичева 1993; Бакланов 1997; Немзер 2003; Латынина 1997; Бавильский 1998; Сетюкова-Кузнецова 1998; Гедройц 2005; Ключинская 2010а, 2010б; Овинова 2011 и др.], однако его произведения до сих пор оказывались вне круга исследовательских интересов лингвистов. Данная работа - это первый вклад в изучение языка художественных текстов Олега Ермакова, в частности, его романа «Знак зверя». Именно этим объясняется актуальность и перспективность настоящего диссертационного сочинения. В языковом плане представляется актуальным и интересным исследование онимов романа, что будет способствовать более глубокому пониманию текста, осознанию его скрытых смыслов.

Таким образом, объектом диссертационного исследования является ономастикон романа Олега Ермакова «Знак зверя» как определённым образом структурированный и взаимодействующий набор ономастических единиц, комплексное описание которых позволяет более точно интерпретировать произведение.

Предметом настоящей работы явилась совокупность лингвистических и экстралингвистических факторов, определивших использование ИС в романе О.Н. Ермакова «Знак зверя»; особенности функционирования онимов; смысловое наполнение ИС в рамках ономастического пространства романа.

Основным источником работы послужил текст романа: Ермаков О.Н. Знак зверя. М.: Эксмо, 2006. 384 с. При необходимости использовалось первое отдельное издание: Ермаков О.Н. Знак зверя. Смоленск: Русич, 1994, а также другие издания книги [Ермаков 1992, 2007], так как в них есть определённые различия в употреблении ИС.

Материалом исследования является авторская картотека, включающая 355 ономастических единиц (1946 употреблений ИС), извлечённых из контекстов методом сплошной выборки.

Цель работы - комплексное исследование системы ИС в романе Олега Ермакова «Знак зверя» и выявление их роли в структурной организации произведения, реализации его идейно-тематического плана. Для достижения поставленной цели требовалась реализация конкретных задач:

1. Выбрать из текста романа О.Н. Ермакова «Знак зверя» все ИС, расклассифицировать их в соответствии с авторской классификацией.

2. Провести комплексное количественно-качественное описание ономастического материала в лингвистическом, социолингвистическом, лингвострановедческом и лингвокультурологическом аспектах, очертив два плана произведения: реальный и ирреальный.

3. Рассмотреть функционирование ИС в романе «Знак зверя», их роль в создании системы художественных образов, участие в пространственно-временной организации художественного текста.

4. Проанализировать мотивацию автора при выборе онимов, выявить роль ИС в выражении авторской позиции и оценки.

5. Выявить особенности ономастикона Ермакова, тем самым на ономастическом материале отметить специфические черты идиостиля писателя.

6. Показать связь биографии автора с использованием онимов в романе.

В работе применялись следующие основные методы исследования:

1) метод комплексного анализа ономастикона текста, предполагающий выборку, классификацию, описание ономастического материала в лингвистическом и экстралингвистическом аспектах;

2) структурно-семантический метод, в основе которого лежит изучение структуры ИС, выявление их словообразовательных особенностей и рассмотрение их значения в тексте;

3) стилистический метод, включающий в себя разнообразные лингвостилистические, литературоведческие, а также комплексные филологические приёмы и методики;

4) сравнительно-сопоставительный метод, который используется при анализе ономастической лексики различных изданий романа;

5) статистический метод, заключающийся в количественном подсчете ономастического материала в целом и отдельных его групп в частности.

Теоретическая основа исследования. Диссертация базируется на современных представлениях о художественном тексте как объекте комплексного филологического анализа, предполагающего выход за пределы собственно лингвистики и привлечение данных смежных гуманитарных наук. Теоретическую основу работы составили труды известных учёных, работающих в таких направлениях, как изучение художественного текста: Н.А. Николиной [2008], Н.С. Болотновой [2009], И.Р. Гальперина [2009], В.А. Лукина [2009]; теоретическая ономастика: А.В. Суперанской [1978, 2007, 2008, 2009], В.Д. Бондалетова [1970, 1976, 1983], Н.В. Подольской [1988], В.А. Никонова [1967, 1974, 1988], И.В. Крюковой [2004], Г.Б. Мадиевой и В.И. Супруна [2011], И.А. Королёвой [1999], Н.А. Максимчук [2002а, 2002б] и др.; литературная ономастика: В.Н. Михайлова [1956, 1981], Э.Б. Магазаника [1967, 1978], Ю.А. Карпенко [1986], М.В. Горбаневского [1988], В.М. Калинкина [1988, 1999, 2008], О.И. Фоняковой [1990, 1995, 1997], В.И. Супруна [2000], А.А. Фомина [2003, 2004], Г.Ф. Ковалева [2002, 2004], А.А. Кожина [2005], И.А. Королёвой [2010] и др.; когнитивная лингвистика и психолингвистика: Е.С. Кубряковой [1994], Н.Д. Арутюновой [1988], Д.Б. Гудкова [2003], В.П. Белянина [2006], Ю.Н. Караулова [2007] и др.

Научная новизна исследования определяется целью и задачами, которые поставлены и последовательно решены в диссертационной работе, и состоит в следующем:

1. Впервые на ономастическом уровне исследуется язык художественных текстов известного современного российского писателя О.Н. Ермакова, в частности, романа «Знак зверя» - одного из первых и значимых в русской литературе произведений об афганской войне.

2. Научную ценность имеет сам фактический материал, впервые вводимый в научный оборот ономастики как области знания и исследованный в лингвистическом и экстралингвистическом аспектах.

3. Функционирование ономастической лексики в художественном тексте исследуется на примере произведения русской литературы постперестроечного периода, анализ которой в настоящее время практически отсутствует, несмотря на явную востребованность обществом.

Теоретическая значимость работы состоит в углублении сведений о функционировании онимов в художественном тексте и наличии у них ассоциативно-культурного потенциала. Комплексный анализ ономастикона позволил составить авторскую классификацию ИС, которая пополнит существующие; особое внимание уделено систематизации периферийных онимов (ПО) в художественном тексте.

Практической значимостью диссертации является возможность использования её материалов при разработке и преподавании вузовских курсов лексикологии, лингвистического анализа художественного текста, стилистики, современной русской литературы, а также спецкурсов и спецсеминаров, посвященных вопросам ономастики, литературной ономастики, лингвокультурологии.

В научный оборот вводится дополнительный материал для развития направления «писатель-имя-текст».

В практическом отношении результаты исследования, посвящённого творчеству известного российского писателя, родившегося и проживающего в Смоленске, могут быть интересны в школе при реализации регионального компонента на уроках русского языка и литературы, тем более что региональное направление в последнее время играет все более значимую роль в общеобразовательном процессе.

Результаты работы могут быть использованы для дальнейшего изучения творчества О.Н. Ермакова, так как исследование дает возможность охарактеризовать идиолект писателя и проанализировать его идиостиль. Диссертация может послужить основой для создания словаря ИС в произведениях Ермакова.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Ономастикон романа О.Н. Ермакова «Знак зверя» разнообразен и сложен; он отражает два плана произведения - реальный план (изображающий в основном военную среду) и ирреальный (философско-символический, с религиозными и мифологическими аллюзиями).

2. Имена собственные анализируемого произведения характеризуются сложной организацией семантики и, наряду с лингвистической информацией, содержат историческую, социальную, культурологическую и психологическую информацию.

3. Ономастическое пространство романа в соответствии с полевым подходом имеет ядро и периферию. При комплексном анализе особое внимание обращается на периферийные онимы, формирующие философско-символический план и зачастую являющиеся ключевыми.

4. Выбор ИС обусловлен жизненным и литературным опытом Ермакова. Исследование ономастических единиц с позиции биографии писателя позволяет более полно охарактеризовать идейное содержание романа, его хронотопные рамки и систему художественных образов.

Апробация результатов работы проводилась на международных и межвузовских конференциях: на научном лексикографическом семинаре, посвящённом творческой деятельности В.В. Виноградова (Смоленск, СГУ, 2008); на первом областном краеведческом фестивале «На холмах смоленских» (Смоленск, СмолГУ, 2008); на международных научно-практических конференциях учёных МАДИ (ГТУ), РГАУ-МСХА, ЛНАУ (Москва; январь 2009, июнь 2009); на межвузовской научно-практической конференции, посвящённой 100-летию со дня рождения одного из основоположников Смоленской поэтической школы «Язык и стиль Н.И. Рыленкова» (Смоленск, СмолГУ, 2009); на 18-ой международной научно-практической конференции «Культура и письменность славянского мира» (Смоленск, СмолГУ, 2009): на Девятых Поливановских чтениях (Смоленск, СмолГУ, 2009); на международной научной конференции «Русский язык и литература: история и современность», посвящённой 70-летнему юбилею профессора Л.Ф. Копосова (Москва, МГОУ, 2010); на международной научной конференции «Славянский мир: письменность и культура» (Смоленск, СмолГУ, 2010); на XII Международной научной конференции «Ономастика Поволжья» (Казань, КФУ, 2010); на международной научной конференции «А.Т. Твардовский и Смоленская поэтическая школа» (Смоленск, СмолГУ, 2010); на международном методическом семинаре «Витебщина и Смоленщина в языковых и культурных контактах: история и современное состояние» (Смоленск, СмолГУ, 2010, 2011); на международной научно-практической конференции «Стратегии исследования языковых единиц» (Тверь, ТвГУ, 2011); на второй научно-практической конференции «Ономастика в Смоленске: проблемы и перспективы исследования» (Смоленск, СмолГУ, 2011); на X (Юбилейном) Международном научном симпозиуме «Русский вектор в мировой литературе: крымский контекст» (V Крымские Международные Михайловские научные чтения «Рубежи литературной ономастики и перспективы поэтонимологии») (Украина, АР Крым, Саки, 2011); на Десятых Поливановских чтениях (Смоленск, СмолГУ, 2011). Фрагменты диссертации обсуждались на лингвистическом семинаре, регулярно проводящемся на кафедре русского языка Смоленского государственного университета (2009-2011). На этой же кафедре обсуждалась диссертационная работа в целом.

Материалы исследования отражены в 20 статьях, 3 из которых опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура диссертации определена объектом, целями и задачами исследования. Материалы диссертации изложены на 279 страницах компьютерного текста. Работа состоит из Введения, четырёх глав, Заключения, Библиографического списка и четырёх Приложений, содержащих материалы о биографии О.Н. Ермакова, литературоведческом анализе его творчества; список произведений писателя, опубликованных в периодической печати; дополнительные таблицы, отражающие качественно-количественный анализ имён собственных; указатель онимов. Основной текст составляет 255 страниц. Библиографический список диссертационной работы содержит 300 наименований, среди которых 59 наименований словарей и справочников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность работы, определяются её цели и задачи, рассматривается теоретическая и практическая значимость, научная новизна, указываются предмет и объект исследования, источники, характеризуются методы исследования. Здесь же сформулированы основные положения, выносимые на защиту.

В главе I - «Литературная ономастика: проблемы и направления исследования» - рассматриваются история развития литературной ономастики, её основные проблемы и направления; раскрывается понятие «художественный текст», анализируются функции онимов в нём; выявляются социальные аспекты употребления ИС; анализируется вопрос об идиолекте и идиостиле писателя; исследуются прецедентные имена и их роль в художественном тексте; рассматривается вопрос о классификации ИС.

При анализе ИС художественного произведения важно систематизировать весь ономастический материал. Наиболее целесообразный путь - это рассмотрение его структуры с помощью полевого подхода [Суперанская 2009; Супрун 2000]. Для комплексного представления ономастикона необходимо классифицировать и ядерные, и ядерно-периферийные, и периферийные ИС. Поскольку ономастический материал является разноплановым, объёмным, существует немало многомерных классификаций. Наиболее известны классификации А.В. Суперанской, Н.В. Подольской, В.Д. Бондалетова, Л.А. Введенской и Н.П. Колесникова, Н.А. Максимчук. Отметим, что это общие классификации, не применимые к анализу ономастиконов конкретных художественных произведений. Мы считаем, что при выборе классификации для работы с ономастической лексикой художественного текста следует учитывать как существующие классификации, так и анализируемый материал. При комплексном исследовании ономастикона классификация должна быть развёрнутой, что важно для детального рассмотрения функций онимов. В частности, нельзя систематизировать периферийные онимы всех художественных произведений по единой классификации, так как именно они часто употребляются концептуально, могут быть ключевыми в тексте: характеризовать героев, обозначать хронотоп, детализировать объективную реальность, давать авторскую оценку отдельным персонажам, событиям, углублять понимание идеи произведения.

В ономастическом поле романа О. Ермакова «Знак зверя» мы выделяем ядерные (263 онима, или 74%) и периферийные (92 онима, или 26%) имена собственные. Поскольку главное в произведении - человек и его место на войне, в ядро ономастического поля входят антропонимы и топонимы. Периферийные онимы, преимущественно создавая ономастический фон, тем не менее часто являются своеобразными значимыми вехами в прочтении текста. Итак, приводим нашу классификацию ИС, которая составлена для систематизации и рассмотрения ономастического материала романа «Знак зверя».

I. Ядерные онимы: 1) антропонимы; 2) топонимы.

II. Периферийные онимы: 1) политонимы; 2) фалеронимы (названия орденов и медалей); 3) названия различных видов техники: транспортных средств и оружия; 4) позывные, пароли; 5) названия сооружений; 6) хрононимы и геортонимы; 7) литературные онимы: а) названия художественных произведений (письменных); б) имена литературных персонажей; 8) гемеронимы (названия газет и журналов); 9) названия песен; 10) названия музыкальных групп; 11) космонимы; 12) религионимы: а) библейские и мусульманские имена; б) названия произведений изобразительного искусства (артионимы); в) названия религиозных произведений (письменных); 13) мифонимы: а) вымышленные мифонимы; б) античные мифонимы.

Представляем таблицу, отражающую качественно-количественный состав ономастического корпуса романа О.Н. Ермакова «Знак зверя»:

В главе II - «Антропонимический корпус романа О.Н. Ермакова “Знак зверя”» - представлен детальный анализ антропонимикона, выполненный в русле доминирующего в современной научной парадигме антропоцентрического подхода.

Роман «Знак зверя» двупланов: наряду с реальным планом (в большей степени показывающим военную среду), важную роль в нём играет второй, ирреальный, план - философско-символический, с мифологическими и религиозными аллюзиями. Этот план передаёт глубокое авторское видение мира, войны и её разрешения, судеб героев. Двуплановость романа чётко отражается на ономастическом уровне.

Именования персонажей являются самым важным разрядом ономастической лексики в «Знаке зверя». Именно антропонимы прежде всего формируют реальный план романа. Они составляют 45% от общего количества ИС: 160 антропонимов (1244 употреблений). Антропонимический массив представлен литературными (75%) и историческими (25%) антропонимами.

Имена главных персонажей - Борис и Глеб - принадлежат и реальному плану, и философско-символическому: называя реальных действующих лиц, в то же время они закладывают глубокий символизм романа. На афганской войне Глеб случайно убивает своего друга Бориса: трагически разрываются имена, которые в национальном сознании русских всегда стоят рядом. Основная идея романа «Знак зверя» - антивоенная: Ермаков показывает бесчеловечность любой войны на примере афганской. Идея братоубийственности войны подчёркивается в том числе и именами главных персонажей. Имена Борис и Глеб, помимо лингвистической, содержат историческую, культурологическую, психологическую информацию.

Один из героев романа имеет несколько именований: Глеб, Глебчик, Свиридов, Черепахин, Черепаха, Череп, Корректировщик, Корректировщик-Черепаха. Эти антропонимы служат своеобразным «ключом» в раскрытии образа. Ермаков показывает деградацию на войне человека, который принял на себя «знак зверя». Это изменение личности сопровождается сменой имён. Приехав на войну Глебом, вскоре он получает связанное с животным миром, «звериное» прозвище Черепаха. К концу службы для своих «товарищей по оружию» становится Черепом, но сам себе даёт прозвище Корректировщик. И только в конце романа, на кабульской пересылке, звучит фамилия героя - Свиридов. Она появляется на фоне музыки слов, в туннеле слов - фамилий солдат, уезжающих вместе с Глебом из Афганистана; фамилия звучит как «некая истина» о герое. Главный персонаж как бы раздваивается, и это раздвоение автор показывает и на уровне ИС: Глеб именуется то Черепахой, то Корректировщиком, то Корректировщиком-Черепахой: «Корректировщик прикрыл ослеплённые глаза. Черепаха смотрел на глиняный город, на горы, на аэродром» (курсив здесь и далее наш. - С.В.); «Медленно переставляя отяжелевшие холодные ноги, Корректировщик-Черепаха вышел из толпы» [Ермаков 2006, 377, 376]. С одной стороны, бравым «дембелем» он улетает домой, а с другой стороны, новобранцем возвращается на войну, где, как и раньше, будет убивать. смысловой собственный оним знак зверь

Среди литературных антропонимов нами выделены 7 моделей именования персонажей: 1) имя; 2) отчество; 3) фамилия; 4) прозвище; 5) имя + фамилия; 6) имя + отчество; 7) криптоним.

Модель «имя» в романе используется нечасто: 11% среди различных именований мужчин. В суровой армейской среде более востребованными оказываются фамилии и прозвища. Однако при номинации женщин модель «имя» доминирует (75%).

Для антропонимии «Знака зверя» характерно преобладание неофициальных форм личных имён (Виктор, Костя, Толян; Женечка, Катерина и др.), поскольку в романе показывается армейская среда, которая, с одной стороны, требует соблюдения субординации, но, с другой стороны, является замкнутым коллективом с определёнными сложившимися отношениями внутри него. Неофициальные формы имени являются яркими выразительными средствами, участвуют в создании образов, передают авторское мнение о персонажах. Формами имён показываются отношения между действующими лицами, например, иерархия среди солдат в армии. Старослужащие при обращении к новобранцам используют формы с суффиксом -к-, что в данном контексте говорит об уничижительном, пренебрежительном отношении к «молодым» солдатам, например: «Услышав зов, он (дневальный. - С.В.) кричит: “Я!” - но в палатку не входит. Ему приказывают прислать кого-нибудь из четвёртых… ну, Кольку давай, у него ноги быстрые» [Ермаков 2006, 24].

Поскольку действие происходит в военной, армейской среде, где принято требование официального обращения, при номинации лиц мужского пола преобладает модель «фамилия» (61%).

Фамилии в «Знаке зверя» участвуют в создании образов; служат для характеристики персонажей, помогают раскрывать их сущность (Осадчий, Енохов, Шубилаев, Дроздов, Сабыр-бек Акылбеков и др.). Так, например, Ермаков очень точно подобрал фамилию командиру разведроты, старшему лейтенанту, а потом капитану Осадчему (отметим, что это самая частотная в романе фамилия: 106 употреблений). Фамилия восходит к именованию из нарицательного осадчий, которое имеет следующие значения:

1) «начальник гарнизона, крепости» (в русском языке XVII в.);

2) «основатель нового поселения, голова поселенцев», из осада (ср. осаживаться, осесть) - «поселенье на чужбине, колония» [Ганжина 2001, 347].

Осадчий в «Знаке зверя» - это действительно «начальник», но не гарнизона или крепости, а разведроты. А поскольку действие романа происходит на чужбине, в Афганистане, в «городе у Мраморной горы» - так называет автор городок, в котором жили советские военнослужащие, - то все они, на самом деле, поселенцы, а Осадчий - в некотором роде действительно «голова поселенцев».

Фамилии способствуют реализации идеи произведения, авторского замысла. Например, идея братоубийственной войны подчёркивается в ситуации дуэли двух советских офицеров, когда военнослужащий по фамилии Александров ранит своего сослуживца по фамилии Шурыгин: «Потерпи, Шурыгин, - Александров с трудом распрямил его тело, расстегнул бушлат, портупею, сырую куртку, задрал красно-белую майку, накрыл пульсирующую дырочку между рёбер тампоном, стал обворачивать вокруг груди бинт» [Ермаков 2006, 224]. Здесь необходимо отметить, что парность персонажей, проявляющаяся часто и на антропонимическом уровне, один из характерных приёмов Ермакова-писателя.

Антропонимы несут важную информацию о месте персонажа в социальной структуре общества. Так, фамилия героя - Свиридов - указывает на его происхождение из простого народа, поскольку образована от разговорной формы Свирид имени Спиридон.

В другом случае употребление фамилии звучит контрастом к сути образа: такой знатной фамилией, как Шереметьев, писатель наделяет эпизодического персонажа, солдата - не очень образованного, деревенского парня. За разъяснениями мотивов использования данного приёма мы обратились к автору. Ермаков ответил так: «Все смешалось в доме Облонских - СССР, и вот уже Шереметьев - деревенский парень, правда, растерявший культуру. Но мне тут интересно было звучание речи, в устах солдата с такой фамилией все звучало резче. И при этом фамилия бросала отсвет на хирурга (один из персонажей романа. - С.В.), странным образом подчеркивала его приглушенную интеллигентность». Таким образом, даже эпизодические антропонимы у Ермакова «говорят». Фамилия Шереметьев не только иллюстрирует социальные преобразования в Советском Союзе, но и участвует в создании образа другого персонажа.

Для армейской среды в неофициальной коммуникации характерно употребление прозвищ. Это связано со стремлением солдат ярче выразить своё отношение к сослуживцам. В солдатской кастовой среде старослужащие, называя по прозвищам новобранцев, выражают своё пренебрежительное отношение к ним (Кол, Мухобой). Через ИС Ермаков выражает негативное отношение к «дедовщине» в армии. Так, одному из старослужащих автор даёт стилистически сниженное прозвище Лыч, которое сержант получил за «узловатый длинный нос». Данный оним происходит от диалектного слова лыч, означающего: 1) «рыло свиньи»; 2) «кончик рыла свиньи, пятачок» [Словарь смоленских говоров 1993, 64?65].

По именам собственным, в частности по прозвищам, читатель может составить представление о персонаже, его качествах, свойствах, судить об отношении автора к нему. Прозвище помогает ярче представить образ. Так, отфамильное прозвище солдата Бесик/Бесико, наряду с фамилией Бесикошвили, своей семантикой намекает на его взрывной (бесовской) грузинский темперамент. Для создания антропонимов Ермаков использует основу бесик (уменьшительная форма слова бес). В образе солдата Бесикошвили на самом деле есть что-то бесовское. Когда однажды сослуживцы позволили себе подшутить над ним, «в ответ разверзлась пещера и, звеня шашками и кинжалами, цокая по зубам подковами, на храпящих конях понеслись, джигитуя, грузинские ругательства, - Бесикошвили был оскорблён и возмущён» [Ермаков 2006, 124]. Своей формой прозвище Бесико (как и фамилия с типичным грузинским формантом -швили) указывает на национальность солдата: оно образовано по модели грузинских имён типа Валико, Сулико.

ИС романа связаны с биографией писателя. Выбор определённых онимов не случаен, а обусловлен жизненным и литературным опытом О.Н. Ермакова. Анализ антропонимов, а также наша переписка с автором показали, что многие персонажи имели своих прототипов в реальной жизни (Осадчий, Ямшанов и др.). Верная трактовка ономастикона с позиции биографии позволяет более полно и системно охарактеризовать творчество писателя. Так, фамилия комбата Барщеева имеет оттопонимное происхождение: Барщевщина - родная деревня отца О.Н. Ермакова, которая находится на Смоленщине.

Анализ исторических антропонимов показал, что они участвуют в формировании идейного содержания (Андрей Рублев, Джон Леннон), передают идеологию советского времени, навязывание идеалов, образцов для подражания (Павка Морозов, Фадеев, Горький, Исаковский). Приведём лишь один пример: «А в школе учился, и там был азиатский эмиссар: директриса. Идешь, а она стоит с портняжьими ножницами и двумя физруками: а, ты опять битл? Вера Матвеевна! Это я снаружи битл, а внутри - Павка Корчагин и Павка Морозов и жалею, что меня зовут Борисом» [Ермаков 2006, 35].

Именования писателей и поэтов характеризуют персонажей, указывают на литературные предпочтения Ермакова: Ремарк, Достоевский, Северянин и др. Создают национально-культурный колорит эпохи имена таких деятелей культуры советского времени, как Алла Пугачёва, Валерий Леонтьев; Райкин и др.: «Солдаты радовались задержке (операции. - С.В.), потому что по городу ходил новый слух: вот-вот прилетит вокально-инструментальный ансамбль и с ним прибудет Алла Пугачева. А может, Валерий Леонтьев. Или Лайма Вайкуле… Юра Антонов…» [Ермаков 2006, 129].

Имена современных (для времени действия романа) политических и военных деятелей Афганистана (Бабрак Кармаль, Ахмад-Шах Масуд, Гульбеддин Хекматияр и др.) служат целям создания исторической достоверности, реалистичности. В «Знаке зверя» проводятся параллели с мировой военной историей, в связи с чем употребляются антропонимы Александр Македонский, Тамерлан, Василий (I) Дмитриевич, Надир Афшар.

Глава III - «Топонимы в романе О.Н. Ермакова “Знак зверя”» - посвящена рассмотрению географических названий произведения.

В ономастическом массиве романа 29% составляют географические названия: 103 топонима (379 употреблений). Топонимический корпус включает три группы: афганская топонимия (61%, или 63 онима); общесоюзная (общероссийская) топонимия (24%, или 25 онимов); другая зарубежная топонимия (15%, или 15 онимов). Анализ показывает, что топонимы, наряду с антропонимами, являются самым важным разрядом ономастической лексики произведения, входят в ядро ономастического поля.

Поскольку действие «глубоко антивоенного по духу» [Немзер 2003, 58] романа происходит в Афганистане, а главное идейное содержание «Знака зверя» - показ бесчеловечности любой войны на примере афганской, писателю необходимо было воссоздать локальный колорит, показать реалии этой страны. Ермаков хочет «понять, наконец, и объяснить всем, что произошло с ним, с человеком, с человечеством в горах и на равнинах Афганистана» [Агеев 1993, 200]. Для этого автор включает в роман большой пласт афганской топонимии, которая является определяющим показателем хронотопа. Топонимы конкретизируют и детализируют художественное пространство.

Так, онимы, являющиеся названиями афганских провинций, городов, путей сообщения, долин (Вардак, Каписа; Гардез, Кандагар; трасса Кабул-Джелалабад, Хайберский проход; Джелалабадская долина, Чарикарская долина и др.) позволяют с документальной точностью показать, где проводились крупные военные операции, направление движения и дислокацию воинских подразделений: «Операция может происходить в любой провинции Афганистана: в Пактике или в Пактии, граничащих с Пакистаном, в Кундузе или в Фарьябе, граничащих с СССР, в центральных - Парване, Вардаке, Каписе, Лагмане…» [Ермаков 2006, 122]. Как отмечают критики, в романе читатель видит «локальный колорит и точную съёмку афганской фронтовой панорамы» [Роднянская 1993, 240].

Названия небольших населённых пунктов (кишлаков), например, Навабад, Карьяхамада употребляются тогда, когда речь идёт о локальных боевых действиях; способствуют целям создания достоверности.

Часто выбор автором географических названий не случаен, связан с его биографией, личным участием в военных действиях Советской армии на территории Афганистана (город Газни; кишлаки Щади-Кар, Пир-Шабаз; гора Тандгар и др.). Так, из нашей переписки с автором нам удалось узнать, что в афганском городе Газни в 1981?1983 гг. служил сам О.Н. Ермаков, в 191 пехотном полку, во взводе артиллерии, потом в артбатарее орудийным номером, топогеодезистом. А по поводу топонима Щади-Кар Ермаков писал нам следующее: «это случайное название... хотя, наверное, и не совсем, оно могло привлечь меня звучанием, возможно, здесь почудилось: щади - карай. Собственно, в этом заключается одна из особенностей искусства войны. Знать, когда щадить и когда карать».

Ключевыми афганскими топонимами являются названия страны (Демократическая Республика Афганистан, Афганистан, ДРА) и её столицы (Кабул); среди вариантов наименования страны наиболее распространён оним Афганистан (10 употреблений из тринадцати). Часто упоминание афганских топонимов сопровождается дополнительной информацией о стране, о политических силах Афганистана, географических особенностях. В связи с употреблением тех или иных афганских топонимов Ермаков приводит интересные сведения исторического характера, что говорит о хорошем знании автором истории страны, о неравнодушном отношении к её прошлому.

Высокочастотный вымышленный топоним Мраморная гора / Мраморная (84 употребления) играет особую роль. Он указывает на место, где происходит действие: топоним участвует в образовании онимической перифразы город у Мраморной горы, которая выступает в романе в качестве ситуативного ИС. Кроме этого, антропоморфная Мраморная гора как бы со стороны наблюдает за всем происходящим в городе и не остаётся безучастной, выражает своё отношение; это помогает автору ярче показать поступки героев. Мраморная гора в контексте приобретает черты олицетворения, поэтому описание горы антропоморфно: «непоколебимая мощная Мраморная, единственная гора, гениально высящаяся на гигантской унылой плоскости, - и она дрогнула и заволновалась»; «Мраморная, серая, скучная, обрюзгшая баба, цепляла рогами, торчавшими, как концы платка, завязанного по-хохлацки на лбу, плывущие тучи» [Ермаков 2006, 20, 277].

В составе топонимического корпуса на втором месте по количеству находится общесоюзная топонимия. Ключевыми общесоюзными топонимами являются названия страны и её столицы, причём среди вариантов наименования страны наиболее распространён оним Союз (16 употреблений из двадцати пяти), преимущественное использование которого передаёт реальную ситуацию: так чаще всего называли страну те, кто служил в Афганистане. Крайне редкое использование форм Союз Советских Социалистических республик, Советский Союз, Родина, а также употребление их в сниженных контекстах эксплицирует отношение автора к государству, отправившему на смерть тысячи солдат и офицеров ради решения своих державных интересов.

Например, с иронией описывается ситуация, в которой используется официальное название страны Союз Советских Социалистических республик. Когда срок службы Глеба подходит к концу, один из его сослуживцев, тоже «дембель», интересуется, достал ли Глеб себе новую фуражку: Демобилизованным солдатам перед отправкой на родину выдали фуражки с помидорными, «пехотными», околышами; но их мечтой было раздобыть фуражку с чёрным, «артиллерийским», околышем; ведь они «артиллеристы, ну и что, что в пехотном полку» [Ермаков 2006, 324].

«- Да мне уже выдали одну… На кой черт еще…

- Ты, артиллерист, собираешься ехать в помидорной фуражке?

- Что в помидорной?..

- Ехать! В Союз Советских Социалистических Республик!!» [Ермаков 2006, 336].

Также в контексте негативных ассоциаций, связанных с политикой советского государства, представлены названия столицы (Москва) и её внутригородских объектов, её символов (Красная площадь и Кремль). Именно не традиционный для этих топонимов ассоциативный план помогает раскрыть идейное содержание романа, демонстрирует отрицательное отношение автора к политике государства и его идеологии. Так, Красная площадь всегда рассматривалась как символ центра страны, её средоточия; символ исторических и революционных традиций русского и советского народа. В «Знаке зверя» Красная площадь воспринимается обыденно, сниженно, иронично; не вызывает ассоциаций патриотизма. Приведём отрывок из разговора проснувшихся солдат в бронетранспортёре:

- Мы все там же?

- Нет.

- А где?

- На Красной площади.

- За пивом сбегать? [Ермаков 2006, 191].

В составе общесоюзной топонимии положительной семантикой наполнены географические названия, связанные с малой Родиной персонажей; с дорогими им местами, где они жили, проводили время, путешествовали (Светлояр, Белое море, Уральские горы, Урал-Тау, Королевская дубрава). Только там герои находятся в гармонии с собой и окружающим миром, ощущают свою связь с природой, чувствуют себя свободными.

Зарубежная топонимия «Знака зверя» менее частотна, но не менее значима. Она используется для характеристики персонажей (Париж, Египет). Отдельные зарубежные топонимы участвуют в создании общего фона романа. Так, название испанского города Гренада (и одноименной песни) передаёт романтический настрой советских людей, ехавших служить в далёкую страну, и горькое отрезвление впоследствии. Топоним Рио-де-Жанейро ярко иллюстрирует трудности жизни военнослужащих в Афганистане.

Отметим особый приём Ермакова: использование зарубежных топонимов для показа советской действительности, например, контекстное употребление топонима Англия: «Каждый советский подсудимый имеет право иметь, мы же, действительно, не в Англии» [Ермаков 2006, 303]. В шутливой форме сравниваются две судебные системы: английская и советская; раскрывается глубокий затекстовый смысл. Топоним Англия в контексте показывает характерную особенность советской действительности: незыблемую, но призрачную уверенность советских людей в том, что их страна самая лучшая, что в СССР самая справедливая судебная система, неукоснительно соблюдаются права человека. В отличие от Запада, от капиталистических стран, где у человека нет никаких прав. Несмотря на то, что авторская мысль подана в шутливом форме, за шуткой стоит горькая ирония.

В главе IV - «Периферийные онимы романа “Знак зверя”» - представлены результаты исследования периферийных ИС.

В романе О. Ермакова «Знак зверя» 26% составляют периферийные ИС: 92 онима (323 употребления). Анализ показал, что именно этот пласт ономастической лексики наиболее ярко представляет двуплановость романа. В соответствии с этим можно выделить две группы: периферийные онимы, отражающие реальный мир (политонимы; фалеронимы; названия видов техники; названия сооружений и др.), и периферийные онимы, отражающие ирреальный мир - философско-символический с религиозными и мифологическими аллюзиями (мифонимы, религионимы). Промежуточное положение в романе занимают космонимы.

Политонимы, имеющие отношение к СССР, помогают воссоздать действительность; показывают идеологический фон жизни людей, характерный для советского государства (Вооружённые силы СССР, Советская армия). Политонимы, а также названия выходивших в тот период газет и журналов («Красная звезда», «Правда» и др.) делают роман яркой зарисовкой советской действительности, узнаваемой именно благодаря этим именам как вехам истории. Благодаря использованию афганских политонимов реалистично передаётся политическая ситуация в Афганистане (Исламская партия Афганистана, Движение исламской революции Афганистана, ХАД и др.).

Название вымышленной медали (фалероним) - орден Золотого Хряка / орден Хряка (Золотого) / Зэха - показывает армейскую среду; иллюстрируют отношения между солдатами, ценности солдатского мира. Иронизирование на тему орденов СССР, вольное обращение солдат с названиями советских святынь показывает отношение военнослужащих к государству, пославшему их воевать (= погибать) на чужую землю.

Названия различных видов техники служат для воссоздания армейской среды; являются фоном, на котором представлены военные афганские будни («Боинг», «Ту-154», «Ми-6» / «Ми-8», «Тойота»). Названия транспортных средств и оружия выполняют в основном информационно-стилистическую функцию, но некоторые из них реализуют и эмоционально-стилистическую, например, оним «Град», называющий реактивную систему залпового огня: «Реактивщики заряжали «Грады»; на одну установку приходилось что-то слишком много ракет, около сорока. Если каждая машина выпустит по сорок ракет… этого хватит, чтобы развеять по ветру целый город» [Ермаков 2006, 167]. Комментируя объект, названный данным онимом, автор сначала вводит краткую, но важную информацию об этом орудии, а затем описанием возможных последствий его употребления «вызывает у читателя определённые чувства, формирует его отношение к изображаемому», попутно показывая своё [Карпенко 1986, 37].

Позывные (Алмаз, Енот, Кедр, Чайка) и пароли (Москва - Тамбов) - группа лексики, которую можно считать ономастической, поскольку присутствует написание с прописной буквы. Однако в ономастике эта группа практически не изучается. Такие ИС выполняют информационно-стилистическую функцию: иллюстрируют специфику военной среды и отношений в ней («Енот, Енот, я Кедр, как слышите, прием. Енот, Енот, я Кедр, Кедр» [Ермаков 2006, 160]).

Хрононимы помогают соотнести время действия романа с конкретным историческим периодом (Апрельская революция), позволяют в полной мере раскрыть идейное содержание романа: год Ослов, год Крысы, год Кабана и др. Геортонимы показывают неформальную сторону солдатской жизни (День Последнего Приказа); в ситуации праздника (Новый год) ярко вырисовываются характеры героев; становятся понятными их настоящие чувства, мысли; выявляется их отношение к политике советского государства, к войне.

Литературные онимы («Как закалялась сталь», Павка Корчагин, Ася, г-жа де Реналь и др.), названия песен («Yellow submarine», «Не надо грустить господа-офицеры», «Подмосковные вечера», «Розы» и др.), названия музыкальных групп («Битлз», «Песняры») передают объективную реальность, помогают характеризовать героев, время, среду, дают оценку этого времени, то есть выполняют информационно-стилистическую и эмоционально-стилистическую функции.

Космонимы в романе занимают промежуточное положение, как бы соединяют два плана романа: реальный и ирреальный. Обращает на себя внимание высокая частотность онимов солнце (72 употребления) и луна (11 употреблений), которые участвуют в отражении не только конкретного пейзажа, но и психологического, что позволяет увидеть внутренний мир, душевное состояние персонажей.

Названия других космических объектов помогают раскрытию образа главного персонажа Глеба: Арктур, Волопас, Земля, Лебедь, Малый ковш, Медведица, Млечный Путь, Полярная звезда, Юпитер. Так, в «Знаке зверя» есть две очень похожие («зеркальные») ситуации, фоном для которых становится звёздное небо. Это сцены избиения новобранцев старослужащими. В начале романа избивают Глеба (Черепаху): «<…>взошедшая луна осветила небо; несколько мгновений они («деды». - С.В.) сидели молча, обратив лица к наливающемуся бледным светом звездному небу, и Черепаха тоже поднял глаза и увидел худого громоздкого Лебедя, приколоченного вблизи Млечного Пути…» [Ермаков 2006, 53]. В конце романа Глеб является участником такой же сцены, но теперь он уже один из старослужащих, которые разбираются с неугодившим им новобранцем: «Над баней худой громоздкий Лебедь, распятый у Млечного Пути. <…> Я сам выкручивался. Почему я должен… Пускай и он сам выпутывается, как может» [Ермаков 2006, 304]. На наш взгляд, в двух приведённых выше контекстах появляется второй план (символический). Млечный Путь символизирует жизненный путь человека. Оборот Лебедь, Лебедь (лат. Cygnus, Cyg) - название созвездия северного полушария звёздного неба. Главные звёзды этого созвездия образуют характерный крест, легко различимый на небе, вытянутый вдоль Млечного Пути, ассоциировавшийся у древних с летящей птицей. Созвездие Лебедя иногда именуют Крестом [Зигель 1981, 73]. распятый (приколоченный) у Млечного Пути намекает на то, что у каждого своя судьба, своя дорога, свой крест; говорит о предначертанности судьбы, о невозможности что-либо изменить.

Религионимы и мифонимы особо важны в передаче идейного содержания. Бомльшая их часть формирует второй план романа. Практически весь мифологический корпус создаёт сам автор: Лип, Утренняя Корова, Ева-ения, Птах Ацит, Восточный океан. Мифонимы «Знака зверя» значимы для передачи авторской позиции; это его глубокое, философско-символическое видение мира, афганской войны, её разрешения, судеб героев.

Библейское имя Адам и индивидуально-авторский мифоним Ева-ения актуализируют библейскую историю первородного греха, которая оказывается значимой в идейном плане. Оним Адам употребляется в разговоре героини Евгении и её соседки Катерины:

«- <…> За что нас бог наказывает морщинами и болями…

- Нечего было соблазнять Адама» [Ермаков 2006, 240].

Этот диалог происходит перед видением / сном Евгении, в котором она разговаривает с мифическими персонажами - Липом и Птахом. Ей и командиру разведроты Осадчему, влюблённому в Евгению, Птах предвещает гибель на войне, а всему человечеству рисует страшные картины взаимоуничтожения, страданий, боли. Всё это, по мысли автора, является следствием первородного греха. Но, как и в библейской легенде, у человека (читателя) остаётся надежда на победу над злом. Пессимизм контекста в некоторой степени преодолевается утверждением мифического Липа, что так будет «пока знак зверя не сотру с их лиц. <…> Сотру с их лиц Именем Моим. Я Лип» [Ермаков 2006, 245].

Особую важность приобретает в «Знаке зверя» название иконы Андрея Рублёва «Спас», которое в контексте названий других икон становится ассоциативным толчком для создания необычного, индивидуально-авторского мифонима Лип: «Да, “Спас”, - это именно русский загадочный Спас. Икона из липы. Липа - мягкое, ласковое дерево. <…> Чей-то лик среди лип, загадочный лик среди лип. Я Лип. Я пришел, Ева-ения. <…> Я оботру краем платья твои ноги. Мои ноги чисты, Ева-ения. Я шел по снегам. Я Лип. Я пришел осушить твои вечные слезы, Ева-ения. Я Лип» [Ермаков 2006, 239?242].

Возникает ассоциативная цепочка, приводящая к образованию мифонима: икона А. Рублёва «Спас» > апеллятив липа > оним Лип. Таким образом, мифоним Лип в романе связан с Андреем Рублёвым, о котором О.Н. Ермаков писал нам: «Рублев здесь - знаковая фигура, противостоящая этому миру зла. Следовательно, и всё с ним связанное - противостоит». Итак, можно сделать вывод, что Лип в «Знаке зверя» символизирует добро, мир, свет.

Название иконы «Спас» помогает правильно понять сущность загадочного Липа; помогает, наряду с контекстом, увидеть христианские аллюзии в этом образе. Слово Спас, трактуемое в МАС как разговорное, является многозначным: 1) то же, что Спаситель; 2) название иконы с изображением Христа, а также название церкви, построенной в честь Христа (Спасителя); 3) название каждого из трёх церковно-бытовых праздников в конце лета [МАС, 218]. В словаре В.И. Даля также указаны эти значения; утверждается тождество «Спас, Спаситель, Христос» [Даль 1998, 287]. Контекстное употребление мифонима Лип обнаруживает «реминисценции подспудного характера» Фраза О.Н. Ермакова из письма автору настоящей работы., которые возникают в связи с образом Липа. Приведём отрывок из письма Ермакова: «Лип - от “Спаса” Рублева, иконы на липовой доске; это как будто тень, далекий отзвук того образа, причудливо преломившийся во сне».