Художественный антропонимикон в лингвокультурологическом представлении (на материале дилогии И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок")

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Художественный антропонимикон в лингвокультурологическом представлении (на материале дилогии И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок»)

Специальность 10.02.01 - русский язык

На правах рукописи

Дергилёва Жанна Ивановна

Белгород 2008

Работа выполнена на кафедре русского языка и методики преподавания Белгородского государственного университета.

Научный руководитель доктор филологических наук, доцент Кошарная Светлана Алексеевна.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Бобунова Мария Александровна;

кандидат филологических наук, доцент Нарожняя Светлана Михайловна

Ведущая организация Орловский государственный университет

Защита состоится 16 октября 2008 г. в 16 часов на заседании диссертационного совета Д212.015.03 по присуждению ученой степени доктора филологических наук при Белгородском государственном университете по адресу: 308015 г. Белгород, ул. Победы, 85, зал диссертационных заседаний.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Белгородского государственного университета.

Автореферат разослан 10 сентября 2008 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор филологических наук, профессор М.Ю. Казак.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Особенностью сатирических произведений является своего рода рефлексия, заключающаяся в способности быстро откликаться на события современной автору жизни, причем такая рефлексия с необходимостью предполагает использование языковых средств, реализующих комическое начало. В силу этого язык сатиры всегда привлекал внимание лингвистов, и актуальность разноаспектных исследований сатирической литературы не ослабевает (И.С. Виноградова 1956, Т.А. Буйницкая 1967, Б.М. Минчин 1967, С.М. Козлова 1978, А.П. Долгов 1980, Л.П. Григорьева 1983, Г.А. Жиличева 2004 и др.).

Интерес к языку сатиры И. Ильфа и Е. Петрова возник непосредственно после появления в свет их произведений и впоследствии не угасал, поскольку писатели запечатлели здесь панораму жизни советского общества 20-х годов ХХ века (Р.А. Будагова 1946, Г.Л. Ленобль 1961, Э.Б. Наумов 1973 и др.). «Описание окружающей действительности сквозь призму комического мировидения соавторов выразилось в общем комическом эмотивном фоне их произведений и насмешливой эмотивной тональности, проявляющейся в выражении эмоционального отношения к действительности» [Попченко 2005: 203].

Ироническое отношение И. Ильфа и Е. Петрова к жизненным ситуациям особенно ярко проявляется в именовании действующих лиц - героев их произведений. При этом имена собственные не только участвуют в создании культурного фона, колорита художественного текста, но зачастую служат свернутой характеристикой персонажа (так называемые «говорящие» фамилии). Среди разнообразных элементов, участвующих в реализации комического начала, антропонимы занимают особое место: они несут важную стилистическую и смысловую нагрузку, так как с помощью самих именований персонажей создается обличающая гиперболизация, усиливаются комические эффекты, контрасты (Л.П. Рыжова 1980, М.С. Горе 1988, О.К. Смирнова 1991, В.И. Болотов 2001, Ю.А. Рылов 2001, В.В. Шарова 2003, И.В. Попченко 2005, Г.В. Бестолкова 2005 и др.). С антропонимом связываются разнообразные сведения о его носителе, общее впечатление от персонажа, эмоции, вызванные его внешним видом или внутренним миром. Помимо репрезентативной функции антропоним выполняет функцию идентификации индивида.

В ткани художественного произведения антропоним обогащается разнообразными связями с другими элементами понятийной лексики, его значение расширяется за счет введения целого ряда экстралингвистических компонентов (социальных, идеологических, морально-этических, эстетических). Кроме того, одним из компонентов семантики антропонима является его коннотативная окрашенность. Коннотативные семы раскрывают индивидуальные отличительные признаки, качества, свойства действующего лица, посредством чего антропонимы выражают эмоциональное отношение самого автора к литературному персонажу.

Исходя из вышесказанного, актуальность реферируемой работы определяется необходимостью изучения процесса художественного словотворчества в контексте новой лингвистической парадигмы, в центре внимания которой - отражение в языковом знаке структур концептуального характера, вбирающих национально-культурную специфику. Комплексный лингвокультурологический анализ антропонимов как элементов художественного целого позволяет осмыслить степень идеологически-ценностной и собственно лингвистической эффективности подбора автором имени того или иного персонажа, особенно в тех случаях, когда речь идет об изобретении имен героев самим писателем (вымышленные имена). При этом анализ литературных имен должен производиться и с учётом мировоззрения и идейно-художественного замысла самого автора, отражающего жизнь под определенным углом зрения, а также с учетом отношений художественного антропонимикона к реальной антропонимии как части воспроизводимой в произведении жизни общества (интерпретация реальных антропонимов). В этом контексте имена персонажей могут быть представлены как элементы национальной языковой картины мира и, соответственно, репрезентанты антропоконцептов.

Наше обращение к именам литературных героев И. Ильфа и Е. Петрова обусловлено не только слабой изученностью антропонимикона писателей, но важностью установления функциональной роли имен персонажей в художественном тексте. В использовании антропонимов в романах «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» наличествует определенная целенаправленность, в которой отражается индивидуально-авторский подход (заметим, что сами авторы- Илья Арнольдович Файнзильберг и Евгений Петрович Катаев - пишут под псевдонимами, что свидетельствует о значимости для них антропонимического «маркера»). В этой связи личные собственные имена в дилогии о «великом комбинаторе» являются ценным материалом с точки зрения лексико-семантического и концептуального анализа и могут быть рассмотрены как репрезентанты индивидуально-авторской концептосферы.

Кроме того, изучение корпуса фамилий в романах данных авторов целесообразно в контексте глубокого изучения языка сатиры как особого жанра художественной литературы. На наш взгляд, можно говорить о жанрообразующей роли авторских антропонимов как речевых средств, с помощью которых реализуется комическое начало.

Объектом нашего исследования является корпус антропонимов, функционирующих в дилогии И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок».

В качестве предмета изучения в нашей работе выступают языковые и культурологические особенности авторского антропонимикона как отражения индивидуально-авторской концептосферы.

Целью работы является лингвокультурологический анализ антропонимов, функционирующих в тексте дилогии И. Ильфа и Е. Петрова, в контексте идейно-художественного замысла авторов и образной системы произведений.

В соответствии с целью и предметом исследования в диссертации решаются следующие задачи:

1. выделение контекстных (идиолектных, искусственных) и внеконтекстных (реальных) антропонимов;

2. определение семантической специфики антропонимов на основе установления мотивационной базы;

3. классификация антропонимов по способу образования; выявление наиболее продуктивных способов и средств их создания;

4. установление аксиологической и идеологической заряженности антропонимов и их роли в художественной речи как выразительного средства;

5. выявление способов создания сатирического образа с помощью реальных и индивидуально-авторских (искусственных) антропонимов;

6. характеристика антропонимов как художественных антропоконцептов;

7. установление способов организации антропонимикона дилогии как системы и описание принципов функционирования антропонимов в тексте с учетом вариативности именований персонажей.

Методологической базой исследования послужили:

- положения о взаимосвязи и взаимообусловленности языка и культуры, разрабатываемые в рамках когнитивной лингвистики и лингвистической культурологии (Н.Ф. Алефиренко, Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Н.Н. Болдырев, В.З. Демьянков, Н.И. Жинкин, С.А. Кошарная, Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин, А.Д. Шмелев);

- принцип системности языковых явлений;

- концепция языковой личности (Ю.Н. Караулов), в соответствии с которой личность писателя актуализируется посредством ее проявления в дискурсе.

Перечисленные положения определили выбор методов исследования. В качестве ведущих в работе выступают традиционные языковедческие методы: наблюдение, лингвистическое описание, предполагающее всестороннее рассмотрение объекта изучения в единстве формы и содержания, сопоставительный метод, контекстуальный анализ, метод компонентного анализа, словообразовательный анализ, элементы метода количественной оценки. Художественные функции антропонимов исследуются путем применения метода лингвокультурологической интерпретации, или лингвокультурологического комментария, языковых фактов (В.Н. Телия, С.А. Кошарная), что позволяет выделить антропонимы в особый лексический пласт в контексте художественной речи И. Ильфа и Е. Петрова и представить их как вербализации концептуальных структур.

Несмотря на то, что в настоящее время существует немало работ, посвященных роли антропонимов в художественном тексте (см., например, работы, в которых анализируются имена персонажей Ф.М. Достоевского (А.Т. Семенов 1995), антропонимия «Мертвых душ» Н.В. Гоголя (В.А. Дмитриевская 2000), антропонимы в поэзии В. Хлебникова (О.Б. Мартыненко 2002), имена героев «Тихого Дона» М.А. Шолохова (Н.В. Данилова 2002), антропонимы романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» (Е.П. Багирова 2004) и др.), исследования в области антропонимикона сатирических произведений И.Ильфа и Е. Петрова, как, впрочем, и иные лингвистические работы, посвященные творчеству этих писателей, немногочисленны. Из работ последних лет можно назвать исследования В.В. Шаровой (2003), Н.В. Васильевой (2005), Г.В. Бестолковой (2005), И.В. Попченко (2005), Ю.Н. Толутановой (2005). Представляется небезынтересным обобщить наработки по авторской антропонимике, осмыслить художественную роль антропонимов и определить существенные специфические признаки этих единиц в тексте дилогии в преломлении на идиостиль писателей.

Исходя из вышесказанного, научная новизна нашего исследования заключается в том, что в ней на материале сатирических произведений И.Ильфа и Е.Петрова антропонимы рассматриваются как репрезентанты индивидуально-авторской концептосферы, как особое языковое изобразительное средство, работающее на достижение комического (сатирического) эффекта; в работе подвергаются лингвокультурологическому анализу структурно-семантические и стилистические особенности авторских антропонимов, выявляются идеологически-ценностная роль художественного антропонимикона как репрезентации концептуальной картины мира нации.

Новизна настоящей работы состоит также в том, что, помимо традиционного системного, нами использованы когнитивный и лингвокультурологический подходы к фактическому материалу, что позволяет интегрировать различные аспекты анализа авторского антропонимикона.

Теоретическая значимость исследования. Положения, развитые в диссертации, результаты анализа фактического материала будут способствовать более глубокому осмыслению вопросов теоретической антропонимики и теории ономастической лексикографии. Полученные данные могут быть использованы при дальнейшей разработке теоретических проблем стилистики художественной речи.

Исследование антропонимикона дилогии И. Ильфа и Е Петрова с позиций когнитивной лингвистики и лингвокультурологии может быть также использовано при выполнении исследований по теории текста.

Практическое значение работы видится в том, что ее результаты могут найти практическое применение в вузовском курсе современного русского литературного языка, а также при написании учебных пособий и разработке спецкурсов и спецсеминаров по лексикологии, ономастике, антропонимике, стилистике, лингвистическому анализу текста, а также при составлении ономастических словарей лингвокультурологического типа. Прилагаемый к работе полный перечень антропонимов дилогии И. Ильфа и Е. Петрова (с указанием их мотивационной базы) может стать основой специального словаря.

Материалом исследования послужила авторская картотека, насчитывающая более 670 антропонимов, извлеченных из дилогии И. Ильфа и Е Петрова посредством сплошной выборки.

В качестве справочно-сопоставительного материала привлекаются словари личных имен и фамилий И.М. Ганжиной, Н.И. Туликова, М. Бензона, Ю.К. Редько, А.В. Суперанской, Ю.А. Федосюка, монография Б. Унбегауна. Кроме того, в работе используются этимологические, исторические, диалектные и др. лексикографические издания.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Фамилии, имена, отчества, прозвища и перифрастические именования персонажей литературного произведения характеризуются сложной организацией семантики и, наряду с этимологическим значением, включают компоненты, представляющие собой хранилище информации культурного характера и выявляющие особенности индивидуально-авторской и национальной концептосферы.

2. Выбор именования для того или иного персонажа находится в непосредственной зависимости от идейно-художественного замысла авторов, в результате чего художественный антропоним предстает в качестве особого лингвокультурологического маркера, выполнющего функцию идентификации индивида, и - одновременно - средства стереотипизации.

3. В дилогии И. Ильфа и Е Петрова антропонимы выступают как особое языковое изобразительное средство, направленное на достижение комического (сатирического) эффекта. При этом можно говорить о жанрообразующей роли авторских антропонимов как речевых средств, с помощью которых реализуется комическое начало.

4. В процессе коммуникации в системе «писатель - читатель» антропонимы репрезентируют не только личность персонажа, но и авторов. Таким образом, можно говорить о репрезентативной функции антропонимов как элементов индивидуально-авторской концептосферы.

5. Взаимопроникновение культур, гротескное изображение окружающей действительности, отразившиеся в антропонимическом словотворчестве авторов, позволило им создать яркую ассоциативно-коннотативную семантику антропонимов, реализующих в тексте дилогии особое, коммуникативно-функциональное оценочное значение.

Апробация исследования. Основные положения работы представлены в докладах и сообщениях на международных конференциях в г. Москве (МГОУ, 2006), г. Костроме (Костромской ГУ, 2008), г. Харькове (Украина, ХНПУ, 2007), всероссийских научных конференциях в г. Махачкале (ДГПУ, 2007), г. Чебоксары (Чувашский ГПУ, 2007), г. Белгороде (БелГУ, 2006), региональной научно-практической конференции в г. Старом Осколе (СОФ БелГУ, 2006).

По теме исследования в центральной и региональной печати опубликовано 8 работ, включая публикацию в журнале по списку изданий, входящих в перечень ВАК РФ.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованной литературы и 6 Приложений.

художественный антропоним лингвокультурологический

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, определяются объект и предмет, цель и задачи работы, исследовательская база и методы исследования, научная новизна, практическая и теоретическая значимость полученных результатов, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Художественный антропоним как феномен языка и культуры» анализируются исходные понятия, положенные в основу исследования: определяются когнитивные и языковые основания лингвокультурологического анализа антропонимической лексики, содержится исторический экскурс, представляющий различные, порой полярные, точки зрения исследователей на имя собственное, выявляется специфика антрпопонима как элемента этнокультуры, определяются и теоретически обосновываются вновь вводимые понятия: антропоконцепт, художественный антропоконцепт.

Осмыслить различия между именами собственными и нарицательными пытались древние философы Платон, Аристотель, Плутарх. В дальнейшем вопросы, связанные с именем собственным, рассматривали Фома Аквинский, Томас Гоббс, Готфрид Вильгельм Лейбниц, Бертран Рассел.

Само определение имени собственного рождается из противопоставления имени нарицательному как индивидуального - принадлежащего классу. Имя собственное замещает собой, как бы вбирает в себя всю известную информацию об объекте, и номинация актуализирует эту информацию в сознании адресанта. Назначение имени состоит в том, чтобы «выхватывать», вычленять объект из ряда других сущностей. Не случайно Ю.С. Степанов относит имя собственное к разряду эгоцентрических слов.

В целом, развитие науки об именах собственных (далее - ИС) - ономастики - шло несколькими этапами: классическая теория ИС (Р. Виммер, А. Гардинер, С. Крипке, Д.С. Милль, Б. Рассел); разработка теоретических положений имени собственного (Е.Л. Гинзбург, Е. Курилович, Н.И. Толстой, С.М. Толстая и др.); создание когнитивной теории ИС (Э. Ханзак), исследование референциального аспекта функции языковых единиц (Н.Д. Арутюнова, Т.В. Булыгина, В.Г. Гак, А.Д. Шмелев и др.), анализ онимов как элементов текста и средств текстообразования (Х. Бирус, Х. Вайнрих, Л.И. Василевская, И.Р. Гальперин, В. Дресслер, М.Я. Дымарский, С.Г. Ильенко, Д. Лампинг, Т.М. Николаева, З.Я. Тураева, Х. Фатерк, Р. Харвег и др.; филологический анализ текста с опорой на ИС производили также И. Деннелер, В.А. Кухаренко, В.А. Лукин, Б. Штиглер).

При этом наибольшая активность наблюдалась в области таких направлений ономастики, как проблемы перевода имени собственного (Реформатский 1964; Томильчик 1966, Суперанская 1964, 1973, 1986 и др.; Гиляревский и др. 1985; Аникина 2000, Крюкова 2001, Гринштейн 2002), проблемы нормирования именников и психолингвистические факторы имени (Никонов 1967; Акулова-Богородская 1968; Зинин 1969; Баранникова и др. 1970; Кнаппова 1978; Веташ 1998, Хигир 1998), этимология и исторические изменения в области имен (Селищев 1948, Конгуров 1966, Дементьев 1969; Бестужев-Лада 1970, Чернышев 1970, Баскаков 1978, Суслова, Суперанская 1991), функционирование имен в различных системах (Щетинин 1966, Данилина 1969, Флоровская 1972, Шварцкопф 1976, Корнилов 1978 и др.), проблемы сбора, изучения и фиксации ономастического материала (Ступин 1963, Подольская 1986, Сталтмане 1989, Бондалетов 1998, Ахманова 2003 и др.), социолингвистические и культурологические аспекты имени собственного (Маслова 2001, Прошина, Шевелева 2001, Кронгауз, Такахаси 2002, Belchnerowska 2002, Ахманова 2003 и др.).

В последние десятилетия одним из основных направлений в изучении содержания ИС является логико-семантический подход, сформировавшийся в рамках философии языка и учитывающий специфическую языковую природу имени собственного и его экстралингвистическую обусловленность (Putnam 1975, Kripke 1979, Степанов 1985, Руденко 1988 и др.).

Наибольшее внимание в ряду имен собственных уже традиционно уделяется антропонимии (Чучка 1965, Щетинин 1966, Акулова-Богородская 1968, Данилина 1969, Бестужев-Лада 1970, Чернышев 1970, Могилевский 1971, Никонов 1967 и др.; Суперанская 1964 и др.; Цулая 1999 и мн. др.). Исследователями разрабатываются как общие, так и частные вопросы антропонимики: происхождение антропонимической лексики, история русских антропонимов, современное состояние русской антропонимики, антропонимы в художественной литературе и др.

Особое значение в исследованиях антропонимики придается вопросу о семантике ИС. Проблеме значения ИС посвящены исследования В.Д. Бондалетова, И.А. Воробьевой, И.Г. Добродомова, Л.П. Калакуцкой, А.К. Матвеева, В.А. Никонова, Е.С. Отина, А.В. Суперанской, О.Н. Трубачева и других авторов. При этом наиболее спорным на сегодняшний день остается вопрос о связи значения и понятия: ученые здесь диаметрально расходятся во мнении. Если Ф.де Соссюр говорил об «устойчивости и неизменчивости» понятий, заключенных в ИС (В.А. Никонов, Л.М. Щетинин, О.К. Жданов и др. также утверждают, что ИС обладает и значением, и понятием), то М.С. Альтман, Е.М. Галкина-Федорук и др. отмечали, что ИС не свойственно наличие ни значения, ни понятия.

Т.А. Бондаренко, О.Ю. Устьянцева, Л.О. Чернейко, А.Н. Гладкова, Д.И. Ермолович, С.М. Пак и др. исследователи, на современном этапе разрабатывающие проблему семантической специфики ИС, полагают, что важнейшей особенностью ИС является то, что оно, прежде всего, обозначает индивидуальный объект и является результатом некоего соглашения именовать этот объект так, а не иначе. Безусловно, сигнификативное значение ИС включает в себя не всю совокупность знаний о данном единичном предмете, а только наиболее характерные, инвариантные, общеизвестные, существенные для всех, пользующихся данным именем, т.е. то, что называют «энциклопедическим значением».

В то же время можно полагать, что семантика ИС складывается из лингвистической и культурологической информации, заложенной в нем, включая его речевые, языковые и специальные ономастические функции (В.А.Никонов, Л.В. Щерба, О.Б. Сиротинина, М.Н. Кожина и др.). Следовательно, в семантику ИС (в том числе - антропонима) входят и субъективные (индивидуальные, в художественном тексте - индивидуально-авторские), и объективные, социально обусловленные факторы, определяющие отношение человека к объекту высказывания, и эмоции, которые последний вызывает у говорящего. Иными словами, содержание имени собственного вбирает в себя различные компоненты: номинативное значение, коннотации, прагматические аспекты исходя из чего антропонимы оказываются фактами как лингвистического, так и социокультурного существования общества и должны изучаться через призму взаимодействия языка и общества, языка и культуры.

В этой связи антропоним предстает в качестве особого типизирующего знака, что позволяет применить к его исследованию лингвокультурологический подход. Так, культурная коннотация антропонима с необходимостью включает сведения о национальности носителя имени (на это указывает сама структура имени: двух-, трех-, многокомпонентная, а также внутренняя форма, соотнесенность с мотиватором), зачастую соотносится с его социальным статусом, репрезентирует гендерные различия.

Исходя из этого, антропоним может быть рассмотрен как один из возможных репрезентантов особого концепта культуры - антропоконцепта.

В нашем понимании, антропоконцепт есть особый концепт культуры, представляющий человека как национальный или социальный тип (стереотип). Например, ФА Иванов служит репрезентантом национального антропоконцепта «Русский человек», выразителем того же антропоконцепта является личное имя Иван (ср.: Жан - француз, Ганс, Фриц (уменьш. от Фридрих) - немец). Типичные для того или иного народа (наиболее распространенные) личные имена функционируют в текстах, базирующихся на этностереотипах, например, в фольклорных текстах, в анекдотах. Таким образом, несмотря на то, что антропоним выполняет сходные функции в каждом этнокультурном сообществе, он наиболее ярко репрезентирует этнокультурные особенности, благодаря чему в культурно маркированном дискурсе он в полной мере становится вербализацией концепта.

По аналогии с концептом, можно полагать, что структура антропоконцепта представляет собой поле, в котором вычленяются ядро и периферия. Ядро включает основной смысл: этимологический, лексический, а на периферии оказывается все, что привнесено автором (говорящим), ассоциативно-образные составляющие и тот смысл, который появился в результате функционирования концепта в контексте, то есть субъективный опыт, различные прагматические составляющие, коннотации и ассоциации.

Полагаем, что в структуре антропоконцепта можно выделить два уровня: социально-типичный (ядерный) и индивидуально-речевой (периферийный). И если первый уровень соотносим с общенародной концептосферой, то второй репрезентирует особенности индивидуальной концептосферы.

В этом ключе особый интерес вызывают художественные антропонимы как репрезентанты индивидуально-авторской концептосферы писателя, поскольку формирование антропонимического пространства художественного текста требует знания традиций, обычаев народа, творческой фантазии, ориентированности на реальных прототипов и др. Антропонимы, как средство отражения личности, в художественном тексте имеют большую смысловую и стилистическую нагрузку, являясь наиболее явной индикацией статуса человека и сочетая в себе семантические, стилистические, деривационные, дистрибутивно-сочетаемостные возможности и реализации. При этом установление роли антропонима в художественном происходит с учетом не только общечеловеческого и историко-культурного контекстов, но и микро- и макроконтекстов в самом тексте. В силу этого антропонимы функционируют в тексте как важные и органичные элементы его системы, задавая своеобразные контуры - «культурную канву» - повествования. Таким образом, антропонимикон художественного текста - неотъемлемая часть повествования. В антропонимиконе отражается авторское видение произведения, его концепции; это часть писательского словаря, которая помогает создать неповторимое своеобразие повествования. Это особое ономастическое пространство, организующее ткань произведения.

Исходя из этого, можно полагать, что антропоним в художественном произведении вербализует особую культурную единицу - художественный антропоконцепт, который представляет собой комплекс элементов экстралингвистического и социокультурного характера, включающий весь богатый культурный и эмоциональный опыт автора.

Основываясь на теоретических положениях когнитивистов и лингвокультурологов, мы формулируем рабочее определение художественного антропоконцепта как элемента художественного текста, имеющего внутритекстовую синтагматическую природу, экспликация которого основана на семантическом выводе его компонентов из совокупности языковых единиц, раскрывающих ту или иную микротему.

Во второй главе «Антропонимикон дилогии в лингвокультурологическом представлении» выявляются когнитивно-прагматические основания, которыми руководствовались авторы дилогии при выборе онима, и анализируются культурно-маркированные составляющие, заложенных в ИС.

Установление роли антропонима в художественном происходит с учетом не только общечеловеческого и историко-культурного контекстов, но и микро- (отрезок текста, в котором фиксируется антропоним) и макроконтекстов, вплоть до текста в целом. Особую значимость здесь приобретает разграничение реальных и искусственно созданных авторами антропонимов, поскольку реальные имена заведомо являются знаками культуры, а искусственные, вымышленные, обретают свое «культурное» содержание (то, что можно назвать культурной коннотацией) непосредственно в ткани произведения.

Качественный состав антропонимикона дилогии И. Ильфа и Е. Петрова интересен тем, как в нем используются реальные исторические имена (169 единиц). Среди них - имена исторических деятелей (81 ед. - 48%:): Александр Второй, Александр Третий, А. Бебель, Бернсторф, У. Бора, Борис Годунов, Аристид Бриан, Брут, С.М. Буденный, Валтасар, М.К. Ганди и т.д.

Основные исторические периоды, к которым обращались авторы при выборе исторических имен: античность, времена язычества, Древняя Русь, Средневековье, покорение Сибири, крестьянские войны под предводительством Е. Пугачева и С. Разина, эпоха Петра Первого, война 1812 г., современность. Анализ ряда именований показывает, что авторы мыслят историческими фактами и образами; частная жизнь и история, частная жизнь и культура в сознании авторов слиты. В результате исторические антропонимы отсылают к «сюжету воспоминаний», становятся строительным материалом для создания образов персонажей дилогии.

Большую часть антропонимов этой группы составляют имена исторических деятелей XIX - нач. XX вв. Это вполне объяснимо, так как дилогия написана в 20-е годы, когда в обществе господствовал идеологизированный, «партийный» подход. И. Ильф и Е. Петров сатирически изображали «пережитки прошлого» в лице таких деятелей, как Милюков, Мацист, Пуанкаре, Бриан, Гувер и др. В этом ключе дилогия представляет уникальный материал для анализа реалий, используемых для описания русского социально-культурного пространства начала ХХ века.

Вторую по численности составила подгруппа «Имена деятелей культуры и науки» (37 ед. - 22%): М. Баттистини, А. Беклин, Э. Блейер, Р. Бойль, И. Брамс, Ф.А. Брокгауз, Вандерер, Леонардо да Винчи и др. Авторы включают в свои произведения имена античных философов, ученых Средневековья, современных им деятелей науки и культуры из России и Европы, имена композиторов, художников, актеров, религиозных деятелей, которые демонстрируют не столько культурный фон современной авторам России, где образованные люди были немногочисленны, сколько показывают широту кругозора и глубокую образованность самих писателей.

Следующей по количественному составу является группа, в которую вошли имена литераторов (25 ед. - 15%): Гораций, Гомер, А. Арно, Г. Гейне, А.К. Гладков, А.М. Горький, Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, А.А. Жаров, Э. Золя, М.Ю. Лермонтов и др. Наполнение подгруппы антропонимов «Имена писателей», в которую вошли как имена маститых авторов, классиков, так и молодых авторов, современников И. Ильфа и Е Петрова, объясняется принадлежностью писателей к литературной среде. Среди таких имен - Л.Н. Сейфуллина, издавшая в 20-гг. несколько «идеологически правильных» повестей о послеоктябрьской России и считавшаяся одним из основоположников соцреализма; А.А. Жаров, опубликовавший в 1926 г. поэму «Гармонь» о быте новой деревни, а также писавший стихи и тексты популярных песен. В то же время включение в текст фамилий классиков литературы (от А.П. Сумарокова, А.С. Пушкина и т.д. до Л.Н. Толстого), дореволюционных и иностранных авторов (например, Ги де Мопассана, А. Франса, Элизы Ожешко и др.) было своего рода вызовом тогдашним идеологам, проповедовавшим отказ от наследия «старого» мира.

Отдельную подгруппу реальных антропонимов составили имена спортсменов (14 ед. - 8%). Это прежде всего шахматисты А.А. Алехин, Х.Р. Капабланка-и-Граупера, Э. Ласкер, Рубинштейн, Филидор и др. Это был своеобразный отклик на тогдашний шахматный бум в СССР. В 1925 году состоялся Московский международный турнир, также в это время в страну приезжали всемирно известные шахматисты Х.Р. Капабланка-и-Граупера и Э. Ласкер. Российские спортсмены готовились к I Лондонской шахматной Олимпиаде 1927 г.

Стремление авторов создать реалистичный культурный фон отразилось в использовании в тексте названий известных фирм, продуктов, производимых торговыми домами. В составе этих наименований присутствуют фамилии реальных лиц (12 ед. - 7%): Елисеев, Буре, Гамбс, Зингер, Коти, Луи Рашель и др. Так, основной сюжетообразующей нитью в «Двенадцати стульях» являются стулья известной мебельной фирмы Гамбса. Чтобы подчеркнуть цену стульев (на аукционе они фигурируют как «стулья из дворца»), авторы используют имя мастера Гамбса, реального основателя торговой мебельной фирмы.

Анализируя исторические имена, мы принимаем во внимание их употребление в заглавиях («Гомер, Мильтон и Паниковский»), выявляем их способность выполнять характеризующую функцию (Ср.: Паниковский, промышлявший до революции «слепым», и Гомер, который, по преданию, был слепым).

В ряде случаев сравнение героя с историческим лицом основано не на сходстве, а на противопоставлении. Так, образ Шуры Балаганова раскрывается посредством контекстуальной связи с целым рядом исторических имен: Спиноза, Жан-Жак Руссо, Марк Аврелий. Все три имени репрезентируют выдающихся философов и используются авторами в ироническом сравнении с Шурой, «безмятежный, невспаханный лоб» [ЗТ: 22] которого отражает его детскость, неразвитость. В результате создается комический эффект.

Не менее интересен перечень функционирующих в дилогии прецедентных имен (49 единиц), зафиксированных в литературных и фольклорных источниках.

Достаточно обширную подгруппу составили имена литературного происхождения (20 ед. - 41%): Альфонс, Арлекино, Гамлет, Гаврила, Гаргантюа, Кармен, Кощей, Монте-Кристо, Онегин, Робинзон, Карамазовы и т.д.

Так, при характеристике Остапа Бендера авторы используют имена, известные в мировой литературе: Евгений Онегин (рус.) Гамлет, Шерлок Холмс (англ.), Монте-Кристо (франц.) Энди Таккер (амер.). В частности, в прецедентном имени Евгений Онегин авторы актуализируют коннотацию «печальный влюбленный», характеризируя не встретившее понимание у Зоси чувство Остапа Бендера и сравнивая это чувство с любовью Евгения Онегина к Татьяне Лариной.

Важность имен литературных героев для авторов дилогии подчеркивает и тот факт, что они использованы в названиях глав: «Автор «Гаврилиады» (ср.: название поэмы А.С. Пушкина «Гаврилиада»), «Телеграмма от братьев Карамазовых». Имена литературных героев в этих главах даются в сопоставлении с деятельностью персонажей дилогии для того, чтобы оттенить ее негативный характер.

Своеобразно обыгрываются в дилогии религиозные антропонимы (16 ед. - 33%): Авраам, Вечный Жид, Иисус Христос, Исаак и др. Основная функция библейских антропонимов заключается в характеристике персонажей, причем за каждым из характеров закрепляется один или несколько библейских символов, которые могут переплетаться в тексте. При этом библейские реминисценции комически переосмысляются, будучи спроецированы на современную авторам ситуацию. Так, имя Остапа Бендера зачастую сопоставляется в дилогии с именами представителей высших рангов религиозной иерархии: Иисус Христос, апостол Павел, Кришна, Вишну, пророк Самуил. Остап берет на себя миссию преобразования жизни народа, которую выполнял Иисус Христос: «Я сам творил чудеса. Не далее как четыре года назад мне пришлось в одном городишке несколько дней побыть Иисусом Христом» [ЗТ: 145]. Герою дилогии, как и Иисусу Христу, было 33 года, в заготконторе «Рога и копыта над столом Остапа висит картина «Явление Христа народу».

Далее следует группа имен мифологического характера (9 ед. - 18%): Антиной, Аполлон, Венера, Фемида и др. Мифологические антропонимы в художественных произведениях можно рассматривать как определенным образом закодированные сообщения (сюжет, миф или, по крайней мере, указание на них): Синицкая-Фемиди (подчеркивается роль героини в судьбе Остапа), Медуза-Горгонер (знакомая акушерка Остапа Бендера).

Самой малочисленной, но не менее значимой оказалась подгруппа «Фольклорные антропонимы» (4 ед. - 8%): Добрыня Никитич, Илья Муромец, Алеша Попович, Кощей Бессмертный. Ассоциации, возникающие в результате сопоставления имен персонажей и фольклорных прецедентных имен, позволяют раскрыть сущность героев и их роль в разворачивающемся действии: «Объявляю конференцию русских богатырей открытой! Налицо имеются: Илья Муромец - Остап Бендер, Добрыня Никитич - Балаганов и Алеша Попович - всеми нами уважаемый Михаил Паниковский» [ЗТ: 203].

Исследование показало, что для авторов дилогии отбор прецедентных имен был целенаправленной деятельностью, каждое такое имя выбрано не случайно, очерчен круг его ассоциаций, которые, по замыслу авторов, должны актуализироваться в связи с тем или иными персонажем. Прецедентные имена оказываются в дилогии содержательно, культурологически, исторически знаковыми, представляя собой своеобразное развернутое в повествование сравнение.

Особый класс антропонимов в дилогии представляют собой псевдонимы. По семантике основ псевдонимы делятся на следующие группы: мотивированные именами исторических деятелей (Юсупов, Сумароков, Эльстон, Трубецкой, Долгорукий, Валуа); мотивированные именами литературных героев (Гаргантюа); перешедшие в разряд ИС нарицательные существительные (Маховик, Поршень).

Так, к псевдонимам относится фамилия героя «Двенадцати стульев» - сотрудника журнала «Герасим и Муму» поэта Энтиха, «творчество» которого сравнивается с произведениями Никифора Ляписа. В данном псевдониме усматривают шуточный намек на «авантюрно-героические» баллады Н.С. Тихонова (1896-1979): имя Энтих - производное от псевдонима, который взял себе Тихонов: «Н. Тих» Большая часть антропонимов, служащих для обозначения участников театра Колумба также представляет собой театральные псевдонимы: М. Шершеляфамов, А. Антиохийский, Х. Иванов.

Прозвищные именования в дилогии И.Ильфа и Е Петрова также выступают как отличительные знаки персонажей: Воробьянинов - Киса, Кисуля; Никифор Ляпис - Ляпсус; Корейко - Кощей.

По сфере распространенности прозвища делятся на: личные - обычно употребляются между очень близкими людьми и известны только им (например, в супружеских парах) (Ср.: Суслик, Тихоокеанский петушок, Киса,); общественные - прозвища, которые становятся известны в достаточно большом сообществе, например, в этнолингвосоциуме: жители улицы, района, близкие друзья (Варфоломеич). По уникальности референта выделяются: единичные (являются характеристикой конкретного лица, человека: Эллочка Людоедка, Киса); обобщенные (могут быть применены к любому лицу, представляющему категорию по какому-либо признаку: Илья Муромец, Кощей). По коммуникативной интенции говорящего прозвища делятся на положительные, актуализирующие положительные характеристики, употребляющиеся между хорошо знакомыми, близкими людьми (Киса, Суслик и т.д.); и отрицательные - актуализирующие негативные характеристики (Людоедка Эллочка, Кощей, Ляпсус, Соловей-разбойник). По структуре выделяются простые, состоящие из одного слова (Киса, Суслик, Ляпсус), и сложные, двух- и более компонентные (Тихоокеанский петушок, Алеша Попович, Эллочка Людоедка и т.п.).

Одним из средств иронического именования персонажей в дилогии являются перифрастические именования - описательные конструкции, применяемые иногда вместо имени. Так, главного героя авторы постоянно именуют сыном турецкого подданного, а его супругу Грицацуеву знойной женщиной, мечтой поэта. Киса Воробьянинов периодически предстает как предводитель дворянства; гигант мысли и отец русской демократии; особа, приближенная к императору; администратор, компаньон, главный директор, гофмаршал и т.д.

Количество перифрастических именований зависит от значимости персонажа для сюжета в целом. Так, Остап Бендер именуется посредством целого ряда перифраз: великий комбинатор, командор, технический директор, технический руководитель, директор.

В ряде случаев в перифрастические именования персонажей включаются авторские антропонимы: «гробовых дел мастер Безенчук», однако в составе описательной конструкции могут отсутствовать собственные имена (одноглазый шахматист). Прием повторения перифрастического именования персонажа приводит к комическому эффекту.

В тексте дилогии можно выделить несколько типов перифрастических именований: по роду занятий (цирюльных дел мастер); по названию организации (геркулесовцы (по названию конторы «Геркулес», колумбовцы (по названию театра Колумба)); по отношению к средству передвижения (антилоповцы - экипаж «Антилопы Гну»); по семейной принадлежности (брандмейстеров сын); по внешним характеристикам (знойная женщина, мечта поэта; заместитель Генриха Наваррского); по возрастным характеристикам (Маргариты на выданье); по отношению к делу (виртуозы ротационных машин).

Используемые в перифразах маркеры социальной принадлежности стоят в сочетании со словами, вступающими с ними в комическое противоречие: «работник метлы», «идеологи отдыхательного дела», «пролетарий умственного труда». Таким образом, авторы сатирически изображают идеологическую атмосферу 20-х годов ХХ века. Подобная замена имени на комическое сочетание отражает социальную установку авторов, которые резко отрицательно относились к языковым штампам, словесным клише, канцелярским оборотам речи, вытесняющим живого человека, лишающим его индивидуальности.

В романах И. Ильфа и Е Петрова установка на сатирическое изображение действительности проявляется и на уровне вариативности антропонимов, являющихся средством социальной идентификации героев дилогии. Авторская установка на вариативность именования персонажей свидетельствует, что формы имени являются здесь способом идентификации той или иной социальной группы, социального типа. При этом антропонимы и их варианты могут иметь уникальную дистрибуцию в различных ситуациях использования. Так, Ипполит Матвеевич Воробьянинов - для служащих загса, Эпполет - для его тещи Клавдии Ивановны - становится Кисой для Остапа Бендера. В результате формируется система именований отдельного персонажа, которая составляет его общую характеристику.

Наибольшее количество вариантов мы встречаем в именовании Остапа Бендера, Ипполита Матвеевича Воробьянинова, Федора Ивановича Вострикова, Адама Казимировича Козлевича, Михаила Самуэлевича Паниковского, Шуры Балаганова. Посредством атропонимических вариантов авторы выявляют качества персонажей, благодаря чему антропонимы выступают в романе как оценочные, харктеризующие имена, создающие особый подтекст (исторический, культурный).

Отдельную группу составляют варианты, включающие апеллятивную лексику. В ряду данных антропонимических вариантов выделяются образования «апеллятив + фамилия» (товарищ Изнуренков, гражданин Кислярский), «апеллятив + имя в неофициальной (гипокористической) форме» (товарищ Шура). Множественный характер употребления авторами таких форм является приметой времени и сатирически отображает стремление тогдашних идеологов к обезличиванию человека, который утрачивал свою индивидуальность и рассматривался только как член коллектива, социума - «товарищ», «гражданин».

Национально-культурная специфика в авторских антропонимах может проявляться в тексте за счет структурных параметров или мотивации ИС.

В анализируемых произведениях нами выявлены 195 фамильных антропонимов (29% от общего количества (672 ед.) антропонимической лексики), проявляющих национально-культурную специфику.

Фамильные антропонимы (далее - ФА), образованные морфологическим способом, составляют основу антропонимикона дилогии И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Наиболее распространенным способом образования антропонимов является суффиксальный, при этом используются как славянские форманты -ов/ев; -ин; -ский/цкий; -ников; -их/ых; -енко; -ук/юк/чук; -ович/евич; -ко; ура/юра; так и неславянские: -сон; -ис; -кинд; -с; ер; -е; -берг; -пуло; иди; -аки; -швили; -дзе; ис; - айнен; -ян/ан;-иц.

Наиболее частотным оказался формант -ов (44 - 23 %): Аммиаков, Ангелов, Арников, Балаганов, Бигусов, Буланов, Воробьянинов, Востриков и т.д. Большое количество имен с формантом -ов/ев в дилогии можно объяснить тем, что авторы, выбирая фамилии для героев, руководствовались русским именником.

Следующую группу составили ФА с суффиксом -ин (22 - 11%): Бендин, Боборыкин, Буркин, Гаврилин, Галкин, Елкин, Курочкин, Лапшин и т.п. В дилогии под фамилиями с суффиксом -ин выступают в основном представители класса служащих: похожий на рабочего или обычного пассажира заведующий строительством трамвайной линии в Старгороде товарищ Гаврилин; музыканты «клистирного батальона» в театре «Колумба» Галкин, Палкин, Малкин, Чалкин. Фамилии данной группы мы последовательно наблюдаем у героев, социальный статус которых невысок: это отставной дворник Никита Пряхин; художник-халтурщик Феофан Мухин.

Среди ФА выделяется достаточно многочисленная группа образований с суффиксами -ск/ий, цк/ий (20 - 10%): Задунайский, (Волк-)Лисицкий, Друцкий, Кислярский, Кушаковский, Паниковский и т.п. Исторически фамилии с этими суффиксами были в основном дворянскими и содержали в своей основе значение места, связанного с происхождением представителя данной фамилии. Для авторов дилогии характерно использование словообразовательной модели на -ск/ий, -цк/ий для создания литературных сатирических антропонимов от апеллятивов - номинаций вещей и предметов домашнего обихода (Талмудовский, Кушаковский).

Прочие славянские форманты, участвующие в образовании ФА, оказались непродуктивными.

Авторами в целом ряде случае создаются ФА, построенные по образцу неславянских фамильных имен: Боур, Куц, Папа-Христозопуло, Дрейфус, Залкинд, Глазиус-Шенкер, Марусидзе; Гигиенишвили; Стульян. Обращает на себя внимание ФА, созданные авторами по типу еврейских, грузинских, армянских латышских и литовских, что, по-видимому, не является случайным.

Отдельную группу составили ФА, образованные посредством сложения слов: Трубецкой-Ляпис, Сумароков-Эльстон, Скамейкин-Сарматский, Симбиевич-Синдиевич, Плотский-Поцелуев. Использование сложных фамилий в качестве характеристик, как правило, обусловливается необходимостью определенной интенсификации экспрессивно-стилистической окраски, потребностью глубокого и разностороннего раскрытия свойств характера их носителей.

Вычленяется группа фамилий, образованных от сложных слов: Полуфабрикантов, Тезоименитский, Птибурдуков - и ФА, образованные лексико-синтаксическим способом (субстантивация): Белорусско-Балтийская, Индокитайский, Святотатский, Плотский.

Разнообразие фамильных антропонимов в дилогии И. Ильфа и Е. Петрова достигается за счет большого количества разнородных элементов, используемых в качестве их основ. Семантика мотивирующих основ большинства ФА, созданных авторами, очевидна. Таков фамилии Гаврилин, Сидоров, Дядьев, Кузнецова, Скамейкин, Полуфабрикантов, Изнуренков, Кислярский, Соловейский, Козлевич, Козлов, Мухин, Калачов, и т.д.

В то же время для расшифровки некоторых антропонимов требуется специальный анализ (Боборыкин, Грицацуева, Кокушкина, Полесов, Пфеферконы, Птибурдуков). Так, ФА Боборыкин восходит к нарицательному «бабарыка» - `головастая рыбка'. ФА Пфеферконы образована от нем. «перец». Для фамилии Грицацуева выявляется мотиватор грицик - степная птица (крикливые и малоосторожные, эти птицы легко становятся жертвами хищников и браконьеров).

Эпизодические персонажи, как правило, репрезентируются писателем при помощи однокомпонентной формулы именования, чаще - фамилии (Арцыбашев, Бендин, Козлов, Галкин, Палкин, Малкин, Чалкин, Залкинд и др.), центральные персонажи, представленные в начале повествования трехкомпонентной антропонимической моделью (Ипполит Матвеевич Воробьянинов, Федор Иванович Востриков, Алексанр Иванович Корейко и т.п.), далее номинируются посредством личного имени и отчества (Ипполит Матвеевич, Александр Иванович и т.п.), личного имени или только фамилии (Киса, Остап, Бендер, Корейко, Ляпис-Трубецкой и др.).

Самую большую группу составили в дилогии фамильные однокомпонентные именования (131 ед. - 29% употреблений от общего количества авторских антропонимов (455 ед.)). Именование по фамилии отражает характер производственных отношений в 20-е годы ХХ в., а потому мы наблюдаем в дилогии достаточно частые случаи употребления данной однокомпонентной формулы для именования членов производственного коллектива: Персицкий, Фунт.

Модель «личное имя в паспортной форме + отчество» (34 ед. - 8%) используется в роли обращений: Елизавета Петровна, Елена Станислававна, Адам Казимирович.

Традиционные формы именования «личное имя в паспортной форме + фамилия» в дилогии встречаются в авторских ремарках (42 ед. - 9%): Остап Бендер.

Способ номинации является информативным в контексте прочтения образа. Так, обычное в семейном кругу обращение по имени в гипокористической форме характерно для именования Шуры Балаганова. Таким столь частотным обращением к Балаганову сами авторы подчеркивают его невзрослость, неразвитость, наивность. Остап Бендер иронично замечает по поводу Шуры Балаганова: «Я куплю матросский костюмчик и определю его в школу первой ступени» [ЗТ: 89].

Трехкомпонентная форма именования («имя + отчество + фамилия») избирается авторами относительно редко (30 ед. - 7%), возможно, по причине того, что такие именования функционально связаны с официальным этикетом, документально-канцелярским стилем и малой употребительностью в живой разговорной речи: Ипполит Матвеевич Воробьянинов. Данный случай употребления трехкомпонентного антропонима фиксируется в контексте, в котором излагаются основные биографические сведения о герое.

К уникальным можно отнести случаи многокомпонентного (более трех компонентов) именования (2 ед. - 0,1%). Такой вариант используется для именования сквозного героя дилогии и главного героя романа «Золотой теленок»: Остап Бендер (Остап Сулейман-Берта-Мария-Бендербей, Остап, Сулейман-Берта-Мария-Бендер); Александр Иванович Корейко (Александр Иванович Ибн-Корейко). Таким образом, авторы антропонимически выделяют данных действующих лиц из числа прочих. При этом многокомпонентное имя героев отражает установку писателей на межкультурную стилизацию и проявляется в появлении в структуре образа этнокультурных коннотаций, воплощающихся в особенностях поведения персонажей. В целом можно сказать, что герои дилогии Бендер и Корейко обладают общими чертами - страстью к обогащению, склонностью к махинациям, восточной хитростью. По существу, в романе «Золотой теленок» перед нами не один, а два «великих комбинатора», противостояние которых лежит в основе сюжета, что и подчеркивается сходством в образовании личных имен.

Случаи использования авторами аббревиатуры имени в сочетании с фамилией нечастотны (12 единиц - 3% авторского антропонимикона), их условно можно отнести к официальным (официальные документы, объявления и т.п.): К. Михельсон, О.Бендер, Б. Культуртригер, Х. Иванов, И. Унитазов, М.Н. Фанатюк и подоб.

В Заключении диссертации подводятся итоги и обобщаются результаты исследования, а также намечаются пути дальнейшего исследования ИС в художественном тексте. Анализ показал, что взаимопроникновение культур, гротескное изображение окружающей действительности, отразившиеся в антропонимическом словотворчестве авторов, позволило им создать яркую ассоциативно-коннотативную семантику именований героев. При этом в зону коннотации ИС включаются разнообразные компоненты, которые дополняют предметно-понятийное значение, а также прагматическое содержание языковой единицы и придают ей экспрессивную функцию на основе сведений, соотносимых с эмпирическим, культурно-историческим, мировоззренческим знанием говорящих на данном языке, с эмоциональным и ценностным отношением говорящего к обозначаемому или со стилистическими регистрами, характеризующими условия речи.

Структурные и компонентные особенности фамильного имени и его оформления в тексте выявляют этнокультурную коннотацию антропонимов. Как узуальные, так и окказиональные антропонимы, функционирующие в дилогии, отражают в большинстве случаев присущую национальному ономастикону однокомпонентную, двухкомпонентную, трехкомпонентную модель именования. Крайне редко используется многокомпанентная модель. Кроме того, в именованиях могут присутствовать апеллятивные включения.