Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Концепт "обман" в русской, английской и немецкой языковых картинах мира, репрезентируемых фразеологизмами

Специальность 10.02.19 - теория языка

Федюнина И.Э.

Белгород 2009

Работа выполнена на кафедре английского языка Белгородского государственного университета

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Прохорова Ольга Николаевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент Вишнякова Ольга Дмитриевна

кандидат филологических наук

Гаврилова Елена Дмитриевна

Ведущая организация: Татарский государственный гуманитарно-педагогический университет

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемое диссертационное исследование посвящено выявлению универсальных закономерностей репрезентации концепта ОБМАН с помощью фразеологических единиц (ФЕ) в русском, английском и немецком языках. обман фразеологический лексикографический язык

Актуальность исследования обусловлена недостаточной изученностью фразеосемантического поля ОБМАН на межъязыковом материале с позиций лингвокогнитивного анализа и, соответственно, недостаточным вниманием к ассоциативным связям концепта ОБМАН с другими концептами. Важность исследования концепта определяется его ролью в жизни человека: концептуальная система, или картина мира (КМ), по сути, есть способ и результат интерпретации окружающей действительности. Изучение языковых репрезентаций концепта на сегодня представляется наиболее эффективным способом его экспликации. Это особенно важно, когда речь идет о концептах высокой степени абстракции, в содержании которых к тому же велика роль эмоционально-оценочного компонента. Особый интерес в этом плане представляет концепт ОБМАН, реализующийся в коммуникации и вовлекающий множество противоречивых оценок и эмоций. Оптимальным языковым средством экспликации концепта ОБМАН представляются ФЕ, значительно превосходящие нейтральную лексику по информационной емкости и прагматическому потенциалу. Необходимо также отметить роль межъязыковых исследований в экспликации универсальной, общечеловеческой лингвистической и концептуальной информации, которую могут дать языковые картины мира (ЯКМ) носителей разных культур, что видится особенно важным в свете расширения межкультурных контактов. Однако исследования концепта ОБМАН на межъязыковом материале носят, как правило, сопоставительный характер и концентрируются на констатации сходств и различий его лингвистических репрезентаций без выхода на стоящие за ними ментальные ассоциации. Этот факт также обусловливает актуальность нашей работы.

Объектом исследования в данной работе является концепт ОБМАН, а предметом исследования - универсальные закономерности способов его репрезентации русскими, английскими и немецкими ФЕ на межъязыковом и внутриязыковом уровнях, а также связей концепта ОБМАН с другими концептами в картине мира носителей исследуемых языков.

В соответствии с объектом и предметом исследования цель данной работы заключается в моделировании и описании структуры фрагмента ЯКМ, репрезентирующего концепт ОБМАН посредством ФЕ, и выявлении способов объективации концепта ОБМАН и его «внешних» связей фразеологическими средствами русского, английского и немецкого языков, а также в верификации результатов проведенного исследования.

Поставленная цель определяет следующие задачи работы:

1. Проанализировать направления исследования концепта, существующие сегодня в когнитивной лингвистике, с позиций поиска и выделения оптимального для данного исследования подхода к изучению концептов и способов их репрезентации.

2. На базе философско-этических и психологических предпосылок изучения концепта ОБМАН выявить его когнитивно-психологическую основу, механизм формирования, сущностные характеристики и структуру.

3. Провести анализ лексикографических источников для моделирования структуры фразеосемантического поля ОБМАН, представить основные аспекты анализа исследуемого концепта; установить содержательный минимум концепта ОБМАН путем дефиниционного анализа исходных лексем.

4. Выявить универсальные определяющие факторы иллокутивного эффекта фразеологизмов с семантикой обмана и лингвистические средства его достижения путем анализа как планов содержания и выражения, так и дискурсивного функционирования данных единиц; определить «внешние» по отношению к ОБМАНУ концепты, с которыми он коррелирует.

5. Выделить основные универсальные когнитивные представления, касающиеся феномена обмана, и языковые закономерности их проявления в рамках анализа фразеосемантического поля ОБМАН.

6. Разработать методику верификации результатов изучения фразеологических репрезентаций концепта ОБМАН, провести опрос информантов - носителей исследуемых языков, обобщить результаты анализа полученных данных.

Теоретической базой исследования послужили постулаты, разрабатываемые в следующих областях науки:

в области когнитивной лингвистики и концептуального анализа, представленные в исследованиях Н.Н. Болдырева, Е.С. Кубряковой, З.Д. Поповой, О.Н. Прохоровой, И.А. Стернина, Л.А. Фурс, R. Jackendoff , W. Croft, А. Cruse, S. Marmaridou, F. Ungerer и др.;

в области исследования языковой картины мира, нашедшие отражение в трудах Ю.Д. Апресяна, Н.Д. Арутюновой, А. Вежбицкой, В.А. Масловой, Б.А. Серебренникова, J. Zinken и др.;

в области когнитивной теории фразеологии и когнитивной теории метафоры, представленные в работах Н.Ф. Алефиренко, А.Н. Баранова, Д.О. Добровольского, В.М. Мокиенко, В.Н. Телия, В.К. Харченко, С. Георгиевой, Z. Kovecses, А. Cruse, G. Lakoff, J. Fauconnier и др.;

в области когнитивной психологии, а также психологии и концептуальных исследований обмана, сформулированные в работах В.В. Знакова, Е.И. Морозовой, Ю.В. Щербатых, Р. Солсо, P. Ekman, B. DePaulo, Е. Sweetser и др.

Фактическим материалом для исследования послужили контексты, полученные методом сплошной выборки из произведений современной русской, английской и немецкой художественной литературы, а также данные толковых и фразеологических словарей. Общий объем проанализированных в ходе работы контекстов - 3915.

В качестве основных методов исследования использовались: дефиниционный и описательный методы; метод статистической обработки данных; концептуальный анализ; сопоставительный анализ; интерпретационный анализ; этимологический анализ ФЕ и исходных лексем; метод фразеосемантического моделирования; метод верификации результатов исследования в форме анкетирования носителей языков.

Научная новизна работы состоит в исследовании универсальных закономерностей репрезентации концепта ОБМАН на фразеологическом материале трех языков и подходе к фразеологизму как к средству выявления межконцептуальных корреляций ОБМАНА в концептуальной системе носителей русской, немецкой и английской культур, а также в разработке и применении метода верификации результатов исследования на основе опроса носителей исследуемых языков.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что ее результаты вносят определенный вклад в дальнейшее развитие теории семантического поля на фразеологическом материале в русле когнитивистики и в изучение системной организации фразеологизмов применительно к концепту ОБМАН, и могут быть использованы для изучения других концептов. Применимость представленных в работе положений и методов исследования к другим языкам, а также выявление закономерностей представлений о феномене обмана на лингвистическом и ментальном уровнях обусловливает ее значимость как для теории языка, так и для теории межкультурной коммуникации.

Практическая значимость исследования обусловлена возможностью применения его результатов для разработки теоретических курсов и спецкурсов по общему и сравнительному языкознанию, сравнительной типологии, когнитивной фразеологии, а также при написании курсовых, дипломных работ и магистерских диссертаций. Кроме того, полученные данные могут быть полезны для исследований в области межкультурной коммуникации и в практике составления и коррекции фразеологических словарей.

Результаты проведенного исследования позволяют сформулировать следующие основные положения, выносимые на защиту:

1. ОБМАН - сложный абстрактный концепт, в содержании которого велика доля оценочного компонента и ситуативного фактора Универсальной когнитивно-психологической основой противоречивости восприятия и оценки обмана является внутренний конфликт (когнитивный диссонанс), обусловливающий разнообразие связей концепта ОБМАН с другими концептами в картине мира носителей исследуемых языков.

2. Исследуемый концепт имеет полевую структуру, организованную по сегментному (меронимическому) принципу. Ее элементы универсальны у носителей исследуемых культур и являются репрезентациями представлений о формах и участниках ситуации обмана, существующих в реальной коммуникации. На лингвистическом уровне эти универсалии находят отражение в наличии в исследуемых языках следующих фразеосемантических групп: ДЕЗИНФОРМАЦИЯ, ВЫМЫСЕЛ, СОКРЫТИЕ, КЛЕВЕТА, ЛИЦЕМЕРИЕ, ЛЕСТЬ, ОБМАН ОЖИДАНИЙ, ОБМАН В ДЕЛОВЫХ ОТНОШЕНИЯХ, ЖЕРТВА ОБМАНА.

3. Критерием отнесения выявленных фрагментов к концептуальному полю ОБМАН служит наличие в той или иной комбинации категориальных признаков, выделенных при дефиниционном анализе лексем, осуществляющих общую номинацию обмана: ложность содержания поведения или высказывания; осознанность; интенциональность; направленность; нечестность; возможный вред для объекта обмана.

4. Для экспликации концепта ОБМАН оптимальной представляется, на наш взгляд, макрокомпонентная модель фразеологического значения, имитирующая типы когнитивной деятельности при формировании, употреблении и восприятии ФЕ. Результатом взаимодействия компонентов значения друг с другом и с контекстом является иллокутивный эффект, выражающийся в способности ФЕ вызывать то или иное чувство-отношение реципиента к обозначаемому.

5. Универсальными факторами иллокутивного эффекта ФЕ с семантикой обмана служат образ-основа, оценочность и контекст. Наиболее продуктивные универсальные базовые метафоры связаны со следующими доменами-источниками: «Воздействие на органы восприятия», «Игра», «Фауна», «Охота». Влияние контекста находится в прямой зависимости от степени флуктуации оценки ФЕ. «Внешние» концепты, с которыми коррелирует концепт ОБМАН, могут быть условно разделены на три группы: однозначно негативные - «Предательство», «Разрушение», «Унижение»; ситуативные - «Искусство, «Выгода», «Игра»; позитивные - «Удовольствие», «Вежливость» («Такт»), «Милосердие».

6. Главными межкультурными когнитивными универсалиями, выявленными при исследовании фразеологических репрезентаций концепта ОБМАН, представляются: 1) общность структуры ментальных репрезентаций, выраженная в наличии соответствующих межъязыковых фразеосемантических групп внутри каждого фрагмента; 2) креативность концептуализации и категоризации обмана, реализуемая за счет специфики образности и оценочности его репрезентантов; 3) представление о важности роли реципиента в ситуации обмана, реализуемое специальными фразеологическими репрезентациями жертвы обмана и различными лингвистическими средствами ее контекстуальной оценки; 4) представление о формах и ситуациях обмана, которые однозначно осуждаемы, могут быть оправданы, не осуждаются и ситуациях предпочтения обмана правде. Имеющиеся внутрикультурные закономерности обусловлены спецификой внешних факторов, социокультурных устоев и (отчасти) менталитета носителей языков.

Апробация работы. Основные результаты диссертационного исследования были представлены: на научной конференции по итогам НИР студентов (Белгород, БелГУ, апрель 2007, апрель 2008); на 1-й Международной научной конференции «Фразеология и когнитивистика» (Белгород, 8-10 мая 2008); на Международном конгрессе по когнитивной лингвистике (Тамбов, 8-10 октября 2008); на 4-й Международной научной конференции «Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах (Челябинск, апрель 2008); на Международной научной конференции «Культура в зеркале языка и литературы» (Тамбов, апрель 2008). Основное содержание работы отражено в 12 публикациях, из них 3 - в изданиях, рекомендуемых ВАК.

Структура и объем работы. Диссертация общим объемом 198 страниц состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованной научной литературы, Списка словарей, Списка источников фактического материала, Списка сокращений и Приложений.

Во Введении обосновывается актуальность исследования, определяются его объект, предмет, цель, задачи, теоретическая база и методы исследования; формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе освещаются современные подходы к исследованию концепта; рассматриваются модели категоризации как механизма формирования и функционирования концепта; выявляются ключевые характеристики КМ обыденного сознания и сущность взаимодействия ЯКМ и КМ; дается краткий обзор философско-этических и психологических взглядов на феномен обмана; выделяются сущностные характеристики концепта ОБМАН; представлены базовые положения когнитивной теории фразеологии и семантического поля, а также используемая нами модель фразеологического значения.

Вторая глава посвящена изучению фразеологических репрезентаций концепта ОБМАН в исследуемых языках. Представлена структура фразеосемантического поля ОБМАН с обоснованием принципа ее моделирования. Выявляются универсальные закономерности актуализации признаков исследуемого концепта, ключевые факторы и особенности иллокутивного эффекта ФЕ с семантикой обмана. Выводятся основные межкультурные когнитивные представления о феномене обмана, объективированные в ЯКМ; определяются универсальные отношения между внутриязыковыми особенностями репрезентаций концепта ОБМАН. Проводится верификация полученных данных.

В Заключении в концентрированной форме представлены результаты исследования.

В Приложениях даются графическое представление фразеосемантического поля ОБМАН, процентная представленность фрагментов фразеосемантического поля ОБМАН в русской, английской и немецкой ЯКМ, схема межконцептуальных корреляций ОБМАНА, текст анкеты, использованной для верификации результатов исследования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Глава I. «Теоретические основы рассмотрения концепта ОБМАН, репрезентируемого фразеологическими единицами».

Познание и коммуникация, с позиций когнитивной науки, представляют собой тесно взаимосвязанные процессы порождения и трансформации концептов и обмена концептами, поэтому концепт является центральным объектом исследования когнитивной лингвистики. Однако несмотря на повышенный исследовательский интерес, феномен концепта в силу своей сложности и многогранности не получает однозначного определения. В связи с этим в Параграфе 1.1. мы обращаемся к рассмотрению существующих сегодня взглядов на феномен концепта. Несмотря на неоднозначность понимания концепта в когнитивистике, можно с достаточной определенностью говорить о трех основных тесно взаимосвязанных подходах к его сущности и функциям, - когнитологическом, лингвокультурологическом и психологически ориентированном. Первый из них [Болдырев 2002, Демьянков 1994, Кубрякова 1996, Жаботинская 2004, Попова, Стернин 2007, Langacker 1987, Schwarz 1992 и др.] фокусирует внимание на когнитивном аспекте концепта и его функционировании как «оперативной содержательной единицы ментальных или психических ресурсов нашего сознания» [КСКТ 1996: 90]. Второй подход [Алефиренко 2008, Бабушкин 1996, Воркачев 2003, 2005, Карасик 1997, Лихачев 1997, Степанов 1997, Ungerer 1996, Zinken 2004 и др.] концентрируется на связи концепта с социокультурными устоями носителей языка и уделяет много внимания выявлению концептов, отражающих культурно-специфический опыт народа. В рамках психологически ориентированного направления [Гейвин 2003, Залевская 2001, 2003, Сапогова 2005, Солсо 1996, Eysenck 1994 и др.] внимание акцентируется на моделировании языка как феномена сознания, а концепт трактуется как «…базовое перцептивное когнитивно-аффективное образование динамического характера, подчиненное закономерностям психической жизни человека» [Залевская 2001: 39]. Необходимо отметить, что условное разделение приведенных концепций не означает их фактической изолированности, а имеет в виду лишь приоритетный аспект исследования концепта в рамках каждой из них. Более того, сегодня наблюдается тенденция их сближения и комплексного подхода к изучению концепта с целью его максимальной экспликации.

Анализ работ специалистов в области когнитивной лингвистики и когнитивной психологии, посвященных изучению абстрактных концептов и формирования понятий [Попова, Стернин 2007, Cолсо 1996, Чернейко 1997, Cohen 2001 и др.] позволил определить специфику абстрактных концептов, в число которых входит и объект нашего исследования: их ядром является сложное понятие, при формировании которого эмоционально-оценочный компонент когнитивной деятельности сознания приобретает не меньшую значимость, чем рационально-логический, и возрастает роль ситуативного фактора. Таким образом, в формировании и развитии абстрактного концепта участвуют разные модели категоризации. Опираясь на рассмотренные подходы к феномену концепта, мы будем определять его как частично вербализуемое лингвоментальное образование со структурой, «включающей помимо понятийной основы социо-психо-культурную часть, которая… содержит ассоциации, эмоции, оценки, образы и коннотации, присущие данной культуре» [Маслова, 2004: 47]. В функциональном плане мы понимаем концепт как способ и результат интерпретации действительности носителями языка и форму их взаимодействия с окружающим миром и друг с другом.

С учетом специфики абстрактного концепта оптимальным для нашей работы представляется культурно-ценностный подход к его изучению [Алефиренко 2005, 2008, Арутюнова 1999, Вежбицкая 2001, Карасик 1997, Маслова 2004, Никитин 2004, Степанов 1997, Стернин 2001, Чернейко 1997 и др.], синтезирующий важнейшие аспекты трех вышеуказанных направлений и рассматриваемый нами в Параграфе 1.2. В рамках данного подхода «ядром смыслового содержания» концепта «всегда является воспринимаемая каждым субъектом общественно значимая ценность» [Алефиренко 2008: 105]. В целом подход предусматривает: отсутствие жестких правил моделирования концепта; широкий спектр методов, дающих возможность «индивидуального» подхода к объекту исследования; внимание к оценочно-прагматическому компоненту и экспликации ассоциативного поля концепта.

Рассмотрению феномена ЯКМ и характера ее взаимодействия с концептом посвящен Параграф 1.4. В последние десятилетия проблема природы ЯКМ и ее соотношения с когнитивными структурами разрабатывается многими исследователями [Алефиренко 2008, Арутюнова 1999, Апресян 1995, Вежбицкая 1999, 2001, Колшанский 2006, Маслова 2004, Постовалова 1987, Cеребренников 1988, Тер-Минасова 2000, Цивьян 2006, Eismann 2001, Ungerer 1996, Zinken 2004 и др.] В результате анализа указанных работ были выделены универсальные характеристики КМ обыденного сознания и ее языковых репрезентаций: стереотипность, «модельный» принцип организации, интерпретирующий характер, метафоричность, антропоцентричность, прагматичность. Cуществующие сегодня взгляды на соотношение концепта и его языковых репрезентаций можно свести к двум основным точкам зрения. В соответствии с первой из них, концепт выступает как основа ЯКМ, а задача ЯКМ состоит в отображении КМ и номинации ее элементов: «…язык выступает как способ закрепления отражательной деятельности мышления» [Колшанский 2006: 22]. Согласно второй точке зрения, которую разделяем и мы, язык по отношению к КМ занимает более активную позицию, поскольку является одной из когнитивных способностей человека, «средством… категоризации и гармонизации концептуальной картины мира» и «способом относительной детерминации поведения людей в …этнокультурном сообществе» [Алефиренко 2008а: 7]. Введение же в концептуальную систему представлений об абстрактных сущностях и вовсе невозможно без языкового участия. Таким образом, язык не только объективирует КМ, но и до определенной степени формирует ее. В таком ракурсе концепт представляется, с одной стороны, основой, с другой - элементом ЯКМ, а ЯКМ выполняет по отношению к концепту репрезентирующую и креативную функции, также являясь средством концептуализации и категоризации представлений о действительности. Специфика национальных ЯКМ обусловлена внешними факторами и, до определенной степени, особенностями менталитета носителей языка, но в целом способ мировосприятия человека универсален. В этом аспекте анализ ЯКМ дает понимание внутреннего мира человека, необходимое для осуществления диалога культур.

Два последующих параграфа посвящены исследованию философско-этических, психологических и лингвистических предпосылок изучения концепта ОБМАН, выявлению его когнитивно-психологической основы, механизма формирования и сущностных характеристик. Как универсальный феномен психики и коммуникации, обман на протяжении всей истории человечества сохранял высокую социальную значимость. Вместе с тем обман изначально рассматривался как некое отклонение от нормы и до недавнего времени исследовался исключительно с позиций этики и морали без внимания к его сущностным характеристикам. Сегодня обман является междисциплинарным объектом изучения, что свидетельствует о многомерности данного явления и актуальности его научного анализа в современных условиях. Согласно мнению специалистов [Морозова 2005, Coleman 1981, Sweetser 1987], выделение ОБМАНА происходит на концептуальном фоне ПРАВДЫ и в «прототипическом» варианте является результатом сопоставления сообщаемой информации с некоей когнитивной схемой-«эталоном» (представлением об истинном положении дел), имеющейся в сознании адресата [Морозова 2005: 60-61]. Вместе с тем данные экспериментов показали, что в конкретных ситуациях повседневного опыта процесс концептуализации и категоризация обмана не столь однозначен: при определении высказывания или поведения как ложных/не ложных испытуемые чаще всего исходили из контекста высказывания и ситуации, представлявших для них первостепенную значимость. Этот факт ясно говорит о важности роли оценочной категоризации в формировании и развитии концепта ОБМАН. Представляется возможным выделить следующие ключевые характеристики ОБМАНА: это концепт высокой степени абстракции, представляющий собой ментальную репрезентацию коммуникативной ситуации, которой свойственны динамичность, двойственность интенции субъекта и своеобразные отношения между участниками. Анализ данных психологических и социологических исследований, посвященных феномену обмана [Знаков 1994, 1995, Щербатых 2007, Coleman 1981, DePaulo 1985, Eckman 1991, 1997, Sweetser 1987 и др.], позволяет заключить, что универсальной когнитивно-психологической основой его возникновения и существования является внутренний конфликт (когнитивный диссонанс), во многом обусловливающий противоречивость восприятия данного явления и высокую значимость оценочного компонента и ситуативного фактора в содержании концепта. Данный конфликт, как представляется, носит двухаспектный характер. Социально-практический его аспект - противоречие между социальными нормами, трактующими обман как осуждаемую форму поведения, и сложностью достижения целей (в том числе позитивных и жизненно важных) без обмана. Психологический аспект - противоречие между невозможностью обходиться без обмана и отнесением его к категории действий, совершение которых чревато для индивида негативной самооценкой и чувством вины. Все вышесказанное предопределяет креативность концептуализации и категоризации обмана. Исходя из этого, нами была выдвинута следующая гипотеза: в основе восприятия и оценки обмана должна лежать корреляция соответствующего концепта с другими концептами КМ носителей исследуемых языков. Данные корреляции и их закономерности могут быть выявлены посредством анализа планов содержания и выражения и дискурсивного «поведения» его языковых репрезентантов.

В отношении границ и состава концептуального поля ОБМАН на сегодня не существует единого мнения. Анализ проведенных в этой области исследований показывает, что авторы по-разному представляют набор и иерархию фрагментов, используя прототипический подход и опираясь на компонентный анализ языковых средств и критерии целеполагания, вербальности/невербальности [Панченко 1999], способы манипулирования информацией [Морозова 2005], а также их комбинации [Аникеева 2002, Потапова 2001].

В целом в современной лингвистике практикуется достаточно широкий подход к изучению обмана: рассматриваются способы вербализации соответствующего концепта [Панченко 1999, Пироженко 2001, Потапова 2001, Simpson 1992], прагматические параметры ложных высказываний [Глаголев 1987, Янушкевич 1992, Falkenberg 1992, Piwonka 2003]; предпринимаются попытки моделирования концептуальной структуры обмана [Аникеева 2002, Морозова 2005]. Однако в целом концепт ОБМАН изучен недостаточно. Большинство исследований проводится в рамках прагматики высказываний, в основном на материале одного (реже двух) языков. Межъязыковые исследования носят преимущественно сопоставительный характер, фокусируясь на констатации сходств и различий лингвистических репрезентаций обмана, чаще всего на материале нейтральной лексики [Морозова 2005], либо включаются все типы языковых единиц [Аникеева 2002]. Исследования концепта ОБМАН на фразеологическом материале трех языков с выявлением универсальных закономерностей его репрезентаций, его места в ЯКМ и корреляций с другими концептами до сих пор не проводились.

В следующем параграфе рассматриваются ФЕ как оптимальное, на наш взгляд, языковое средство экспликации концепта ОБМАН. Будучи языковыми единицами, обладающими повышенной познавательной ценностью и несущими «комплексную когнитивную информацию» [Мокиенко 2008: 23], ФЕ аккумулируют сущностные характеристики КМ обыденного сознания и реализуют двоякую функцию ЯКМ по отношению к концепту - объективирующую и креативную. Проблема фразеологической репрезентации концептов достаточно широко рассматривается в работах лингвистов-когнитологов. Сегодня круг вопросов когнитивной теории фразеологии включает: взаимодействие семантики ФЕ и когнитивных структур, моделирование фразеологического значения [Алефиренко 2005, 2008, Добровольский 1996, Золотых 2008, Мокиенко 2007, Телия 1996, Gibbs 1990, Kovecses 2001], когнитивные аспекты взаимодействия ФЕ и культуры [Георгиева 2008, Маслова 2004, Черданцева 1996, 2007, Щербина 2006, Eismann 2001], типология и классификации ФЕ [Алефиренко 2008, Баранов, Добровольский 2008, Мокиенко 1986, Cruse 1986]; функционирование ФЕ в дискурсе [Баранов, Добровольский 2008, Мелерович 2006, Naciscione 2001] и т.д. Теория номинации и значения в когнитивной науке тесно связана с деятельностной теорией психологии и психолингвистики, ключевые постулаты которой изложены в работах Л.С. Выготского [2005], А.А. Леонтьева [1977, 2001, 2003], А.Р. Лурия [1998] и др. Эти постулаты, дополненные новыми разработками и модифицированные применительно к ФЕ, послужили основой для положений когнитивной теории фразеологии, с опорой на которые проводилось данное исследование: синтез в семантике ФЕ лингвистических и экстралингвистических знаний; наличие у ФЕ наряду с общим значением дискурсивно реализуемого смыслового содержания; интерпретирующий характер ФЕ как результат влияния человеческого фактора; синтетический характер языкового статуса ФЕ. Дистинктивными характеристиками ФЕ, обусловливающими их когнитивную ценность, представляются: яркая образность; высокий прагматический и аксиологический потенциал; способность к характеризующей номинации объекта. Кроме того, большинство ФЕ с семантикой обмана проявляют тенденцию к бифуркации значения, которая реализуется при взаимодействии с контекстом благодаря полипризнаковости денотата и ситуативности оценки: одна и та же ФЕ в различных речевых ситуациях может «отсылать» к разным концептам. Максимальную реализацию потенциала ФЕ при экспликации концепта ОБМАН обеспечивает, на наш взгляд, применение макрокомпонентной модели фразеологического значения, разработанной В.Н. Телия [Телия 1996] и включающей денотативный, образный, мотивационный, оценочный, эмотивно-экспрессивный и стилистический компоненты. Результатом взаимодействия компонентов друг с другом и контекстом является иллокутивный эффект - создание у реципиента того или иного чувства-отношения к характеризуемому объекту.

В соответствии с принципом изоморфности ментальных моделей нашего опыта контактов с действительностью и языковых объективаций этих моделей мы предположили, что фрагмент ЯКМ, репрезентирующий концепт ОБМАН посредством ФЕ, оптимально структурируется в виде фразеосемантического поля, элементы которого объективируют фрагменты концептуального поля ОБМАН, в свою очередь являющихся ментальными репрезентациями форм обмана, существующих в реальной коммуникации.

В главе II «Фразеологические средства репрезентации концепта ОБМАН в русском, английском и немецком языках» исследуются ФЕ, репрезентирующие концепт ОБМАН в ЯКМ носителей русского, английского и немецкого языков (рус., англ., и нем.); в ней также представлены результаты верификации проведенного исследования.

Параграф 2.1. содержит описание модели фразеосемантического поля ОБМАН, использованной в нашем исследовании. Анализ лексикографических источников и фактического материала показал, что ОБМАН - одна из самых высокофразеологичных тематических групп. Ее объективируют более 300 ФЕ рус., более 400 ФЕ англ. и более 400 ФЕ нем. Общий объем проанализированных в ходе исследования примеров составил 1460 в рус., 1325 в англ. и 1230 в нем. (всего 3915). С учетом результатов проведенного анализа в нашем исследовании модель фразеосемантического поля ОБМАН разработана в соответствии с предлагаемой А. Крузом концепцией сегментной категоризации как наиболее родственной и типичной для обыденного сознания [Cruse 2000: 185]. В такой модели важно не установление иерархии фрагментов, а выявление «вклада» каждого из них в функционирование и экспликацию целого и межконцептуальных корреляций ОБМАНА. Были выделены несколько фразеосемантических групп, репрезентирующих следующие фрагменты концептуального поля ОБМАН: ДЕЗИНФОРМАЦИЯ, ВЫМЫСЕЛ, СОКРЫТИЕ, КЛЕВЕТА, ЛИЦЕМЕРИЕ, ЛЕСТЬ, ОБМАН ОЖИДАНИЙ, ОБМАН В ДЕЛОВЫХ ОТНОШЕНИЯХ, ЖЕРТВА ОБМАНА. При анализе фрагментов концептосферы ОБМАН внимание концентрировалось на следующих аспектах: структура; инвариантное содержание; количество и характер фразеологических номинаций; степень их межъязыковой эквивалентности; определение базовой метафоры как стереотипного способа образной категоризации той или иной формы обмана; оценочность ФЕ и способы их взаимодействия с контекстом; определяющие факторы иллокутивного эффекта ФЕ и способы его достижения; выявление «внешних» по отношению к ОБМАНУ концептов, с которыми он коррелирует.

Схема 1. Фразеосемантическое поле ОБМАН

В Параграфе 2.2. проводится этимологический и дефиниционный анализ лексем «обман» и «ложь» и их производных в исследуемых языках. Как показали результаты этимологического анализа, древние индоевропейские номинации, ставшие источниками обозначений обмана, несут следующие универсальные семы: нанесение вреда; огонь; насилие, манипулирование, предательство; искривленность; заманчивость (привлекательность), игра. Таким образом, уже в древности в сознании носителей трех культур сформировался круг концептов, с которыми коррелировали действия, трактуемые как обман: «Колдовство», «Опасность», «Предательство», «Вред», «Интерес», «Выгода», «Игра». Дефиниционный анализ позволил выявить категориальные признаки, составляющие универсальный содержательный минимум концепта ОБМАН: ложность содержания поведения или высказывания; осознанность; интенциональность; направленность на объект; нечестность; возможный вред для объекта. Спектр критериев говорит о вовлеченности в формирование понятийного ядра концепта ОБМАН ценностно-оценочного компонента когнитивной деятельности наравне с формально-логическим.

Последующие параграфы посвящены исследованию вышеуказанных фрагментов фразеосемантического поля ОБМАН. Методику проведения анализа представим на примере описания двух сфер - ДЕЗИНФОРМАЦИЯ и ЖЕРТВА ОБМАНА.

ДЕЗИНФОРМАЦИЯ - фрагмент, фразеологические репрезентации которого занимают ведущее место в ЯКМ представителей трех культур: 34 ФЕ рус., 39 ФЕ англ. и 51 ФЕ нем. (всего 124 единицы). ФЕ, объективирующие данную сферу, имеют общее значение «использовать человека как средство достижения своих целей, поставляя ему неверную информацию о собственных целях, фактах, явлениях действительности» [Петренко 1997: 125] или «введение в заблуждение ложной информацией» [Ефремова 2001: 366]. Очевидно, что данная составляющая аккумулирует практически все категориальные характеристики, присущие представлениям носителей исследуемых языков об обмане. Наиболее частотные и интересные в когнитивном плане репрезентанты сферы ДЕЗИНФОРМАЦИЯ представлены группой идиом c инвариантным содержанием «бесцеремонно обманывать, зачастую пользуясь простодушием или доверием объекта»: вешать лапшу на уши, пудрить мозги брать на пушку, морочить голову (рус.); to pull the wool over smbs eyes, to muddy smbs brains, to take smb for a ride (англ.); j-m ins Gehirn spucken, j-m Sand in die Augen streuen, j-m einen Bдren aufbinden (нем) и др. - 24 ФЕ рус., 29 ФЕ англ. и 37 ФЕ нем. (всего 90 единиц). В структурном плане ФЕ этой группы построены по сходной модели глагольных словосочетаний, объективируя действие, направленное на объект. Можно условно отнести 70% из них к квазиэквивалентам и функционально-семантическим эквивалентам, а 30% - к семантическим коррелятам. При различии в оттенках значения и концептуальном наполнении, почти 30% ФЕ данной группы имеют универсальную базовую метафору: «приводить каналы восприятия жертвы в негодное состояние». Цель такого воздействия подразумевается имплицитно: «чтобы объект не мог критично воспринимать информацию, ясно мыслить». Большинство ФЕ данного ряда имеют, как правило, отрицательную коннотацию, объективируя чувства-отношения неприязни, раздражения, возмущения. Иллокутивный эффект часто усиливается контекстом (например, в форме эксплицированного противопоставления преподносимой информации и истинного положения дел): - Вы не запудрите мне мозги! Я вам не Настасья. У меня есть глаза. У вас на лбу написано, что вы решили поживиться! (Устинова) Youre talking a lot of damned lies. Dont think you can pool the wool over my eyes like this (БАРФС).

Заслуживают внимания ситуации, репрезентирующие обман, частично оправдываемый позитивностью цели и пользой для дела, а также искусный обман, вызывающий (хотя бы отчасти) невольное восхищение:

Wenn ich die Einkommensteuer in dieser Sache nicht hinters Licht fьhre... seh ich keine Mцglichkeit (Duden). Субъект находится в положении, грозящем ему финансовым крахом, и обман представляется единственным средством спасения.

Бунин ко всем своим редким качествам смело мог плюсовать… умение виртуозно запудрить любые мозги, какими бы светлыми и критичными они ни были (Юденич). В этом контексте соседствуют две оценки: негативная рациональная - неприязнь к цинизму обманщика, и частично позитивная эмоциональная - невольное восхищение его мастерством (модификатор виртуозно). Такой диссонанс наиболее ярко проявляется в русском языке.

И наконец, рассмотрим особенности контекстуального «поведения» идиом данной группы, связанные с их флуктуирующей оценкой и, как следствие, с тенденцией к бифуркации значения и способности отсылать к различным в оценочном плане концептам. Вероятно, это свойство обусловлено изначальной «двойственностью», содержащейся в образе-основе и актуальном значении данных ФЕ: негативные смыслы вреда, разрушения и позитивные - искусства, ловкости. В качестве примера рассмотрим три случая, представленных русскими, английскими и немецкими контекстами:

(1) …вся затея со звонком - попытка в очередной раз обмануть Соню, обвести вокруг пальца. Черт возьми, кем же нужно быть, чтобы так подло обманывать беззащитную нищую дуреху?!.. (Устинова)

I believed him, but he took me for a ride (CIDI).

Er habe sich maЯlos aufgeregt, wie die Belegschaft von der Firma an der Nase herumgefьhrt worden sei (Duden).

(2) Скоро все будет кончено, и издалека ему весело и сладко будет вспоминать, как он всех обвел вокруг пальца! (Устинова)

Terry grinned to himself. For a good ride he took them! Surely he was the smoothest liar on God's earth! (Cox)

(3) -Любую хитрейшую бестию вокруг пальца обведет, - улыбнулся Раевский, - молодец ваш Алексей Петрович! (РАФС)

„Man hat Sie auf den Leim gefьhrt?“ - „An der Nase! An der Nase haben sie mich gefьhrt, und das mit Glanz!“ (НРФС)

Очевидно, что в первом случае актуализируются резко негативные признаки: цинизм, подлость, наглость, бессердечие обманщика. Иллокутивный эффект усиливается модификаторами, характеризующими обманщика и жертву, обеспечивая корреляцию с концептами «Вред», «Разрушение», «Предательство». Во втором случае обман воспринимается как выигранная игра, доставившая удовольствие; однако это позиция субъекта. Третий случай репрезентирует чувства-отношения одобрения и восхищения мастерством субъекта со стороны другого человека и даже самой жертвы, что практически меняет коннотацию на положительную за счет использования позитивных модификаторов (молодец, mit Glanz). Результат - корреляция с концептами «Игра», «Искусство». Последнее в наибольшей степени характерно для русского языка, в наименьшей - для немецкого.

В целом исследование ФЕ, репрезентирующих сферу ДЕЗИНФОРМАЦИЯ, позволило выявить следующие межкультурные когнитивные универсалии, четко объективированные на лингвистическом уровне: общность структуры ментальных репрезентаций дезинформации; двухаспектность ее оценочной категоризации с превалированием эмоционально-оценочного аспекта. Креативность языковой концептуализации и категоризации дезинформации реализуется за счет наличия ФЕ с флуктуирующей оценкой (75% в рус., 63% в англ. и 55% в НЯ). Ключевыми факторами иллокутивного эффекта представляются образная основа, определяющая оценочность ФЕ, и контекст. Прослеживается следующая универсальная закономерность: ФЕ с фиксированной отрицательной оценкой проявляют наименьшую дискурсивную зависимость, актуализируя лишь негативные концептуальные признаки и чувства-отношения (55 контекстов в рус., 68 - в англ., 86 - в нем.). ФЕ с флуктуирующей оценкой часто дают «парадоксальный» иллокутивный эффект (расхождение рационального и эмоционального компонентов оценки), ключевым фактором которого становится влияние контекста, способствующего либо затушевыванию негативных признаков, либо акцентуации позитивных (130 примеров в рус., 118 - в англ., 90 - в нем.). В целом анализ сем и концептуальных признаков, реализуемых ФЕ, обнаруживает зависимость восприятия дезинформации от ее целей, последствий, позиции реципиента и отношений между участниками общения, и позволяет выделить три группы концептов, с которыми коррелирует данный фрагмент концепта ОБМАН: однозначно негативные - «Предательство», «Разрушение», «Оскорбление», «Унижение» (около 60% в рус., 65% в англ., 70% в нем.); нейтральные или ситуативные - «Польза», «Выгода», «Игра» (55% в рус., 60% в англ., около 50% в нем.) и позитивные - «Удовольствие», «Развлечение» (20% в рус., 15% в англ. и около 10% в нем.). Основными внутриязыковыми закономерностями видятся: 1) ярко выраженное превалирование эмоционально-нравственного компонента оценки дезинформации в русской ЯКМ и открытость русских ФЕ для контекстуальных преобразований; 2) большая роль стилистического компонента значения английских и немецких ФЕ, выражаемая в использовании грубо-фамильярных лексем в составе ФЕ для интенсификации образа.

Анализ ФЕ, репрезентирующих представления о ЖЕРТВЕ ОБМАНА, выявил три основных образа, в которых она предстает.

Образ «Жертва-добыча» репрезентируется двумя подгруппами ФЕ. Первую составляют глагольные ФЕ попасться на крючок/на удочку (рус.), to jump at the bait, to fall into the trap (англ.), an die Falle gehen (нем.) и др. - 4 ФЕ рус., 3 ФЕ англ., 3 ФЕ нем. (всего 10 единиц). Эти ФЕ объективируют образ объекта по поведенческому аспекту, являются структурно-семантическими и функционально-смысловыми эквивалентами и, как правило, несут негативную коннотацию. Стереотипный образ, лежащий в их основе, имеет источником домены «Фауна» и «Охота», что и служит ведущим фактором иллокутивного эффекта. Происходит отсылка к концептам «Глупость», «Слабость» и т.п. Наиболее типичное чувство-отношение - пренебрежение. Эффект почти всегда усиливается в дискурсах (чаще всего посредством использования пейоративных модификаторов): Не хватай пустой крючок, будь журналистом, а не слезливой бабой! (Леонов) But it may be that I am underestimating the alacrity of human folly in rising to the bait (БАРФС). Вторую подгруппу составляют идиомы, образованные в основном по модели субстантивного словосочетания: святая простота (рус.), a spring chicken, an easy mark (англ.), ein neugeborenes Kind, ein junger Hund (нем.) и др. - 2 ФЕ рус., 4 ФЕ англ., 8 ФЕ нем. (всего 12 единиц). ФЕ данного ряда репрезентируют типичные признаки, качества объекта, которые, собственно, «прогнозируют» его поведение, объективируемое посредством ФЕ первого ряда. Прозрачная внутренняя форма и лексическое наполнение этих ФЕ отсылают к концептам «Наивность», «Неопытность»: Wie kannst du dem Kerl einfach dein Geld geben? Dich haben sie wohl mit der Banana aus dem Urwald gelockt! (Duden). Использованная в приведенном контексте ФЕ со значением «крайне наивный, доверчивый, не разбирающийся в людях» несет особенно пренебрежительную коннотацию, так как объект имплицированно уподобляется обезьяне (Banana).

Образ «Жертва-орудие, объект использования» представлен ФЕ дойная корова, пешка в чьей-л. игре (рус.), a blind instrument (англ.), eine melkende Kuh (нем.) и др. - 4 ФЕ рус., 3 ФЕ англ., 2 ФЕ нем. (всего 9 единиц). Эти идиомы репрезентируют несколько иной признак, чем ФЕ первой группы, - пассивность, управляемость, но имплицируемый результат таких качеств, по сути, тот же самый. Пренебрежительная коннотация ФЕ данной группы в 80% случаев направлена на реципиента, позволяющего себя использовать: …ты для них был и будешь дойной коровой, если не прекратишь финансирование их заведомо убыточных проектов (БФСРЯ). Вместе с тем встречаются контексты, оправдывающие реципиента (например, посредством описания причин его уязвимости, устранить которые он не может): I wasn?t sure about the unspoken assumptions in a place like this. A woman alone might be an easy mark for any guy on the loose (Grafton). Рассмотренные фразеосемантические группы в целом представляют жертву легкодоступную. Хотя в ряде ситуаций она, безусловно, вызывает сочувствие, четко прослеживается тенденция: обманывают того, кто позволяет себя обмануть.

Пожалуй, наиболее интересным является третий образ - «Жертва-контрагент и потенциальный обманщик». В данную группу входят метафоры и сравнения тертый калач, стреляный воробей (рус.), an old soldier, cunning as a fox (англ.), ein gewitzter Fuchs (нем.), а также глагольные сочетания видеть на аршин под землей, не вчера родился (рус.), gone through the mill, wasnґt born yesterday (англ.), das Gras wachsen hцren, Augen im Kopf haben (нем.) и др. - 10 ФЕ рус., 8 ФЕ англ., 11 ФЕ нем. (всего 29 единиц). Многие ФЕ данной модели, как и ФЕ первых двух групп, содержат компоненты-зооморфизмы, и их внутренняя форма обращена к доменам-источникам «Фауна» и (имплицитно) «Охота». Однако образные основы этих ФЕ несут совершенно другие признаки, репрезентируя человека опытного, проницательного, закаленного жизнью, хитрого, недоверчивого. Таким образом, ситуация обмана из легкой для обманщика охоты превращается в опасную игру с сильным противником, и исход ее становится непредсказуемым. Большинство ФЕ этой группы имеют флуктуирующую оценку и тенденцию к бифуркации значения, предопределяемую образной основой, - ведь диапазон применения имплицируемых качеств очень широк. Проиллюстрируем это на примерах контекстуального употребления ФЕ an old soldier (англ.), das Gras wachsen hцren (нем.), стреляный воробей (рус.).

(1) You wont deceive him easily; hes an old soldier (CIDI). Dont let him weedle money out of you with pitiful stories. He is an old soldier in that sort of things (БАРФС).

(2) Wie hast du erraten, dass es ein Schwindel war? Du hцrst doch Gras wachsen (Konsalik). Aber dieser Schwitzke konnte das Gras wachsen hцren: mit sechstem Sinn erspьrte er, was seinem Vorgesetzten eine Herzenangelegenheit war (НРФС).

(3) -Стреляный воробей этот бывший полицейский! Такого на мякине не проведешь (ФСРЯ 2006). - Он? Исправляется? Не слыхал, чтобы такие как он стреляные воробьи исправлялись.

Очевидно, что в первых примерах каждой пары проницательность, знание людей, развитая интуиция используются для защиты от обмана или для его разоблачения, что вызывает уважение; осуществляется корреляция с концептами «Мудрость», «Сила» и т.п. Вторые же ситуации выявляют применение этих качеств с целью обмана других людей для получения легких денег, карьерных выгод и т.д. (корреляция с концептами «Предательство», «Опасность»); характерные чувства-отношения - неодобрение, презрение, недоверие. Таким образом, ФЕ данной группы не только передают определенный «набор» качеств характера, но и кодируют своего рода прогноз: каким образом описываемый человек применит эти качества и как это будет воспринято и оценено.

В целом анализ ФЕ, репрезентирующих образ жертвы обмана, дал следующие результаты. Универсальность образных представлений носителей языков о реципиенте выражена в наличии трех межъязыковых групп ФЕ, образные основания которых в основном обращены к доменам-источникам «Фауна» и «Охота», но несут различные комбинации признаков. Большинство ФЕ первых двух групп близки в структурно-семантическом и функционально-смысловом аспектах и объективируют признаки наивности, пассивности, доверчивости, отсылая к соответствующим концептам и представляя реципиента как легкодоступную добычу и (или) объект использования, вызывающий наряду с сочувствием некоторое презрение. ФЕ третьей группы репрезентируют признаки противоположного характера - опытность, хитрость, проницательность, недоверчивость и т.п. Они имеют более богатый импликационал и флуктуирующую оценку, обусловленные высокой полипризнаковостью образных оснований. Качества, объективируемые этими ФЕ, в потенциале могут не только обеспечить их обладателю защиту от обмана, но и сделать его самого ловким обманщиком. Это обусловливает зависимость оценочности ФЕ от применения вышеуказанных качеств. В целом функция и значимость ФЕ рассмотренной сферы заключается в реализации важной межкультурной когнитивной универсалии - представлении о роли реципиента в развитии ситуации обмана.

В последнем параграфе представлены данные эксперимента по верификации результатов исследования. Эксперимент проводился в форме анкетирования и имел целью проверку адекватности информации, полученной посредством анализа фразеологических репрезентаций концепта ОБМАН, по следующим основным пунктам: критерии отнесения действия к категории обмана; закономерности оценочного восприятия исследованных форм обмана и представление о ситуациях неприемлемости, приемлемости и частичного оправдания обмана; представление о роли реципиента в развитии ситуации обмана. В исследовании приняли участие 120 респондентов (40 носителей русского, 40 - английского и 40 - немецкого языков) разного возраста и социального положения. В частности, для выявления закономерностей оценочной категоризации форм обмана респондентам было предложено оценить каждую из форм, исследованных нами в рамках концептосферы ОБМАН, как однозначно негативное явление, ситуативно или как приемлемое явление. Обнаружились следующие тенденции. Все респонденты проявили однозначно негативное отношение к клевете (100%). Обману ожиданий было дано более 70% негативных оценок. Оценка дезинформации, лести, сокрытия и вымысла проявила максимальную степень флуктуации в исследуемых языках. Интересно отметить, что английские респонденты дали наименьшее количество негативных оценок лицемерия (70%), а русские - наибольшее количество позитивных оценок вымысла (35%). Наиболее частотными ситуациями оправдания обмана оказались: ситуации «белой лжи» (35% рус., 37,5% англ., 22,5% нем.); выгода, самозащита, соблюдение личных интересов (25% рус., 40% англ., 12,5% нем.); ситуации вреда или неуместности правды (15% рус., 25% англ., 17,5% нем.). В целом анализ результатов опроса подтвердил когнитивные универсалии, выявленные при рассмотрении фрагмента ЯКМ, репрезентирующего концептосферу ОБМАН, что доказывает верность предположении об эффективности ФЕ как средства экспликации объекта данного исследования.