1. Для проверки восприятия факта реактивизации носителями языка нами был разработан и применен метод "временного шкалирования" - вариант методики, позволяющий выявить отношение респондентов к употреблению реактивизированных слов, избегая прямых вопросов (образец шкалы, данный в анкете испытуемым, представлен на рисунке 3).

Рис. 3

АТТЕСТАТ

Респондентам предлагалось отметить на шкале время возвращения в активное употребление лексем, номинирующих понятия и явления различных сфер деятельности общества: департамент, благовест, ипотека, акциз, паломничество, бакалавр, вероисповедание, пикет, волонтер, гувернантка, биржа, клерк, великороссы, ферма, гильдия. Было получено и проанализировано 2685 ответов испытуемых на вопросы этой части анкеты.

Статистика эксперимента такова: отметку о возвращении слов в активное употребление в новейший период функционирования русского языка (1990-2005 гг.) содержат 52,4% всех ответов респондентов, что подтверждает особый статус реактивизированных лексем и их своеобразное отражение в сознании носителей языка. Из 52,4% ответов 20,9% относятся к 1990-1995 гг., 16,1% - к 1995-2000 гг., 11,2% - к 2000-2005 гг., 4,2% - к 2005 году и дальнейшей временной перспективе. Для советского периода употребления анализируемых слов зафиксировано 35% оценок участников исследования, из них 11,6% - указание на послереволюционный период (1917-1920 гг.). Количество отметок "затрудняюсь ответить" составило 12,6% от общего числа ответов. Результаты представлены в виде линейных диаграмм и описаны в § 3 третьей главы.

Наиболее четкая позиция испытуемых прослеживается в отношении слов департамент, бакалавр, пикет, биржа, клерк, акциз, ипотека: их возвращение в активное употребление в новейший период отмечают подавляющее большинство опрошенных. Среди отмеченных респондентами временных отрезков (по всем лексемам) период реактивизации всегда отчетливо выделяется, следующим по частотности стал период 1917-1920 гг. Количество отметок, сделанных в отношении других периодов, нивелируется в сравнении с отметками указанных этапов. Предполагаем, что с помощью временной шкалы можно не только наблюдать восприятие времени реактивизации, но и очерчивать круг временных зон, для которых исследуемая лексическая единица является актуальной и коммуникативно значимой.

2. Для организации второго этапа анкетирования использовался свободный ассоциативный эксперимент, условия которого обеспечили опрашиваемым максимальную степень свободы в ассоциациях, а нам помогли создать картину актуализации семантических связей между единицами лексикона респондентов. Испытуемым предъявлялось 30 реактивизированных слов-стимулов, которые можно считать диагностирующими с учетом их семантических и стилистических признаков.

На первом этапе обработки данных мы частично опирались на методику анализа, примененную И.М. Кобозевой. При построении ассоциативных полей реакции на слова-стимулы, представляющие собой квазисинонимы, сводились в ряды, которым противополагался единый дескриптор. Например, реакции на стимул кадет: суворовское училище (9), училище (9), военное училище (2), корпус (2), кадетский корпус (1), школа (1), училище военное (1), - сведены в дескриптор учебное заведение (25/ 7) Первая цифра в скобках указывает на полученную суммарную частоту дескриптора, вторая цифра - на количество лексически различных реакций в рамках дескриптора. . Всего было получено 8039 реакций, из них лексически различных - 3010. На втором этапе анализа, отраженном в § 4 третьей главы, моделировались ассоциативные поля исследуемых слов, определялись актуальность и иерархия сем, соответствие представления о содержании лексемы, закрепленное в дескрипторах, компонентному составу значения слова, отраженному толковыми словарями. Представим основные результаты эксперимента.

а) Из вербальной памяти большинства испытуемых постепенно исчезают ограничительные и идеологизированные компоненты в семантике реактивизированных слов первой группы (банкир, гильдия, госпожа, дивиденд, кадет, казачество, коммерция, меценат, прислуга, собственник, целитель, чиновник). Так, для слова банкир доминирующими дескрипторами становятся деньги (97/10), банк (39/1), денежные операции (33/13), служащий банка (24/11), владелец банка (18/8); для слова гильдия - объединение (33/7), сообщество (18/2), купцы (15/2), статус (15/7); для слова кадет - учащийся (88/22), учебное заведение (38/12), военнослужащий (27/6), молодой человек (22/7), для слова прислуга - уборщик (25/7), гувернантка (21/3), уборка (18/2), домработник (15/5).

Из сопоставления наиболее частотных реакций и компонентов современной смысловой структуры лексем выявляется наметившаяся тенденция развития новых ЛСВ слов банкир - "служащий банка" // "банковский работник" (ср.: банкир-0 - "фин. Владелец банка, управляющий банком; член правления банка" (ТСXXI) и прислуга - "обслуживающий персонал" (ср.: прислуга-0 - "собир. Люди, нанятые для работы в богатую семью (няня, гувернантка, экономка, шофер, повар и т.п.)" (ТСXXI).

б) Доля ассоциаций, связанных с западным образом жизни, в общем количестве полученных реакций для слов второй группы крайне мала (1,7%), что может свидетельствовать об их "деэкзотизации" в сознании и языке испытуемых: бойскаут: америка (17/2), американец (6/4); парламент: великобритания (2/1), сша (1), франция (1); монополия: капитализм (2/1), сша (1); магистр: западное образование (1), средневековье (1); рандеву: франция (2/1); колледж: англия (1); консорциум, спикер, чартер - 0.

Наиболее полно, по данным эксперимента, носителями языка усвоены лексемы колледж, магистр, монополия, парламент, спикер (ассоциации полностью охватывают семантический состав данных лексем). Для части опрошенных старшего возраста слово бойскаут продолжает ассоциироваться с советской действительностью и вызывать реакцию пионер (50/7) - 19,4% ответов. Трудно констатировать усвоенность лексемы консорциум - только 40% полученных реакций соотносятся с действительным семантическим содержанием слова: объединение (35/4), соглашение (8/3), предприятие (5/3), остальные реакции отражают дальнюю периферию поля.

в) Статистика эксперимента свидетельствует о том, что в настоящее время для русского самосознания являются релевантными концепты, репрезентируемые словами третьей группы (безвременье, благотворительность, Крещение, милосердие, миротворец, праведник, православие, Рождество, Троица). Так, слова православие, Крещение, милосердие занимают три первых позиции по общему количеству полученных от респондентов ассоциаций: 370, 346 и 332 реакции соответственно. На шестом и седьмом месте следуют лексемы Рождество и Троица (324 и 323 реакции).

Для слова православие характерна самая высокая доля стереотипности реакций, полученная в нашем эксперименте: вера (81/6), религия (77/7), церковь (76/2), священник (22/10) и другие ассоциации. Слово праведник практически утратило ироничную окраску, о чем свидетельствуют реакции с мелиоративной оценкой: честность (10/1), несущий истину (8/6), правда (5/1), справедливость (5/1), доброта (3/2), гармония (2/2), хороший человек (1), хороший пример для других (1). Интересное пересечение полей можно наблюдать при анализе ассоциаций, данных на слова благотворительность: помощь (125/33), доброта (26/3); и милосердие: доброта (87/2), помощь (69/13).

Особняком среди слов, проанализированных респондентами в анкете эксперимента, стоит лексема безвременье. 18 человек затруднились привести ассоциации, каждая вторая реакция, данная респондентом, является единичной. Было обнаружено, что большинство респондентов не знакомы со значением слова: только 13,3 % ассоциаций содержали в себе семантические компоненты, соответствующие содержанию слова: хаос (11/3), кризис (7/4), период (5/4), безвластие (4/1), застой (3/1).

Поскольку данные эксперимента со словом безвременье оказались противоречивыми, мы сопоставили его толкование в словарях с реальными словоупотреблениями в СМИ за период 2000-2008 гг., чему посвящен § 5 третьей главы. Согласно данным словарей, лексема безвременье давно утратила значение "ненастье, непогода", бывшее когда-то основным ЛСВ. Однако тексты СМИ опровергают этот факт и демонстрируют частотность употребления данной семемы: К слякоти и наступающему безвременью барышням хорошо бы подумать о воланах да оборках, стильной детали современности (Московский Комсомолец. 30.09.2001). Особенно разнообразны употребления слова безвременье в значении "бездействие, отсутствие обычного темпа труда или его результата": С 28 февраля начнется период некоторого охотничьего безвременья (Курьер Карелии.27.01.2005). Сугубо журналистским оказалось употребление словосочетания летнее безвременье в значении "наименее рейтинговое эфирное время": После долгого летнего безвременья осенние премьеры наших телеканалов посыпались как из рога изобилия (Новая газета.15.10.2001). Семантика исследуемой лексемы способствует созданию остроумных прецедентных трансформированных высказываний: Время - деньги, безвременье - капиталы (Век 03.05.2002); включению в языковую игру: Это не временные правительства, а правительства безвременья (Вече Твери сегодня.25.05.2000). Таким образом, возвращенное слово безвременье в современных СМИ значительно расширило свою валентность, благодаря чему реализовало семантический потенциал, приобретая все новые смыслы и употребляясь в новых контекстах, свидетельствующих об активной лексикализации его деривационного значения, затухании "внутренней формы".

В заключении подведены итоги исследования и охарактеризованы научные перспективы. Если на рубеже XX-XXI веков носитель русского языка представлял собой "тип культурно-типологического билингва, который уже не находится в зоне иерархически-советского традиционализма, но еще не вошел в зону внеиерархически-рыночного глобализма, поэтому изъясняется на обоих языках как переводчик" (Т. Чередниченко), то сегодня, к концу первого десятилетия XXI века, можно с уверенностью констатировать осуществившиеся перемены в словарном запасе россиянина, обусловленные обновлением его ментальности. Состав реактивизированной лексики свидетельствует о том, что в современном сознании социума, ощущающем давление разнообразных социокультурных систем, формируются две тенденции: прозападная и пророссийская, а динамический процесс реактивизации становится индикатором, который свидетельствует об ориентированности общественных интересов и их изменении.

Несмотря на то, что 90% респондентов при ответе на вопрос о согласии/несогласии с фактом реактивизации и 52,4% тех же участников исследования, но уже опрошенных по методике "временного шкалирования", подтверждают особый статус реактивизированных лексем и их возвращение в активное употребление в новейший период функционирования современного русского языка (1990-2005 гг.), 35% оценок респондентов относятся на временной шкале к советскому периоду использования анализируемой лексики. Это позволяет предположить, что языковое сознание носителя русского языка накануне общественного перелома 1990-1995 годов было уже "подготовлено" к последствиям языковой динамики; слова для наименования понятий и реалий постсоветской действительности уже функционировали на периферии информационно-коммуникативного пространства, "ожидая" удобного времени для своего возвращения. Возможно, поэтому процесс реактивизации можно считать вполне закономерным явлением для лексической системы русского языка XXI века.

Перспективу дальнейшего исследования могут составить особенности употребления реактивизированной лексики в различных дискурсах: текстах СМИ, парламентских монологах, произведениях современной публицистики и художественной литературы; валентностные связи возвращенных слов в разнообразных контекстах; словообразовательный потенциал реактивизированной лексики и его реализация; установление степени усвоенности реактивизированных слов различными социогруппами носителей языка. Мы уверены в том, что изучение реактивизации лексики в числе основных динамических процессов в словарном составе может быть перспективным направлением лингвистики на дальнейших исторических этапах эволюции русского литературного языка.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора