Словосочетание как объект функционально-семантического синтаксиса

Размещено на http://allbest.ru

МИНИСТЕРСТВО ВЫСШЕГО И СРЕДНЕГО СПЕЦИАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН

УРГЕНЧСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ АЛЬ-ХОРЕЗМИ

Кафедра «Русского языка и литературы»

Специальность: 5220100 - Славянская (русская) филология

ВЫПУСКНОЕ КВАЛИФИКАЦИОННОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

Словосочетание как объект функционально-семантического синтаксиса

Камалова Халиуллы - студента 4 курса отделения

славянской (русской) филологии

факультета иностранных языков

Научный руководитель: Рузметова З.Н.,

кандидат педагогических наук, доцент

Ургенч - 2013

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ФУНКЦИОНАЛЬНОГО АНАЛИЗА СЛОВОСОЧЕТАНИЙ

1.1 Вопрос о функциональной нагруженности словосочетания

1.2 Характеристика применяемых методов и исследуемого материала

ГЛАВА 2. СЛОВОСОЧЕТАНИЯ КАК ОБЪЕКТ ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОГО СИНТАКСИСА

2.1. Способ представления семантической структуры словосочетаний

2.2. Словосочетание как знак одноактантной ситуации

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЯ

ОТЗЫВ

РЕЦЕНЗИЯ

ВВЕДЕНИЕ

Природа, языковой статус словосочетания и все, что его характеризует, вплоть до самого термина, и поныне представляет собой обширное поле для дискуссий с удивительно широким диапазоном мнений, нередко расходящихся под большим углом, иногда диаметрально противоположных. Например, в вопросе о том, является ли словосочетание «строительным материалом» для предложения или до предложения оно не существует, а только из него вычленяется. Ученые отмечают отсутствие единства в определении типов словосочетаний, применение прямо противоположных критериев при их выделении.

Словосочетание считают то основной синтаксической единицей, то одной из синтаксических единиц, то вспомогательной синтаксической единицей, даже вовсе не единицей, а промежуточным образованием, объединением фразеосочетаний и синтаксем. Таким образом, в учении о словосочетаниях остается еще очень много спорного Грамматика русского языка. - М.: Наука, 1980. - С.235. .

Синтаксическая наука последнего десятилетия обогатилась рядом новых идей и подвергла пересмотру многие установившиеся положения. Так, учение о детерминантах пошатнуло привычный взгляд на связь слов обстоятельственного и объектного значения, как только на словосочетательную связь со сказуемым; учение о валентных свойствах слов поколебало устойчивое представление о простом словосочетании как объединении только двух полнознаменательных слов, что нашло свое отражение в ряде работ. Вытекающие отсюда новые понятия о двойном и тройном сильном управлении, а также о простых трех- и четырехчленных словосочетаниях закреплены Н.Ю.Шведовой в соответствующих разделах «Грамматики». Пути поисков и находок в этой области во многом были предопределены рядом конструктивных замечаний В.В.Виноградова.

К настоящему времени подробно описаны синтаксические связи между компонентами словосочетаний (3.Д.Поповой, Е.С.Скобликовой и др.), внутренние связи между словосочетаниями, господствующие слова которых объединены словообразовательными отношениями, и внешние для словосочетания связи со словом и предложением (работы Н.Н.Прокоповича и др.). Имеется ряд исследований по отдельным морфологическим типам, с учетом диахронических изменений в них. Вместе с тем некоторые вопросы теории словосочетаний еще не получили углубленного рассмотрения. Из них наиболее актуальным считаем вопрос о функции словосочетания как знака (о языковых знаках А.С.Мельничука).

Понятие функции -- одно из центральных в современной лингвистике. Функцию иногда ошибочно отождествляют со значением, иногда ею пренебрегают; между тем, «не обращая внимания на эту сторону, мы обедняем нашу науку» (В.Н.Ярцева). Несомненно, функциональное тесно связано с семантическим. Оно не может рассматриваться в отрыве, поэтому функциональный анализ словосочетаний необходимо предполагает изучение их в семантическом аспекте. На это указывает и И.П.Распопов: «...в конечном счете все в языке вращается вокруг функций и любая форма есть лишь средство реализации определенной функции, вне которой он не существует и практически просто не осознается» Распопов И.П.Язык как система знаков в свете философской теории отражения.// В кн.: Современные проблемы русского языка. - М., 1989. - С.78. . Н.Д.Арутюнова пишет, что развитие лингвистической мысли идет путем переноса центра тяжести на функцию, «т. е. в конечном итоге к построению грамматики на семантической основе» Арутюнова Н.Д. О значимых единицах языка.// В кн.: Исследования по общей теории грамматики. - М., 1987. - С. 128.. Любая языковая форма призвана так или иначе функционировать и должна найти свое описание и в этом аспекте. Отсутствие однозначного соответствия между формой и функцией усложняет такую задачу, но не снимает ее с повестки дня. Между тем, в последние два десятилетия вопрос о функции словосочетания почти не служил предметом специального рассмотрения.

Функцию словосочетания принято определять как номинативную и по этой линии прямо отождествлять словосочетание со словом. Общим для многих работ и учебных пособий стало мнение об отличии словосочетания от предложения, с одной стороны, и явной близости к слову, с другой. Если же учесть, что в современном синтаксисе выдвигается учение о номинативном аспекте предложения, то с функциональной точки зрения стирается грань не только между словосочетанием и словом, но и между словосочетанием и предложением. Таким образом, указание на номинативную функцию словосочетания уже совершенно не вскрывает его специфики в ряду других номинативных средств языка, что делает разработку этого вопроса особенно актуальной.

В ряде крупных работ по синтаксису по-новому ставятся и решаются вопросы, связанные преимущественно с проблематикой простого предложения, и уделяется большое внимание его семантической структуре. Из них наиболее близкими оказались для нас исследования Т.П.Ломтева, В.Г.Гака, Г.А.Золотовой, Т.Б.Алисовой, А.Н.Печникова, Б.А.Серебренникова и др. Однако преимущественное внимание к предложению не означает отказа от изучения словосочетания, которое является необходимым для строя предложения в целом. При этом обеспечивает его достаточную емкость. Все сказанное определяет актуальность темы нашего исследования.

Цель исследования заключается в возможности построить типологию словосочетаний в соответствии с концепцией языка как знаковой системы особого рода.

Объектом исследования являются синтаксические единицы современного русского языка.

Предметом исследования служит словосочетание в одном из наименее изученных его аспектов -- функционально-семантическом.

Для реализации поставленной цели необходимо решение ряда задач: выявить теоретические аспекты функционального анализа словосочетаний; обосновать важность и целесообразность изучения словосочетаний с точки зрения функционально-семантического аспекта; определить сущность некоторых исходных понятий по теме исследования; раскрыть закономерности функциональной нагруженности словосочетаний; установить типы словосочетаний, представляющие комбинации одноактной и многоактной ситуации; описать способы представления семантической структуры словосочетания.

Методологической основой исследования служат постановления и указы правительства Узбекистана о народном образовании, о языке, об обучении и воспитании.

Для решения поставленных выше задач используются следующие методы: в качестве конкретных лингвистических методов применяется описательный метод, предполагающий анализ факта языка, объяснение его строения и функционирования. В процессе исследования употребляются также приемы наблюдения и сравнения. Научная достоверность подкрепляется количественными параметрами изучаемых явлений.

Научная новизна работы: впервые делается попытка описать типологию словосочетаний в новом функционально-семантическом аспекте.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы при решении проблем, связанных с анализом формального, логического и функционально-семантического строения словосочетания. Некоторые материалы будут полезны в теории и практике преподавания русского языка.

Структура квалификационной работы. Квалификационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ФУНКЦИОНАЛЬНОГО АНАЛИЗА СЛОВОСОЧЕТАНИЙ

1.1 Вопрос о функциональной нагруженности словосочетания

Признавая общность функции словосочетания и слова, лингвисты стремятся так или иначе ее дифференцировать. Академик В.В.Виноградов считает основанием для разграничения функции слова и словосочетания соотнесенность этих лингвистических явлений с различными явлениями в сфере категорий мышления. Так, слова обозначают «отдельные понятия», а словосочетания служат «обозначением какого-нибудь единого, но расчлененного понятия или представления, являются расчлененным обозначением одного понятия» Виноградов В.В. Основные вопросы синтаксиса русского языка.// В кн.: Вопросы грамматического строя. - М., 1987. - С.25..

Эти определения обычно цитируются без какого бы то ни было обсуждения, хотя содержат некоторые спорные моменты: «одно понятие», «единое понятие» не является противочленом «отдельного понятия», их вполне можно совместить, сказав, что и слово, и словосочетание обозначают одно отдельное понятие с отличием по линии расчлененности/нерасчлененности. Затем, «обозначение расчлененного понятия» и «расчлененное обозначение понятия» -- далеко не равнозначные отрезки, хотя и кажутся такими. Далее, при чтении введения к первому тому АГ (Академической грамматики) создается впечатление, что словосочетание обозначает отдельные понятия: «Словосочетания образуются из слов. Слова обозначают отдельные понятия. Так, словосочетание студеный ключ состоит из двух слов -- студеный и ключ». Напрашивается только одно продолжение: «и обозначает два отдельных понятия»; во втором же томе АГ говорится о едином, только расчлененном понятии. В результате у читателя не остается цельного впечатления и необходимой ясности в вопросе о том, одно или два понятия обозначает словосочетание.

Приходится считать неточным и утверждение о «едином расчлененном понятии». Логика говорит не о расчленении понятия на части, а о делении объема понятия, при котором понятие делится не на части, а на виды. Понятия типа «удивительно быстрая езда на собаках по безмолвной тундре в лунную ночь», очевидно, правильнее квалифицировать не как расчлененные, а как образовавшиеся в результате последовательного деления понятий с большим объемом путем прибавления все новых признаков, т. е., скорее, многократно суженные.

Кроме того, этому определению словосочетаний отвечают далеко не все типы, а только те, в которых зависимый компонент имеет значение признака. В.П.Сухотин характеризовал функцию словосочетаний как способность представлять «расчлененное обозначение предмета», «сложное, расчлененное наименование единого явления (раздвоение единого). Или по-другому они обозначают предмет и его признак, процесс и его уточняющие показатели, признак и его носители, явление и его причина без обращения к понятию, прямо соотнося словосочетания с явлениями действительности. Однако такое соотнесение нельзя производить без учета асимметричности языкового знака.

Таким образом, отмечая в качестве положительного момента стремление соотнести явления языка с явлениями мышления и окружающего мира, необходимо констатировать недостаточность соотнесения только с одной из них. На вопрос, кто же из названных исследователей прав, нужно ответить, по-видимому, что частично правы оба, ибо тройственность лингвистического объекта предполагает установление связи языковых явлений как с фактами мыслительными, так и с фактами внеязыковой действительности, но без прямого их отождествления.

Синтез всех трех моментов находим в удачном в этом отношении (хотя и страдающем неполнотой) определении словосочетания, данном Е.М.Галкиной-Федорук и включающем функциональную характеристику: «Словосочетанием называется соединение двух или более слов, служащих выражением понятий о явлениях действительности в их связях и отношениях».

О функции выражения отношений пишут и некоторые другие лингвисты, но нередко они расходятся в вопросе о том, между чем собственно существуют эти отношения: между членами словосочетания, между двумя или несколькими понятиями или группами понятий. Кроме того, подвергается сомнению, что словосочетание выражает отношения; например, в высказывании приезд отца всех обрадовал, сочетание приезд отца называет всех обрадовавший факт, а не отношение. Сочетание книги отца отношения не выражает; напротив, остается скрытым, обладателем или автором книг является отец; в подобных сочетаниях словесно поименованы только члены некоторого отношения, тогда как само имя отношения отсутствует. словосочетание язык мышление семантический

Таким образом, до последнего времени не существует единого мнения о том, в чем же именно заключается функция словосочетания.

Считаем, что обозначение явлений действительности в их связях и отношениях -- это очень сложная номинация, включающая информацию о наличии и даже, возможно, о характере некоторой связи.

Мысль о том, что не только предложения в целом, но и отдельные их части нечто сообщает, в той или иной форме неоднократно высказывалась в лингвистике. Она встречается преимущественно в связи с критикой монопредикативности простого предложения и сопровождается выдвижением целого ряда понятий, призванных служить мостиком между традиционными понятиями предикативной и непредикативной связи. Так, еще к А.А.Шахматову восходит учение о «неполной предикативности». А.М.Пешковский трактовал обособление как имеющее значение дополнительного сообщения; в более позднее время довольно широко употребляется термин «полупредикативность»; встречаются также термины «потенциальная», «вторичная», «ослабленная», «дополнительная» и даже «двойная» предикативность.

Постепенно зреет мысль о существовании уровней предикативности, о «градации и иерархичности» предикативных связей, характеризующихся неоднородностью, о скрытой, латентной предикативности, что расшатывает привычные представления и приводит к неожиданному заключению о едва ли не полипредикативности предложения. Если учесть, что понятие предикативности до настоящего времени вызывает большие дискуссии и взгляды на предикативность не просто расходятся в деталях, а формируют две различные концепции, то становится ясным, что нужно иное решение этих вопросов. Многообещающим, с нашей точки зрения, является информационный подход. С этих позиций под предикативностью понимают способность синтаксических построений передавать информацию о проявлениях бытия или фактах.

Ряд ученых находит возможность обойтись без понятия предикативности и соотносит «предложение как коммуникативную единицу текста» (под семантикой последнего понимается «та информация, для сообщения которой текст был написан», а сам текст -- как «некоторый набор отдельных информаций или «знаний», определенным образом связанных между собой») с «элементарным» знанием.

При таком подходе, естественно, обнаруживается, что отношение их в большинстве случаев не сводится к эквивалентности.

Полагаем, что неясности и разногласия, существующие в современной трактовке вопроса о характере предикативности, в значительной мере порождены смешением синтаксического и логико-семантического аспектов исследования. Разграничивая их, одно и то же высказывание можно охарактеризовать как монопредикативное (что выражается специальными показателями в его внешней организации) и как полипредикатное, т. е. несущее некоторую сумму частных информаций в своей смысловой структуре. Что же касается словосочетания, то оно, являясь синтаксически непредикативным образованием, семантически теснейшим образом связано с предикатными структурами, реализуя их полностью. Например, спящий ребенок, где предикатное слово «спать», представленное словоформой спящий, задает одно синтаксическое место для имени субъекта состояния или частично, например, вручение приза, где предикатное слово «вручать» задает три места, из которых только одно замещено членом данного словосочетания.

Решая вопрос о функции словосочетания с учетом его знаковой специфики, полагаем, что словосочетания являются частичными знаками ситуации, несущими единичные порции информации о ней. Тем самым мы разграничиваем по степени полноты отражения ситуации номинативную специфику словосочетания и предложения, с одной стороны, и словосочетания и слова, с другой, поскольку простое словосочетание представляет в явном виде минимум два элемента ситуации, а простое слово -- не более одного элемента. При этом мы не игнорируем того обстоятельства, что слово может обозначать и несколько элементов некоторой ситуации; например, слово «луноход», обозначающее предмет, включает в себя и наименование его действия (сравним: «лунолет» в сегодняшней научной фантастике), и наименование планеты, для движения по поверхности которой он предназначен; однако в составе высказывания даже такие слова функционируют как знаки одного элемента описываемой им ситуации, например: «Ценные сведения об особенностях лунного рельефа ... луноход передавал на землю» («Наука и жизнь», 1990, № 1. - С.35). Но в принципе семантический вес словосочетания в высказывании как знаке ситуации является гораздо большим, чем семантический вес слова.

Сложность и многообразие семантических отношений внутри словосочетания не позволяют его считать только «соотносительным со словом сложным наименованием», а заставляют видеть в нем промежуточное звено между словом и высказыванием, стоящее ближе к последнему благодаря своей способности служить формой предикатной структуры.

В пользу такой трактовки говорит и функциональное сближение некоторых словосочетаний с придаточной частью сложного предложения. (Прокопович Н.Н., 1996. - С. 88; Егорова-Кручинина И.Н., 1997. - С. 79). Кроме того, за словосочетанием признают способность отразить отношение говорящего к обозначаемому, дать ему оценку, например, арифметика по-расистски, отмечают возможность сопровождаться модальными словами.

С точки зрения способа участия в описании ситуации словосочетания характеризуются неоднородностью и могут быть разделены на два функциональных класса.

Словосочетания I функционального класса являются частичными знаками ситуации, которая дорисовывается другими компонентами высказывания и к моменту его завершения приобретает необходимую полноту своего обозначения, например, словосочетания поливает цветы, едет быстро и сравним: цветы поливает (садовник, соседка ...), едет быстро (велосипедист, тележка ...).

Изменение морфологического облика таких сочетаний не колеблет их информативных свойств; так, в высказываниях, содержащих именные сочетания, «Поливка цветов производится по утрам», «Быстрая езда опасна» и подобное микроситуации «х поливает цветы», «х едет быстро» обозначены лишь частично.

Субъект словесно не обозначается, если он ясен из ситуации или мыслится обобщенно. Значит, в смысловой структуре высказывания первая переменная включает значение всеобщности, например, в высказывании зимой поливку цветов следует производить по утрам», где имеется в виду не единичный акт, а все акты этого рода, независимо от того, какой конкретный субъект производит каждый из них. Смысл такого высказывания может быть эксплицирован с помощью перифраза, включающего местоимение с количественным значением: «Любой человек, поливающий цветы зимой, должен это делать по утрам».

Разумеется, словосочетания I функционального класса могут участвовать и в описании микроситуации, сравним: «Она опасается быстро ездить», где отмеченное словосочетание является частичным знаком микроситуации «Она быстро ездит», включенной в основную ситуацию в качестве ее второго актанта.

Таким образом, словосочетания I функционального класса, синсемантичные по своему характеру, получают свое смысловое и структурное восполнение в процессе развертывания высказывания, к концу которого неполнота и, соответственно, неопределенность смысла уступает место полноте и определенности, достаточным для данного акта коммуникации.

Своеобразным исключением является пласт газетных заголовков, представляющих намеренно неполное обозначение некоторой ситуации при помощи словосочетания. Нарочитая неполнота смысла такого заголовка призвана заинтересовать или даже заинтриговать читателя, который вынужден ознакомиться с соответствующим текстом, чтобы извлечь из него недостающую информацию. Так, например, в газетах и в литературе находим заголовки, рассчитанные на любителей спорта, например: «Дважды чемпион», «Достоевскому посвящается», «По следам документа».

В отличие от рассмотренных выше, словосочетания II функционального класса участвуют в обрисовке всей ситуации только как частичное обозначение микроситуации. Синтагматически они сочетаются с другими частями высказывания, но, обладая свойством имплицитно содержать семантические элементы, достройки своего смысла в словесной форме не получают. Они обладают смысловой автосемантичностью и понимаются благодаря ассоциативным смысловым связям с конситуацией, а также на основе парадигматических связей с другими конструкциями, передающими этот же смысл эксплицитно, например: «Если дозировка соблюдена, то моющий эффект будет одинаковым» («Наука и жизнь», 1989, № 4, с. 94). Позиция подлежащего в главной части замещена словосочетанием, равным по смыслу другому, выражающему этот смысл в более эксплицитной форме. Например: «эффект от применения моющего средства», за которым стоит целая ситуация: «х применяет моющее средство и получает эффект»; лишь отдельные компоненты, выбранные в качестве опорных при описании этой побочной ситуации, получили обозначение в тексте.

Употребляя такие словосочетания, говорящий уверен в том, что будет правильно понят, в противном случае он эксплицировал бы все конструктивные элементы микроситуации. При возможности он ограничивается тем, что дает представление о ситуации, описывая ее не сплошным текстом, а как бы намечая пунктиром ее опорные элементы в минимально расчлененном виде: с участием, как правило, лишь двух полнозначных лексем и без явной предикации. Чаще всего это словосочетания, воплощающие безглагольные синтаксемы, в которых так или иначе содержится наименование двух предметных переменных; связывающее их отношение словесно не названо, и смысл отсутствующего предикатного слова, задающего для них места, в конструкции содержится имплицитно с большей или меньшей степенью определенности. Экономия ресурсов в плане выражения говорящего оборачивается для слушающего потерями в определенности смысла. Например: словосочетание «книги Станиславского» можно понять как книги, «которыми пользовался Станиславский», «которые имел Станиславский», «которые написал Станиславский». Лисья мордочка -- «мордочка, принадлежащая лисе» и «чья-то мордочка (лицо), похожая на лисью».

Словосочетания II функционального класса имеют несомненную общность со словосочетаниями I класса: они могут занимать идентичные позиции в высказывании и аналогичным образом участвовать в обрисовке ситуации, сравним, например, в главной позиции: «Это моя рота». Кардинальное же различие между ними в том, что роль словосочетаний I класса ограничивается только участием в эксплицитном выражении некоторой ситуации, основной или побочной, и они представляют собой нормально нагруженный частичный знак. Словосочетания же II класса, аналогичным образом участвуя в обозначении сложной ситуации, сами имплицитно содержат и частично обозначают побочную ситуацию, входящую в нее. Например: «Он гордится своей ротой».

Именно в этих словосочетаниях наблюдается ярко выраженное стремление к экономии языковых средств путем максимальной функциональной нагрузки языкового знака при минимальной затрате выразительных средств. Осуществляемый в них принцип можно назвать принципом выборочной номинации компонентов микроситуации.

Словосочетания четко расслаиваются на два указанных класса и по линии соотношения своих синтагматических и парадигматических связей. Для словосочетаний I функционального класса определяющими являются их синтагматические связи с другими компонентами высказывания, совместно с которыми они реализуют обозначение какой-то ситуации. Для словосочетания II функционального класса определяющими становятся их парадигматические связи, поскольку они представляют обозначение элементов особой, хотя и сопряженной с основной, микроситуации. Разумеется, они обладают в полной мере и синтагматическими связями, но их парадигматические связи приобретают большую важность и выдвигаются на первое место в связи с тем, что понимание происходит на фоне структур, в явном виде отражающих ту же микроситуацию, смотрите, например, авторский и редакционный комментарии в письмах И.Бунина к родным, устраняющие возможную неопределенность:

«Анютины карточки (т. е. посланные ею) получил вовремя»; «здесь теперь установилась хорошая погода,-- и у нас и в Анютиных местах».

В обоих случаях, прямо или опосредованно, отмечается связь подчеркнутого сочетания с отдельной предикативной единицей.

При восприятии смысла словосочетаний, принадлежащих ко II функциональному классу, имеются две возможности понимания.

Возможность однозначного декодирования обеспечивается способностью учитывать семантику обоих компонентов и наличием знаний о вещах, их свойствах и отношениях; так, маскхалат разведчика -- это «маскхалат, который разведчик надевает», чутье разведчика --это «чутье, которым разведчик обладает», с поправкой, в случае необходимости, на специфику конситуации. Допустим, учитель говорит ученику во время похода: «Да у тебя чутье разведчика», где это означает чутье «как у разведчика».

Неоднозначное декодирование связано с возможностью предположить не одно, а несколько равновероятных отношений между предметами, обозначенными в словосочетании, и с необходимостью учитывать его контекст, а не только семантику компонентов. Задача усложняется, если зависимое имя носит местоименный характер либо является личным именем, нарицательным или собственным (возможны производные от них). Тогда адресату речи приходится учитывать семантику одного только господствующего слова, поскольку возможности лица как субъекта действия настолько широки, что лишь в незначительной степени способны ограничивать круг мыслимых предикатных слов и помочь выбрать из них наиболее вероятное. В случае преимущественного учета смысла только одного из компонентов словосочетания неопределенность при выборе предикатного слова столь велика, что лишь конситуация может обеспечить понимание, адекватное замыслу говорящего. Так, папин мост -- это может быть мост, который отец проектирует, строит, ремонтирует, красит, по которому ходит на работу, любит прогуливаться. Антиномия говорящего -- слушающего решается здесь в пользу говорящего. Он знает, на какой из элементов конситуации опирается, тогда как слушающему это еще надлежит установить. В роли компенсирующего устройства выступает контекст, снимающий неопределенность и обеспечивающий передачу заложенного в сообщение смысла. Но есть частичные знаки, которые и в составе полного высказывания могут не получить однозначности, если в ней не нуждается, по мысли говорящего, слушающий. Иногда основная ситуация целиком поглощает входящую в нее микроситуацию; тогда диффузность, недостаточная расчлененность представления последней ни в какой степени не усложняет задачу слушающего и не вредит общему смыслу. Так, например, в высказывании «Посещение родственников затянулось, и я не успел закончить статью» специфика выделенной микроситуации абсолютно несущественна. Неважно, кто кого посетил; важно, что ситуация посещения имела место и вызвала нежелательные последствия.

Словосочетания II функционального класса могут оставаться с не уточненным отношением между компонентами, так как говорящий зачастую ограничивается отдельными, с его точки зрения, существенными для данного акта коммуникации штрихами. Прибегая к словосочетанию как наиболее адекватной форме своего замысла, он является промежуточным средством между недостаточным для этих целей словом и избыточным -- предложением.

В ряду изофункциональных средств передачи одного и того же смысла данный способ оказывается наименее избыточным и, следовательно, наиболее экономным, сравним «подвиг, который совершил разведчик», «подвиг, совершенный разведчиком» и подвиг разведчика.

Наблюдаемую в настоящее время тенденцию ко все более активному образованию и использованию словосочетаний II функционального класса можно уподобить тенденции к микроминиатюризации средств связи, создаваемых техническим гением человека.

Словосочетания с повышенной функциональной нагрузкой составляют сильное звено современного синтаксиса речи, так как полностью отвечают стремлению к лаконичности и экономности выражения.

Н.Ю.Шведова пишет об огромном количестве вновь образующихся субстантивных сочетаний, которые «как бы опираются на трехчленные глагольные структуры» и связаны с ними «отношениями порождения», и отмечает, что образование их практически ничем не ограничено.

Это стремление отмечают многие лингвисты, например, Т.Г.Винокур, И.П.Глотова и др. Его справедливо оценивают как одну из наиболее мощных внутренних тенденций, проявляющихся в различных языках мира (Кубрякова Е.С.). Вместе с тем делаются своевременные предостережения против его абсолютизации (Русановский В.М.; Будагов Р.А.; Бархударов Л.С.)

Словосочетания двояким образом откликаются на требования времени: они могут служить экономной номинацией некоторой ситуации наравне с целым высказыванием; в текстах нередки случаи, когда ситуация, ранее описанная развернутым предикативным образованием, получает вторичную номинацию в форме словосочетания, например, в «Записках штурмана» М.Расковой: «Принимаю новое решение: искать снежную гору, вблизи которой я спрыгнула с парашютом». И далее: «Скоро я увижу свою снежную гору»; «вот она, моя гора!». Кроме того, словосочетания могут конденсироваться в слово, имеющее то же значение, что и исходное словосочетание, например, массовая сцена -- массовка, гладить утюгом -- утюжить.

Таким образом, в сфере словосочетаний мы встречаемся с явлениями экономии, имеющими различную качественную и фазовую природу.

1.2 Характеристика применяемых методов и исследуемого материала

Выбор метода предопределяется спецификой материала и задачами его исследования.

Для выявления кодифицирующих (и притом нередко конденсирующих) свойств словосочетаний их надо изучать в функциональной парадигме. Поэтому в качестве основного нами выбирается метод сопоставления изофункциональных структур.

Стремясь избежать одностороннего подхода к словосочетаниям как только к свернутым, компрессивным, депредицированным (И.И.Ревзин, Г.А.Лесскис, Т.П.Ломтев и др.) или, наоборот, только способным к развертыванию латентным структурам, мы предпочитаем рассматривать их как содержащие участок смысла высказывания безотносительно к понятиям синтаксического свертывания и развертывания. В нашей работе упоминания о свернутых формах относятся только к смысловым структурам, неполно представленным словосочетанием (таковы, например, субстантивные сочетания с полифункциональным родительным). Если эта неполнота превышает некоторый порог, возникает неопределенность в смысле. Например, в случаях «Зинаида Антоновна сказала, что она не умеет говорить с людьми в профиль». (К.Симонов. 20 дней без войны). «Мальчишки влезли на крышу по оглоблям бочек». (А.М.Горький. О литературе).

Для сопоставления привлекаются структуры, эксплицирующие неназванные компоненты ситуации. Поскольку различные отношения выступают в наиболее явном виде в предикативных конструкциях, то предпочтение отдается им, и именно они избираются эталоном для сравнения. При этом мы опираемся не только на реально сосуществующие с имплицитными эксплицитные формы высказывания, но и на искусственные для живой речи построения, которые не закреплены нормой, отвергаемы узусом. Однако они обладают важным преимуществом -- способностью выразить смысл в явном виде. Современные исследователи настойчиво подчеркивают, что грамматические потенции языка представляют собой объективный факт, исследование которого имеет важное теоретическое и практическое значение. И если «мир познается в сравнении», то мир словосочетаний удобнее всего познавать в сравнении с равноценными им по смыслу высказываниями. Сравнение -- один из основных логических приемов познания внешнего мира; согласно утверждению И.А.Бодуэна де Куртенэ, «сравнение есть одна из необходимых операций всех наук, -- на нем основывается процесс мышления вообще. Только при помощи сравнении можно обобщать факты».

Применяется также метод перифразирования, заключающийся в том, что некоторый участок смысла высказывания, представленный словосочетанием, получает истолкование с помощью описательного выражения, в котором все элементы смысла эксплицированы. Однако нельзя согласиться с У.Вейнрейхом, считающим перифраз основным приемом исследования.

Применялся и экспериментальный метод, который Л.В.Щерба считал особенно плодотворным в синтаксисе, лексикографии и стилистике.

Плодотворность этого метода сказалась в ряде фонетических исследований, развившихся в особое направление экспериментальной фонетики, чего пока нельзя сказать о синтаксисе, однако удельный вес его в синтаксических исследованиях увеличивается.

Обращение к информантам тем более необходимо, что любое семантическое описание любого знака представляет собой лишь гипотезу, выдвигаемую исследователем; эта гипотеза должна проверяться сопоставлением с описаниями других знаков и быть приемлемой для информантов. Нашими информантами служили студенты-филологи, слушатели спецкурсов и участники спецсеминаров, а также учителя факультета повышения квалификации, коллеги по работе.

К информантам мы обращались с целью уточнения характера смыслового взаимоотношения между компонентами отдельных словосочетаний, с целью выяснения ассоциаций, связывающих их в сознании говорящих, степени связанности и предсказуемости одного компонента по наличию другого. «Техника лингвистического эксперимента» (Л.В.Щерба) в нашей работе сводилась, главным образом, к предъявлению информантам так или иначе деформированного текста с четко сформулированным заданием, к записи реакций информантов и последующей их обработке и интерпретации.

Предлагалось также отвечать на вопросы типа «Как Вы понимаете смысл такого-то выражения?», «Какой участок смысла не получил словесного обозначения?», «Что позволило писателю объединить эти слова в одном словосочетании?», «Как по-другому можно выразить этот смысл?» и т. д.

Поскольку выбор метода определялся характером подлежащего изучению объекта, многосторонний и сложный языковой объект закономерно потребовал совокупного применения нескольких методов.

Материалом для наблюдений послужил современный русский литературный язык в его письменной и устной форме (важность изучения устной речи подчеркивают Е.А.Земская, И.К.Белодед и др.).

Рассматривались и речевые окказионализмы. Понимание языка как открытой динамической системы требует, чтобы в поле зрения лингвиста попали явления и этого порядка.

Был использован также материал, полученный в результате экспериментов с участием информантов.

ГЛАВА 2. СЛОВОСОЧЕТАНИЯ КАК ОБЪЕКТ ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОГО СИНТАКСИСА

2.1 Способ представления семантической структуры словосочетаний

В разработке способа представления смысловой структуры словосочетания мы считали целесообразным отправляться от различных моделей предложения с учетом того, в какой мере они отвечают поставленной нами задаче.

Современная лингвистика предоставляет широкие возможности выбора той или иной модели (среди них, в частности, формулы предложения, учитывающие валентные свойства центрального глагола и не учитывающие их).

Мы не могли прямо воспользоваться ни одной из этих моделей, так как они предназначены для описания синтаксической структуры высказывания, причем компоненты словосочетаний иногда в них вовсе не находят места. Однако модели Т.П.Ломтева и В.Г.Адмони, которые в большей степени учитывают семантическую сторону высказывания, послужили в качестве отправного пункта.

Среди рассматривавшихся моделей имеются линейные и нелинейные. Мы предпочли последние.

Особая роль глагола в предложении подчеркивалась А.А.Потебней. На «конструктивную организующую силу» глагола указывал и В.В.Виноградов. Ряд современных исследователей также подтверждают данное свойство глагола. Вместе с тем формы синтаксической связи компонентов передают существующие между ними смысловые отношения в очень обобщенном и отвлеченном виде.

Эти отношения часто конкретизируются в понятиях сильной и слабой синтаксической связи, а также в терминах грамматической семантики, различающей определительные, объектные, субъектные, комплетивные и осложненные (комплексные) отношения.

Тем не менее, семантика словосочетаний и, соответственно, их функции в высказываниях требуют более детального раскрытия (комплетивные отношения, в частности, весьма неоднородны).

На необходимость уделить больше внимания семантической стороне словосочетаний указывали при обсуждении этого раздела «Грамматики» 1980 г.; на то, что формальный аспект явно подчинил себе функциональную сторону, обратили внимание Н.Д.Арутюнова, И.Н.Кручинина.

Эксплицируя смысловые отношения между компонентами словосочетания, можно определить характер участия словосочетания в передаче информации о некоторой ситуации и установить функциональные типы словосочетаний.

Для этой пели нами, в развитие логико-семантических идей Т.П.Ломтева, была разработана специальная предикатно-смысловая запись. Она основана на свойстве компонентов высказывания называть вещи, их свойства и отношения, формирующие ситуацию, знаком которой оно является; наименование свойств и отношений производится при помощи предикатных слов, задающих места для своих переменных -- наименований вещей.

С точки зрения морфологической принадлежности к той или иной части речи предикатные слова обладают большим разнообразием; к ним относятся не только прилагательные, глаголы и наречия, но есть достаточно оснований включить в них большое количество существительных абстрактных (цвет, возраст, тоска, инициатива и под.) и некоторые группы конкретных существительных (голова, отец, ветвь).

Прилагательные также требуют смыслового расслоения. На глубокое различие между качественными и относительными прилагательными указывал Л.В.Щерба, анализировавший «семантику отношений», в частности, на примерах сестрина книга и хорошая книга. Он считал противоестественным «валить в одну кучу отношения качества, свойства и предмета и отношения двух предметов, взаимные отношения их друг к другу».

Семантическая природа наречия, этого традиционно второстепенного члена, оказалась двоякой; часть наречий относится не только к сказуемому, а ко всей группе сказуемого либо к основному составу высказывания в целом. Согласно взглядам ученых, наречие, будучи синтаксически подчиненным глаголу, семантически является для него определяющим.

К предикатным словам иногда относят и предлоги, выражающих предметных переменных.

Например, над (что над чем), из (что из чего). Важность их роли в формировании семантики словосочетания подчеркивают многие исследователи, в частности, В.Н.Ярцева. Однако, учитывая, что предлог обычно выступает в роли неосновного предиката, считаем целесообразным показать его «припредикатный» характер и поэтому записываем рядом с глаголом в скобках.

Несомненно, к предикатным словам следует отнести и числительные, как содержащие места для наименований исчисляемых предметов.

В нашей записи предикатные слова занимают вершину соответствующего построения и подчеркиваются, все слова записываются в начальных формах.

Исходя из соображения о том, что в целях максимальной экспликации нужно стремиться не только к представлению исходных форм, но и исходных смыслов слов, принимаем, что отглагольные имена действий и состояний, отадъективные имена свойств не должны употребляться в записи; следует пользоваться исходными глаголами и прилагательными. Это требование необходимо распространить и на качественные наречия, которые, наравне с отадъективными именами, должны быть записаны как исходные прилагательные.

При соблюдении этих условий смысловая запись покажет общность ситуации. Знаками общности могут служить по-разному организованные в синтаксическом и морфологическом отношениях словосочетания и целые высказывания.

Так, например, для группы означающих с разным лингвистическим смыслом: «Он быстро бежит», «Его бег быстр», «Его быстрый бег», «Быстрота его бега» характерна общность логического смысла, различающегося лишь небольшими смысловыми акцентами, и единство означаемого -- стоящей за всеми означающими ситуации:

'быстрый'

'бежать'

х

Взятые в лапки элементы записи не являются собственно словоформами (инфинитивом), а условно представляют записанные в их форме мыслы, объединяющие слова, принадлежащие к разным частям речи и обладающие общим смысловым ядром; так, слово записи 'я' может в равной степени соответствовать словам текста я и мой; одна и та же запись может представлять и словосочетание (например, «Печаль моя полна тобою»), и предикативную единицу (например, «Печален я: со мною друга нет»).

Вместе с тем, предикатно-смысловую запись можно сориентировать по той или иной синтаксической структуре высказываний, объединенных смысловым инвариантом.

В связи с изложенными ранее соображениями о принципах выделения основной и побочных ситуаций можно дать соответствующую информацию об иерархии предикатных слов в составе высказывания, если предпринять комбинированную запись, в которой предикатное слово, соотнесенное со сказуемым, будем считать основным предикатным словом и в знак этого подчеркивать двойной чертой.

Если словосочетание в составе высказывания служит знаком некоторой микроситуации и обладает при этом усложненной структурой, имея в своем составе два предикатных слова, то иерархию и этих последних можно отразить, подчеркнув основное предикатное слово, соотнесенное с главным словом словосочетания, пунктиром ниже сплошной линии. Таким образом можно повысить отражающую силу записи.

Наша запись смысла позволяет различать атрибутивное и предикативное употребление прилагательного. Так, в блоковской фразе «Дорога дальняя легка» из двух предикатных слов, имеющих форму прилагательных, одно подчеркивается и оказывается рангом выше:

легкий

дальний

дорога

Легка не просто дорога, а дорога дальняя, т. е. легко то, что обычно бывает нелегким; именно в этом противопоставлении необычного обычному и заключен основной смысл фразы, конкретизирующей смысл предыдущей: «И невозможное возможно».

Смысловая запись различно оформленных синтаксически и морфологически обозначений одной и той же ситуации отличается тождеством иерархических отношений предикатных слов, с одной стороны, и различием в размещении основных предикатных слов в представлении высказывания и словосочетания -- с другой; например:

Он быстро бежит. Здесь главное по смыслу слово «бежит»;

Его бег быстр. Здесь основной смысл заключен в слове «быстр»;

Его быстрый бег. Слово, где заключен основной смысл, только подразумевается.

Быстрота его бега. Слово с основным словом предусматривается.

Отличие данного способа от синтаксических схем можно показать, сопоставив представление синтаксической и логико-смысловой структур одного и того же словосочетания, например, … [холм] кудрявый от мелкого кустарника:

А) Холм, кудрявый от мелкого кустарника;

В) причина: кудрявый (переносное значение) - «пышный, с обильной мелкой листвой»;

С) местонахождение: находится на холме.

Эта схема составлена Н.Н.Прокоповичем. Компоненты смысла этого словосочетания представлены на схеме В) эксплицитно и с учетом их иерархических связей.

Предикатно-смысловая запись, предлагаемая здесь, отличается от синтаксических схем не только числом компонентов, но и размещением их. Так, прилагательное в атрибутивной функции и наречие в синтаксических схемах типа А всегда располагаются ниже своего господствующего слова. В логико-смысловом представлении типа В, наоборот, они располагаются выше, составляют вершину предикатной структуры, являясь своеобразными ремами по отношению к элементарным темам, названным существительными и глаголами. Сравним для примера отличие в иерархических связях компонентов одних и тех же словосочетаний в обоих названных аспектах:

А) Гордый буревестник реет смело

В) смело

реять

буревестник

Информационная ценность традиционно главных членов предложения может намного уступать ценности традиционно второстепенных членов предложения, выраженных прилагательным и наречием. Так, в предложении «Стояла сухая осенняя крымская жара» собственно информативными предикатными словами по отношению к тематическому жара являются прилагательные. (К.Симонов. Из записок Лопатина).

Глагол стояла оказывается информативно пустым, поскольку он синонимичен экзистенциальному глаголу быть, а экзистенциальность передана уже в самом тематическом слове жара; следовательно, для глагола стояла места в информационно-смысловой записи вообще не находится; сравним:

А) жара-- стояла В) сухой осенний крымский

сухая осенняя крымская жара

Построения типа В) не отрицают построений типа А), но существенно дополняют их: картина синтаксического строения высказывания или словосочетания дополняется далеко не всегда тождественной ей картиной логико-смысловых связей, существующих между компонентами той или иной синтаксической конструкции.

Наша запись помогает наглядно представить роль компонентов словосочетания и размещение их в структуре смысла сообщения. Они оказываются в ней, как и в самом тексте, соседними, а иногда они разобщены обозначениями таких элементов смысла, которые не получили специального словесного оформления, так как и без этого могут быть осознаны в процессе восприятия целостного текста.

Если такие элементы в анализируемом высказывании есть (а это случается постоянно), то при записи логико-смысловых отношений между его членами смыслы компонентов словосочетаний, в тексте соположенных, получают дистантное расположение. Притом они оказываются размещенными в разных звеньях сообщения и формируют разные участки передаваемого значения, как данного в тексте явным образом (например, о холме, что он кудрявый, о кустарнике -- что он мелкий), так и имплицитно в нем содержащегося энциклопедического. Читатель знает, что кустарник может расти пи холме, и понимает текст так же, как если бы в нем было эксплицитно дано это знание, например, «холм, кудрявый от растущего на нем мелкого кустарника.

Принятый нами способ записи раскрывает всю сложность и опосредованность семантической связи компонентов словосочетания, многие звенья которой остаются «за кадром» и в словесной форме не эксплицируются. Обозначение их в нашей записи сопровождаем квадратными скобками (впоследствии опускаемыми).

Рассмотрим, например, чем опосредована связь компонентов словосочетания лететь клином, встречающегося в высказываниях о птицах, самолетах. Здесь присутствует смысл совокупности.

Каждый из элементов записи несет «кусок» смысла, участвующий в формировании смысла высказывания, отражающего качественное своеобразие именно данной ситуации; сравним высказывание «Осенью птицы летят в теплые края», в котором присутствует смысл 'множественность', но нет смысла 'совокупность' (... летят из разных мест разными путями в разное время в разные места); сравним особенно высказывание «Птицы летели поодиночке», в котором отсутствие смысла 'совокупность' подчеркнуто специальной лексемой.

Логико-смысловая структура рассмотренного выше словосочетания намного сложнее синтаксической. По-видимому, так и должно быть в подавляющем большинстве случаев, и только в редких случаях синтаксическая структура оказывается более громоздкой, поскольку содержит семантически пустые лексемы, сравним характеристику времени при помощи трехкомпонентного словосочетания у В.В.Маяковского: «Время -- вещь необычайно длинная» («Хорошо!») и ее двухкомпонентную запись:

...