Когнитивно-содержательная интерпретация семантики внезапности в единицах языка и речи (на материале текстов англоязычной и русскоязычной прозы)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Когнитивно-содержательная интерпретация семантики внезапности в единицах языка и речи (на материале текстов англоязычной и русскоязычной прозы)

Специальность 10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Аверьянова Е.Н.

Пятигорск - 2011

Работа выполнена на кафедре теории и практики перевода в ГОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор

Локтионова Валентина Григорьевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор

Буров Александр Архипович

доктор филологических наук,

профессор

Фомиченко Любовь Георгиевна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Череповецкий государственный университет»

Настоящая диссертация посвящена изучению семантики и функций высказываний, комментирующих описываемые события, действия и состояния как внезапные, непредсказуемые или аномальные.

Высказывания, в которых сообщается о несоответствии реального положения дел норме ожидания, могут быть рассмотрены как итог размышлений субъекта речи о событиях реальной или воображаемой действительности. В теории текста коммуникативное поведение субъекта речи рассматривается как определяемое двумя основными функциями: номинативной, или референтной, и сопутствующей ей познавательной, или когнитивной функцией, заключающейся в передаче знаний, жизненного опыта, системы ценностей и оценок [Папина, 2002, с. 10]. Процессы познания и языковой интерпретации мира - интеллектуальная деятельность - сопровождаются чувственно-эмотивными моментами и экспрессией и определяют заинтересованно-личностное отношение субъектов к объективируемой действительности [Лакофф, 2004, с. 9-16].

Это означает, что избранная тема исследования имеет непосредственное отношение к одной из центральных проблем когнитивной лингвистики: к языковому моделированию когнитивных процессов.

Актуальность темы настоящей диссертации обусловлена общей тенденцией современного языкознания к всестороннему раскрытию когнитивных механизмов формирования языковых выражений, в которых воплощены многообразные способы осмысления действительности. Изучение корреляций между содержанием языковых единиц и мыслительных категорий и связей, которые существуют в сознании говорящих/пишущих и проявляют себя как основание для логической оценки и как «генератор экспрессивности языковых выражений» [Кубрякова, 2004, с. 34-37] имеет непреходящую ценность для коммуникативной и интерпретативной лингвистики. С учетом этого актуальность изучения содержательной и функциональной стороны высказываний о нарушении нормы ожидания как одного из способов выражения рационально-эмоционального отношения говорящего к обозначаемой действительности не подлежит сомнению.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые:

- выявлению, изучению и описанию подвергнут корпус единиц, обладающих семантикой внезапности, в двух разносистемных языках: английском и русском;

- сопоставляются как единицы языка, так и единицы речи, коррелирующие с концептом нормы;

- высказывания о внезапных, непредвидимых и непредсказуемых событиях рассмотрены в плане выражения функционально-грамма-тического значения несеквентности и особенностей реализующих его категориальных ситуаций;

- предпринята и реализована попытка выявить когнитивную модель высказываний о внезапности происходящего;

- в комплексе описаны текстообразующая, текстосвязующая и экспрессивная функции высказываний о нарушении нормы ожидания в текстах художественных произведений на английском и русском языках.

Объект исследования - концептуально-содержательные и функциональные корреляции между понятием нарушения нормы ожидания и языковыми средствами его объективации в комментированных высказываниях.

Выдвигаемая в исследовании гипотеза заключается в следующем.

Норма выступает как универсальный познавательно-эстетический концепт, который обусловливает оценку развертываемых во времени событий и действий как взаимосвязанных, логически и ситуативно обусловленных и предсказуемых или, напротив, как внезапных, алогичных и непредсказуемых.

Это положение, являющееся в данной работе принципиально важным, опирается на следующее определение концепта: «Концепт - сложившаяся совокупность правил и оценок организации элементов хаоса картины бытия, детерминированная особенностями деятельности представителей данного лингвокультурного сообщества, закрепленная в их национальной картине мира и транслируемая средствами языка в их общении» [Прохоров, 2008: 144-159].

Решение рассматривать проблему высказываний о нарушении нормы ожидания в сопоставительном плане (на материале английского и русского языков) и применить для этого комплексный подход объясняется тем, что изучение системно-языковых черт и функционально-коммуникативных особенностей одного языка наилучшим образом может быть осуществлено через его контрастивное сравнение с другим языком.

На защиту вынесены следующие положения:

1. Языковые выражения, репрезентирующие семантику внезапности, выступают в речи как вербальные корреляты одной из разновидностей концепта нормы - нормы ожидания.

2. В системе обоих языков значение внезапности объективируется как специальными средствами - лексемами и устойчивыми словосочетаниями идиоматического характера, так и посредством слов с совмещенными значениями, образующих «зону перехода» от модальных (вводных) слов к наречиям, а также скрытограмматически.

3. В системах обоих языков средства выражения внезапности выступают как знаки первичной и вторичной номинации, но в тексте они ведут себя также как знаки иллокуции.

4. Функционально-грамматическая модель высказывания о внезапности происходящего формируется при участии грамматической категории несеквентности и реализуется в обоих сравниваемых языках в двух вариантах.

Вариант I включает компоненты лицо (агенс) + (действие + таксис + аспект) + Когн.Мод.

Вариант II включает компоненты лицо (агенс) + (действие + таксис + аспект) + объект действия (для переходных глаголов) + Когн.Мод.

5. В цепочках высказываний, объективирующих в обоих языках аспектуально-таксисную ситуацию «длительность > внезапное/ неожиданное наступление факта», когнитивные маркеры внезапности и аномального следствия могут вербализоваться или быть скрытыми.

6. Когнитивную модель высказываний о нарушении нормы ожидания можно вербализовать следующим образом:

Хотя мы не можем знать точно, что произойдет в следующий момент времени, с точки зрения сложившегося к настоящему моменту положения дел данное развитие событий невероятно.

7. Высказывания о нарушении нормы ожидания в англоязычных и русскоязычных текстах художественной литературы используются для информирования о нарушениях нормы ожидания и выполняют текстообразующую, текстосвязующую и экспрессивную функции.

Материалом исследования послужили тексты романов и рассказов английских и русских авторов конца 19-го - начала 20-го века: Дж. Джойса, Д. Лоуренса, С. Моэма, Р. Олдингтона, М. Булгакова, Ф. Достоевского, В. Набокова, Замятина, Ю. Олеши - всего более 5 000 страниц англоязычного и русскоязычного текстов. норма ожидание англоязычный литература

Тем самым в исследовании контрастивному анализу подвергается корпус единиц разносистемных языков и корпус включающих их единиц речи, что способствует выявлению как сходных, так и лингво-специфичных и культуро-специфичных характеристик языковых средств и способов выражения суждений о нарушении нормы ожидания.

Основная цель диссертации - выявить, изучить и описать когнитивную модель и особенности функционирования высказываний о нарушении нормы ожидания в художественной речи. Поставленная цель исследования определила его конкретные задачи:

1. Уточнить отношение языковых единиц, обладающих семантикой внезапности, к концепту нормы и к логическому и категориально-грамматическому понятию модальности.

2. Сопоставить в плане семантической структуры языковые средства выражения семантики внезапности в английском и русском языках, систематизировать их и представить в лексико-семантической и когнитивно-семантической интерпретации.

3. Рассмотреть функционально-грамматические свойства высказываний о нарушении нормы ожидания и установить особенности репрезентируемых категориальных ситуаций.

4. Описать когнитивный механизм формирования высказываний о нарушении нормы ожидания и представить соответствующую когнитивную модель.

5. Выполнить сопоставительный анализ англоязычных и русскоязычных высказываний о нарушении нормы ожидания в текстах английской и русской художественной литературы в плане их функционально-коммуникативных характеристик.

Соединяя в настоящем исследовании представление о специфике порождения языковых знаков, обладающих семантикой внезапности, с данными об их дистрибуции в высказываниях о нарушении нормы ожидания, мы реализуем новую исследовательскую процедуру, способную дать ответ на вопрос как о когнитивных механизмах и принципах порождения соответствующих языковых средств, так и о функциях включающих их высказываний в художественном дискурсе. В связи с этим результаты проведенного исследования имеют как теоретическое, так и практическое значение.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что на основе анализа семантики, дискурсивных дистрибуций и функций раскрывается знаковая и функциональная специфика слов, фразеологических единиц (ФЕ) и единиц речи, концептуализирующих и объективирующих понятие о нарушении нормы ожидания. Проведенное исследование также способствует осмыслению в когнитивном и функциональном аспекте одного из типов комментированных высказываний, используемых для информирования и речевого воздействия. Данная работа, выполненная в сопоставительном плане, может послужить основой для сопоставительного исследования высказываний на материале других языков и других регистров коммуникации.

Практическая ценность работы определяется возможностью использования ее резульатов в изучении проблем лингвистики текста, в прагмалингвистике, в когнитивно-лингвистическом анализе текста и дискурса, а также в лекционных курсах по лексикологии и стилистике, коммуникативной грамматике, теории и практике художественного перевода, в спецкурсах по интерпретации текста, в практике преподавания английского языка, в частности, в обучении приемам комментирования и экспрессивизации речи.

Методологическая база и методы исследования. В качестве методологической основы исследования выступает принцип антропоцентризма. Согласно данному принципу, главным фактором, регламентирующим развитие и функционирование языка, а также особенности формирования значений его единиц, является человеческий фактор. Поэтому одной из главных точек отсчета в анализе лексических единиц, фраз и высказываний является то, в языке и речи реализуется мыслеречевая деятельность человека. В соответствии с этим принципом языковые средства объективации концепта нормы ожидания в данном исследовании рассматриваются и оцениваются, прежде всего, по их роли для человека, по их назначению в его коммуникативной деятельности.

К числу общенаучных методологических принципов, реализуемых в работе, относится принцип комплексного и системного подхода к изучению исследуемого явления. Поставленные задачи, а также языковая специфика объекта исследования обусловили использование в работе ряда специальных лингвистических методов исследования. Это описательный и сравнительно-сопоставительный методы; дефиниционный и компонентный анализ лексических единиц и ФЕ - для вычленения семантики внезапности; элементы концептуального анализа - с целью описания когнитивного механизма объективации семантической категории внезапности; семантико-функциональный анализ - для выделения типовых признаков категориальных ситуаций, объективирующих значение внезапности в высказываниях; интерпретационный анализ - для описания функций рассматриваемых высказываний в художественных текстах.

Апробация исследования. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры теории и практики перевода ПГЛУ, сообщались в форме докладов на внутривузовских и международных научно-теоретических конференциях, обсуждались на семинарах аспирантов и преподавателе кафедры теории и практики перевода Института переводоведения и многоязычия ГОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет.

Структура диссертации определяется целью и поставленными задачами. Диссертация состоит из введения, двух глав, сопровождающихся выводами, заключения, библиографического списка, списка словарей и списка источников фактического материала.

Во введении определяется тема исследования, ее актуальность, формулируются цели и задачи, устанавливаются методы исследования, аргументируются научная новизна, теоретическая значимость и практическая ценность работы.

В первой главе «Общетеоретические предпосылки изучения единиц языка, обладающих семантикой внезапности», излагаются теоретические основы исследования; здесь намечено направление дальнейшего исследования и определены его перспективы. На данном этапе исследования осуществлена лексико-семантическая и когнитивно-содержательная интерпретация английских и русских слов и фразеологических единиц, обладающих семантикой внезапности и коррелирующих с суждениями о нарушении нормы ожидания.

Англоязычная и русскоязычная лексика, содержащая семантику внезапности, охарактеризована в плане концептуализации понятия о нарушении нормы ожидания и в плане особенностей его объективации в сопоставляемых языках.

Во второй главе работы «Высказывания о нарушении нормы ожидания в текстах английской и русской художественной литературы» выявлены и охарактеризованы функционально-грамматические особенности высказываний о нарушении нормы ожидания. Здесь описано взаимодействие функционально-грамматической категории несеквентности с другими категориями: аспекта, модальности и таксиса в категориальной ситуации «длительность > внезапное наступление факта». Здесь также рассмотрены случаи скрытограмматического выражения понятия о нарушении нормы ожидания. В этой главе подтверждено, что англоязычные и русскоязычные высказывания о нарушении нормы ожидания образуют одну из разновидностей комментированных высказываний, и в сопоставительном плане описаны их текстообразующая, текстосвязующая и экспрессивная функции. Особое внимание уделено использованию изучаемых высказываний в качестве средства реализации одного из приемов языковой игры: обмана ожидания.

Главы завершаются изложением результатов проведенного сопоставительного анализа и выводами, подтверждающими основные положения, вынесенные на защиту.

В заключении подводится общий итог выполненного исследования семантики и функций высказываний о нарушении нормы ожидания в текстах английской и русской художественной прозы. Работу завершают библиография (всего свыше 200 источников) и списки словарей и источников практического материала.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Формирование и выражение суждений о соответствии и о нарушении нормы определяется общими представлениями человека о норме и аномалии [Арутюнова, 1999, с. 69-75]. Норма - это концепт, который обозначает любые виды и формы порядка, в том числе и естественные нормы природы, и созданные человеком правила и законы [Арутюнова, 1999, с. 75]. Концепт нормы - родовой; он применим к разным сферам жизни и аспектам картины мира. Нарушение нормы - аномалия - может означать любые виды и формы беспорядка, стихии и хаоса. Это могут быть отклонения от естественных норм природы, и от языковых норм и правил, и нарушения кодексов и законов, созданных человеком [СЭС, 1982, с. 61, 898]. Норма и аномалия рассматриваются в логике в связи с логической категорией модальности. В лингвистике норма и аномалия имеют непосредственное отношение как к форме, так и к когнитивному содержанию и интерпретации языковых выражений.

Примеры аномалий, рассматриваемых в логике - это несоответствия реальности заведенному порядку вещей (алетические факты), нестандартное отношение к понятию должного (деонтические нормы, связанные с прескрипциями), аномалии в системе ценностей (в аксиологическом отражении мира) и нарушения логических принципов мышления (норм эпистемической логики) [Николаева, 1985, с. 90-91]. В отличие от этого в обыденном представлении о норме выделяется признак ее относительности, предполагающий возможность не только аномалий, но и разного рода отклонений от того, что, по мнению человека, соответствует нормальному положению дел и развитию событий. Относительность нормы подтверждают единичные и редкие в жизни природы и человека события. Этим обыденное представление отличается от логической трактовки нормы. Норма, с которой мы имеем дело в обыденной жизни, это «размытое» понятие, по содержанию близкое к понятию вероятности.

Э. Лейзи разграничивает видовую норму, норму пропорции, ситуативную норму, или норму пригодности и норму ожидания. Представление о норме ожидания формируется по мере накопления знаний и жизненного опыта человека. В результате применения нормы ожидания к оценке событий или действий человек фиксирует либо соответствие, либо нарушение или отклонение от нормы ожидания.

В высказывании информация о нарушении нормы ожидания означает, что действительное положение дел в чем-то отличается от ожидавшегося [Leisi, 1953, с. 99-107]. Нарушения нормы ожидания иногда воспринимаются человеком как абсурд, а иногда - как неустранимое противоречие между воображаемым и действительным. Предстоящее может расцениваться как возможное, вероятное, маловероятное или невероятное. Происходящее, опровергающее прогноз, но реализованное в действительности, осознается как внезапное событие. Представление о внезапном, аномальном развитии событий может быть обусловлено недостаточным знанием и отсутствием необходимого опыта. Ощущение внезапности происходящего может возникать не только вследствие его отклонения от нормы ожидания, но также вследствие какого-либо «непорядка» в действиях или мыслях субъектов [Арутюнова, 1999, с. 87].

Понятие о норме ожидания и о ее нарушении, формирующееся в опыте человека, объективируется средствами языка. Так как между концептивной сферой и семантической сферой языка прямого соответствия нет, языковые единицы могут объективировать концепт нормы и ее нарушения с разной степенью полноты [Борисова, 2003, с. 61]. Как «вербальные оболочки» понятия о нарушении нормы ожидания выступают единицы языка, обладающие семантикой внезапности. В речи они выступают в качестве элементов структуры предложения и комментариев, выражающих результат оценки сообщаемого по его соответствию норме ожидания в высказываниях, характеризующихся разной степенью структурной и смысловой сложности. Как соответствие норме, так и нарушение нормы ожидания репрезентируется в высказываниях на разных уровнях их концептуально-содержательной организации.

Как это неоднократно было подтверждено представителями когнитивной науки, языковой объективации чаще подвергаются те предметы и явления, которые доминируют в сознании. Доминирование представления о нарушении нормы ожидания в сознании носителей английского и русского языков подтверждается, в частности, тем, что с этим понятием коррелирует значительное число слов нескольких лексико-грамматических классов, а также ряд устойчивых словосочетаний, в том числе - единиц метафорического характера, содержащих семантику внезапности.

Полнозначные лексические единицы, содержащие признак внезапности, объективируют понятие о нарушении нормы ожидания на лексико-семантическом уровне. В английском и русском языках эти единицы обладают способностью характеризовать события, действия и поступки как аномальные, неожиданные, внезапные, беспричинные и алогичные. Это, прежде всего, слова и эквиваленты слов suddenly, abruptly, unexpectedly, all of a sudden, like a bolt from the blue (вдруг, внезапно, ни с того, ни с сего, неожиданно, без всякого повода). То, что такие слова и выражения объединяет наличие общего семантического компонента внезапности, подтверждает проведенный в работе дефиниционный и компонентный анализ. В обоих языках они образуют разнообразные по составу и довольно многочисленные лексико-семантические группы.

Наряду со словами, для которых лексико-семантический компонент внезапности является родовым (как в словах внезапно, вдруг), можно выделить также слова, в которых признак внезапности выступает в качестве одной из видовых сем. Кроме того, ряд слов, входящих в эту группу, включает, наряду с дескриптивной семантикой, интеллектуально- и эмоционально-оценочные семы. Некоторые слова адъективной, адвербиальной и именной лексики могут выражать эпистемическую модальность возможности. Это модальные слова impossible, improbable, unexpectedly; impossibily.

Кроме слов и тех лексических сочетаний, в значении которых внезапность выступает в качестве родового компонента, в каждом языке имеются слова и фразеологизмы, в значении которых внезапность - характеризующий модально/оценочный компонент - совмещена не только с эмоционально-оценочными, но также с разными дескриптивными компонентами. Среди таких слов, в значении которых дескриптивное значение выражено синкретично со значением внезапности, можно обнаружить слова нескольких лексико-грамматических классов. Это наречия, прилагательные, а также некоторые глаголы и имена существительные. Например, в английском языке это:

- имена прилагательные и наречия:

abrupt - sudden and unexpected; very steep or sudden; abruptly - suddenly and surprisingly; hastily - said, made or done too quickly; instantly - at once;

- глаголы:

crash - have or cause to have a sudden violent and noisy accident; shatter - break suddenly and violently into small pieces; gasp - catch the breath suddenly and audibly; recoil - draw back suddenly in fear or disgust; overwhelm - overcome by force completely and suddenly; abscond - go away suddenly and secretly, especially after wrongdoing; rush - move suddenly with great speed; exclaim - utter suddenly because of strong feeling of pain; gulp - make a sudden swallowing;

- имена существительные:

gust - sudden rush of wind; pang - sudden, sharp feeling of pain in body or mind; panic - sudden uncontrollable fear; shock - a sudden and violent mental of physical impression; stitch - sudden, sharp pain in the muscles at the side of the body; squall - sudden storm of wind [Rowe & Rowe, 1987].

Такие слова могут рассматриваться как семантически двойственные. В структуре их значений фиксируется момент семантического перехода от одного типа объективируемого значения - к другому, но без утраты первичного семантического компонента. Если лексемы не имеют общего смыслового инварианта, кроме семантики внезапности, это не препятствует их смысловой общности.

Наличие в словах и словосочетаниях общего компонента внезапности позволяет объединить их по принципу понятийного поля, в центре которого находятся слова, являющиеся специальными средствами обозначения семантической категории внезапности, а слова, фразеологизмы и метафорические номинации, совмещающие выражение этой категории с выражением других лексико-семантических и лексико-грамматических категорий, находятся на его периферии. Чем более сложной является семантическая структура семантического сращения и чем дальше находится характеризующий семантический компонент от его родовой семы, тем дальше он отстоит от центра и тем ближе к периферии этого поля.

Особый интерес представляют слова, которые характеризуются представленностью в семантической структуре не одного родового и нескольких видовых компонентов, а двух и более центральных разнородных семантических компонентов. Эти слова, по определению многих исследователей [Иорданская, Мельчук, 2007] являются семантическими сращениями - блендами.

Среди семантических сращений в английском и русском языках выделяются глаголы, объективирующие понятие нарушения диахронической нормы ожидания. Эта норма регулирует отношение настоящего действия/события к предшествующей или последующей ситуации, о чем свидетельствуют следующие примеры:

abscond (скрыться) = go away suddenly, secretly, and aware of having done wrong;

jump (подпрыгнуть) = move quickly by the sudden use of the muscles of the legs;

vanish (исчезнуть) = suddenly disappear [Hornby, 1982].

С точки зрения их содержания приведенные слова могут рассматриваться в качестве синкретичных, а их дефиниции - словосочетания - в качестве аналитических наименований. В значении первых признак внезапности выражается совмещенно с другой когнитивной семантикой, в том числе - семантикой длительности процесса и фазисности действия.

Возникновение подобных «гибридных» объектов с точки зрения когнитивной науки рассматривается как результат действия одного из когнитивных механизмов, осуществляющих процессы концептуализации и категоризации мира. Специфика порождения «гибридных» объектов когнитивного знания заключается в том, что в данном процессе участвуют наборы разнородных концептов и категорий, по-разному отражающих и структурирующих знание о мире [Кубрякова, 2004, с. 17].

Происхождение лексических единиц, совмещающих семантику внезапности с другими семантическими компонентами, как и некоторых других синкретичных языковых образований, наиболее полно описывает теория концептуального блендинга. Концептуальные бленды возникают в результате действия механизма проекции (англ. projection), т.е. такого взаимодействия ментальных пространств, при котором возникает пространство обобщения, включающее в себя как структуру вводных пространств, так и вновь возникающую структуру. В процессе концептуального блендинга осуществляется ряд когнитивных операций, в ходе которых происходит комбинирование концептов не из разных доменов, а из разных ментальных пространств [Coulson, 2006].

Семантика блендов формируется путем создания в процессе мышления/говорения эмерджентных ментальных пространств - временных репрезентативных структур, в которых формируются представления об ощущаемой, воображаемой, прошедшей, настоящей или будущей ситуации [Fauconnier, 1994]. Ментальные пространства включают в себя кратковременные мысленные образы, основанные на общеизвестных и устойчивых знаниях и прошлом опыте говорящих. Создание кратковременных образов ментальных пространств с возникающими в них представлениями об ощущаемых, воображаемых, прошедших, настоящих или будущих ситуациях опираются на устойчивое знание, в том числе - на знание стереотипов, которые связаны с определенными доменами. Так, некоторые глагольные единицы-бленды проявляют способность к совмещенному выражению категорий действия, каузации и результата. Но при наличии данных обязательных компонентов они могут различаться наличием/отсутствием маркера «совпадение действия с целью» при компоненте «результат» [Падучева, 2004, с. 35-36].

Концептуальные бленды, отражающие представления говорящих о ситуациях реальной или воображаемой действительности, являются маркерами когнитивного знания, поэтому их интерпретация предполагает обращение к ситуационному контексту.

Как показывает анализ практического материала, в ряде случаев при использовании слов со значением внезапности в высказываниях могут быть реализованы одновременно и характеризующий признак, и признак субъективной оценки. В связи с этим некоторые авторы относят слова suddenly, abruptly, unexpectedly не к наречиям, а к модальным словам.

Рассмотрим пример:

“For reply, she suddenly jabbed a knife across his thick, pale hand. He started up with a vulgar curse.” (Lawrence)

В этом примере семантика внезапности эксплицирована дважды: в слове suddenly и в слове start, обозначающем внезапное движение, вызванное неприятным ощущением. В Оксфордском словаре это значение соответствует значению start-4: make a sudden movement (from pain, surprise, fear etc.) (OXD, V 2, p. 338). Слово suddenly, наряду со значением быстроты действия jab, указывает на повышенную эмоциональность субъекта she, на его неожиданность для повествующего и наблюдателей, а также дает негативную оценку ее непредсказуемому поступку.

Этот смысл выражает в русском языке слово несдержанность (отметим отрицательную маркированность выражаемой этим словом оценки). В русском языке для выражения этой оценки может использоваться слово вдруг или внезапно; однако при этом определяющую роль играет контекст. Сравним, например, следующие фрагменты текста:

(1) «- Ну, что же это за!... - начал было администратор и вдруг услышал за собою голос, мурлыкнувший:

- Это вы, Иван Савельевич?» и

(2) «- Очень, очень приятно, - пискливым голосом отозвался котообразный толстяк и вдруг, развернувшись, ударил Варенуху по уху так, что кепка слетела с головы администратора и бесследно исчезла в отверстии сиденья». (Булгаков)

(3) «Проворчав что-нибудь под нос на призывные слова Степана Трофимовича и потоптавшись, как медведь, на месте, он вдруг неожиданно ухмылялся, откидывал свой картуз и садился на прежний стул, упорно смотря в землю». (Достоевский)

В примере (1) слово вдруг имеет смысл неожиданно, а в примере (2) используется для обозначения несдержанного, т.е. эмоционального и негативно оцениваемого поступка. В примере (3) вдруг и неожиданно имеют разные оттенки значений. Вдруг в данном случае означает резкую, стремительную перемену в поведении, т.е. быстроту, а не внезапность. Вдруг и неожиданно не дублируют, а дополняют друг друга в смысловом отношении.

Приведенные факты позволяют предположить, что некоторые слова со значением внезапности могут при одних условиях функционировать как модальные операторы, при других - как семантические операторы, а в-третьих - как те, так и другие. Они как бы находятся на периферии поля адвербиальной семантики и образуют зону перехода от темпоральных наречий к модальным словам.

В высказываниях, функционирующих в текстах на английском и русском языках, выделяется целый ряд глаголов, обозначающих как быстрые, стремительные, так и внезапные действия. В английском языке это, например, shoot - move, come, go, send suddenly or very quickly; flush (of a person), become red of a rush of blood to the skin; rap out - say suddenly or sharply, blush, rush, dash, burst, strike etc.

Эти глаголы содержат сему внезапности и потенциальную сему эмоциональной оценки. Использование таких глаголов способствует скрытой передаче значения следования описываемых событий во времени (значение секвентности) - даже если сама по себе грамматическая форма сказуемого такого значения не имеет:

“Then he looked into her face and his eyes were suddenly shrewd and very sad.” (Maugham)

Глаголы looked и were shrewd воспринимаются как обозначающие предшествующее действие и внезапное наступление последующего за этим состояния субъекта речи, хотя и не выраженное средствами «явной», эксплицитной грамматики. Приведем еще один пример:

“Now she seemed on a sudden to have an inkling of something remote and mysterious.” (Maugham)

Эта особенность характеризует высказывания о внезапности с точки зрения выражения категории таксиса:

“He opened the door and ushered the four strangers into the play-room.

Suddenly a silence fell, a slight embarrassment came over the company.” (Lawrence).

Глаголы opened и ushered в первом предложении, как и fell и came over употреблены в одной временной форме - Past Indefinite, но смысл этого фрагмента текста, в целом относящегося к прошлому, таков, что событие, описанное во втором предложении, наступило после события, описанного в первом предложении.

Категориальная семантика внезапности может выражаться совмещенно с уступительным и противительным значениями:

«Подошла, обхватила крепко. Ее колени сквозь платье - медленный, нежный, теплый, обволакивающий все яд…

И вдруг … Бывает: уже весь окунулся в сладкий и теплый сон - вдруг что-то прокололо, вздрагиваешь и опять глаза раскрыты …» (Замятин);

“She could not bear it that the bride should arrive and no groom. The wedding must not be a fiasco, it must not.

But there was the Bride's carriage, adorned with ribbons and cockades.” (Lawrence)

Данные высказывания указывают на аномальное отношение между основанием и следствием (несеквентность событий): первая часть обозначает действие/событие, которое является основанием для предположения о дальнейшем развитии событий (прогноз, или предвидение) а вторая часть высказывания описывает такое следствие, которое, исходя из этого прогноза, является аномальным.

Нарушают норму ожидания такие высказывания, в которых говорящие, пытаясь рассуждать логически, делают ложные заключения из истинных посылок, например:

«По виду - лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз черный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой. Словом - иностранец». (Булгаков)

Нарушение нормы ожидания заключается в том, что вывод «Словом - иностранец» логически не вытекает из описания признаков описываемого субъекта.

Выражение информации о внезапности наступления или прекращения длящихся событий, процессов и состояний, как и о непредсказуемости выводов, к которым приходят люди в разных ситуациях действительности, характеризуется соотнесенностью с определенными формальными структурами. Высказывания о нарушении нормы ожидания обычно образуют двухчастные конструкции. Слова внезапности в таких конструкциях выступают в качестве элемента, связывающего высказывание в единое структурное целое, но при этом разделяющего описываемое на два этапа, на два временных промежутка, в течение которых происходит событие и возникают его последствия. В английских текстах чаще всего в качестве такого звена выступает слово suddenly, а в русском - слова вдруг и внезапно. Если наряду с значением внезапности они выражают субъективно-модальные значения, то в английском языке обычно употребляются в препозиции и обособляются, например:

“And he knew that there were tears in her eyes? Her own tears, tears of her strange religion, that put him to nought.

Quite suddenly, he put his hand under her chin and lifterd her face up to him.” (Lawrence)

То же самое явление можно наблюдать и на примере следующего русскоязычного фрагмента:

«От солнца, от голубого блеска поташнивало, горячие мурашки бегали под шляпой по темени, он живьем сгорал, но не снимал даже пиджака, ибо, как многие русские, стеснялся «появляться при дамах в подтяжках», да и рубашка вконец излохмотилась. На третий день он вдруг решился и, озираясь исподлобья, разулся». (Набоков)

Обстоятельство времени На третий день, указывает на последовательное развертывание событий в физической реальности, но никак не отражает отношение к норме. Слово вдруг, в отличие от него, указывает, что действия персонажа решился и разулся произошли хотя и после того, о чем сообщается в первом предложении, но не по причине того:

Отметим системно-языковое различие. Тот смысл внезапности происходящего, который в английском примере выражается, прежде всего, адвербиально, в русском примере выражают также оппозиции видовых форм глаголов. С одной стороны, это формы несовершенного, а с другой - совершенного вида: поташнивало, бегали, сгорал, не снимал, стеснялся, но излохмотилась, решился и разулся.

Слова внезапности, как и модальные слова, которые выражают наименьшую степень вероятности, отличаются от последних тем, что могут быть интерпретированы как средство модуляции речевых актов, позволяющее гарантировать некоторый уровень приемлемости высказываний и возможности совместного (бесконфликтного) сосуществования в общем дискурсе утверждений, не имеющих общих пресуппозиций.

Отражение представления о нарушении нормы ожидания можно отметить в текстах художественной литературы как на формально-языковом, так и на смысловом уровне.

Вопрос об особенностях языковой объективации знания о норме ожидания и ее нарушении затрагивается в функциональной грамматике - в связи с рассмотрением проблемы категориальных ситуаций [Бондарко, 2003]. Как показал сопоставительный анализ категориально-грамматических значений и структуры рассмотренных примеров, в английских и русских высказываниях репрезентируется аспектуально-таксисная категориальная ситуация типа «длительность > внезапное наступление факта».

Приведенный ниже пример показывает, что соединение в пределах одного высказывания нескольких темпоральных значений способствует передаче скрытого значения связанности описываемых событий - хотя глагольная форма сказуемого в таком высказывании сама по себе такого значения не несет:

“Then he looked into her face and his eyes were suddenly shrewd and very sad.” (Maugham)

Глаголы looked и were shrewd воспринимаются как обозначающие предшествующее действие и наступление последующего за этим состояния субъекта речи, хотя и не выраженное средствами «явной», эксплицитной грамматики. Приведем еще один пример:

“Now she seemed on a sudden to have an inkling of something remote and mysterious.” (Maugham)

В этом примере интерпретация состояния субъекта she как наступившего после и под воздействием какого-то неназванного, но обязательно имевшего место в предыдущем воздействия определяется на основе соотнесения нескольких слов темпоральной семантики: now, on a sudden, seemed to have an inkling.

Благодаря этому взаимодействию между обозначаемыми действиями и семантикой означающих слов высказывания могут реализовать комбинаторное значение «сопряженность действий в последовательности». Эта особенность характеризует высказывания о внезапности не только с точки зрения выражения категории темпоральности, но и как средство выражения категории таксиса. В отличие от темпоральности, выражающей время события или действия, таксис представляет собой выражение отношений в последовательности событий/действий.

Таксисные отношения возникают как внутри предложений, так и между предикатами соседних предложений, как простых, так и полипредикативных. Таксисные отношения - моно- и политемпоральные -обусловливают структурное построение текста и движение мысли в нем. Введение в предложение средств объективации категории внезапности, содержащих временную семантику и выступающих в качестве обстоятельств времени, позволяет эксплицировать различие между объективным и субъективным временем. Благодаря взаимодействию между грамматическими и лексико-фразеологическими единицами таксисного характера организуется соотношение диктумного и модусного планов высказывания и направляется движение смысла в тексте [Золотова, 1995; 2001].

В высказываниях об аномальных следствиях реализуется два варианта аспектуально-таксисной категориальной ситуации: «желание, готовность, наличие предпосылок для того, чтобы совершилось событие или осуществилось действие > наступление факта, препятствующего их осуществлению» и «длительность > неожиданное наступление факта». Эти варианты КС «длительность - наступление факта» наблюдаются в обоих сравниваемых языках, но характеризуются различием в выражении видовых и объективно-модальных значений.

В одних высказываниях внезапность относится непосредственно к совершаемому действию, а в других - к оценке развития описываемой ситуации в целом. Примеры:

а) “ `Offended -?' he asked ironically, suddenly going quite still and reserved again.” (Lawrence) - внезапность относится непосредственно к действию;

б) “Oh, they were brave little beasts, these wild Scotch bullocks, wild and fleecy. Suddenly one of them snorted, ducked his head, and backed.” (Lawrence) - внезапность относится к оценке развития описываемой ситуации.

То же наблюдаем и в русском тексте:

а) «Проворчав что-нибудь под нос на призывные слова Степана Трофимовича и потоптавшись, как медведь, на месте, он вдруг неожиданно ухмылялся, откидывал свой картуз и садился на прежний стул, упорно смотря в землю». (Достоевский) - внезапность относится непосредственно к действиям Степана Трофимовича;

б) «Губернатору, по отцу, он был сродни и в его доме был принят как близкий родственник. Но прошло несколько месяцев, и вдруг зверь показал свои когти». (Достоевский) - внезапность относится к оценке развития описываемой ситуации.

В функционально-прагматическом аспекте высказывания, в которых признак внезапности, соответствующий сообщению метатекстовой концептуальной информации, эксплицитно приписывается говорящим/пишущим описываемой ситуации, могут рассматриваться как комментированные [Урысон, 1990, c. 35-45]. С одной стороны, слова со значением внезапности реализуют способность участвовать в создании темпоральной рамки высказываний. С другой стороны, маркеры внезапности имеют непосредственное отношение к категории аспекта, так как усиливают фазисность события и усложняют ее соответствующей обстоятельственной характеристикой.

Субъект речи, использующий в качестве комментирующего элемента высказывания средства объективации внезапности, как бы отмечает важность информации о том, насколько соответствует или не соответствует описываемая ситуация норме ожидания, насколько настоящие события подготовлены предшествующими:

«И повертев перед глазами Римского узловатыми пальцами, внезапно вытащил из-за уха кота собственные Римского золотые часы с цепочной, которые до этого были у финдиректора в жилетном кармане под застегнутом пиджаком и с продетой в петлю цепочкой». (Булгаков)

В художественном повествовании на обоих сопоставляемых языках слова внезапности характеризуют речевые привычки авторов. Такие слова наиболее часто употребляются в произведениях Ф.М. Достоевского Д.Г. Лоуренса. Как отмечают Н.Д. Арутюнова, В.И. Беликов и В.Н. Топоров, в русской художественной литературе слова «внезапности, странности, необычности» несут особую функциональную нагрузку, обусловленную их особой ролью в русской словесной культуре. Высказывания, репрезентирующие мнение субъекта о происходящем, рассматриваются в качестве одного из признаков психологической современной художественной прозы [Щирова, 2001]. Очевидно, что нарушение нормы ожидания является для говорящего, по выражению В.И. Шаховского, «эмоциогенным» фактором [Шаховский, 2003]. Возможно, поэтому то, что происходит, по мнению человека, внезапно, воспринимается им как аномалия, вносящая непредсказуемые изменения в существующий порядок/положение дел, не может не получить свое выражение в речи.

Поэтому проблема языковых средств объективации мнения субъекта речи о том, что происходящее внезапно, так как нарушает норму ожидания, не может рассматриваться в отрыве от изучения их текстовых функций.

В проанализированных английских и русских текстах художественной литературы слова внезапности выполняют несколько функций. Они участвуют в создании связи как между элементами высказываний-предложений, так и между абзацами, например:

“In anger and bondage she sat and listened.

Suddenly her father began to pray.” (Lawrence);

«Заметно было, что она боялась чего-то неопределенного, таинственного, чего и сама не смогла бы высказать, и много раз неприметно и пристально приглядывалась к Nicolas, что-то соображая и разглядывая … и вот - зверь вдруг выпустил свои когти.

Наш принц вдруг, ни с того, ни с сего, сделал две-три невозможные дерзости разным лицам; то есть главное именно в том состояло, что дерзости эти совсем неслыханные, совершенно ни на что не похожие, совсем не такие, какие в обыкновенном употреблении, совсем дрянные и мальчишеские, и черт знает для чего, совершенно без всякого повода». (Достоевский)

В качестве логико-смысловых средств связи в конструкциях, смысл которых свидетельствует о нарушении нормы ожидания, могут выступать союзы:

“As best man, he would be standing beside the altar. She looked slowly, deferring in her certainty.

And then, he wasn't there.” (Lawrence)

В логико-смысловой организации высказывания слова внезапности выступают в качестве своеобразной смысловой опоры. С одной стороны, они продвигают повествование вперед во временном плане, а с другой - ограничивают временную длительность предыдущих состояний, процессов и действий. В то же время такие опорные слова, как внезапно, неожиданно, suddenly, unexpectedly выступают в качестве интродукторов последующей информации. Данную функцию слов внезапности можно назвать проспективной.

Связующая способность слов, обладающих семантикой внезапности, проявляется на разных уровнях: от предложения до сверхфразового единства. Текстовые наречия со значением внезапности имеют наибольший потенциал функционирования в качестве средства текстуальных связей.

Выступать в текстосвязующей функции могут как слова, у которых значение внезапности является единственным и основным (как у концептуальных блендов) и, так и их контекстуальные синонимы. Это start, dash, vanish, наречия instantly, адвербиальные сочетания in a second, in a moment и их русские эквиваленты. Все они могут маркировать текстуальные связи как между контактно расположенными, так и между дистантно расположенными конституентами высказываний. Пример контактной связи:

“The woman was Hermione, the man was Gerald. She knew it instantly. And instantly she perished in the keen frisson of anticipation, an electric vibration in her veins …” (Lawrence)

Контактная связь на русском языке может осуществляться контекстным синонимом слова вдруг - словом случайно:

«Мне профессия его открылась совсем случайно. Как-то в сумерки, когда глуше ревут автомобили и по-южному горят в синем воздухе горки апельсинов на лотках, я забрел в далекий квартал и завернул в пивную утолить вечернюю жажду, столь знакомую городским бродягам». (Набоков)

Слово случайно - контекстуальный синоним слова вдруг - выступает в качестве средства связи между выражением отношения говорящего к открывшемуся ему факту и теми событиями действительности, которые предшествовали этому. В первой части высказывания: «Мне профессия его открылась совсем случайно» фиксируется положение дел в момент речи, т.е. констатируется факт, а в последней части: «Как-то в сумерки, когда глуше ревут автомобили и по-южному горят в синем воздухе горки апельсинов на лотках, я забрел в далекий квартал и завернул в пивную утолить вечернюю жажду, столь знакомую городским бродягам» сообщается о том, что предшествовало такому заключению.

Дистантную связь могут осуществлять глаголы-бленды:

“Gudrun, in a stupor of apprehension of surging water-plants,sat crouched on the shoal, drawing, not looking up for a long time, and then staring unconsciously, absorbedly at the right, naked, succulent stems. Her feet were bare, her hat lay on the bank opposite.

She started out of her trance, hearing the knocking of the oars.” (Lawrence)

В русском тексте также можно наблюдать дистантную связь при помощи глаголов-блендов, реализующих ЛСВ внезапности - подоспел и подвернулся:

«А в тот же день, вечером, как нарочно, подоспел и другой скандал, хотя и гораздо послабее первого, но тем не менее, благодаря всеобщему настроению, весьма усиливший городские вопли.

Именно подвернулся наш приятель Липутин». (Достоевский)

Если информация о внезапности присоединяется во второй части высказывания, дистантно, через одно или несколько предложений, то возникает катафора, благодаря чему уточняется общий смысл, приписываемый событиям, и их негативная оценка повествующим.

Таким образом, семантика внезапности маркирует в синтаксических конструкциях смысл и одновременно участвует в связывании высказываний и абзацев.

Способность языковых средств объективации понятия о нарушении нормы ожидания подчеркивать впечатление неуправляемости, стихийности события или поведения человека определяет их экспрессивный потенциал. Экспрессивная функция высказываний о внезапных, неожиданных событиях и аномальных следствиях часто используется для эмоционально-психологической характеристики персонажа:

...