Когнитивно-содержательная интерпретация семантики внезапности в единицах языка и речи (на материале текстов англоязычной и русскоязычной прозы)

“ `You can answer me, can't you?' he said.

For reply she suddenly jabbed a knife across his thick, pale hand.” (Lawrence)

По контексту у персонажа she, не было мотива для совершения агрессивного действия. Выражение suddenly jabbed в этом отрывке является коммуникативным интенсификатором, так как семантика быстроты в нем выражается дважды: в наречии и в глаголе.

Экспрессивизации высказываний о нарушении нормы ожидания способствуют также метафорические выражения, содержащие семантику внезапности. Так, в английском тексте в качестве эмпирического свидетельства неконтролируемости поведения часто выступает выражение like madness.

“And he was not satisfied. Like a madness, he must go on. He got large stones, and threw them, one after another, at the hite-burning center of the moon, till there was nothing but a rocking of hollow noise, and a pond surged up, no moon any more, only a few broken flakes tingled and glittering broadcast in the darkness, without aim or meaning, a darkened confusion, like a black and white kaleidoscope tossed at random.” (Lawrence)

В русском языке в этом качестве выступает, в том числе, фразеологизм ни с того ни с сего:

«Сегодня жмет вам руку, а завтра ни с того ни с сего, за хлеб-соль вашу, вас же бьет по щекам при всем честном обществе, как только ему полюбится». (Достоевский)

Экспрессивная функция свойственна также высказываниям, в которых внезапность поведения выражается косвенно и контекстно обусловленно:

«Нора медленно шла вдоль кирпичной стены в потоках солнца. И вот - обернулась, остановилась». (Набоков)

Важную роль в формировании впечатления о внезапном изменении поведения персонажа играет семантическая конверсионность слов, обозначающих последовательность ее действий: шла и обернулась, а также эллипсис в структуре второго предложения. В устной речи на внезапность поведения или наступления состояния указывать пауза, а в письменной речи - слова внезапности или тире:

«С улыбкой счастья на лице взглянул на нее снизу вверх, попытался сказать что-то - и тотчас, удивленно подняв брови, сполз на панель». (Набоков).

Естественно, что в физической реальности событие или действие, которое характеризуется как внезапное, предшествует его оценке. В английских текстах художественной литературы suddenly иногда используется для экспрессивной характеристики планируемого, т.е. последующего действия, например:

“A queer, baffled, half-wicked look came on his face. He could not stay long at the cottage. Suddenly he must swing on to his bicycle and go - anywhere.” (Lawrence)

В русских текстах этого явления не отмечено.

Для проанализированных произведений русской и английской художественной литературы характерно употребление высказываний о нарушении нормы ожидания для комментирования такого состояния или положения дел, которое, по мнению автора, следовало или не следовало бы нарушить:

«- Ах, это был золотой век - блестя глазами, шептал рассказчик, - совршенно отдельная квартирка, и еще передняя, и в ней раковина с водой, - почему-то особенно горделиво подчеркнул он, - маленькие оконца над самым тротуарчиком, ведущим от калитки. Напротив, в четырех шагах, под забором, сирень, липа и клен. Аа, ах, ах! Зимою я очень редко видел в оконце чьи-нибудь черные ноги и слышал хруст снега под ногами. И в печке у меня вечно пылал огонь! Но внезапно наступила весна, и сквозь мутные стекла увидел я сперва голые, а затем одевающиеся в зелень кусты сирени. И вот тогда-то, прошлою весной, случилось нечто гораздо более восхитительное, чем получение ста тысяч рублей. А это, согласитесь, громадная сумма денег!» (Булгаков)

“ `I was rather hoping now for a man to come along', Gudrun said, suddenly catching her underlip between her teeth, and making a strange grimace, half sly smiling, half anguish. Ursula was afraid.” (Lawrence)

В приведенных примерах слова внезапности используются для указания на то, что в первом случае произошло изменение обычного положения дел на положение, благоприятное для говорящего. Во втором случае это характеристика такого действия, которое привело к нарушению благоприятного положения дел.

Способность не только описывать события, но также выполнять функцию экспрессивизации характеризует не только отдельные слова или высказывания, но категориальную ситуацию «длительность > внезапное наступление факта» в целом. В повествовании стихийный переход от описания одного события или состояния персонажа к другому, логически с ним не связанному, может быть как формально не обозначенным, так и эксплицитным:

“It is curious how completely a person who may have occurred among your reveries for many years can thus cease to be. It suddenly struck me that the little story I had jotted down offered me just the framework for this character that I had been looking for.” (Maugham)

«И вдруг … Бывает: уже весь окунулся в сладкий и теплый сон - вдруг что-то прокололо, вздрагиваешь и опять глаза широко раскрыты …» (Замятин)

В художественных текстах на обоих языках для подчеркивания, что норма ожидания нарушена, используются также эмфатические конструкции, включающие повтор, параллелизм и антитезу:

“They are rough but uncivil in their manners, and though their ways are boisterous and unpolished, under it all they have a great deal of impoliteness and discourtesy.” (O'Henry)

Наличие союзов but и though предполагает использование особого стилистического приема - антитезы, но вместо антонимов далее возникают синонимические пары прилагательных и существительных с отрицательным компонентом значения. Отсутствие фактического противопоставления в специально предназначенной для этого конструкции подчеркивает иронический смысл высказывания.

Экспрессивность высказываний о внезапности наступления событий, об аномальных следствиях может использоваться в качестве основы для создания «языковой игры». Зачастую языковая игра рассматривается как прием юмористической речи. Но исследования А.Н. Баранова, Н.Н. Болдырева, В.А. Пищальниковой, В.И. Шаховского указывают на то, что языковая игра по своей сути является когнитивным процессом. Языковая игра как одна из форм выражения эмоций и признак экспрессивности речи - это высокоинтеллектуальная форма вербальной деятельности, которую можно наблюдать как в обыденной речи, так и в публичной коммуникации, и в художественно преобразованной литературной речи.

Теоретически возможность изображения когнитивных процессов посредством языковой игры определяет, как считает В.И. Шаховский, прежде всего, эмотивная валентность лексико-грамматических единиц [Шаховский, 2003, c. 12]. Наряду с лексико-семантическими единицами эффективным материалом для создания языковой игры, как показывает данное исследование, может быть возможность игры понятиями. Эту возможность предоставляют, в частности, высказывания о нарушении логики рассуждения, поскольку именно они описывают неожиданные изменения направления мысли, внезапные переходы от одной темы к другой, необычную смену временной и пространственной повествовательной перспективы. В каждом из этих случаях может возникать экспрессивный эффект «обманутого ожидания». При этом, как уже отмечалось, слова внезапности в контекстах, объективирующих ситуации непредсказуемости и аномального следствия, могут эксплицироваться или только подразумеваться. В риторике и функциональной стилистике «обманутое ожидание» известно как особый речевой прием, заключающийся в преднамеренном умолчании, утаивании какой-либо информации, способной снизить предсказуемость дальнейшего развития событий и имеющий целью актуализировать скрытый смысл описываемого события/действия/поступка.

Прием обманутого ожидания можно интерпретировать как результат действия особого когнитивного механизма. Смысл обмана ожидания возникает в результате проекции информации о ситуации, воображаемой одним из персонажей на другую ситуацию, воображаемую или реализуемую другим персонажем. Этот смысл концептуализируется и объективируется в высказываниях как путаница, алогизм и абсурд. Цели обмана ожидания изображения могут быть разными. Так, в первом из приводимых ниже примеров обман ожидания отражает комизм описываемых событий, а во втором - характеризует абсурдность существования персонажей:

(1) “We wired Bill:' Job landed; get the tall glasses ready,' and we felt pretty good …

… The paper was for Bill, all right, and a genuine document, but it appointed him post-master of Dade City, Fla.” (O'Henry)

(2) «Но как все существует в минуту капитализма, то имеется также противный класс в трех верстах, а именно бывший паук, то есть помещик Таранттеев, который, конечно, сосал нашу кровь, а обратно из-за границы привозил себе всевозможные предметы …» (Замятин)

Для создания приема обманутого ожидания как особой языковой игры в проанализированных текстах используется дистантное и контактное и расположение высказываний и элементов высказываний, содержащих описания привычных, обыденных действий и вытекающих из них аномальных, алогичных следствий или непредсказуемого развития событий. При отсутствии в них слов, содержащих семантику внезапности, аномальные следствия и нарушения нормы ожидания выявляются из ситуативного контекста:

(1) “She has the letters printed in the evening papers that match here costume, she lectures at an informal tea given in the palm room of the B. & O. Depot and the calls on the President. The ninth Assistant Secretary of Commerce and Labour, the first aide-de-camp of the Blue Room and an unidentified colored man are waiting there to grasp her by the hands - and feet.” (O'Henry)

(2) «Аккуратный и исполнительный Василий Степанович упаковал деньги в газетную бумагу, бечевкой перекрестил пакет, уложил его в портфель и, прекрасно зная инструкцию, направился, конечно, не к автобусу или трамваю, а к таксомоторной стоянке.

Лишь только шоферы трех машин увидели пассажира, спешащего на стоянку с туго набитым портфелем, как все трое из-под носа у него уехали пустыми, почему-то при этом злобно оглядываясь». (Булгаков)

В первом случае эффект обманутого ожидания обусловлен тем, что перечисление светских успехов героини в первой части абзаца создает основу для предположения о том, что ее ожидает доброжелательный прием. Вторая часть этого абзаца резко контрастирует первой: поведение встретивших ее людей из окружения президента соответствует стереотипному представлению о том, как происходит задержание преступников.

Эффект обманутого ожидания во втором случае возникает потому, что описание происходящего включает, наряду с теми событиями и фактами, которые описывает стандартная ситуация «поездка в такси», такие факты, которые противоречат привычному, стереотипному поведению водителей свободных такси. Для объективации представления о невероятности и даже б абсурдности происходящего, автор проецирует на стандартную ситуацию «поездка в такси», как ее видит персонаж Василий Степанович, такое поведение шоферов, которое присуще людям не в данной ситуации, а в таких ситуациях, когда им угрожает опасность. Наряду с конкретными словами, обладающими семантикой внезапности, когнитивно-содержательной интерпретации высказывания как обмана ожидания способствует необходимое в данной ситуации переключение внимания с настоящего момента на предшествующий.

Как показало настоящее исследование, в текстах художественной литературы на обоих сопоставляемых языках обманутое ожидание может выступать не только как юмористический прием, но как стратегический прием повествования, который используется для реализации художественно-эстетической концепции автора.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование английских и русских высказываний, комментирующих описываемые события с точки зрения нормы ожидания, подтверждает основные положения, вынесенные на защиту, и позволяет сделать ряд выводов, касающихся когнитивных, структурно-семантических и функционально-грамматических особенностей рассматриваемой разновидности высказываний в английских и русских текстах художественной литературы.

1. В обоих сопоставляемых языках понятийное значение нарушения нормы ожидания маркируется группами слов, относящихся к разным частям речи, свободными и устойчивыми сочетаниями и метафорическими выражениями. Основное ядро слов со значением внезапности образуют концептуальные бленды - слова, которые в обоих языках образуются путем проекции (англ. projection) т.е. когнитивного механизма обобщения ментальных пространств, в результате чего возникает обобщенное ментальное пространство - смысловая структура концептуального бленда.

2. Основным структурно-семантическим параметром, из которого складывается функциональная направленность всего комментированного высказывания как коммуникативно-речевой единицы, являются мотивационные отношения между комментируемой и комментирующей частями.

3. Структурно-семантическая модель высказывания, объективирующего содержательно-концептуальную информацию о нарушении нормы ожидания, реализуется в обоих сравниваемых языках в двух вариантах:

Вариант I включает компоненты: лицо (агенс) + (действие + таксис + аспект) + Когн.Мод.

Вариант II включает следующие компоненты: лицо (агенс) + (действие + таксис + аспект) + объект действия (для переходных глаголов) + Когн.Мод.

4. В качестве функционально-грамматической основы высказываний о нарушении нормы ожидания в обоих языках выступает категориальная аспектуально-таксисная ситуация «длительность > внезапное/неожиданное наступление факта».

5. Категориально-грамматический состав исследуемых высказываний характеризуется наличием признака несеквентности, реализуемого как с помощью специальных лексико-грамматических единиц, так и синкретично с признаками темпоральности, фазисности и модальности.

6. Когнитивная модель высказываний о нарушении нормы ожидания может быть вербализована следующим образом: Хотя мы не можем знать точно, что произойдет в следующий момент времени, с точки зрения сложившегося к настоящему моменту положения дел данное развитие событий невероятно.

7. Высказывания о нарушении нормы ожидания являются особой разновидностью комментированных высказываний, в которых маркеры нарушения нормы ожидания могут вербализоваться или быть имплицитными, выступать как межфразовые и межабзацные коннекторы и как знаки иллокуции.

8. В текстах художественной литературы для высказываний о нарушении нормы ожидания характерно приведение в связь, объединение элементов разных ментальных пространств, направленное на комплексную передачу индивидуально-значимого мыслительного содержания в конкретных условиях речи.

9. В текстах художественной литературы на обоих языках высказывания о нарушении нормы ожидания могут использоваться для экспрессивизации речи. В данных высказываниях используются приемы языковой игры: метафора, антитеза и обман ожидания. Частотность использования отдельных приемов языковой игры определяется речевыми привычками, а основной целью ее использования является реализация художественной концепции автора.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ИЗЛОЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ АВТОРА

Научные статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях (по перечню ВАК РФ)

1. Аверьянова, Е.Н. Реализация модальности вероятности в высказываниях о внезапных событиях и аномальных следствиях (на материале английской и русской художественной прозы) [Текст] / Е.Н. Аверьянова // Вестник ПГЛУ. - Пятигорск: ПГЛУ, 2010. - № 4. - С. 152-156.

2. Аверьянова, Е.Н. Интерпретация когнитивно-семантических и функциональных свойств комментированных высказываний (на материале англоязычных и русскоязычных художественных произведений) [Текст] / Е.Н. Аверьянова // Вестник Московского государственного областного ун-та. - Серия: Лингвистика. - М.: МГОУ, 2011. - № 1. - С. 93-98.

3. Аверьянова, Е.Н. Средства выражения семантики внезапности в сообщениях об отклонении от нормы ожидания (на материале текстов художественной литературы) / [Текст] / Е.Н. Аверьянова // Вестник Майкопского Государственного Технологического Университета.- Майкоп: ОАО «Полиграф-ЮГ», 2010. - Вып. 4. - С. 85-91.

Публикации в других изданиях

4. Аверьянова, Е.Н. Когнитивно-лингвистическая интерпретация механизма совмещения категориальных значений (на материале современного английского языка) [Текст] / Е.Н. Аверьянова // Лингвистика. Перевод. Межкультурная коммуникация: межвузовский сборник научных трудов. - Пятигорск: ПГЛУ, 2010. - Вып. 6. - С. 3-9.

5. Аверьянова, Е.Н. Единицы номинации как маркеры когнитивного знания (к проблеме семантических блендов) [Текст] / Е.Н. Аверьянова // Этнос. Культура. Перевод - 5: материалы международной научной конференции (март 2008 г.). - Пятигорск: ПГЛУ, 2008. - С. 3-9.

6. Аверьянова, Е.Н. Образование, семантическая структура и содержание контаминированных номинативных единиц [Текст] / Е.Н. Аверьянова // Записки по германистике и межкультурной коммуникации: межвузовский сборник научных трудов. - Пятигорск: ПГЛУ, 2009. - Вып. IV. - С. 5-12.

7. Аверьянова, Е.Н. Сопоставительный анализ содержательных элементов семантических блендов [Текст] / Е.Н. Аверьянова // Университетские чтения - 2009: материалы научно-методических чтений ПГЛУ (12-13 января 2009 г.). - Пятигорск: ПГЛУ, 2009. - Ч. V. - С. 114-119.

Размещено на Allbest.ru