Типы советизмов в художественном контексте и проблема их перевода на английский язык (на материале разных переводов повести М.А. Булгакова "Собачье сердце")

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПРАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

“САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ”

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

на тему: Типы советизмов в художественном контексте и проблема их перевода на английский язык (на материале разных переводов повести М.А. Булгакова “Собачье сердце”)

основная образовательная программа бакалавриата по направлению подготовки 45.03.02 “Лингвистика”

Исполнитель:

Обучающийся 4 курса

Образовательной программы

“Теория перевода и межъязыковая коммуникация”

Чванова Любовь Михайловна

Научный руководитель:

д.ф.н., проф. Казакова Т.А.

Санкт-Петербург



Оглавление

• Глава 1. Межкультурная коммуникация
• 1.1.1 Язык и межкультурная коммуникация
• 1.1.2 Культурно-маркированная лексика и типы лексических культурных единиц
• 1.2.1 Понятие реалии
• 1.2.2 Способы перевода реалий
• Глава 2. Типы советизмов и степень сохранения исходной информации в переводе
• 2.1.1 Количественное соотношение типов советизмов в тексте произведения
• 2.1.2 Перевод реалий категории “реалии государственно-административного устройства и общественной жизни”
• 2.1.3 Перевод реалий категории “этнографические реалии”, подкатегория: “социальные общности и их представители”
• 2.1.4 Перевод реалий категории “ономастические реалии”
• 2.1.5 Перевод реалий категории “бытовые реалии”
• 2.1.7 Перевод ассоциативных реалий
• Заключение
• Список использованной литературы
• Список источников иллюстративного материала


Тема настоящей работы обладает теоретической и практической значимостью в связи с тем, что проблема перевода произведений русской классики на английский язык остается актуальной в настоящее время. Советизмы составляют важный пласт лексики, используемой в произведениях XX века, и сохранение их прагматического аспекта и национальной самобытности при переводе до сих пор является одной из переводческих проблем, чем объясняется практический и научный интерес их детального изучения.

Цель данной работы заключается в анализе типов советизмов, встречающихся в произведении М. А. Булгакова “Собачье сердце” и связанных с ними переводческих решений.

Для достижения данной цели предлагается решить следующие задачи:

1) дать определение понятиям “межкультурная коммуникация” и “язык”, и проанализировать связь между ними

2) сделать обзор различных видов культурной лексики

3) рассмотреть различные точки зрения на понятие “реалия” и изучить классификации типов реалий

4) изучить способы переводов реалий

5) обработать материал исследования и классифицировать его в соответствии с теоретическими положениями, изложенными в Главе 1

6) выявить корреляцию между типами советизма и количеством информации, которую удается сохранить при переводе

Объектом исследования выступает передача советизмов в художественном тексте с русского языка на английский.

Предметом исследования являются советизмы в произведении М. А. Булгакова “Собачье сердце” и подобранные к ним переводческие эквиваленты, а также уровень сохранности информации, изначально заложенной автором, после перевода.

Материал исследования составляют оригинальный текст, а также переводы повести М.А. Булгакова “Собачье сердце” на английский язык, выполненные переводчиками Майкл Гленни, Аврил Пайман и Мирра Гинзбург. В работе будут использованы такие методы исследования, как метод теоретического анализа, метод сплошной выборки, описательный, сопоставительный и контекстологический методы анализа языковых единиц.



Глава 1. Межкультурная коммуникация

1.1.1 Язык и межкультурная коммуникация

Прежде всего, определим ключевые слова-понятия, используемые в данной работе.

В Словаре лингвистических терминов Ахмановой язык определяется как одна из самобытных семиологических систем, являющаяся основным и важнеи?шим средством общения членов данного человеческого коллектива, для которых эта система оказывается также средством развития мышления, передачи от поколения к поколению культурно-исторических традиции? и т. п. [Ахманова, 1969]

При этом представители различных эпох, народностей и филологических школ все сходятся во мнении, что основными функциями языка являются выражение мыслей и коммуникация между людьми. Существуют различные виды коммуникации, но язык является самым эксплицитным из всех.

В свою очередь, коммуникация - это акт общения, связь между двумя или более индивидами, основанная на взаимопонимании; сообщение информации одним лицом другому или ряду лиц.

В отличие от предыдущих терминов, понятие “культура” является многозначным, но для нашего исследования релевантным является следующее его значение: “Совокупность достижении? человеческого общества в производственнои?, общественнои? и духовнои? жизни”. По мнению С. Г. Тер-Минасовой , тем не менее, в данном определении с точки зрения культурологии неверным является употребление слова “достижение”, так как оно имеет положительную коннотацию, в то время как культурология, как фундаментальная наука, воздерживается от оценочных заявлений [Тер-Минасова, 2000]. Ю, С. Степанов также отмечает, что к концепту “культура” всегда домысливается компонент “достижение, высокий уровень”, в то время как сам концепт, свободный от всех оттенков и компонентов, которые к нему добавляют, характеризуется полной объективностью и свободой от эмоциональной оценки. Ученый доказывает это тем, что первоначально слово культура в латинском языке значило буквально “обработка”, и это значение до сих пор сохраняется как минимум в русском слове. [Степанов, 2004] межкультурный коммуникация советизм ономатический

По мнению С. Г. Тер-Минасовой корректнее назвать “культуру” “совокупностью результатов деятельности” [Тер-Минасова, 2000]. В The Concise Oxford Dictionary. Oxford и Dictionary of English Language and Culture. “культура” определяется схожим образом: как “обычаи, цивилизация и достижения определеннои? эпохи или народа” и “обычаи, верования, искусство, музыка и другие плоды человеческои? мысли определеннои? группы людеи? в определенное время” соответственно. Во всех англии?ских определениях слова culture повторяется слово customs `обычаи, традиции'; неоднократно употребляется слово beliefs `верования', а также словосочетание the way of life `образ жизни'. Г.В. Елизарова также определяет в своей работе культуру как “сложнейший феномен, определяющий систему ценностных ориентаций как общества в целом, так и отдельной личности -- носителя определенной культуры”. [Елизарова, 2005]

Определение понятия “межкультурная коммуникация” нам представляется очевидным из самого термина: это общение представителей и представительниц разных культур. Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров определяют “межкультурную коммуникацию” следующим образом: “Этим термином называется адекватное взаимопонимание двух участников коммуникативного акта, принадлежащих к разным национальным культурам” [Верещагин и Костомаров, 2005]. О. А. Леонтович в своем определении межкультурной коммуникации фокусируется на информационном аспекте и определяет данное понятие как “непосредственный или опосредованный обмен информацией между представителями разных лингвокультур” [Леонтович, 2005]. В. Б. Кашкин уточняет, что в случае с коммуникацией “обмен” является скорее метафорой, так как при данном “обмене” собеседники не лишаются информации, а взаимно обогащаются ей, таким образом было бы более правильно употреблять выражение “поделиться мыслями” и “разделить с кем-то свои чувства” (exchange и share) [В. Б. Кашкин, 2007]. Г.Г. Почепцов отмечает, что межкультурная коммуникация происходит не только на вербальном, языковом, уровне, но также и на невербальном уровне, а также на уровне человеческих ценностей. Тем не менее, для нашей работы наиболее существенным является именно языковой уровень межкультурной коммуникации. [Почепцов, 1998]

Важно также остановиться на соотношении языка и культуры, ключевых понятий данной главы. Их тесная взаимосвязь очевидна. По мнению С. Г. Тер-Минасовой, язык является зеркалом культуры, в котором отражается самосознание народа, его традиции и мироощущение. Также в лексике, грамматике и идиоматике хранятся культурные ценности народа, которые при помощи языка передаются из поколения в поколение. При этом, язык формирует личность носителя языка, передавая ему заложенную в нем культурную информацию. Таким образом, язык является составляющей культуры [Тер-Минасова, 2000]. “Первое место среди национально-специфических компонентов культуры занимает язык. Язык в первую очередь способствует тому, что культура может быть как средством общения, так и средством разобщения людей". [Марковина, Сорокин, 1989]

При этом, культурный компонент также является частью языка. По словам С. Г. Тер-Минасовой, это не только культурная информация, сообщаемая языком, но также и его неотъемлемое свойство, присущее всем его уровням и отраслям. [Тер-Минасова, 2000]

Таким образом, язык и культура являются понятиями взаимозависимыми, неразрывно связанными. Такое мнение поддерживается многими учеными. Так, еще в 19 веке лингвист В. фон Гумбольдт, описывая свою концепцию языка, утверждал, что в каждом языке заложено свое мировоззрение. По его мнению, “каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, выйти за пределы которого можно, только вступив в другой круг” [Гумбольдт, 2000]. В 20 веке эта идея получила развитие в так называемой “гипотезе лингвистической относительности” или гипотезе Сэпира-Уорфа. Согласно убеждениям этих ученых, поведение человека определяется особенностями того языка, на котором он говорит. Нетрудно видеть, что такой подход перекликается с мнением В. Гумбольдта об уникальности национального мировоззрения. Тем не менее, В. В. Кабакчи указывает на то, принцип лингвистической относительности ограничивает потенциал языка рамками одной культуры, в то время как в действительности одним из ведущих свойств языка является его универсальность, позволяющая человеку использовать язык в качестве средства общения в том числе и в приложении к внешним культурам. Именно эта универсальность языка и позволяет ему осуществлять не только внутрикультурное, но и межкультурное общение. [Кабакчи, 1998]

В то же самое время, используя язык в качестве универсального средства межкультурного общения, нельзя забывать о возможности культурных конфликтов. С. Г. Тер-Минасова в своем исследовании указывает на то, что культура для каждого народа -- это своего рода щит, охраняющий национальное своеобразие, но при этом и отгораживающий от других народов и культур. Таким образом, все люди в мире делятся на "своих", объединенных языком и культурой людей, и на "чужих", не знающих языка и культуры. Из данного утверждения становится очевидным, что для эффективной межкультурной коммуникации необходимо знание не только чужого языка, но также и культуры. Тем не менее, при попытках изучения языка для межкультурной коммуникации часто не учитывается ряд моментов. [Тер-Минасова, 2000]

При изучении иностранного языка необходимо помнить, что каждое иностранное слово отражает иностранный мир и иностранную культуру: "за каждым словом стоит обусловленное национальным сознанием представление о мире." [Тер-Минасова, 2000] Если при изучении языка реализуется только информативная функция, то развивается только навык пассивного понимания текстов, но не создания речи. Это означает, что для того, чтобы язык мог использоваться как эффективное средство коммуникации между представителями разных культур, "языки должны изучаться в неразрывном единстве с миром и культурой народов, говорящих на этих языках".

Чаще всего, как отмечают И. Ю. Марковина и Ю. А. Сорокин, проблемы в межкультурной коммуникации создаются из-за национально-специфических компонентов культур, к которым можно отнести следующее:

а) традиции, а также обычаи и обряды

б) бытовую культуру

в) повседневное поведение

г) “национальные картины мира”, отражающие специфику восприятия окружающего мира

д) художественную культуру, отражающую культурные традиции того или иного этноса. [Марковина, Сорокин, 1989]

По утверждению С. Г. Тер-Минасовой, учитывая вышесказанное, для качественной межкультурной коммуникации необходимо глубокое и тщательное изучение мира носителей языка, их культуры, их образа жизни и менталитета. Реальное употребление слов в речи, реальное речевоспроизводство в значительной степени определяется знанием социальной и культурной жизни говорящего на данном языке речевого коллектива. “Язык не существует вне культуры, т. е. вне социально унаследованной совокупности практических навыков и идей, характеризующих наш образ жизни”. В основе языковых структур лежат структуры социокультурные, поэтому для грамотного использования языка при межкультурной коммуникации недостаточно знать только грамматические правила и значения слов. Необходимо также знать следующее: "1) когда сказать/написать, как, кому, при ком, где; 2) как данное значение/понятие, данный предмет мысли живет в реальности мира изучаемого языка". При использовании лексики нужно знать не только собственно значение слова, но и как можно больше о том, что стоит за словом, о предмете-понятии (thing meant), о его месте и функциях в том мире, где данный язык используется в качестве реального средства общения. [Тер-Минасова, 2000]

Изучение мира языка важно не только для речепроизводства, но и для восприятия иностранной речи. Оно помогает понять политические, культурные, исторические и тому подобные коннотации единиц языка и речи, а также реалии, знание которых необходимо для правильного понимания явлений и фактов, относящихся к повседневной действительности народов, говорящих на данном языке.

1.1.2 Культурно-маркированная лексика и типы лексических культурных единиц

Впервые лексика с культурным компонентом была обозначена терминов “культурно-маркированная лексика” в работах лингвистов И. Е. Аверьяновой и Н. Е. Меркиш [Аверьянова, Меркиш, 1998, 2006]. За последние десятилетия различными учеными были предложены множество других терминов, детерминирующих данную лексику: концепты, лакуны, фоновая лексика, варваризмы, экзотизмы, культуронимы, страноведческая лексика и так далее. Не всегда очевидны различия между данными терминами, и среди лингвистов вопрос о составе культурно-маркированной лексики остается дискуссионным. Многие ученые считают вышеперечисленные понятия достаточно близкими по значению, чтобы использовать их недифференцированно: “Все эти понятия подчеркивают национально-специфичный характер данной лексики”. Как правило, культурно-маркированными ЛЕ считаются “слова, обладающие экстралингвистическим фоном и вследствие этого являющиеся источником социокультурной информации о народе изучаемого языка”.

Дискуссии в настоящее время ведутся не только об определении “культурно-маркированной лексики”, но также и о ее составе. Существуют различные типологии культурно-специфической лексики, которые опираются на различные принципы (деление по тематическому, историческому признаку и так далее).

Одной из общепризнанных классификаций ЛЕ с национально-культурной семантикой считается типология Е.М. Верещагина и В.Г Костомарова, состоящая из семи категорий:

1) слова нового быта

2) советизмы

3) наименования предметов и явлений традиционного быта

4) историзмы

5) слова нерусского происхождения

6) лексика фразеологических единиц

7) слова из фольклора

Позднее возникли другие типологии подобной лексики, так, Н. П. Ясиненко предлагает следующую классификацию:

1) коннотативная лексика

2) фоновая лексика (знания)

3) лакуны

4) реалии

5) прецедентный текст (имя, феномен)

6) безэквивалентная лексика. [Верещагин и Костомаров, 2005]

Многие ученые придерживаются более обобщенной типологии и выделяют только категории коннотативной и фоновой лексики (Л.И.Комарова, М.М. Кувалдина, М.Г. Святова), или, как, например, М.Г. Яшина и Г.Д. Томахин - только реалии и фоновую лексику. [Томахин, 1988, Яшина, 2009]

Одним из важных дискуссионных вопросов до сих пор остается также разграничение понятий “реалия” и “безэквивалентная лексика”. Так, Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров считают реалии частным случаем безэквивалентной лексики, так как реалии служат для выражения понятий, специфичных для одной культуры, и не имеют эквивалентов за пределами лексики, служащей для выражения понятий данной культуры [Верещагин и Костомаров, 2005]. По мнению В. С. Виноградова, безэквивалентная лексика ограничивается реалиями, так как абсолютная невозможность найти эквивалент слова из оригинального текста встречается, только когда данное слово обозначает сугубо местное явление, у которого отсутствуют соответствия в культуре, и, следовательно, в языке других народов. [Виноградов, 2001]

По мнению С. И. Влахова и С. П. Флорина, реалии необходимо четко отграничить от безэквивалентной лексики, и предлагают схему, в которой реалии входят, как самостоятельный круг слов, в рамки БЭЛ. Что касается других видов культурно-маркированной лексики, то в их схеме экзотизмы частично пересекаются с реалиями, и при этом выходят за рамки безэквивалентной лексики, а имена собственные и фразеологизмы соприкасаются с реалиями.

Также С. И. Влахов и С. П. Флорин отмечают еще один момент, отличающий реалию от безэквивалентного слова. Слово может считаться реалией по отношению ко всем или по меньшей мере к большинству языков, в то время как безэквивалентным оно является преимущественно в рамках данной пары языков, то есть, как правило, список реалий данного языка будет более или менее постоянным, а состав безэквивалентной лексики будет разным для каждой пары языков. [Влахов, Флорин, 1986]

В предыдущей главе мы отметили, что язык является универсальным средством общения, но при этом, как указывает В. В. Кабакчи, исторически язык нацелен в первую очередь на внутреннюю культуру. Это объясняется тем, что язык следует принципу экономии, в соответствии с которым языковая практика отбирает только те языковые единицы, которые действительно необходимы для общения. При этом, для использования языка при межкультурном общении важно, насколько словарный состав языка приспособлен для его переориентации на иную, внешнюю культуру.

В. В. Кабакчи в своей работе “Основы англоязычной межкультурной коммуникации” там вводит понятие "культурная ориентация" -- "способность слов и словосочетаний выступать в приложении к конкретным (внутренним или внешним) культурам". На данном понятии он строит свою классификацию лексических единиц, выделяя несколько групп культурной ориентации.

1. Лексика, нейтральная в своей культурной ориентации.

К таким словам относятся, во-первых, служебные части речи, а во-вторых, знаменательные части речи, не являющиеся названиями культурных элементов, такие как, например back, large, they, nine, to dance, cold, happiness.

2. Полионимы (от греч. поли - “много” + оним)

Это существительные или субстантивные словосочетания, обозначающие элементы окружающего мира, которые представлены во всех или почти во всех существующих в настоящий момент культурах мира. Например: century, chivalry, character, spirit, enterprise, self-confidence, amiability, sensuality, youth, period, people.

3. Идионимы (от греч. идиос - личный, собственный, своеобразный + оним)

Слова, обозначающие специфические элементы внутренней культуры, например: Shakespeare, the House of Commons, Beatles, Brooklyn, Byron, Congress, cowboy, Mouse of Lords/ Commons, public school, Robinson Crusoe, Westminster. В других классификациях данные лексические единицы называются "реалиями" или "безэквивалентной лексикой".

4. Ксенонимы (от греч. ксенос - “иностранный” + оним) Слова, обозначающие специфические элементы внешних культур. К данной категории относятся, например, следующие ЛЕ: Acropolis, Sparta, toreador, Eiffel Tower, Taj Mahal, knesset, Golan Heights, mosque, Buddhism, kabuki, tsar, steppe, Old Believer, Cossack.

В лингвистике такие ЛЕ называют "экзотизмами" или "варваризмами", но, по мнению В. В. Кабакчи, такие термины являются неприемлемыми.

Если сравнить две группы ЛЕ, то можно заметить, что ксенонимы -- это иноязычный способ обозначения идионимов. При этом между соответствующими идионимами и ксенонимами образуется связь, в основе которой лежит использование этих ЛЕ для обозначения одних и тех же элементов культуры. В. В. Кабакчи называет данную связь ксенонимической корреляцией.

I. Идионимы

(1) русский язык - царь, казак, степь, старовер;

(2) английский язык - lord, House of Commons, Church of England, pub.

II. Ксенонимы

(1) русский язык - лорд, палата общин, Англиканская церковь, паб;

(2) английский язык - tsar, Cossack, steppe, Old Believer.

Ксенонимы накапливаются в языке по двум направлениям: через формирование тематических групп ксенонимов и формирование групп ксенонимов отдельных внешних культур.

К наиболее часто используемым способам образования ксенонимов В. В. Кабакчи относит заимствование (лорд, коррида, фьорд, Мадрид, Прадо - в русском языке; fjord, corrida, tsar, Madrid, Prado - в английском языке) и калькирование (Holy of Holies, Fifth Republic, Final Solution, Immortals; Old Believer, Decembrist, Pioneer). Также он выделяет гибридные ксенонимы, т.е. смесь заимствования и калькирования, которые можно рассматривать как разновидность первых двух: Third Reich, Bolshoi Theatre. [Кабакчи, 1998]

1.2.1 Понятие реалии

Термин “реалия” для обозначения национально?специфичного объекта или явления в отечественную теорию и практику перевода ввёл в 1941 гг. А.В. Фёдоров; его значение быстро распространилось и на слова, обозначающие данные объекты. Вопросы сущности, классификации, перевода реалий рассматривались такими крупнейшими отечественными теоретиками перевода, как А. Д. Швейцер, Л. С. Бархударов, Я. И. Рецкер и др. Сегодня в центре внимания оказываются культурные аспекты перевода, контексты, в рамках которых он осуществляется. Подчёркивается роль перевода как средства интерлингвистической и кросскультурной коммуникации. Реалии изучаются с позиции эволюции переводческих принципов (Ю. А. Зеленкова).

В “Толковом переводоведческом словаре” Л. Л. Нелюбина дается следующее определение реалий: “1. Слова или выражения, обозначающие предметы, понятия, ситуации, не существующие в практическом опыте людей, говорящих на другом языке. 2. Разнообразные факторы, изучаемые внешней лингвистикой и переводоведением, такие как государственное устройство данной страны, история и культура данного народа и т. п., с точки зрения их отражения в данном языке. 3. Предметы материальной культуры, служащие основой для номинативного значения слова. 4. Слова, обозначающие национально? специфические особенности жизни и быта” [Нелюбин, 2003]. Таким образом, термин сохраняет многозначность и отражает как слово, так и его референт. Тем не менее в транслатологических исследованиях на первый план выходят первое и четвертое значения. Большинство других авторов, рассуждая о том, к какой категории языковых средств отнести реалии, говорят о словах, добавляя иногда словосочетания.

В. С. Виноградов отмечает, что для многих филологических терминов характерна терминологическая неупорядоченность, и в том числе она коснулась и этого термина. В различных источниках термин реалии может иметь более широкое или узкое значение, в зависимости от точки зрения автора. [Виноградов, 2001]

Например, В. В. Кабакчи дает краткое определение реалий (в ее классификации они называются ксенонимами) - это слова, обозначающие специфические элементы внутренней культуры. [Кабакчи, 1998]

Г. Д. Томахин считает, что, помимо отдельных слов и сокращений (аббревиатур), к реалиям относятся цитаты, крылатые слова и выражения, то есть, как он их сам называет, “реалии афористического уровня”. [Томахин, 1988]

В понимании С. И. Влахова и С. П. Флорина, которые также указывали на распространенную среди лингвистов терминологическую неточность при определении понятия “реалии”, реалии -- это слова (и словосочетания), называющие объекты, характерные для жизни (быта, культуры, социального и исторического развития) одного народа и чуждые другому; будучи носителями национального и/или исторического колорита, они, как правило, не имеют точных соответствий (эквивалентов) других языках, а, следовательно, не поддаются переводу на общих основаниях, требуя особого подхода. [Влахов, Флорин, 1986]

По В. С. Виноградову, реалии -- это специфические факты истории и государственного устройства национальной общности, особенности ее географической среды, характерные предметы материальной культуры прошлого и настоящего, этнографические и фольклорные понятия и т. п. [Виноградов, 2001]

Что касается классификации реалий, то А. В. Федоров отрицает необходимость для лингвистов классифицировать реалии, и хотя он указывает, что среди множества национально-специфических реалий можно выделить их различные категории, на основе их принадлежности, например, к сфере материального быта, духовной жизни человека, общественной деятельности, к миру природы и так далее, но вместе с тем он добавляет, что это экстралингвистический вопрос, и лингвистов должен интересовать только способ передачи названий реалий. [Федоров, 83]

В свою очередь, В. С. Виноградов распределяет реалии по следующим категориям, пользуясь дополненной и исправленной классификацией С. И. Влахова и С. П. Флоринаа.

А) бытовые реалии

- жилище, имущество, одежда, пища, напитки, виды труда, занятия, денежные знаки, единицы меры, музыкальные инструменты, танцы, исполнители, праздники, игры, обращения.

Б) этнографические и мифологические реалии

- этнические и социальные общности и их представители, божества, сказочные существа, легендарные места.

В) реалии мира природы

- животные, растения, ландшафт, пейзаж

Г) реалии государственно-административного устройства и общественной жизни (актуальные и исторические)

- административные единицы и государственные институты, общественные организации, партии и т.п., их функционеры и участники, промышленные и аграрные предприятия, торговые заведения, основные воинские и полицейские подразделения и чины, гражданские должности и профессии, титулы и звания. [Виноградов, 2001]

Большинство лингвистов признают только вышеперечисленные четыре категории, или так называемые “чистые реалии”. Тем не менее, Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров указывают на то, что следующие группы могут также считаться реалиями:

Д) ономастические реалии

- антропонимы, топонимы, имена литературных героев, названия компаний, музеев, театров, дворцов, ресторанов, магазинов, пляжей, аэропортов

Е) ассоциативные реалии

- вегетативные, анималистические, цветовые символы, фольклорные, исторические и литературно-книжные аллюзии, языковые аллюзии. [Верещагин, Костомаров, 2005].

В. С. Виноградов отмечает, что реалии из групп а--г входят в другие языки чаще всего на правах заимствований, и названные ими вещи и понятия не связаны с действительностью заимствующего языка. Эти слова нужны для понимания иноязычной культуры, в них выделяется присущая только им локальная информация. Наряду с номинативными и художественными функциями, по мнению В. С. Виноградова, часть таких слов используется для создания и сохранения стереотипных представлений о сущности того или иного народа (которые чаще всего не имеют ничего общего с подлинной характеристикой его национальных особенностей). Реалии из групп д--е В. С. Виноградов классифицирует как “ассоциативные реалии” и отмечает, что они только начинают изучаться на научной основе [Виноградов, 2001]. В. Г. Костомаров и Е. М. Верещагин характеризует данный вид реалий как содержащий “дополнительный национальный фон, над которым возвышается общечеловеческий логический образ”. Различия между “национальным фоном”, присущим вербальной форме, т. е. лексической единице, и выраженным этой же единицей интернациональным понятием являются источником разнообразных фоновых несовпадений у понятийно-равнозначных слов разных языков. [Верещагин, Костомаров, 2005]

По замечанию В. С. Виноградова, множество самых распространенных существительных “окружены” в языке эмоциональным ореолом, “роем ассоциаций”, по выражению Ю. Тынянова [Виноградов, 2001]. Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров такие слова называют коннотативными. Коннотации, т. е. сопутствующие словам стилистические, эмоциональные и смысловые оттенки, не существуют сами по себе, они обычно “группируются” в слове, имеющем свое вещественно-смысловое содержание, накладываются на одно из его значений. В реалиях содержатся коннотации, в которых отражена специфика культуры той или иной этно-лингво-социальной общности, отражена фоновая информация [Верещагин и Костомаров, 2005]. Есть лексические единицы, как отмечает В. С. Виноградов, словно бы целиком заполненные такой информацией. Это, как говорилось выше, названия присущих только определенным нациям и народам предметов материальной культуры, но также и множество других слов, которые, называя самые обычные понятия, выражают вместе с тем смысловые и эмоциональные “фоновые оттенки”, специфические для материальной и духовной культуры общества, которое он обслуживает. [Виноградов, 2001]

1.2.2 Способы перевода реалий

Между филологами существуют разногласия в вопросе того, являются ли реалии в целом переводимыми. Кэтфорд ввел понятие “культурной непереводимости” по отношению к реалиям [Catford, 2000], Попович указывает на то, что у переводимости реалий есть границы [Popovic, 1970], в то время как Mунин указывает, что культурная коммуникация через перевод не может никогда считаться исчерпывающе полной, но вместе с тем, ее также никогда нельзя считать абсолютно невозможной [Mounin, 1977]. Леви указывает на важность использования интуиции при переводе реалий [Levi, 1967], и Мандей добавляет, что самым важным при переводе реалий является сохранение прагматического аспекта, для этого переводчику необходимо найти решение, которое будет оказывать на читателя максимальное воздействие при минимальном количестве усилий. Mандей также выделяет перевод реалий в отдельную категорию “cultural translation”, противопоставляя ее “linguistic” и “grammatical” translation. При переводе реалий переводчику необходимо постоянно решать, сохранять ли в переводе диалекты, как обращаться с литературными аллюзиями и насколько читатели разбираются в культурном контексте. Также переводчику постоянно приходится делать выбор между “натурализацией” и “экзотизацией” реалий. [Munday, 2012]

Помимо вышеперечисленного, для полноценного перевода, в котором будет сохраняться национальный колорит подлинника, переводчик должен правильно воспринять фоновую информацию - то есть, по В. Г. Костомарову, “общие для участников коммуникативного акта знания”. В. С. Виноградов отмечает, что сохранение национального своеобразия подлинника в переводе выполняется не только при помощи передачи фоновой информации, но главным образом через воссоздание всего идейно-художественного содержания произведения, и через передачу мироощущения автора. [Виноградов, 2001]

Помимо этого, И. Кашкин утверждал, что ощущение чужеземности в переводе достигается не внешней формальной экзотикой, “не поверхностным копированием чужеязычия, а путем глубоко понятой и чутко переданной сути, в которой заключена национальная особенность оригинала…”. [Кашкин, 1955]

С. И. Влахов и С. П. Флорин замечали, что сталкиваясь с реалией, переводчик должен ответить, по крайней мере на два вопроса: действительно ли это слово является реалией и если да, то следует ли это слово “брать взаймы”? [Влахов, Флорин, 1986]

Опираясь на вышеперечисленные факторы, В. С. Виноградов выводит пять наиболее распространенных способов перевода слов-реалий:

а) Транскрипция (транслитерация). При первом появлении транскрибированные слова часто сопровождаются сносками или пояснениями. В. С. Виноградов отмечает, что чрезмерное количество транскрибированных слов усложняет понимание текста.

б) Гипо-гиперонимический перевод. При этом способе устанавливается отношение эквивалентности между словом оригинала, передающим видовое понятие-реалию, и словом в языке перевода, называющим соответствующее родовое понятие, или наоборот.

в) Уподобление. Разница между этим и предыдущим методом заключается в том, что здесь уподобляемые слова называют понятия, соподчиненные по отношению к родовому понятию, а не подчиненное и подчиняющее, при этом степень понятийного сходства выше, чем у предыдущего варианта.

г) Перифрастический (описательный, дескриптивный, экспликативный) перевод. В этих случаях соответствия устанавливаются между словом (или фразеологизмом) оригинала и словосочетанием перевода, объясняющим его смысл. Часто используется в качестве пояснения транскрибированного слова.

д) Калькирование. В художественном переводе этот прием используется в основном для воссоздания индивидуально-авторских неологизмов. [Виноградов, 2001]

Предложенное деление способов передачи слов, называющих реалии не совпадает с мнением С. И. Влахова и С. П. Флоринаа, которым предусматривается несколько приемов передачи реалий в переводе:

I. Транскрипция.

II. Перевод (замены).

1. Неологизм:

а) калька,

б) полукалька,

в) освоение,

г) семантический неологизм.

2. Приблизительный перевод:

а) родо-видовое соответствие,

б) функциональный аналог,

в) описание, объяснение, толкование.

3. Контекстуальный перевод.

Влахов и Флорин отмечают, что при применении транскрипции (транслитерации) необходимо введение в текст незнакомой реалии так, чтобы она воспринималась читателем непринужденно и естественно. Также может использоваться для реалий, знакомых читателям из литературы, печати, культурного общения. При этом важно не переоценить фоновые знания читателя. Также их наблюдения показывают, что в “авторской речи, в описаниях и рассуждениях транскрипция принимается легче, шире возможности раскрытия содержания реалии, в то время как в прямой речи, в диалоге, лучше искать иных решений”. Кроме того, должны обязательно транскрибироваться реалии, отмеченные более интенсивной семантической нагрузкой, а также стилистической яркостью. Влахов и Флорин также указывают, что подавляющее большинство транскрибируемых реалий -- имена существительные. [Влахов, Флорин, 1986]

А. В. Федоров выделяет следующие способы перевода реалий:

Это, во-первых, транслитерация либо транскрипция. А. В. Федоров отмечает, что транслитерация необходима тогда, когда важно соблюсти лексическую краткость обозначения, соответствующего его привычности в языке подлинника, и вместе с тем подчеркнуть специфичность называемой вещи или понятия.

Во-вторых, создание нового слова или сложного слова, или словосочетания для обозначения соответствующего предмета на основе элементов и морфологических отношений, уже реально существующих в языке. В своей основе это перевод описательный, перифрастический.

Третий способ -- использование слова, обозначающего нечто близкое (хотя и не тождественное) по функции к иноязычной реалии, -- иначе -- уподобляющий перевод, уточняемый в условиях контекста, а иногда граничащий с приблизительным обозначением. А. В. Федоров также указывает на то, что этот способ можно использовать в том случае, если предмет или понятие, обозначенные словом подлинника, мало чем отличаются от предмета или понятия, обозначаемого соответствующим словом в переводе и если с ним самим не связаны никакие специфически местные признаки.

Четвертый способ -- так называемый гипонимический (от английского слова "hiponymy", составленного из греческих корней) или обобщенно-приблизительный перевод, при котором слова ИЯ, обозначающие видовое понятие, передается словом ПЯ, называющим понятие родовое. По мнению А. В. Федорова, данный тип перевода обедняет представление о реалии.

Также А. В. Федоров особо отмечает, что перевод ономастических реалий в большинстве случае обусловлен традицией. [Федоров, 1983]

В. В. Кабакчи в своей работе использует термин “заимствование реалий” вместо “перевод” реалий, но при этом они являются равнозначными, так как оба обозначают передачу реалий одного языка средствами другого.

Она указывает на то, что при необходимости передачи реалий на другом языке, они подвергаются заимствованию, напрямую или опосредованно. В. В. Кабакчи выделяет следующие способы прямого заимствования реалий (при условии, что оба языка принадлежат к алфавитно-гомогенной паре): “трансплантация”, транслитерация и практическая транскрипция.

Под трансплантацией В. В. Кабакчи подразумевает механическое перенесение без каких-либо изменений единиц одного языка в текст на другом языке. Трансплантация является идеально точным способом сохранения графической формы ЛЕ (несмотря на это, при ассимиляции слова теряются диакритические знаки).

Практическая транскрипция - это “запись иностранных слов средствами национального алфавита с учётом их произношения” (ЛЭС. С.518). Транскрипция, в отличие от транслитерации, как указывает В. В. Кабакчи, не являются научной системой буквенного перекодирования, и поэтому слово, получившееся в процессе перекодирования, не может восприниматься всеми читателями однозначно. В процессе транскрипции вместо научного метода чаще всего пользуются "здравым смыслом" (common sense). Использование данного метода порождает вариативность: shchi, also - tschee, stchi, stchie, stchee, shtchee, shtchi, shtshi, schtschi (OED). В свою очередь, транслитерация - это научно обоснованная система перехода от письменности одного языка к письменности другого языка в тех случаях, когда контактирующие языки пользуются гетерогенными алфавитами. По замечанию В. В. Кабакчи, при данном методе заимствования вариативности не возникает, но при этом пропадает национальная самобытность реалии.

В. В. Кабакчи отмечает, что заимствование является наиболее точным способом наименования элемента внешней культуры и подразумевает достоверность информации, но его недостатком является то, что носителю целевого языка сложно воспринять языковой знак необычной формы с немотивированным значением, который получается в итоге. Такие ксенонимы требуют дополнительного пояснения путем параллельного подключения. Таким образом, при использовании заимствования достигается повышение точности текста ценой снижения его доступности.

К непрямому заимствованию В. В. Кабакчи относит калькирование и подразделяет его на лексическое и семантическое.

Лексическое калькирование - это автоматическая замена слов и его частей соответствующими единицами (коррелятами) другого языка overfulfilment > перевыполнение. Семантическое калькирование - это появление у слова (словосочетания) нового значения под влиянием иноязычного коррелята данного слова. Например: английское слово pioneer в советское время приобрело новое значение: “член советской молодежной организации” - (Young) Pioneer. В. В. Кабакчи отмечает, что кальки удобны для межкультурного общения, так как проще воспринимаются неспециалистом, мотивированы и проще в воспроизведении.

Неосвоенные кальки, непривычные для читателя, можно спутать с языковыми единицами, используемыми в рамках внутренней культуры (pioneer, pioneer camp). Во избежание этого используется параллельное подключение: "Landscape was among the most popular themes introduced by the Peredvizhniki, or `Wanderers', as members of the Association were called (CamEnc, 1982).". Параллельное подключение, как отмечает В. В. Кабакчи, характеризуется: (1) введением в текст исходного термина, заимствования - Peredvizhniki, которое используется только в качестве терминологической привязки и не используется в дальнейшем в тексте; (2) параллельное введение термина-кальки, который фактом соположения с заимствованием приобретает равный терминологический статус; (3) объяснение значения термина; (4) факультативное использование вводного лексического оборота типа so-called.

В. В. Кабакчи также выделяет в отдельную категорию смешанные образования, гибридные ксенонимы:

Bolshevik Revolution, Bolshoi Theatre, Stanislavsky method. Гибридные ксенонимы сочетают в себе характеристики заимствования и кальки. Разновидностью гибридных ксенонимических образований данной модели являются те из них, в которых заимствованный элемент сопровождается пояснительным полионимом. Например: GUM department store.

В. В. Кабакчи отмечает, что при помощи описательного оборота можно передать значение любой ЛЕ, которая в противном случае осталась бы недоступной для понимания читателя.

“I decided to order rassol'nik > 1 decided to order a hot Russian soup of salted cucumbers, meat (rarely fish), potatoes, etc.” К недостаткам данного приема относится чрезмерная протяженность, из-за которой описательный оборот нельзя использовать в качестве номинативной единицы. Таким образом, он должен быть либо кратким, либо не использоваться в тексте больше одного раза. Ксеноним также может передаваться при помощи аналогии, которая дает не полное, но легкодоступное представление об элементе внешней культуры.

“баян (муз. инструмент) bayan (kind of accordion) (PACC).

Incidentally, his symphony for orchestra and the Russian accordion was recently performed in Paris (Moscow News No. 30, 1985).” [Кабакчи, 1998]

Выводы по I главе

В данной главе были рассмотрены понятия “межкультурной коммуникации” и “реалии”. Нами была прослежена взаимосвязь культуры и языка, а также выявлена необходимость знания фоновой информации для успешной межкультурной коммуникации. Мы выяснили, что под межкультурной коммуникацией в целом чаще всего подразумевается обмен культурной информацией между участниками коммуникации. В качестве определения реалии мы решили опираться на формулировку С. И. Влахова и С. П. Флорина: “это слова (и словосочетания), называющие объекты, характерные для жизни (быта, культуры, социального и исторического развития) одного народа и чуждые другому; будучи носителями национального и/или исторического колорита, они, как правило, не имеют точных соответствий (эквивалентов) других языках, а, следовательно, не поддаются переводу на общих основаниях, требуя особого подхода.”, так как она наиболее полно учитывает все аспекты данного понятия.

Также нам представляется важным отметить, что в данной работе мы опираемся на взгляды тех лингвистов, которые отграничивают реалии от безэквивалентной лексики, так как набор реалий оригинального языка не зависит от языка перевода, в то время как словарь безэквивалентной лексики изменяется в зависимости от пары языков.

В своем исследовании мы также будем опираться на классификацию реалий, предложенную С. И. Влаховым и С. П. Флоринаым, так как нам представляется важным учитывать категорию ассоциативных и ономастических реалий при анализе советской литературы, так как они занимают в ней важное место.



Глава 2. Типы советизмов и степень сохранения исходной информации в переводе

2.1.1 Количественное соотношение типов советизмов в тексте произведения

Опираясь на определение реалии, представленное …, мы проанализировали текст произведения и методом сплошной выборки выделили лексические единицы, соответствующие данному определению. Далее мы определили типы данных реалий на основе выбранной нами классификации, представленной Влаховым и Флориным в их работе “Непереводимое в переводе” и проследили корреляцию между типами советизмов, представленными в тексте произведения, и количеством исходной информации, которую переводчикам “Собачьего сердца” М. Булгакова удалось сохранить в английском тексте.

Тип реалии	Количество
Бытовые реалии	5
Этнографические реалии	10
Реалии мира природы	0
Реалии гос. устройства и обществ. жизни	21
Ономастические реалии	8
Ассоциативные реалии	1

Как мы можем заметить из таблицы, в произведении отсутствуют реалии мира природы. Это обусловлено тем, что повествование разворачивается в условиях городской жизни, и в реалиях природного мира нет необходимости.

2.1.2 Перевод реалий категории “реалии государственно-административного устройства и общественной жизни”.

Неудивительно, что в произведении наиболее часто встречаются реалии категории “реалии государственно-административного устройства и общественной жизни”. Так как произведение М. Булгакова является критикой на новый уклад жизни после смены власти, ему необходимо было ввести в повествование названия различных органов самоуправления и организаций, появившихся в советское время, а также их представителей. Некоторые из этих названий взяты Булгаковым из реальной жизни, некоторые были составлены им на основе распространенных во время написания книги понятий для подчеркивания абсурдности советской реальности.

Этот тип реалий представляет определенную сложность для переводчика, так как ему необходимо делать выбор между сохранением национальной самобытности реалии и ее адаптацией для более легкого восприятия англоязычным читателем. В первом случае может быть использован перевод при помощи кальки, полукальки или транскрипции, что позволяет сохранить большее количество информации, заложенной в реалии, но при этом читатель может испытывать трудности при восприятии лексической единицы. Во втором случае реалия может быть приблизительно переведена при помощи функционального аналога, что может повлиять на ее восприятие читателем как реалии. Приведем пример:

Реалию “столовая нормального питания служащих Центрального совета народного хозяйства” Аврил Пайман переводит как “canteen of Normative Nourishment for the employees of the Central Council of the People's Economy”. Как мы видим, здесь используется метод кальки, но при этом для перевода слова “нормальный” используется “normative”, а не “normal”, по всей видимости, для облегчения восприятия читателем, так как сочетание тстрвании в названии организации.

В свою очередь, Мирра Гинзбург в своем переводе идет по пути еще большего сохранение самобытности и пользуется методом полукальки. Ее перевод звучит как “Normal Diet Cafeteria for employees of the People's Economic Soviet”. Во-первых, можно отметить, что переводчица старается максимально сохранить самобытность оригинала, используя прямой перевод каждой лексической единицы. При этом, Во-вторых, для передачи самобытной звуковой формы, она использует транскрипцию ЛЕ “совет”, вместо кальки. Так как данная лексическая единица успела ассимилироваться в лексическом составе английского языка, можно ожидать, что она будет адекватно воспринята англоязычными читателями.

Майкл Гленн переводит данную реалию при помощи функционального аналога “the office canteen at the National Economic Council”. Данный перевод имеет больше шансов быть воспринятым читателем, но при этом теряется часть реалии “нормальное питание”, и название организации больше не воспринимается в сатирическом ключе, а также не отображает связи с советской реальностью.

Похожую ситуацию можно увидеть в следующем примере:

Реалию “Совет нормального питания” Аврил Пайман и Мира Гинзбург переводят по тому же принципу, что и в предыдущем примере: “Council of Normative Nourishment” и “Soviet of Normal Diet” соответственно. Майкл Гленни вновь идет по пути использования функционального аналога и переводит данную реалию как “Food Rationing Board”. Данный перевод может показаться англоязычному читателю знакомым и не вызывать затруднений при восприятии, но при этом он не соответствует значению оригинальной реалии и может вызвать впечатление, что речь идет о выдаче еды по карточкам, а не о столовой для служащих, где они могли покупать еду за деньги (о чем идет речь непосредственно в том же абзаце). Также необходимо отметить, что в данном случае снова не сохраняется сатирическая коннотация, заложенная М. Булгаковым.

Рассмотрим следующую реалию данного типа, представляющую собой название должности, которую получает Шариков после превращения в человека: “Заведующий подотделом очистки города Москвы от бродячих животных (котов и пр.) В отделе МКХ”. Майкл Гленни использует для перевода прием кальки: “[he] is appointed in charge of the sub-department of the Moscow Cleansing Department responsible for eliminating vagrant quadrupeds (cats, etc.)”. Можно отметить, что здесь степень сохранения информации является достаточно высокой, при этом переводчик опускает переводческую единицу “в отделе МКХ”, видимо для того, чтобы не затруднять восприятие читателя. Этот прием кажется нам оправданным, так как эта переводческая единица не несет критически важного смысла в данном контексте, и в целом реалия является достаточно сложной для восприятия и требует упрощения. Вместе с тем, одним из переводческих решений Майкла Гленни становится введение в перевод словосочетания “vagrant quadrupeds” в качестве перевода ПЕ “бродячих животных”. В целом можно сказать, что данный прием является семантическим неологизмом, так как подобное словосочетание встречается помимо данного перевода только в одном источнике. Не совсем ясна здесь мотивация переводчика при повышении регистра текста, особенно учитывая упомянутое выше упрощение. Возможно, таким образом он стремился передать мнимую важность титула, которую пытается подчеркнуть в своей речи Шариков. Несмотря на это, употребление литературной лексики несколько искажает изначальный смысл реалии. Аврил Пайман переводит данную реалию как: “head of the sub-department for the control of stray animals (cats, etc.) in the precincts of the city of Moscow in the department of M. K. Kh." [Moscow Communal Welfare.-- Ed.]”. Здесь также используется прием кальки в сочетании с транскрибированием аббревиатуры, значение которой расшифровывается в сноске. Данный перевод кажется нам менее удачным, чем приведенный выше перевод Майкла Гленни. Во-первых, ПЕ “очистка от бродячих животных” переведена как “control of stray animals”, что искажает изначальный смысл реалии. Читателю при дальнейшем чтении текста может быть непонятна резкая реакция профессора на заявление Шарикова, так как профессия, связанная с “контролем” над бродячими животными звучит гораздо более гуманно, чем та, что была представлена в оригинальном тексте. Во-вторых, в отличие от Майкла Гленни, Аврил Пайман не опускает в своем переводе ПЕ “МКХ”, но данное решение сложно назвать удачным, так как данная ПЕ не является критической для восприятия, и вместе с тем затрудняет понимание текста. Читателю приходится отвлекаться на чтение объяснения реалии, которая ничего не добавляет тексту. В-третьих, ПЕ “города Москвы” переведена как “precincts of the city of Moscow”. Неясно, чем обусловлено данное сужение изначального понятия, но при этом нельзя не отметить, что оно также может негативно повлиять на адекватное восприятие реалии.

...