Наконец, Мирра Гинзбург переводит данную должность как "Director of the sub-section for purging the city of Moscow of stray animals (cats, etc.) of the Moscow Communal Property Administration”. Данный перевод кажется нам более удачным, чем вышеприведенные, так как в данной кальке не содержится лишних понятий, при этом смысл аббревиатуры раскрывается сразу же непосредственно в переводе, не отвлекая внимание читателя, и при этом объясняя, к чему относится ЛЕ “sub-section”. Также хотелось бы отметить выбор ЛЕ “purging” для перевода ЛЕ “очистка”. Помимо того факта, что она устойчиво используется в английской речи в сочетании с “stray animals”, она может вызывать у читателя ассоциации с “Great Purge” - “зачисткой партийных рядов”, что является уместным в контексте советской реальности.

Среди данного типа реалий можно также выделить определенный пласт ЛЕ, которые не представляют трудности при переводе, так как в достаточной мере ассимилировались в английском языке и при оценке компетенции англоязычного читателя переводчик может полагаться на то, что они будут поняты читателем. К таким реалиям относятся ЛЕ, связанные с ассоциативным полем “революция”. Это отражено в следующих примерах:

ЛЕ “меньшевик” у всех трех переводчиков переведена при помощи транслитерации: “menshevik”.

ЛЕ “Красный командир” у Аврил Пайман и Мирры Гинзбург переведена при помощи кальки: “Red commander”, Майкл Гленни использует функциональный аналог “Red Army officer”.

ЛЕ “коммисарша” переведено у Аврил Пайман и Мирры Гинзбург при помощи освоения, так как суффикс женского рода переходит в слово wife: “comissar's wife” и “comissar's wives” соответственно. Майкл Гленни также опускает суффикс женского рода, но не раскрывает его никаким другим способом: “commissar”.

Для перевода реалии “милиционер” Аврил Пайман и Мирра Гинзбург используют кальку “militiaman”. Нам представляется, что это переводческое решение является достаточно удачным, так как в данном контексте вероятность того, что данная реалия будет воспринята в значении “член ополчения”, невысока. Майкл Гленни переводит данную реалию при помощи функционального аналога “policeman”, и, несмотря на то, что данный перевод является формально верным, он не передает национальную самобытность оригинальной реалии.

Вышеприведенные примеры, по нашему мнению, являются наиболее удачно переведенными в произведении. Анализируя дальнейшие примеры, можно заметить, что переводчикам часто приходится прибегать либо к использованию описаний реалий, либо к опущению. При том, что в некоторых случаях переводческие решения могут оказаться недостаточно оправданными, в большинстве случае это можно объяснить тем, что реалии, обозначающие общественные организации или должности людей, состоящих в этих организациях, представляют собой настолько комплексный и чуждый иностранному читателю концепт, что приемы точного перевода в данном случае оказываются неприменимы. Рассмотрим следующие примеры:

Реалия “Союз” в переводе Майкла Гленни опускается, как и следующая за ней реалия “Биржа”. Это можно объяснить тем, что смысл данных реалий трудно понять однозначно из контекста, и для их перевода необходимо более глубокое знание фоновой информации, чем то, которым располагал переводчик.

Аврил Пайман делает перевод данных реалий при помощи кальки “The Union, The Labour Exchange”, и дает пояснение в приложении к книге, где расшифровывает их значение следующим образом: “The Union is a reference to the trade union. In the 1920s in the Soviet Union labour exchanges performed certain mediatory operations on the labour market”.

В свою очередь, Мирра Гинзбург опускает в переводе реалию “Биржа” и передает реалию “Союз” при помощи рода-видового перевода “Trade union”. Таким образом, переводчице не приходится прибегать к дополнительному пояснению, так как раскрытие реалии инкорпорировано непосредственно в перевод.

К реалиям, раскрытие которых возможно только путем описания, можно отнести, например, ЛЕ “уплотнение”. Перевод при помощи кальки и, тем более, транскрипции, не мог бы быть понят читателем, так как помимо своего основного значения, данная ЛЕ в контексте советской реальности начала также обозначать комплексное явление, незнакомое иностранному читателю. Оно требовало пояснения, и каждое из трех переводческих решений в данном случае нам представляется одинаково исчерпывающим:

Майкл Гленни: “increasing the occupancy of this house”.

Аврил Пайман: “reallocation of living space”.

Мирра Гинзбург: “consolidating the tenancy of apartments”.

То же самое можно сказать и о реалии “домоуправление”:

Майкл Гленни: “new management committee of this block of flats”.

Аврил Пайман: “house management committee for this block”.

Мирра Гинзбург: “new house management committee”.

Наконец, некоторые реалии вызывают настолько сильные затруднения у переводчиков, что сохранение заложенной в них информации в полной мере невозможно в результате переводческой ошибки.

Например, подобное явление можно наблюдать при анализе переводов реалии “дом жилищного товарищества”. В переводе Майкла Гленни данная реалия опущена. Мирра Гинзбург прибегает к неоправданному, на наш взгляд, родо-видовому переводу путем расширения понятия, и переводит данную реалию при помощи ЛЕ “house”. Удачным можно назвать лишь перевод Аврил Пайман при помощи функционального аналога “a block of cooperative flats”.

Рассмотрим также похожий пример: перевод реалии “жилтоварищи”. Майкл Гленни и Мирра Гинзбург используют в данном случае при переводе функциональный аналог “tenants”. Данный перевод не раскрывает в должной мере информацию, заложенную в реалии “жилтоварищи”, так как она обозначает не просто жильцов дома, но жильцов дома, участвующих в самоуправлении. При отсутствии передачи данного смыслового компонента дальнейшее поведение этих персонажей и отношение к ним профессора становится немотивированным. На наш взгляд, в данном случае только перевод Аврил Пайман может считаться удачным: “new residents -- comrades from the house management committee”. В данном переводе при помощи описания раскрывается как то, что данные персонажи проживают в этом доме, так и то, что они теперь являются членами домоуправления. Таким образом, нарушения смысла не происходит.

2.1.3 Перевод реалий категории “этнографические реалии”, подкатегория: “социальные общности и их представители”

Второй по численности группой реалий в данном произведении является группа этнографических реалий, а, точнее, ее подраздел “социальные общности и их представители”.

Наличие большого количества данных реалий в тексте обусловлено тем, что в контексте советской реальности очень важным являлось то, к какой социальной категории относится человек. В произведении Булгакова это часто подчеркивается тем, что сначала Шарик, а затем Шариков постоянно характеризуют встречающихся персонажей по их принадлежности к той или иной социальной группе. Также подобные реалии встречаются в речи “жилтоварищей”.

Наиболее удачно переведенными оказываются реалии, представляющие различные типы социального положения после революции, которые в своей характеристике Профессора сопоставляет Шарик: “гражданин, а не товарищ” и затем “господин”. Во всех переводах подобраны одинаковые соответствия с небольшими различиями:

Майкл Гленни: “Not a comrade, but a citizen” -- “Gentleman”.

Аврил Пайман: “A citizen, note, and not a comrade” -- “Gentleman”.

Мирра Гинзбург: “Yes, precisely, a citizen, not a comrade” -- “Gentleman”.

При дальнейшем анализе перевода реалий данного типа можно заметить, что наиболее сложными для перевода оказываются реалии из пласта сниженной, неодобрительно окрашенной лексики, так как при переводе каждой из них разные переводы демонстрируют разный уровень эквивалентности. Тем не менее, среди переведенных реалий встречаются те, в которых был сохранен достаточный уровень эмоциональной и культурной информации. Рассмотрим следующие примеры:

Реалию с ярко выраженной неодобрительной окраской “барская сволочь” Майкл Гленни переводит при помощи нейтрального “master's pet”, в то время как Аврил Пайман и Мирра Гинзбург идут по пути снижения лексики и более яркой эмоциональной окраски: “bloody aristo” и “gentleman's scum” соответственно. По нашему мнению, в данном случае сохранен достаточный уровень эмоциональной информации.

В случае с реалией “деляга” при переводе может возникнуть дополнительная сложность при определении окраски, с которой была употреблена данная ЛЕ в тексте. Она может быть как использована как в значении “неодобр. человек, интересующийся лишь своей узко практической деятельностью”, либо в значении “одобр. Умный,хороший работник, деловой человек, ловко устраивающий свои дела”. В данном случае, Аврил Пайман передает неодобрительное значение данной реалии при помощи контекстуального перевода: “Talk the hind leg off a donkey, he would”, при этом Мирра Гинзбург при переводе делает акцент на одобрительном значении данной реалии и использует выражение: “а first-rate business mind” в качестве эквивалента, что, по нашему мнению, полнее передает эмоциональную информацию, изначально заложенную в этой ЛЕ. Майкл Гленни в данном случае пользуется методом опущения.

Значение реалии “ненавистник пролетариата” является легко считываемым, и во всех трех переводах она переведена при помощи кальки, что, на наш взгляд, в данном случае является оптимальным решением и сохраняет информацию, заложенную в данной ЛЕ:

Майкл Гленни: “you hate the proletariat!”

Аврил Пайман: “proletariat-hater!”

Мирра Гинзбург: “hater of the proletariat!”

Перевод реалии “империалистический хищник” нам также кажется удачным во всех трех версиях перевода, несмотря на то, что переводчики используют разные варианты перевода. Майкл Гленни переводит данную реалию при помощи функционального аналога “imperialist aggressor”, Аврил Пайман использует кальку “imperialist predator”, в то время как Мирра Гинзбург прибегает к семантическому неологизму “imperialist shark”.

При переводе реалии “непман” Майкл Гленни использует функциональный аналог “capitalist”, что не только до конца не раскрывает значение реалии, но также стирает заложенную в ней национальную самобытность и уникальность данного явления. В свою очередь, Аврил Пайман воспользовалась методом транскрипции для перевода данной реалии, и при этом ее перевод дополнен пояснением реалии в приложении в конце произведения:

“Nepman -- a private entrepreneur or trader in the 1920s, when the Soviet government introduced its New Economic Policy (NEP)”

По нашему мнению, данный способ перевода помог не только подчеркнуть национальную самобытность реалии путем сохранения ее языковой формы, но также и раскрыть заложенную в ней страноведческую информацию, не отягощая восприятие читателя.

Мирра Гинзбург в своем переводе эксплицирует значение реалии при помощи добавления контекстуального синонима “bourgeois” в один ряд перечисления с транскрипцией “NEP-man”, таким образом подчеркивая, что это схожие понятия. Благодаря этому незнакомая читателю реалия не нуждается в пояснении, так как он может понять ее из контекста: “No bourgeois, no NEP-man”.

При анализе различных версий перевода реалии “шестерка” можно заметить, что она являлась сложной для понимания переводчиков. Майкл Гленни переводит данную реалию при помощи функционального нейтрального аналога “lackey”, который, на наш взгляд, не в полной мере передает эмоциональную информацию, заложенную в оригинальной реалии. Аврил Пайман в своем переводе использует более экспрессивный и неодобрительный функциональный аналог “boot-licker”, раскрывая эмоциональное значение русскоязычной реалии. Мирра Гинзбург, в свою очередь, неправильно интерпретирует значение оригинальной реалии, что приводит к переводческой ошибке: в ее версии “шестерка” переводится при помощи семантического неологизма “six-legs”, который не раскрывает смысл реалии в произведении.

Среди реалий данного типа также встречаются те, при переводе которых переводчики очевидно столкнулись со сложности при понимании ЛЕ и нехваткой фоновой информации. Обратимся к следующим примерам:

“буржуи”: во всех трех переводах -- “bourgeois”

Выбранная переводчиками для передачи данной реалии ЛЕ “bourgeois” не передает заложенной в русскоязычной реалии неодобрительной коннотации и используется в языке для описания людей среднего класса, с консервативными взглядами и материалистическим подходом к жизни. Таким образом, в переводе теряется настроение социальной обостренности и ярко выраженной классовой ненависти, заложенной в реалии “буржуи”.

Также очевидно, что переводчики сталкиваются с затруднениями при переводе реалии “спец”:

Майкл Гленни: “someone”.

Аврил Пайман: “toff”.

Мирра Гинзбург: “anyone”.

По всей видимости, в данном случае переводчики ориентировались на контекст при подборе эквивалента, и поэтому приняли решение перевести данную реалию либо при помощи неопределенного местоимения, либо при помощи разговорного “toff” -- “франт”. Перевод в данном случае не передает ни неодобрительную окраску оригинальной реалии, ни значение в привязке к советской реальности: данное слово употреблялось по отношении к интеллигенции в России после революции 1917 года и до середины 20-х годов.

2.1.4 Перевод реалий категории “ономастические реалии”

Для более эффективного помещения повествования в контекст определенного места и времени, в произведении несколько раз встречаются ономастическим реалии, знаковые для советской действительности. При анализе данных реалий также становится очевидно, что все они относятся к подтипу “названия компаний”.

Рассмотрим перевод реалии “Москвошвея”. При переводе данной реалии Майкл Гленни нейтрализует национальную самобытность и индивидуальность данного имени собственного и переводит его функциональным аналогом: “Moscow State Clothing Stores”. В свою очередь, Аврил Пайман в своем переводе стремится передать оригинальную звуковую форму реалии и при этом объяснить читателю ее значение, поэтому она использует прием транслитерации в сочетании с пояснением: “Moskvoshveya -- Moscow Clothes Shop”.

Нельзя не обратить внимание на то, что оба вышеприведенных способа перевода не точно раскрывают значение данной реалии: “Москвошвея” была не магазином одежды, а швейным трестом. Это значение передает в своем переводе Мирра Гинзбург: “Moscow Sewing Industries Trust”. Возможно, в данном случае ошибки в раскрытии смысла не наносят большого ущерба прагматическому эффекту реалии, но вместе с тем можно заметить, что в данном случае переводчик стоит перед дилеммой: раскрыть значение реалии до конца или сделать ее более понятной для читателя, пожертвовав значением.

При переводе реалии “Моссельпром” Майкл Гленни придерживается вышеприведенного принципа и нейтрализует самобытность реалии, переводя ее функциональным аналогом “The Moscow State Food Store”. Аврил Пайман применяет транскрипцию в сочетании с пояснением в приложении к переводу: “Mosselprom (Mosselprom -- the Moscow association of industrial enterprises for processing agricultural produce.)”. Мирра Гинзбург эксплицирует значение реалии непосредственно в переводе: “Moscow Agricultural Industries”. В данном случае также сложно сказать, насколько важно сохранение национальной самобытности реалии для прагматического эффекта, но можно отметить, что она вызывает определенные затруднения.

В процессе перевода реалии “М.С.П.О. Мясная торговля” переводчикам также необходимо было сделать выбор между сохранением звуковой формы реалии и ее адаптацией для лучшего понимания. Майкл Гленни адаптирует аббревиатуру так, что она соответствует дальнейшему переводу: “MSFS - Moscow State Food Stores - which meant a butcher and delicatessen”. Аврил Пайман и Мирра Гинзбург сохраняют аббревиатуру в сочетании с пояснением: “MSPO -- the meat trade” и “MSPO - indicating a meat store”.

Перевод ономастической реалии “Главрыба” осложняется несколькими факторами. Во-первых, в дальнейшем перевернутая версия этой реалии используется в качестве первого слова Шарикова. Во-вторых, многие литературные критики при анализе данной реалии приписывают ей различные дополнительные значения: от библейского до аллюзии на поэзию Маяковского. Отразить в переводе все эти факторы представляется сложной задачей.

Майкл Гленни в данном случае использует контекстуальный перевод “barber”, по всей видимости, руководствуясь тем, что звуковая форма данного слова лучше подходит тому, чтобы в дальнейшем в перевернутом виде стать первым словом бывшей собаки. Таким образом, семантическая связь с рыбной торговлей и потенциальными символическими значениями неизбежно теряется.

Аврил Пайман передает данную реалию при помощи транслитерации “Glavryba”. По всей видимости, данная звуковая форма представилась ей также подходящей для дальнейшего использования, но при этом без дальнейшего использования семантическая связь с торговлей рыбой также теряется.

Мирра Гинзбург, напротив, сохраняет в переводе смысловую составляющую: “Fish trust”. При таком решении теряется звуковая форма реалии и произнесенное Шариком в дальнейшем повествовании слово становится немотивированным.

2.1.5 Перевод реалий категории “бытовые реалии”

В данном произведении категория “бытовые реалии” является самой немногочисленной.

Одной из наиболее ярких реалий данной категории, использовавшейся в произведении, является ЛЕ “примус”. Данная реалия является неотъемлемым атрибутом советской эпохи. Тем не менее, в переводах Майкла Гленни и Аврил Пайман данная реалия опущена. Возможно, это обусловлено недостаточным знанием фоновой информации или тем, что данная реалия показалась переводчикам несущественной для адекватного восприятия произведения читателем. Мирра Гинзбург переводит данную реалию при помощи транслитерации и эксплицирует ее значение благодаря родовому понятию: “primus stove”. Таким образом, в данном варианте перевода удается сохранить не только звуковую форму и национальную самобытность реалии, но также и пояснить ее значение для читателя, не перегружая текст дополнительной информацией.

Примером более удачного перевода бытовой реалии является перевод реалии “белый билет”. Майкл Гленни переводит данную реалию при помощи описания: “to be exempt on medical grounds”. Аврил Пайман сочетает в своем переводе описание “to have exemption on medical grounds” и кальку “a white ticket”, которая следует за описанием в качестве пояснения. Таким образом, в данном переводе удается сохранить как национальную самобытность реалии, так и ее значимую составляющую.

Переводы реалии “социалприслужница” сложно оценить однозначно. Майкл Гленни в своем переводе использует функциональный аналог “domestic worker”, который формально является подходящим по значению, но при этом не передает комического эффекта, заложенного в оригинальной реалии. В свою очередь, Аврил Пайман и Мирра Гинзбург используют в своем переводе кальку “social servant”, что является переводческой ошибкой, так как создает впечатление, что речь идет о государственной должности.

Наиболее сложной для перевода ЛЕ в данной категории оказалась следующая комплексная реалия: “[- Что же вы делаете с этими... С убитыми котами?] - На польты пойдут, - ответил Шариков, - из них белок будут делать на рабочий кредит”.

Данная реалия состоит из нескольких компонентов, неразрывно связанных друг с другом в данном контексте, при этом, переводчику, не знакомому детально с фоновой информацией о советском быте, практически невозможно правильно воспринять данную переводческую единицу и верно передать ее при переводе. Таким образом, в переводе Майкла Гленни мы наблюдаем переводческую ошибку:

'They go to a laboratory,' replied Sharikov, 'where they make them into protein for the workers.'

Очевидно, что в данном случае переводчика ввела в заблуждение необычность процесса превращения “убитых котов” в “белок”, в результате чего Майкл Гленни принимает один омоним за другой, и подгоняет под данную ЛЕ весь перевод. Несмотря на то, что перевод не соответствует смыслу оригинальной реалии, нельзя не отметить, что переводчик таким образом создает яркий, экспрессивный образ, который может удачно вписаться в контекст антиутопической советской реальности. Таким образом, можно сказать, что прагматический компонент реалии был в некотором роде сохранен.

Из переводов Аврил Пайман и Мирры Гинзбург становится очевидно, что в данном случае переводчики обладали куда более глубоким знанием фоновой информации и правильно восприняли смысл, заложенный в реалии.

Аврил Пайман использует следующий перевод:

"They'll go for coats," replied Sharikov. "They make squirrels out of them and sell them on workers' credit schemes. Далее в приложении эта реалия сопровождается пояснением: “Articles of sham squirrel fur for sale on credit to members of the working class”. Применение пояснения представляется нам обоснованным решением, так как подобная реалия очень специфична для советской реальности и вследствие этого для восприятия иностранным читателем без дополнительных разъяснений.

Мирра Гинзбург в данном случае придерживается общего принципа своего перевода и не предоставляет никаких дополнительных пояснений: “They'll be used for coats. They'll be made into squirrels and sold to workers on credit”.

2.1.7 Перевод ассоциативных реалий

Выделение ассоциативных реалий из советизмов в отдельную категорию представляет некоторые трудности, так как многие реалии из других категорий можно отнести при желании к ассоциативным из-за коннотационного поля, которое их окружает. Однозначно в данную категорию можно отнести реалию “разруха”, так как ее нельзя поместить в остальные. “Разруха” описывает в произведении определенное состояние общества, на которое часто ссылается советская пропаганда.

Для перевода данной реалии Майкл Гленни использует словарное соответствие “ruin”, Аврил Пайман переводит ее при помощи контекстуального аналога “disruption”, Мирра Гинзбург использует различные переводы при каждом повторном употреблении в тексте данной реалии: “general ruin/ruin/rack and a ruin”, что позволяет раскрыть эмоциональную составляющую значения данной реалии более полно.

Выводы по главе

В ходе исследовательской работы путем сплошной выборки были собраны советизмы из произведения М. А. Булгакова “Собачье сердце”, а также соответствующие им эквиваленты из переводов данной повести на английский язык, выполненные Майклом Гленни, Аврил Пайман и Миррой Гинзбург. Впоследствии данные советизмы были разбиты по категориям с опорой на классификацию, предложенную С. И. Влаховым и С. П. Флориным в их работе “Непереводимое в переводе”. Было выявлено, что по количественному соотношению в данном произведении преобладают реалии государственного строя, а также реалии, обозначающие представителей разных социальных общностей.

Была проанализирована степень сохранности информации в каждой категории советизмов после перевода. По нашему мнению, четкой однозначной корреляции между типом советизма и степенью сохранности информации при переводе выявлено не было, так как в каждой категории были примеры как полноценного, так и не полноценного перевода. Тем не менее, были отмечены некоторые особенности, характерные для каждой из категорий.

При переводе реалий, передающих особенности государственного и общественного строя критически важным оказалось знание фоновой информации для подбора корректного эквивалента на английском. Наибольшую проблему в данной категории вызвали имена собственные. Названия профессий и военных чинов успели ассимилироваться в английском языке и эквиваленты к ним в целом подбирались корректно.

При переводе реалий, обозначающих представителей различных социальных общностей, сложности у переводчиков вызывали сниженные ЛЕ с неодобрительной окраской, и прослеживалась тенденция к нейтрализации данной лексики при переводе.

Также необходимо отметить, что грамотная передача советизмов вышеуказанных категорий оказывает большое влияние на передачу запланированного автором прагматического эффекта.

В случае с ономастическими реалиями, переводческие ошибки не играют здесь столь большой роли. При этом было отмечено здесь особенно большое количество некорректно переданных реалий, но нельзя однозначно сказать, объясняется ли это запланированным упрощением для облегчения восприятия конечного текста читателем, или недостаточным знанием фоновой информацией со стороны переводчика.

В категории бытовых реалий также были замечены переводческие ошибки, которые в данном случае были очевидно вызваны нехваткой фоновой информации.

Также были отмечены сложности при отграничении ассоциативных реалий от других видов реалий, так как многие ЛЕ, относящиеся к другим категориям, можно считать наделенными широким ассоциативным полем. В итоге нами как сугубо ассоциативная была выделена всего одна реалия, на основании которой сложно сделать выводы о степени сохранности информации в ассоциативных реалиях.



Заключение

В данной работе был произведен подробный анализ передачи советизмов в переводах повести М.А. Булгакова “Собачье сердце”. Теоретическую основу исследования составили труды как зарубежных, так и отечественных лингвистов. При исследовании понятия “межкультурной коммуникации” мы опирались на работы таких лингвистов, как В. В Кабакчи и С. Г. Тер-Минасова, Г. Г. Почепцов, О. А. Леонтович и других. Под межкультурной коммуникацией в данной работе понимается “взаимопонимание двух участников коммуникативного акта, принадлежащих к разным культурам”.

Также в настоящей работе была установлена неразрывная связь культуры и языка, с опорой на работу С. Г. Тер-Минасовой. Была рассмотрена важность знания фоновой информации при межкультурной коммуникации. Исследуя понятие “реалии”, мы опирались на определения, предложенные Г. Д. Томахиным, А. В. Федоровым, С. И Влаховым и С. П. Флориным. Реалия в данной работе понимается по определению С. И. Влахова и С.П. Флорина, как это слова, называющие объекты, характерные для культуры одного народа и чуждые культуре другого народа; они являются носителями национального колорита и требуют особого подхода при переводе, так как, как правило, не имеют точных соответствий. При уточнении определения данного понятия, были рассмотрены отличия между реалиями и безэквивалентной лексикой. В качестве методологической основы практической части данной работы нами была выбрана классификация реалий, созданная Виноградовым на основе классификации С. И Власова и С.П. Флорина. В данную классификацию входят не только общепризнанные категории реалий, наподобие бытовых реалий, но также и ономастические и ассоциативные реалии.

При выявлении реалий в повести М. А. Булгакова в выборку были включены только те лексические единицы, которые являются характерными для советской эпохи. В итоге был сформирован массив реалий, принадлежащих к категориям “реалии, обозначающие особенности государственного и общественного строя”, “реалии, обозначающие представителей разных социальных общностей”, “бытовые реалии”, “ономастические реалии”, а также “ассоциативные реалии”. Исследование соответствий данных реалий, представленных в трех переводах повести на английский язык показало отсутствие достаточных оснований для того, чтобы установить наличие корреляции между типом советизма и степенью сохранности информации в конечном тексте. В каждой из представленных категорий были как советизмы, к которым при помощи подходящих переводческих решений были подобраны удачные эквиваленты, сохраняющие прагматический эффект и национальную самобытность реалий, так и те реалии, к которым либо вовсе не были подобраны эквиваленты (вследствие чего они были опущены в конечном тексте) или были подобраны с ошибкой, нейтрализуя эмоциональную окраску, национальную самобытность или нарушая страноведческий смысл данной реалии.

Несмотря на отсутствие убедительной и прямой связи, нам представляется важным указать на то, что в категории “ономастических реалий” встречается большее количество ошибок, чем в других, и, таким образом, в данной категории было сохранено меньшее количество информации. Это может объясняться как тем, что переводчики столкнулись с недостаточным знанием фоновой информации при переводе данных реалий, так и тем, что им представилось нецелесообразным перегружать текст подробным раскрытием данных реалий, так как страноведческая информация, заложенная в названиях торговых организаций, не оказывает большого влияния на смысл произведения (за исключением ЛЕ “Главрыба”), но при этом может затруднить восприятие читателя. Таким образом, переводческим решением стало отказаться от разъяснения читателю подробностей экономического устройства данных организаций и генерализовать их смысл, в то же время не поставив эквиваленты данных реалий вразрез с контекстом.

Тематика дальнейшего исследования может относиться к тому, как способ перевода реалий и категория реалий вместе влияют на эффективность передачи изначально заложенной в реалии информации. Особый интерес также представляет поиск более эффективных переводческих решений для техсоветизмов, смысл которых не был передан верно в различных версиях перевода и создание такого перевода повести, который бы учитывал переводческие ошибки предыдущих версий и мог максимально раскрыть прагматический эффект, заложенный в произведении М.А. Булгаковым, при этом не потеряв своей национальной самобытности.



Список использованной литературы

1. Барабанова И. Г, Гаридова Л. В. Проблема перевода реалий в художественном тексте при отсутствии соответствия в переводящем языке. // V Международная научно-практическая конференция: в 2-х томах. Западно-Сибирский научный центр, 2017 - 42 С.

2. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. - М.: Индрик, 2005. - 1038 С.

3. Виноградов В.С. Введение в переводоведение (общие и лексические вопросы). - М.: Издательство института общего среднего образования РАО, 2001. - 224 С.

4. Влахов, С. И. Непереводимое в переводе / С. И. Влахов, С. П. Флорин. -- 2-е изд., испр. и доп. -- М.: Высш. шк., 1986. - 416 С.

5. Гумбольдт. В. Избранные труды по языкознанию. - М., 2000. - с. 49

6. Елизарова. Г. В. Культура и обучение иностранным языкам. - СПб., 2005. - 342 С.

7. Ивойлова Н.А., Смирнова А.А. К проблеме перевода реалий в художественном тексте. // Социальные и гуманитарные знания Ярославский государственный университет им. П.Г. Демидова (Ярославль), 2017. - 187 С.

8. Ильченко А.В. Культурно-маркированная лексика и способы ее перевода. // Сборник VI Международной научно-практической Интернет-конференции студентов и аспирантов, 2016. - 725 С.

9. Кабакчи В.В. Основы англоязычной межкультурной коммуникации. - СПб.: РГПУ им. А.И. Герцена, 1998. - 232 С.

10. Кашкин В.Б. Основы теории коммуникации. - М.: Восток - Запад, 2007. -- 90 С.

11. Кашкин И. В. В борьбе за реалистический перевод // Вопросы художественного перевода. - М., 1955. - 141 С.

12. Леонтович О.А. Русские и американцы: Парадоксы межкультурного общения. - М., 2005. - 357 С.

13. Почепцов Г.Г. Теория и практика коммуникации. - М.: Центр, 1998. - 600 С.

14. Реформатский А.А. Введение в языковедение. Под ред. В.С. Виноградова. - М.: Аспект Пресс, 1996. - 536 С.

15. Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика: очерки лингвистической теории перевода. - Р. Валент, 2010. - 237 С.

16. Святова М.И. Структурно-семантический состав культурно-маркированной лексики в сопоставительном аспекте (на материале произведений В.М. Шукшина и их переводов): автореф. дис….канд.филол.наук - М: Московский гос. обл. ун-т, 2016. - 22 С.

17. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. - М.: Академич. Проект, 2004. - 975 С.

18. Антипов Г.А., Донских О.А., Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Текст как явление культуры. - Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1989. - 196 С.

19. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация (Учеб. пособие) -- М.: Слово/Slovo, 2000. -- 624 С.

20. Томахин Г. Д. Реалии?американизмы. - М.: Высшая школа, 1988. - 239 С.

21. Федоров А.В. Основы общей теории перевода (лингвистические проблемы). - М.: Высшая школа, 1983. - 303 С.

22. Федоров А.В. О художественном переводе / А.В. Федоров. - Л: Изд-во ОГИЗ, 1941. - 260 С.

23. Яшина М. Г. Приемы и методы исследования культурно-маркированной лексики (на материале итальянского языка). // Rivista Telematica del Dipartimento di Linguistica dell'Universitа di Pisa, №07, 2009. - 32 С.

24. Меркиш Н.Е. Семантизация культурно-маркированной лексики на продвинутом этапе: Дис. . канд. пед. наук. - Москва, 1998.

25. Аверьянова И. Е. Русская культурно-маркированная лексика в англоязычных произведениях о России и Великой Октябрьской Социалистической революции: Дис. канд. филол. н. - М., 2006.

26. Bassnett, S. Translation Studies. - London/New York: Routledge, 1980 (rev. ed. 2002).

27. Boase-Beier J. Critical Introduction to Translation Studies. - Bloomsbury Acad & Prof, 2011. - 200 p.

28. Catford, J. C. A Linguistic Theory of Translation. - Oxford: Oxford University Press, 1965/2000.

29. Levy, J. Translation as a Decision Process. - 1st ed. London/New York: Routledge, 2000.

30. Mounin, G. Los problemas teуricos de la traducciуn (tr. Julio Lago Alonso). - Madrid, Gredos, 1977.

31. Munday, J. Introducing Translation Studies: Theories and Applications. - Old testam. essays, Pretoria , v. 25, n. 2, 2012. - p. 421-454

32. Popovic, A. The Concept 'Shift of Expression' in Translation Analysis. / In S. James, J.S. Holmes, F. de Haam and A. Popovic, eds., The Nature of Translation. - The Hague: Mouton, 1970. - p. 78-87

Список использованных словарей

1. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов: 2-е изд. - М.: Советская Энциклопедия, 1969. - 608 С.

2. Нелюбин Л. Л. Толковый переводоведческий словарь: 3?е изд., перераб. - М.: Флинта, Наука, 2003. - 320 С.

3. Словарь иностранных слов: 7-е изд. - М., 1979.

4. Dictionary of English Language and Culture. - Longman Group Ltd., 1993.

5. The Concise Oxford Dictionary. - Oxford University Press, 1964.

Список источников иллюстративного материала

1. Булгаков М. А. Собачье сердце. АСТ, 2011. - 608 С.

2. The Heart of a Dog by Mikhail Bulgakov (Author), Michael Glenny (Translator). - Melville House, 2013. - 144 pages.

3. Bulgakov: Heart of a Dog and Other Stories by Mikhail Bulgakov (Author), Avril Pyman (Translator). - Raduga Publishers, Moscow, 1990. - 551 pages

4. Mikhail Bulgakov, Heart of a dog. Translated by Mirra Ginsburg. - Grove Press, New York, 1987. - 123 p.

Размещено на Allbest.ru

...