В итоге, в отличие от Аргентины, происходящее на территории никак нельзя назвать этноцидом. Культура мапуче после проведения этой операции сохранила свой значимый статус, причём не только в регионе, но и на всей территории Чили. Исследование топонимики Чили наглядно иллюстрирует этакое положение дел. Около половины названий носят имена, произошедшие из одного из индейских языков. При этом язык мапуче чаще всего участвует при формировании топонимов, и не только к югу от реки Био-Био, но и на территории, где традиционно проживали другие племена.

Также нам представляется очень важным отметить, что большинство названий населённых пунктов вокруг столицы Чили, Сантьяго, происходят из индейских языков, в том числе из языка мапуче. Причём многие из этих поселений появились уже во второй половине XIX века, как раз во времена конфликта с Арауканией. Например, в 1885 году было основано поселение Payne, что в переводе с мапуче означает «небесный», а в 1901 году появилось поселение Quilicura, что переводится как «три камня». Кроме того, некоторые названия непосредственно связаны с современными для конца XIX века явлениями. Скажем, находящийся в пригороде Сантьяго населённый пункт Pirque в переводе с языка кечуа означает «работа шахтёров», а Lampa - «кирка шахтёра».

Что касается Аргентины, то здесь можно наблюдать совсем иную картину. В связи с сознательным истреблением коренного населения памп на юге едва ли сохранился какой-либо этно-культурный контингент, способный достойно противостоять влиянию испаноязычной культуры, что мы можем видеть в Чили на примере Араукании. Конечно, в Аргентине, особенно в южной её части, где дольше всего сохранялись индейские племена, осталось некоторое количество топонимов, которые своими корнями восходят к автохтонным языкам, но всё-таки число таких топонимов достаточно мало по сравнению с географическими названиями, происходящими из различных европейских языков.

Следует отметить, что среди индейских по происхождению названий населённых пунктов в Аргентине можно отметить немало имён исторических деятелей автохтонного населения, иными словами, имена значимых касиков, которые либо оказывали ожесточённое и достойное увековечивания сопротивление аргентинцам, либо сражались на их стороне в войнах против соседних стран. Для примера назовём топоним Fracrбn, находящийся в провинции Misiones на севере страны, который получил такое название в память о касике, защищавшем эти земли во времена Войны Тройного Альянса 1864-1870 годов. Другое поселение - Seclanta, также находящееся на севере страны, было названо в честь вождя племени калчаки Секланты. Это племя оказывало сопротивление испанцам около века.

В Чили, несмотря на огромное количество названий, происходящих из автохтонных языков, единственный топоним такого типа, который нам удалось найти - это Лаутаро. Лаутаро (1534-1557) был военным лидером мапуче на начальном этапе Арауканской войны. С языка мапуче его имя переводится как «быстрая каракара» (вид птицы). Причём стоит отметить, что поселение, о котором идёт речь, было основано в конце XIX века. В начале того столетия Карлос Мариа де Алвеар вместе с небезызвестным Хосе де Сан Мартином после возвращения в Южную Америку из поездки по Европе организовали тайную ложу для борьбы за независимость от Испанской Империи, и называлась она ложа Лаутаро по имени вождя мапуче. Поэтому нельзя точно сказать, на что именно хотели указать чилийцы, давая название новому поселению.

В любом случае, среди довольно скромного числа автохтонных топонимов в Аргентине мы можем найти заметно больше названий, напоминающих нам о каких-либо значимых фигурах индейской истории Америки, нежели среди огромной массы индейских топонимов в Чили. Этот факт вновь указывает на отмеченную нами в прошлой главе тенденцию, согласно которой народ Аргентины, в противовес чилийцам, очень большое внимание при наименовании населённых пунктов уделяет истории своей страны и своей земли.

Теперь мы коснёмся вопроса этимологии автохтонных топонимов. Сразу же отметим, что нам не удастся представить их полную классификацию, в связи с тем, что мы далеко не всегда можем определить этимологию того или иного топонима. Иногда это связано с тем, что язык, на котором назван топоним, больше не существует, и также нет никаких полноценных сведений о нём или же о его грамматике. Но всё-таки в странах, о которых идёт речь, подобных топонимов меньшинство, так как практически все языки, использовавшиеся при наименовании того или иного географического объекта, являются живыми языками. Однако возникает другая немаловажная проблема, которая обусловлена тем, что эти топонимы существуют на территории испаноязычных стран. Фонетическая система испанского языка очень сильно отличается от фонетических систем автохтонных языков и это непременно приводит к изменению названия топонимов, зачастую вплоть до неузнаваемости их изначальной формы.

Даже если этого не происходит, иногда имеются случаи, когда один и тот же топоним может быть по-разному расшифрован в разных индейских языках. Скажем, чилийское поселение Paihuano с языка кечуа можно перевести как «испражнения птицы», а с языка мапуче как «лёгкие высоты».

Говоря о фонетических изменениях, нам хотелось бы отметить, что они могли происходить не только в автохтонных названиях, но даже в названиях испанского происхождения. Примером такого явления могут служить два населённых пункта, расположенные на пути от Вальпараисо, основного чилийского порта, до находящегося в нескольких сотнях километров от него Сантьяго. Эти два топонима - Leyda и Huerta - расположены на двух разных дорогах между двумя городами. Одну дорогу использовали по направлению к Сантьяго, другую же, наоборот, для возращения в Вальпараисо. Эти два топонима, таким образом, являются искаженными испанскими лексемами «la ida» и «vuelta», которые с течением времени претерпели значительные фонетические изменения.

Говоря о географических особенностях местности, мы считаем необходимым напомнить, что этот пункт нашей классификации также делился на две группы по признаку восприятия этих особенностей человеком. Это деление в случае с автохтонными названиями вовсе не теряет своей актуальности. Напомним, что первая группа, которую мы выделяли, включала в себя названия, отражающие особенности местности в том виде, в котором они существуют. Приведём примеры из разных языков: Andocollo в переводе с кечуа означает «холм с медью»; Melipeuco в переводе с мапуче значит «встреча четырёх вод».

Вторая группа включала в себя топонимы, географические особенности которых являются справедливыми лишь в субъективном восприятии людей. Приведём также несколько примеров на материале разных индейских языков: Ollague c языка кечуа переводится как «красивый вид»; Futaleufъ на языке мапуче означает «большая река», а Сalbuco-«синяя вода».

Кроме того, мы также разделяли топонимы, отражающие в своей форме географические особенности местности, на две группы по актуальности этих особенностей. На примере индейских топонимов мы опять же можем увидеть это деление. Большинство особенностей, конечно же, сохраняются по сей день. Для примера возьмём топоним Pucуn, который происходит из языка мапуче и означает «вход в горы». Или же можно привести в качестве примера чилийский населённый пункт Ancuta, переводящийся с языка аймара как «белый дом». В этом очень маленьком горном посёлке, насчитывающим всего пять домов, действительно по сей день в самом центре поселения, рядом с церковью стоит каменный белый дом. Что касается топонимов, названных по географическим особенностям местности, о которых мы можем судить лишь по самому топониму, поскольку в настоящее время зафиксированная в топониме характеристика уже отсутствует, то примером здесь может послужить топоним Reumйn, который в переводе с языка мапуче обозначает «бурная река, производящая сильный шум». К настоящему моменту русло реки расширилось, вследствие чего её течение практические бесшумно.

Теперь перейдём к самой распространённой группе топонимов, а именно к географическим названиям, получившим своё название на основании наблюдений человека за окружающим миром. Эту группу мы также подразделяли на две большие части: наблюдения за окружающим миром как таковым, в частности за флорой и фауной, и отражение присущих людям в целом характеристик.

Сначала обратимся непосредственно к окружающей индейцев природе. Стоит отметить, что больше половины автохтонных названий географических объектов относятся именно к этой группе. По нашему мнению, это происходит в связи с очень тесной связью культуры и в целом жизнедеятельности индейских народов Америки с природой. В связи со значимостью этого материала и большим количеством любопытных случаев наименования топонимов, мы не будем ограничиваться лишь несколькими примерами и остановимся на этом пункте более подробно.

В этом контексте хотелось бы отметить несколько очень важных моментов. Во-первых, надо сказать, что основные индейские языки, давшие название топонимам, являются агглютинативными, то есть имеющими строй, при котором слова образуются с помощью присоединения различных формантов, каждый из которых несёт только одно значение. Другими словами, довольно короткие словоформы часто обозначают нечто, что на русский и испанский языки будет переводиться не одним словом, а описательным оборотом. В этой связи можно привести случай, который является скорее исключением из правила, особенно для Чили, но всё же может встретиться. Речь идёт о чилийском топониме Tierra amarilla, что в переводе на русский означает «жёлтая земля». Этот топоним изначально был переведён с языка аймара и звучал он до прихода испанцев как Kellollampu.

Помимо того, нам кажется важным отметить, что большинство автохтонных топонимов очень образны, и зачастую их даже можно назвать поэтичными. При переводе на европейские языки они звучат очень необычно для топонимов, потому что в европейскую традицию не входит такой тип наименования географических объектов. Безусловно, этот топонимический факт указывает на сильное различие между двумя культурами и двумя восприятиями мира - индейским и европейским.

Говоря о флоре (флора в широком смысле, включающая, помимо царства растений, также другие объекты природы) и фауне, мы зачастую можем заметить, что они неразрывно связаны между собой в рамках одного топонима. Это объясняется мировоззрением индейцев, для которых природа не только является основной средой обитания и кормилицей, но также и очень тесно переплетена с религиозными представлениями автохтонного населения Америки. Для них характерна персонификация флоры. В качестве примера такого синтеза флоры и фауны в одном названии можем привести несколько примеров, очень необычно звучащих для европейского уха при их переводе.

Так, топоним Lirima при переводе с языка аймара означает «там, где пьёт воду лиса». Сразу же возникает вопрос, действительно ли в этом месте складываются все условия, чтобы вышло удачное место для лисьего водопоя, или же всё-таки название объясняется каким-то конкретным случаем, произошедшим единожды при основании этого поселения. Мы больше склоняемся ко второму варианту, но на наш взгляд, важна не правильность ответа на этот вопрос, а сам факт его появления у человека с европейским восприятием мира. Как нам представляется, для индейцев это название является вполне логичным и не вызвало бы подобных вопросов, именно из-за иного восприятия ими природы.

Другим примером синтеза флоры и фауны в одной словоформе может служить топоним Combarbalб, переводящийся с языка мапуче как «далёкая вода с утками».

Если говорить о названиях, в которых отразилась только окружающая среда, то стоит отметить, что чаще всего это описательные обороты. Иными словами тому или иному растению или другому элементу природного мира придаются характерные для него с точки зрения мировосприятия индейцев черты. Часто это делается с помощью приёма олицетворения.

Например, Putre на языке аймара означает «шёпот вод».

Топоним Visviri при переводе с того же языка по-русски будет звучать как «завывание ветра». В этом случае мы уже не видим использования приёма олицетворения, но, тем не менее, это название также является описательным оборотом, очень частотным для автохтонных названий.

Приведём ещё несколько примеров с их расшифровкой.

Аргентинский топоним Ituzaingу переводится с языка гуарани как «вода, звонкая при падении».

Tucapel при переводе с языка мапуче означает «закованная глина».

Quirihue также с языка мапуче можно перевести как «земля ветров».

Стоит сказать, что изредка можно всё-таки встретить на карте Чили и Аргентины топонимы, обозначающие явления окружающего мира, которые носят просто назывной, а не описательный характер.

Например, топоним Talca по самой авторитетной из версий может происходить от слова из языка мапуче, означающего «гром».

Что касается фауны, то названия, связанные с животным миром, пожалуй, можно обнаружить даже в большем количестве, нежели названия, отображающие в своей словоформе элементы флоры и другие составляющие окружающей среды.

Здесь также встречаются крайне любопытные описательные обороты, которые, вероятно, могут дать нам понятие о представлениях индейцев касательно того или иного животного.

Так, чилийский топоним Tinguirrica можно передать на русский язык как «молодой и нерешительный лис». Однако есть и иной вариант перевода, возникающий в связи с неясностью значения некоторых формантов лексемы, а именно «лис, хромающий из-за того, что у него в ноге застряла заноза». Этот пример является показательным в отношении количества информации, которую язык мапуче может уместить в столь небольшом количестве звуков, являясь, как уже было отмечено выше, языком агглютинативного типа.

Приведём ещё пару примеров автохтонных топонимов, связанных с животным миром.

Чилийское поселение Panguipulli в переводе с языка мапуче обозначает «земля пум».

Топоним Lolol можно перевести на русский как «земля раков и ущелий».

Сравнивая эти два топонима, мы можем отметить интересный факт, касающийся того, что понятие «земля» в языке мапуче может определяться разными лексемами, и при более подробном анализе оказывается, что таких лексем намного больше, чем две. По нашему представлению, это опять же связано с той огромной ролью, которую играют земля и в целом природа в мировосприятии индейцев Южной Америки.

Чилийский город Taltal происходит из словосочетания из языка мапуче со значением «ночная птица».

Здесь стоит отметить, что также существуют, просто номинативные, а не описательные топонимы, хоть и в гораздо меньшем количестве. Их примеры мы рассматривали ранее.

Например, топоним Cahuil на языке мапуче обозначает определённый вид чаек, которые распространены в районе этого населённого пункта.

Теперь обратимся ко второму подпункту, а именно к географическим названиям, получившим своё название на основании наблюдений за человеком и отражающим присущие той или иной группе людей характеристики.

В теоретической части нашей работы мы уже приводили пример из автохтонных названий Аргентины. Здесь мы приведём ещё несколько примеров из географии Чили, где, несомненно, также можно найти немало подобных топонимов. Напомним, что речь здесь идёт не о чертах, присущих конкретной существовавшей личности, а, скорее, о наименовании местности по каким-то присущим всем людям или большой и значимой для данной территории группы людей свойствам.

В качестве примера можно взять чилийский топоним Licahtйn, что в переводе с языка мапуче означает «сильный мужчина».

Помимо того, топонимы, относящиеся к этой группе, могут обозначать не только общие свойства, но и опять же необычные для европейского мировосприятия описания человеческих поступков.

Например, населённый пункт Tiltil в переводе с мапуче означает «ходить во сне, производя при этом сильный шум».

Если продолжить рассмотрение автохтонных топонимов следуя пунктам созданной нами классификации, то нам следует обратиться к историческому аспекту. Однако он довольно скромно представлен в названиях индейского происхождения в целом, а в Чили, можно сказать, и вовсе отсутствует.

Мы уже приводили несколько примеров таких названий, найденных нами на карте Аргентины, и указывали на то, что Аргентина, следуя устоявшимся традициям отражать и сохранять свою историю в топонимике, демонстрирует на своей географической карте, в отличие от своего западного соседа, несколько десятков топонимов, увековечивающих важнейших индейских вождей. Поэтому сейчас мы ограничимся тем, что приведём ещё один такой пример из топонимики Аргентины: поселение Huascar, находящееся в северной части Аргентины, было названо в честь последнего законного правителя империи инков.

Что касается пункта классификации, связанного с культурными явлениями, то здесь нужно отметить, что таких названий не так уж много среди автохтонных топонимов. Чаще всего это наименования, связанные с верованиями индейцев, либо же имеющие связь с той или иной легендой.

В теоретической части мы уже приводили легенду, которая объясняет появление таких аргентинских топонимов, как Neuquйn, Rнo Negro, Rнo Limay. К сожалению, нам не удалось найти большого количества примеров такого типа топонимов, однако, в некоторых источниках при объяснении этимологии того или иного топонима упоминается существование подобных легенд. Нам кажется вполне логичным предположить, что легенды действительно могли послужить причиной того или иного наименования населённого пункта.

Что касается верований автохтонного населения Южной Америки, то здесь необходимо сказать, что эти верования очень часто связаны с природой и окружающим миром, и нередко очень сложно отнести тот или иной топоним именно к этой группе классификации. Однако приведём несколько примеров, которые нам кажутся достаточно очевидными.

Например, Pachama в переводе с языка кечуа обозначает «мать-земля», что легко можно интерпретировать как отсылку к религиозным представлениям индейцев.

Другим примером может послужить чилийский топоним Temбukel, который появился в честь главного божества народа селкнам, обитавшего вплоть до конца XX века на юге Аргентины и Чили.

На этом мы завершим обзор и анализ происхождения автохтонных топонимов и напомним, что в Аргентине и Чили также можно встретить географические названия, происходящие из множества европейских языков. Мы считаем необходимым более подробно остановиться на этом явлении и рассмотреть, какие особенности в этом плане проявляют топонимы двух рассматриваемых в этой работе стран.

Прежде всего, необходимо понять истоки этих топонимических явлений, то есть разобраться, почему на территории Аргентины и Чили мы можем найти топонимы, происходящие из самых различных европейских языков.

Разумеется, речь в данном разделе пойдёт не об испанском языке, поскольку его появление в южноамериканской топонимике вряд ли может вызвать вопросы.

Для того чтобы понять роль других европейских языков в формировании топонимического облика Аргентины и Чили, необходимо вновь обратиться к истории этих стран. Оба государства в той или иной степени можно назвать странами эмигрантов, большинство из которых были европейцами.

Мы уже упоминали ранее, что эмиграция из стран Азии и Африки, безусловно, также имела место в Южной Америке, и в некоторых странах в очень больших количествах, но Аргентина и Чили были очень мало затронуты миграционными потоками из стран этих континентов. Даже если какая-то часть африканских и азиатских мигрантов и добиралась до Аргентины и Чили, то можно с уверенностью сказать, что это практически никак не повлияло на топонимическую картину этих двух государств.

Прежде чем углубляться в материал и анализировать, какие именно нации и в какой степени отразились в топонимике рассматриваемых нами государств, мы хотели бы упомянуть коренные различиях между Аргентиной и Чили в этом плане.

Аргентина - южноамериканская страна с самым большим количеством европейских эмигрантов. Сложно переоценить вклад представителей различных европейских культур практически во все сферы жизнедеятельности аргентинского общества.

Важно отметить, что Аргентина активно способствовала приезду эмигрантов из Европы. Аргентинское правительство отдавало себе отчёт в том, что для таких огромных территорий (особенно при учёте уже практически завоёванных просторов южных памп) население в миллион человек (а именно таким оно было на момент 50-х годов XIX века) является чересчур маленьким.

Подтверждением этого может служить 25-я статья Конституции Республики Аргентины от 1 мая 1853 года, которая гласит: «Федеральное правительство будет способствовать укреплению европейской миграции; оно не обладает полномочиями для ограничения въезда на аргентинскую территорию тем иностранцам, которые преследуют цели работы на земле, улучшения промышленности, а также развития и преподавания наук и искусств, кроме того, на них не будет налагаться никаких дополнительных налогов» [17, 2].

Приведём ещё одну статью из той же Конституции, которая демонстрирует, насколько свободно могли себя чувствовать иностранцы на территории Аргентины и насколько правительство было заинтересовано в их привлечении.

Статья 20: «Иностранцы, находящиеся на территории Конфедерации, обладают всеми гражданскими правами; они могут заниматься промышленностью, торговлей и иными профессиями, иметь имущество на территории Аргентины, производить связанные с ним финансовые операции, а также передавать его по наследству; они вправе совершать навигацию по рекам и вдоль побережья страны; они свободны исповедовать свою религию; они могут составлять завещания и жениться согласно аргентинским законам. Они не обязаны получать аргентинское гражданство, ни выплачивать какие бы то ни было денежные повинности. Для получения аргентинского гражданства иностранцу необходимо прожить на территории страны в течение 2 лет без перерыва, однако власти могут сократить этот срок в случае запроса, если человек докажет свой вклад в развитие Республики» [17,20].

Можно представить, что такая свобода действия на территории Аргентины должна была привлечь множество иностранцев. И действительно, так и произошло. Особенно сильный приток европейских мигрантов наблюдался в 1870-1930 годах, когда население выросло с двух до одиннадцати миллионов человек, то есть в пять раз. Конечно, помимо столь благоприятных условий, созданных аргентинским правительством для иностранцев, далеко не последним фактором явились и всевозможные катаклизмы в различных европейских странах, такие как Великий голод в Ирландии, Первая Мировая Война или же приход фашистов к власти и экономический кризис в Италии среди прочего.

Что касается Чили, то зачастую её также называют страной мигрантов. Нам сложно согласиться с такой характеристикой Чили, особенно на фоне сравнения её с Аргентиной. В Чили количество мигрантов не достигало столь впечатляющих цифр.

Как утверждают в своей книге «Политическая история Чили XX века» Е.Ю. Богуш и А.А. Щелчков, «в начале XX века В Латинскую Америку, особенно в Аргентину и Бразилию, хлынул поток европейских эмигрантов. В Чили их приезд не имел тех масштабов и последствий, как в соседних странах, где он в значительной степени изменил этнический и социальный состав населения, ибо здесь количественный состав эмигрантов никогда не превышал 5% населения» [1,7].

Кроме того, нам кажется важным отметить, что очень большая часть европейских эмигрантов в Чили имели испанское происхождение, особенно во времена Гражданской войны 1936-39 годов.

Несмотря на вышеупомянутое, всё же есть некоторые схожие черты в миграционных процессах, имевших место в Аргентине и Чили. Одна из них это принятие в Чили в 1845 года «Закона о приоритетной миграции», который по своим целям и содержанию можно со смелостью сопоставить с приводимыми выше статьями из аргентинской Конституции 1853 года.

Так, иммигрантам в Чили предоставлялся пятилетний кредит на обустройство, скот, землю и оплачивался переезд из Европы. 54% приезжающих составляли квалифицированные рабочие и ремесленники, подавляющее большинство из них - грамотные.

Очень важно отметить, что чилийское правительство Мануэля Бульнеса (1841-1851), издавшее этот закон, отбирало европейцев, которых они желали бы видеть на своей земле. Прежде всего, речь шла о немцах. Причина состояла в том, что чилийское правительство хотело заселить пустынные территории на юге страны населением, которое не просто обеспечит населённость этих территорий и таким образом защитит их он нападения со стороны других государств, но и будет активно работать на земле и способствовать развитию экономики страны. Ввиду того, что трудолюбие и умение вести хозяйство являются одной из национальных характеристик немцев, было принято решение завозить эмигрантов из Германского союза, который к тому же переживал в 40-50 годы XIX века не лучшие свои времена.

Бернардо Филиппи, а затем сменивший его на посту Висенте Перес Росалес, совершали поездки в Германский союз и активно агитировали семьи немцев переезжать в Чили. Любопытно заметить, что многие немцы не соглашались сразу, приходилось их уговаривать.

В итоге, практически все немецкие переселенцы обосновались на малоосвоенных на тот момент территориях на юге страны. Здесь хочется заметить, что, помимо всего прочего, важным фактором при выборе чилийским правительством страны эмиграции были тяжёлые погодные условия, которые были привычны далеко не для всех европейцев.

Эмигрировавшие немцы основывали в Чили новые поселения, но немецкий язык или даже немецкая топонимика, никак не отразились на географической карте Чили. Возможно, это связано с очень хорошей и довольно быстрой ассимиляцией немцев на территории страны.

Зачастую поселения назывались в честь того или иного чилийского министра или президента, что, на самом деле, совсем не является типичной чертой именно чилийской топонимики, но очень часто встречается, когда речь заходит об основанных эмигрантами городах.

Например, основанное в 1854 года немецкими эмигрантами поселение Puerto Varas было названо в честь министра внутренних дел той эпохи Антонио Вараса.

Тотальное отсутствие немецких названий представляется тем более странным что среди основанных немецкими мигрантами поселений, мы можем найти даже латинские номинации.

Примером последнему может послужить основанный в 1894 году Puerto Natalis. Слово natalis в переводе с латыни означает «рождённый». Речь, разумеется, идёт о рождении Христа, и связано такое название с тем, что основание будущего города произошло 24 декабря.

Что касается непосредственно испанских названияй, говорящих о немецком характере поселения, то здесь мы зафиксировали лишь одно название: Villa Alemana («Немецкий город»). В Аргентине подобных фиксаций иноземного происхождения поселения гораздо больше.

Что касается других национальностей, мигрировавших из Европы, то они также едва ли оставили какие-либо следы в топонимике.

Есть только два названия, которые относят нас к англоговорящим эмигрантам. Здесь стоит сказать, что в Чили приезжало немалое количество англофонов, особенно из США, с целью добычи селитры и других полезных ископаемых, которыми богато государство. Большинство владельцев разрабатывающих компаний в XIX веке были англичанами или американцами.

Однако один из англоязычных топонимов - Vallenar - связан с более ранними потоками миграции. Это поселение было основано в 1789 отцом национального героя Чили Бернардо О'Хиггинса Амбросио О'Хиггинсом. По происхождению он был ирландцем и назвал поселение в честь ирландской деревни, где он родился - Балленари.

Другой топоним английского происхождения на территории Чили действительно связан с добычей полезных ископаемых. Город Sewell на юге страны получил своё нынешнее название в 1915 году, после смерти американца Бартона Сьюэлла. Он занимал вышестоящую должность в компании Braden Cooper Co., которая была владелицей месторождения и активно его разрабатывала. Сьюэлл внёс очень большой вклад в успешное развитие шахты и всячески способствовал её развитию и процветанию.

Возвратимся в Аргентину, где, как уже было отмечено выше, европейская эмиграция нашла несравнимо большее отражение, в том числе и в топонимике страны.

В подавляющем большинстве случаев речь идёт о населённых пунктах, носящих имя своего основателя. Это связано с тем, что приезжавшие во второй половине XIX и первой половине XX века европейские эмигранты чаще всего селились на ещё не освоенных на тот момент землях, как на юге, так и на севере страны.

Кроме того, к этой же группе, по нашему мнению, можно отнести и топонимы, которые указывают на национальный состав населения того или иного населённого пункта. Мы уже наблюдали такое явление в Чили, но в крайне малых количествах. Здесь же можно привести огромное число примеров.

Например, городок Nueva Berlнn («Новый Берлин») был назван так семьёй немецких эмигрантов Вендельштандт, которые обосновались на юге страны и основали новое поселение.

Среди других примеров можно назвать Estancia Helsifors, Estancia Nueva Lubecka, La Francia, Estancia La Gringa, Rнo Galegos и другие.

Интересен тот факт, что даже нации, которые эмигрировали в самых незначительных количествах, как, например, финны или словенцы, оказались отраженными в аргентинской топонимике. По нашему глубокому убеждению, этот факт ещё раз указывает на важность явления эмиграции для Аргентины.

Самые часто встречающиеся названия - это топонимы итальянского и английского происхождения.

Итальянцы очень активно эмигрировали в Аргентину, причём не только в конце XIX века, но также уже и в середине XX, когда к власти в стране пришёл Муссолини. Очевидно, именно факт наличия нескольких масштабных волн итальянских мигрантов привёл к такой распространённости итальянских названий.

В качестве примеров приведём такие города как Villa Minetti, Suardi, Bernasconi, Villa Gesell, Justiniano Posse, Beruti. Этот список действительно может быть очень длинным.

Стоит отметить, что аргентинцы активно называют населённые пункты в честь различных учёных, исследователей, инженеров. Многие из них имеют европейские корни, то есть были детьми европейских эмигрантов XIX века, зачастую итальянских, или же сами эмигрировали в Аргентину.

В качестве примера можно привести поселение Ingeniero Jacobacci, названное в честь директора патагонской железной дороги Гвидо Джакобаччи, который очень заметно поспособствовал развитию железнодорожной сети в регионе.

Говоря о названиях английского происхождения, мы, конечно же, подразумеваем не только Англию, поскольку многие англоговорящие эмигранты в Аргентину были шотландцами, ирландцами и американцами. Приведём несколько примеров.

Henderson - топоним, получивший свое название в честь одного из директоров железной дороги в провинции Буэнос-Айрес. Нужно сказать, что железная дорога в конце XIX века была для Аргентины тем, чем она была в начале того же века для Англии, то есть главным двигателем развития страны в промышленном плане, поэтому немало топонимов в Аргентине увековечивают имена, напрямую связанные с железной дорогой. Кроме того, огромное количество населённых пунктов появлялось как железнодорожные станции, которые позже окружались домами, а не наоборот.

Ещё одно из названий, связанных с железной дорогой, - Trelew - поселение, названное в честь Льюиса Джонса, валлийца по происхождению, который перебрался жить в Аргентину и построил железную дорогу, в городе, названном его именем (в переводе с валлийского tre - город, lew - сокращенное имя Льюис).

Rawson - город, названный в честь министра внутренних дел Аргентины, поощрявшего миграцию в страну и бывшему выходцем из знатной английской семьи, живущей в США.

Также на карте Аргентины можно найти имена, которые не связаны с миграцией в страну, а просто увековечивают в памяти народа значимых для страны иностранцев. Одним из таких случаев является топоним Fitz Roy, названный в честь офицера британского флота, командира экспедиции корабля «Бигль», в которой принимал участие Чарльз Дарвин, известного геолога и метеоролога. В ходе своих экспедиций он активно исследовал геологические особенности Южной Америки, в том числе аргентинского побережья.

Похожий случай также можно найти на французском материале. Так, топоним Laboulaye обязан своим именем известному французскому юристу Эдуарду Лабулэй, который на протяжении долгих лет вёл переписку с президентом Аргентины Доминго Сармьенто о проблемах развития демократии в обеих странах. Именно президент Сармьенто решил увековечить имя француза после его смерти в 1883 году.

Что касается топонимов французского происхождения, то на карте Аргентины их также можно найти в довольно большом количестве, но всё же они встречаются реже, чем итальянские и английские названия.

Среди примеров можно упомянуть такие населённые пункты как Daireux, названный в честь своего основателя, французского эмигранта Эмиля Дэро, Dudignac, Lemarchand, Lavaisse и другие. Нужно сказать, что большинство французских названий встречаются в центральной части страны.

В числе других языков, которые также отразились на топонимике Аргентины можно назвать немецкий. Миграция немцев в Аргентину также была довольно заметной. Мы можем найти поселения, основанные семьями немецких мигрантов и названные по их фамилии.

Например, Tornquist, небольшой городок в провинции Буэнос-Айрес, основанный Эрнестом Торнкистом изначально как сельскохозяйственное поселение, жителями которого были вновь прибывшие из Германии эмигранты, а также волжские немцы.

Другой пример немецкого названия - поселение Rauch, названное в честь прусского военного Фридриха Рауха, который эмигрировал в Аргентину и принял активное участие в кампаниях против индейцев, предшествовавших так называемому «Завоеванию пустыни».

Как мы уже отмечали выше, на территории Аргентины можно найти топонимы самого различного происхождения. Несмотря на относительно небольшой поток эмигрантов из славянских стран, мы можем также обнаружить и топонимы, произошедшие из славянских языков.

Например, поселение Mayor Buratovich было названо в честь хорватского военного, который после эмиграции в Аргентину активно способствовал развитию телеграфных линий в стране. Помимо этого, он сыграл важнейшую роль для открытия в некоторых городах Аргентины трамвайного движения, а также внёс большой вклад в строительство многочисленных фортов.

Подводя итоги рассмотрения лингвистического аспекта топонимики двух сравниваемых в этой работе стран, мы хотим ещё раз отметить существенные различия, которые были выявлены нами при проведении этимологического анализа географических названий Аргентины и Чили.

В Аргентине, стране, принявшей наибольшее из всех южноамериканских стран число европейских эмигрантов и сделавшей эмиграцию европейцев приоритетом своего развития на долгие годы, мы наблюдаем явное преобладание топонимов, произошедших из европейских языков. В то же время мы отмечаем относительно небольшой процент автохтонных названий, что объясняется резкой и жестокой политикой по отношению к коренному населению.

В Чили же, напротив, можно заметить, насколько большое значение отводится автохтонным языкам, и насколько незначительно присутствие европейских языков, помимо испанского, который, впрочем, также уступает автохтонным по количеству номинаций.

Для того чтобы ещё раз подчеркнуть справедливость этого положения, приведём любопытный факт, на который мы обратили внимание при проведении данного исследования.

При рассмотрении чилийской топонимики зачастую встречаются названия, которые на первый взгляд кажутся испанскими по происхождению, но при дальнейшем изучении их этимологии оказываются индейскими.

Примерами могут служить такие топонимы как Canela, Lampa, Marнapinto и некоторые другие. При более тщательном исследовании обнаруживается, что название Canela происходит из языка из кечуа и обозначает «сияние солнца». Поселение Lampa, находящееся вблизи столицы Чили, Сантьяго, также имеет происхождение из языка кечуа и переводится на русский как «кирка шахтёра». Этот пример ещё раз отсылает нас к тому факту, что названия на языке кечуа появлялись в Чили и уже в разгар промышленной революции, в конце XIX - в начале XX веков, а не просто сохраняются как пережитки далёкого доколонизаторского прошлого. Название Marнapinto происходит из языка мапуче и переводится на русский как «десять колибри».

Ровно противоположную ситуацию мы обнаруживаем в Аргентине. Может показаться, что топоним Chacharramendн имеет автохтонное происхождение, однако, на самом деле, он происходит из баскского языка и обозначает «низкая гора». Иными словами, перед нами топоним, имеющий европейские корни.

2.3 Культурный аспект

В этом разделе мы коснёмся последней части нашей классификации топонимов, а именно культурных явлений. Так или иначе, в предыдущих разделах были освещены вопросы, касающиеся культурных явлений, прежде всего, при рассмотрении автохтонных топонимов. В этом же разделе мы сравним количественное соотношение названий, которые отсылают нас к религии страны в Аргентине и Чили.

Бесспорным является тот факт, что именно католичество всегда являлось крупнейшей религией обеих исследуемых стран. Это объясняется историческими обстоятельствами: испанцы, будучи крайне религиозными, при завоевании Нового Света, прежде всего, стремились распространить свою религию на захваченных территориях либо через силу, либо через миссионерскую деятельность. Конкиста во многом рассматривалась ими как крестовый поход против неверных. Официальная идеология главной целью конкисты провозглашала приобщение язычников к истинной католической вере -- именно в этом испанцы видели свою великую историческую миссию в Америке.

Изначально при образовании независимых республик в начале XIX века подавляющее большинство аргентинцев и чилийцев были верующими. Однако с течением времени судьба религии, и, прежде всего, католичества, развивалась по-разному в этих двух странах. В Аргентине католичество сумело сохранить значимое присутствие в обществе и на настоящий момент играет более важную роль, нежели в Чили.

Согласно данным El Anuario Pontнfico («Понтификальный Ежегодник») за 2017 год в Аргентине проживает 40,8 миллионов католиков, что составляет 93% населения страны. Что касается Чили, то по разным источникам, процент католиков в стране колеблется между 68% и 45%, что, в любом случае, значительно меньше, чем в Аргентине.

Кроме того, если обратится к Конституциям обеих стран, то можно сразу же обнаружить, насколько велико различие между Чили и Аргентиной в плане отношений государства и церкви. Так, уже вторая статья Конституции Аргентины, последние поправки в которую были внесены в 1994 году, гласит: «Федеральное правительство поддерживает римско-католическую апостольскую религию». Другими словами, в Аргентине нет полноценного отделения церкви от государства.

При изучении Конституции Чили 1980 года можно обнаружить, что в этой стране всё обстоит совсем иначе. В документе ни разу не упоминается Католическая церковь, и свобода вероисповедания обозначается как одно из гарантированных Конституцией прав любого гражданина Чили.

Столь большие различия в отношении к религии не могли не отразиться на топонимии двух государств. В карте Чили едва ли можно найти населённые пункты, название которых отсылает нас к католическим святым. В основном, они были основаны ещё в период до независимости, когда позиция церкви была очень сильной. Интересен тот факт, что немногие чилийские топонимы религиозного характера встречаются на севере страны, в провинциях Антофагаста, Арика и Тарипака, которые вплоть до 1873 года принадлежали Боливии и Перу. Иными словами, даже названия, отсылающие нас к католическим святым, которые появились на карте Чили после объявления независимости от Испанской Империи, в большинстве своём были даны не чилийцами.

В Аргентине можно наблюдать противоположную ситуацию. Топонимы религиозного характера крайне распространены особенно в северных частях страны. В качестве примеров можно привести такие поселения как San Salvador de Jujuy, San Antonio de los Cobres, San Carlos, Santa Marнa, San Pedro de Colorao, San Miguel de Tucumбn, Santa Rosa, San Bernardo.

Заключение

В данной выпускной квалификационной работе было проведено сравнительно-сопоставительное исследование топонимики двух стран Латинской Америки: Аргентины и Чили.

В первой части работы были рассмотрены ключевые вопросы, касающиеся науки топонимики. Было выявлено наличие систематичности топономастической лексики, вследствие чего была создана всеобъемлющая классификация топонимов. Также был приведён ряд доказательств в пользу точки зрения о том, что топонимика является частью науки лингвистики, а география и история используется в ней лишь в качестве методов определения этимологии географических названий.

Во второй части работы был проведён семантико-этимологический анализ топонимов Аргентины и Чили. Главной целью этого анализа являлось сравнение топонимических систем двух стран и выявление основных различий между ними. Подводя итоги данного сравнения, мы считаем необходимым привести основные различия, которые были выявлены в ходе исследования.

При рассмотрении исторического аспекта топонимики двух государств было выявлено, что Аргентина и Чили совершенно по-разному подходят к вопросу увековечивания истории страны в топонимике. Если на карте Аргентины можно встретить внушительное количество топонимов исторического характера, то в Чили их практически нет. При этом в Аргентине мы можем обнаружить не только имена великих полководцев, генералов многочисленных войн и самых значимых для истории страны правителей, но также и имена полковников, сержантов и обычных солдат, которые тем или иным образом были вовлечены в исторические процессы страны. По нашему мнению, столь заметный разрыв в количестве топонимов исторического характера может быть обусловлен тем, что исторические пути Чили и Аргентины в XIX веке, после объявления независимости от испанской метрополии, сильно отличаются друг от друга. XIX век в Чили был относительно спокойным, в стране не было крупных гражданских войн, роль Сената была очень велика и основная борьба за власть проходила в рамках его деятельности. Тихоокеанская война 1879-1883 против Боливии и Перу была единственным крупным военным конфликтом и прошла без потерь для Чили, которая разгромила противника и значительно увеличила свою территорию. Что же касается Аргентины, то эта страна в XIX веке находилась в непрекращающемся состоянии войны, прежде всего, гражданской - между федералистами и унитариями - но, помимо этого, она участвовала в войнах на своих северных границах (с Парагваем и Бразилией). Кроме того, ситуация на юге, где велись кампании по завоеванию индейских земель, также была очень напряжённой на протяжении большей части столетия. Всё это, несомненно, сказалось на топонимике Аргентины, обогатив её именами воюющих на всех фронтах генералов и солдат.

В работе также были проведён анализ лингвистического аспекта топонимики двух стран, другими словами, было выявлено, к каким языкам восходят те или иные географические названия Аргентины и Чили.

В этой сфере можно наблюдать заметные расхождения между топонимическими картинами двух стран. Обусловлены они, как представляется, двумя основными моментами: особенностями европейской миграции и взаимоотношениями, сложившимися между государственными структурами и автохтонным населением в каждой из стран.

По результатам проведённого исследования было выявлено, что более половины чилийских топонимов имеют индейское происхождение, в то время как в Аргентине количество автохтонных названий очень невелико.

Основным фактором такого различия между двумя странами является отношение к индейскому населению. Если в Чили автохтонное население (прежде всего, мапуче) вошло в состав государства через подписание соглашений на взаимовыгодных условиях, а также через внедрение испаноязычной культуры на традиционно индейских территориях путём строительства новых городов и создания благоприятных социальных условий, то в Аргентине процесс завоевания южных территорий происходил через военные кампании, которые многие учёные рассматривают как процесс геноцида индейского населения.

При рассмотрении влияния европейской миграции на топонимику двух стран мы можем наблюдать ровно противоположную тенденцию: количество географических названий, восходящих к иным, кроме испанского, европейским языкам, в Аргентине является неизмеримо большим, нежели в Чили, где такие названия можно пересчитать по пальцам. Подобное заметное различие может объясняться тем фактом, что Аргентина за конец XIX - начало XX веков приняла в десятки раз больше мигрантов, нежели Чили.

В последнем разделе практической части был рассмотрен культурный аспект топонимики и, прежде всего, географические названия религиозного характера. Здесь также был отмечен большой количественный разрыв между двумя странами: в Аргентине можно обнаружить сотни топонимов подобного типа, в то время как в Чили их практически нет. Такое положение дел можно связать с более сильным влиянием католической церкви в Аргентине, нежели в Чили, что доказывает не только процентное соотношение верующих и неверующих, которое, согласно официальным статистическим данным, значительно выше в Аргентине, чем в Чили, но и текстами Конституции двух республик. Если в главном документе Аргентины открыто говорится, что федеральное правительство поддерживает римскую католическую церковь, то в чилийской Конституции она даже не упоминается.

Таким образом, в результате проведённого нами семантико-этимологического анализа топонимики Аргентины и Чили были выявлены основные различия между топонимическими картинами двух стран. По нашему глубокому убеждению, эти различия нельзя рассматривать просто как сухую географическую данность, ибо топонимический образ любой страны, вне всякого сомнения, отражает глубинные процессы, имевшие место в ее прошлом и настоящем, и нередко может сказать о характере развития того или иного государства больше, чем объективные исторические факты. Исследованная в данном выпускном сочинении топонимическая картина двух латиноамериканских стран наглядно свидетельствует не только о разных исторических судьбах Аргентины и Чили, но также и о различном отношении их народов к своей истории, к автохтонному населению и к религии.



Список использованной литературы

1) Богуш Е. Ю., Щелчков А.А. Политическая история Чили XX века, М.: издательство «Высшая школа», 2008. - 256 c.

2) Карпенко Ю.А. Линвистика - география - история (проблема топонимического этимологизирования) / Ю.А. Карпенко // Советское славяноведение. - 1970. - №4. - С. 64-70

3) Лезгинцев Ю. М., Генералы Свободы. Латиноамериканский излом, М.: издательство «Международные отношения», 2015. - 621 с.

4) Литвин И.П. Словарь топонимической лексики Латинской Америки, М.: издательство «Наука», 1983 - 441 с.

5) Маракуев А.М. Краткий очерк топонимики как географической дисциплины // Ученые записки Казахского университета: Сер. «Геология и география». - Алма-Ата, 1954. - Т. 18, Вып. 2 - С. 29-72

6) Матвеев А.К. Тезисы о топонимикe //Вопросы топономастики - 1974 -Вып. 7 - С. 5-18

7) Никонов В.А., Введение в топонимику - М.: Наука. 1965. - 172 с.

8) Подольская Н.В., Словарь русской ономастической терминологии - М.: Наука, 1978 - 199 с.

9) Топоров А.Н., Некоторые соображения в связи с построением теоретической топономастики // Принципы топонимики: мат. Совещания 16-16 мая 1962г. - М., 1964 - С. 3-22

10) Трубачёва О. Н., Никонова В.А., Принципы топонимики, М.: издательство «Наука», 1964 - 296 с.

11) Хангамедов Х.Л., Топонимия территории со сложной географической средой и эноязыковым составом населения (на материале Дагестана) : автореф. Дис. д-ра географ. наук : 11.00.02 / Х.Л. Ханмагомедов. - Баку,1996. - 33 с.

12) Ханмагамедов Х.Л., А.Н. Гебекова, Учение о географических названиях и пути его развития// Вопросы современной науки и практики -2011. - М.: издательство Университета Вернадского - Вып. 4, С. 35 - 62

13) Чеснокова О.С. Топонимика Колумбии: департаменты и их столицы // Журнал Латинская Америка, 2002 - С. 82-89

14) Шайхулов А.Г. Некоторые вопросы системного исследования аппелятивных и топонимических единиц Вопросы ономастики -- Свердловск: [УрГУ], 1983. -- Вып. 16: Методы топонимических исследований. -- С. 35-41.

15) Francisco Rodrнguez Adrados Hacia una teorнa de la ciencia toponнmica //Revista espaсola de Lingьнstica, 32, 1, 2001, С. 33-51

16) Romualdo Ardissone , Toponimia de la Repъblica Argentina// Humanidades, 1921 - С. 415-448

17) Constituciуn de la Naciуn Argentina de 1853

18) Constituciуn polнtica de la Repъblica de Chile de 1980

19) Sofнa Correa Sutil, Historia del siglo XX chileno: balance paradojal, Editorial Sudamericana, Santiago, 2001 - 452 с.

20) Chesnocova O., Los topуnimos latinoamericanos: los lazos paradigmбticos, sintagmбticos y un diбlogo de culturas// Axiomas y paradojas de la mundivisiуn iberoamericana/ Институт международных исследований МГИМО-Университет, М., 2010 - С. 115-120

21) El Anuario Pontificio 2017, Sala Stampa della Santa Sede

22) Groussac P, Toponymie historique des cotes de la Patagonie// Anales de la Biblioteca, 8, 1912 - С. 387-425

23) Las estadнsticas de la Iglesia Catуlica 2017, Agenzia delle Pomtificie Opere Missionarie, 2017

24) Guillermo Latorre Tendencias generales em la toponimia del Norte Grande de Chile// Onomaizen, 1997, 2, С. 181-196

25) Roberto Lehnert Santander Toponimia Quechua, Instituto de Investigaciones Antropolуgicas de la Universidad de Antofagasta, Antofagasta, 2010 - 319 с.

26) Jacques Levainville La toponymie morvandelle// La Gйographie, 18, Париж, 1908 - С. 23-45

27) Norberto Mollo, Toponimia indнgena, UniRнo, 2007 - 537 c.

28) Mantellero Ognio, Carlos Alberto Diccionario de la toponimia austral de Chile, Biblioteca CIREN, Santiago, 1991 - 618 c.

29) Antonio Paleari Diccionario toponнmico jujeсo, Imprenta del Estado de la Provincia de Jujuy, San Salvador de Jujuy, 1981 - 439 c.

30) E. Cristina Rins, Marнa Felisa Winter La Argentina- una historia para pensar, 1776-1996, Kapelusz, Buenos Aires, 1997 - 436 c.

31) Wagner Claudio Las lenguas indнgenas de Chile //SciELO, 33.2, Santiago. 1982 -С. 173-176

Размещено на Allbest.ru

...