Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Школа гуманитарных наук и искусств

Выпускная квалификационная работа - БАКАЛАВРСКАЯ РАБОТА

по направлению подготовки №45.03.01 «Филология»

Наивная прагматика и метаязыковые знания носителя современного русского языка

Бормотова Полина Александровна

Научный руководитель

К.ф.н., доц. О.В. Блинова

Санкт-Петербург 2020



Аннотация

Данная работа посвящена исследованию метаязыкового знания носителя современного русского языка. В работе особое внимание уделяется тавтологическим конструкциям, а также лексическом повторам в речи наивных лингвистов. Для исследования был составлен корпус выражений, в которых наивные лингвисты упоминают тавтологию Корпус разделен на четыре секции: носители извиняются за тавтологию, носители дают оценку тавтологии, носители дают определение тавтологии и также устойчивому выражению «масло масляное». Анализ выражений показал, какие инструкции носители считают тавтологиями, где чаще всего они употребляются в предложении, какой лип повтора используют носители, а также среднее расстояние в словах, между повторяющимися единицами. Данный анализ позволил нам сделать следующие выводы: 1) Носители, реагируя на произнесенные или написанные тавтологии в большинстве случаям стараются себя «оправдать». 2) Наивные носители зачастую не считают конструкции типов «X есть X», «Х это Х» (а также им подобные) тавтологиями. 3) Наивные лингвисты в большинстве случаев склонны считать тавтологию в речи чем-то негативным, поэтому почти все оценочные выражения, содержат негативную коннотацию. 4) Наивные носители часто наделяют тавтологии (или сочетания, которые они принимают за тавтологии) своим смыслом.



Содержание

Введение

1. Метаязык, тавтология и лексический повтор

1.1 Метаязык и наивное знание

1.2 Тавтология и тавтологические конструкции

1.3 Подходы к интерпретации тавтологических конструкций

1.4 Классификации структур с лексическими повторами

1.5 Выделение параметров описания найденных выражений

2. Анализ данных

2.1 Метод сбора данных

2.2 Извините за тавтологию

2.3 Оценка тавтологии

2.4 «Масло масляное»

2.5 Носитель дает определение произнесенной конструкции

Заключение

Список использованной литературы



Введение

тавтология лексический повтор лингвист

Данная работа посвящена изучению метаязыкового знания носителя современного русского языка. В исследовании особое внимание уделяется тавтологическим конструкциям, а также лексическом повторам в речи наивных говорящих.

Тема метаязыка и наивной лингвистики была предметом многих исследований, см., например, [Арутюнова 1999], [Шмелев 2009], [Грайс, 1975], [Preston 2006]. Тавтологии и лексические повторы были также тщательно исследованы, см. [Вилинбахова 2017], [Иевлева, 2006], [Остапенко 2010], [Wierzbicka, 1987].

Целью нашей работы является изучение тавтологических выражений, а также особенностей их использования наивными носителями в устной и письменной речи.

Для достижения этой цели были поставлены и решены следующие задачи:

1. изучение необходимой для нашего исследования литературы;

2. выделение методов анализа собранных выражений;

3. создание выборки с употреблениями тавтологий на материале корпусов;

4. анализ полученных данных;

5. обобщение полученных выводов.

Предметом исследования являются метаязыковые знания и стратегические особенности употребления тавтологических конструкций у наивных русскоязычных носителей.

Объектом исследования являются тавтологические конструкции и лексические повторы, которые наивные говорящие используют в своей речи.

Актуальность работы заключается в комплексном подходе, который поможет сделать выводы о причинах и способах употребления тавтологических конструкций в речи наивных носителей.

Материалом исследования послужил составленный нами корпус употреблений тавтологий носителями языка. Основными источниками для сбора данных послужили: Национальный корпус русского языка (НКРЯ) и Генеральный интернет корпус русского языка (ГИКРЯ).

В нашем исследовании применяются следующие методы: корпусный анализ, описательно-аналитический метод, количественный и качественный анализ.

Отметим, что в данном исследовании нас интересуем именно реакция наивных носителей на тавтологическую конструкцию, используемую ими самими или их собеседниками. Носители языка извиняются за тавтологии, оценивают их отрицательно (реже - положительно), или бывают не уверены в том, что использовали тавтологию.

Практическая ценность работы заключается в том, что полученные результаты могут быть использованы в дальнейших исследованиях по выбранной теме.

Структура работы следующая: Введение, первая глава, вторая глава, Заключение, Приложения.

Во Введении упоминаются ключевые работы исследуемой области, а также выделяются цели и задачи работы.

В первой главе подробно анализируется литература, связанная с темой исследования, дается литературный обзор. Обсуждается понятие метаязыка, наивной лингвистики и тавтологии. Приведенные научные источники являются основным теоретическим ресурсом, а также основной методологии для последующего анализа собранных тавтологических конструкций.

Вторая глава включает анализ собранных данных. Она разделена на 4 основных раздела:

- носители языка извиняются за тавтологию;

- носители языка оценивают произнесенную тавтологию;

- носители языка используют устоявшуюся с тавтологией ассоциацию «масло масляное»;

- носители высказывают свои представления о понятии «тавтология».

В Заключении обобщаются и описываются все полученные данные нашего исследования.



1. Метаязык, тавтология и лексический повтор

1.1 Метаязык и наивное знание

Большой интерес к формам поведения, указывающим на способность рефлексии над функционированием языка, появился в лингвистике в 70-х годах XX века. Под этими формами поведения мы подразумеваем металингвистическое знание. «Способность говорить на каком-то языке подразумевает также способность говорить об этом языке» [Якобсон, 1975]. О металингвистических способностях как о возможности подняться над языком, видеть и абстрагироваться от него, только лишь используя язык в наших наблюдениях пишет лингвист Эмиль Бенвенист [Бенвенист, 2002]. Если же обратимся к значению приставки мета-, то узнаем, что она обозначает переход к чему-то находящемуся вне, над и за пределами практического использования языка [Быков, 2007]. Лингвисты В. Танмер и Э. Пратт описывают металингвистическое знание как способность к рефлексии над манипуляциями языка, а также структурными особенностями вербальной его части. Также металингвистическое знание подразумевает использование самого языка как главного объекта мышления [Tunmer, Pratt, 1984].

Р. Якобсон в свою очередь, о металингвистической функции языка пишет следующее: «метаязык - это не просто очень важный инструмент исследования, используемый лингвистами и логиками; он также занимают важную позицию нашем повседневном языке. Мы пользуемся метаязыком, не понимая метаязыкового характера произведенных нами действий. Если говорящему или слушающему нужно удостовериться, используют ли они одинаковый код, то тогда предметом речи становится код: речь будет выполнять тут метаязыковую функцию» [Якобсон, 1975].

Исследователи метаязыка наивных лингвистов в своих исследованиях стремятся ответить на такой вопрос: как представляет себе устройство языка человек, ничего профессионально о языке не знающий, но при этом владеющий этим языком свободно?

Под «наивной лингвистикой» мы понимаем представления об устройстве языка, содержащиеся в высказываниях людей, которые не знакомы с профессиональными исследованиями в лингвистической сфере. Сюда можно отнести общие представления о языковой ситуации, о конкретных языковых нормах, о происхождении слов или выражений, о том, как строится лингвистическое описание [Шмелев, 2009].

То есть наивная лингвистика состоит из мнений наивных лингвистов относительно языка и языковой деятельности. «Это нерефлектирующая рефлексия говорящих, спонтанные представления о языке и речевой деятельности, сложившиеся в обыденном сознании человека и зафиксированные в значении металингвистических терминов, таких как язык, речь, слово, смысл, значение, говорить, молчать» [Арутюнова, 2000]. Люди, находящиеся вне лингвистики как науки, не изучающие язык профессионально, тем не менее говорят о нем. Область изучения наивной лингвистики - это такие наивные комментарии и знания о языке [Preston, 2006].

Наивный лингвист в нашем понимании - это носитель языка, который не имеет профессионального лингвистического или филологического образования, однако является «лингвистом» потому, что главным предметом его наблюдения является речевая деятельность и язык, носителем которого он является. «Наивный носитель русского языка осознанно высказывает свои неспециализированные лингвистические мнения, проявляя совокупность знаний, представлений, суждений о языке» [Ахманова, 2004].

Однако четкую границу между научной и наивной лингвистикой не всегда удается провести, так как многие элементы лингвистического знания, наивный носитель усваивает еще в школе, и они также содержат научные представления о языке [Шмелев, 2009].

«Наивные пользователи имеют -- чаще неявно -- свои собственные знания о языке, свои представления о том, как он устроен, как устроены чужие языки, как их изучать ему лично и т.п., хотя и не всегда выражают эти знания в виде текстовых построений» [Кaшкин, 2007]. В своей работе Б. В. Кашкин выделяет несколько основных тезисов о бытовой металингвистике:

1. она является элементом общественного сознания и разделяется большинством;

2. выполняет регулятивную функцию;

3. является коллективным бессознательным;

4. является средством быстрого реагирования;

5. метафорична по способу репрезентации языковой действительности.

В данном исследовании мы также обратимся к металингвистическим знаниям наивных лингвистов. А именно, к некоторым формам их рефлексии.

«Вербальной формой рефлексии как особого речемыслительного механизма является рефлексив - относительно законченное метаязыковое высказывание, содержащее комментарий к употребляемому слову или выражению» [Вепрева, 2002]. Также она пишет, что «речевая организация рефлексива обусловлена способом выражения отношения говорящего к употребляемому слову. Если субъект речи комментирует слово или его употребление в данном контексте, сообщая о нем какую-либо информацию, то данный тип рефлексива можно назвать метаязыковым комментарием» [Вепрева 2002]. Вторым типом рефлексива согласно И.Т. Вепревой, является метаязыковая интерпретация: говорящий или пишущий дает сою оценку определенному слову. Основными оценочными определениями являются слова типа «люблю - не люблю», «хорошо - плохо», а также синонимичные выражения, выражающие субъективную оценку сказанного [Вепрева 2002].

Сосредоточим свое внимание на вышеперечисленных формах рефлексивов относительно тавтологических конструкций, употребляемых на письме и в речи. Комментарии наивных лингвистов помогут нам понять, какими знаниями о тавтологии они обладают, что считают правильным, что ошибочным, а в каких случаях они сами затрудняются объяснить, что за конструкция была только что ими произнесена или написана. Нами был собран корпус тавтологий на основе таких источников, как НКРЯ и ГИКРЯ. Именно они и будут проанализированы нами в практической части работы.

1.2 Тавтология и тавтологические конструкции

Тавтология как феномен вызывает живой интерес у многих исследователей языка. Глубоко его исследовали такие современные ученые, как А.Н. Баранов, Е.Л. Вилинбахова, М.Х Иевлева, С.А. Молоков, Т.С. Остапенко, Л.А. Полянская и др. К работам многих из них мы будем обращаться в нашем исследовании.

Сам же термин «тавтология», согласно этимологическому словарю, происходит от греческого tauto- «то же самое» и logos- «слово, смысл». Тавтологиями называют языковую избыточность, смысловой повтор.

Анна Вержбицкая в своей статье «Boys will be boys» обращается к тавтологическим конструкциям типа «Х значит Х». И хоть формально они и совпадают в различных языках, однако имеют разное, лингвоспецифичное значение. Так, фразу «Boys will be boys» можно будет истолковать в двух смыслах. Может быть, подразумевается лишь то, что мальчики -- это существа мужского пола и ничего больше. Но также может подразумеваться, что все мальчики склонны иметь плохое поведение и этого никак не изменить. Вержбицкая оспаривает подход Грайса, и предлагает свою трактовку. Она считает, что значение тавтологий конвенционально, и варьирует в зависимости от языка, в котором эта тавтология употребляется. Так, в некоторых случаях для одной и той же тавтологии можно встретить противоположные интерпретации в различных языках [Wierzbicka 1987].

В работе Брюса Фрейзера «Motor oil is motor oil» внимание также уделяется номинальным тавтологическим конструкциям формы [NP is NP]. В теоретической части работы автор обращается к двум уже существующим подходам интерпретации тавтологий. Первый, предложенный Левинсоном в 1983 году, предполагает почти полное исключение семантического вклада в тавтологические конструкции, оставляя его только за прагматикой. Второй подход относится к работе Вержбицкой, в отличие от Левинсона, она считает, что каждое предложение с тавтологической конструкцией имеет большой семантический вклад. Автор оспаривает каждый из вышеперечисленных подходов и предлагает свой. Б. Фрейзер считает, что каждое тавтологическое выражение может быть прочитано по-разному, следовательно, оно будет нести в себе иной смысл. Он приходит к выводу, что каждый говорящий заранее закладывает смысл произносимой тавтологии для слушателя [Fraser 1988].

Мики Этсузо в своей работе «Evocation and Tautologies» также исследует тавтологии типа «N is N», а также эвокацию. Под эвокацией в данной работе автор подразумевает воссоздание определенного образа в сознании слушателя. Тавтологии - это формы самоидентификации. Говорящий обращается к взаимно разделяемым убеждениям о предмете или человеке, и заставляет эти убеждения возникнуть, с помощью определенной формы коммуникации, такой, как тавтология. Однако, автор считает, что то, то подразумевается под «общим знанием» может широко варьировать в зависимости от контекста. В первом случае, эта трактовка общего знания может быть приобретено во время предыдущего дискурса между говорящими, однако оно будет недоступно для понимания другим людям, не участвующим в предыдущей коммуникации. В других случаях это могут быть общие знания, разделяемые между родственниками, близкими друзьями. В заключении в статье говорится о том, что все тавтологии содержат в себе «ссылку» на общее знание, именно такое явление как эвокация и помогает в коммуникации с использованием тавтологических конструкций [Etsuzo 1996].

В нашей работе мы также разберем примеры, когда наивный носитель обращается в своем высказывании к «общему знанию».

В то время как многие зарубежные исследователи исследуют тавтологии типов «X есть X» и «X это X», в нашем же материале подобных конструкций практически не встречается. Поэтому нам пришлось отказаться от ранее выбранной классификации тавтологий по Е. Вилинбаховой и обратиться к более общей, по Т.С. Остапенко, которую мы подробнее опишем далее в работе.

Т.А. Ковалева в своей статье «Тавтологические сочетания имя прилагательное + имя существительное в современном русском языке» исследует тавтологии того типа, который часто встречается в нашей выборке (особые особенности, коммунальный коммунизм) и приходит к следующим выводам: тавтологии подобного типа активно используются современными носителями русского языка, самый популярный способ образования таких конструкций - суффиксальный, также она отмечает, что компоненты таких выражений могут располагаться в предложении как вместе, так и дистанционно. Подтверждение этому мы найдем далее во время анализа собранных сочетаний.

Принимая во внимание все прочитанные нами и аннотированные источники, можно сделать несколько выводов касательно исследования тавтологии в области прагматики. В большей степени авторов интересуют конструкции типов «A is A», «A will be A», а также их методы трактования. Большинство исследователей приходят к выводу, что определенный контекст и «общее знание» необходимо при употреблении тавтологий подобного типа, для осуществления успешной коммуникации между собеседниками. Также в разных языках могут употребляться одинаковые по структуре тавтологические конструкции, однако они будут иметь противоположные значения.

Согласно исследованию лингвиста М.Х. Иевлевой, сами лингвисты стараются в большинстве употребление тавтологий «оправдать» и указать на то, что их употребление совсем не ошибочно, а вполне приемлемо в определенных случаях. Т.С. Остапенко же в своем исследовании пишет о том, что основные «обвинители» тавтологий - это сами наивные лингвисты. Именно они указывают на них как на изъян, за их употребление извиняются и всячески избегают [Остапенко, 2010].

Методы формирования и употребления тавтологий обширны. Далее мы обозначим несколько основных классификаций, которые вывели лингвисты при изучении данного феномена.

1.3 Подходы к интерпретации тавтологических конструкций

На данный момент в лингвистике выделяется три основных подхода к интерпретации тавтологических конструкций. Ниже мы кратко расскажем о каждом из них.

А) радикально прагматический подход [Grice, 1975];

«Сторонники данного подхода считают, что значение тавтологических конструкций выводится благодаря универсальным прагматическим принципам: дабы объяснить нарушение говорящим максимы количества или релевантности, слушающий должен искать в тавтологическом высказывании другой, переносный смысл, например, необходимость смириться с ситуацией» [Вилинбахова, 2017].

Б) радикально семантический [Wierzbicka, 1987];

Представители этого подхода считают, что значение тавтологий зависит от определенного языка, более того, в некоторых случаях встречаются противоположные интерпретации. «Тавтологическая конструкция «что было, то было» может нести в себе два различных значения. То, что это действительно происходило, являлось реальностью или же призыв забыть прошлое, которое невозможно изменить» [Вилинбахова, 2017].

В) семантико-прагматический [Fraser 1988; Rhodes 2009; Kwon 2014].

Семантико-прагматический подход считается самым распространённым среди лингвистов. В рамках данного подхода необходимо обращать внимание на контекст, общие знания говорящего или пишущего. Также важно учитывать семантику и синтаксическую модель определенного языка.

Также в лингвистике существуют разновидности распространенных тавтологических конструкций. Так, Е.Л. Вилинбахова в своей работе «Сопоставительные тавтологии в русском языке» пишет о следующих 6-ти видах тавтологий:

тождественные: война есть война;

условные: если я обещал, то я обещал;

взаимоисключающие: либо мы поступаем так, либо так, но никак иначе;

подчинительные: я люблю, потому что я люблю;

относительные: я имел в виду то, что имел в виду;

сопоставительные: мама -это мама, а папа - это папа.

Т.А. Ковалева в своей диссертации, посвященной тавтологиям и плеоназмам выделяет следующие виды тавтологических сочетаний:

конвенциональные -- к этому виду относятся общепринятые тавтологии, прочно закрепившиеся в языке. Т.Г. Крапотина называет этот вид фразеологизированными устойчивыми оборотами. К ним можно отнести такие выражения как: дива дивная, пруд пруди, варить варенье, точь-в-точь.

Этимологические -- сочетания, которые дублируются в силу утраты значения слова современными носителями языка и в целом не воспринимается как тавтология. Примеры: лимонный лимонад, сиреневая сирень.

Собственно тавтология -- однокоренные лексем с одинаковым значением и различными грамматическими свойствами.

Также мы изучили виды тавтологических конструкций, выделенные Т.С Остапенко в диссертации «Когнитивно-стратегический потенциал тавтологии»:

1) атрибутивные тавтологии: грубый грубиян

2) структурные тавтологии: работник работает

3) компаративные: дурак дураком

4) плеонастический повтор синонимов: чушь и ерунда

5) тавтологии с предикативным удвоением: жизнь есть жизнь

6) валентностные тавтологии: на войне как на войне

Далее автор диссертации разделяет тавтологии еще на 4 группы:

1) Тавтология «по инерции».

Данные тавтологии имеют психофизическую природу. Мысль человека строится шаг за шагом, поэтому зачастую он не успевает грамотно построить предложение. Чаще всего подобные тавтологии встречаются в устной речи.

2) Тавтологии по привычке.

Эта группа тавтологий включает в себя устойчивые выражения, которые употребляются повсеместно, зачастую их избыточность не осознается говорящими: делать дело, петь песню. В большинстве случаев такие высказывания используются по привычке.

3) Тавтологии по незнанию.

Такие тавтологии составляют группу речевых ошибок. Такие конструкции употребляются носителем из-за нехватки знаний в определенной области. Наивный лингвист, сам того не осознавая, употребляет два одинаковых по значению слова: местные аборигены, прейскурант цен.

4) Тавтологии по интенции.

Данный тип тавтологий используется говорящими намеренно, с какой-то определенной целью. Например, если человек хочет выделить свое высказывание для слушателей.

1.4 Классификации структур с лексическими повторами

Для нашего исследования необходимо выбрать классификацию структур с лексическими повторами для ее дальнейшего использования в практической части нашей работы. Нами была изучена дополнительная литература и приведены несколько видов классификаций структур.

Существуют несколько основных исследований, которые касаются темы классификации структур с повторами. Так, Л.Г. Бабенко и Ю. В. Казарин в работе «Лингвистический анализ художественного текста» выделяют следующие виды повторов:

1) полный тождественный повтор

2) частичный лексико-семантический повтор

3) тематический повтор

4) синонимический повтор

5) антонимический повтор

6) дейктический повтор

7) синтаксический повтор.

В то время как З.П. Куликова разработала следующую классификацию лексических повторов. В своей работе она сделала акцент на уровнях языка:

1) фонетический повтор

2) лексический повтор

3) семантический повтор

4) синтаксический повтор

5) лексико-синтаксический повтор

Что интересно, Е.А. Реферовская различает всего 2 вида лексического повтора:

1) полный (при употреблении одного и того же слова практически без изменений в его структуре),

2) частичный (при употреблении однокоренного слова).

П. Москвин в своей работе отмечает, что повторы можно разделить на 1) стилистически оправданные и 2) стилистически неоправданные (тавтологичные). При этом для стилистически оправданных повторов, автор предлагает классификацию: уровневую, позиционную, количественную. Однако тавтологичные повторы считает не более, чем речевой ошибкой.

Мы считаем, что для нашей работы наиболее подойдет тип классификации, предложенный Е.А. Реферовской, так как считаем его наиболее универсальным и практичным. Далее в работе с корпусом мы обратимся именно к нему.

1.5 Выделение параметров описания найденных выражений

Для анализа найденных нами структур с тавтологиями и лексическими повторами были выбраны следующие критерии:

1) классификация лексического повтора (по Е.А. Реферовской);

2) классификация тавтологии (по Т. С. Остапенко): атрибутивные, структурные, компаративные, плеонастический повтор синонимов, тавтологии с предикативным удвоением, валентностные;

3) где находятся сама тавтология и ее упоминание (в одном предложении или в разных);

4) расстояние в словах между повторяющимися единицами;

5) где находится эксплицитное упоминание тавтологии (перед структурой, внутри или после нее);

Также в таблице обозначены:

6) отрывок текста с тавтологической конструкцией;

7) более сокращенный вариант отрывка (собственно тавтология);

8) источник, откуда был взят отрывок;

9) название корпуса НКРЯ или ГИКРЯ.

Подробнее с содержанием корпуса можно ознакомиться в таблицах 1, 2, 3, 4, которые находятся в приложении. Так как таблицы, составленные нами, получились очень объёмными, нами было принято решение поместить все документы и графики на гугл-диск. Ссылку на него можно найти в конце документа, в разделе «Ссылка на приложения».



2. Анализ данных

2.1 Метод сбора данных

Итак, в качестве основного источника данных для нашего исследования послужили интернет корпусы русского языка: НКРЯ и ГИКРЯ. Как мы писали выше, нас интересует мнение только наивных лингвистов, поэтому из данных наших таблиц были исключены работы некоторых лингвистов и литературоведов.

В качестве запросов в обоих корпусах были использованы одинаковые словосочетания и параметры: масло масляное, тавтология, кажется тавтология, извините за тавтологию, простите за тавтологию.

Всего нам удалось получить 119 метаязыковых высказываний наивных лингвистов.

Итак, ранее нами было принято решение, что подробно мы рассмотрим несколько групп выражений, в которых носитель упоминает тавтологию.

1) Носитель извиняется за тавтологию.

Следовательно, чтобы собрать необходимые данные из корпуса русского языка, мы составили определенный шаблон запроса.

Мы выделили 4 основных запроса, по которым искали соответствия:

1) извини* за тавтолог*

2) прости* за тавтолог*

3) прошу прощения за тавтолог*

4) пардон за тавтолог*

*- данный знак предполагает вариативное окончание у слова.

2) Носитель языка дает некую оценку произнесенной тавтологии.

В данном случае не удалось сформулировать универсальный запрос для корпуса, поэтому поиск осуществлялся вручную а также по запросу Adj + Тавтолог*.

3) Носитель языка не уверен в употребленной конструкции.

В качестве основных маркеров запроса использовались слова

1) кажется

2) наверное

3) может быть

4) по-моему

5) не уверен*

А также был использован поиск вручную по запросу тавтолог*.

4) Носитель употребляет устоявшуюся ассоциацию с тавтологией. Запрос, сформированный нами для поиска выражений для этой группы, выглядел следующим образом:

1) масло масляное

2) масляное масло

Однако вхождений с подобным словосочетанием оказалось не так много, как ожидалось до проведения исследования.

2.2 Извините за тавтологию

Ю.Д. Апресян в своей работе «Тавтологические и контрадикторные аномалии» уделяет особое внимание намеренным аномалиям или сознательным аномалиям [Апресян, 1995]. Также им выделяются аномалии, которые возникают в результате тавтологии. Апресян пишет, что речевая ошибка возникает в том случае, когда носитель языка не обращает никакого внимания на то, что употребляет однокоренные слова или же не знает значения используемых слов.

О.Н. Петрова в своей работе «Последствия сознательной тавтологии», уделяет внимание тому явлению, что мы рассматриваем в нашем исследовании - когда носитель извиняется за произнесенную тавтологию [Петрова, 2017]. Она обращает свое внимание на спонтанную речь журналистов и писателей, которые, употребив тавтологию, замечают свою ошибку и сразу же за нее просят прощения. Также она описывает случаи, когда автор понимает, что собирается произнести тавтологию, но на ходу перестраивается. Она отмечает блестящее владение языком у тех людей, которым извиняться за тавтологию не нужно, так как они успевают изменить и построить свою речь грамотно. О.Н. Петрова считает, что тавтологии, за которые человек извиняется, следует считать ненамеренными. Ниже мы разберем некоторые примеры ненамеренных тавтологий.

Несмотря на то, что многие лингвисты в своих работах указывают на то, что тавтология далеко не всегда является недостатком речи, а наоборот, указывают на полезность таких конструкций в коммуникации, многие наивные лингвисты не воспринимают тавтологию никак иначе, как «ошибочное высказывание». То есть они понимают это как недостаток своей речи, например, как слово-паразит. Поэтому многие наивные лингвисты после ненарочного (хотя во многих случаях и намеренного) употребления тавтологии, приносят свои извинения.

(1) Они просто не могли жить без того, чтобы не испытать силу, сноровку, тренировку, удачу, выносливость своего свояка, извините за тавтологию [Аксенов, 1997, НКРЯ].

Данный пример взят из Национального корпуса русского языка и демонстрирует ненамеренную тавтологию, употребленную наивным носителем. «Свой свояк» - избыточность, за произнесение которой извиняется говорящий. В примере извинение следует после произнесенной тавтологии, а между повторяющимися единицами нет расстояния. По классификации Е. А. Реферовской, употреблённый тут повтор - частичный, слова имеют один корень, однако относятся к разным частям речи. Тавтология здесь - атрибутивная, употребленная по инерции.

(2) Это то, что действительно можно использовать в действительности, и не в виртуальной, а во вполне реальной действительности (позволим себе эту тавтологию) [Неретина, Огурцов, НКРЯ].

В данном случае употреблена тройная тавтология: действительно, в действительности, действительности.

Интересное для нашего исследования высказывание сделал профессиональный спортивный комментатор и журналист Василий Уткин в своей статье для газеты «Советский спорт».

(3) Самое неразумное, что можно сделать, - это попытаться судить о качестве судейства (тавтология неизбежна, поэтому не извиняюсь) исходя из тех разговоров, которые оно неизбежно порождает [Уткин 2011, НКРЯ].

Здесь журналист употребляет тавтологию «судить о качестве судейства», однако после этого отмечает, что извиняться он не будет, так как она неизбежна. Согласно статье Петровой, и ее классификации, данную тавтологию следует назвать ненамеренной, однако нам кажется, что это структурная тавтология, употребленная по интенции. Извинение, можно заметить, также употреблено после повторяющихся единиц, расстояние между которыми - 2 единицы.

По данным составленной нами таблицы, можно предположить, что в очень редких случаях, когда носители за тавтологию извиняются, они заранее понимают, что собираются ее произнести. Лишь в некоторых высказываниях сначала идет извинение, а следом уже сама тавтология. То есть при желании этой тавтологии можно было бы избежать, однако говорящий совершает этот выбор осознанно:

(4) Что же касается самого обучения, здесь я бы отдала преимущество нашей системе. В первую очередь потому, что она, извините за тавтологию, учит учиться самостоятельно [Степанова, 2001, НКРЯ].

(5) Извините за тавтологию, но в моем случае - это стопроцентный случай [Рангулова, 2009, НКРЯ]

(6) А вот потом, простите за тавтологию, хозяева устроили «Ураганам» такой ураганный хоккей, что их оборона разлетелась как карточный домик, а голкипер Кэм Уорд на 33-й минуте был отправлен в запас [Лысенков, 2006, НКРЯ].

Подобных примеров, в которых извинение предшествует тавтологии, в нашей выборке всего 7. Что говорит о том, что это наименее распространенный способ построения предложений с такой конструкцией.

То есть человек понимает, что сейчас употребит тавтологию, но изменить свое высказывание не желает или не имеет возможности. И если такой вариант для устной речи мы можем себе представить, так как в большинстве случаев она спонтанна и у неопытных ораторов может просто не хватить времени на правильную формулировку своих мыслей, то для письменной речи это кажется более чем странным, ведь время в таком случае не ограничено. Мы можем предположить, что это происходит по нескольким причинам. Например, пишущий или говорящий намеренно обращает внимание своего собеседника или читателя на то, что он употребил тавтологию, и хочет убедиться в том, что она не осталась незамеченной.

Согласно некоторым примерам из нашей выборки, возможной причиной употребления выражения «извините за тавтологию» может быть желание человека показать свою образованность и грамотность. Но не всегда это может быть удачно. Так, некоторые термины могут употребляться в ошибочных значениях или не в тех местах. Некоторые люди при употреблении некоторых терминов не в состоянии дать их определение.

(7) У меня сложилось впечатление, что где-то в отдаленных уголках ее мозга еще теплится надежда (простите невольную тавтологию), что все еще образуется [Ефимов, 2001, НКРЯ].

Данный пример наглядно демонстрирует сказанное нами выше. Автор не только указывает на наличие тавтологии, но и подчеркивает невольность своего высказывания.

Гораздо больше примеров из нашей выборки можно выделить, когда извинение за тавтологию внедряется в структуру с лексическим повтором.

(8) То есть и в нашем консервном деле, извините за тавтологию, никак нельзя консервироваться [Виталин, НКРЯ 2002].

(9) Конкретно в этой работе, снимая мужскую драму, мне как режиссеру важно было понять, сколько в мужчинах, простите за тавтологию, мужского [Кондратьева, НКРЯ 2010].

(10) Как сейчас трудится, извините за тавтологию, министр труда? [Гамов, НКРЯ 2012].

В таких высказываниях превалирует частичный тип повтора. Таких примеров нам удалось собрать 29. В 27 примерах из 29 автор употребляет тавтологию и извинение в одном и том же предложении.

Интересно заметить, что расстояние в словах между повторяющимися единицами сильно разнится, поэтому вывести закономерность нам не удалось. Однако мы можем вывести среднее значение, оно вышло довольно большим: в среднем между повторяющимися единицами находится 11,6 слов.

Примеров, когда наивные лингвисты извиняются за тавтологию после структуры с лексическим повтором, нам удалось выделить 37. Таким образом, мы можем сделать вывод, что это самая распространённая конструкция у наивных носителей, когда они приносят извинения за тавтологию.

(11) Да и я не дотяну. А общечеловеческие ценности должны принадлежать человечеству, прости за тавтологию [Солнцев, 2002, НКРЯ].

(12) Сегодня речь об альбоме, где фамилия Григоруцэ была основательно потеснена более именитыми именами (Да простится мне эта тавтологическая тавтология! [Сибинформ, 2011, НКРЯ].

В примере выше можно заметить двойную тавтологию. Носитель не только произносит выражение «именитыми именами», но и относится к своей ошибке с юмором, передразнивая привычку за тавтологию извинятся фразой «тавтологическая тавтология».

(13) А когда можно приступать к работе и выискивать недостатки в работе, извините за тавтологию, главы республики и других? [Гамов, 2012, НКРЯ].

Среднее расстояние в словах между повторяющимися единицами - 2,6. Также отметим, что в подавляющем большинстве обе части лексического повтора находятся в одном предложении, а самый распространённый тип лексического повтора - частичный.

(14) Это то, что действительно можно использовать в действительности, и не в виртуальной, а во вполне реальной действительности (позволим себе эту тавтологию) [Неретина, 2006, НКРЯ].

Тут автор особенно ярко подчёркивает ее употребление, хоть и не извиняется, но «позволяет» себе такую погрешность в речи. Можем предположить, что тавтология в данном случае употреблена по интенции и является намеренной.

В общей сложности нам удалось выделить 72 вхождения, когда наивные лингвисты просят прощения за употребленную тавтологию. В основном использован частичный тип лексического повтора (по Е. Реферовской) 40 раз, однако и полный тип повтора используется 32 раза. Так, мы получили 50 частичных повторов и свыше 30 полных (см. Приложение 1).

Так как наши таблицы получились довольно объемными, мы не стали помещать их в текст, а поместили на гугл-диск, ссылку на который вы найдете в конце работы.

Преимущественно повторяющиеся единицы носители используют в одном предложении (70 примеров). В разных же предложениях носители употребляют тавтологии крайне редко. Нам удалось выделить 2 примера (см. Приложение 1).

Также мы посчитали расстояние в словах между повторяющимися единицами. Результаты подсчетов видны на графике (см. Приложение 1). Среднее число слов между повторяющимися единицами - 5,4.

Далее мы проанализировали частотность каждого извинения за сказанную тавтологию.

Мы выделили три основные и самые распространенные группы:

1) Извините за тавтологию - удалось собрать 29 вхождений.

2) Носители извиняются другими способами. Например, используют слово «пардон» в 8 случаях из нашей выборки:

(15) Поэтому проблему решили снять, и крыши в ветхих домах, а таких в городе, пардон за тавтологию, выше крыши, отремонтировать [Новый регион, 2011, НКРЯ].

3) Самый популярный способ принести извинения - «простите за тавтологию». Нам удалось собрать 46 примеров с данной конструкцией.

С наглядным графиком можно ознакомиться в Приложении 1. Самым распространенном видом тавтологий в данном разделе стали атрибутивные. Их мы выделили в таблице (Приложение 1).

В нашей выборке также нашлось 2 подвида тавтологий - употребленные по инерции и употребленные по интенции.

Следует отметить, что тавтологии по привычке и тавтологии по незнанию не отмечаются носителями как ошибочные, следовательно, они не вычленяют их в своей речи и не извиняются за них.

2.3 Оценка тавтологии

Во многих случаях при употреблении тавтологий наивные носители дают свою оценку относительно произнесенного. В большинстве случаев она негативна, поэтому и «оценки» наивных лингвистов несут в себе отрицательный оттенок. Собранные нами данные подтверждают высказывание Т.С. Остапенко о том, что наивные лингвисты выступают в роли непримиримых обвинителей тавтологии.

Ниже мы приведем некоторые примеры и разберем их подробнее.

(16) Для начала я хотел вспомнить один экономический лозунг последней пятилетки коммунизма: "Экономика должна быть экономной". Тогда над ним посмеивались, как над очевидной тавтологией, но, в общем-то, никто не сомневался в том, что есть экономика и ею можно управлять как по волшебству, словом, и как решит очередной партийный съезд, так оно и будет [Голованов, 2006, НКРЯ].

(17) Но закончил только к утру Ї то и дело приходилось возвращаться к скомканному слову, конец фразы забывался, гладкий на слух текст выходил на бумаге корявым и тавтологичным [Новикова, 1999, НКРЯ].

В данном примере автор даже не употребляет тавтологий самостоятельно и не комментирует казанное другими людьми, а просто в целом дает негативную оценку написанному тексту «корявый и тавтологичный». Точно отмечая, что хороший текст таким быть не может.

(18) Какой ряд насильств изобретет он, чтоб поддержать погасший в зрителе интерес? или же все дальнейшее развитие драмы будет уже представлять ненужную тавтологию [Щедрин, 1863, НКРЯ].

В примере, описанном выше, автор также не употребляет тавтологию в речи самостоятельно, но сравнивает продолжение произведения с ненужной тавтологией, открыто показывая свое отношение к ситуации.

Также носители стараются всячески эту тавтологию оправдать или «замаскировать», как это видно в следующем примере:

(19) Позволю себе плохо замаскированную тавтологию. ИРА Ї армия. Тайная, подпольная армия [Асс, 1996, НКРЯ].

Так, мы видим, что в большинстве случаев тавтологии для наивных лингвистов «корявые», «ненужные», «очевидные», «бессмысленные» и так далее.

Однако в нашей выборке есть и примеры положительных коннотаций тавтологий:

(20) Приблизительно от 60 до 300! Ну почему-то среднее число выходит 200, ну так получилось, я не слаживал, а потом делил, я просто помню сколько, приблизительно, друзей у моих "друзей" (прикольная тавтология) [dowsport.com, 2012, НКРЯ].

В данном примере тавтология описывается как «прикольная», что скорее несет в себе положительный оттенок, нежели отрицательный.

(21) Зрение и постижение неведомого человечеству открывают открытия. (Тавтология здесь уместна и прозорлива). Андроников своими работами обнажил смысл сегодняшней очевидности [Шергова, 2004, НКРЯ].

Тут также мы можем видеть положительную коннотацию тавтологии говорящим: «прозорлива» и «уместна». В следующем примере тавтология и вовсе обозначается как «хорошая».

(22) Георгий владеет и лесным зверем. На Юрья святой Георгий (хорошая тавтология) разъезжает по лесам на белом коне и раздает зверям наказы [Балдин, 1997, НКРЯ].

В следующем же случае употребленную тавтологию считают «странной», наивный лингвист не может однозначно сказать, получилась ли она уместной или неудачной.

(23) Это странная тавтология, нынешний УК и без этого предусматривает возможность и обязанность суда в случае совершения преступления в период условного наказания в виде лишения свободы назначать реальный срок [Николаев, 2012, НКРЯ]

Таким образом, мы можем сделать вывод, что, согласно собранным нами данным, наивные лингвисты в большинстве случаев склонны считать тавтологию чем-то неуместным в речи, тем, от чего следовало бы избавиться. Поэтому и главными словами, характеризующими тавтологии, выступают: неуместная, корявая, стыдная, плохая, ужасная.

Однако в нашей выборке также присутствуют исключения. Некоторые носители иного мнения о тавтологиях, так как могут характеризовать их как нечто положительное: «хорошая тавтология», «прикольная тавтология». Тем не менее, следует заметить, что таких высказываний мы нашли всего три.

Третий тип оценочных высказываний наивных лингвистов - это неопределенные высказывания. Неопределенными мы назовем те, в которых носитель сам не уверен, насколько уместна была употребленная им тавтология, поэтому называет ее «странной».

Вхождений, где носитель дает такую оценку произнесенной или написанной тавтологии, получилось 38. Как мы видим, это более чем вдвое меньше, чем для предыдущей категории.

Ниже представлен полный список всех оценок, которые удалось выделить из нашей выборки, число рядом - количество вхождений:

хорошая (1), бесплодная (1), бессмысленная (4), бессодержательная(1), вынужденная (2), корявая (1), мнимая (1), мусор (2), не смущаясь (1), невольная(3), намеренная (1), неизбежная (1), ничего путного (1), очевидная (2), нелепая (1), пустая (4), простодушная (1), прикольная (1), плохо замаскированная (1), убогая (1), самоочевидная (1), странная (1), смешная (1), типичная (1), ужасная (1), уместная (1).

Таким образом, самыми популярными словами, описывающими тавтологии, стали: бессмысленная(4), пустая(4), невольная - (3), вынужденная(2), очевидная(2). Все остальные элементы имеют одно вхождение.

Также следует отметить, что в большинстве случаев, когда носители дают оценку тавтологии, они не употребляют ее в речи самостоятельно. Зачастую такой прием используется для выражения своего отношения к сказанному другим собеседником, или же к какой-либо ситуации.

2.4 «Масло масляное»

Е.Б. Богатова в своей работе «Типологическое исследование репрезентации тавтологии в разных дискурсах» [Богатова, 2014] касается таких типов тавтологий, как «масло масляное». Она пишет, что данное выражение можно описать как тавтологию в именных словосочетаниях. Тавтология закладывается, когда определение полностью совпадает с существительным по значению или повторяет признак существительного. Богатова пишет, что сочетание «масло масляное» стало в русском языке провербиальным и выступает для наивных лингвистов в качестве олицетворения порочности тавтологии [Богатова, 2014].

Е. Вилинбахова в своей статье «О тавтологической конструкции вида кошачья кошка» также пишет, что конструкция «масло масляное», давно утратила свое первоначальное значение и сейчас используется в речи в нескольких случаях: 1) как что-то, что описывает тавтологию или повтор, 2) как достаток и благополучие в жизни, и 3) как нечто само собой очевидное [Вилинбахова 2010]. На материале собранных нами данных мы проверим, несколько часто встречается каждый из данных типов.

Как мы писали выше, в теоретической части нашей работы, многие наивные носители усваивают некоторые понятия о языке еще из школьного курса. Некоторые такие понятия и выражения прочно закрепляются в нашем сознании.

Например, в исследовании «Тавтология в наивной лингвистике» Т.С. Остапенко [Остапенко, 2010] был проведен ассоциативный эксперимент. Участникам было дано задание предоставить свою реакцию на стимул-слово «тавтология». Восемьдесят один участник справился с заданием и дал 226 различных реакций на стимул. При этом самой частой реакцией на стимул тавтология стало словосочетание «масло масляное». Таких ответов поступило 35. Сам же автор статьи пишет об этом следующее: «Данное словосочетание стало символом тавтологии в русском языке. Можно сказать, что предложения «Это - масло масляное» и «это - тавтология» являются синонимичными для носителей русской культуры» [Остапенко, 2010].

Ниже мы разберем те примеры, которые нам удалось собрать в корпусах НКРЯ и ГИКРЯ.

(24) Думать творчески легко и интересно, считает автор. Впрочем, это масло масляное Ї ведь мышление бывает только творческим и никаким другим [Любарский, 2013, ГИКРЯ].

Благодаря данным примерам мы можем узнать, что наивные носители считают тавтологией в речи и повседневной жизни. Так, в примере выше мы видим, что для автора сочетание «думать творчески» - это тавтология. Но не на лингвистическом уровне, а, скорее, на философском или логическом.

(25) К ней поступили женщины, приехавшие с неизвестной хворью из Индии, где они прикупили очень дорогие шубы. Масло масляное Ї меховые, конечно. Что-то очень редкое и роскошное [Смирнов, 2012, ГИКРЯ].

В данном примере также не употребляется тавтологии с лингвистической точки зрения, употреблен плеоназм, так как шубы могут быть исключительно меховыми. Это и отмечает в своей речи автор.

(26) В общем, выходило по 450 р. на нос. Дороговато, подумали мы и, вспомнив богатый опыт общения с московскими гаишниками, решили решить (масло масляное) данный вопрос на месте [Яковлев, 2000, ГИКРЯ].

Один из немногих примеров комментирует тавтологию, произнесенную самим наивным носителем. Тут можно провести аналогию с извинениями за тавтологии, о которых мы писали ранее. Так, носитель языка обращает внимание собеседника на произнесенную тавтологию, дабы отметить, что он прекрасно осведомлен о совершенной речевой ошибке и без внимания это не оставил. Однако речь свою исправить не успел. Так что можно предположить, что в данном случае и извинения и «масло масляное» выполняют одинаковую «оправдательную» функцию в речи наивного носителя.

(27) И представь, Игорь, у них там жизнь Ї масло масляное, сахар с утра до вечера, огорчиться не с чего, и вдруг Ї бац [Ходаренок, 2001, ГИКРЯ]

В примере выше мы видим употребление сочетания «масло масляное», в контексте, о котором упоминала в своей статье Е. Вилинбахова: как достаток и благополучие в жизни [Вилинбахова 2010]. Так мы видим, что не во всех случаях «масло масляное» употребляется носителями в «связке» с тавтологиями.

На данном этапе исследования нам хотелось понять, насколько сильно в наивных носителях закреплена следующая ассоциация: «тавтология - масло масляное».

По результатам нашего исследования, это самая малочисленная группа, 10 вхождений. С подробным списком вхождений можно ознакомиться Приложении.

Таким образом, можно сделать вывод, что сочетание «масло масляное» редко встречается в речи наивных лингвистов, когда они говорят о тавтологиях. Они предпочитают за тавтологию извиниться или дать ей свою оценку. С полным списком вхождений по запросу «масло масляное» можно ознакомится в Приложении 1.

2.5 Носитель дает определение произнесенной конструкции

Зачастую наивные носители не обладают достаточными знаниями в области лингвистики и грамматических конструкций, поэтому, употребив некую конструкцию в своем высказывании, могут выражать свое сомнение по поводу ее идентификации. Ниже мы разберем некоторые примеры того, как наивные носители формулируют свои предположения по поводу сказанного, а также покажем, что именно наивные носители подразумевают под «тавтологиями» в своей речи.

В данной категории мы получили всего 18 вхождений из НКРЯ и ГИКРЯ. Помимо поиска по слову «тавтология», мы также включали в запрос слова «вероятно», «возможно», «кажется», «не уверен/а», «может», «это тавтология». Так мы получили рассуждения наивных лингвистов о языке и о тавтологии как о явлении.

(28) Надо отдать справедливость Нестеренко: он не забывал себя, но он умел поставить дело так, что неимущие поэты (впрочем, вероятно, это тавтология: может ли поэт быть имущим [Шершеневич,1934, НКРЯ]?

В приведенном выше примере мы можем видеть употребление слова «вероятно», что указывает на неуверенность наивного лингвиста в своих рассуждениях. Автор рассуждает над словосочетанием «неимущий поэт» и ему представляется, что это является тавтологией, так как обеспеченных поэтов в его понимании просто не существует. Заметим, что с лингвистической точки зрения «неимущий поэт» не является ни тавтологией, ни плеоназмом, однако носитель выражает свои рассуждения о языке на примере данного предложения. Предположим, что такое мнение могло сложиться из устоявшихся стереотипов о бедности писателей, поэтов и художников. Подобные примеры можно встретить в истории литературы, книгах и фильмах. К похожей группе мы можем отнести и пример приведенный ниже:

(29) Поначалу я возражал против такой формулировки, утверждая, что профессия писателя от всех прочих тем именно и отличается, что подразумевает в носителе её наличие писательского таланта. Я считал, что определение "талантливый писатель" есть тавтология [Войнович, 1976, НКРЯ].

Автор данного высказывания также не произносит никакого повтора, однако ему кажется, что тавтология заложена на смысловом уровне. Так же, как и в предыдущем примере, у наивного носителя сложен стереотип и собственное представление о творчестве и писателях, поэтому если человек является писателем, то он в любом случае обязан быть талантливым.

(30) - Проходи, садись. - Мужчина встал навстречу Анвару и протянул ему руку для пожатия. - Плохие новости.
- Это тавтология, - пробормотал Берзаев, - новости плохие, масло масляное [Садулаев, 2012, НКРЯ].

На примере высказывания выше мы видим коннотацию, которую автор дает высказыванию «плохие новости». В выражении «плохие новости» очевидно нет тавтологии, однако, как поясняет говорящий, новости для него другими быть не могут. Так, мы можем сделать некоторые выводы о его предыдущем опыте, о жизни и ситуации, в которой он находится.

...