Solska, ссылаясь на работу Linz & Stepan 1996 года, пишет, что только 4,2% русскоязычного населения идентифицировали себя как русские в 1992 году, в то время как 53% процента считали себя в первую очередь жителями Латвии (Solska, 2011). Более того, Solska пишет, что большинство русскоязычных жителей ставили локальную идентичность выше национальной. Также, русская идентичность вовсе не подразумевала ассоциации с Советским Союзом или с Россией (Solska, 2011).

Схожие мысли можно найти в статье Мусаева, который пишет, что балтийские русские не были склонны идентифицировать себя как национальное меньшинство и не отождествляли себя с какой-либо нацией: «Балтийские русские не склонны видеть в себе прежде всего представителей определенной нации и отождествлять свою судьбу и будущее с судьбой и будущим собственного народа, они вообще не склонны ассоциироваться с какойбы то ни было группой -- национальной, социальной, религиозной […]Стратегия поведения, которую избрало подавляющее большинство русских в Прибалтике, -- стратегия чисто индивидуального приспособления и выживания» (Мусаев, 2017, стр. 187). О том, что русские не отождествляли себя с Россией пишут и другие (Матулионис & Фреюте-Ракаускене, 2014). Главным объединяющим фактором для них являлся в первую очередь язык. Солидарность между представителями русскоязычного сообщества проявлялась в первую очередь тогда, когда под угрозой оказывались их языковые права, как, например, право на образование на родном языке (Мусаев, 2017).

2. Практическая часть

2.1 Материалы и методы

Из-за малого количества выборки исследование не является репрезентативным. Мы можем говорить о том, что эта работа представляет собой скрининг, который позволяет выявить наиболее перспективные темы для будущих исследований. При обработке материалов стало понятно, что некоторые вопросы оказались избыточными и неинформативными, и целый ряд важных вопросов не был охвачен. Также в данной работе не учитывались материалы на латышском языке, в результате чего мог возникнуть некоторый уклон в сторону позиций, высказывающихся в англо- и русскоязычном сегментах.

Исследование проводилось методом качественного полуструктурированного интервью и наблюдений.

В исследование было включено 12 человек, в том числе 6 мужчин и 6 женщин. Пятеро из них принадлежали к возрастнои? группе 18-25 лет, один человек был в возрастнои? группе 25-40 лет, остальные -- старше 40. Два человека имели незаконченное среднее образование, незаконченное высшее -- 3 информанта, среднее профессиональное образование -- 1 информант, остальные имели законченное высшее.

Пятеро опрошенных были русскими, остальные информанты -- латыши. Из-за небольшого количества интервью особое внимание уделялось уникальным мнениям и суждениям, а не статистические закономерности не имеют значения.

Интервью проводились в Риге, имеющеи? примерно равную представленность русскоязычного меньшинства и латышеи? (3 русскоязычных и 3 латыша), в преимущественно русскоязычном Даугавпилсе (3 русскоязычных, 1 латыш) и в по большеи? части латышскои? по населению Валмиере (2 латыша).

Рига -- столица Латвии, в которой проживает практически треть населения всей страны. Более того, многие жители Латвии из окрестных городов регулярно ездят на работу в Ригу. На начало 2019 года русскоговорящее население города составляло порядка 40% (36,4% русских, 3,7% белорусов, 3,4% украинцев). Рига является крупнейшим центром притяжения Латвии, вытягивающим кадры со всей страны. При этом сама Рига постоянно теряет население Европе, куда молодежь уезжает получать образование и на заработки.

Наибольший процент русскоязычного населения проживает в Латгалии, центром которой является Даугавпилс. Даугавпилс является по большей части русскоязычным городом, количество латышей в городе составляет лишь 20% от его населения. Таким образом в Даугавпилсе сложилась преимущественно русскоязычная среда и многие латыши чувствуют себя ущемленными.

Валмиера является крупнейшим городом региона Видземе. Кроме того, это самый латышскоязычный город в стране, процент латышей там составляет 85% (Demography 2019, 2019).

Приложение 1 содержит опросник, использованный в интервью.

2.2 Анализ

Настоящая работа имеет своей темой существование серьезного расхождения между самоидентификацией русскоязычных и тем, как они воспринимаются на официальном уровне, как в Латвии, так и в России. Так, типичная политическая риторика Латвийского государства описывает русскоязычных как единую группу, жестко связанную с Россией и СССР (Annual Report on the activities of Latvian State Security Service in 2019, 2020). Их считают в первую очередь национальным меньшинством, которое может претендовать на национально-государственное самоопределение.

Вероятность подобных претензий интерпретируется Латвией как серьезная угроза для суверенитета страны. Возможно, это ощущение угрозы, которую могут представлять русскоязычные, только подстегивается российским политическим дискурсом и политикой в отношении соотечественников, кульминацией которой было присоединение Крыма в 2014 году. Интересно, что это ощущение угрозы со стороны России транслировалось и одним из информантов, проживающим в Даугавпилсе.

Ситуация усугубляется и ощущением непредсказуемости российской внешней политики, а также политикой идеологической конфронтации, которую в последнее время ведет Российская Федерация. Более того, поддержка соотечественников является одним важнейших направлений российской национальной политики.

В том числе большой акцент делается на поддержании изучения русского языка за рубежом. Cheskin и Kachuyevski в своей статье пишут, что к политике соотечественников необходимо относиться критически, так как она является скорее дискурсивной практикой направленной на создание и поддержание групповых границ, чем реальным их отражением.

В рамках этой политики русскоязычные объявляются объектом защиты без соответствующего запроса со стороны этой группы (Cheskin & Kachuyevski, 2019). В российском политическом дискурсе можно заметить такую подмену понятий, когда все русскоязычные автоматически считаются русскими. Наиболее ярким примером в этом отношении можно считать готовящиеся поправки к Конституции Российской Федерации, где русский язык указывается как ключевая характеристика «государствообразующего народа» РФ (Полный текст поправок в Конституцию: за что мы голосуем?, 2020).

Латвийский политический дискурс и политические практики в свою очередь разделяют подобный взгляд на русскоязычных, которые в пределе воспринимаются как русские. Любопытно, что сами русскоязычные подобный взгляд не всегда принимают.

Так один из русскоязычных информантов, много лет назад эмигрировавший из России, совершенно не воспринимал себя как русского, а идентифицировал себя как еврея. Здесь же стоит упомянуть также и тот факт, что, как пишет Волков в своей статье, еврейская община в Латвии еще с 90-х годов использовала именно русский язык для коммуникации, в том числе в еврейских школах все образование шло на русском языке. Однако это не имело никакого отношения к их идентификационным практикам (Волков, 2002).

Существует несколько предпосылок, определяющих языковую политику и политику интеграции Латвии. С одной стороны, важную роль здесь играет понимание нации как гомогенной в этническом, культурном и языковом аспектах.

Таким образом, идеальное латвийское общество должно состоять преимущественно из латышей.

С другой стороны, здесь можно говорить о некоторой неполной инверсии национальной политики в СССР, где правильный национализм даже поддерживался, причем граница между правильным и буржуазным национализмом была довольно зыбкой, однако пресекались любые претензии на государственность.

После обретения Латвией независимости бывшая колония и империя поменялись местами (Hanovs, 2016). Принципиальное различие здесь заключается в том, что для Латвии не существует «правильного» русского национализма. Отчасти это связано с тем, что латвийское общество строится в первую очередь на этнической и языковой принадлежности.

Складывается впечатление, что в какой-то степени идеальный русскоязычный это латыш, с дополнительной языковой компетенцией. В этом отношении можно сказать, что латвийская языковая политика была относительно успешна. Так один из русскоязычных информантов как раз и идентифицировал себя как «русскоговорящий латыш», признавшись, что до этого он спокойно называл себя русским. Впрочем, в данном случае такая идентификация обусловлена еще и стремлением избежать ассоциации с Россией.

Еще одной предпосылкой может являться и опыт других стран, таких как СССР, Югославия и Чехословакия. Практика показала, что высокий статус нескольких языков сделал эти государства неустойчивыми и привел к распаду (Алпатов, 2013). Таким образом, латвийская власть могла счесть, что наделение русского языка официальным статусом могло пошатнуть суверенитет страны. Так, спикер умеренно правой партии Единство Солвита Аболтиня в интервью Медузе сказала: «Латышский язык -- это та основа, на которой создавалось наше государство в 1918 году. Конечно, на этой территории всегда жили люди разных национальностей, они сумели объединиться вокруг латышского государства. И если мы хотим сохранить свое национальное государство, то статус языка должен остаться неизменным» (Почему в Латвии русский язык никогда не будет государственным Пять лет назад прошел «референдум о языке». Как это было?, 2017).

Мы уже видели, что многие русскоязычные не ассоциировали себя с Россией еще в 90-е годы. Многим было свойственно идентифицировать себя по месту жительства или первичной могла быть гражданская идентичность. При этом, на уровне политической риторики они оказались носителями ответственности за действия Советского Союза и за оккупацию. Память об оккупации в Латвии на данный момент является основанием для исключения русскоязычных и их маргинализации, в то время как она могла бы стать основой для объединения на почве общего травматичного опыта (Hanovs, 2016).

Безусловно, для многих русскоязычных обретение Латвией независимости было сопряжено с некоторым кризисом идентичности. Поскольку они больше не являлись носителями государственного языка, их потребности во взаимопонимании и идентичности больше не удовлетворялись автоматически. Более того, внезапно они перестали быть носителями престижного языка.

Наблюдения и результаты интервью вкупе с обзором литературы позволяют предположить, что этот кризис идентичности по-прежнему переживается многими русскоязычными. Здесь необходимо отметить несколько важных узловых точек этого кризиса, каждая из которых создавала некую развилку.

1. Первой точкой можно назвать закон о гражданстве, принятый в 1991 году, за которым последовало небольшое увеличение миграции в Россию.

2. Следующей такой точкой можно назвать принятие в 2000 году закона о государственном языке, которое также было сопряжено с большими дискуссиями в публичном поле.

3. Третей точкой стало вступление в Евросоюз в 2004 году. С одной стороны, это спровоцировало миграцию на запад и таким образом снизило мотивацию неграждан к натурализации. С другой стороны, в первое время это также позволило многим расширить свою идентичность до европейцев. Феномен каталонского сепаратизма показывает, что европейская идентичность может сопровождаться нелояльностью по отношению к собственному государству, но оставаться верной европейским ценностям (Алексеев, 2019). Впрочем, на данный момент эмоции по поводу вступления в ЕС несколько притупились, и информанты уже были не склонны называть себя европейцами. Скорее речь шла о том, что Латвия ближе к Европе или пока еще находится на пути к Европе. Подобный взгляд был типичен для всех информантов вне зависимости от их этнической принадлежности. В этом плане существует бинарная оппозиция между Россией и Европой, которые в пределе являются Востоком и Западом и олицетворяют соответственно противоположные ценности.

4. В рамках этой оппозиции Латвия является пограничным государством, на территории которого происходит своего рода борьба между ними: «У нас страна внутри поделена на две части, и когда к нам приезжают учения американских солдат, это половина населения писается кипятком от того… какие они злые захватчики» (Владимир, русскоязычный, 35 лет, Даугавпилс).

5. Четвертой точкой можно назвать закон об образовании, который обязал всех сдавать государственный экзамен на латышском языке. Таким образом, те, кто заканчивал русские школы в 2004-2006 годах оказались в ситуации, когда они должны сдавать экзамен на неродном языке, причем не имея должной подготовки. Впрочем, благодаря вступлению в ЕС им открылась возможность жить и работать на всей территории Евросоюза. Многие представители этого поколения, которое часто называют потерянным, в результате уехали получать образование в Европе и остались с сильной обидой на свое государство.

6. Следующей точкой можно назвать референдум 2012 года за то, чтобы сделать русский язык вторым государственным. Несмотря на то, что этот референдум не привел к изменениям в правовом поле, сам по себе он явился важной точкой для солидаризации среди русскоязычных. Интересно при этом, что согласно данным Kaprвns & Mieriтa, после протестов против закона об образовании в 2004 году и референдума 2012 года произошло только укрепление связи между русскоязычными и Латвией, а чувство незащищенности не выросло (Kaprвns & Mieriтa, 2019).

7. Следующей узловой точкой мы будем считать вхождение Крыма в состав России. Это событие дополнительно поспособствовало усилению восприятия России и русскоязычных в Латвии как «Другого», который представляет угрозу для суверенитета (Annual Report on the activities of Latvian State Security Service in 2019, 2020). А также оно повлияло на идентификацию русскоязычных, побудив некоторых из них отказаться от русской идентичности. Так один информант говорил, что после крымских событий ощущает угрозу со стороны России. Более того, он утверждал, что подобный страх распространен среди части его окружения в Даугавпилсе. Подобные опасения, вероятно, будут более характерны именно для находящейся на границе с Россией Латгалии, а не, например, Риги. В первую очередь это может быть связано с тем, что здесь проживает огромный процент русскоязычных, а процент латышей в Латгалии составляет всего 46%.

В настоящий момент создается впечатление, что идентичность латвийских русскоязычных является скорее этнокультурной, а не национальной, и ее основу составляет в первую очередь культурная ценность русского языка. Огромное значение тут играет, например, и русская литература. Так одна информантка сказала: «Несмотря на то, что мы отличаемся от россиян, мы все равно как-то ближе к русской культуре» (Лера, русскоязычная, 23 года, Рига).

Латвийская молодежь ориентирована в первую очередь на глобальный мир, на Европу. Для русскоязычной молодежи из Риги Россия зачастую не является достойной альтернативой. Все-таки российские русские для них уже отчасти являются «Другими», а среда в России кажется им чужеродной: «…у нас как-то культурнее себя ведут в общественных местах…»

Однако, кажется, что многое зависит от региона. Так один информант из Даугавпилса, рассуждая о вероятной миграции после окончания образования, упоминал и возможность отъезда в Москву.

В целом можно сказать, что идентичность русскоязычных так и является кризисной и до конца еще не сложилась. В интервью информанты транслировали как стереотипы о русских, как о некультурных, громких и др., так и говорили о том, что будут учить своих детей русскому, а один информант даже собирается искать себе русскую невесту. При этом можно сказать, что этот процесс идет в сторону гражданской самоидентификации. Так, например, все информанты говорили о том, что для любого жителя Латвии важно владеть латышским языком.

Стоит отметить также и то, что практически все информанты отмечали важность изучения русского языка, который важен не только для работы в Латвии и особенно в Риге, но и во многих других странах.

Даже для работы в бюджетной сфере, где в первую очередь необходимо владение латышским, русский язык будет безусловным плюсом. А значимость русского языка в бизнесе и в сфере обслуживания настолько велика, что даже обсуждалась инициатива по введению поправок в трудовое законодательство, которые позволили бы латышам отказываться говорить на иностранном языке, и в первую очередь здесь имелся в виду именно русский язык (Редакция LSM.lv, 2018).

Самая сложная ситуация с отношением к русскому языку наблюдается в Даугавпилсе. Так как это в большей степени русскоязычный город, некоторые латыши чувствуют себя там ущемленными. Одна информантка, с которой я там общалась, например, принципиально не использует русский язык и практически все интервью говорила на латышском, а перевод осуществлял ее русскоязычный друг. Так, она сказала, что по-русски будет говорить только, если это «вопрос жизни и смерти». Впрочем, дважды она все-таки перешла на русский, когда ей показался некорректным перевод того, что она говорила. Любопытно, что на английском она общаться не захотела, что может свидетельствовать о ее неуверенности в знании этого языка.

Интересно также и посмотреть на ситуацию с латышским языком, на отношение к нему и на контекст употребления. Некоторые информанты выказывали довольно сложное отношение к латышскому. В первую очередь здесь подразумевались его функциональные недостатки. Так, например, при получении высшего образования, несмотря на то что практически все идет на латышском, литературу приходится читать либо на английском, либо на русском, хотя уклон идет больше в сторону английского языка. Одна русскоязычная информантка назвала латышский язык «бестолковым». Сами латыши демонстрируют искреннюю любовь к языку, хотя одна информантка, например, назвала его крошечным (tiny).

Здесь же будет уместно упомянуть и ситуацию с латышским кино и телевидением. Подавляющее большинство информантов отмечали, что смотрят в основном либо английские телевизионные программы и кино, либо русские: «На латышском смотреть вообще нечего» (Сандра, латышка, 59 лет, Валмиера). В Даугавпилсе эта ситуация осложняется еще и тем, что на весь город существует единственный кинотеатр, показывающий преимущественно российские и зарубежные фильмы. Также, согласно наблюдениям, практически отсутствует и латышскоязычная блогосфера за исключением некоторого количества бьюти и лайфстайл блогов.

Все это указывает на то, что латышский язык, возможно, действительно нуждается в защите. Более того, уже в настоящий момент угрозу для латышского языка составляет даже не столько русский, сколько английский язык. Однако потенциальное доминирование английского языка практически не воспринимается как угроза.

В настоящий момент в Латвии проживает порядка 40% русскоязычного населения. Латвийское общество нуждается в реинтерпретации как многосоставное, где различия между группами не превращаются в основания для расколов.

Однако языковая политика Латвии нацелена на поддержание титульной нации и сохраняет этот раскол и напряженность между группами. Использование русского языка это единственное, что объединяет группу русскоязычных, хотя в публичной политической риторике Латвии и России она представлена как гомогенная и консолидированная. Идентичность русскоязычного меньшинства является кризисной и весьма далекой от сформированности. Нет оснований считать, что она окажется единой для всех русскоязычных.

Заключение

Почти все опрошенные владели русским языком свободно (уровень владения различался в зависимости от возраста -- чем старше, тем лучше, и этничности -- латыши менее свободно говорили по-русски).

В то время как все опрошенные латыши не испытывали затруднении? со своеи? национальнои? идентичностью, для представителеи? русскоязычного меньшинства этот вопрос часто был довольно болезненным.

Также, некоторым информантам оказались неприятны ассоциации с Россиеи?, при этом русскии? язык они считали важнои? культурнои? ценностью, необходимои? для жизни в Латвии.

Важно также упомянуть, что никто из опрошенных не выражал никаких радикальных взглядов, как по отношению к русским, так и по отношению к латышам, что, впрочем, можно объяснить высокои? образованностью информантов. Все опрошенные считали необходимым владение латышским языком, как государственным языком Латвии.

Ведущие идеологические установки как со стороны Латвии, так и со стороны России рассматривают русских как национальное меньшинство.

Существенным аспектом представления о национальных меньшинствах является их способность претендовать на национально-государственное самоопределение.

Именно этот аспект является определяющим для формирования представления о русских как об особои? группе, где одни воспринимают эту способность как угрозу, а другие с надеждои?.

В ходе интервью я ни разу не столкнулась с таким позиционированием, хотя информанты были о нем осведомлены. Можно говорить о кризисе идентичности у русскоязычного меньшинства, представители которого испытывают трудности с идентификациеи? и не ассоциируют себя с Россиеи?.

А главным объединяющим фактором для русскоязычных является русский язык, в остальном эта группа не представляется гомогенной и консолидированной.

При этом для многих представителеи? русскоговорящего меньшинства «латвии?скость» является важным элементом их идентичности. Также важно отметить, что картина варьирует в зависимости от региона. Латвийское общество нуждается в реинтерпретации как многосоставное, где различия между группами не превращаются в основания для расколов.

Список литературы

1. Чем Латвии грозит закон о латышском языке в детских садах. (29 Ноябрь 2019 г.). Получено из Baltnews.: https://lv.baltnews.com/school_Russian/20191129/1023536570/Chem-Latvii-grozit-zakon-o-latyshskom-yazyke-v-detskikh-sadakh.html

2. Идентичность. (б.д.). Получено из Энциклопедия Кругосвет: https://www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/sociologiya/IDENTICHNOST.html

3. Волков, В. В. (2002). Русские в постсоветской Латвии через призму лингвистической идентичности (1992-2000 гг.). Диаспоры. Независимый научный журнал, 2, 64-82.

4. (2020). Annual Report on the activities of Latvian State Security Service in 2019. Riga. Получено из Latvian State Security Service: https://vdd.gov.lv/en/?rt=documents&ac=download&id=55

5. Cheskin, A., & Kachuyevski, A. (2019). The Russian-Speaking Populations in the Post-Soviet Space: Language, Politics and Identity. Europe-Asia Studies, 71:1, 1-23.

6. Elektronisko plaрsaziтas lоdzekпu likums. (б.д.). Получено из Likumi: https://likumi.lv/ta/en/en/id/214039

7. Hanovs, D. (2016). Can postcolonial theory explain Latvian politics of integration? Reflections on contemprorary Latvia as a postcolonial society. Journal of Baltic Studies, 133-153.

8. Kaprвns, M., & Mieriтa, I. (2019). Minority Reconsidered: Towards a Typology of Latvia's Russophone Identity. Europe-Asia Studies, 71:1, 24-47.

9. Latest Reforms. (б.д.). Получено из Ministry of Foreign Affairs of the Republic of Latvia: https://www.mfa.gov.lv/en/policy/society-integration/minority-education-in-latvia/latest-reforms

10. Latvian Language Center. (б.д.). Получено из Wikipedia: https://en.wikipedia.org/wiki/Latvian_State_Language_Center

11. Latvia's Language Policy. (б.д.). Получено из Ministry of Foreign Affairs of the Republic of Latvia: https://www.mfa.gov.lv/en/policy/society-integration/latvia-s-language-policy

12. Latvijas Republikas Satversme. (б.д.). Получено из LIKUMI: https://likumi.lv/ta/en/en/id/57980-the-constitution-of-the-republic-of-latvia

13. Loader, M. (2017). Restricting Russians: language and immigration laws in Soviet Latvia, 1956-1959. Nationalities Papers, 1082-1099.

14. Smith, J. (2006). Non-Russians in the Soviet Union and After. In The Cambridge History of Russia (Vol. 3, pp. 495-521). Cambridge: Cambridge University Press.

15. Soler-Carbonell, J., Saarinen, T., & Kibbermann, K. (2017). Multilayered perspectives on language policy in higher education: Finland, Estonia, and Latvia in comparison. JOURNAL OF MULTILINGUAL AND MULTICULTURAL DEVELOPMENT, 38:4, 301-314.

16. Solska, M. (2011). Citizenship, Collective Identity and the International Impact on Integrational Policy in Estonia, Latvia, and Lithuania. Europe-Asia Studies, 63(6), 1089-1108.

17. Valsts valodas centrs. (б.д.). Получено из Valsts valodas centrs: https://vvc.gov.lv/index.php?route=common/home

18. Valsts valodas likums. (б.д.). Получено из LIKUMI: https://likumi.lv/ta/en/en/id/14740-official-language-law

19. Редакция LSM.lv. (10 Апрель 2018 г.). В Латвии требуют знания русского от сотрудников обоснованно -- Конфедерация работодателей. Получено из LSM.LV Латвийские общественные СМИ: https://rus.lsm.lv/statja/novosti/ekonomika/v-latvii-trebuyut-znanija-russkogo-ot-sotrudnikov-obosnovanno-konfederacija-rabotodateley.a274331/

20. Семененко, И. С. (Ред.). (2017). Идентичность: Личность, общество, политика. Энциклопедическое издание. Москва: Весь Мир.

21. Плаканс, А. (2016). Краткая история стран Балтии. Москва: Весь Мир.

22. Полный текст поправок в Конституцию: за что мы голосуем? (14 Март 2020 г.). Получено из ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА ФЕДЕРАЛЬНОГО СОБРАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: http://duma.gov.ru/news/48045/

23. Почему в Латвии русский язык никогда не будет государственным Пять лет назад прошел «референдум о языке». Как это было? (17 Февраль 2017 г.). Получено из Meduza: https://meduza.io/feature/2017/02/17/pochemu-v-latvii-russkiy-yazyk-nikogda-ne-budet-gosudarstvennym

24. Брубейкер, Р., & Купер, Ф. (2012). За пределами идентичности. В Р. Брубейкер, Этничность без групп (стр. 408). Москва: Изд. дом Высшей школы экономике.

25. Бурдьё, П. (1994). Начала. Москва: Socio-Logos.

26. Бурдьё, П. (2001). Практический смысл. Санкт-Петербург: Алетейя.

27. Алпатов, В. М. (2000). 150 языков и политика. 1917-2000. Социолингвистические проблемы СССР и постсоветского пространства. Москва: Крафт+, Институт востоковедения РАН.

28. Алпатов, В. М. (2013). Языковая политика в современном мире: "одноязычные" и "двуязычные" практики и проблема языковой ассимиляции. Сравнительная политика, 4, 11-22.

29. Нойманн, И. (2004). Использование "Другого": Образы Востока в формировании европейских идентичностей. Москва: Новое издательство.

30. Мусаев, В. И. (2017). Независимость стран Балтии и "русский вопрос". Новейшая история России, 176-191.

Приложение

Опросник

Введение перед интервью. Я исследовательница из Высшей школы экономики, пишу диплом об о языках в странах в Латвии (Риге/Даугавпилсе/Валмиере). Мне интересно, как идентифицируют себя люди, как относятся к русским/латышам/европейцам. Также я бы хотела исследовать отношение к языкам, к образованию на языках.

«Паспортные» данные:

1. Возраст

2. Пол

3. Образование

4. Род занятий

5. Брачный статус, дети

Вопросы для русскоязычного меньшинства:

1. Расскажите немного о себе. Как давно вы и ваша семья живете в Латвии?

2. Различаете ли вы людей по национальности? Расскажите, как вы представляете себе типичного русского в Латвии? Типичного латыша? Типичного европейца?

3. Считаете ли вы себя русским? Считаете ли вы себя латвийцем? Считаете ли вы себя европейцем? Насколько язык важен для вашей идентичности? Планируете ли вы оставаться в Латвии? Почему? Если нет, то куда вы хотели бы уехать? Почему?

4. Какими языками вы владеете? Какие языки вы учили в школе, университете? Какому языку вы (бы) обучали своих детей? Какой язык вы считаете все в Латвии должны учить? Какими языками вы хотели бы владеть? Какой язык считается престижным в вашей среде?

5. На каком языке вы общаетесь с родными? С друзьями? На работе/учебе? С незнакомыми/малознакомыми людьми? На каком языке вы предпочитаете, чтобы к вам обращались?

6. Как вы относитесь к латышскому языку? Насколько свободно вы им владеете? В каких ситуациях вы его используете? С какими собеседниками? Почему?

7. Комфортно ли вам использовать русский язык? Если нет, то почему? Если да, то где и в каких условиях? Латышский? Английский? Другие языки?

8. Как вы относитесь к образованию на русском языке? Хотите ли вы, чтобы у ваших детей была возможность получать образование на русском языке? Если нет, то на каком языке/языках, по-вашему, должны получать образование дети?

Вопросы для латышей:

1. Расскажите немного о себе. Как давно вы и ваша семья живете в Латвии?

2. Различаете ли вы людей по национальности? Расскажите, как вы представляете себе типичного русского в Латвии? Типичного латыша? Типичного европейца?

3. Считаете ли вы себя латышом? Считаете ли вы себя европейцем? Насколько язык важен для вашей идентичности? Планируете ли вы оставаться в Латвии? Почему? Если нет, то куда вы хотели бы уехать? Почему?

4. Какими языками вы владеете? Какие языки вы учили в школе, университете? Какому языку вы (бы) обучали своих детей? Какой язык вы считаете все в Латвии должны учить? Какими языками вы хотели бы владеть? Какой язык считается престижным в вашей среде?

5. На каком языке вы общаетесь с родными? С друзьями? На работе/учебе? С незнакомыми/малознакомыми людьми? На каком языке вы предпочитаете, чтобы к вам обращались?

6. Как вы относитесь к латышскому языку? В каких ситуациях вы его используете? С какими собеседниками? Почему?

7. Комфортно ли вам использовать латышский язык? Если нет, то почему? Если да, то где и в каких условиях? Другие языки?

8. Как вы относитесь к образованию на русском языке? Хотите ли вы, чтобы у ваших детей была возможность получать образование на русском языке? Если нет, то на каком языке/языках, по-вашему, должны получать образование дети?

Размещено на Allbest.ru