Чешско-сербско-румынские языковые контакты в румынском банате на материале полевого исследования

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Чешско-сербско-румынские языковые контакты в румынском банате на материале полевого исследования

С.А. Борисов

Г.П. Пилипенко

Аннотация

Рассматривается влияние сербского языка на язык чешской диаспоры в Румынии. Целью исследования является установление степени и характера этого влияния. Материалом для анализа послужили собственные полевые записи авторов; обсуждаются фонетические и морфологические особенности речи чехов на сербском и румынском языках, перцепция сербского языка. Сербские контактные элементы, выявленные при помощи сопоставительного метода, уступают по частотности румынским за исключением языка чехов в селе Златица, где представители чешского сообщества активно используют местный сербский диалект.

Ключевые слова: чешский язык; румынский язык; сербский язык; многоязычие; Румыния; Банат; переключение кода; заимствование; полевое исследование; нарратив.

Статья подготовлена в рамках проекта РНФ 20-78-10030 «Языковые и культурные контакты в условиях социальных трансформаций у национальных меньшинств альпийско-паннонского региона».

Annotation

Razumim i ceski jel moja svekrva mojga coveka majka bila cehinja 11 ja kad sam dosla u pemski taj prvi sokвk, tu ima mlogo pemaca i ja sad s njima (Златица, жен., 75).

Я и чешский понимаю, потому что моя свекровь, мать моего мужа, была чешка. Я когда пришла в чешскую, эту первую, улицу, здесь много чехов, и я теперь с ними (серб.).

Использование румынских лексических элементов в чешской речи информантов распространено достаточно широко. Г. Чипля отмечает, что большинство заимствований из румынского языка в чешский происходило в ХХ в. [45. S. 212]. Естественно, этот процесс характерен для всех славянских идиомов в Румынии; так, в языке карашевцев слова румынского происхождения, а также калькированные лексемы составляют одну пятую всего лексического фонда карашевского идиома [24. С. 145, 150].

Лексические румынизмы активно заимствуются и адаптируются в принимающем языке. Приведем примеры функционирования существительных и глаголов из нашего корпуса спонтанной речи румынских чехов:

Von bil e-e ten e- mad'ar a vona bila n'em'cojka (рум. nempaicд - немка) (Сфынта-Елена, жен., 83).

Он был, э-э, этот, венгр. А она была немка.

Psi(s)jeli pro n'ej takle vecer jednu v devit'i hodinax s- ta sal'varka (рум. salvare - скорая помощь) (Шумица, жен., 76).

Приехали за ним вечером, где-то часов в девять, скорая помощь.

Takle sme vдzali ti snopki a pak sme tajdle davali na takvej vdl a tule ten motor uz ho nefalosime ze us nemlдtime ja mam ta(m)le inej i toho zezat dzivi (рум. a folosi - использовать) (Шумица, жен., 78).

Так мы вязали снопы, а потом мы вот это подсоединяли к такому валу, а здесь этот мотор, мы его уже не используем, у меня там есть другой и чтобы пилить дерево.

Речь идет не только о румынских реалиях, чешские наименования которых информантам могут быть незнакомы (4.2, скорая помощь), но и о словах из повседневного лексикона (4.1, 4.3), которые существовали в языке чехов до переселения в Банат. Румынский глагол a folosi (использовать, употреблять) адаптируется к системе спряжения чешских глаголов (ср. также способы адаптации, описанные в [14. S. 95].

При помощи словообразовательного форманта -k- образуется лексема salvarka от румынского salvare (скорая помощь, машина скорой помощи). Степень адаптации некоторых лексем определить сложно, поскольку контексты употребления не позволяют установить, как лексема ведет себя в косвенных падежах, однако на синтаксическом уровне мы видим, что это слово воспринимается как существительное женского рода, чему способствует фонетически сходное с чешским аналогом окончание: nempaicд (рум. немка). Отсутствие дифтонга в корне, а также палатализацию n перед e в этом слове можно рассматривать либо как фонетическую адаптацию, либо как результат заимствования лексемы непосредственно из банатского диалекта румынского языка, в котором в этой позиции дифтонгические сочетания не реализуются, а перед e и i происходит палатализация согласных l, n, r.

Среди заимствованных неполнозначных и служебных слов выделяются так называемые «банатизмы» (bas, barem, makar, bar). Термин «банатизмы» Добрицою-Александру определяет как «сербизмы, мадьяризмы и германизмы, которые проникли в чешские говоры через посредничество румынского языка» [39. S. 376]. Исследователь также отмечает, что через сербскохорватский язык в Банат проникали слова из турецкого и болгарского языков [Ibid.]. Оставляя в стороне происхождение этих слов, а также правомерность использования термина «банатизмы» в данном случае, мы лишь отметим, что указанные частицы присутствуют как в сербском языке (серб. bas, barem, makar, bar), так и в румынском (часто в словарях указана помета «регионализм», «банатизм») (рум. ba§, barem (baremi, barim), mдcar, bar), и широко используются не только чехами в Златице, где есть непосредственный контакт с сербами, но и в чешских поселениях, значительно отдаленных от сербских сел (например, в Шумице). А. Фрнохова говорит только о трех частицах, тогда как в нашем корпусе выделяется еще частица bar [14. S. 88-89]. Что касается частицы bas, то фиксируется ее использование с глаголами отрицания [10. S. 205]; такое употребление характерно и для нашего корпуса.

Neumim bas neumim jenom ceski (рум. ba§ - особо, как раз, именно) (Шумица, жен., 78).

Не умею особо [петь румынские песни], не умею, только чешские.

Mam tadi dva... [неразборчиво] nedod'elani a jest'e barem dva bi ja us nicko budu mit gdi tak todle zas budu sklddat takle abi to bilo v zimn 'e pot -tsexu (strechu) vis abi to ne bilo na dest 'i (рум. barem - хотя бы) (Шумица, жен., 78).

У меня здесь два ряда [дров] незаполненные, и еще хотя бы два, у меня теперь будет, где [их хранить], и это я буду складывать вот так, чтобы оно зимой было под крышей, понимаешь, чтобы оно не было под дождем.

To sou potom svagrove makar cizi bili (рум. mдcar - хоть, хотя бы, по крайней мере) (Сфынта - Елена, жен., 83).

Они потом [становятся] шуринами, хоть и чужие были.

U rumunuw, tam sed'ej a hlidaju bar to dit' von nepude n 'ikam (рум. bar - хотя бы, хоть) (Сфынта - Елена, жен., 83).

У румын, там сидят и следят, хотя бы так, но он же не пойдет никуда.

Отдельно следует сказать про заимствования из сербского языка. Некоторые из них функционируют на гораздо большей территории (например, в гомогенном чешском селе Эйбентале), а не только в Златице, где наблюдается непосредственный контакт между чешским и сербским языками. Причины подобного явления еще предстоит выяснить. Ниже приведем пример употребления заимствованных из сербского существительных (6.1, 6.2) и глагола (6.3).

A tuto pride (tu)ten ten ka'pije mi pame ka'pije to (серб. kapija - ворота) (Златица, муж., 55).

А это будут эти вот, ворота. Мы говорим, ворота.

Ru'sali paj ru'muni ru'sali sad mi povem dove (серб. Duhovi, рег. Dove - Троица) (Златица, муж., 55).

Русалии, румыны [говорят] Русалии, мы сейчас говорим Троица.

A von'i pri se tolik up'lasili ze se misleli ze budou xtit n'ejaki z dumuva n'ejaki po'dili vite keri ti d'edovi babicki kedi vodesli (серб. uplasiti se - испугаться) (Эйбенталь, муж., 81)

А они, говорят, так испугались из-за того, что думали, что они захотят от дома какую-нибудь долю, понимаете, их дедушки, бабушки когда эмигрировали [в XIX в.].

Примечательно, что сербские слова заимствуются в чешский язык в той форме, в которой они функционируют в сербских говорах румынского Баната. В конкретном случае (6.1) речь идет о форме без переноса ударения к началу слова, характерного для литературного языка и новоштокавских говоров (ka'pije vs. 'kapije). В Златице сербизмы проникают и в терминологию духовной культуры. Так, местные чехи используют сербское слово Dovi /Dove (серб. лит.

Duhovi), распространенное в сербских банатских говорах [46. С. 338] для наименования праздника Троица. Интересно, что на этом примере можно видеть и проницаемость конфессиональных границ: происходит перенос лексемы, обозначающей праздник у православных сербов (и румын - информант приводит румынский аналог Rusalii), на католический праздник у чехов (чеш. Trojice [47. С. 234]).

Широко распространенной дискурсивной практикой во многих контактных ситуациях в мире является дублирование, или стратегия, перевода [48. P. 78; 49. S. 169]. Информанты повторяют часть высказывания на другом языке, по сути, делают перевод. В славянских сообществах Румынии эта практика используется повсеместно, в речи их представителей славянские лексемы следуют в соседстве с румынскими. Если славянский эквивалент используется после румынского, можно говорить об автокоррекции. В нашем корпусе, помимо собственно использования чешского и румынского языков, что вполне ожидаемо в данном языковом сообществе (ср. пример 7.1), встречается одновременное употребление чешского и сербского (7.2), отмечены также случаи, когда задействованы три языка: чешский, румынский и сербский.

Однако данная стратегия нами фиксировалась только в Златице, где сосуществуют три общины.

Von'i (g)dis skapou skape teti mladi u't'ikaji (Шумица, жен., 85).

Они когда убегают, убегают эти молодые, убегают.

To se d'ela zes e-e.. zes brambori ze strouhani brambori do do pekace a se to ide zes serem zes e-e 11 cesnekem vis co cesnek 11 beli lukac co poveju sr'bin 'i (Златица, муж., 55).

Это делается из э-э из картофеля. Тертый картофель на противень и это идет с сыром и с э-э чесноком. Знаешь, что такое чеснок (чеш. cesnek)... чеснок (серб. beli lukac), как говорят сербы.

Kizis vosumset dva'catom sestom 11 n'icko jak to mi pame tisic vosumset dvacatom sestom jak to vi rozumite o mie noua sute douь §ase- o mie opt sute douь §ase je iljadu osamsto dvajset seste jak povi sr'bin 'i k'i rozumis srpski (Златица, муж, 55).

[В] тысяча восемьсот двадцать шестом. Как мы сейчас говорим, [в] тысяча восемьсот двадцать шестом, вы понимаете, тысяча девятьсот два шесть-, тысяча восемьсот два шесть (рум.), это [в] тысяча восемьсот двадцать шестом (серб.), как говорят сербы, ты понимаешь по-сербски?

В (7.3) собеседник рассказывает о времени переселения чехов в Банат и приводит точную дату, 1826 год. Для него важно удостовериться, поняли ли его правильно, на что указывает вопрос исследователю (jak to vi rozumite). Порядок следования языков в высказывании следующий: чешский, румынский (внутри собственно румынской части высказывания происходит автокоррекция из-за оговорки), сербский. В данном случае нельзя назвать эти факты коррекцией, обусловленной проблемой речепорождения в билингвальной среде, как это было в (7.1), поскольку речь не идет о забытом и неактуализированном вовремя чешском слове в чешском нарративе. Информант прибегает к этой стратегии, чтобы акцентировать внимание присутствующих на важной части своего сообщения. В конце высказывания после сербского фрагмента он еще раз обращается к одному из исследователей и спрашивает, понимает ли тот сербский. Использование румынского и сербского языков в данном случае оправдано тем, что раньше часть диалога с одним исследователем происходила по-румынски, а с другим - по-сербски. С той же целью, акцентирования внимания, во втором примере (7.2) происходит дублирование чешской лексемы по-сербски. Информант рассказывает рецепт блюда toc (рум. toci, серб, toc, чеш. toc - блюдо из картофеля), подробно перечисляя все ингредиенты.

Однако при дублировании используется только сербский язык, а не румынский (beli lukac - диалектная форма, характерная для сербского языка обсуждаемой зоны [30. С. 438]). Сама сербская лексема сопровождается при этом метаязыковым комментарием - указанием на то, что так говорят сербы. Дублированию могут подвергаться и румынские заимствования, в (7.3) собеседница дважды (что свидетельствует о колебаниях) повторяет глагол skapat (адаптированный по чешской модели глагол, образованный от рум. a scдpa, который широко используется в речи чехов) [14. S. 86, 95, 103].

В нарративах информантов происходит переключение кода на румынский язык, однако в нашем корпусе зафиксированы случаи перехода в том числе и на сербский язык. Под переключением кода понимается «использование двух языковых вариантов в одном и том же диалоге» [51. P. 239], «переход с одного языка на другой в рамках одного дискурсионного единства» [52. С. 69]. Так, в примере 8.1 информант передает слова, произнесенные в реальной ситуации общения с румынами по-румынски; появление цитаты на румынском обусловлено самой темой нарратива: собеседница рассказывает о народных традициях и поверьях румын (о гадании на погоду на каждый месяц по двенадцати луковицам). Фраза приводится только на румынском, за ней не следует перевод или пояснение значения на чешском. Это может объясняться тем, что изначально беседа с одним исследователем велась на чешском, а с другим - на румынском. Кроме того, такая практика (без перевода и пояснения) характерна для общения внутри чешской общины Румынии.

Ne von takle se sejde v- voni jezd'ej tadi maji pole mezi nвmi a us tadijsou n'ekere vos- bidlej teda koupili si barвki n 'ekeri a tak von 'i rikali, ze are sд vine ploie rumunski (Сфынта-Елена, жен., 83).

Нет, они собираются, они ездят. У них поля рядом с нашими. А некоторые уже здесь живут. Некоторые купили себе дома. И так они говорили: «Будет дождь (рум.)», - по-румынски.

В Златице фиксировались и ситуации перехода с чешского на сербский язык. Так, говоря о собственной языковой компетенции в чешском и сербском языках, собеседник переходит на сербский, вероятно, для того, чтобы продемонстрировать уровень владения сербским языком (тема интервью - языковая биография), что сопровождается невербальной реакцией - смехом. фонетический морфологический сербский чешский румыния

A protoze srpska vesnice jako lepsi mi to je i otpovidam na sprski lakse mi srpski da govorim [смех] a i zeta- mam ja mnoho zeta srbi- srbaka srbin je i muj sest- moje sestra brala za srban- e za srbaka (Златица, муж., 55).

А так как [это] сербское село, мне как-то проще, и я отвечаю по-сербски. Мне легче по-сербски говорить (серб.). И с зятьями, у меня много зятьев сербов. Серб, моя сестра вышла за серба.

В обоих высказывания румынские и сербские фрагменты обрамлены фразами на чешском, встроены в чешский дискурс.

Отдельным жанром в записанных нами нарративах, связанным как с переключением кода, так и с метаязыковым осмыслением контактирующих языков и самих языковых контактов, являются истории из жизни информантов, в которых рассказывается о недопонимании, вызванном ошибочной трактовкой лексем / фраз на неродном для информантов языке, их незнанием, что в результате приводит к анекдотичным последствиям (см. подробнее о подобных анекдотичных историях [53. L. 30; 54]). Такие истории нечасто удается записать в полевых условиях, и, как правило, они рассказываются спонтанно, собеседник должен обладать особым чутьем к языку, чтобы уловить такие моменты, запомнить их и передать исследователям. Во многих случаях эти истории становятся семейными рассказами и передаются из поколения в поколение. Для изучения языковых контактов они чрезвычайно важны, поскольку отражают языковую ситуацию прошлого, а также дают представление о языковой компетенции, о коммуникативных трудностях, с которыми сталкивались информанты, вынужденные в повседневной жизни иметь дело с несколькими языками. Следующие истории, необычайно живые и непосредственные, записаны в селе Сфынта - Елена. Они интересны для нас помимо сказанного выше еще и тем, что в них используются одновременно не два, а три языка: чешский, румынский и сербский.

A srpski, u jedni srpki sem slouzila teda, vona povida na mne: «Anka, idi donesi mi bili lukac». Ja sla do spajzu: gde je bili lukac? Pak sem sla: «Pa domna, acolo nu e niciunde». A vona: «Pa este, Anca, du-te sд-l caufi!» - «Domna, l-am cдutatpeste tot dar nu e». Von to bil cesnek, po srpski bile lukac (Сфынта-Елена, жен., 83).

А сербский - у одной сербки я, значит, служила, она мне говорит: «Анка, иди, принеси мне bili lukac (серб. диал. чеснок)». Я пошла в кладовку: где bili lukac? Потом прихожу: «Госпожа, там нигде нет (рум)». А она: «Да есть же, Анка, иди его ищи! (рум.)» - «Госпожа, я его искала везде, но его нет (рум.)». А это был чеснок. На сербском bili lukac.

Pak me poveda jednou, ze pri sed'ela takle f pokoji a zika: «Anka, donesi mi marambicu!» Ale ja hledam kocku: mi-ic mi-ic. «Pдi domna, aicia nu e pisica niciunde». - «Anca, ai cдutat pisica?» A vona se smala. Von to bil kapecnik, po srpsku (Сфынта-Елена, жен., 83).

Потом она мне как-то говорит, сидела она вот так в комнате и говорит: «Анка, принеси мне marambicu (серб. / рум. платок)!» А я ищу кошку: кис-кис (mic, mic)! «Госпожа, там нигде нет кошки (рум.)». - «Анка, ты искала кошку? (рум.)» И она смеялась. А это был платок, на сербском.

«Anka, idi operi sudove!» A ja pam, pane Jezisi, vona blazen nebo si strat 'ila rozum. Te ja polezu po sudu, von'i tam srbaci lezou po zebriku, do sudu, meli ti kad'e velki, von'i na vinogradux ne, toho vina ne. A ja: «Pai domna, iou nu pot sa ma urc cu scara acolo». Vona pa: «Unde vrei sa te urci?» Ja: «Pa mancaref nu nu». A vono to bilo nadobi, sudove ne. Al ja misela sudi (Сфынта-Елена, жен., 83).

Анка, иди помой посуду! (серб.). А я говорю, Господи Иисусе, она сумасшедшая или потеряла разум. Я полезу по бочке (чеш. sud - бочка), они, сербы, туда залезают по лестнице, в бочку, у них были такие кадки большие, для винограда. А я: «Госпожа, я не могу подняться по лестнице туда (рум.)». Она: «А куда ты хочешь подняться? (рум.)» А я: «Ешьте не не»? (досл. рум.). А это была посуда, sudove (серб. посуда). А я думала, бочки.

Истории были рассказаны, чтобы продемонстрировать исследователям, что А.С. владеет в некоторой степени сербским языком. Комический эффект возникает из-за недопонимания высказываний, произнесенных на другом языке. Эти истории сохраняются в памяти собеседницы и были рассказаны исследователям как иллюстрация коммуникативных неудач. Интересно, что сама ситуация непонимания связана с чешско-сербским взаимодействием: именно из- за ошибочной трактовки сербских фраз, чему отчасти способствует и структурная близость между этими славянскими языками, происходят анекдотичные истории. Тем не менее в самом нарративе присутствуют еще и высказывания на румынском языке. Истории построены по одному сценарию: хозяйка-сербка, у которой в молодости прислуживала информантка, обращается к ней по имени и дает поручение по-сербски (используется глагол в повелительном наклонении: (idi) donesi, operi...). При выполнении поручения А. С. сталкивается с трудностями, после чего следует диалог между хозяйкой и А.С. уже на румынском. Завершается история объяснением, из-за чего возникла коммуникативная неудача, следует перевод для исследователей сербского «проблемного» слова на чешский язык. Таким образом, сербские и румынские высказывания характерны для речи хозяйки, румынские - для А.С. Очень трудно сказать, происходило ли в действительности общение именно с таким распределением языков, как оно представлено в нарративе. Но в распределении языков наблюдается закономерность: просьба хозяйки вначале формулируется на сербском языке, а затем, когда А.С. сталкивается с трудностями, дальнейшая коммуникация происходит на румынском, компетенция в котором у А.С., вероятно, выше, чем в сербском. Можно сказать с уверенностью - в отличие от чехов в Златице сербским языком жители обследованных чешских сел активно не владеют. От жителей чешских сел (за исключением Златицы) связанные тексты на сербском языке записаны не были, тогда как румынские тексты повсеместно порождаются беспрепятственно.

Каждое высказывание вводится как прямая речь. А сербские и румынские фразы приведены в диалектной форме (ср. Ывк Iыкас¹⁸ в сербском; палатализация согласных перед е, например: [ипй'в, Рв]; диалектная форма глагола при отрицании в повелительном наклонении пи шапсагвр; форма личного местоимения первого лица [/ои] (ср. [55. Р. 90-97; 56. С. 989990], разговорные формы типа [а/с'а] вместо [а/с'] - в румынском). В (9.1) комический эффект связан с тем, что А.С. искала «белый лук», тогда как речь шла о чесноке (серб. диал. ЬвН 1икас, чеш. сввпвк). В сербское слово шагаш/са («платок»; в произношении собеседницы - шагашЫ/са) было непонятным для собеседницы и по сути являлось набором нерасчленимых звуков, из которых она уловила только последний слог, созвучный тому, как подзывают кошку - ш/с-ш/с (шагашЦа присутствует также в румынском языке наряду с па/гаша, шагаша, шакгашй, па/гашюага). В просьбу хозяйки помыть посуду (/й/ орвг/ вийоув) растолковала так, что ее просят вымыть огромные бочки для хранения винограда, поскольку в чешском языке слово вий обозначает бочку, в отличие от сербского вий - посуда [57. С. 62-63].

Рассмотрим особенности так называемой второязычной речи информантов в обследованном регионе, т.е. речи на (функционально) втором языке, отличающемся от языка этнической группы (подробнее о второязычной речи см. [58. С. 181-197]). В данном случае нас будет интересовать речь чехов на сербском языке. В нашем корпусе помимо фактов переключения кода с чешского на сербский имеются и полноценные интервью с чехами на сербском языке. Речь идет о местном сербском диалекте, для которого характерны следующие особенности: нет переноса ударения (гайШ, карув); отсутствие к в начале слова (И/айи); типичные фонетические явления в лексемах шlogo, БгЫр; окончания глаголов в 3 л. мн. ч. -йи (швСа/вйи); отсутствие глагола-связки в 3 л ед. ч. и мн. ч. (1]ий1 сшаН, 1аккв ш1 йа govoriш)^; совпадения падежей направления и места (гай/к и МЫйауи, г/у/к и и Яишипуи), специфическая лексика (например, йог/).

Из контактных особенностей нами фиксировались наиболее частотные румынские заимствования в сербской речи чехов, а также метаязыковые высказывания, возникающие при коммуникативных затруднениях. Так в (10.1) в сербской речи собеседницы-чешки для румынской лексемы йоки (траур) не был найден подходящий сербский эквивалент, о чем она просигнализировала в метаязыковом высказывании, за которым последовало толкование проблемного слова. Здесь можем наблюдать уникальную ситуацию, первой вспомнилась именно румынская лексема, а не чешская в речи информантки-чешки на сербском языке:

Ра /в Iако znatв како /в ко пвк/-/ како вв кагв-в ко Йокы пе гпаш како ка1е па втряМ ^ /в ко-о швМв Ыаг/ак сгп пароЦв znatв кай ишгв taй шасв ша кв^ пвйв/а како /в ишго (Златица, жен., 80).

А это такое, знаете как, это как такой, как это сказать, как траур, не знаю, как это сказать на сербском, это как, вывесит флаг черный снаружи, знаете, когда умрет, тогда будет, шесть недель, как умер.

Кроме того, встречаются и широко распространенные румынизмы, которые используются без дополнительного метаязыкового комментария. Показательно, что лексема оДоёох фиксировалась нами и в чешской речи чехов.

Рета вто е-е вНвйокы ви вгЫр а-а оу - како т ве кагеёи рета ви-и каЬоНа (Златица, жен., 80).

Мы чехи, православные - это сербы, а-а, эти, как их называют, чехи - это католики.

В Златице выстраивается следующая модель языковой ситуации: родным идиомом собеседников является чешский язык в его диалектной форме, принесенной из собственно чешских земель. Те, кто имел возможность изучать чешский язык в школе, а также слушать программы вещания радио Тимишоара на чешском языке, знакомились с его литературной формой. Румынский язык является обязательным языком при обучении и при устройстве на работу. В школе происходит усвоение литературной нормы румынского языка, тогда как при общении с соседями-румынами румынская речь чехов подвержена влиянию банатского диалекта. Сербский язык усваивается чехами в Златице от соседей-сербов в его диалектной разновидности, а с литературным сербским языком можно познакомиться при просмотре телевизионных каналов и прослушивании радио из соседней Сербии, а также во время поездок в Сербию (что особенно актуально для жителей приграничных районов).

Влияние сербского языка за менее чем двухсотлетнюю историю контактирования просле живается в речи банатских чехов Румынии (заимствованные лексемы, переключение кода), однако масштаб этого влияния гораздо меньше, если сравнивать с воздействием румынского языка. Был обнаружен и впервые описан лингвистический феномен чешской общины в Златице: именно в этом селе чехи активно владеют сербским языком, а доля сербизмов достаточно высока в их речи. В отличие от Златицы в других гомогенных чешских населенных пунктах (например, Шумица, Эйбенталь) активное владение сербским языком не встречается, там наблюдаются лишь спорадические сербизмы. Было также установлено, что сербский язык в восприятии чешских жителей гомогенных сел является источником коммуникативных неудач (этому во многом способствует близкородственный характер славянских языков - чешского и сербского, например, в лексике: чеш. sud - бочка, серб. sud - посуда), что находит отражение в жанрах метаязыковых анекдотических рассказов. Языковую ситуацию в Златице можно описать следующим образом: сербский язык там является одним из важнейших средств повседневной коммуникации (ср. высказывание: tak vic srpski mluvime - так мы больше по-сербски разговариваем). В чешской речи активно используются румынизмы, банатизмы (makar, bar. barem, bas), а также сербизмы (например, kapija). Стратегия дублирования у чешскоязычных жителей Златицы включает в себя также и сербский язык, переключение кода осуществляется одновременно на румынский и сербский языки. Чехи активно владеют местным сербским диалектом (ср. диалектные формы mlogo, mecajedu).

Дальнейшие перспективы исследования заключаются в расширении изучения чешского миноритарного сообщества Златицы с особым акцентом на сербском языковом влиянии, количественной обработке выявляемых сербских элементов и сопоставлении результатов с данными по другим чешским сообществам Баната, где отсутствует прямой контакт с сербским населением, а также с румынскими контактными элементами. В будущем предстоит также выяснить причины распространения сербизмов в тех чешских селах, где сегодня отсутствуют прямые контакты с сербами.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Данные нарративы обладают ценностью не только для социолингвистики и контактологии, но и для этнографии, этнолингвистики и теории идентичности, поскольку в них подробно идет речь о румынских народных традициях, которые сравниваются с похожими традициями у чехов.

2. Много чехов, в особенности молодое поколение, переселились в Чехию, а также в другие страны Европейского Союза.

3. Здесь можно упомянуть фестиваль Dulcele bunicilor/Dobroty babicek, который проходил 28.09.2019 в Бэйле-Херкулане и где были представлены блюда чешской кухни.

4. В ходе экспедиции было записано также два интервью с румынами-католиками. Речь идет о румынках, вышедших замуж за чехов, пере¬шедших в католицизм из православия и выучивших чешский язык. Традиционных общин румын римо-католиков или греко-католиков в изучаемом регионе не было обнаружено (ближайшими католическими соседями являются венгры, немцы и карашевцы).

5. Если румынское название села по сути является передачей сербского топонима, то венгерское название, образованное в XIX в. во время политики мадьяризации, представляет собой семантическую кальку (венг. arany - золото), а также содержит упоминание реки Нера).

6. На другой стороне границы неподалеку от Неры находится самое крупное в Сербии село с чешским населением - Крушчица.

7. Данные по Златице - 2002 г. [29. 97 о.].

8. Обзор работ по региону Полядия, к которому относится и Златица, дан в статье [33].

9. В примерах используется упрощенная транскрипция на основе стандартной чешской орфографии. Отмечаются ударные слоги: tak pu'vida. Мягкость обозначается апострофом: mad'ar. Задненебный согласный, обозначаемый в стандартной орфографии ch, в транскрипции обозначен как х. Для транскрипции цитат на других языках применяется запись, приближенная к стандартной орфографии этих языков. После каждого примера в скобках указаны место записи, пол информанта, возраст.

10. Информанты очень положительно реагируют, когда узнают, что исследователи владеют также румынским языком: Инф.: A vi ne znate rumunjski nista? Исл:. Eu vorbesc romanepe. Инф:. Da-a, atunci e bine! (- А вы по-румынски ничего не знаете? - Я говорю по-румынски. - Да-а, тогда хорошо!) (Златица, жен., 80).

11. Ср. употребление заимствований от приводимых румынских лексем в украинских говорах Сучавщины: А je i багато [пташок] шо НІ дужеи фолосит [21. S. 425], (Марицея); Уз'или салваре до Ватра Дорнеї [21. S. 377], (Молдова Сулица).

12. Ср. также этноним србо;'ка (сербка) в говоре сербов Свиницы с тем же самым суффиксом [42. С. 219].

13. Ср. в русском языке старообрядцев-липован: а как возьмешь с ведра, уже початая вода - ну мердже, не пойдёть [50. С. 97]; в украинском языке сел Добружди: кладем петрушки, кладем кропу, кладем леОшт'ану (л'убисток jак сказат ') [21. S. 575]. Д.В. Конёр, описывая язык карашевцев, говорит о том, что многие элементы высказываний оказываются переводом сказанного ранее на первый или второй язык говорящего или уточнением, дополняющим мысль говорящего [23. С. 63].

14. Также как и в (1), где iljada (серб. лит. hiljada) употреблено без начального h, что отражает произношение этого слова в местном сербском диалекте, связанное с утратой этого звука [42. С. 148].