Фактор адресата в диахронии поэтического перевода

Размещено на http://www.allbest.ru/

Московский государственный областной университет

ФАКТОР АДРЕСАТА В ДИАХРОНИИ ПОЭТИЧЕСКОГО ПЕРЕВОДА

И.Н. Филиппова

г. Мытищи

АННОТАЦИЯ

поэтический коммуникация реципиент перевод

Целью статьи является анализ трансхронической межъязыковой и межкультурной поэтической коммуникации. Особое внимание уделяется реципиенту, исследуется его значение в диахронном переводе. Анализу подвергаются языковые и культурные аспекты поэтической коммуникации: реалии, историзмы, архаизмы, фразеологизмы, аллюзии. Фактор реципиента активно исследуется в прагмалингвистике, обнаруживающей точки соприкосновения с переводоведением и теорией межкультурной коммуникации. Исследование основано на интегративной методике: использованы дескриптивный, контекстуальный, сравнительный и дискурсивный анализ. В статье раскрывается синергетическая природа реципиента, уникальная по возрастным, гендерным, мировоззренческим, политическим и культурным особенностям; выявлены ситуации когнитивного диссонанса автора и реципиента в условиях одноязычия и в условиях межъязыковой коммуникации. Фактической базой служит роман в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин», написанный почти 200 лет назад и многочисленные переводы, выполненные в разное время (1840--2008 гг). Изученный эмпирический материал позволяет сделать следующие выводы: множественность переводов в трансхроническом переносе культурного наследия на иностранные языки естественна и неизбежна. Поиск адекватных средств межкультурного перевода поэзии носит трансцендентальный характер. Синкретический характер поэтического знака в диахронии усиливает несоответствие концептуального и тематического содержания знаний реципиента и автора. Это особенно ярко проявляется в условиях трансхронической коммуникации, когда автор и реципиент разделены значительным временным промежутком. Реципиенты исходного языка и реципиенты языка перевода имеют объективные социокультурные различия, которые более очевидны в трансвременной межъязыковой коммуникации. Перечисленные факторы взаимодействуют в сложной синергийной системе, которую невозможно познать и описать в редуктивной лингвистической теории перевода. На основании недостаточности редукционизма лингвистической модели перевода можно ожидать перехода к методологии холизма перевода. Холизм как методологический принцип и философия познания нашел эффективное применение в гуманитарных науках. Его использование в переводе при межкультурной, межъязыковой и трансхронической коммуникации представляется объективно необходимым. Необходимость прагматической адаптации и границы ее использования должны быть проверены в дальнейших исследованиях, сочетающих прагмалингвистику, когнитивную лингвистику, переводоведение, функциональную стилистику, дискурс-анализ и лингвокогнитивный перевод.

Ключевые слова: перевод, поэтическая коммуникация, прагматическая адаптация, редукционизм, реципиент, холизм

ANNOTATION

RECIPIENT FACTOR IN POETIC TRANSLATION DIACHRONY

N. Filippova Moscow Region State University

The paper's aim is to analyze transchronical interlingual and intercultural poetic communication. Special attention is paid to the recipient, his significance in diachronic translation is investigated. Linguistic and cultural aspects of poetic communication are analyzed: realities, historicisms, archaisms, phraseological units, allusions. The recipient factor is actively studied in pragmalinguistics, which finds common ground with translation studies and the theory of intercultural communication. The research is based on the integrative method: descriptive, contextual, comparative and discursive analysis are used. The paper reveals the synergetic nature of the recipient, unique on age, gender, worldview, political and cultural characteristics; cognitive dissonance of the author and the recipient in monolingual and in interlanguage communication are revealed. The actual basis is the novel in verse Pushkin “Eugene Onegin”, written almost 200 years ago and numerous translations made at different times (1840--2008). The studied empirical material leads to the following conclusions. The translation multiplicity in transchronical transfer of cultural heritage to foreign languages is natural and unavoidable. The search for adequate means of intercultural translation of poetry is transcendental in nature. The syncretic nature of the poetic sign in diachrony strengthens the discrepancy between the recipient's and the author's conceptual and thematic knowledge content. This is particularly evident in terms of the transf chronic communication when the author and recipient are separated by a significant time interval. The source language recipients and the target language recipients have objective sociocultural differences which are more evident in transtemporal interlingual communication. The above-mentioned factors interact in the complex synergistic system that is impossible to cognize and to describe in a reductive linguistic theory of translation. On the basis of insufficiency of the reductionism of the linguistic translation, can be expected the transition to the methodology of holism translation. Holism as a methodological principle and philosophy of knowledge has found effective application in the Humanities. Its use in translation in cross-cultural, cross-language and TRANS chronic communication appear to be objectively necessary. The need for pragmatic adaptation and the borders of its approximate values is to be verified in further studies, combining pragmalinguistics, cognitive linguistics, translation studies, functional stylistics, discourse analysis and linguocognitive translation.

Key words: translation, poetic communication, pragmatic adaptation, reductionism, recipient, holism

АКТУАЛЬНОСТЬ ВЫЯВЛЕНИЯ СТАТУСА АДРЕСАТА В МЕЖЪЯЗЫКОВОЙ КОММУНИКАЦИИ

В современных переводе и переводоведении наметился постепенный переход на новый этап, который, по-видимому, является результатом развития антропоцентрической парадигмы в языкознании в целом. Междисциплинарный характер всего научного знания (и лингвистического -- в первую очередь) на современном этапе его развития приводит не только к формированию самостоятельных дисциплин или разделов наук, но и к взаимопроникновению и слиянию новых областей знания со смежными и несмежными областями знания. В области языкознания, как части гуманитаристики, эти разнонаправленные процессы привели к автономизации отдельных «лингвистик» (юрислингвистики, медиалингвистики, интернетлингвистики) и гибридизации с несмежными областями (нейропсихолингвистики, этносоциолингвистики, лингвоэкологии/эколингвистики, антрополингвистики и т.д.). В новейшей научной периодике (последних 5--10 лет) обращает на себя внимание экспансия прагмалингвистики или лингвистической прагматики в новые сферы науки о языке. Объектом изучения прагмалингвистики становятся не только отношения между (преимущественно) лингвистическими знаками и их интерпретаторами. Успехи прагмалингвистики в области типологизации речевых стратегий и тактик, прогнозировании коммуникативных эффектов и предотвращения коммуникативных неудач постепенно начинают находить свое отражение в теории и практике перевода. Интеграция прагмалингвистики и переводоведения в условиях глобализации и межкультурной коммуникации объективно детерминирована и, по-видимому, неизбежна ввиду общности предмета исследования. Подтверждение этому мы видим в развитии новых теорий перевода, объединяющих в своих исследованиях методологию прагмалингвистики с классическими методами науки о переводе: теории полей перевода [1], индивидуализации перевода и переводной множественности [2; 3], попытках разностороннего анализа прагматических адаптаций в переводе.

Обращение к вопросу о статусе адресата в межъязыковой и межкультурной коммуникации и необходимости его прогностических оценок для успешного общения мы считаем необходимым звеном в цепи задач, направленных на эволюционирующее взаимодействие переводоведения и прагмалингвистики. Актуальность этой задачи определена двумя равноценными причинами: ее нерешенностью в современном языкознании и необходимостью ее исследования с различных позиций.

Отправной точкой исследования значимости фактора адресата в двуязычии может служить обобщение опыта предшествующих близких по тематике и объекту исследований в одноязычии [4; 5]. Эти исследования могут составить теоретические посылки к транспонированию (хотя и не прямой экстраполяции) их результатов в область переводческой науки. Бесспорно полезными оказываются также исследования, предпринятые в области сравнительно-исторического, типологического и сопоставительного языкознания, где представлен анализ различных переводческих трансформаций, их причин и следствий для процесса коммуникации в различных коммуникативных условиях и сферах функционирования языка [6--10]. Такие работы могут представлять интерес как практическая верификация «адресатологии» в условиях двуязычия. Совокупность теоретических посылок и практических опытов, на наш взгляд, не может быть оценена лишь как косвенные подтверждения значимости исследуемой проблемы и ценности ее первых результатов для дальнейшего развития функциональной прагмалингвистики и улучшения практики межкультурной коммуникации в условиях коллективного диахронического перевода.

В настоящей статье первоочередное внимание направлено на диахронический аспект перевода, где объектом анализа служит фактор адресата.

Целесообразно обращение к эмпирическому материалу. Фактологическую базу работы составили переводы «Евгения Онегина» А.С. Пушкина [11] на немецкий и английский языки, выполненные в разное время разными переводчиками: Ф. Боденштедтом в 1840--1850-х гг., Г. Спальдингом в 1881 г., К.Ф. Уолли 1904 г., Б. Дойч 1936 г. и в 1965 г., Д.П. Радин и Дж. Патриком в 1937 г., О. Элтона 1938 г., У. Арндтом 1963 г., В. Набоковым в 1964 г., Ю.М. Кейденом в 1964 г., Ч. ХепбернДжонстоном в 1977 г., Дж.Э. Фаленом в 1990 г., Д.Р. Хофстадтер в 1999 г., Р.-Д. Кайлем в 1999 г., С. Митчеллом в 2008 г. и др.

Необходимо отметить, что и современного русскоязычного читателя от автора отделяет значительный временной отрезок: почти 200 лет, а это несколько поколений носителей языка, эволюционирующего вместе с человеком и культурой.

Гипотезой исследования служит предположение о необходимости учета меняющегося характера адресата, его когнитивных умений, коммуникативной компетенции и личностных свойств для достижения адекватности перевода в условиях диахронической коммуникации. Верификация гипотезы осуществляется путем использования интегративной методики, объединяющей дескриптивный, контекстуальный, сравнительный и дискурсивный анализы.

В традиционном лингвистическом переводоведении личностные характеристики всех участников коммуникации не являются компонентами лингвоэтнического барьера, однако переводческая практика свидетельствует о том, что они не могут быть исключены из акта общения [12. С 13] опосредуются в лингвистических объектах. Так, В.В. Ощепкова подчеркивает влияние личностных характеристик коммуникантов на выбор «социогеографических» кельтицизмов, выделяя такие особенности коммуникантов, детерминирующих выбор того или иного синонима, как место рождения и проживания, общение с земляком или носителем иного варианта английского языка и т.п. [13. С 52--56]. В работах Е.В. Сидорова подчеркивается значение личностей коммуникантов в двуязычном общении: «...одним из наиболее ярких свойств межкультурной коммуникации является различие в ценностях (ценностных установках), характерных для личностей, вступающих в межкультурную коммуникацию и реализующих в ней свою коммуникативную деятельность» [14. С 166]. «Ситуация резкого расхождения ценностных миров коммуникантов особенно характерна для межкультурной коммуникации» [Там же. С. 171]. В работах А.Д. Швейцера заложена идея о необходимости прагматической составляющей в переводе: «...если содержание исходного и конечного текста воспринимается по-разному их получателями, то из этого следует, что перевод как двуязычный коммуникативный акт не достиг своей цели» [15. С. 239].

Характер перевода как самоорганизующейся коммуникативной деятельности детерминирует трансцендентальность результата перевода, т.е. множественность переводческого решения при передаче смысла ИТ средствами ПЯ, перевербализации его в ПТ, поливариантность текстов перевода, обусловленных «неединичностью переводческого решения. Множество переменных величин, влияющих на результат перевода, а также широкие возможности перефразирования (контекстуальная синонимия) определяют неединичность переводческого решения. Иными словами, в рамках высказывания возможен не один, а несколько «правильных» вариантов перевода» [16. С 172]. Поливариантность потенциально адекватных ПТ определяется многоаспектностью деятельности по межъязыковому посредничеству и поливариантностью объективных и субъективных факторов.

Идея о трансцендентальном характере перевода имплицитно присутствует в многочисленных работах отечественных и зарубежных переводоведов. В то же время следует отметить, что смена исследовательской парадигмы, состоявшаяся в других лингвистических науках и приведшая к становлению прагмалингвистики и лингвокогнитологии, в основе которых лежит обращение к личности коммуникантов и расширение понятия контекста, в переводоведении не нашла полного отражения Как отмечает Е.В. Сидоров, «в психолингвистическую модель порождения высказывания на правах обязательного компонента включается механизм ориентирования в действительности. Однако остается практически незамеченным важное следствие, вытекающее из этого положения для понимания закономерностей онтологии речевой коммуникации и межкультурной коммуникации как ее осложненного частного случая. Дело в том, что важнейшим, если не самым важным объектом действительности для продуцента речи является индивид, к которому он обращает свое высказывание. <...> Как отмечал М.М. Бахтин, событие жизни текста, то есть его подлинная сущность, всегда развивается на рубеже двух сознаний, двух субъектов... второе сознание, сознание воспринимающего, никак нельзя элиминировать или нейтрализовать [9. С. 191].. С одной стороны, это связано с множественностью и недостаточной разработанностью частной проблематики переводоведения (как молодой науки по сравнению с другими лингвистическими), с другой стороны, обусловлено большей сложностью объектов и предмета перевода в связи с диверсификацией коммуникации, в состав которой входит языковая и социокультурная антиномия.

Это обстоятельство вызывает некоторое недоумение, так как еще в работах Р.К. Миньяра-Белоручева представлена идея о различных типах информации и, следовательно, о наличии различных контекстов в двуязычной ситуации [12. С 68--69]. Ранее, в работах М.М. Бахтина [17], отмечены такие свойства лингвистических объектов, приложимые к практике перевода и неполно объективированные переводоведением, как диалогичность, неповторимая индивидуальность, завершенная целостность, актуализированность и потенциальность.

О различных интерпретациях в рамках одноязычия писали многие языковеды и переводоведы [16. С 31--32; 3. С 33--34]. В двуязычии, несомненно, происходит многократное увеличение потенциальных прочтений смысла, смещение пропозиций, генерализации и компрессии или спецификации и избыточности, формируя переводную множественность и вызывая «переводную дисперсию».

Таким образом, двуязычное общение, с необходимостью включающее несколько стадий (или уровней, этапов) кодирования и декодирования информации, приводит к множественности смыслов внутри одного ИТ и появлению нескольких гипотетически адекватных ПТ. «Качество принимаемого прагматиком-переводчиком решения определяется несколькими одинаково важными критериями, часто входящими в противоречие и необязательно чисто филологическими, и поэтому задача перевода сводится к процедуре многоцелевой оптимизации. <...> Это говорит в нашем случае о том, что перевод имеет некоторое множество решений с потенциально неулучшаемыми показателями качества. Опытным переводчикам известно, что может быть несколько одинаково хороших переводов одного и того же текста. Каждый перевод обладает сильными и слабыми сторонами, и каждый перевод открыт для улучшения» [3. С 78--79].

ЯЗЫКОВЫЕ И КУЛЬТУРНЫЕ АСПЕКТЫ ПОЭТИЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ В ДИАХРОНИИ

При избранном ракурсе исследования наиболее значимыми становятся следующие проблемы, осложняющие «освоение» читателями авторского текста:

— динамика языка, формирующая активный лексикон;

— интертекстуальность произведения, изобилующего аллюзиями на современный автору окружающий мир (реальный и литературно-художественный) и на более ранние исторические периоды (также фактические и поэтические).

Немаловажно для полноценного рассмотрения проблемы обратить внимание на то, что А.С. Пушкин дает комментарии разъясняющего характера к своему произведению для адекватного восприятия романа его современниками. Например, строки аллюзии на идиллию Гнедича...когда прозрачно и светло ночное небо над Невою [11. С 203] сопровождаются комментарием «читатели помнят прелестное описание петербургской ночи в идиллии Гнедича» [Там же. С 337] и воспроизведением значительного по объему фрагмента этого произведения.

Литературные аллюзии (в том числе самоаллюзии) в романе, как уже было отмечено выше, многочисленны; несомненно, это обогащение текста способно спровоцировать диссонанс в условиях протяженного временного континуума. Значимость многих современных А.С. Пушкину авторов, популярных тогда, со временем померкла (А.А. Шаховской, В.А. Озеров, Я.Б. Княжнин), знакомство с их произведениями современных читателей -- скорее, редкость. Трудно ожидать, что нынешние читатели имеют достаточную степень когнитивного владения современным А.С. Пушкину литературным материалом для самостоятельной свободной интерпретации интертекста. Недостаточная дискурсивная компетентность предопределяет ошибки в ходе выполнения операций по декодированию смысла читателем:

— опознание фрагмента;

— соотнесение цитирующего текста (т.е. текста А.С. Пушкина) с первоисточником (фрагментом текста М.В. Ломоносова, Е.А. Баратынского, П.А. Вяземского, Дж.Г. Байрона, Ф.Р. Шатобриана и др.);

— понимание прагматической задачи автора (восприятие подтекста);

— реализация перлокутивного акта, выражаемая как равенство коммуникативной реакции, заданной автором (обычно расцениваемое как мерило успешности перевода) или как отклонение от нее.

Оставляя за рамками статьи многочисленные вопросы о природе и неоспоримых трудностях поэтического перевода [18], при обращении к полифонии мнений о соотношении эквивалентности и адекватности перевода обнаруживаем главенство адекватности над эквивалентностью при межъязыковой и межкультурной передаче текстов художественной литературы (и особенно поэзии). В этом аспекте роман, ввиду его полноты и детализации жизнеописания России конца XVIII -- начала XIX века, почти обречен на потери при переводе, «энциклопедия русской жизни» не может быть полноценно передана на иностранные языки в силу своей яркой национальной специфики. Вертикальный контекст [19] романа насыщен различными формами интертекста, основу которого составляют произведения русской литературы. В связи с этим представляется слишком оптимистичным ожидание от читателей перевода владения соответствующей фоновой информацией в таком объеме, который позволял бы реципиенту современной иноязычной культуры воспринимать шедевр в соответствии с ожиданием автора (как того требует представление об адекватности перевода). Подтверждением этому может служить тот факт, что в переводах на английский и немецкий языки не сохранились многие из авторских аллюзий, как и представленная выше:

When midnight sky is limpid-light Above the Neva's placid water [20];