Переводоведение сегодня: вечные проблемы и новые вызовы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова

Переводоведение сегодня: вечные проблемы и новые вызовы В.В. Сдобников

Vadim V. Sdobnikov

Abstract

Translation Studies Today:

Old Problems and New Challenges

Vadim V. Sdobnikov

Linguistic University of Nizhny Novgorod

The article presents a review of the key trends in modern Translation Studies (TS) made after thorough analysis of the most fundamental works written in various fields of TS. The review proves that not only the range of problems within TS is now more diversified, which is related to many changes in the nature of translation activity, but Translation Studies are an interdisciplinary science now and uses data from neighboring disciplines. Specific “turns” have occurred in Translation Studies, and new paradigms of translation investigation have emerged. The most important phenomena in Translation Studies include “cultural turn” and the so called “anthropocentric turn” that has given birth to communicative-functional approach to translation. This approach implies “plunging” into the communicative situation of translation, and its analysis aimed at realizing the goal of translation by the translator/interpreter. It allows a more precise formulation of tasks solved by translators in both traditional types of translation (literary translation, religious translation, interpreting) and relatively new kinds of translation activity (audiovisual translation, localization). The article proves that translation proper is the main element of any activity performed by translators while any translation activity implies cultural adaptation of the text to the perception of the source text audience. The principal feature of Translation Studies is being practice-oriented, and their focus on the study of objective laws of translation activity. It enables translation scholars to understand peculiarities of various types of translation and to realize the essence of translation as a human activity. Keywords: Translation Studies, cultural turn, communicative-functional approach, audiovisual translation, localization

Аннотация

В данной статье представлен обзор основных тенденций в современном переводоведении, предпринятый на основе изучения наиболее значимых работ, созданных в разных областях науки о переводе. Обзор свидетельствует о том, что не только проблематика переводоведения стала более разнообразной, что связано с определенными изменениями в характере самой переводческой деятельности, но и само переводоведение приобрело междисциплинарный характер, вовлекло данные смежных дисциплин. В рамках переводоведения произошли определенные «повороты» и возникли новые парадигмы исследования перевода. К числу наиболее важных явлений в области переводоведения относятся «культурный поворот», а также «поворот», который можно назвать антропоцентрическим, послуживший основанием для развития коммуникативно-функционального подхода к осуществлению и изучению перевода. Он предполагает «погружение» переводчика в коммуникативную ситуацию, в которой осуществляется перевод, ее анализ с целью уяснения цели перевода. Данный подход позволяет более точно сформулировать задачи, решаемые переводчиками в рамках осуществления как традиционных видов перевода (художественный перевод, религиозный перевод, устный перевод), так и относительно новых видов переводческой деятельности (аудиовизуальный перевод, локализация). В статье обосновывается утверждение, что собственно перевод является главным элементом любой деятельности, осуществляемой переводчиком, и всякая переводческая деятельность предполагает культурную адаптацию текста к восприятию получателей перевода. Основная особенность переводоведения сегодня -- его ориентированность на практику, на изучение закономерностей переводческой деятельности, что дает возможность постижения как особенностей различных видов перевода, так и сути перевода как вида человеческой деятельности.

Ключевые слова: переводоведение, культурный поворот, коммуникативно-функциональный подход, аудиовизуальный перевод, локализация

Введение

Известно, что переводоведение утвердилось в статусе научной дисциплины во второй половине ХХ века. Это был вполне закономерное явление, обусловленное, прежде всего, потребностями осмысления особенностей и закономерностей переводческой деятельности, существенно изменившейся к тому времени и расширившей свои границы. Понятно, что эта научная дисциплина создавалась не с чистого листа, а на основе концепций, возникших в предшествующие эпохи. Сама переводческая мысль, бившаяся в сознании переводчиков в разных странах и в разные временные периоды, подготовила формирование, в определенном смысле -- оформление разрозненных взглядов на перевод в нечто единое, обретшее со временем форму научного направления. Очевидно, что в предшествующие периоды переводческие идеи касались преимущественно двух основных разновидностей переводческой деятельности, доминировавших на протяжении столетий, а именно перевода сакральных текстов, то есть религиозного перевода, и перевода художественного. Не случайно первым и основным направлением переводовед- ческих исследований, если определение «переводоведческий» вообще применимо к исследованиям перевода в, так сказать, донаучную эпоху, было направление литературоведческое. И только начиная с 30-х годов ХХ века исследователи обратились к изучению проблем специального, то есть нехудожественного и нерелигиозного перевода, что было связано с расширением международного сотрудничества в научно-технической, военной и дипломатической сферах и, соответственно, с потребностями подготовки переводчиков для данных сфер (Сдобников, Петрова 2006: 54--55). Интерес лингвистов того времени к сопоставительному изучению языков в синхронии способствовал появлению лингвистического направления в исследовании перевода. Как пишет Э. Гентцлер, именно лингвистика способствовала появлению дисциплины, располагавшей теоретическими и языковыми инструментами, необходимыми для создания системного подхода к переводу (Gentzler 1990: 67). Ученых-лингвистов интересовали особенности соотношения разных языков, сталкивающих в процессе перевода, влияющие на ход и результат переводческого процесса. Это был своего рода «поворот» от литературоведения к лингвистике, приведший в результате к противостоянию и даже ожесточенной борьбе двух направлений, по крайней мере, в России. Результатом этой борьбы стало признание того, что даже в области художественного перевода лингвистические факторы играют существенную роль на обоих основных этапах переводческого процесса, то есть в процессе интерпретации оригинала и в процессе порождения перевода (Ларин 1962: 3). Таким образом, примирение двух подходов к переводу состоялось. Но это был лишь начальный период становления и развития переводоведения как науки. Далее мы рассмотрим основные события в его истории и в истории переводческой деятельности, с которой переводоведение непосредственно связано, приведшие к обретению им его нынешнего состояния.

1. Повороты в переводоведении

1.1 Культурный поворот

Дальнейшая история переводоведения отмечена несколькими важными «поворотами» (shifts), как они были названы западными учеными (Snell-Hornby 2006). Мы отметим лишь отдельные, наиболее важные моменты, определившие состояние переводоведения на современном этапе. Тех, кто нуждается в более подробной информации о путях развития переводоведения, мы можем отослать к работам, специально посвященным этому вопросу (Gentzler 1990; Prune 2007; Прунч 2015).

Исходя из того, что всякий поворот предполагает изменение направления, вектора движения, следует отметить то направление, которое послужило начальной точкой отсчета для последующего развития науки о переводе. Вполне естественно предположить, что таким направлением, в соответствии с логикой развития событий, было именно лингвистическое, зародившееся на этапе становления теории перевода как науки. Если обозначить его суть кратко, то можно сказать, что в его рамках в качестве основной задачи рассматривалось изучение условий установления отношений эквивалентности между двумя текстами на разных языках, а также факторов, способствующих или препятствующих этому. Не случайно то, что мы в российском переводоведении называем лингвистическим подходом к переводу или просто лингвистическим переводоведением, на Западе именуют подходом, ориентированным на эквивалентность, или парадигмой эквивалентности (Гамбье 2016б). С течением времени пришло осознание ограниченности этого подхода. Как пишет Ив Гамбье, он «...не позволяет рассмотреть, описать и объяснить процесс принятия переводческих решений и результат перевода. Различие между тем, что явно (буквально, непосредственно, лежит на поверхности), и тем, что скрыто (имплицитно, сопряжено с коннотациями, подразумевается), ведет к неверному восприятию процесса перевода, а интерпретация переводчиком содержания оказывается делом весьма непонятным» (Гамбье 2016а: 58--59).

Переводоведение не могло оставаться долго в тисках лингвистического подхода, тем более что сама природа переводческой деятельности подталкивала ученых к включению в круг исследований вопросов, связанных с воздействием на перевод факторов культуры. Осознание того, что перевод -- это не только столкновение языков, но и столкновение культур (фраза, сегодня звучащая как аксиома), кардинально изменило сам характер переводоведческих исследований. Как писал А.Д. Швейцер, «столкновение двух культур при переводе происходит и на коммуникативном уровне, и на уровне текста» (Швейцер 1988: 52). Поскольку речь уже шла о культурах, то значит и о носителях разных культур, то есть о людях, для которых перевод есть средство обеспечения коммуникации. Таким образом, стало распространенным терминосочетание «межкультурная коммуникация», а в рассмотрении перевода учеными обнаружилось место -- до тех пор вакантное -- для человека. Произошел «культурный поворот» и «антропоцентрический поворот» в переводоведении.

С 1980-х годов рассмотрению влияния культуры на перевод и влиянию перевода на культуру было посвящено много работ (Bassnett, Lefevere 1998; Bassnett 2005; Cranmer 2015, Gentzler 2001; Hatim, Mason 2005; Katan 2009; Koskinen 2015, Nida 1993; 1996; Toury 1995). Очевидно, что понятие «культурный поворот» чрезвычайно сложно, многомерно и комплексно, так же как и собственно понятие «культура». Это не могло не повлиять на саму направленность переводоведческих исследований, в которых рассматриваются различные аспекты проявления культур и межкультурных различий в разных видах перевода. Подтверждением этому служат опубликованные в данном выпуске статьи, в которых раскрываются механизмы межкультурного взаимодействия посредством перевода, обязательные для учета практиками и изучения теоретиками.

1.2 Функциональный подход к переводу: путь в будущее

По нашему мнению, функциональный подход к переводу (в нашей терминологии -- коммуникативно-функциональный) восходит к работам Ю. Найды (Nida 1964; Nida, Taber 1969), основателей скопос-теории К. Райс и Х. Фермеера (ReiЯ, Vermeer 1984; 2013) и ученых Лейпцигской школы (Jдger 1975; Kade 1981; Neubert 1973). Впрочем, если исходить из того, что в основе коммуникативнофункционального подхода -- обеспечение восприятия смысла оригинального текста его получателями и переводчиком, а также его воспроизведение в тексте перевода, то к числу предтечей данного подхода можно отнести Цицерона, св. Иеронима и даже Петра I (Федоров 1983: 41). В российском переводоведении можно выделить работы З.Д. Львовской (Львовская 1985; 2008), обратившей особое внимание на передачу смысла в интересах определенной аудитории (Sdobnikov 2017).

В настоящее время коммуникативно-функциональный подход к переводу предполагает рассмотрение переводческого события в рамках определенной коммуникативной ситуации с учетом цели осуществления перевода, потребностей и ожиданий реальных или предполагаемых получателей ПТ (потребителей), способа использования переводного текста в рамках предметной деятельности потребителей перевода. В некоторых случаях важен и учет коммуникативной интенции отправителя исходного сообщения и коммуникативного эффекта, производимого оригиналом на соответствующих получателей. Мы говорим «в некоторых случаях», поскольку обеспечение равенства коммуникативных эффектов, производимых ИТ и ПТ, иногда не представляется необходимым и часто вовсе невозможно. Например, перевод выступления, адресованного аудитории исходного языка, в принципе не может оказать аналогичного воздействия на аудиторию перевода. Подобное утверждение противоречит традиционным взглядам на перевод как на процесс, характеризующийся установкой на передачу коммуникативного эффекта первичного текста (Швейцер 1988: 75).

Поскольку учет особенностей коммуникативной ситуации, в которой осуществляется перевод, является необходимым условием постижения переводчиком цели перевода и того, что К. Норд, вслед за своими учителями, называет translation brief (переводческое задание) (Nord 2005: 9--10), возникает потребность в классификации возможных коммуникативных ситуаций с использованием перевода (КСП). Разработанная нами классификация коммуникативных ситуаций включает два типа КСП -- ситуации, в которых перевод изначально (то есть в момент создания ИТ) предполагается, и ситуации, в которых перевод изначально не предполагается. Каждый из этих типов включает виды КСП, выделяемые на основе разных критериев: в первом случае -- на основе формы взаимодействия разноязычных коммуникантов (презентация, круглый стол, интервью, экскурсия и т.п.), во втором случае -- на основе личности инициатора перевода (Сдобников 2015: 73--93; Sdobnikov 2011). Мы утверждаем, что сам характер коммуникативной ситуации определяет цель перевода и позволяет переводчику выбрать соответствующую этой цели стратегию перевода, понимаемую как общая программа осуществления переводческой деятельности с учетом параметров коммуникативной ситуации (Sdobnikov 2011: 1450).

Таким образом, коммуникативно-функциональный подход к переводу предполагает своего рода погружение -- как в теории, так и на практике -- в определенную коммуникативную ситуацию, осознание переводчиком параметров этой ситуации и тех задач, которые должны быть им решены именно в рамках и применительно к данной ситуации. Особую важность он представляет для профессиональной подготовки переводчиков, поскольку позволяет избавиться (и избавить будущих переводчиков!) от ложного представления о переводе как о трансформации одного текста в другой, как о некоей филологической игре с двумя текстами, и внушить будущим специалистам убежденность в том, что перевод -- это деятельность, направленная на удовлетворение потребностей людей путем создания текста на переводящем языке с ориентацией на текст оригинала. Именно такой убежденностью будут характеризоваться будущие поколения переводчиков, если коммуникативно-функциональный подход станет для них своего рода господствующей идеологией.

1.3 Вечные проблемы переводоведения

В переводоведении по-прежнему уделяется много внимания проблемам, рассмотрение которых началось много веков назад. К их числу относятся, прежде всего, проблемы художественного перевода и проблемы перевода религиозных текстов, о чем свидетельствует, в частности, и тематика некоторых статей, представленных к этом выпуске журнала. Казалось бы, все, что можно было сказать по этому поводу, уже сказано, и добавить больше нечего. Однако это не так. Все дело в том, что само развитие переводоведения следует рассматривать как спиральное движение: на каждом новом витке в сферу внимания переводоведов включаются новые аспекты ранее рассматриваемых проблем и, что более важно, меняются сами подходы к изучению переводческих проблем, меняется угол зрения, под которым это изучение осуществляется. Несомненно, основным и наиболее перспективным подходом к изучению перевода, включая такие его виды, как художественный перевод, является коммуникативно-функциональный подход, что выглядит очень инновационно, особенно по отношению к переводу сакральных текстов. В частности, с данным подходом вполне согласуется задача обеспечения определенного коммуникативного воздействия на читателей переводных версий Библии, учет самого назначения переводов Священного Писания в данной культурной среде и в данную эпоху (см., например, статьи Г.Т. Хухуни, И.И. Валуй- цевой, А.А. Осиповой в этом выпуске). Следует с удовлетворением отметить, что коммуникативно-функциональный подход используется теперь в качестве той теоретической основы, которая позволяет приблизить само изучение вечных (и новых) проблем переводоведения к реалиям практической переводческой деятельности, осуществляемой в интересах конкретных (в определенной ситуации) получателей перевода.

1.4 Переводоведение сегодня: новые тенденции

Наш краткий анализ современного состояния переводоведения мы завершим рассмотрением новых направлений, тенденций и тем, появившихся в науке о переводе в последние два десятилетия. Разумеется, перечислить все частные вопросы, интересующие переводоведов, вряд ли представляется возможным в рамках статьи. Самое главное -- это то, что переводоведение уже доказало свою практическую направленность; по сути, все то новое, что появилось в теории перевода, так или иначе связано с изменениями в характере переводческой деятельности как таковой. Ниже мы отметим пунктирно наиболее значимые изменения и их роль в обогащении проблематики переводоведения.

1.4.1 Развитие теории устного перевода

Казалось бы, развитие теории устного перевода не является достижением последнего времени. Но следует учитывать, что предыдущий этап развития науки о переводе подарил нам лишь ряд фундаментальных работ, в которых были заложены основы теории устного перевода и намечены дальнейшие направления исследований в этой области (Миньяр-Белоручев 1969; 1980; Чернов 1987; Ширяев 1979). Эти исследования были в значительной степени связаны с господствовавшим тогда сугубо лингвистическим подходом к переводу. В настоящее время в центре внимания ученых -- не только вопросы описания самих механизмов осуществления последовательного или синхронного перевода на основе сопоставления разноязычных продуктов устной речевой деятельности, но и изучение лежащих в основе этих механизмов психолингвистических и нейрофизиологических процессов (Moser-Mercer 1978; Moser-Mercer et al. 1998). К числу абсолютно новых тенденций на переводческом рынке относится осуществление «сольного» синхронного перевода, то есть перевода, осуществляемого синхронистом без напарника. В этом направлении ведутся определенные эмпирические исследования, хотя основательных теоретических работ, посвященных этому вопросу, пока не написано.

1.4.2 Изучение аудиовизуального перевода

Расширение сферы использования аудиовизуального перевода (АВП), то есть перевода кинофильмов, видеопрезентаций, компьютерных игр, приложений к смартфонам и т.п., не могло не привлечь внимания переводоведов (Горшкова 2006; 2017; Матасов 2009; Малёнова 2017; Chaume 2016; Diaz Cintas 2009; Gambier 2008). Многими авторами АВП рассматривается как особый вид переводческой деятельности, отличный от устного перевода и письменного перевода (Козуляев 2013). В рамках этого направления исследований можно выделить две сферы. Первая -- изучение характерных особенностей АВП и отдельных технологий АВП, таких как овервойс, дублирование, субтитрирование (Gottlieb 2009; Pettit 2009). Вторая -- изучение частных переводческих проблем, возникающих в процессе аудиовизуального перевода, прежде всего, кино- видеоперевода (передача названий фильмов, каламбуров, метафор и т.п.). Радует то, что при рассмотрении этих частных проблем исследователи отказываются от текстоцентрического подхода (Малёнова 2017: 40--41) и обращаются к коммуникативно-функциональному, а по сути, полидис- циплинарному подходу (Там же), подтверждением чему, в частности, являются опубликованные в данном выпуске статьи О.А. Леонтович, а также Н.В. Щурик и В.Е. Горшковой. Представление об особом характере аудиовизуального перевода как вида переводческой деятельности основано на учете его полисемиотического характера (Козуляев 2013; Малёнова 2017; D^az Ойж 2009), что предполагает изучение АВП и как разновидности интерсемиотического (межсемиотического) перевода, и как способа оказания определенного воздействия на не менее определенную аудиторию.

1.4.3 Перевод и локализация

Очевидная технологизация переводческого процесса, использование перевода при создании таких продуктов, как компьютерные игры, приложения к смартфонам, интерфейсов сайтов и т.п., привели к разграничению собственно перевода и так называемой локализации на практике и к появлению новых парадигм изучения перевода в теории (Гамбье 2016а; Gambier 2016б). Например, Энтони Пим утверждает, что новые информационные технологии -- это не просто дополнительные инструменты, а системы, «меняющие саму природу когнитивной деятельности переводчика, социальные отношения и профессиональный статус переводчика (перевод мой. -- В.С.)» (Pym 2011). Использование локализации вызвано потребностью «изменять функции и характеристики приложений таким образом, чтобы они отвечали требованиям местных потребителей» (Gambier 2016б). Локализация определяется как «процесс модификации продуктов и услуг с целью учета различий на разных рынках (перевод мой. -- В.С.)» (LISA 2003: 13). Локализация продукта для иной культурной среды предполагает решение проблем трех типов: лингвистических, культурологических и технических. Примером культурологической проблемы является приведение содержания программного обеспечения для бухгалтерского учета в соответствие с принципами бухгалтерского учета, принятыми в стране использования этого программного продукта. К техническим проблемам можно отнести использование особых технических функций, необходимых для поддержки языков, на которые осуществляется перевод. Таким образом, локализация непосредственно связана с переводом, но шире перевода и предполагает осуществление особых действий технического характера, необходимых для адаптации текста к потребностям носителей иной культуры.

Вместе с тем мы считаем необоснованным противопоставление локализации собственно переводу. К сожалению, подобная тенденция имеет место, по крайней мере, в теории и в переводческом бизнесе. Перевод рассматривается некоторыми менеджерами переводческих компаний как простое преобразование одного текста в другой, замена знаков одного языка знаками другого. Под локализацией подразумевается процесс, в ходе которого осуществляется существенная культурная (прагматическая) адаптация текста к реалиям принимающей культуры (Fridge). При этом дело представляется так, будто в процессе перевода никакая культурная адаптация не осуществляется (Там же). Это, разумеется, не так. Мы прекрасно знаем, что практически всякий перевод предполагает культурную адаптацию текста, осуществление прагматической адаптации (Комиссаров 1990: 211--215), особенно перевод публицистических, художественных, рекламных текстов и даже текстов специальных. Следовательно, локализация отличается от собственно перевода прежде всего использованием определенных технических средств, необходимых для создания продукта в соответствии с требованиями местного рынка.

Из вышеизложенного также следует, что переводоведение должно более четко определить место и роль перевода в процессе локализации и место локализации в структуре переводческой деятельности.

2. Краткий обзор статей выпуска

В своей статье Кристиане Норд рассматривает лингвистические особенности заглавий книг и возможные способы их перевода. На первый взгляд, эти вопросы относятся к числу сугубо технических и не нуждаются в каком-либо теоретическом обосновании. Однако то, что автор обсуждает эти конкретные проблемы с точки зрения функционального подхода к переводу, доказывает, что всякая переводческая проблема может рассматриваться в широком контексте, на основе определенного теоретического подхода. Известно, что Кристиане Норд -- преданный ученик Ганса Фермеера и Катарины Райс, основоположников скопос-теории (Reiss, Vermeer 1984); кроме того, она внесла значительный вклад в развитие функционального подхода к переводу (Nord, 1991). Одно из наиболее существенных положений скопос-теории заключается в том, что переводческая деятельность должна быть ориентирована на аудиторию принимающей культуры и должна осуществляться в соответствии с переводческим заданием. Данный подход усматривается в рассуждениях автора обо всех аспектах указанной проблемы. Например, говоря о таких параметрах текстуальности, как когезия, когерентность, интенци- ональность, приемлемость, информативность, ситуационность и интертекстуальность, К. Норд утверждает, что читатели произведений должны иметь определенный опыт ознакомления с заглавиями книг, чтобы воспринять заглавие как некое приглашение к коммуникации по поводу данного текста и понять содержащуюся в заглавии информацию. Интенциональность означает, что авторы текста обычно имеют определенную коммуникативную интенцию. Приемлемость подразумевает готовность получателей текста воспринять его смысл. Информативность заглавия подразумевает его способность вызвать у читателей интерес к тексту. Можно сделать вывод, что за каждым переводческим актом, а точнее, внутри каждого переводческого акта просматриваются фигуры создателя оригинала и получателей перевода. Результат переводческого акта определяется коммуникативной интенцией автора оригинала, потребностями получателей перевода и, в конечном итоге, целью перевода. К. Норд делает вывод, что поскольку заглавие -- это текст о другом тексте, оно должно рассматриваться в качестве метатекста. Но в то же время оно связано определенными отношениями с основным текстом, без которого не может выполнять свою функцию заглавия. Будучи инструментом коммуникации, заглавие выполняет следующие функции, указанные в статье: отличительную (мы могли бы, вслед за Р. Якобсоном, назвать ее денотативной), референциальную, экспрессивную, фатическую, апеллятивную. Сама композиция соответствующего раздела статьи содержит намек на то, что все эти коммуникативные функции заглавий должны быть воспроизведены в переводе. Для этого переводчик должен осознать ситуационность заглавия, определяемую такими экстралингвистическими факторами, как способ, время, место и мотив создания и восприятия заглавия. При переводе заглавий ориентация на аудиторию и на функции чрезвычайно важны, поскольку перевод заглавия должен выполнять необходимые функции в общем корпусе заглавий в принимающей культуре и одновременно сохранять верность по отношению к оригинальному названию. В итоге автор приходит к выводу, что методика, использованная для анализа проблем перевода заглавий, может служить определенной парадигмой при осуществлении перевода текстов иных типов.

В статье Ива Гамбье представлена широкая картина изменений как во взглядах на сущность перевода как деятельности и профессии, так и на роль перевода и потребность в нем в прошлом и в современную эпоху. Прежде всего, автор утверждает, что перевод не является единственной формой межкультурного взаимодействия, а сосуществует наряду с другими формами взаимодействия (люди могут изучать иностранные языки и, соответственно, обходиться без перевода; языки могут сосуществовать в виде билингвизма; в разные эпохи и в настоящее время существуют так называемые lingua franca). Далее, интерес представляют рассуждения автора об отрицании потребности в переводе, об отрицании перевода как деятельности, требующей определенных усилий и умений, и об отрицании перевода как профессии. Важно отметить, что те, кто отрицает перевод как деятельность, требующую определенных усилий, придерживаются наивного взгляда на перевод, согласно которому перевод -- это всего лишь замена слов одного языка словами другого языка, замена, которая может быть осуществлена любым субъектом, даже не имеющим специальной подготовки. Отрицание перевода как профессии предполагает взгляд на переводчика как на некоего отшельника либо обманщика, а не как на посредника. По мнению автора, до сих пор весьма распространенным является и отрицание перевода как учебной и научной дисциплины, в результате чего в рамках многих университетских образовательных программ теория перевода до сих пор не обрела достойного ее места.

Ив Гамбье уделяет значительное внимание изменениям в переводческой деятельности, вызванным распространением новых информационных технологий, и показывает, что широкое применение различных технологических инструментов создает у пользователей переводом иллюзию, что перевод -- это деятельность, осуществляемая практически мгновенно, без каких-либо усилий. Здесь важно отметить и то, что появление, скажем, облачных технологий, а также обмен данными в режиме реального времени значительно упрощают работу переводчиков и менеджеров и сокращает расходы. При этом отмечается, что в реальной жизни обозначилось разделение между профессиональным переводом, в процессе которого переводчики могут объединяться в команды и обмениваться данными, используя системы автоматизированного перевода, и непрофессиональным переводом (фанатский перевод, перевод, осуществляемый волонтерами). С этой же темой связаны и рассуждения автора об особенностях глобального, региональных и национальных рынков переводов.

Говоря об особенностях переводческой деятельности вообще, Ив Гамбье отмечает, что в последнее время в употребление вошло большое количество обозначений видов перевода, появившихся сравнительно недавно. Наряду с термином «перевод» в переводческом дискурсе употребляются термины «локализация», «адаптация», «транскреация» и другие. Причем перевод часто противопоставляется указанным видам переводческой деятельности, а иногда и отрицается как нечто необходимое. Это противопоставление основано на ложном представлении о «переводе», который мыслится как последовательная замена знаков одного языка знаками другого языка, хотя в последнее время представление о творческом характере перевода возвращается в переводоведение. Это многообразие обозначений (labels) для видов перевода нарушает стабильность самой теории перевода, ибо объект изучения оказывается весьма неопределенным.

В своей статье Ив Гамбье делает вывод, что в настоящее время в рамках переводоведения наблюдаются две парадигмы: первая основана на традиционных теориях эквивалентности, постепенно модифицирующихся под влиянием «культурного поворота»; вторая отражает особенности цифровой культуры. Неизбежно возникает вопрос: превратится ли переводоведение в по-настоящему интердисциплинарную науку или мы станем свидетелями появления множества разных дисциплин (теория адаптации, теория трансфера, управление знаниями, теория посреднической деятельности)? Автор утверждает, что вместо того, чтобы поглощать смежные дисциплины, теория перевода должна признать сложный характер коммуникации и поведения людей.

Марта Казьмерчак обращается к проблеме передачи маркеров интертекстуальности в переводе поэтических текстов. Хотя эта проблема вряд ли может считаться новой и к тому же получила широкое освещение в переводоведческой литературе, статья может считаться в определенной степени инновационной, во-первых, благодаря подходу, который использует автор при рассмотрении проблем передачи интертекстуальности, а во-вторых, благодаря сделанным наблюдениям и выводам. Особенность используемого подхода состоит в рассмотрении проблем, возникающих при переводе маркеров интертекстуальности, применительно к языкам и культурам, находящимся друг от друга на значительном расстоянии (в данном случае речь идет об английской и польской культурах). В статье рассматриваются референты исходной культуры, плохо известные в мире, что представляет собой, по мнению автора, сферу особого противодействия осуществлению перевода. В статье делается акцент на важности степени эксплици- рованности интертекстуальных связей с точки зрения переводчика и на степени узнаваемости маркеров интертекстуальности. Несомненно, Марта Казьмерчак придерживается функционального подхода к переводу: поскольку маркеры интертекстуальности выполняют в исходном тексте определенные функции, они должны быть воспроизведены в переводе так, чтобы вызвать определенную реакцию со стороны получателей перевода. Автор анализирует основные факторы, которые могут воспрепятствовать узнаванию получателями интертекстуальных связей, при этом одним из самых главных является низкая узнаваемость референтов исходной культуры. Автор утверждает, что в основе такой низкой узнаваемости лежит «дисбаланс» влияния разных культур, с которых и на которые осуществляется перевод. Отметим следующие наблюдения, касающиеся передачи интертекстуальности в переводе. Прежде всего, автор указывает на то, что даже сложно воспринимаемый получателями перевода маркер может служить сигналом наличия интертекстуальности. Например, воспроизведенное в переводе иностранное имя может быть более сильным маркером интертекстуальности, чем привычное для получателей перевода, семантически прозрачное имя. А постраничные сноски имеют ограниченную применимость, особенно в области поэтического перевода. Самый же главный вывод автора заключается в следующем: четкое представление о получателе, его культурной компетентности и потребностях определяют стратегию перевода, особенно в процессе воспроизведения интертекстуальности. Другими словами, успешный перевод интертекстов возможен, если переводчик видит свою задачу в выравнивании уровней знаний получателей оригинала и получателей перевода.

Статья Н.В. Яркиной, Л.П. Яркиной и И.А. Пугачева замечательна тем, что в ней предпринимается попытка рассмотреть ситуации, в которых перевод осуществляется в условиях столкновения идеологий аудитории ИТ и аудитории ПТ. Авторы определяют идеологию как совокупность убеждений и ценностей, разделяемых определенной социальной группой. Идеология оказывает воздействие на всех, кто вовлечен в процесс перевода, и оказывает влияние на деятельность переводчика. Авторы утверждают, что используемый ими подход к переводу как к межгрупповому посредничеству в процессе передачи идеологического компонента помогает найти адекватный способ выражения авторского послания в условиях идеологического конфликта. В статье делается попытка дать ответ на вопрос, в каких условиях идеологически обусловленное вмешательство переводчика может рассматриваться как желательное и оправданное, а также какие факторы определяют переводческое решение, в частности, приводящие к идеологическим сдвигам. Под «идеологическим сдвигом» авторы подразумевают ситуации, в которых идеологически окрашенный элемент исходного текста преобразуется в переводном тексте таким образом, что он перестает выражать идеологию исходного текста, или, наоборот, в переводной текст вносится идеологически окрашенный элемент, выражающий идеологию, отсутствовавшую в исходном тексте. В статье рассматриваются проблемы, возникающие в ситуациях, в которых исходный текст выражает идеологию, противоречащую идеологии заказчика перевода или получателей переводного текста. Идеология может выступать в тексте на передний план или оставаться на заднем плане, и важно то, что даже если идеология была выражена автором на заднем плане, для читателя она будет выступать на переднем плане, если он находится в ином идеологическим контексте. В этом случае мы наблюдаем не идеологический сдвиг как таковой, а сдвиг в ролях, выполняемых идеологией в тексте.

Сегодня немного удивляет тот факт, что переводоведы активно обсуждают понятие «интерсемиотический перевод», введенное в обиход Р. Якобсоном вот уже шестьдесят лет назад. Как бы странно это ни казалось, этому обстоятельству есть объяснение: во-первых, в современную эпоху значительно возросла роль визуального и аудиального восприятия действительности, во-вторых, увеличилось количество экранизаций и инсценировок литературных произведений, что предполагает интерпретацию вербальных знаков при помощи невербальных. Примером острого интереса переводоведов к проблемам интерсемиотического перевода и к используемым в его процессе механизмам является статья О.А. Леонтович. Основанная на глубоком анализе большого количества экранизаций русской литературной классики для иностранной аудитории (англоязычной, китайской, индийской и т.д.), она служит подтверждением того, что вид перевода, который уже традиционно именуется аудиовизуальным, обретает особую важность, наряду с аудио-дескрипцией, более маргинальным видом переводческой деятельности. Автор исходит из того, что всякий перевод есть прежде всего интерпретация макросмыслов исходного текста с целью воспроизведения их в форме текста на ином языке. Она показывает, что в процессе интерсемиотического перевода неизбежно происходят трансформации, и компоненты текста, формирующие макросмысл, перераспределяются особым образом в фильме или сценической постановке. Это определяется экстралингвистическими факторами, которые в статье обозначаются как коммерческие, творческие и идеологические цели режиссеров. И здесь хотелось бы отметить одно противоречие в рассуждениях автора. О.А. Леонтович утверждает, что изучение интерсемиотического перевода должно раскрыть его влияние на социальную реальность. Но в то же время проведенный ею анализ свидетельствует о том, что, скорее, социальная реальность оказывает сильное воздействие на интерсемиотический перевод и на используемые механизмы. Достаточно вспомнить, что использование всех видов переозначивания, упоминаемых в статье, определяется желанием режиссеров сделать фильм как можно более понятным целевой аудитории либо выразить свою собственную креативность. Даже выбор таких стратегий перевода, как форенизация, доместикация и универсализация, обусловлен действием экстралингвистических факторов. Тем не менее, итоговый вывод автора не подлежит сомнению: адаптация литературного произведения удачна, если в ней выражается макросмысл оригинала и сохраняются дух, ценности и суть оригинала. коммуникативный перевод функциональный

Еще одним подтверждением интереса ученых к проблемам интерсемиотического перевода является статья Н.В. Щурик и В.Е. Горшковой, которая, в то же время, свидетельствует о возможности изучения этих проблем с использованием интердисциплинарного подхода, в частности, рассмотрения особенностей интерсемиотического перевода в терминах поверхностной и глубинной структур Н. Хомского. При этом содержание этих понятий в статье инвертируется. Как и в предыдущей статье, экранизация волшебных сказок, а именно они и являются материалом исследования, выступает в качестве интерсемиотического перевода, «интерпретации интерпретированного» (Гарбовский 2008: 34). Авторы утверждают, что сказочный нарратив отображается элементарными сюжетами поверхностной структуры, а функциям поверхностной структуры соответствуют планы, сценарии и фреймы глубинной структуры, которые заметно различаются, к примеру, в британских и русских волшебных народных сказках. Проведенный анализ позволяет сделать вывод, что национальные различия, которые определяют принадлежность той или иной народной волшебной сказки к определенной культуре, закодированы в глубинных структурах сказочного дискурса.

Рассмотрение содержания предыдущих двух статей убеждает нас в том, что проблемы аудиовизуального перевода относятся к числу наиболее актуальных проблем переводоведения в современную эпоху. Этим же проблемам посвящена статья В.Е. Анисимова, А.С. Борисовой и Г.Р. Консона, в которой рассматриваются стратегии локализации названий французских кинофильмов в переводе для русскоязычной аудитории и степень ее адекватности. Авторы доказывают, что в процессе локализации иноязычной киноленты осуществляется не только перевод ее текстовых элементов, но и адаптация к культуре целевой аудитории, т.е. происходит переход от одного языкового и культурного кода к другому. В статье делается вывод, что независимо от выбора переводческой стратегии название должно соответствовать сюжету, тематической направленности и идейно-образному содержанию фильма, при этом фильм должен оставаться интересным и привлекательным для иноязычного зрителя.

Традиционные проблемы воспроизведения особенностей художественного текста в межъязыковом переводе, проблемы, казалось бы, сугубо технологические, по-прежнему интересуют переводоведов и лингвистов и всегда будут интересовать, поскольку без решения этих проблем воссоздание каждого конкретного художественного произведения во всей его полноте, создание полного функционального аналога оригинала не представляется возможным. Подтверждение этого неоспоримого факта мы находим в статье Н.М. Нестеровой и Е.А. Наугольных, посвященной анализу деформации языковых единиц и новообразований в произведениях Дж. Джойса, а также изучению возможных способов их перевода на русский язык. Проведенный авторами анализ свидетельствует о том, что характерное для текстов Дж. Джойса многоязычие, проявляющееся в использовании иноязычного материала для создания сложных слов-окказионализмов, представляет собой основную проблему в процессе перевода, не нашедшую окончательного решения до сих пор. Сложность решения этой проблемы определяется, прежде всего, множественностью интерпретаций не только функций, выполняемых деформированными элементами английского языка и новообразованиями, но и возможных значений подобных единиц.

Статья Рафаэля Гусмана Тирадо посвящена рассмотрению проблем, возникающих при переводе языковых и речевых единиц, содержащих культурный компонент, то есть имеющих тесную связь с исходной культурой (реалии, идиомы, метафоры, сравнения и т.п.). Для переводоведения эти проблемы не являются новыми, по крайней мере с того момента, который был обозначен М. Снелл- Хорнби как «культурный поворот» (cultural turn) (Snell-Hornby 2006). Независимо от того, как мы трактуем понятие «культура», обращение к рассмотрению зависимости переводческого выбора от особенностей принимающей культуры, от величины дистанции между исходной культурой и культурой принимающей, имеет большое значение как для переводоведения, так и для практики перевода. Статья имеет помимо теоретической еще и практическую направленность: на примере собственного перевода романа Евгения Водолазкина «Авиатор» на испанский язык автор показывает, что эмоциональный эффект, ощущаемый читателем оригинала, в определенной степени утрачивается в переводе. В статье делается вывод, что от переводчика требуется существенное «оперативное вмешательство» в художественный текст с целью обеспечить хотя бы приблизительное равенство коммуникативных эффектов, производимых двумя текстами. При этом автор не ограничивает себя рассмотрением проблем, обусловленных использованием в оригинале слов-реалий (эти проблемы не только подробно рассмотрены в переводоведческих работах, но и часто решаются на практике вполне успешно). Он показывает, что культурный компонент значения, а если говорить точнее, смысла переводимого сегмента текста часто возникает в связи с особым мировоззрением и мировосприятием представителей исходной культуры, определяется их особым менталитетом.

Выше мы говорили о многообразии направлений переводоведческих исследований, к числу которых по-прежнему относится исследование особенностей религиозного перевода. Неиссякаемый интерес к этому виду перевода, некогда являвшимся практически основным видом переводческой деятельности, подтверждается двумя статьями, опубликованными в данном выпуске. Первая статья написана Г.Т. Хухуни, И.И. Валуйцевой и А.А. Осиповой. В ней рассматривается специфика реалий в текстах Ветхого и Нового Заветов и особенности их перевода. Анализ большого количества источников позволяет авторам сделать очень интересные выводы, свидетельствующие не только об особом характере реалий и их функционирования в текстах Библии, но и о специфике их межъязыковой передачи, связанной с действием экстралингвистических факторов. К числу этих факторов можно отнести сам выбор оригинала, влияние сложившейся в данной культуре традиции перевода Библии, ориентированность перевода на специфическую аудиторию (миссионерский перевод), цель осуществления перевода, а также влияние определенных переводоведческих концепций на деятельность переводчиков. Все это свидетельствует о том, что религиозный перевод, так же как и другие виды перевода, подвержен воздействию со стороны конвенциональной нормы перевода (Комиссаров 1990: 231--232), то есть взглядов общества на задачи переводческой деятельности, доминирующих в ту или иную эпоху.

В статье Ибрахима Наджара, Со Би Кви и Табета Абу Аль-хаи рассматривается другая конкретная проблема религиозного перевода, а именно проблема сохранения модальности высказывания в переводе Корана на английский язык. Авторы анализируют, какие функции выполняют риторические вопросы в тексте Корана и какие грамматические изменения в оформлении риторических вопросов наблюдаются в его двух английских переводах. Исследование основано на положении М. Ларсона (Larson 1974: 14), согласно которому коммуникативная ситуация и отношение говорящего определяют набор используемых грамматических форма, а также на утверждении В. Вилса (Wilss 1982: 71) о том, что если меняется предметная ситуация, «то неизбежно меняется и языковая форма высказывания. И наоборот, если происходят изменения на языковом уровне, то и предметная ситуация также меняется» (перевод мой. -- В.С.). Соответственно, меняется и модальность высказывания. Анализ большого количества примеров использования риторических вопросов в тексте Корана и в двух английских переводах приводит авторов к выводу, что переводческие сдвиги, то есть изменения грамматических форм при передаче риторических вопросов, действительно имеют место в переводах, хотя и в разной степени, и приводят к искажению модальности риторических вопросов, использованных в оригинале. Каким бы конкретным ни был обсуждаемый вопрос, он имеет непосредственное отношение к глобальной проблеме верности (loyalty) переводчика автору оригинала: содержание исходного текста должно быть верно передано получателям перевода.

Одной из наиболее ярких «примет времени» в современном переводоведении является появление феминистского течения (см., например, Прунч 2015), представительницы которого настаивают на соблюдении политкорректности, даже если она не предполагалась создателем оригинала. Пожалуй, самым «выдающимся» проявлением политкорректности в переводе является стремление некоторых теологов заменить гендерно-специфичные формы гендерно-нейтральными в текстах Священного Писания. Именно анализу подобных попыток и их результатов посвящена статья К.С. Шарова, написанная на материале современных англоязычных переводов Библии. Собственно, если и можно здесь говорить о переводе, то только о переводе внутриязыковом в терминологии Р.О. Якобсона (Jacobson 1957; Якобсон 1975). Проведенный автором анализ свидетельствует о том, что гендерно-нейтральный язык вносит новые феминистские смыслы в мессианские священные тексты, ранее там не содержавшиеся, а гендерно-нейтральные английские переводы христианской Библии перестают быть каноничными с точки зрения христианской теологии, поскольку изначально содержавшиеся в Библии смыслы могут оказаться полностью искаженными. Таким образом, с точки зрения традиционного богословия попытки утвердить социальное равенство полов при переводе Священного Писания вряд ли оправданы. В то же время автор утверждает, что изучение гендерно-нейтральных стратегий позволяет проследить эволюцию жанра христианской гомилетики.

Некоторые новые тенденции в переводческой деятельности, связанные с широким использованием информационных технологий (см. статью Ива Гамбье в настоящем выпуске), обсуждаются в статье И. Г. Овчинниковой. Статья посвящена анализу переводческих ошибок, возникающих в связи с использованием систем переводческой памяти, в частности, на примере платформы SmartCat. Автор не ограничивает себя исключительно анализом типов совершаемых переводчиками ошибок, тем более что они оказываются такими же, как и в переводе без использования систем переводческой памяти. Здесь важно то, что в данном случае имеет место сочетание обычных ошибок с неточностями машинного перевода, что представляется специфической особенностью перевода на основе компьютерных программ. В статье также ставится цель выявить причины переводческих ошибок, связанных с использованием платформы SmartCat. На основе скрупулезного анализа ошибок, совершенных в рамках переводческого проекта группой переводчиков, а также их причин, автор делает вывод, что использование систем автоматизированного и машинного перевода требует от переводчика наличия дополнительных компетенций, необходимых для того, чтобы контролировать процесс создания текста перевода в целом. В то же время изучение переводческих ошибок сможет помочь разработчикам систем автоматизированного перевода усовершенствовать инструменты САТ и пользовательский интерфейс платформы.

Заключение

Представленный обзор свидетельствует о том, что переводоведение в настоящее время имеет практическую направленность, в большей степени, чем ранее, ориентировано на постижение закономерностей переводческой деятельности. При этом переводоведение как наука имеет междисциплинарный характер, что обусловлено комплексным характером практически всех видов перевода, переводческой деятельности как таковой. Одновременно современное переводоведение уже способно служить в качестве теоретической основы для разработки дидактики перевода, потребность в которой ощущается весьма остро.

В данном выпуске представлена новая рубрика «Форум», в которой предоставлено слово опытным переводчикам-практикам с международной репутацией. Интервьюируемые представляют разные сферы переводческой деятельности, что нашло отражение в содержании их ответов на поставленные вопросы. Генри Лью (Henry Liu) -- человек, благодаря которому переводческая профессия обрела общественное признание. Благодаря его усилиям Генеральная Ассамблея ООН учредила Международный день переводчика, который мы празднуем ежегодно 30 сентября. Генри Лью -- 13-й Президент Международной федерации переводчиков (ФИТ), в настоящее время -- Почетный советник ФИТ. Борис Найму- шин -- опытный устный переводчик, с 2009 года -- переводчик Президента Болгарии. Он ведет очень активную просветительскую деятельность не только в Болгарии, но и в России, а также в других странах. Виктор Константинович Ланчиков, профессор переводческого факультета Московского государственного лингвистического университета, известен в России как замечательный переводчик английской художественной литературы, инициатор многих переводческих проектов. Будучи главным редактором журнала «Мосты» (издательство «Р.Валент», Москва), он много делает для распространения профессиональных переводческих знаний в России. Ирина Владимировна Зубанова -- доцент Московского государственного лингвистического университета, опытнейший переводчик-синхронист, член Союза переводчиков России и Национальной лиги переводчиков, автор чрезвычайно интересных работ, посвященных проблемам устного перевода. Она многое делает для совершенствования переводческого образования в стране, активно участвуя в Летних и Зимних школах перевода и в других мероприятиях, проводимых Союзом переводчиков России. Интервью коллег служат прекрасной иллюстрацией тех проблем, с которыми сталкиваются переводчики в процессе своей каждодневной деятельности и которые подвергаются теоретическому осмыслению переводоведами.