Реализация категории времени глагола в диалектах северного наречия удмуртского языка

Как показывает таблица спряжения, в северноудмуртских диалектах перфектный глагол в утвердительном аспекте во 2-м и 3-м лице мн. числа имеет два варианта: ужал'л' а-м(ды) и ужа-м(ды), ужал 'л 'а-м(зы) и ужа-м(зы), - употребление которых не представляет единства в диалектах северного ареала. В среднечепецком диалекте отмечается функционирование обеих форм - с -л'л'а- и без него. Для верхнечепецкого и нижнечепецкого диалектов характерно употребление форм с -л'л'а-. Наличие двух указанных форм перфекта (с показателем -л'л'а- и без него) связано с историей его формирования в удмуртском языке. Считается, что перфект оформился как самостоятельное время в общепермский период [Bartens 2000, 202; Цыпанов 2005, 258]. В пермских языках он развился на основе -м-овых причастных форм, где признак м восходит к общеуральскому словообразовательному суффиксу *-м [Майтинская 1979, 47; Цыпанов 2005, 258]. Что касается перфектных форм 2-го и 3-го лица мн. числа типа ужал 'л' а-м(ды), ужал 'л 'а-м(зы), то они осложнены суффиксом -л 'л'-, возникшим из сочетания -лй- суффиксов многократности -л и -й: лй > л 'л' [Uotila 1933, 389; Серебренников 1963, 264].

Наличие в удмуртском языке, в изучаемых диалектах в частности, вариантной формы с -с к- в 1- м лице ед. и мн. числа, по мнению Б. А. Серебренникова [Серебренников 1963, 280], объясняется влиянием формы 1-го лица ед. числа настоящего времени.

В северноудмуртских диалектах, как показывает парадигма спряжения, в утвердительном аспекте перфектный глагол в 3-м лице ед. числа употребляется без личных формантов. Это явление наблюдается в бесермянском наречии [Люкина 2016, 122], а также в срединных [Бушмакин 1971, 296297] и в некоторых южноудмуртских говорах [Кельмаков 1977, 50; Атаманов 2005, 186].

Некоторая специфика северных диалектов обнаруживается в оформлении 2-го лица ед. числа, а также 2-го и 3-го лица мн. числа перфекта. В говорах верхнечепецкого диалекта, как и в соседних средневосточных [Бушмакин 1971: 296], перфектный глагол в указанных формах, как правило, употребляется без личных формантов. В нижнечепецких говорах во 2-м лице ед. числа отмечается факультативное употребление личных и безличных форм, а во 2-м и 3-м лице мн. числа - функционирование только личных форм. В отличие от этого, в говорах среднечепецкого диалекта указанные формы второго прошедшего времени могут выступать и с личными показателями, и без них, причем более регулярны, по нашим данным, формы без личных формантов. Примеры: сч.: юк. гурта-мъ ко-т'ку ик удмуртйос улъл'л'ам, шуо. Кыч. `В нашей деревне всегда удмурты жили, говорят'; сч.: гл. тон бордэм, оло? Пон. `Ты плакал что ли'; сч.: гл. пинал 'л 'осыз, пэ, жог нуыл 'л 'а-мзы мамзэс бол'н'и-ццайэ карэ. Кач. `Дети, мол, быстро увезли маму свою в больницу в Глазов'; вч.: деб. соос гуртазы кон'донзэс вунэтил'л'ам. ЗМед. `Они дома, оказывается, деньги забыли'; нч.: сл. мумиз но, айиз но кошкыл'л 'а-мзыужэ. Ом. `И мама, и отец его ушли, оказывается, на работу'. Показателен в употреблении личных и безличных форм перфекта материал из публикаций Ю. Вихманна [Wichmann 1893; 1901], где в текстах по глазовскому диалекту, изобилующих примерами употребления данного времени, оформление его лично-числовыми суффиксами в указанных формах обнаруживается всего лишь дважды: кике atas t'sortem, sokrn vozojos no vit'sak bfrfVГa-mzf [Wichmann 1901, 134] `Когда петух закукарекал, тогда и вожо все исчезли'; jultoslen kalfkez jual'Гa-mzf, dzo-g-a liktoz ni sooslen saldatsf [тж., 134] `Родственники (`народ') приятеля спросили, скоро ли вернется уже их солдат'. Следует отметить, что в бесермянском наречии [Люкина 2016, 122], в южноудмуртских [Кельмаков 1977, 50; Насибуллин 1978, 101; Атаманов 2005, 186] и среднезападных говорах перфектные формы 1-го лица ед. числа и 2-го, 3-го лица мн. числа употребляются с личными формантами.

Анализируемый материал показывает, что в северноудмуртских диалектах (преимущественно в среднечепецком и верхнечепецком) перфектный глагол в первом плюсквамперфекте имеет тенденцию более последовательного употребления без личных формантов. Е. А. Цыпанов, опираясь на диалектные данные коми и удмуртского языков, полагает, что развитие личной суффиксации в перфекте может представлять собой более позднее явление [Цыпанов 2005, 161].

Отрицательные формы второго прошедшего времени (см. таблицу 8) во всех северноудмуртских диалектах образуются аналитическим способом: сочетанием отрицания овол `не, нет' с формой основного глагола. В указанных диалектах для перфектных форм 2-го и 3-го лица мн. числа характерно наличие суффикса -л'л'а. В говорах верхнечепецкого диалекта, как и в соседних средневосточных говорах [Бушмакин 1971, 296], перфектный глагол в данных формах, как правило, употребляется без личных формантов. Для нижнечепецкого диалекта характерно функционирование перфектных форм с личными показателями. В отличие от этого, в ареале распространения среднечепец- кого диалекта указанные формы второго прошедшего времени могут выступать и с личными показателями, и без них, причем формы без личных формантов встречаются намного чаще. Примеры: сч.: яр. айи куин' война пыр потэмын. но овол кыз'ы кэ б<sup>ы</sup>рэм айи. Оз. `Отец мой через три войны прошел. Но как-то не погиб отец мой'; сч.: гл. пэймыт шуса, ой н' и мын соосн'э, а соос овол из'ил'л'а-мзы на. УКар. `Из-за того что темно, не пошла уже я к ним домой, а они еще, оказывается, не спали'; вч.: зур. ти но овол мынил'л'ам кунойэ то-жо, мил'ам но макэ настройэн'йэмы ой вал. ОИр. `И вы не пошли, оказывается, в гости тоже, и у нас почему-то настроения не было'; нч.: сл. турун дас'тыны овол лыктыл'л 'а-мзы кэнйосыз. ВМоч. `На заготовку сена не приехали, оказывается, ее снохи'.

Отметим, что отрицательный аспект перфекта в южных говорах [Кельмаков 1977, 50; 1998, 152; Насибуллин 1978, 101; Атаманов 2005, 186] и в некоторой части срединных говоров (в частности, среднезападных) образуется синтетическим способом: присоединением суффикса -тэ к глаголам на -м. В бесермянском наречии, по данным Т. И. Тепляшиной [Тепляшина 1970, 232] и Н. М. Люкиной [Люкина 2016, 123], наличествуют оба варианта образования отрицательной формы второго прошедшего времени: и синтетический, и аналитический способы.

Аналитические формы прошедшего времени

В северноудмуртских диалектах, как и в удмуртском языке в целом, аналитические формы прошедшего времени образуются сочетанием спрягаемого смыслового глагола в настоящем, прошедшем и будущем временах с неизменяемыми служебными глаголами вал `был(а)' и вылэм `был(а), оказывается', употребляющимися в постпозиции к основному глаголу. Эту модель образования аналитической формы прошедшего времени в уралистике принято именовать «восточным» типом [Май- тинская 1979, 58; Kunnap 1992, 172], который характерен также для коми, марийского и венгерского языков. «Восточный» тип напоминает соответствующую модель тюркских языков в следовании служебного глагола за основным, но не в отношении спрягаемости этих глаголов: так, в тюркских языках изменяется вспомогательный глагол, а основной стоит в неспрягаемой форме [Kunnap 1992, 176-- 177]. Возникновение данной модели в финно-угорских языках большинство исследователей связывают с тюркским влиянием [Серебренников 1960, 109-133; 1963, 268-269; Майтинская 1979, 58 и др.]. Подобная интерпретация некоторыми лингвистами [Kunnap 1992, 173-179; Цыпанов 2005, 100101] ставится под сомнение. В частности, А. Кюннап, анализируя аналитические формы прошедшего времени в уральских языках, делает акцент на том, что восточная модель свойственна и северносамодийским языкам, которые с тюркскими никогда не имели контактов. Ученый обратил внимание также на несовпадение в структуре аналитических форм: в тюркских языках связка также следует за основным глаголом, изменяется, но основной глагол не спрягается; в восточных же финно-угорских языках, напротив: основной глагол спрягается, а связка остается неизменяемой. Это наводит исследователя на мысль, что возникновение восточной модели аналитических форм прошедшего времени нельзя связывать только со сравнительно поздним влиянием тюркских языков. Ученый допускает, что данный тип аналитических прошедших времен представляет собой древнее уральское явление [Kunnap 1992, 173-179]. Коми исследователь Е. А. Цыпанов тоже поддерживает мысль об исконности аналитических прошедших времен глагола, отмечая, что материал коми языка не дает повода для однозначного согласия с положением о развитии аналитических прошедших времен под влиянием тюркских языков, «т. к. коми язык никогда не имел каких-либо интенсивных контактов с тюркскими языками» [Цыпанов 2005, 100].

Собранный диалектный материал демонстрирует, что из сложных прошедших времен в северноудмуртских диалектах функционируют следующие: первый плюсквамперфект, второй плюсквамперфект, прошедшее многократное, прошедшее длительное, прошедшее длительное абсентива, прошедшее многократное абсентива, первый плюсквамперфект абсентива.

Первый плюсквамперфект (первое преждепрошедшее время) образуется сочетанием форм простого второго прошедшего времени спрягаемого глагола со служебным глаголом вал. Основная семантика данного времени заключается в выражении действия, которое происходило и завершилось до начала другого действия, например: сч.: юк. огэс пийэ учит'эл'э дъшэтскэм вал, кал' нош къццъ кэ ъсти-зъ. ВУн. `Один из моих сыновей на учителя учился (`учился было'), сейчас снова куда-то направили [учиться]'; вч.: деб. нылзы уг ды-шэтскы шуса, тодыл'л'ам вал с'эмйазы но, папсы но д э б э сэ вэтлиз вал. Тол. `Что дочь их не учится, знала (`знала было') их семья, даже их отец в Де- бёсы ездил было'. Первый плюсквамперфект может обозначать также действие, завершившееся когда-то в прошлом, часто без указания момента его совершения: вч.: кез. тодматскэм вал мон пэ-рвой хоз'айкэным на д а- л' н' э м в о с т о- кэ. Тор. `Познакомился (`познакомился было') я с первой женой на Дальнем Востоке'. Первый плюсквамперфект употребляется и в тех случаях, когда другого прошедшего времени нет и не подразумевается: сч.: яр. та учырэз мон кинлэс' кэ кылэм вал. Ел. `Об этом случае я от кого-то слышал (`слышал было')'.

В северных диалектах парадигма спряжения основного глагола в первом плюскваперфекте совпадает со словоизменением глагола в перфекте (см. табл. 7, 8), поэтому нет необходимости приводить отдельную таблицу.

Второй плюсквамперфект (второе преждепрошедшее время) образуется из форм первого прошедшего времени (претерита) и служебного глагола вал. Данное время, как и первый плюсквамперфект, может выражать действие, происходившее до другого действия или до момента речи: сч.: гл. нълъз одигэз бъз'из вал б о г а т ъ-р к айэ. отън со кал' но улэ. ВБог. `Одна из ее дочерей вышла замуж (`вышла было замуж') в Верхнюю Богатырку. Там она и сейчас живет'. Второй плюсквамперфект нередко содержит указание на момент совершения действия: вч.: зур. ал 'и гинэ сос' эдэ турназ вал огородмэ. ОИр. `Только что сосед мой скосил (`скосил было') огород мой'; нч.: кос. с'эмид'эс'а-той-вос'мид'эс'а-той годйосы цэнтрал'изоват' карыны турски-зы вал д'эрэвн'аосты, а табрэ улзытоно, шуо, почи гурт'т'осты. ВМоч. `В семидесятые-восьмидесятые годы старались (`старались было') укрупнять деревни, а теперь, говорят, надо восстанавливать маленькие деревни'.

Как свидетельствуют примеры, первый и второй плюсквамперфект по выражаемым значениям близки друг другу, в связи с чем они взаимозаменяемы.

В северноудмуртских диалектах спряжение глаголов основного глагола во втором плюсквамперфекте совпадает со словоизменением глагола в первом прошедшем времени (см. табл. 3-6).

Прошедшее многократное время образуется из форм будущего времени, к которым прибавляется вспомогательный компонент вал. Наиболее распространенным является употребление данного времени для выражения обычных, повторяющихся действий, имевших место в прошлом. Примеры: сч.: яр. ми, ныл 'л 'ос, л 'укас 'кыса мыном вал д 'эрэвн 'аыс' д 'эрэвн 'айэ. Ел. `Мы, девушки, собравшись, ходили (`пойдем бывало') из деревни в деревню'; сч.: юк. нуналаз кэн'а пол мон лъктъло вал фэр- маъс' дорам. Ер. `За день сколько раз я ходила (`ходила бывало') из фермы домой'; нч.: сл. зок базар луоз вал у н' иын. Сиб. `Большой базар бывал (`будет бывало') в Унях'.

А. А. Алашеева, описывая временную систему верхнечепецкого диалекта, отмечает отсутствие в нем прошедшего многократного времени [Алашеева 2002, 113]. Собранный нами материал не подтверждает данное высказывание: в говорах верхнечепецкого диалекта, хотя и в небольшом количестве, формы указанного времени зафиксированы, что свидетельствует о его реальном функционировании. Примеры: вч.: кез. картошкайэн с'ис'кыса, талонэн почи гинэ н'ан' с'ото-зы вал но, оз' с' ис' кыса ужал 'л 'ам ук. и то но-рма тырмытны заста-вит' каро-зы вал ук. НУн. `Питались картошкой, на талон немного хлеба давали (`дадут бывало'), и, так питаясь, ведь работали. И то норму заставляли (`заставят бывало') ведь выполнять'; вч.: деб. сил'эн, чорыгэн вускарозы вал т ы л о в а йын. ко-т'кычэ вуз нуозы вал отын. ЗМед. `Мясом, рыбой торговали (`будут торговать бывало') в Тыловае. Всякий товар привозили (`повезут бывало') туда (`там')'.

В северных диалектах нами выявлены примеры функционирования прошедшего многократного времени в форме 1-го и 3-го лица ед. и мн. числа. Следует отметить, что рассматриваемое время в диалектах северноудмуртского ареала наиболее редко употребляемое из аналитических прошедших времен. По основной семантике прошедшее многократное время очень близко к прошедшему длительному времени и первому прошедшему времени, однако в речи в целом, как свидетельствует диалектный материал, предпочтительны глаголы в формах прошедшего длительного времени (чаще) и первого прошедшего времени (реже).

В удмуртском литературном языке, как отмечает Б. Ш. Загуляева, употребительны лишь формы 1-го лица ед. и мн. числа. Как продолжает исследователь, ввиду крайне редкого употребления прошедшее многократное время находится практически на грани исчезновения [Загуляева 1986, 68]. В кукморском говоре периферийно-южного диалекта также выявлены только формы 3-го лица ед. и мн. числа данного времени [Кельмаков 1970, 391]. В коми языке прошедшее многократное время употребляется регулярно, но формальная выраженность его также лишь в 3-м лице [Цыпанов 2005, 175].

В северных диалектах спряжение глаголов прошедшего многократного времени не отличается от удмуртского литературного языка. Некоторая специфика наблюдается в области акцентуации: в среднечепецком, нижнечепецком диалектах и в кезском говоре верхнечепецкого диалекта в утвердительной форме в личных глагольных формах с суффиксами -мы, -ды, -зы ударение локализируется на предшествующем этим суффиксам слоге; в дебесском и зуринском говорах верхнечепецкого диалекта оно падает на конечный слог. В отрицательных формах, подобно другим удмуртским диалектам, ударение отмечается на первом слоге основного глагола.

Прошедшее длительное время образуется сочетанием спрягаемой формы основного глагола в настоящем времени с неизменяемым вспомогательным глаголом вал. В северноудмуртском языковом ареале, согласно нашим полевым материалам, данное прошедшее время наиболее употребительно из всех аналитических прошедших времен. Основное значение прошедшего длительного времени заключается в выражении продолжительного действия в прошлом, не ограниченное какими-либо рамками. Примеры: сч.: гл. подру-гайэ кал' лъктэмън с в э р л о в с къс'. ми сойин потас'ком вал шу- дон'н' э. Гул. `Моя подруга сейчас приехала из Свердловска. Мы с ней ходили (`ходим бывало') на игрища'; вч.: зур. ка-ждой нунал муми мынэ вал фэрмэ. Тюп. `Каждое утро моя мама ходила (`идет бывало') на ферму'.

Глагол в форме прошедшего длительного времени употребляется в предложении и в тех случаях, когда за одним действием следует другое, вытекающее из первого. Примеры: сч.: бал. луд вылэ пото вал гырыны усийэн, гэрийэн. курэкпуз потто вал. быдэс гуртэн лудэ пото вал. борыс' йуыса вэтло н'и вал коркас' корка. а йэгит, нылкалык вал вылын ворттылыса вэтло вал. Уш. `На поле выходили (`выходят бывало') пахать с бороной, плугом. Яйца приносили (`приносят бывало'). И всей деревней на поле выходили (`выходят бывало'). Затем, угощаясь, ходили (`ходят бывало') уже из дома в дом. А парни, девушки верхом на лошадях катались (`катаются бывало')'; вч.: кез. тин' д'эдмы кулиз, солэн коз'айкээз с'о мад'ылылэ вал помэн'кайын. бэн ми но сойин чош кырзал'л'ас'ко-мы вал. Сыг. `Вот дед у нас умер, его жена всё время пела (`поет бывало') на поминках. Да и мы вместе с ней пели (`поем бывало')'.

Прошедшее длительное время может выражать действие, противоположное по своему характеру другому действию. Примеры: сч.: гл. с'из'ум-т'амус арэсйэмэс' борс'ус' пиналйос узуйану, пэ, курус'ко вал но, мамзу овол лэз'эм. От. `Семи-восьмилетние дети-погодки землянику-де собирать просились (`просятся было'), но мать их не отпустила'; сч.: гл. с'о--таки д'эрэвн'айън с'ийон-йуон шэд'э вал, а городън война бэрэ с'ийон понна с' экът вал. ВПар. [Кельмаков 1981, 41] `Всё же в деревне еда имелась (`имеется было'), а в городе после войны с едой было трудно'.

Формы прошедшего длительного времени широко употребительны в устной речи: особенно активно они используются рассказчиками в воспоминаниях о различных случаях, событиях и фактах, имевших место в прошлом.

Из абсентивных форм прошедшего времени широко употребляется прошедшее длительное время, которое образуется сочетанием форм настоящего времени спрягаемого глагола и служебного глагола вылэм. На основании анализа диалектного материала можно заключить, что глаголы в формах данного времени выражают ту же семантику, что и соответствующие неабсентивные формы, но с тем отличием, что во всех значениях абсентивной формы наличествует сема эвиденциальности. Примеры: сч.: гл. вагонын н'эасла-мской солдатйос мыно вылэм. Кур. `В вагоне ненашенские солдаты ехали (`едут было'), оказывается'; сч.: юк. кукэ но, пэ, кэмалас' гурта-мъ коркаосъз съло вълэм к ъ ч о н к а шурлъ уамэн. Кыч. `Когда-то, мол, давно дома в нашей деревне стояли (`стоят было'), оказывается, поперек реке Кыченка'; сч.: гл. городыс' купэцйос воз'ыло вылэм да-ча, отын ужало вылэм соос. ВСл. `Купцы из города держали (`держат бывало'), видимо, дачи, там работали (`работают бывало'), видимо, они'.

Формы первого плюсквамперфекта абсентива и прошедшего многократного абсентива в диалектах северноудмуртского ареала употребляются сравнительно редко. Приведем некоторые примеры на указанные времена: 1) первый плюсквамперфект абсентива (форма перфекта + вспомогательный глагол вылэм): сч.: юк. ти с'аръс' о л' о ш кълэм вълэм н'и. Пыш. `О вас Алеша слышал (`слышал было'), оказывается, уже'; вч.: кез. войналэс' уал'л'о гуртамы лыктэм вылэм старик. ужас', кибашлы вылэм. СГыя `До войны в деревню нашу прибыл (`прибыл было'), оказывается, старик. Работящий, мастеровой был, оказывается'; 2) прошедшее многократное абсентива (форма будущего времени спрягаемого глагола + вспомогательный глагол вылэм): сч.: гл. уал 'л 'о с 'уанэ валэн мъно-зъ вълэм. УКар. `Раньше на свадьбу на лошадях ездили (`поедут бывало'), оказывается'; вч.: кез. аз' ло салдатпийэз армийэ быдэс дэрэвн'эн кэл'ало-зы вылэм. Уд. `Раньше призывника в армию всей деревней провожали (`проводят бывало'), оказывается'.

Относительно редкое употребление абсентивных форм прошедшего времени в исследуемых диалектах, по-видимому, обусловлено функциональной особенностью этих времен: они используются для выражения неочевидности действия и имеют место только тогда, когда говорящий, констатирующий результат действия, сам не был его очевидцем. Кроме фактора эвиденциальности, в выборе конкретных форм времени большую роль играет и фактор уверенности, доверительности, несомненности. Парадигма спряжения основных глаголов в абсентивных прошедших временах не отличается от таковой неабсентивных времен.

Как свидетельствует собранный языковой материал, в северноудмуртских диалектах наиболее употребительны из рассмотренных выше аналитических прошедших времен прошедшее длительное, первый плюсквамперфект, второй плюсквамперфект и прошедшее длительное абсентива.

Таким образом, грамматическая форма времени глагола северноудмуртских диалектов по своим содержательным и структурным характеристикам во многом совпадает с системой общенационального удмуртского языка. Различительные признаки морфонологического характера наблюдаются в плане выражения отдельных форм (в частности, форм настоящего времени), что обусловлено действующими в северных диалектах фонетическими законами. Определенные междиалектные различия выявляются в формах словоизменения (например, варьирующая по северным диалектным микросистемам парадигма модального перфекта в положительном аспекте). Некоторая особенность северных диалектов проявляется в образовании отрицательных форм перфекта: в описываемых диалектах он образуется аналитически, тогда как в южных и большинстве срединных говоров - синтетически. В диалектах исследуемого языкового ареала специфика акцентуационного характера отмечается в глагольных формах с суффиксами -мы, -ды, -зы. Анализ языкового материала позволяет заключить, что в системе грамматической категории времени северноудмуртского глагола определенные изменения обусловлены и внутрисистемным развитием, и внешними, экстралингвистическими факторами языкового эволюционирования.

Условные сокращения

а) удмуртские диалекты и говоры: бал. - балезинский говор среднечепецкого диалекта; вч. - верхнече- пецкий диалект северного наречия удмуртского языка; гл. - глазовский говор среднечепецкого диалекта; деб. - дебесский говор верхнечепецкого диалекта; зур. - зуринский говор верхнечепецкого диалекта; кез. - кезский говор верхнечепецкого диалекта; кос. - косинский говор нижнечепецкого диалекта; нч. - нижнечепецкий диалект северного наречия удмуртского языка; сев. - северное наречие удмуртского языка; сл. - слободской говор нижнечепецкого диалекта; сч. - среднечепецкий диалект северного наречия удмуртского языка; юк. - юкамен- ский говор среднечепецкого диалекта; яр. - ярский говор среднечепецкого диалекта;

б) населенные пункты по северноудмуртским диалектам: верхнечепецкий диалект:

Удмуртская Республика: ЗМед. - д. Заречная Медла, Дебесский р-н; НУн. - д. Новый Унтем, Кезский р-н; ОИр. - д. Оник-Ирым, Игринский р-н; СГыя - д. Старая Гыя, Кезский р-н; Сыг. - д. Сыга, Кезский р-н; Тол. -

д. Тольён, Дебесский р-н; Тор. - д. Тортым, Кезский р-н; Тур. - д. Турел, Игринский р-н; Тюп. - д. Тюптиево, Игринский р-н; Тыш. - д. Тышур, Игринский р-н; Уд. - д. Удино, Кезский р-н; Юр. - д. Юрук, Кезский р-н; среднечепецкий диалект:

Удмуртская Республика: ВБог. - д. Верхняя Богатырка, Глазовский р-н; ВПар. - с. Верхние Парзи, Гла- зовский р-н; ВСл. - д. Верхняя Слудка, Глазовский р-н; ВУн. - д. Верх-Уни, Юкаменский р-н; Гул. - д. Гулеково, Глазовский р-н; Ел. - с. Елово, Ярский р-н; Ер. - д. Ертем, Юкаменский р-н; Кач. - д Качкашур,

Глазовский р-н; Кур. - д. Курегово, Глазовский р-н; Кыч. - д. Кычён, Юкаменский р-н; Лек. - д. Лекшур, Яр- ский р-н; НЕл. - д. Ново-Елово, Юкаменский р-н; Оз. - д. Озерки, Ярский р-н; От. - д. Отогурт, Глазовский р-н; Пон. - с. Понино, Глазовский р-н; Пыш. - с. Пышкет, Юкаменский р-н; Пышк. - д. Пышкец, Глазовский р-н; УКар. - д. Удмуртский Караул, Красногорский р-н; Уш. - д. Ушур, Балезинский р-н; нижнечепецкий диалект:

Кировская область: Ас. - д. Астрахань, Унинский р-н; Берез. - д. Березник, Зуевский р-н; ВМоч. - д. Верхнее Мочагино, Слободской р-н; Ом. - д. Омсино, Слободской р-н; Пас. - д. Паслоково, Слободской р-н; Сиб. - д. Сибирь, Унинский р-н.

Литература

1. Алашеева А. А. Особенности спряжения глаголов в верхнечепецком говоре // Пермистика 9: Вопросы пермской и финно-угорской филологии. Ижевск: Удм. ун-т, 2002. С. 108-113.

2. Атаманов М. Г. От Дондыкара до Урсыгурта. Из истории удмуртских регионов. Ижевск: Удмуртия, 2005. 216 с.

3. Атаманов-Эграпи М. Г. Происхождение удмуртского народа. Ижевск: Удмуртия, 2010. 576 с.

4. Бушмакин С. К. Фонетические и морфологические особенности средневосточных говоров удмуртского языка: дис.... канд. филол. наук. Ижевск; М., 1971. 397 + 350 с.

5. ГСУЯ - Грамматика современного удмуртского языка. Фонетика и морфология. Ижевск, 1962. 372 с. Загуляева Б. Ш. Некоторые черты глагольных форм прикильмезских говоров // О диалектах и говорах южноудмуртского наречия. Ижевск, 1978. С. 59-64.

6. Загуляева Б. Ш. Прошедшее длительное и прошедшее многократное время глаголов в удмуртском языке // Вопросы фонетики и грамматики удмуртского языка. Устинов: Удмуртия, 1986. С. 62-70.

7. Каракулова М. К., Каракулов Б. И. Сопоставительная грамматика русского и удмуртского языков. Ижевск: Издательский дом «Удм. ун-т», 2001. 226 с.

8. Карпова Л. [Л.] Фонетика и морфология среднечепецкого диалекта удмуртского языка. Тарту, 1997. 224 с. Карпова Л. Л. Среднечепецкий диалект удмуртского языка: Образцы речи. Ижевск, 2005. 581 с.

9. Карпова Л. Л. Лексика северного наречия удмуртского языка: Среднечепецкий диалект. Ижевск, 2013. 600 с.

10. Кельмаков В. К. Кукморский диалект удмуртского языка: дис.... канд. филол. наук. М., 1970. ХХХ + 475 + [Приложение] 175 с.

11. Кельмаков В. К. Краткая характеристика кырыкмасских говоров южноудмуртского наречия. I // Вопросы удмуртской диалектологии. Ижевск, 1977. С. 26-61.

12. Кельмаков В. К. Образцы удмуртской речи: Северное наречие и срединные говоры. Ижевск: Удмуртия, 1981. 299 с.

13. Кельмаков В. К. Краткий курс удмуртской диалектологии: Введение. Фонетика. Морфология. Диалектные тексты. Библиография. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1998. 386 с.

14. Люкина Н. М. Фонетико-морфологические особенности языка лекминских и юндинских бесермян. Ижевск: Институт компьютерных исследований, 2016. 200 с.

15. Майтинская К. Е. Историко-сопоставительная морфология финно-угорских языков. М.: Наука, 1979. 263 с. Насибуллин P. Ш. Наблюдения над языком красноуфимских удмуртов // О диалектах и говорах южноудмуртского наречия. Ижевск, 1978. С. 86-151.