Образ мира человека и семантическое упорядочение лексики в междисциплинарной лингвистике

Таблица 2. Рейтинг ассоциативных доминант СИБАС в частотном словаре ²

Таблица 3. Параметры русской языковой личности (сравнение ассоциативных доминант СИБАС с единицами ядра языкового сознания РАС) ³

В анализе АВС СИБАС мы оперируем термином ассоциативные доминанты, выводя в обратном словаре СИБАС параметры экстенсивности и интенсивности связей. Поскольку СИБАС на текущий момент содержит данные только одного из трех необходимых для получения тезауруса этапов массового эксперимента, ассоциативные доминанты СИБАС при всем их сходстве с рядом характеристик ядра лексикона, с нашей точки зрения, могут быть истолкованы как прототип ядра, то есть рабочая модель, которой можно пользоваться до получения данных на следующих этапах эксперимента.

Методологическая роль ассоциативных доминант (ядра языкового сознания) заключается в том, что они, с одной стороны, служат материалом и средством для познания того, как именно входит конкретная вербальная этническая культура в ребенка и, с другой стороны, каким образом он сам вживляется в нее, "опрокидывая" ее системно-функциональные отношения внутрь себя и наполняя свою КММ этим содержанием. Ядро лексикона в психически актуальном смысле - значимый инструмент межъязыковых сопоставлений движения значений в актуальной диахронии (в пределах 3-4 поколений) и измерения флуктуаций системного плана в структуре овнешняемых смыслов образа мира усредненной этнокультурной языковой личности.

Смысл и слово

В отечественной психолингвистической традиции, идущей от фундаментальных положений Л.С. Выготского о единицах анализа речемыслительных процессов, всегда осознавалась нелинейность связи значений со словами, их эксплицирующими. Это выражается, в частности, в таких сентенциях А.Н. Леонтьева, как "язык не демиург значений", "значения ведут двойную жизнь", "два вида движения значений" и др. [Леонтьев, 2005, с. 100103]. Представление о функционировании значений в двух планах - психическом (как части отношений системы деятельности и сознания конкретных индивидов) и лингвистическом (общественном, культурно-историческом, надиндивидуальном, непсихическом по своей сути) - сохраняет свою актуальность и в реалиях сегодняшней науки. Значения психического плана предметны, так как они представляют собой, по определению А.Н. Леонтьева, "идеальные производные от предметности мира с помощью чувственной ткани" [Леонтьев, 2005, с. 100]. К этому определению психологи добавляют "биодинамическую ткань живого движения и действия" [Зинченко, 2010, с. 251], которая также "сворачивается" в структуре психически актуального значения. Оно и существует в виде личностного смысла, то есть значения для субъекта, в отношении к мотиву, как составляющая рефлексивного слоя сознания, продукт невозможного вне индивида взаимодействия его первой и второй сигнальных систем. Значения, которые изучаются лингвистикой, с точки зрения психологии надпсихологичны, надындивидуальны, абстрагированы, "отторгнуты" от реальности и начали "свое самостоятельное движение в истории языка, истории общества, культуры и науки" [Леонтьев, 2005, с. 101]. Они отражают уже ушедшую в прошлое предметную реальность. Такие значения и предъявляются ребенку в онтогенезе в виде готовых культурноспецифичных идеальных объектов, подлежащих интериоризации и осмыслению в актуальной для него предметной и социокоммуникативной реальности, то есть начинают использоваться в качестве операторов (инструментов), манипулируя которыми человек отражает мир, врастает в него, синхронно формируя его образ, насыщая его смыслами.

В работах А.И. Новикова смысл рассматривается как динамичный процесс в качестве междисциплинарного объекта в силу его составляющих: знаний о предметной реальности (предметный опыт человека, интерсубъективный по своему источнику) и жизненных установок носителей смысла по отношению к предметным реалиям мира. "Эти две составляющие смысла лежат в основе межиндивидуального общения, а потому откладываются в сознании и фиксируются как устойчивые, повторяющиеся компоненты, постоянно воспроизводимые в речи" [Новиков, 2000, с. 34]. В отличие от знаний, с несколькими ступенями опосредованности отражающих действительность, смысл имеет более непосредственное отношение к ней. "По сути, он совершается в этой действительности, так как непосредственно связан с образным способом отражения конкретных объектов и ситуаций, но не самих по себе, а как бы вплетенных в множество связей и отношений, формирующихся в процессе жизнедеятельности человека и взятых в совокупности и одновременности. ...Таким образом, и смысл, и концептуальные модели являются средством отражения действительности, но они по- разному членят эту действительность (курсив наш. - И. Ш.)" [Новиков, 2000, с. 37].

Языковое значение задает диапазон оперирования предметным содержанием, создает платформу для смыслообразования; в то время как концептуальная система упорядочивает содержание с аналитической, расчленяющей действительность стороны, смысл у человеческой личности имеет доминантность, он целостен. Стало быть, существует некий разрыв между вербальным (языковым) и когнитивным (концептуальным) содержанием. Как разрешается это противоречие в психолингвистике? А.И. Новиков рассматривает общение как процесс преодоления разрыва между языковым содержанием и ментальным. Таким образом, хотя КММ и несводима к ЯММ, но разрыв между ними постоянно преодолевается в живой речевой деятельности. Аналогично проблема соотношения языка и мышления была поставлена и в работах Н.И. Жинкина, относившего ее к процессу речевой деятельности, а не к системе языка с ее уровнями. На каждом из них могут узнаваться культурно-исторически сформировавшиеся значения, но порожденный на фоне оперирования ими смысл понимается в живом ситуативно-коммуникативном процессе речемыслительной деятельности. Исследуя устройство словесных раздражителей, Н.И. Жинкин ввел в оборот психолингвистики термин универсальный предметный код (далее - УПК) для универсального языка внутренней речи человека, с которого возможны переводы на все другие языки [Жинкин, 1964, с. 35-36]. Главную мысль автора, видимо, следует понимать так: УПК, не имеющий материальных признаков слов естественного языка в виде последовательности знаков, вырастает из образов предметной реальности и человеческой интенциональности по отношению к этим реалиям.

Примечательно, что фундаментальные положения о соотношении КММ и ЯММ, о природе речемыслительных процессов развивались в отечественной науке задолго до появления современной когнитивной лингвистики в западной традиции изучения языка и мышления. В трудах А.Д. Кошелева, побуждающих к дискуссии по поводу разработки единой мультидисциплинарной теоретической платформы для построения адекватной современному уровню знаний теории языка, уже в когнитивных терминах развиваются базовые положения отечественной науки применительно к онтогенезу когнитивных способностей человека [Кошелев, 2017; 2019]. Автору удалось показать, каким образом в онтогенезе формируются и развиваются базовые концепты языка конкретной культуры, по сути его исследование позволяет перевести в доступный для понимания широкой аудитории формат описание тех явлений, которые открыты и названы Н.И. Жинкиным УПК. Развитие языка рассматривается А.Д. Кошелевым в связи со становлением всех других подсистем психики человека, в особенности с деятельностью. Автор выводит и обосновывает схемы развития базовых концептов (предметов и действий) у детей, постепенное наполнение ими детской КММ и ее последующее схватывание языком (ЯММ). Значение здесь описано в рамках динамической онтогенетической модели в процессе становления и развития его базисной смысловой оболочки (сферы) как основы для вербального выведения психически актуальных когнитивных процессов во внешнюю реальность. Эта модель позволяет продемонстрировать превращение значений и смыслов, их движение в онтогенезе и дальнейшее обращение по циклу "психически актуальное когнитивное о лингвистическое". Таким образом, несводимость КММ к ЯММ имеет онтогенетическое обоснование.

Слово, будучи каноническим носителем значений естественного языка, способно емко наполняться многообразным смысловым содержанием разного порядка. Слово можно сравнить с талантливо перевоплощающимся актером, у которого для этих целей имеется большой гардероб. Разные одежды слова актера ассоциируются у нас с разными его перевоплощениями, но для того, чтобы сыграть роль, решить текущую задачу смысловоплощения, актеру нужно разобраться в своем гардеробе, упорядочить его под ролевую задачу. Так и в лингвистике, многомерность слова позволяет проводить упорядочение лексики под разные задачи. Упорядочение слов по частоте использования в текстах напоминает гардероб, где все одежды разложены в таком порядке, который соответствует тому, сколько раз и по какому случаю каждый наряд уже был использован. В АВС лексические единицы предстают перед нами в богатом разнообразии смысловых одежд, не упорядоченных строгими логическими установками, а потому зачастую разношерстных и аляповатых, но подчиненных жизненной логике интенций и мотивов, системе актуальных смысловых доминант усредненной (здесь - русской) языковой личности. Таким образом, языковая модель мира в узлах АВС представлена вербальными единицами, стихийно упорядоченными в сознании в соответствии с системой отношений в их психически актуальной КММ. Сами цепочки ассоциатов - актуальные для носителя языка операторы смыслообразования, а организованные по уровням устойчивости ассоциативные доминанты - опорные точки базисной для актуальной диахронии концептуальной системы.

Движение значений в глубинной диахронии

Упорядочение лексики, позволяющее решать задачи глубинной диахронии при подборе материала для сравнительно-сопоставительного исследования и реконструкции, определении родства и времени расхождения сравниваемых языков и их семей, осуществляется в рамках так называемых списков М. Сводеша, предложившего выделять в словаре языка специальную (основную) часть. Первоначальные принципы выделения такой лексики были существенно пересмотрены позднее другими исследователями на основе применения целого ряда уточняющих критериев. Так, список был подвержен критической оценке по параметру устойчивости, когда выяснилось, что не все единицы списка могут быть одинаково устойчивыми в один и тот же промежуток времени. В этой связи

С.А. Старостин ввел понятие "индекс стабильности значения" [Старостин, 2007, с. 839]. Этот индекс применяется для ранжирования значений по степени их устойчивости и представляет собой отношение максимального числа языков, использующих для данного значения один и тот же корень, к общему числу языков в семье. В работах исследователей, оперирующих этим списком, указывается, что при любой разновидности методики ранжирования значений выделяется максимально стабильная часть, которая включает в себя чуть больше 20 % от единиц в исходном 100-словном списке, чьи значения максимально устойчивы в трех и более семьях [Старостин, 2007, с. 839]. Список лексем, формирующийся в ходе такого упорядочения, носит название базисной лексики и противопоставляется в глоттогенетическом плане "культурной" лексике как достоверно установленное ядро незаимствованных лексем, соотносимых с наиболее элементарными понятиями, в отличие от лексем, исторически более изменчивых и часто заимствованных вместе с культурными реалиями более позднего времени слоев лексики [Старостин, 2007, с. 782]. С.А. Старостин отмечает, что в случае замены базисной лексики практически происходит смена языка в сообществе. Особая устойчивость базисных лексем позволяет заниматься более верифицируемыми процедурами выявления фонетических закономерностей при установлении и описании родства языков. Поскольку устойчивость значений зависит от целого ряда факторов, к списку слов для лексикостатистических исследований лингвистам приходится применять разные уточняющие критерии, связанные преимущественно с синонимическими отношениями в изучаемом языке: регистровая немаркированность отобранных единиц, отсутствие у них идиоматической связанности, исключение супплетивов, антропоцентричность смыслов, подбор функциональных антонимов, оценка частотности квазисинонимов и др. (см., например: [Kassian et al., 2010, p. 4849]). Для нас важно, что с точки зрения смыслового содержания рассматриваемые единицы отождествляются со своими именами-архетипами, соотносимыми с архетипическим же наполнением образа мира у древних сообществ в глубинной диахронии. Этот образ конструируется из вербальных маркеров реалий, с максимальной вероятностью повторяющихся при оперировании смыслами на уровне праязыков семей и даже макросемей. Слово предстает перед нами в своем исходном, элементарном, конкретно-предметном первобытном одеянии (своего рода "набедренной повязке"), лишенным смыслового богатства разнообразных закрепленных в сознании современных поколений дискурсивно-контекстуальных коннотаций. Для дальнейшего уточнения таких реалий и поиска корректных межъязыковых лексических эквивалентов для списка М. Сводеша исследователи оперируют уточняющими семантико-синтаксическими контекстами. Например, для лексемы язык дается уточнение, какой именно смысл вкладывается в данное слово: "часть тела, не `речь'", и приводятся соответствующие семантико-синтаксические контексты: Он показал ему язык; Когда он упал, он прикусил язык. Ему больно [Kassian et al., 2010, p. 81]. Культурно редуцированное для решения лексикостатистических задач значение слова базисно с точки зрения своего исходного архетипа, материально-предметного смысла, способного устойчиво воспроизводиться на больших макростатистически обозримых диахронических глубинах при параллельной реконструкции на основе комплексных данных от разных наук о человеке исходного образа мира обитателей древней прародины народов языковой семьи (макросемьи).

Естественно, что столь жестким критериям отбора соответствуют далеко не все частотные во всей своей смысловой наполненности в современном языке и тем более актуально-активные в ассоциативно-вербальной сети единицы. Из нашего списка ассоциативных доминант только несколько единиц входят в упорядоченный по устойчивости значений список базисной в глоттохронологии лексики для русского языка ⁴:

Язык (0,93); я (0,71); красный (0,47); вода (0, 37); есть (0,36); дождь (0,34); мужчина (0,34); белый (0,32); человек (0,30); дорога (0,28); птица (0,28); камень (0, 27); дерево (0,24); много (0,19); большой (0,15); хороший (0,13).

Удельный вес архетипического значения в современных употреблениях этих слов не всегда очевиден. Так, в ассоциативном поле Язык (обратный ассоциативный словарь - СИБАС) наблюдаем следующие показатели активации связей слов-стимулов со значением "часть тела", с физическими качествами и исходной функцией: рот 37, показать 24, губа 7, жест 3, попробовать 3, большой, гибкий, кислый, короткий, соль, сосать. Всего - 80 реакций словом язык. Это составляет 6,75 % от их общего количества (1 184), полученного на 11 разных стимулов, (11,8 % от их общего количества - 93). Даже и в этом скудном на фоне общих данных наборе связей есть двусмысленность: при их развертывании в контексты может активироваться как архетипическое значение "часть тела", так и иные значения этого слова: "речь", "язык в качестве пищевого продукта". Это показывает, насколько далеко ушло современное слово в своем смысловом репертуаре от архетипа и насколько трудно оперировать содержательным материалом при анализе движения значений в глубинной диахронии.

Генеалогическое и логическое: интегративные модели протокультуры

Упорядочение лексики на больших глубинах времени имеет особое методологическое значение для решения конкретных задач сравнительно-сопоставительных исследований лингвистического материала. Вместе с тем глубинная компаративистика, как считают работающие в этой сфере ученые, - одна из немногих наук о доисторическом человеке, его языковых возможностях в дописьменный период ^а 1гейп, 1999, р. 61], поэтому ее междисциплинарное значение измеряется вкладом в человековедение на стыке разных дисциплин, дающих нам представление об антропогенезе и этногенезе. Видимо, с лексикостатистической точки зрения можно вести речь о базисной лексике как генетическом (генеалогическом) ядре, отражающем глубинно диахроническую доминанту вербальной культуры носителей языка (группы языков, семьи, макросемьи). Как соотносятся такие блоки лексики языка с моделью мира далеких прародичей человека? Это вопрос о применимости и объеме лексики, релевантной для реконструкции и анализа при определенных условиях не только разноуровневой праязыковой субстанции, но и смысловых реалий протокультуры. Индоевропейская семья, которая включает в себя 97 языков, довольно хорошо изученных этимологически, рассматривается в глоттохронологии как семья среднего хронологического уровня [Старостин, 2007, с. 834], что позволяет получить данные о смысловой сфере протоиндоевропейской культуры с довольно высокой степенью достоверности. Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов создали прецедент реконструкции семантического словаря индоевропейского праязыка и протокультуры на основе метода, который они назвали "методом лингвистической палеонтологии культуры" [Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. 834]. В его основе лежит формально-семантическая реконструкция с опорой на логический анализ в рамках подхода по типу "сильной семантики"⁵. Авторы рассматривают базисную лексику в контексте мифологической и ритуальной интенциональности, то есть в связи с мотивами ритуально-мифологических практик, в которых участвуют денотаты этих лексем. Установление и сравнительный анализ мифологических и ритуальных мотивов может проходить и без участия конкретных слов, такой анализ в комплексе с установлением вербально-семантических архетипов мифологем и ритуалов позволяет вести речь не только о сугубо материальном вещном мире, но и о некой общей картине духовного мира и представлений, фрагментов системы воззрений на мир древних индоевропейцев [Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. 460491]. Лексика упорядочивается при решении таких задач по определенным семантическим группам (полям), соотносимым с элементами и группами элементов логического порядка, зоологической и социальной иерархии (классификации) фрагментов внешнего мира. При этом авторы подчеркивают принципиально не метаязыковой характер полученной таксономии элементов, а ее принадлежность смысловому полю системы воззрений на мир [Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. 491], то есть, по сути, фрагментам архаической КММ. В ней человек принадлежит миру живого, куда также входят боги и животные. Люди и домашние животные объединены в субкатегорию недиких существ. Будучи существами говорящими, разумными и двуногими, люди противопоставлены по этим признакам неговорящим неразумным четвероногим (животным). В качестве смертных и земных существ они противопоставлены бессметным и небесным богам, а будучи свободными по отношению к животным, они несвободны по отношению к богам. Весь индоевропейский этимологический словарь разбит на рубрики, связанные с реалиями внешнего мира: животный, растительный мир, явления географической среды, реалии хозяйственной деятельности, социальной организации, экономики, системы родства, духовной сферы, мифологической модели мира и пр. Таким образом, протокультура предстает перед читателем в интегрированном виде как система организующих ее основных фрагментов модели мира, что позволило авторам на фоне соотнесения данных лексико-семантической реконструкции с другим культурно-историческим, этнологическим и археологическим материалом обосновать свою гипотезу о доисторической прародине индоевропейцев. По всей видимости, базисная лексика в рамках такого подхода упорядочивается и отбирается на вероятностной этимологической основе с учетом репрезентативности рассматриваемых единиц по отношению к протокультурным реалиям, при условии сверки лингвистических данных с содержательной фактической информацией из других междисциплинарных источников.

Ахроничное упорядочение лексики на логической основе

Опосредованное техническими средствами взаимодействие современных людей обнажает противоречие между машинными алгоритмами оперирования информацией и необходимостью подготовить машину к общению с человеком на его естественном языке. Возникает потребность в построении логических моделей естественного языка, его логических начал и формальной семантики, переводе языковых единиц разного типа и уровня сложности на языки логики, имеющие свои уровни представления информации разного порядка. Здесь обнаруживается глубокое несоответствие между формальной логикой и обыденным языком, множество трудностей, возникающих на стыке логических моделей концептуальной сети, где главным оператором и элементом комбинирования смыслов является понятие, и сети связей и отношений языковых единиц, где операторами и элементами комбинирования выступают лингвистические значения. В этой сфере также создаются и востребованы динамические модели развертывания семантики, работающие, например, при интерпретации дискурса с динамикой отношений между операторами смысла, основанные на идее об изменении интерпретации в процессе развертывания фразы или фрагмента диалога за счет изменения объема доступной информации [Андреев, Митрофанова, Соколов, 2014, с. 59]. Оценивая попытки логико-философского подхода "исследовать смысл на субстанциональном уровне" при его соотнесении с психическими процессами у человека, А.И. Новиков определяет важнейший интегрирующий признак смысла как принцип доминантности [Новиков, 2007, с. 53] . Однако остается неясным, откуда берется доминантность? Она экстралингвистична по своей природе и задается языковой личностью с ее интенциональностью. Несомненно, она соотносится с рядом выводимых на логической основе категорий психолингвистики текста, но проявляет себя прежде всего в том, как именно оперирует лингвистическими значениями конкретная языковая личность. Например, объясняя с помощью доминантности такое фундаментальное свойство текста, как его целостность, А.И. Новиков отмечает, что при порождении текста доминантность "обеспечивается единством замысла, а при восприятии и понимании - целостностью образа содержания текста" [Новиков, 2007, с. 223], то есть так называемым "встречным текстом", "встречной проекцией сознания на текст в виде определенных ментальных структур, в частности системы связей и отношений" [Новиков, 2007, с. 21], формирующейся у читателя под воздействием его собственного коммуникативно-когнитивного опыта в ответ на исходную авторскую проекцию смысла текста. Поскольку встречная проекция в значительной степени зависит от субъекта восприятия, его интенций и доминантных установок, попытки свести это явление к общеконцептуальным и тем более сугубо формально-логическим категориям не дадут нам модели, исчерпывающей глубину процесса. Таким образом, субстанциональная ориентация на оценку объема доступной информации с точки зрения психолингвистики текста оказывается несамодостаточной.

Логика как способ получения и обработки информации о мире, образе мира человека и мышлении нуждается в онтологии сущностей, представляя их в виде логических, обобщенных форм познания мира (понятий), а также в установлении связей и отношений между ними. Характер и природа абстрактного мышления человека приводят его к построению иерархических уровневых и сетевых моделей на формально-логических основаниях. Установка на исследование логических начал в естественном языке заставляет рассматривать значение как репрезентацию логических форм, связей и отношений и привлекать слово постольку, поскольку оно является лексикализатором соответствующего концептуального содержания. Упорядоченные на логической основе концептуальные лингвистические ресурсы называют онтологиями и тезаурусами, понятийными словарями. Такие словари, как правило, дают толкования гипо-гиперонимических (родовидовых), меронимических (часть-целое), синонимических, антонимических, частично ассоциативных отношений (ср.: RuThes; RuWoгdNet; гиТепТеп; РОСС, а также [Баранов, 2014] и обзор в: [Лукашевич, 2011, с. 28-38]). В построенной на логических основаниях сети имеются гнездовые (опорные) понятия, которые в свою очередь используются для образования других понятий и рассматриваются авторами словарей как лексический минимум, "полигон при изучении русского языка и классификации понятий" [Баранов, 2014]. Работающие над созданием таких ресурсов специалисты сталкиваются с типичным явлением, когда, с одной стороны, не все представленные в концептуальной сети понятия лексикализованы в конкретном естественном языке, с другой стороны, существует множество различных неподдающихся формализации отношений (в особенности ассоциативных) между имеющимися в этом языке вербальными единицами. Фактическая информация об объеме и качественном составе концептуальных ресурсов сама по себе свидетельствует о глубинном несовпадении вербального и концептуального начал. Например, объем тезауруса РуТез составляет 158 тыс. слов и выражений, уложенных в сеть 55 тыс. понятий, между которыми вручную установлено более 210 тыс. отношений (RuThes). Те понятийные сущности, которые логикой генерализации могут относиться к какому-то одному уровню (ярусу), по вербальной "логике" могут воплощаться вхождением одной и той же единицы на разные ярусы и уровни логический сети. Таким образом, в процедуре формально-логического упорядочения лексикона естественных языков возникает не только проблема собственно выразимости явлений естественного языка средствами логики, но и проблема идентификации и взаимодействия различных носителей и компонентов лингвистических значений, подлежащих формализации: лексических и грамматических, лексико-семантических вариантов лексем, контекстуальных приращений смыслов в связи с глубинной и поверхностной валентностями языковых единиц, смысловых перевоплощений при переходе с одного языкового уровня представления семантики к другому и мн. др. Вопросы ограничений, селекции и кластеризации разных содержательных компонентов при порождении смысла составляют отдельную проблему. Это видно на примере реализованного Дж. Пустейовским в 1990-е гг. проекта генеративного лексикона, упоминаемого в ряде источников при обсуждении общетеоретических вопросов создания разных систем автоматической обработки текста [Андреев, Митрофанова, Соколов, 2014; Сокирко, 2003]. Как "логическая альтернатива классической лексической семантике" в смысле адаптации к задачам автоматической обработки текста и динамическая модель, основанная на дистрибутивных и композиционных свойствах лексического значения, генеративный лексикон противопоставляется жестким алгоритмам описания значений. Термин "генеративность" ассоциирует модель с гибким порождением новых смыслов в виде формализованных многоярусных структурных образцов, способных показывать механизмы функционирования многозначных слов в разнородных текстах. Критические отзывы о применении такой модели обусловлены отсутствием в ней ограничений на порождение смыслов и, как следствие, возможностью содержательной интерпретации фраз, неприемлемых в конкретных естественных языках [Андреев, Митрофанова, Соколов, 2014, с. 78] (развернутый критический анализ дается в: [Сокирко, 2003]). Наибольшими возможностями вычисления семантических связей между понятиями обладают, как нам думается, векторные дистрибутивные модели извлечения семантических отношений между словами и иными сущностями из текстов. Они заслуживают особого рассмотрения вне рамок данной статьи именно в связи с возможностью вычисления дистрибутивных векторов слов (о проекте см.: RusVectores, а также: [Kutuzov, Kuzmenko, 2017]).

Концептуальные словари, формальные онтологии и тезаурусы создаются как ресурсы, которые могут быть востребованы в компьютерных системах для автоматической обработки текста в разных целях: информационно-поисковых, переводческих и др. Все они имеют общую для этих систем проблемную специфику, которая, с нашей точки зрения, вызвана несводимостью КММ к ЯММ, а также невозможностью решить задачу балансировки КММ и ЯММ наличными формальнологическими средствами. Отбор и упорядочение лексики проводится в них с привлечением лингвистических словарей и больших корпусов текстов, включая текстовые сетевые ресурсы Интернет, с широким использованием частотной статистики. Как исходные текстовые ресурсы, так и создаваемые на их основе формально-логически упорядоченные лексиконы (часто многоярусные сетевые модели) представляют собой отчужденный от конкретной языковой личности продукт ее речевой деятельности. Установление связей и отношений между единицами здесь вторично по отношению к живой речевой деятельности, оно опосредовано исходными параметрами текстов и задачами тех сфер деятельности, которые обслуживаются создаваемыми для них компьютерными ресурсами, а также потенциалом применимости технологий и методов формализации семантики к реалиям естественного языка. При теоретической разработке вопросов формализации связей и отношений концептуальной сети с соответствующими вербальными коррелятами ученые вынуждены оперировать материалом лингвистических значений лексических единиц (с их текстовыми репрезентациями), предлагая их в качестве лексификаторов логико-понятийных феноменов. Даже динамические модели этого типа представляют движение значений в отчужденной от живой языковой личности схематично генерализованной форме. В отличие от схемы движения значений, у живой языковой личности при содержательном наполнении образа мира в процессе смысловых перевоплощений онто- и психокогнитивного плана (лингвистическое значение о психологическое значение о лингвистическое значение) даже в самых продуктивных формально-логических подходах исчезает психологическое звено смыслообразования. Таким образом, выпадает из рассмотрения интенциональность языковой личности, а вместе с ней и доминантность смыслопорождения со всеми психически актуальными импликациями, логически и статистически непредсказуемыми селективными ограничениями на оперирование лингвистическим материалом.

Особо интересны в контексте нашего обсуждения компромиссные проекты словарей на основе НКРЯ и иных сетевых ресурсов (АС; Sensefreq), направленные на экспликацию семантики через установление взаимоотношений лексических значений слов, а также лексических и грамматических значений в контекстах. Сюда следует отнести масштабный проект активного словаря, выводящего толкования лексем для широкого пользователя с установкой на полноту описания и моделирования значения слова как статистически структурированного текстозависимого феномена. Статистическая упорядоченность толкований показывает в этом словаре не только интенсивность использования в текстах лексической единицы как таковой, но и относительную частоту активации различных ее лексико-семантических вариантов. Авторами выделяются приемы описания связей между лексемами и их вариантами через специально введенную рубрику "лексический мир"⁶ лексемы, приводятся данные по синтаксической реализации связей, богатый иллюстративный контекстный материал. Особую значимость имеет реализуемая в активном словаре концепция лексикографических типов. По нашим наблюдениям, в АС при всем богатстве представления семантического багажа слов существуют те же ограничения, что и в других логически ориентированных подходах, однако характер представленности движения лингвистических значений в АС позволит, как думается, со временем по мере реализации этого проекта, с одной стороны, и расширения ассоциативно-вербальных баз данных, с другой, использовать эти два вида источников как комплементарные ресурсы при оценке изменчивости и устойчивости лингвистических значений отдельных слов, построении ассоциативного профиля ряда лексикографических типов (которые, возможно, и не будут совпадать с имеющимися в материалах АС).

Подводя итоги экскурсу в логическую сферу лексики, отметим, что богатый "гардероб" слова упорядочивается в ней по категориям и формирующим их признакам разного уровня обобщения, аналогично разным видам одежды: юбки, блузки, платья, брюки и т. п.; с рукавом, манжетами, воротником или без оных; по степени пригодности для общих и специальных случаев, по носкости, качеству ткани; и т. п. Это не столько подготовка к одному живому, актуально трогающему сознание зрителя образу, сколько общее упорядочение гардероба в соответствии с формальными, отвлеченными от личностноролевых и тесно связанных с ними социокоммуникативных установок рубриками.

Выводы

Образ мира человека как смысловая реальность исследуется междисциплинарно на концептуальных и языковых моделях разными отраслями лингвистики. В зависимости от постановки исследовательских проблем и решаемых в их поле задач разные отрасли оперируют разными вариантами упорядочения вербального материала. Лексикостатистика формирует список архетипических значений и правил их локализации в современном лексическом материале; по мере повышения хронологического уровня расширяются возможности оперирования базисным списком для субстанциональной реконструкции протоязыка и протокультуры. Онтолингвистика представляет базисную лексику как психокогнитивный субстрат для дальнейшего развития речемыслительной деятельности и содержательного наполнения образа мира языковой личности. Компьютерная лингвистика и формальная семантика упорядочивают лексикон на логической основе, подготавливая материал естественных языков для осуществления опосредованных машинными алгоритмами видов деятельности. Характерны для современного состояния всех упомянутых отраслей попытки построить динамические модели (почти всегда с опорой на статистическую упорядоченность) с тем, чтобы максимально полно охватить смысловую воплощенность языковых единиц или, наоборот, обеспечить точную селективность признаков при необходимости сведения смыслового содержания к определенным граням. Все подходы обнажают в той или иной мере несводимость КММ к ЯММ, противоречия между необходимостью оперировать лингвистическими значениями как объективно данной (внешней) языковой реальностью и попытками эксплицировать внутренний психически детерминированный механизм смыслопорождения. Макроуровневый анализ АВС дает возможность получить "копию" с внутреннего лексикона усредненной русской языковой личности, в котором КММ и ЯММ сбалансированы естественным путем, поскольку статистическая упорядоченность единиц базируется на детерминированности смысловой структуры образа мира, отражающей интенциональность русской языковой личности в виде психически актуальных и активных в актуальной диахронии ассоциативных доминант. В этом проявляется специфика подхода со стороны ассоциативной лексикографии. Каждый способ упорядочения лексики и выделения ее базисных (ядерных) компонентов имеет свою методологическую значимость. Комплементарное использование данных разных отраслей необходимо, например, при построении учебного курса междисциплинарной лингвистики, дающего широкую перспективу закономерностей, выявленных при разных ракурсах рассмотрения языка (филогенетическом и онтогенетическом, историко-этносоциокультурном и психокогнитивном). Все эти аспекты имеют единую смысловую основу - это разные грани человеко-образования, процесса, воплощающегося в образе мира языковой личности.