К истории употребления удмуртских лексических диалектизмов в ранних текстах и путей их синонимизации (на примере слов со значением "обманывать")

Размещено на http://www.allbest.ru/

К истории употребления удмуртских лексических диалектизмов в ранних текстах и путей их синонимизации

К. Кельмаков



Аннотация

На примере слов со значением обманывать

Из-за отсутствия общеудмуртского письменного языка переводные тексты первой половины XIX в. и последующего времени вплоть до начала ХХ столетия формально были ориентированы на носителей отдельных удмуртских говоров и посему базировались преимущественно на этих конкретных диалектах - сарапульском, глазовском, казанском, елабужском и др. Однако в большинстве случаев эти переводные тексты - даже самые ранние из них - в языковом отношении в различной степени отличались от устной речи на исходных базовых диалектах, поскольку переводчики и редакторы, во-первых, в целях достижения доступности переводных изданий для большинства читающего удмуртского населения, и, во-вторых для усиления выразительных возможностей создаваемого ими книжно-письменного варианта удмуртского языка, были вынуждены обращаться к языковым средствам различных диалектов. Следовательно, даже самые первые, а также и последующие переводы религиозных текстов с русского и (частично) крещено-татарского языков на удмуртский вносились разнодиалектные вкрапления, в особенности лексические. В статье рассматриваются пути и способы использования междиалектных лексических параллелей с преимущественным вниманием на одну из них, состоящую из лексических единиц с общей семантикой 'обманывать' (в клерикальной литературе еще и 'соблазнять, искушать'): южн. алданы, п.-южн., сред. орекчаны и сев. пояны. В конечном итоге эти конкретные слова и ряд других междиалектных соответствий, близких друг к другу по значению, подверглись в удмуртском литературном языке полной или частичной синонимизации, что подтверждается материалами удмуртскоязычных изданий последних десятилетий.

Ключевые слова: ближайший контекст, Евангелия, книжно-письменный язык, крещено-татарский язык, междиалектные лексические соответствия, ранние переводные тексты, русский язык, синонимизация, синонимы, удмуртские диалекты.



Abstract

V.K. Kel'makov

TO THE HISTORY OF USING UDMURT LEXICAL DIALECTISMS IN EARLY TEXTS AND PATHS TO THEIR SYNONYMIZATION (Using example words with the meaning 'to deceive')

Due to the lack of a common Udmurt written language, the translated texts of the first half of the 19th century and the subsequent time up to the beginning of the 20th century were formally oriented towards the native speakers of separate Udmurt dialects and therefore, they were mainly based on the Sarapul, Glazov, Kazan, Yelabuga and other dialects.

However, in most cases, these translated texts - even the earliest ones - were linguistically different in various degrees from the spoken variant of the original basic dialects, since translators and editors were forced to incorporate linguistic elements from other dialects, firstly, in order to make these translations accessible for the majority of the Udmurt readers, and secondly, to enhance the expressive capabilities of the literary Udmurt language. Consequently, even the very first as well as the following Udmurt translations of Russian and (partially) Christian Tatar religious texts introduced various dialectal inclusions, especially lexical ones.

The article discusses the ways and methods of using inter-dialectical lexical parallels with special attention to one of them, consisting of lexical units with the common meaning “to deceive” (in the clerical literature also “seduce, tempt”): southern aldani, peripheral southern and central orekcani and northern pojani. In the end, these specific words and a

number of other inter-dialectal correspondences close to each other in meaning were subjected in the Udmurt literary

language to full or partial synonymization, as evidenced by the language of Udmurt printed materials of recent decades.

Keywords: immediate context, Gospels, literary language, Christian Tatar language, inter-dialectal lexical correspondences, early translated texts, Russian language, synonymization, synonyms, Udmurt dialects.



0.1. Эта проблема весьма актуальна не только при решении частных проблем формирования и обогащения синонимической системы современного удмуртского литературного языка, но и в более широком аспекте - для изучения истории литературного языка, который с самого начала строился не на базе конкретного диалекта, как многие современные литературные языки, а с учетом вариативности единиц на всех уровнях и богатых лексических возмоностей ряда основных, наиболее распространенных, диалектов и говоров.

0.2. В данной работе поставленные в заголовке вопросы будут рассматриваться на материале письменной истории ряда междиалектных лексических параллелей, и в том числе конкретно трех слов - алданы, орекчаны (эрекчаны), пояны - c общей семантикой 'обманывать' (в клерикальной литературе еще и 'соблазнять, искушать'). Хотя по своей первоначальной сущности и употреблению последние являются диалектными лексемами, но в современных словарях середины ХХ - начала XXI вв. они подаются уже как равноправные лексемы литературного языка без указания на их диалектный характер, а в двух синонимических словарях удмуртского языка - как полноценные синонимы (здесь и далее синононимичные слова или формы для наглядности разделены друг от друга одной вертикальной чертой [|]), ср.: 1948: алданы 'солгать, обмануть; соврать; одурачить, ввести в заблуждение, провести' [58. С. 16] | орекчаны 'обмануть' ~ эрекчаны 'обмануть, провести; солгать' [58. С. 228, 351] | пояны 'обмануть' [58. С. 247];

1959, 1984, 2002: алданы [56. С. 38; 57. С. 59; 55. С. 62] | эрекчаны [56. С. 213; 57. С. 337; 55. 404] (337) | пояны [56. С. 154; 57. С. 241; 55. С. 283].

1983: алданы 1. 'обмануть, ввести в заблуждение, солгать, соврать; одурачить'; 2. 'заманить, выманить'; 3. 'потерять' [59. С. 27] | орекчаны 'обмануть, обманывать' (см. тж. эрекчаны) [59. С. 326]

~ эрекчаны 'обмануть, обманывать, солгать, лгать'; см. тж. пояны [59. С. 23] | пояны 'солгать, лгать, врать, обмануть, обманывать' [59. С. 356];

2002: алданы 'becsap, megcsal' (= 'обмануть, одурачить, надуть') [70. С. 25] | орекчаны 'megcsal, raszed' (= 'обмануть, надуть') [70. С. 323] ~ эрекчаны 'hazudik, becsap, csal' [70. С. 496] | пояны 'becsap, raszed, hazudik' [70. С. 351];

2008: алданы 1. 'обмануть, ввести в заблуждение, солгать, соврать; одурачить'; 2. 'заманить, выманить'; 3. диал. 'потерять' [60. С. 39] | орекчаны 'обмануть, обманывать' [60. С. 503] ~ эрекчаны 'обмануть, обманывать, солгать, лгать' [60. С. 803] | пояны диал. 'солгать, лгать, врать, обмануть, обманывать'1; см. тж. алданы 1, эрекчаны [60. С. 546];

2008: алданы (пояны) 'petkuttaa, pettaa' (= 'обманывать, надувать, мошенничать; жульничать, плутовать') [71. С. 11] | орекчаны 'petkuttaa, pettaa' > пояны [71. С. 358] ~ эрекчаны 'petkuttaa, pettaa' > пояны, орекчаны [71. С. 640] | пояны 'petkuttaa, pettaa' [71. С. 392];

2013: petkuttaa 'алданы | пояны | эрекчаны'; pettaa 'алданы | пояны | эрекчаны' [72. С. 503];

2019: обмануть, соврать, солгать 'пояны | эрекчаны | алданы' и др. [46, т. 1. С. 809; 46, т. 2. С. 598, 605].

Как полноправные синонимы (правда, с различающимися доминатами) поданы они и в двух синонимических словарях удмуртского языка, в обоих случаях без указания на их (былой) диалектный характер, ср.:

1995: эрекчаны (орекчаны) | алданы | пояны 'обманывать, обмануть, вводить (ввсети) в обман (в заблуждение) [12. С. 249];

2009: алданы | пояны | орекчаны [25. С. 18-19].

1. Слово алданы в своем более распространенном значении ('обманывать') преимущественно южноудмуртское, о чем свидетельствуют следующие факты:

из самых ранних памятников письменности (XVIII в.) его отметила лишь первая грамматика удмуртского языка, составленная в г. Казани и отражающая в основном особенности южных (в том числе также и периферийно-южных) говоров удмуртского языка2 (алдаськд 'искушаю' [48. С. 98]), другие же крупные письменные памятники XVIII столетия, составленные на территории распространения северных диалектов [29; 35], это слово обошли вниманием;

и более поздние (ХХ - начала XXI в.) словари по северному диалекту удмуртского языка к слову алданы отнеслись двояко: а) в одном из них, весьма небольшом по объему, имеется лишь северное слово пояны 'обманывать, лгать' [16. С. 31], но алданы отсутствует); б) в другом искомое слово наличествует не со своим основным значением, а лишь со специфической северно-удмуртской семантикой: алданъ (алданы, алданш) 'терять, потерять', алдас'кънъ (алдас'кыны, алдас'кшнш) 'заблудиться' [23. С. 69]);

прикрепленность алданы (вместе со своими производными) к южноудмуртскому ареалу подтверждается диалектной пометой также и во многих лексикографических и историко-лингвистических исследованиях середины XIX - конца ХХ вв. (для сравнения параллельно приводятся имеющиеся сведения и по двум другим его (потенциальным) синонимам - орекчаны и пояны, напр.:

1851: aldalo 'обманывать'; aldam, aldan 'обман', aldanci 'обманщик; обманчивый' [81. С. 297] | arekc'alo 'обманывать, лгать'; arekc'an 'обман, ложь'; arekc'as' 'обманщик, лгун' [81. С. 297-298] | pojalo 'обманывать, соблазнять'; pojam 'обман, ложь'; pojas' 'обманщик, соблазнитель'; pojas'kon 'соблазн' [81. С. 324];

1880: aldany 'lugen, betrugen, verfuhren' (= 'обманывать, врать, лгать; соблазнять, совращать'); aldantsi 'betrugerisch, Betruger' (= 'обманщик; обманчивый') [82. С. 461] | arektsany 'betrugen, lugen, prahlen' (= 'обманывать, врать, лгать; хвастаться') [82. С. 462] | pojany (pojany) 'lugen, betrugen, hinter- listig sein' (= 'обманывать, врать, лгать; быть хитрым, коварным') [82. С. 517]; Как можно заметить, подача в удмуртско-русском словаре 2008 г. слова пояны с пометой диал., кажется, ошибочна: оно, во-первых, имеет в современных литературных текстах весьма высокую частотность; во-вторых, во всех других словарях последних десятилетий (см. выше), в их числе и орфографических его производные (см.: пояны [56. С. 154]; поя(лля)ны [57. С. 241; 554. С. 282]) не имеют при себе такой пометы.

² «В Грамматике Пуцек-Григоровича зафиксированы фонетические явления, характерные для южных диалектов. В ней отмечены своеобразные южноудмуртские грамматические формы, которым имеются соответствия в северноудмуртских диалектах. Значительное количество слов, приведенных в рассмотренном памятнике, свойственно южноудмуртским диалектам(...)» [54. С. 224].

1884: betrugen 'обманывать, врать, лгать'- елаб. aldany | глаз., сар.pojany [83. С. 13];

(? 1880-е гг.): Алдальляны 'обманывать, плутовать'; Алданци 'обманщикъ, враль, несправедливый, обдувало, плутъ'; Алданы 'обмануть, надуть, поддуть'; Алдаськыны 'обмануться' [15. С. 3] | Орекцан 'обманъ, ложь'; Орекцаны 'обмануть'; Орекцаськон 'вранье, хвастовство'; Орекцаськыны 'врать, хвастать'; Орекци 'враль, врунъ, вруша, обманщикъ, пустомеля, хвастунъ'; Орекци-кыл-бур 'враки' [15. С. 79-80];

(1890-е гг.) глаз., уфим. aldani, малм., елаб. aldani, м.-урж. audani 'обманывать' [84. С. 5] | сар., малм. erekt'sani, м.-урж. orekt'sani, уфим. erekt'sani 'обмануть, провести'; м.-урж. бrekt'sаn 'обман, ложь'; уфим. erekt'si 'обманщик, лжец' | глаз.pejani 'обманывать, вводить в заблуждение' [84. С. 93];

1896: (каз.) aldal- 'обмануть, провести' [75. С. 24] | (сар.) orakcal-, (каз.) urikcal- 'обмануть' [75. С. 79] | глаз., сар.pojal- 'обманывать, врать' [75. С. 581];

1919: к. орекчаны | с. пояны 'лгать, обманывать' [66. С. 27, 59, 65];

1932: кр. юж. алданчи | ср. орекчась | св. поясь 'обманщик' [9. С. 13]; юж. алданы | ср. орекчаны, эрекчаны | св. пояны 'обманывать, лгать' [9. С. 211, 230];

1990 (с указанием на ряд других источников): сар., глаз, малм. aldal- 'обманывать', кркм. aldaskS- 'врать, обманывать', круф. aldaskS-, aldatS- 'обманывать' [69. С. 101];

1993: южн., п.-южн., к[укм]. алданы 'солгать, обмануть; соврать, провести' [53. С. 32]. И др.

Судя по приведенным материалам, слово алданы характерно - за редкими исключениями - преимущественно для периферийно-южных (уфим., м.-урж., каз., кр. юж., круф., п.-южн.), южных (елаб., кркм., южн.) и отдельных срединных (малм.) говоров; орекчаны (эрекчаны) - для некоторых периферийно-южных (м.-урж., уфим., каз., к.) и срединных (сар., малм., с., ср.,); пояны - для северных (глаз., св.) и лишь отчасти для срединных (сар.).

Как преимущественно южноудмуртское слово, алданы в совокупности со своими производными встречается в ранних записях фольклорных текстов, произведенных Б. Гавриловым, Б. Мункачи, Ю. Вихманном и др. среди носителей кукморского и шошминского говоров периферийно-южного диалекта удмуртского языка, а также в ранних текстах, переведенных на казанский и другие южные диалекты, напр.:

Ки^он кудые де^ы поныса Пинял валйосыз алданы; Камзол кисіе праник поныса Мотор нылйосыз алданы. [43. С. 29]

Я пложилъ въ севалку овесъ, чтобы приманить къ себн молодыхъ лошадей. Въ карманъ своего камзола я положилъ пряники, чтобы приманить красивыхъ днвушекъ'

[43. С. 96].

Та мурт та Видтэм-тазэз алдало шуиса солы шуэм: ойдо воштом со койон удтытэк [43. С. 69]. 'Этотъ человекъ, думая обмануть плешивого дурака, сказалъ ему: давай поменяемся, такъ не открывая' [43. С. 137]. Видтэмэз быттыны вэтлиллям, Видтэм ачсэсыз быттэм. Сойос алданы ты- рышо вылэм но, - Видтэм ачсэсыз алдаса быттэм [43. С. 70]. 'Они хотели дурака убить, а дуракъ ихъ самихъ убилъ. Они хотели его обмануть, но дуракъ ихъ самихъ обманулъ и довелъ до смерти' [43. С. 139].

кукм.) Kudijosidlan pidasaz

pinal val aldan sezi van; tapijosidlan pall'an kisijaz niljosiz aldan d'umis van.

[74. С. 231]

'На дне вашего лукошка

Имеется овес, чтобы обмануть (приманить) молодых лошадей; В левом кармане этих парней

Имеются фрукты, чтобы обмануть (приманить) девушек'.

шошм.) ^dijssezi ponimi

pinau vaul'osiz audani kamzou kisiispiranikponim motor nirnl'osiz audani [79. С. 24]

'В лукошко овса мы насыпали,

Чтобы молодых лошадей обмануть (приманить). В карман камзола пряники положили,

Чтобы красивых девушек обмануть (приманить)'.

{..)ород алдачконлич моне во^ма [37. С. 78]. = erod aldaskonlis mona vozma! [75. С. 24] 'храни меня от злого обольщения'; 'Люгы полэ ки^идкэмэз талуэ: ог бырол кылэз кылонзэ кылэ, тэк доннее налпадкыса узырлыклы алдадконэныз кыл щуртыдкыса юмыш уг вайыУ [34. С. 34]. А посеянное в тернии означает того, кто слышит слово, но забота века сего и обольщение богатства заглушает слово, и оно бывает бесплодно [8. C. 1028]. 'Іосиф мешокъёсазы ю тырыны косъиз но ваньзылэсикуксё- зэс но понылыса соосыз лэзьыны косъиз; медаз бон алдалэ шуса Іосиф одъигзэ агайзэ Симеонэз тюрмае кельтъиз\ Онъ велнлъ насыпать въ мншки хлнба, положить каждому ихъ деньги и отпустить; но чтобъ они его не обманули, онъ оставилъ въ залогъ въ темницн одного изъ братьевъ-Си- меона [61. C. 186].

Слово алданы является татарским заимствованием, восходящим, судя по отдельным исследованиям, к (обще)тюркскому наследию (см., напр.: [73. С. 69; 75. С. 24; 80. С. 44; 84. С. 5; 4. С. 5; 6. С. 79; 62. С. 146; 63. С. 278-279; 50. С. 70; 5. С. 74, 110; 53. С. 32; 69. С. 101; 7. С. 91]).

Относительно второго члена рассматриваемого синонимического гнезда - орекчаны 'обмануть' - создается впечатление, конкретными подсчетами пока еще не подкрепленное, что оно, в отличие от его синонима алданы, имеет меньшую частотность употребления в современном удмуртском литературном языке, хотя письменно также было отмечено в XVIII в., ср.: Арекцянъ 'обманъ', Арекцясь 'лжецъ', Арекцяскйсь 'лживый' [48. C. 15, 17, 38]. С середины XIX столетия, начиная с грамматики удмуртского языка, опубликованного Ф. Й. Видеманном в 1851 г. [81], оно фиксируется почти во всех известных лексикографических трудах (см. выше: пункт 1).

Что касается ранних текстов, то орекчаны (орккча- и орыкча-) и его производные 7 раз отмечены в одной сказке (№ 13), записанной Б. Гавриловым у кукморских удмуртов, а также в некоторых фольклорных произведениях, собранных в конце XIX в. его младшими современниками (напр., Б. Мункачи, Ю. Вихманном) среди носителей периферийно-южных и срединных говоров удмуртского языка, напр.:

(кукм.) Та пуп, монэ орёкчамэз уз лу шуса, сое орёкчадкыны косэм. Алдартаз шуэм: мытам орёкчадкон пуйые татын эвол, корка килиз шуэм. Пуп шуэм: монэ ни но ки^ы орёкчамэд узлу шуэм. Алдартаз, агарда пуйымэ ваикэ тонэ ой кэ орыкча, али вил, пуктэм коркамэ дото шуэм. Пуп, мын, пуйыдэ вай шуэм. Алдартаз, вай заман уробояд пукдыса вайо шуэм, мон шуэм тонэ та кичпы выжы- йын орыкчало, мытам орыкчадкон кичпые та шуэм(...) [43. C. 67-68]. 'Священникъ, думая, что онъ его не можетъ обмануть, велнлъ ему обманывать себя. Плншивый обманщикъ сказалъ: мой мншокъ, посредствомъ котораго я обманываю, остался дома, его ннтъ зднсь. Попъ сказалъ: меня ты никакъ не обманешь. Плншивый обманщикъ сказалъ: если я привезу мншокъ и тогда не обману тебя, то отдамъ тебн свой только что выстроенный домъ. Попъ сказалъ: поди привези свой мншокъ. Плншивый обманщикъ сказалъ: давай я сяду на твою телегу и мигомъ привезу свой мншокъ, я тебя буду обманывать подъ этой березой, потому что въ другомъ мнстн я никого не могу обманывать; ты побудь зднсь, я сейчасъ сънзжу. Снлъ на телегу и ускакалъ' [43. C. 135-136].

(сред.) mon usjaskis, orahcashB ad'amijaz ug jaratki{..) [74. C. 70]. 'Я не люблю хвастливого, лживого человека'. kion «mon torn sio, mona ton jalan orahcashod!» - suam jicill. «ku-os mon tona orahcaj? siamed-ka pota si! soki tona-ik ne-no-kin uz lu sudni» [74. C. 126]. 'Волк сказал лисе: «Я тебя съем, ты постояно обманываешь меня». «Когда ж я тебя обманывал? Съешь, коли хочешь. Тогда ведь и тебя-то кормить будет некому»'.

(шошм.)kailauis kaila mi kirdzami;

o^zi orekt'Samj mi til'ediz. kaila no kirnl'os tuzpaidaio virnem o^z-ik kmdo mi lmim.

[79. С. 9]

Хитрее хитрого [слова] мы пели,

Так мы обманули (прельстили) вас.

Хитрые слова оказались весьма полезными: Так мы и стали сватами'.

Происхождение этого слова загадочно. Ю. Вихманн высказывает гипотезу о его татарском происхождении - правда, под знаком вопроса [? < Tat.]) и без указания на его предполагаемый татарский этимон [84. С. 54]. В.И. Алатыревым все же был назван этот татарский оригинал: “Исторически основа эрек- (орек-) восходит к тюркским языкам, ср. татарское орэк «привидение, призрак»”

Однако возведение удм. орекчаны 'обмануть, солгать, провести' к тат. врж 'привидение, призрак' по семантическим соображениям весьма затруднительно; ведь не случайно же специалист по удмуртско-татарским языковым контактам Ш. Чуч отказался от этой идеи: удмуртский глагол орекчаны и его производные отсутствуют в его реестре татарских заимствований в удмуртском языке - на соответствующей странице его книги [69. С. 176].

В.И. Лыткин соотносит удмуртское орэкчаны 'обманывать' с коми диалектными словами ырсодлыны нв. 'обманывать', ырйан скр. нв., ырйан' крч., печ. 'упрямый'; 'лукавый' крч. [32. С. 141], постулируя тем самым их вероятное общепермское происхождение. Правда, в дальнейшем сам же В. И. Лыткин, кажется, отказался от этого своего мнения: в «Краткий этимологический словарь коми языка», составленный им в соавторстве с Е. С. Гуляевым [33], эта параллель не включена. Отсутствует удм. Орекчаны также и среди слов исконного происхождения и в других серьезных этимологических словарях уральских/финно-угорских языков, насколько можно судить по их указателям удмуртских слов (ср., напр.: [68. С. 174-177; 77. С. 2132-2135; 67. С. 163-166; 78. С. 110-123]).

3.1. Третий член данной синонимической группы - пояны - является северно-удмуртским диалектизмом:

не зря же оно отсутствует в «Сочиненшхъ...» [48], которые, как уже отмечалось выше, были составлены на материале южных говоров, зато вместе со своими производными обильно представлено в двух других письменных памятниках северно-удмуртского цикла XVIII века: поялляскднъ 'притворный, притворство', поялляскыскд 'притворяюся', поямъ 'лукавый, лукаво', пояскд '(...)лгу, вру, прельщаю, обманываю', пояскднъ 'обманъ, лукавство, прелесть' и ряд др. форм [29. C. 175]; пыянъ- кылъ 'басня, обманъ' (39), пыясь 'лицемерный, обманчивый', пыяскд 'искушаю, обманываю', пыямъ 'ложно' [35. C. 39, 57, 76, 103]. Также и в словарях, изданных позднее, корень этого слова представлен в большом количестве производных в качестве самостоятельных словарных статей (сложные слова, в которых рассматриваемый корень не является начальным компонентом, в подсчете не учтены): 10 [9. C. 230]; 7 [14. C. 192 (составлен в 1892 г.)]; 5 [84. C. 103 (материал собран в 90-е гг. XIX в.)]; 5 [16. C. 31]; 21 [59. C. 353, 356]; 27 [60. C. 543, 546-547];

основа поя- и ее производные нередко встречаются в текстах первых удмуртских книг 1847 г., составленных из переводов (1) на глазовское наречие (северные говоры); в аналогичных текстах на сарапульском наречии (южных говорах), если таковые имеются, на их месте стоят, как правило, производные от алданы или другие слова; однако есть исключения, когда (2) переводы идентичных текстов (фрагментов) как на глазовский диалект, так и на сарапульский(!) содержат производные от северноудмуртского пояны (не потому ли, что редакторами этих книг были представители северных удмуртов?), напр.:

(1) (Мф. 4:7) 1исусъ сказалъ ему: въ писаніи сказано также: не искушай Господа Бога Твоего [40. С. 16; 41. С. 16]. ^

глаз. Чисусъ веразъ солы: ношъ гоштэ-сар. Чисусъ веразъ солы: ношикъ гош-мын увань: энъ поя Господь Инмаръ-лэсь визь-тэмын увань: энъ сына (глаз. уд ни пЗя) Гос-

зэ' [40. C. 16].подь Инмаръ-лэсь визь-зэ' [41. C. 16).

Но многіе изъ нихъ ошибались, думая, что Онъ пріидеть устроить земное царство(...) [1. С. 73; 2. С. 77] ^

глаз. 'Уноосъсы содсъ-полысь пэяскизысар. 'Уноёзъ бонъ пэлысьтызы янгыш-

та-сярысь, малпаса, что Со лыктдзъ тупаты-мд валъ, малпаса ози, что лыктозъ со тупа-

ны музьёмъ царствозэ(...)' [1. C. 73].тыны музьёмъ Эксэйулосэзъ гынэ(...)' [2. C. 77].

(Мк. 4:19) Но въ которыхъ заботы внка сего, и прелесть богатства, и другія похотннія вхо- дящія въ нихъ, заглушаютъ слово(...) [39. C. 25) ^

глаз. 'Ношъ курадземэзъ та дунтинъ, пэясконъ-но увань буръ-понна, мукётъ мылкытэзъ-но нюртд верамзэ(...)' [39. C. 25). - (Перевод на сарапульское наречие не издан).

глаз. 'Энъ-но пырты милемызъ шайтанъ пэяськонэ. (...) Курыськомъ, Инмаръ медазъ - лезь - валъ шайтанъзэ кызике пэяны милемызъ, пыртыны - но селык'э' [1. C. 152].

сар. 'Энъ сютъ милемызъ шайтанъ- пэямлы. (...) Курыськомъ, Инмарлэсь утем- з'э, медазъ л'эзь шайтанэзъ пэяса кызике се- лыкЭ пыртыны милемызъ' [2. C. 166].

(2) И не введи насъ во искушеніе. (...) Просимъ, чтобы Богъ не попустилъ діаволу какъ ни- будь прельстить насъ, и ввести во грнхъ [1. C. 152; 2. С. 166]. ^

Происхождение слова пояны 'обманывать и пр.' также не выяснено. Правда, В.И. Лыткин, сопоставляя его с коми порйас'ан дп. 'искушение, обман', порйас'- скр. нв. л. кч., пурйас'- кя. 'обманывать' [32. С. 141], считает, кажется, возможным возвести корни удм. пой- и коми пор- в общепермскую глубину, что едва ли приемлемо по фонетическим соображениям: коми и удмуртские формы из- за инлаутных удм. -й- || коми -р- этимологически не сводимы друг к другу. Не зря же эта гипотеза не нашла особо горячей поддержки у Е. С. Гуляева, который “бесстрастно” констатировал лишь сам факт сопоставления без каких-либо комментариев к нему: “В. И. Лыткин находит возможным сравнение с удм. пояны 'обмануть' (Дп., 141)” [33. с. 229]. Трудно принять также и предположение Ю. Вихманна увязать удм. пояны с фин. peijata 'обманывать, надувать, мошенничать' [80. С. 92], поскольку последнее считается заимствованием из шведского языка [76. С. 510].

4. Все вышерассмотренные слова (алданы, орекчаны, пояны) в относительно недавнем прошлом были попросту междиалектными соответствиями (да они и сейчас многими из носителей удмуртского языка, не являющимися специалистами в области удмуртской филологии, воспринимаются как таковые), пока не стали употребляться в качестве полнозначных единиц синонимической системы литературного языка, т. е. не состоялась синонимизация их, о чем свидетельствуют хотя бы нижеприведенные примеры из художественной произведений 1930-90-х гг.:

«Пояз, лэся, калыкез та Иларий поп, - ас понназ малпа ини Игошка. - Эрекчаз, эке, эрекчаз...» [24. С. 27]. '«Обманул, кажется, людей этот поп Иларий», - думает уж про себя Игошка. - Надул, брат, надул...»'' Тазэ азьвыл но ой поя, али но уг алдаськы [42. С. 191]. 'Об этом и раньше не врал, и сейчас не лгу'. Валасьтэмъёсты алдаса-пояса, капчи но чебер улон сйзьыса, воля сётом шуыса, со эксэй выжыос вормиллям но кутскиллямук пумит эутскылэм калыкез ыбылыны, ошылыны... [27. С. 9]. 'Обманывая тех несмышленышей, обещая легкую и красивую жизнь, волю, те царские сатрапы победили восставший народ и начали его расстреливать, вешать...' Йыромем кучапи сямен нискетыса улйськод: поязы, орекчазы... [26. С. 105]. 'Скулишь, как заблудившийся щенок: обманули, провели...' Нош куке но ваньмыз кыре потйз ке? Пояса, алдаса асьтэ семьяяды кариды шуоз ук [31. С. 288]. 'А если все это когда-нибудь всплывет наружу? Ведь скажет, обманом, ложью ввели в свою семью'. И др.

Этот процесс синонимизации диалектных лексем начался, разумеется, отнюдь не в ХХ в., однако нашему наблюдению он, к сожалению, доступен лишь с первой половины XIX в., когда появились первые пространные письменные тексты на удмуртском языке. Если в 1850-80-е гг. Ф.Й. Виде- манн, с одной стороны, представил в своем словарике некоторые производные формы от этих глаголов в качестве синонимов: 1) Betrugen (= 'обманывать, врать, лгать') - aldalo | pojalo | arekc 'alo; 2) Betruger (= 'обманщик, мошенник') - aldanci | pojas ' | arekc 'as '; 3) Betrug (= 'обман, мошенничество') - aldam, aldan | pojam | arekc'an [81. С. 347]; то, с другой же стороны, не мог при этом не признавать - правда, в другой работе и несколько позднее - также и принадлежность этих слов различным удмуртским диалектам: betrugen 'обманывать, врать, лгать' - елаб. aldany, глаз., сар. pojany [83; 13].

Важнейшим подспорьем для Ф.Й. Видеманна при выявлении синонимической связи между этими словами, должно быть, послужили материалы из переводной литературы (как увидим ниже, из первых книг на удмуртском языке, переведенных в 1820-е гг., но увидевших свет лишь в 1847 г.), в которых уже были представлены способы использования переводчиками потенциальных синонимов (в данном конкретном случае производных от алданы и пояны) в тексте: 1) для создания сложных конструкций по типичной для удмуртского языка модели - путем сочетания семантически близких (синонимичных!) корней; 2) для толкования одних диалектных слов с помощью лексических соответствий из других диалектов, представленных в скобках; или 3) в целях достижения градацииОб этих и некоторых иных способах использования синонимов русского языка в стилистических целях см.: [17. C. 28-31]; на материале удмуртского языка - в работе: [26. С. 21-24]., напр.:

(Мф. 27: 63-64) И говорили: господинъ! мы вспомнили, что этотъ обманщикъ, еще будучи въ живыхъ, сказалъ: послн трехъ дней воскресну. И такъ прикажи охранять гробъ до третьяго дня; чтобы ученики Его, пришедши ночью не украли Его, и не сказали народу: воскресъ изъ мертвыхъ; и будетъ послндній обманъ хуже перваго [40. C. 229]. ^

'Веразы-но: асаба! тодамы лыктызъ милёмъ, та алданцй-поясь, улэпъ - дыръязъ ношъ веразъ: квинь мойнъ улзю. Озюнъ косъ шайзэ возманы квинъмдй-чожъ; дышетскисъюсъ Солэнъ, лыктыса уйнъ, медазъ лучкалэ Соэ, калыкълы вераса: улзйзъ кулэмълэсъ; луозъ - но берло алдамъдзъ, поямъдзъ азлолэсъ-но урддъ [40. C. 229].

(Мф. 24:4-5) 1исусъ сказалъ имъ въ ответь: берегитесь, чтобы кто васъ не прельстилъ. Ибо многіе придутъ подъ именемъ Моимъ, говоря: Я Христосъ; и многихъ прельстятъ [40. C. 187]. ^

Чисусъ отвптъ сОтыса веразъ содсълы: сакъ улэ, возматскэлэ, кинъкэ тиледэсъ медазъ поя (алда). Уноосъ бенъ лыктозы Мынамъ нимынымъ вераса: монъ Христосъ шуиса; уноосызъ - но ал- далозы ('поялозыУ4 [40. С. 187].

Укмысети косоназ ма карыны ук косы? Муртлы пунищ орёкчан таныклык эц кары пе, эц алдкла, мурте чураз эц курла, мыскыл эц кар, мурт верам кылзе кырыже эц бачты пе; кощ ки^ыке но

эщорекча эщно алда [37. C. 72-73]. ^

'Девятая заповедь что запрещает? Не лжесвидетельствуй против человека, не клевещи, не хули человека за глаза, не унижай, не извращай-де сказанные [другим] человеком слова, никаким образом не лги и не ври'.

Следует заметить, что уже с этих книг, как мне представляется, и началась широкомасштабная работа удмуртских переводчиков, авторов, редакторов и издателей, длившаяся вплоть до начала ХХ века, по выявлению междиалектных и общудмуртских лексических соответствий и использованию их в тексте в методических, коммуникативных и стилистических целях, которая в конечном результате привела к расширению корпуса удмуртских синонимов.

Судя по переводу Евангелия от Матфея на глазовское (северное) и сарапульское (южное) наречия можно заключить, что и язык этих первых переводных изданий уже не был точной (или даже близкой) копией с живой речи северных5 и южных удмуртов: переводчиками, редакторами и издателями была проведена кропотливая работе по возможному сближению языков этих письменных вариантов. При этом уже с первых страниц в текст сарапульского варианта издания довольно часто вклинены, заключенные в круглые скобки, (1) толкования специфичных южноудмуртских диалектных слов при помощи их северноудмуртских соответствий (с пометой гл. или глаз.), в том числе интересующих в данном случае нас (2) производных от алданы и пэяны, - дабы язык книги, изданной для носителей южного диалекта, был доступен и для других - в данном случае северных - удмуртов, напр.:

(Мф. 2:4) И собравши вснхъ Первосвященниковъ и Книжниковъ изъ народа, спрашивалъ у нихъ: гдн должно родиться Іисусу? 'Люкаса-но воцякъ вэсь асабаздсъ (Гл. бадзймъ попюсъ) книга тодысъОсызъ-но калыкъ-полысъ, ювазъ со Осълэсъ: кытынъ вордскыны кулэ Христосълы?' [41. C. 6]. (Мф. 2:15) И былъ тамъ, до смерти Ирода; да сбудется реченное отъ Господа чрезъ Пророка(...> 'Улызъ-но отынъ Иродъ кулытдзъ; медъ тупалозъ (глаз. быдэсмозъ) верамъ-эзъ Инмаръ-лэнъ Про- рокъ ымынъ(...> [41. C. 9]. (Мф. 2:16) Тогда Иродъ увидя, что онъ осмЬянъ отъ Волхвовъ, весьма раз- гннвался(...> 'Сокы Иродъ адзиса, Нодо-муртюсъ-лэсь мыскылъ (Глаз. Серемъ) карэмъзэсъ, тужъ вожжэ вайзъ{..у [41. C. 9]. (Мф. 3:10) И какъ скоро 1исусъ крестившись, вышелъ изъ воды; Се отверзлись Ему Небеса и 1оаннъ увиднлъ Духа Божія, который сходилъ какъ голубь и ниспускался на него. 'Цюкындырысъкэмъ берэ 1исусъ заманъ (глаз. соку-йкъ) вуйсъ потызъ; тани-но Со уватцыкъ (х: уватцынъ) устсъкйзъ Инъ, 1оаннъ-но адзйзъ Инмаръ-лэсъ увасъкэмъ Лулъ-зэ, кэгэрсйнъ (глаз. дыдыкъ) тусъемъ Со вылэ лыктэмъ-зэ [41. C. 14]

Правда, в переводе Евангелия от Матфея на сарапульский (= южный) диалект, для которого из трех синонимов характерно слово алданы, во всех вышеприведенных случаях употреблено только оно как самодостаточное слово (одиночно), т. е. без сочетания или толкования в скобках с северноудмуртским полны, ср.: (1) “та алданцй, улэпъ-дыръязъ веразъ”; “луозъ - но берло алдамъ-дзъ, азлд-лэсъ урддъ” [41. С. 229]; (2) медазъ алда и алдалозы [41. С. 187].

Кстати, язык даже более позднего издания «О загробной жизни» (1915), предназначенного конкретно для “глазовских” удмуртов, намного полнее и точнее отражает особенности северного диалекта, нежели язык вышеназванных Евангелий от Матфея и Марка на “глазовскомъ нарічіи”, опубликованных в 1847 г.

(Мф. 4:1) Потомъ 1исусъ отведенъ былъ Духомъ въ пустыню для искушенія отъ діавола. 'Сокы 1исусъ нуемынъ валъ лулъ-энъ луд'э шайтанъ-л'эсь алдамдзъ понна (глаз. пэяськемезъ понна) [41. C. 15]. И т. д.

Однако в теоретическом аспекте, пожалуй, именно В. А. Ислентьев впервые высказался о возможности использования удмуртских междиалектных соответствий как потенциальных синонимов (“подобозначащихъ словъ”) в методических целях. По этому поводу он выразился следующим образом: “Во многихъ выноскахъ, помнщенныхъ на страницахъ учебника, приведены вотскія слова, служащія синонимами даннымъ въ текста словамъ: эти подобозначащія слова даютъ учителю средство для болне обстоятельнаго объяснены днтямъ того или другого русскаго слова, мало понятнаго вотякамъ, или, иногда, могутъ и вполне заменить помнщенное въ учебника слово, если бы случилось, что ученики не вполне понимали его, или - когда введенное въ текстъ слово употребляется въ данной местности въ иномъ, противъ приданнаго ему, значеніи, какъ на то и указывается въ самыхъ выноскахъ” [44. C. 63]. И самое важное - эти его мысли оказались не красивой, но пустой, декларацией; автор и его помощники-консультанты при составлении учебников для удмуртских детей во всех возможных и невозможных случаях обильно пользовались как лексическими, так и грамматическими синонимами не только (1) в упражнениях, составленных им(и) на удмуртском языке, но и (2) при переводе текстов с русского языка на удмуртский, напр.:

Мыши боятся ежей. - Шыръёс чушъяллэсь курдало (кышкало). Безъ ключей замковъ не отпирай! - Усьтэтъёстэк тунгонъёсыз эн усья (кулич,ьёстэк замокъёсыз эн усья)! [61. C. 95; 44. C. 113]; Мы пьёмъ воду изъ ковшей и стакановъ. - Ачміос вуэз кобыёсын но стопкаёсын (кобыёсъись но стопкаёсъись) юиськом [61. C. 95; 44. C. 113].Монугна адзьына (мынам адземе овслна) кунъёсыз [Ис- лентьевъ 1889а: 115]. 'Я не видалъ князей' [61. C. 98]. И т. д.

Праздность есть мать пороковъ. 'Азьтэммонъ вань уродлэн анаез (мумиз) [61. C. 146]. Старому хочется отдыхать, а молодому играть. 'Пересьлэн (мсйы-муртлэн) ч,ыдэчкемез (ял каремез) потэ, пиняллэн бон шудэмез [61. C. 150]. Стоить и весной, и зимою ненастной покорно она у церков- ныхъ дверей; сліпая она... [61. C. 153] 'Тулыс-но жоб толалтэ-но чидаса черк ос азьын сылэ; со сукыр (синтэм)' [44. C. 138]. И др.

В. Ислентьев и его помощники, в совершенстве владея междиалектными лексическми соответствиями (потенциальными синонимическими средствами) удмуртского языка, настолько свободно обращались с ними при переводе русскоязычного текста на удмуртский, что порою одно и то же русское слово в предложении, как-будто “пробуя на зуб”, передавали различными удмуртскими синонимами диалектного происхождения, как это случилось, к примеру, в “народном гимне” «Боже, царя храни!» / «[Иньмаре, Эксэймесуть!]»:

Царствуй, на страхъ врагамъ(...) ^

'Эксэйын-ул дышмонъёслыкышкамон{...)' [60. C. 141];

'Эксэйын-ул дышмонъёслыкурдамон{...)' [10. C. 119].

Или же в тексте «Умный Ваня» / «Визьмо Ваня» слово похвалили переведено ими для одного учебника одной удмуртской формой (ушъязы), в другом же, изданном год спустя, параллельно представлены два междиалектных соответствия с одной и той же семантикой (мактазы и ушъязы), ср.:

Ваня пришёлъ домой изъ училища и спнлъ молитву - „Богородице Днво!“ Отецъ и мать похвалили его ^

'Ваня дышетсконъись бертъиз дораз'Ваня дышетсконъись бертъиз дораз но

но кырзяз молитваэз: Богорддице Днво (Инь- кырзяз молитваэз: Богородице Днво! (Иньмарез марез вордэм Ныл) но атаез анаез ушъязы сое'вордэм Ныл) но атаез анаез мактазы (ушъязы)

[61. C. 142].сое [10. C. 46].

На рубеже XIX-ХХ вв. в способе толкования диалектных слов и последующей синони- мизации семантически близких или идентичных форм диалектного или даже общеудмуртского характера наметилась новая(?) форма: включение потенциальных синонимов в текст начали производить не посредством приложения к ведущему слову из текста, которое нуждается в объяснении, его инодиалектного семантического аналога в скобках, а вынесением этих приложений в сноски.

Таких случаев сносочного толкования в отдельных небольших изданиях насчитывается лишь единицами (одна или две сноски на 1-3 страницы), напр.:

в книге «Житіе св. Николая...» (1898) в 12 с. - всего 5 сносок (во^маса ~ в сноске: во^кыса (с. 3) 'воздерживаясь'; тырышыса ~ в сн.: туртыса (с. 4) 'стараясь'; востэм ~ в сн.: зыбыт (с. 4) 'кроткий'; тулкынцос ~ в сн.: вувалъёс (с. 6) 'волны'; палмозы ~ в сн.: абдралозы, паймозы (с. 7) 'удивятся') [20];

в книге «Житіе Симеона Верхотурскаго» (1900) в 8 с. - 4 сноски (изькемын ~ в сн.: верстайын (с. 3) 'в версте'; вина ~ в сн.: арак, аракы (с. 6) 'вино'; лэзёз ~ в сн.: ыстоз (с. 6-7) 'отправит, направит'; крашине пыртон ~ в сн.: крестить карон (с. 8) 'крещение') [22]. И пр.

А в некоторых других изданиях аналогичных толкований диалектных слов посредством сносок достаточно много - порою 3-4 (и более) на одну страницу текста. Так, к примеру, на нескольких начальных страницах книги «Житіе Святителей Христовыхъ Гурія, Варсанофія и Германа...» (1900) [21] количество сносок доходит:

на 3-й с. - до 7: крестить карыкы ~ в сн.: крашине пыртыкы, чукындырыкы 'при крещении'; лыдзыны ~ в сн.: чырдыны 'читать'; атай-анаез ~ в сн.: аШез-мумыез 'его родители'; ляльчы ~ в сн.: медо, дяльчи 'работник'; церкове ~ в сн.: черколэ, черыке 'в церковь'; визез ~ в сн.: постэз, постной возёнэз 'пост (акк.)'; турчкем ~ в сн.: тырышем, турттэм 'он старался';

на 4-й с. - до 2: борсаны ~ в сн.: ворсаны, пыдсаны 'затворить'; люгыт ~ в сн.: югыт 'свет';

на 5-й с. - до 4: угой ~ в сн.: уго, угось 'ведь, же'; Атайдылэн ~ в сн.: Айыдылэн 'Отца вашего'; секытомытэк ~ в сн.: зарланытэк 'безропотно'; чырдыса ~ в сн.: кырзаса 'исполняя (псалмы)';

на 6-й с. - до 4: визяса ~ в сн.: поститься карыса, постной возьыса, кос утьыса 'постясь'; ляльчгоссэ ~ в сн.: медооссэ, дяльчгоссэ 'работников своих (акк.)'; бумага ~ в сн.: кагаз 'бумага'; лыдзыны ~ в сн.: чырдыны 'читать'; и т. д.

В отдельных изданиях этого времени (1898) под синонимизирующие толкования через сноски попали также и производные от искомых основ: алда-- поя-- орекча-, ср.:

Зырянъёс тунаськысьёслэн алдамзылы (в сн.: поямзылы, орекчамзылы) оскыса, соёслы пу- мить вазьыны кышкаменызы, соёс мар карыны косизы, сое карозы вылэм [47. C. 10-11]. 'Зыряне, поверив обману своих жрецов, не смея ничего возражать против них, что те (колдуны) велели, то и делали'. Панъ виль крашине пырем зырянъёслы салам сётъяса, соёсыз алдаса (в сн.: пояса, орекчаса) ас палаз берыктыны кучкем [47. C. 23-24]. 'Пан, одаривая новокрещеных зырян, обманным путем начал привлекать их в свою сторону'.

Стремление к синонимизации междиалектных лексических соответствий достигло весьма высокого уровня в переводе Четвероевангелия на удмуртский язык [18; 19]. Создатели удмуртско- язычной версии этой в содержательном плане чрезвычайно важной для того времени книги, вполне, видимо, осознавали исключительную значимость возложенной на них задачи - сделать ее, весьма востребованную среди удмуртских читателей с серьезными различиями не только в их разговорной речи в зависимости от региона их проживания, но также и в уровне их грамотности (начитанности), в языковом отношении предельно доступной для всех удмуртов. И впрямь, язык Четвероевангелия получился весьма интересным: хотя он и базировался на достаточно разработанном в то время для использования в книгопечатании казанском диалекте удмуртского языка, но в результате обильного внесения в него фонетических, лексических и морфологических вкраплений из других диалектов, он на всех языковых уровнях существенно отдалился от исходного живого казанского диалекта. К тому же оказавшиеся в тексте Четвероевангелия заметные южноудмуртские и казанские лексические (порою даже фонетические и морфологические!) диалектизмы были снабжены толкованием с помощью их соответствий из иных - срединных, северных, закамских - диалектов, приводимых на каждой странице во многочисленных сносках (изредка и в скобках). Подобная нивелирующая в диалектном отношении проработка переведенного текста в принципе была не нова - она была запущена еще в недрах изданий 1847 г. (см выше, 4.1.1); новое же в этой книге заключалось в другом: диалектизмы различных регионов - не часто, но все же - чередуются таким образом, что если в одном случае в самом тексте представлена в качестве ведущей специфичная казанская форма, в сносках же в целях их толкования приводятся диалектизмы из других лингво-территориальных вариантов удмуртского языка или заимствования (см. левую колонку внизу), то в иных разделах (на других страницах) того же самого издания в качестве доминанты дается в тексте инодиалектная форма, а казанская выносится в сноску (см. правую колонку), напр.:

(Ин. 10:16) Есть у меня и дру

гие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос мой, и будет одно стадо и один Пастырь [8. С. 1131]. ^

'Мынам нош мукет ыжъёсы но вань, соёс та гидьысь овол. Мыным соёсыз но вайыны кулэ, соёс но Мыны- сьтым куараме кылозы; собере одиг кутьы (в сн.: табун, стадо), одиг пастух луоз, шуэм' [19. С. 290].

(Мк 5:11) Паслось же там при горе большое стадо свиней [8. С. 1060]. ^

'Отыен (х: отын) гурезь дорын бадзым парысь табун (в сн.: Кутьы) возьмало вылэм'' [19. С. 111].

(Лк. 12:32) Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство [8. С. 1105]. ^ текст речь диалект говор

'Эй пичи табун (в сн.: кутьы), эн кыш- ка! Атайдылэн тиледлы эксэйлыг сётыны мыл- кыдыз вань [19. С. 209].

(Мф. 24:15) (,..)читающий да

разумеет(...) [8. C. 1044] ^

\..)чырдысь (в сн.: Лыдзись)

муртъ мед валалоз' [19. C. 77].

(Ин. 4:6) Там был колодец Иаковлев. Иисус, утрудившись от пути, сел у колодезя [8. С. 1131]. ^

'Отын 1аковлэн куйез (в сн.: го- лобечез, колодецез) вань вылэм. Гисусъ сюрес вылын жадьыса, со куйы доре пуксем' [19. С. 264].

(Ин. 19:20) Эту надпись читали многие из Иудеев(...) [8. C. 1156] ^

'Та гоштэтэз 1удейослэн тросэз лыд- зыльлям (в сн.: чырдиллям){...)' [19. C. 319].

(Лк. 14:5) (...)если у кого из вас осёл или вол упадет в колодезь, не тотчас ли вытащит его и в субботу? [8. C. 1108] ^

'(...)куддылэн-ке эшакез, либо ошез голо- бече (в сн.: куйэ, колодеце) усизке, суббота нунал луиз-ке сое соку ик нялтас голобечысь уз потты ама?' [19. С. 215].

Аналогичное чередование местами коснулось и слов алданы, орекчаны, пояны, рассматриваемых мною в данной работе с особым пристрастием, ср.:

(Мф. 7:15) Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные [8. С. 1019]. 'Орекчи (сн.: Алдась) пророкъёслэсь возьмаськелэ: соёс ти доре ыж-ку дисен лыктозы, но пучказы кіон кадикуродэсь [19. С. 76].

(Мф. 24:4-5) Иисус сказал им в ответ: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим, и будут говорить: «я Христос», и многих прельстят [8. С. 1044]. ' 1исусъ соёслы отвптъ сётыса верам: утеле, возьмаськелэ, киньке тиледыз медаз алда (в сн.: поя). Трос муртъёс мынам нимыным лыктозы но, мон Христосъ шуса вералозы, трос муртъёсыз алдалозы (в сн.: поялозы)' [19. C. 19].

(Лк. 24:11) И показалось им [Апостолам] слова их пустыми, и не поверили им [8. С. 1124]. 'Апостолъёс соёслэсь кылъёссэ орекчамлы (в сн.: алдамлы, поямлы) поныльям, соёслы оскымтэзы' [19. С. 251]. И др.

Хотя издатели этого Четвероевангелия стремились сделать его язык общеудмуртским, т. е. доступным для носителей всех удмуртских диалектов, не следует забывать, что он базировался преимущественно на южноудмуртских составляющих, и посему глагол алданы и его производные иногда могли быть включены в текст перевода без соотнесения с их синонимами, которые в более ранних изданиях или в начальных страницах данной же книги могли бы понадобиться для их толкования (неважно, в какой форме: в скобках или сносках), напр.:

(Мф. 27:62-64) На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату и говорили: господин! Мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну; итак прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых; и будет последний обман хуже первого [8. С. 1052]. 'Пятница бере чуказеяз архіерейосьін фарисейос люкаськыса, Пилатлы лык- тыса, веральлям: эй зырмы! со алдаськысьмылэн улэп дыръяз: куиньмойсын улзыса султо шуэмез тодамы усиз. Соин тон Солэсь гробзэ куиньмой возьматы, дышеськысьёсыз уйын лыктыса Сое медаз лушкалэ; собере калыклы: Со кулэмезлэсь улюыса султиз медаз вералэ. Собере берло алдан азьло- езлэсь но урод луоз, шуыльлям' [19. C. 94].

(Лк. 17:1-2) Сказал также Иисус ученикам: невозможно не придти соблазнам, но горе тому, через кого они проходят; лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтобы он соблазнял одного из малых сих [8. С. 1111-1112). 'Собере Іисусь Ас дышеськысьёсызлы верам: алдаськонъёс луытэк уз кыле, озьы-ке но алдась муртлы шуг луоз: Та покч1ослэсь одиксэ алдам понназ, со муртлы чыртияз вуко ко ошыса, зарезе куштонэз зечгес луысал' [19. С. 224].

Интенсивная работа по созданию текстов различного содержания и характера - оригинальных и переводных, прозаических и поэтических (в данной статье была анализирована лишь незначительная часть переводной конфессиональной прозы), работа, которая проводилась в середине XIX - первые десятилетия ХХ в. с использованием междиалектных соответствий в функции синонимов, в конечном итоге привела к синонимизации большого пласта диалектных лексем. Как известно, си- нонимизация диалектных слов - это один из трех (наряду со словами внутреннего происхождения и заимствованиями) основных источников синонимии [64. С. 56-57; 49. С. 194-195; 52. С. 36-38; 11. С. 33-34; 36. С. 12-13; 65. С. 457-458; и др.]; в специфических же условиях формирования и развития удмуртского литературного языка - путем гармонического сочетания особенностей различных диалектов - обогащение удмуртской синонимии происходит преимущественно за счет освоения междиалектных и общеудмуртско-диалектных лексических соответствий, типичным примером чему являются слова алданы - орекчаны - пояны.

Итак, три диалектных слова (южн. алданы, п.-южн., сред. орекчаны (эрекчаны), сев. пояны) вместе со своими производными, постепенно утратив в ходе длительного употребления их в печатном тексте яркий признак своей диалектности, превратились в современном литературном языке в полноценных синонимов, о чем недвусмысленно свидетельствует, к примеру, возможность использования всех троих в синонимической функции в ближайшем контексте - в небольшом отрывке из перевода одной из венгерских народных сказок с русского языка на удмуртский (удмуртский текст опубликован в 2007 г.):

'Чап отын Петер нимо эрекчи улиз. Малы сыче ним сётизы? Ма, кинэ мылыз потэ, сое ик алда, эрекча. Тужгес но бай муртъёсты, бадзым кузёосты пояны яра- тылиз. Ачиз кадь куанер калыкез ноку но ал- дамез ой вал.

Одиг пол эрекчи Петер каре мыниз. Кин-о, малпаськоды, нырысь ик пумитаз сю- риз? Зок, керзег, калыкез ултияны яратись судья. Петерез адзыса, судья зечъяськиз:

Юечбур, Петер! (...) Оло, тон монэ но эрекчаны быгатод?

Петер судьяез тодмаз.

Ма бен, алданы луоз. Нош со понна угось мыным татысь мае но сое оволтэмзэ шедьтыны кулэ. (...)

Иське, тани валме басьты но мын. Мар тыныд кулэ, сое ик вай. Собере учком ни, кызьы тон монэ, кескич судьяез, поялод' [30. С. 131-132).

Там жил один бедняк. Звали его Петер обманщик. Это честное прозвище он получил за то, что умел обмануть, кого захочет. И так вот получалось каждый раз, что Петеру Обманщику хотелось обмануть богача или правителя, а вот бедняка, такого же, как он сам, - никогда не обманывал.

Однажды Петер Обманщик пошел в город. И кто же самый первый попался ему навстречу? Толстый, злой, несправедливый судья. Увидел его судья, поздоровался и сказал ехидно:

Здравствуй, Петер! (...) Может быть, ты и меня не прочь обмануть?

Петер узнал судью.

Что же, - сказал он, - обмануть-то можно. Только для этого мне кое-что нужно достать, чего здесь нет. (...)

Ну, тогда возьми моего коня, садись на него и поезжай. Привези то, что тебе надо, а там поглялим. как ты меня, хитроумного судью, проведешь [13. С. 175].

Как можно заметить, удмуртский перевод сказки, в отличие от русскоязычной версии ее, изобилует синонимами, органично и мастерски вплетенными в удмуртский текст и вполне адекватно воспринимаемыми современными удмуртскими читателями, ср.: рус. обман- (8 раз) и провести (1 раз) ^ удм. орекча- (4), алда- (3) и поя- (2). Использование переводчиком удмуртских слов алда-, орекча- и появлявшихся некогда диалектными, уже в качестве синонимов, разумеется, стало возможным лишь потому, что они к нашему времени пережили достаточно глубокий процесс синонимизации.



Условные сокращения

языков;

башк. - башкирский язык; дп. - древнепермский язык; тат. - татарский язык; удм. - удмуртский язык; Tat. - татарский язык;

диалектов удмуртского и коми языков:

бавл. - бавлинский диалект удмуртского языка; глаз. - глазовский диалект; диал. - диалектная форма; елаб. - елабужский диалект удмуртского языка (в ранних письменных документах и трудах зарубежных ученых); к. - казанский диалект удмуртского языка (по Яковлеву); каз. - казанский диалект (в ранних письменных документах и трудах зарубежных ученых); кр. юж. - крайне-южный диалект (по Борисову); кркм. - кырыкмас- ские говоры удмуртского языка; круф. - красноуфимский говор удмуртского языка; крч. - керчемский диалект коми языка (по Лыткину 1952); к\укм\. - кукморский говор удмуртского языка (по Тараканову); кукм. - кук- морский говор удмуртского языка; кч. - коми-пермяцкий кочевский диалект; кя. - коми-язьвинский диалект; л. - лузский диалект коми языка; малм. - малмыжский диалект удмуртского языка (в трудах зарубежных ученых XIX в.); м.-урж. - малмыжский диалект удмуртского языка (в трудах зарубежных ученых XIX в.); нв. - нижневычегодский диалект коми языка; печ. - печерский диалект коми языка; п.-южн. - периферийно-южный диалект (периферийно-южные говоры) удмуртского языка; с. - сарапульский диалект удмуртского язык (по Яковлеву); сар. - сарапульский диалект удмуртского язык (по ранним письменным памятникам и в трудах зарубежных ученых); св. - северные говоры удмуртского языка (по Борисову); сев. - северные говоры удмуртского языка; скр. - (при)сыктывкарский диалект коми языка; ср. - срединные говоры удмуртского языка (по Борисову); сред. - срединные говоры удмуртского языка; уфим. - уфимский говор удмуртского языка (в трудах зарубежных ученых); шошм. - шошминский говор удмуртского языка; юж. - южный диалект (южные говоры) удмуртского языка (по Борисову); южн. - южный диалект (южные говоры) удмуртского языка;

из книг Библии и иного издания:

Дп. - Лыткин В. И. Древнепермский язык: Чтение текстов, грамматика, словарь // АН СССР. Ин-т языкознания. - М.: Изд-во АН СССР, 1952. - 175 с.; Ин. - Евангелие от Иоанна; Лк. - Евангелие от Луки; Мк. - Евангелие от Марка; Мф. - Евангелие от Матфея.



Список литературы и источников

1. Азбука составленная изъ Российскихъ, церковной и гражданской печати, буквъ, для обученія Вотскихъ дітей чтенію на ихъ нарічіи. (По Глазовскому). Казань, 1847. 174 с. [Переизд. в кн.: Первые печатные книги на удмуртском языке: Глазовское наречие / УИИЯЛ УрО РАН. Сост. Л. М. Ившин, отв. за вып. Л. Л. Карпова. Предисл. - Л. М. Ившин. Репр. воспр. текстов изд. 1847 г.

...