Антропологическое и социологическое направления криминологии

Если же не все в поведении людей зависит от их намерений, желаний (от их воли), если их поступками движут и объективные факторы, тогда ни жестокие наказания, ни самое совершенное уголовное законодательство, ни самая идеальная машина юстиции сами по себе радикально повлиять на преступность не в силах.

Идея о причинности в области человеческих действий, возникнув, никогда не будет вычеркнута из совокупности наук, изучающих поведение людей.

Концепцию Кетле ограничивало, однако, механическое понимание социального детерминизма. Для социальной жизни он пытался вывести законы, аналогичные принципам механики (действие равно противодействию, равновесие - основное свойство общества, оно может быть устойчивым и неустойчивым и т.д.). Законы же эти якобы едины для всех эпох и всех народов.

Именно в этом пункте проявляется ограниченность механистического детерминизма в объяснении социального феномена преступности, так как выявляется одно важное положение гносеологического характера: без статистической корреляции нет причинности, но наличие таких корреляций еще не предрешает вопроса об их содержательной характеристике. И в ходе содержательного истолкования статистических корреляций неизбежно вторжение существенного качественного элемента - той системы положений мировоззренческого характера, в пределах которой формируются взгляды исследователя, чьи установки взгляды (и подчас предрассудки) и являются субъективным воплощением указанных объективных категорий господствующего общественного, классового сознания.

Конечно, Г. Манхейм прав, когда пишет, что "каждое общество обладает таким типом преступности и преступников, которые соответствуют его культурным, моральным, социальным, религиозным и экономическим условиям"(Mannheim H. Op.cil. P.422.). . Тут же, несколькими страницами позже, он добавляет, что преступность - это "глубоко укоренившаяся болезнь нашего общества"(Mannheim H. Op.cil.P.427.).

Это добавление весьма примечательно. Оно исходит из следующих подразумеваемых предпосылок, которые важно ясно сформулировать и критически оценить: 1) преступность - социальная болезнь; 2) раз есть болезнь (как отклонение от нормы), то есть и здоровье (как воплощение нормы); 3) как бы ни было больно общество, есть возможность и перспектива вылечить его. Но излечим ли такой организм? Болезнь ли преступность или неотъемлемая часть социального строя?

Ответить на эти вопросы в рамках механистического детерминизма невозможно. "Согласно механистическому материализму все качественные различия явлений сводились к количественным; все психические явления - к материальным физиологическим процессам. Продукты человеческой деятельности механически "выводились" из низших форм движения материи без выявления их специфической природы. Редукционистская установка, требующая выводить высшее из низшего, специфически человеческое из "дочеловеческого", духовное из биологического, соединялась с механизмом в понимании связи высших и низших уровней природы, с отрицанием качественного различия между ними, специфики продуктов человеческой духовной культуры"(Осипова Е.В. Социология Эмиля Дюркгейма. М.,1972.С.54.). Преступность, как это ни печально признать, - также один из продуктов исторически развивающейся человеческой духовной культуры.

Труды первых статистиков вдохновлялись достижениями естественных наук в описании и объяснении явлений и процессов неживой природы, в познании проявляющихся в них закономерностей, перспективой сознательного воздействия человека на материальные условия его существования. Бурный технический прогресс того времени наглядно демонстрировал возможность такой перспективы.

В этих условиях казалось заманчивым перенести успешные, эффективные методы естественных наук в традиционно философские, умозрительные, метафизические области - в сферу организации и рационального устройства человеческого общества, с той же точностью познать его законы и с тем же эффектом отрегулировать его механизм, в том числе объяснить и побороть преступность.

Создать социальную физику, познать естественнонаучными методами общественный механизм, а затем наладить и отрегулировать его разумным образом - такова была цель. Результаты оказались крайне разочаровывающими. Игнорирование социокультурных детерминант поведения вело к созданию неадекватной, неполной картины общества - общества без культуры. Позиция вульгарного, механистического детерминизма показала свою несостоятельность. Начало XX в. принесло с собой большой рост преступности. Преступность приобрела новые отличительные черты. По мнению английского криминолога Л. Радзиновича, ее характеризует, во-первых, рост числа безмотивных (О том, что безмотивных преступлений не бывает, говорят исследования советских криминологов и специалистов и области уголовного права. Но есть преступления с "неразгаданными" мотивами (их можно познать лишь как результат глубоких исследований)), агрессивных, разрушительных действий (hooliganism - хулиганство), во-вторых, появление некоторых иных форм насилия. Он не расшифровывает этот признак, но можно указать на такой вид преступности, как массовые убийства (слабо или совсем немотивированные убийства целых групп потерпевших). В-третьих, распространяются новые виды краж, прежде всего автомобилей, а также ценностей. В-четвертых, возрастает роль наркотиков в преступности. Пятая черта - распространение преступности "белых воротничков" (бизнесменов, директоров корпораций и т.д.). Шестая - рост числа преступников из так называемого среднего класса - сравнительно обеспеченного слоя общества. Седьмая - постоянный рост удельного веса несовершеннолетних в статистике преступности. Восьмая - возрастание процента впервые осужденных по сравнению с рецидивистами (См.: Radzinowich L. Op.cit. P.65-66.).

К этой картине преступности можно добавить следующие характерные черты: концентрация преступности в городах, причем центрами преступности становятся районы трущоб; более высокий уровень преступности в развитых странах по сравнению со слаборазвитыми; индустриализация преступности, т.е. превращение ее в преступность, организованную по принципу крупной капиталистической монополии.

Социальный детерминизм Кетле, будучи механистическим, был не в состоянии объяснить этот рост преступности, который ставил под сомнения его постулаты.

1. В обществе, как и в любом механизме, как и в естественных процессах, описываемых физикой Ньютона, причинная связь действует однонаправленно, по схеме причина-следствие. В социальной же реальности, как оказалось, причина и следствие постоянно меняются местами, взаимодействуют. Низкий материальный уровень, необеспеченность действительно ведут к росту имущественных преступлений, но рост материального достатка сам по себе вызывает в соответствующих социальных условиях еще более крайние формы преступности. Так, анализируя данные уголовной статистики за 50 лет (1830-1880), французский психолог и криминолог Г. Тард писал: "Но собенно увеличилась алчность, кажется, вместе с увеличением народного благосостояния"(Тард Г. Сравнительная преступность. М.,1907.С.88.).

2. Общество, как и любой механизм, основано на определенном, ограниченном числе правил и принципов, познавая которые, люди окажутся способными вести себя разумно, т.е. в соответствии с этими познанными правилами, а поэтому рост грамотности, образованности сам по себе способствует снижению преступности. Однако и этот, казавшийся вполне резонным, постулат себя не оправдал.

Эпоха торжества буржуазных идеалов оказалась эпохой глубокого разочарования в области борьбы с преступностью. В негодовании и недоумении Тард восклицает: "Как! Рост трудовой деятельности и богатства делает естественным рост преступлений и преступников! А где же, следовательно, нравственная сила труда, нравственная добродетель богатства, о которых столько говорили? Образование сделало большие успехи. Где же благодетельное, столь прославленное действие просвещения на нравы? Как! Три великих предупредительных лекарства от социальной болезни: труд, общее довольство и образование - усиленно действовали не раз, а поток преступности, вместо того, чтобы пересохнуть, вдруг вышел из берегов"(Тард Г. Сравнительная преступность. М.,1907. С.95.).

Вот вопросы, вставшие перед криминологами. Тард на основе анализа современного ему общества (а это актуально и сегодня) пришел к выводу, что всякий коммерсант, обманывающий своих клиентов, - вор, что всякий кондитер, подмешивающий вино, - отравитель и что вообще всякий фальсификатор - подделыватель. У преступников есть много и других соучастников даже в высших классах общества; сколько взяток, сколько грязных сделок, фиктивных торгов не обходится без участия людей богатых и признаваемых честными, извлекающих отсюда выгоды. "Если бы дерево преступности со всеми своими корнями и корешками могло бы быть когда-нибудь вырвано из нашего общества, оно оставило бы в нем, зияющую бездну"(Тард Г. Преступник и преступления. М.,1906. С.62.).

Затем, правда, как бы испугавшись собственного вывода, он спешит заявить, что преступность - нечто противоположное самому обществу, преступник - это "социальный экскремент", "отвратительный отброс сел и городов".

Он спешит предупредить, что аналогия между преступлением и другими социальными явлениями, особенно индустрией, не должна заставить забыть различие, существующее между ними. Преступление, пишет он, - явление социальное, как и всякое другое, но в то же время и антисоциальное, "как рак, участвующий в жизни организма, но содействующий его умерщвлению"(Тард Г. Преступник и преступления. М.,1906. С.317.). Так, Тард, вопреки Ломброзо, выведя "злого духа преступности" за пределы организма преступника, затем, вопреки Кетле, отказавшись от "физических" причин преступности, спешит вывести преступность и за пределы социального организма современного ему общества.

В начале XX в. возникла необходимость дать новое истолкование социальных явлений и в том числе преступности, ввести новые категории и понятия и среди них прежде всего категории и понятия современной духовной культуры общества, преодолеть механистический материализм Кетле, исходя из положения о том, что нет и не может быть общества без культуры, что именно наличие духовной культуры - принципиальная черта любых форм человеческого общежития, что, не исследуя ее специфических законов, нельзя объяснить никакое социальное явление, в том числе и преступность. Все дело в том, какова эта культура.

Заключение

Механистический материализм исходил из влияния на преступность материальных, физических факторов, данных от природы, в одном ряду с социальными и социокультурными факторами. Реальные изменения в состоянии и уровне преступности опрокинули упрощенные конструкции механистического материализма в криминологии. Значило ли это, что объективные условия бытия людей, прежде всего в их материальном выражении, не влияют на преступность? Или, быть может, они влияют, лишь преломляясь через факторы иного, нематериального характера?

Но что же это за факторы и не являются ли они простой суммой объективных признаков воли, сознания, стремления отдельных индивидов? В чем скрыта детерминация человеческого поведения, в том числе преступного? В субъективном мире индивида или в материальных факторах окружающей его среды? И если механистический материализм показал свою ограниченность, а подчас и несостоятельность в объяснении преступности, не означает ли это принципиальной невозможности ее причинного объяснения, неизбежности возврата к пониманию преступности как результата совокупной злой воли преступников?

На повестку дня встал вопрос о природе культурных ценностей и идеалов как детерминант социального поведения. На вопрос о том, могут ли феномены культуры быть приравнены к природным явлениям, механистические материалисты отвечали утвердительно. Идеалисты же отрицали в принципе возможность детерминистического подхода к изучению феномена человеческой культуры, утверждали первичность духовного мира.

Вскрыть специфику детерминации социального поведения, не сводимую ни к механистическому материализму, ни к субъективному идеализму, стремился известный французский социолог Э. Дюркгейм (Подробный анализ социологических воззрений Э. Дюркгейма см. в кн.: Осипова Е.В. Социология Эмиля Дюркгейма. М.,1972.).

При этом он исходил из следующих положений:

1) законы природы и общества характеризуются единством - нет двух миров, совершенно несхожих по характеру своих законов;

2) тем не менее общественный мир обладает по сравнению с природным весьма существенной спецификой, игнорирование которой и оказалось уязвимым местом механистического материализма;

3) общественные феномены, как и природные явления, познаваемы строго научными методами;

4) принцип детерминизма действует и в сфере общественной жизни,однако, чтобы раскрыть его специфику, необходимо подойти к социальным явлениям, во-первых, как к реальности, как к объективно существующим феноменам, и, во-вторых, как к феноменам особого рода, присущим только человеческому обществу.

Значит, и в сфере физических, материальных явлений, с одной стороны, но и в сознании индивидов, с другой, следует отыскивать причины социальных явлений, в том числе преступности. Социальное (преступность) следует выводить из социального же и только из него. Социальное существует реально и объективно, как и естественное, природное.

Принципиальным для социологического метода Дюркгейма является его утверждение о том, что "социальные явления должны изучаться как вещи, т.е. как внешние по отношению к индивиду реальности. Для нас, - писал он, - это столь оспариваемое положение является основным"(Дюркгейм Э. Самоубийство. СПб.,1912. С.5.).

Объективно существующие социальные явления Дюркгейм именовал "социальными фактами". Что же это такое? Прежде всего это образы мыслей, действий и чувствований, находящихся вне индивида и воздействующих на его поведение.

Это положение нуждается в особом разъяснении. Разве возможно, чтобы мысли, действия и чувства человека - продукт его воли, разума и эмоций - отделились от него и стали существовать вне индивида и, более того, служить силой, принуждающей его к тому или иному образу действия? Дюркгейм доказывал, что коллективные мысли и наклонности иного происхождения, чем индивидуальные, и что у первых существуют такие черты, которых нет у вторых.

Он утверждал, что коллективные наклонности имеют свое особое бытие: они настолько же реальны, насколько реальны силы космические, хотя они и имеют различную природу: они влияют на индивида также извне. Социальные факты - не словесные сущности, а реальности sui generis (особого рода), которые можно измерять, сравнивать по величине так, как это делают по отношению к интенсивности электрических токов или источников света.

Между взглядами, настроениями и представлениями отдельных людей, отмечал Дюркгейм, а также взглядами, идеями, настроениями и представлениями, существующими в коллективе, в обществе, есть качественная разница. Так, общественная мораль всегда строже, бескомпромиссней, интенсивней, чем индивидуальная мораль каждого в отдельности члена этого общества. Она более устойчива и постоянна. Она диктует людям правила поведения, детерминирует это поведение.

Свою концепцию Дюркгейм не только сформулировал теоретически, но и применил ее для подробного анализа такого социального явления, как убийства и самоубийства.

Дюркгейм сформулировал принципиально важное для него понятие социальной аномии, подхваченное и развитое в работах современных американских криминологов.

Свой анализ явлений социальной аномии Дюркгейм начинает с констатации положения о том, что всякое живое существо может жить, а затем чувствовать себя более счастливым только при том условии, что его потребности находят свое достаточное удовлетворение. Важным условием при этом является равновесие между стремлением (его границами, пределами) и степенью удовлетворения этих стремлений.

При этом потребности органические (в пище и т.п.) могут найти свое ограничение в физических свойствах самого организма. Но человек - существо социальное, и стремление к благополучию, комфорту и роскоши, как полагает Дюркгейм, не находит естественных ограничений ни в органическом, ни в психическом строении человека.

Границы этих чисто человеческих, социальных потребностей могут быть только социальными т.е. установлены обществом. Дюркгейм полагал, что, как общее правило, в моральном сознании общества можно найти смутное понимание относительной ценности различных социальных функций и того вознаграждения, которого достойна каждая из них. Если субъект дисциплинирован и признает над собой коллективный авторитет, т.е. обладает здоровой моральной конструкцией, то он чувствует сам, что требования его не должны подниматься выше определенного уровня. Индивидуальные стремления заключены в этом случае в определенные рамки и имеют определенную цель.

Однако в момент общественной дезорганизации, будет ли она происходить вследствие болезненного кризиса или, наоборот, вследствие благоприятных, но слишком внезапных социальных преобразований, общество оказывается временно неспособным проявлять нужное воздействие на человека. В этих условиях, пока социальные силы, предоставленные самим себе, не придут в состояние равновесия, относительная ценность их не поддается учету, и, следовательно, на некоторое время всякая регламентация оказывается несостоятельной. Никто не знает в точности, что можно, а чего нельзя, на что можно обоснованно претендовать, а какие претензии являются чрезмерными. При этом "общее состояние дезорганизации, или аномии, усугубляется тем фактором, что страсти менее всего согласны подчиняться дисциплине именно в тот момент, когда это всего нужнее"(Дюркгейм Э. Самоубийство. СПб.,1912. С.34.). Состояние аномии Дюркгейм рассматривает как проявление социальной дезорганизации общества и как основную социальную причину самоубийств и преступности, в частности определенных разновидностей умышленных убийств.

Важно подчеркнуть далее, что "методология Дюркгейма включала и такие принципы, которые наряду с некоторыми его теоретическими положениями стали достоянием другой ведущей школы современной буржуазной социологии - структурного функционализма"(Осипова Е.В. Указ.соч. С.258.). Идеи структурного функционализма сказались на объяснении преступности, воплотившись в ряде конкретных криминологических теорий.

Социолог Б. Малиновский отмечал, что функциональный анализ "стремится объяснить антропологические факты на всех уровнях их развития с помощью их функций, с помощью выявления той роли, которую они играют в системе культуры в целом, с помощью анализа способа, посредством которого они связаны друг с другом в данной системе... Функциональное рассмотрение культуры настаивает поэтому на принципе, согласно которому в каждом типе цивилизации любой обычай, материальный объект, идея или верование выполняют некоторую жизненную функцию, должны решать некоторую задачу, представляют собой неотъемлемую часть в рамках действующего целого"(Malinowosri B. Antopology. Enciclopedia Britanica. Vol.1. L.,1938.P.132-133).

По Малиновскому, все основные социальные институты связаны, в конечном итоге, с первичными биологическими потребностями человека, а потому, как характеризует это положение функционализма Э. Нагель, "функциональное объяснение социального факта должно выявить значение этого факта для сохранения существования того или иного института, показав его функции в удовлетворении первичных потребностей человека" (Нагель Э. Функционализм в общественных науках//Структурно-функциональный анализ современной социологии. М.,1968. С.371.).

Наличие, постоянное сохранение в обществе какого-либо социального факта, культурного явления невозможно без признания того, что это явление выполняет определенную социальную функцию. Структурно-функциональный анализ представляет собой метод объяснения социальных фактов с помощью выявления их функций, вскрытия той объективной роли, которую эти факты играют в общественной жизни, показывая при этом, каким образом исследуемые явления взаимодействуют друг с другом и с обществом в целом. Цель структурно-функционального анализа - объяснение изучаемых фактов путем установления их значения для больших социальных структур, частью которых эти факты являются.

Исходя из центрального постулата функционального анализа, согласно которому то, что постоянно существует в обществе, воплощает определенную социальную функцию, был поставлен вопрос о том, какую функцию в таком случае выполняют преступление и наказание.

К началу XX в. стало очевидным, что наиболее интенсивно преступность растет в тех странах, в которых бурно развивается капиталистическое производство, происходит индустриализация, развиваются города, где нарастают и ускоряются социальные перемены. Отождествляя развитие капитализма с социальным прогрессом, Дюркгейм выдвинул и отстаивал тезис, согласно которому социальная функция преступности заключается в том, что ее существование (в определенных пределах) есть проявление условий, необходимых для социального развития и изменения общества. Преступность - один из факторов общественного здоровья, неотъемлемая часть всех здоровых обществ (См.: Дюркгейм Э. Норма и патология // Социология преступности. М.,1966. С.42.), констатировал он, утверждая, что "преступность не только предполагает наличие путей, открытых для необходимых перемен, но в некоторых случаях прямо подготавливает эти изменения"(См.: Дюркгейм Э. Норма и патология // Социология преступности. М.,1966. С.43.).

Чтобы был прогресс, полагал он, необходимы отклонения от норм и установленных правил, если же это невозможно, то не будет и преступности, но и не будет развития и изменения в общественной жизни. "Итак, - заключил он, - преступность необходима: она прочно связана с основными условиями любой социальной жизни и именно в силу этого полезна, поскольку те условия, частью которых она является, сами неотделимы от нормальной эволюции морали и права"(См.: Дюркгейм Э. Норма и патология // Социология преступности. М.,1966. С.42.). Ненормальны лишь чрезмерная преступность либо ее слишком низкий уровень. В первом случае обществу грозит распад, во втором - застой в социальном развитии.

Нормально и применение уголовного наказания, служащего для обеспечения центральной социальной функции - наглядно демонстрировать значение определенных социальных ценностей, служить цели объединения людей в обществе вокруг этих ценностей.

Функциональный подход к объяснению преступности в современном обществе наиболее ярко воплотился в криминологических концепциях таких социологов, как Р. Мертон, Т. Селлин и др.

Социологическая теория причин преступности в современном американском обществе, сформулированная Р. Мертоном, противопоставляется концепциям, которые приписывают "неудовлетворительное функционирование социальной структуры прежде всего тем повелительным биологическим влечениям человека, которые недостаточно сдерживаются социальным контролем", т.е. фрейдистским и неофрейдистским концепциям в криминологии. Он задается при этом целью выяснить, что именно влияет на возникновение такой ситуации, в которой нарушение социальных норм представляет собой нормальную реакцию людей. На место фрейдистского понимания преступности как следствия первородного греха он выдвигает конструкцию, где преступность - следствие "социально порожденного греха"(Социология преступности. С. 299.).

Мертон прямо обращается к анализу культурной основы современного американского общества. При этом положение Дюркгейма о том, что современное капиталистическое общество настолько предано достижению цели материального успеха (коммерческого и индустриального прогресса), что оно возбуждает неограниченные вожделения и в то же время не в состоянии контролировать формы, в которых это вожделение выражается, оказалось полностью применимым к Соединенным Штатам Америки.

Мертон стремился при этом обеспечить последовательный систематический подход к изучению социокультурных источников отклоняющегося от нормы поведения.

В качестве строительного материала для своей теории Мертон использует два капитальных понятия: аномия и социальная структура общества, при этом первое выступает как производное, как следствие процессов,, происходящих в рамках социальной структуры.

Аномия, по Мертону, мыслима в двух измерениях: во-первых, состояние аномии может характеризовать общество, в котором нормативные стандарты поведения, а также существующие в нем убеждения либо серьезно ослаблены, либо отсутствуют; во-вторых, состояние аномии может быть применимо и к отдельному лицу, если оно социально дезориентировано, находится в состоянии тревоги и переживает чувство изолированности от общества. Следовательно, термин аномия призван был обозначать не само по себе отклонение от нормы в поведении, а тем более и не само правонарушение, а скорее подоплеку такого поведения, почву, на которой могут развиться антисоциальные проявления.

Понятие социальной структуры, по Мертону, не сводится к классовой структуре общества, хотя Мертон в ряде случаев говорит о классовой структуре современного американского общества. Складывается социальная структура из двух фаз - тех основных, наиболее существенных целей, которые ставят перед собой социальные группы общества либо которые ставятся перед ними жизнью, - так называемые жизненные устремления группы (первая фаза социальной структуры). Ее вторая фаза - это те средства, которые употребляются в ходе достижения указанных целей для удовлетворения жизненных устремлений социальных групп общества. Мертон подчеркивает при этом, что определенные аспекты социальной структуры могут породить противоправное и антисоциальное поведение именно вследствие различия в значениях, придаваемых, с одной стороны, целям, а с другой - нормам, регулирующим их достижение, т.е. средствам.

Сами эти средства также двояки: их можно подразделить на предписываемые (законные) средства и на средства, наиболее эффективные, наиболее успешные, ведущие к результату кратчайшим путем. Для концепции Мертона чрезвычайно важно указание на то, что законность и эффективность вовсе не обязательно совпадают применительно к избираемым средствам (то, что законно/вовсе не обязательно наиболее эффективно, и наоборот).

Следующее исходное положение заключается в том, что в принципе господствующее в данном обществе отношение к целям, стоящим перед его членами, и средствам, избираемым для их достижения, может быть неодинаковым. Так, все внимание может быть перенесено на цели, а характером средств можно полностью пренебречь, и наоборот. Мертон выдвигает здесь свой центральный тезис о том, что нарушение равновесия между средствами и целями как фазами социальной структуры служит основанием для возникновения состояния аномии.

Случай, когда все внимание уделяется достижению цели, а характер избираемых средств полностью игнорируется, является центральным объектом анализа в концепции Мертона, так как в результате стремления добиться цели любой ценой, не считаясь со средствами, интеграция общества ослабевает и развивается аномия. При этом он констатирует следующие положения, характеризующие, по его мнению, состояние социальной структуры современного американского общества.

1. Богатство как всеобщий символ успеха. Чрезвычайный акцент, делаемый в американском обществе на приобретение богатства в качестве символа успеха, препятствует достаточно эффективному контролю над применением установленных норм, регулирующих приобретение состояния. Обман, коррупция, аморальность, преступность - короче говоря, весь набор запрещенных средств становится в возрастающей степени обычным тогда, когда акцент на достижение успеха, стимулируемого данной культурой, отделяется от акцента на соответствующее применение дозволенных средств.

2. Ограничение социальных возможностей только областью физического труда в зонах трущоб. По мнению Мертона, в зонах с высоким уровнем преступности существует ограничение профессиональных возможностей человека только неквалифицированным трудом. Это связано с низким доходом. Такой образ жизни не может конкурировать с организованной аморальностью, приносящей гораздо более высокие доходы.

3. Возрастающая жесткость (окостенение) классовой структуры. Мертон пишет, что действительное достижение желаемых символов успеха по общепринятым каналам является, вопреки официальной американской идеологии открытых классов, относительно редким и затруднительным. Имеется множество доказательств того, что классовая структура американского общества становится менее подвижной и вертикальная мобильность (возможность продвижения наверх) снижается. Лидеры бизнеса в Америке в возрастающей степени рекрутируются из высших слоев общества, а стереотип - каждый посыльный может стать президентом - не более чем "полезная приманка" для тех, кто может "взбунтоваться" в случае, если такая утешительная надежда будет устранена.

Вывод Мертона таков: антисоциальное (и преступное) поведение ощутимо возрастает, если в обществе (любом!) превыше всего превозносятся определенные символы успеха, якобы общие для населения в целом, в то время как социальная структура этого общества ограничивает или полностью устраняет доступ к законным средствам завладения этими символами для значительной части этого населения.

Требования культуры поведения, предъявляемые к лицу в подобном случае, несовместимы. С одной стороны, от него требуют, чтобы оно ориентировало свое поведение в направлении сделать это установленным, законным способом. С другой стороны, члены таких групп общества (любого!) подвергаются серьезному давлению, принуждающему их отвергнуть законные средства достижения превозносимого успеха, которые бесполезны для них, и пытаться достичь успеха путем применения беззаконных средств. Сам факт, что успех личности в современном американском обществе измеряется в долларах, оценивается лишь по величине богатства, которым владеет индивидуум, причем о средствах, которыми оно добыто, никто особенно не спрашивает, поощряет к использованию любых, в том числе и преступных, средств завоевания такого рода успеха.

Понятие аномии как состояния социальной предрасположенности некоторых групп общества к развитию в своей среде преступных способов поведения получило серьезное распространение в современной американской криминологии.

В начале века П. Сорокин поставил вопрос: почему "не всегда и не везде уровень преступности высок среди бедняков... во многих бедных странах уровень преступности ниже, чем в богатых странах. Экономический рост во второй половине XIX и в начале XX в. не сопровождается снижением преступности?"(Sorokin P. Contemporary Sociological Theories. N.Y., 1928. P. 500-.561.).

Р. Мертон так отвечает на этот вопрос: не просто бедность, и не просто ограничения в возможностях, а навязывание всему населению цели материального успеха, господство единых для всех символов социального продвижения при недоступности или явно неравной доступности законных средств для завладения ими - в этом суть аномии как фактора роста преступности. "Доктрина "цель оправдывает средства" становится ведущим принципом деятельности в случае, когда структура культуры излишне превозносит цель, асоциальная организация излишне ограничивает возможный доступ к одобряемым средствам"(Социология преступности. С. 311.).

Подобный порядок с неизбежностью ведет к распаду социальных связей. Самой общей функцией социальной организации является обеспечение таких условий, которые позволяли бы прогнозировать и регулировать поведение людей в обществе. Однако по мере того, как увеличивается разъединение целей и средств в деятельности людей, по мере расширения сферы господства принципа "успех любой ценой" эффективность этой функции все более ограничивается. В этих условиях люди перестают видеть в окружающих также людей, достойных человеческого отношения, и низводят их на уровень бездушных средств, подлежащих использованию на пути к собственной цели. Это ведет к культурному хаосу, аномии, войне всех против всех.

Применение структурно-функционального анализа в криминологии приводит к важным познавательным последствиям: причинное объяснение преступности дополняется выявлением функциональной связи с преступностью элементов социальной структуры. Это позволяет показать функциональную предопределенность преступности конкретными характеристиками социальной структуры и культуры общества.

В 80-е годы XX в. в американской криминологии возникло новое направление - так называемая "радикальная криминология", которая, во многом придерживаясь марксистских взглядов, обвинила буржуазное общество в порождении неравенства, социальной несправедливости, преступности. В работах Р. Куинни, А. Платта, А. Тейлора, Д. Янга и других авторов проводились идеи независимых и честных криминологических исследований, которые, по их мнению, не должны потакать существующей государственной политике и юридической практике.

Список литературы

1. «Основы борьбы с организованной преступностью» - под ред. В.С.Овчинского, В.Е.Эминова, Н.П.Яблокова. - М., 1996

2. Криминология : учебник - М., 1997

3. Гуров А.И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. - М., 1990

4. Организованная преступность - “Проблемы, дискуссии, предложения: Круглый стол криминологической ассоциации” - М., 1993

5. “Проблемы борьбы с организованной преступностью” : Материалы научно-практической конференции (28-29 ноября 1995 года). - М., 1996

6. «Российская газета» № 103 от 06.05.92 , № 151 от 08.07.93

7. «Собрание законодательства РФ» 12.01.98., № 2 ст.219

8. Уголовный кодекс РФ , ст.210

9. Комментарий к уголовному кодексу РФ ., ст.210

10. СПС «Консультант +» ver.6.10 от 10.08.1999

11. «Бюллетень нормативных актов министерств и ведомств РФ», № 11 - М., 1994

Размещено на Allbest.ru