Историко-криминологические аспекты незаконного прерывания беременности

Другим условием, признающим аборт законным, является соблюдение сроков беременности. Каждая женщина по нашему законодательству имеет право на искусственное прерывание беременности только в определенный срок, не более 12 недель. Правда, по социальным показаниям этот срок может быть продлен до 22 недель, а по медицинским показаниям, когда аборт может причинить вред здоровью матери, (перечень которых утверждается Приказом Министерства здравоохранения КР) - бессрочно. Поэтому в редких случаях, когда прерывание беременности необходимо для спасения женщины, а перевести ее в больницу невозможно, то есть при крайней необходимости, - такой аборт не может быть признан незаконным.

Для установления аборта, его способа, осложнений, решения других вопросов назначается судебно-медицинская экспертиза, которая проводится комиссионно с участием врача акушера-гинеколога на основании ныне действующих «Правил судебно-медицинской акушерско-гинекологической экспертизы», утвержденных еще во времена Советского Союза в 1966 году. В нем имеется раздел «Установление искусственного прерывания беременности (экспертиза незаконного аборта)». При решении вопроса о причинах аборта учитываются заболевания, перенесенные свидетельствуемой в прошлом; количество беременностей, их течении и исход; обстоятельства и время наступления аборта.

Приведем примеры из судебной практики пятнадцатилетней давности. Сразу оговоримся, что в последнее десятилетие подобные преступления встречаются крайне редко и судебной практики по делам о криминальных абортах практически нет (об этом подробно в главе 3). В то время как за предыдущие годы они были постоянно от одного до пяти экспертиз в год. Это, как нам кажется, можно объяснить возможностью в соответствии с новой экономической ситуацией, разрешающей платные услуги и новым законодательством заниматься осуществлением операции прерывания беременности в законном порядке.

В одном из сел Ошской области врач-фельдшер поселкового фельдшерского пункта вместе с медсестрой этого пункта, на квартире последней произвели за определенное денежное вознаграждение криминальный аборт молодой, не рожавшей до этого, незамужней женщине. Заранее были припасены необходимые для этого инструменты и медикаменты, стороны договорились держать все в строжайшей тайне. Во время операции выскабливания, одного из методов прерывания беременности, инструмент как бы провалился в брюшную полость, перфорировав стенку матки. Поняв это, врач сделала женщине уколы для сокращения матки и сокращения кровотечения, приняла решение отправить ее в специализированный отделение Ошской городской больницы, для чего медсестра посадила женщину в такси. После осмотра в приемном отделении женщине срочно произвели операцию, в процессе которой в условиях крайней необходимости пришлось удалить матку. Согласие на удаление матки женщина дала лишь после подробной недвусмысленной информации о том, что ей грозит развитие воспаления брюшины - перитонита, что является опасным для жизни осложнением. Придя в себя и осознав свое положение, женщина подробно изложила в заявлении кто и при каких обстоятельствах произвел ей аборт, причинив тяжкий вред здоровью и, вследствие утраты детородного органа лишил ее материнства. Было возбуждено уголовное дело. На предварительном следствии на квартире медсестры выявлены инструменты и медикаменты, заимствованные в отделении больницы. Показаниями потерпевшей и других женщин, аборт которых ранее проводился на этой же квартире, врач и медсестра были изобличены и признались в содеянном. Суд признал их виновными по статье 118 УК Кирг. ССР (ныне 116) и приговорил к лишению свободы сроком на 3 года, а врача, кроме того, права заниматься акушерством в течение трех лет Сардышбаев У. Связь раковых опухолей с абортами // Здравоохранение Кыргызстана. - 1081. - № 6. - С. 34..

В другом случае врач акушер-гинеколог поликлиники Токмакского района диагностировала беременность 24-25 недель и поэтому отказалась дать этой женщине направление на операцию прерывания беременности в связи с поздним обращением. Однако за определенную плату она согласилась нарушить закон и сама произвела аборт путем прокола плодного пузыря прямо в кабинете поликлиники. В связи с ухудшением состояния женщины она направила ее в гинекологическое отделение Чуйской областной больницы с диагнозом «угрожающий поздний выкидыш», где было выявлено подтекание околоплодных вод, что могло быть следствием вмешательства с целью прерывания беременности. Женщина после интенсивного лечения поправилась, и дело это явилось предметом разбирательства лишь в связи с другим абортом, произведенным этим же врачом с более неблагоприятным исходом беременности. И в этом случае аборт гражданке Р. был произведен в поликлинике и также путем прокола плодного пузыря при беременности в 16 недель. Вскоре у нее резко ухудшилось состояние и больная скорой помощью доставлена в гинекологическое отделение БСМП г. Фрунзе, где умерла на четвертый день после аборта от сепсиса, развившегося вследствие внебольничного аборта. Судебно-медицинским исследованием трупа клинический диагноз был подтвержден. Судом врач была признана виновной по части 3 статьи 118 Кирг. ССР и осуждена за незаконное производство аборта, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшей лишением свободы на 7 лет Там же. - С. 34..

Таким образом, правовое решение искусственного прерывания беременности, наряду с регуляцией других функций репродуктивной деятельности человека - важный, нередко неизбежный способ планирования семьи и сохранения здоровья женщины. Принципы этого регулирования решены законодательно, внебольничное его применение опасно для здоровья и жизни женщины и поэтому противоправно.

2. Уголовно-правовая характеристика незаконного производства аборта

2.1 Объект и объективная сторона незаконного производства аборта

Незаконное производство аборта является по-своему уникальным составом преступления: это единственное криминализированное законодателем деяние, для которого необходимо согласие потерпевшей на причинение ей вреда, на умаление ее благ и поставление их в опасность. Здесь возникает очень серьезный вопрос о частном волеизъявлении. Причем речь идет о естественных правах первого поколения, т.е. право на жизнь и здоровье.

Все преступления, включенные в главу 16 УК КР, посягают так или иначе на жизнь и здоровье человека.

Объектом рассматриваемого преступления является жизнь и здоровье беременной женщины. Однако сегодня в законодательстве существует законодательная коллизия - отсутствует определение «аборта», а, следовательно, и незаконное его производство. Поэтому за основу возьмем медицинское толкование «аборта», которое понимает под ним прекращение беременности и (одновременно с этим или позднее) изгнание из матки всего плодного яйца или его части в первые 5 акушерских месяцев, или 22 недели. Соответственно под незаконным производством аборта в юридическом смысле необходимо понимать противоправное умышленное виновное искусственное прерывание беременности (изгнание плода) с согласия беременной женщины.

С объективной стороны незаконный аборт заключается в активных действиях виновного, направленных на изгнание плода (искусственное прерывание беременности). Способы производства аборта могут быть различными и для юридической квалификации преступления значения не имеют.

Однако здесь возникает и другой вопрос, скорее морально-этический. Право на жизнь (ст. 14 Конституции КР) открывает перечень личных прав человека и гражданина. Оно в первую очередь должно обеспечиваться правом жизнеспособного ребенка на рождение. В официальной юриспруденции подобное право отсутствует, точнее, «поглощается» общим понятием права на жизнь. Между тем проблема обеспечения его в отношении определенного контингента детей именно на указанном этапе рождения чрезвычайно актуальна.

Сущность проблемы состоит в том, что жизнь многих физиологически сформировавшихся в утробе матери жизнеспособных детей насильственным образом прекращается путем операции прерывания беременности на поздних ее сроках и это деяние не признается посягательством на жизнь. Правовое обоснование таких актов производится только в документах ведомственного значения.

Вместе с тем существует и взаимосвязанная с названной проблемой защиты жизни и здоровья женщин материнского возраста. Кыргызстан занимает одно из позорных первых мест в мире по материнской смертности - смертности женщин детородного возраста, большую часть которой составляют случаи летального исхода при абортах и их осложнениях. Так, в структуре материнской смертности после неправильно проведенного аборта или во время родов доминирующими причинами является осложнение тяжелых форм гипертензивных нарушений, кровотечения (16%), септические осложнения (15%), непрямые причины (наркозные осложнения и т.д.) Ситуационные исследования по здравоохранению в Кыргызской Республике. - Бишкек, 2005. - С. 34.. Тяжелая социально-экономическая ситуация сказывается и на здоровье женщин всех сроков беременности. По данным медико-демографического исследования, проведенного 17% беременных женщин имеют индекс массы тела менее 18,7, что свидетельствует о дефиците энергии и является следствием ухудшения питания Национальная программа «Укрепление здоровья населения Кыргызской Республики на 2004-2010 гг.»: Утверждена Постановление Правительства КР от 18 июня 2004 года № 453.. Сегодня распространение анемии среди беременных женщин (58%), болезни мочеполовой системы (15%) значительно повышают риск материнской смертности во время родов или аборта Оценка перинатального ухода в Кыргызской Республике. - Бишкек, 2006. - С. 16.. Это тоже один из аргументов, свидетельствующих в пользу кардинального пересмотра сложившегося отношения общества к проблеме незаконных абортов. Несомненно, нельзя не увидеть прямой связи названных проблем и с демографической ситуацией в нашей стране. Общая численность населения Кыргызской Республики на 1 января 2008 года составляла 5115,7 тысяч человек, из которых женщин 50,6%, в том числе репродуктивного возраста всего 27,3% Игисинов Н. Указ. соч. - С. 145.. Такой процент женщин репродуктивного возраста, т.е. с 18 до 38 лет, для республики крайне низок. Укажем лишь на некоторые факты, свидетельствующие не только о правовом, но и государственном значении рассматриваемого вопроса. Начиная с 1991 года количество умерших в Кыргызстане превышает количество рождающихся вследствие увеличения доли смертности среди людей работоспособного возраста Национальная стратегия охраны репродуктивного здоровья населения Кыргызской Республики до 2015 года: Утверждена Указом Президента КР от 15 июля 2006 года № 387.. При этом наша страна занимает одно из первых мест в мире по показателям младенческой смертности По данным Всемирного банка, в самых бедных слоях населения Кыргызстана из 1000 новорожденных 83 умирают в первый год жизни или сразу после родов / Социально-экономические показатели здоровья, питания и народонаселения Кыргызстана. - ВБ, Вашингтон, Округ Колумбия., а из 100 родившихся младенцев менее 20% относительно здоровы Там же..

Вместе с тем ежегодно множится число всевозможных клиник, сомнительных медицинских фирм, не имеющих надлежащих условий, а также платных отделений при поликлиниках и больницах, которые практически открыто занимаются криминальными абортами, в том числе практикуя даже выезды для производства операций на дом. Средства массовой информации изобилуют завуалированными объявлениями типа: «Помощь врача в регулировании семьи», «Выезд врача к беременной на дом» и т.п. Стоимость такой операции (особенно во внебольничных условиях) очень высока, а качество выполнения - весьма низкое Малеванная Д. Услуга: убийство с выездом на дом //МСН. - 2006. - 14 мая..

Многие из таких операций, производимых на поздних сроках беременности, противоречат всем медицинским требованиям либо обосновываются фиктивными, часто сфабрикованными врачами показаниями о необходимости производства операции. Зачастую они представляют собой не что иное, как искусственно вызванные роды, причем родившиеся подобным образом младенцы уже достигли необходимого уровня жизнеспособности. Таким образом, фактически речь идет уже не об аборте, а об убийстве. При этом правоохранительные органы не интересуются подобным видом криминального бизнеса, ибо юридически он таковым и не является.

Сложившаяся ситуация во многом обусловлена существованием пробела в регламентации незаконного производства аборта в современном отечественном уголовном законодательстве. (Заметим, что этот пробел не восполнен и Законом от 25 июня 2007 года № 91 «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Кыргызской Республики».) В частности, в диспозиции ст. 116 УК КР, описывающей незаконный аборт, устанавливается лишь два конструктивного признака - это производство операции лицом, имеющим и не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля. Следовательно, не является незаконным аборт, произведенный лицом, имеющим соответствующее образование, в нарушение медицинских показаний (в том числе на поздних сроках беременности).

Нормативные акты Министерства здравоохранения КР с 1955 г. разрешают производство абортов только врачом и в соответствующих лечебных стационарных учреждениях, при наличии согласия беременной женщины на операцию и соответствующих медицинских показаний о возможности проведения операции. Медицинские источники дают более точное и емкое понятие преступного аборта, в частности как аборта, «произведенного лицом, не имеющим врачебного звания, а также хотя и произведенного врачом, но без надлежащим образом оформленных медицинских показаний, или при наличии последних, но вне больниц или специальных лечебных заведений» Справочник практического врача. - М.: Медгиз, 1959. - С. 234..

В этой связи стоит заметить, что в редакции УК Кирг. ССР 1960 г. С изменениями и дополнениями на 1 февраля 1983 года. диспозиция данной нормы (ч. 1 ст. 118 УК Кирг.ССР), сформулированная как «незаконное производство аборта врачом», была в определенном плане более точной. В этом случае понятие незаконного производства аборта требовало бланкетного толкования и, таким образом, фактически охватывало все виды преступных абортов, встречавшихся в медицинской практике и отраженных в ведомственных нормативных актах Министерства здравоохранения Кирг. ССР, к которым и следовало обращаться при расследовании уголовных дел такого рода.

Однако такая позиция не нашла отражения в современном уголовном законодательстве. Общеизвестно, что уголовный закон имеет высшую юридическую силу и если он в диспозитивном порядке предусматривает только два конструктивных признака, характеризующий общественно опасное деяние как преступление, ведомственный акт юридически не правомочен «дополнить» и расширить данный перечень. Соответственно во всех случаях производства аборта с грубейшими нарушениями медицинских требований (за исключением установленного в законе) и фактически являющегося криминальным, виновные если и наказываются, то лишь в дисциплинарном порядке. Между тем при данных посягательствах подвергаются опасности наиболее ценные блага - жизнь и здоровье матери и ребенка (в тех случаях, когда аборты производятся на поздних сроках беременности). Таким образом, налицо явно необоснованное ограничение объема защиты указанных прав.

Кстати, нельзя умалять и нравственное значение рассматриваемой проблемы: «допущение» уголовным законом подобных операций на поздних сроках в определенной мере способствует формированию решимости беременной матери на фактическое убийство ребенка, внушает мысль о нормальности, естественности этого акта (по принципу - разрешено все, что не запрещено). Таким образом, расширение перечня признаков незаконности аборта в Уголовном кодексе, на наш взгляд, просто необходимо.

В отличие от А.Н. Красикова, который считает, что необходимо ввести в уголовное законодательство в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, согласие потерпевшего Красиков А.Н. Преступления против жизни и здоровья. - М., 1998. - С. 20., мы считаем возможность декриминализации незаконного производства аборта по критерию согласия потерпевшей недопустимой. Незаконное производство аборта посягает, прежде всего, на жизнь и здоровье беременной женщины.

В настоящее время, чтобы признать аборт законным, необходимо, как было указано выше, установить следующие обстоятельства: срок беременности; наличие социальных показаний при сроке беременности от 12 до 22 недель; наличие медицинских показаний независимо от срока беременности; согласие женщины на производство аборта; соблюдение порядка разрешения операции; соблюдение порядка проведения операции; отсутствие медицинских противопоказаний к операции искусственного прерывания беременности; проведение операции искусственного прерывания беременности лицом, имеющим высшее медицинское образование соответствующего профиля. Искусственное прерывание беременности у несовершеннолетних, а также лиц, признанных в установленном порядке недееспособными, производят при наличии согласия родителей (опекунов) (ст. 37 Закона «Об охране здоровья…»; ст. 24 Закона «Об охране репродуктивного здоровья…».

Необходимо обратить внимание на тот факт, что Постановлением Правительства КР №485 «О перечне социальных показаний для искусственного прерывания беременности» от 11 августа 2003 г. перечень социальных показаний был сокращен с 13-ти пунктов до 4-х. По мнению практикующих врачей, если женщина решила избавиться от нежелательной беременности, ее ничто не остановит. Гинекологи считают, что сокращение списка социальных показаний для производства медицинского аборта может привести к росту смертности от криминальных абортов (в 4-6 раз), и без того имеющих высокий процент латентности, а также к росту детоубийств. Опыт врачей свидетельствует, что среди причин социального характера, заставляющих женщин решиться на аборт, наиболее частыми являются именно те, которых нет в новом списке.

Состав преступления, предусмотренный ст. 116 УК КР, является формальным. Начальные действия по прерыванию беременности, например, введение катетера во влагалище, не являются оконченным абортом, а представляют собой покушение на преступление и квалифицируются по ч. 3 ст. 28 и ч. 1 ст. 16 УК КР. Следовательно, незаконный аборт необходимо считать оконченным с момента вмешательства в полость матки беременной женщины и наступления вредных для организма изменений. Поэтому оконченным составом криминального аборта является не только изгнание плода, но и наступление любого другого результата, связанного с прерыванием беременности.

Криминологический интерес вызывает качественное различие характера общественной опасности прерывания беременности, связанное с гибелью плода и рождением жизнеспособного плода. Врачебной и юридической практике известны случаи, когда в результате криминального вмешательства в организм беременной женщины плод рождался живым и при создании необходимых условий его жизнь могла быть сохранена. Между тем, в соответствии с действующим законодательством, такие преждевременные роды квалифицировались как криминальный аборт См.: Бедрин Л.М. О правах медицинских работников и их ответственности за причинение вреда здоровью граждан //Новости медицины и фармации. - 1994. - № 2. - С. 27-28..

В отечественном праве также отсутствует законодательно закрепленное определение начала человеческой жизни и, следовательно, момента возникновения правосубъектности и точки отсчета уголовно-правовой охраны жизни. Можно вести речь об уголовно-правовом значении жизни и здоровья уже родившегося, существующего ребенка, а также в самый момент родов, но только после того, как началось выделение плода из тела матери, например, по выходе головки ребенка или верхней части туловища, когда уже есть возможность нанесения повреждений или других насильственных действий против младенца, но уже не в утробе матери, а вне ее.

В связи с вышеизложенным предлагается выделить незаконное производство преждевременных родов как самостоятельный состав преступления и учитывать как те случаи, когда плод в результате криминального вмешательства родился мертвым, так и те, когда роды в результате криминального прерывания беременности сроком свыше 22 недель не привели к гибели плода. Степень вины виновного в насильственных родах выше, чем виновного в незаконном аборте. Приступая к умерщвлению плода в утробе женщины со столь большим сроком беременности, виновный не исключает рождения живого ребенка или может и должен это не исключать и, таким образом, эвентуально или неосторожно создает опасность для жизни или здоровья не только беременной, но и способного к внеутробной жизни недоношенного плода. Учитывая довольно существенные различия в положении плода, как объекта криминального воздействия, и не отождествляя по степени опасности криминальный аборт и криминальные роды, необходимо вынести на обсуждение вопрос о внесении соответствующих изменений и дополнений в УК КР.

Например, требует обсуждения вопроса о выделении самостоятельного состава преступления в УК КР - «Незаконное производство преждевременных родов». По нашему мнению, незаконное производство преждевременных родов на позднем сроке беременности представляют собой большую общественную опасность, нежели незаконное производство аборта, так как производство аборта на ранних сроках беременности не влечет за собой рождения жизнеспособного плода, который впоследствии, как правило, умерщвляется, что, соответственно, влечет за собой совершение нового преступления (квалифицирующегося по ст. 97 УК КР). Состав преступления - производство незаконного аборта (ст. 116 УК КР) - не отражает в достаточной мере ни фактических обстоятельств незаконного производства преждевременных родов, ни характера и степени общественной опасности.

Предлагая выделить незаконное производство преждевременных родов в самостоятельный состав преступления, мы имеем в виду как те случаи, когда плод в результате криминального вмешательства родился мертвым, так и те, когда роды в результате криминального прерывания беременности сроком свыше 22 недель не привели к гибели плода. Общественно опасное последствие при совершении этого преступления состоит в том, что путем противоправного насильственного вмешательства вызываются искусственные роды недоношенного ребенка, вследствие чего опасность его гибели уже как человека, а не плода, весьма велика, равно как велики последствия таких родов для будущего здоровья как родившегося, так и матери.

Таким образом, незаконным производством аборта необходимо признавать прерывание беременности при сроке не более 22 недель, а противоправное прерывание беременности после 22 недель незаконными преждевременными родами.

Перейдем к рассмотрению последнего признака объективной стороны незаконного производства аборта - причинной связи между действиями врача или лица, не имеющего высшего медицинского образования соответствующего профиля и наступившими вредными последствиями, т.е. причинение вреда здоровью. Пленум Верховного суда КР в п. 9 Постановления Верховного суда КР от 27 сентября 2003 года № 15 обращается особое внимание на необходимость установления указанного признака. Однако причинная связь нередко понимается в научной литературе несколько механически. Так, А.В. Галахова утверждает, что для него «характерно отсутствие протяженности во времени, т.е. промежуток времени между действиями лица и преступным результатом отсутствует» Красиков А.Н. Указ. соч. - С. 22..

По мнению Е. Каиржанова, категория причинности объединяет более трех десятков связей, охватывает не только причину, но и условие, результат, связь между ними и обратную связь между следствием и причиной См.: Каиржанов Е. Причинность в криминологии. - Алматы, 2002. - С. 13.. «Совокупность всех необходимых условий, - пишет В.Н. Кудрявцев, образуют достаточные условия. Когда есть достаточные условия и имеется причина, следствие наступает с необходимостью» Цит. по: Каиржанов Е. Указ. соч. - С. 13.. На наш взгляд, прав С.П. Милюков, который считает, что при рассмотрении преступности следует иметь в виду, что оценка одних явлений в качестве причин, а других - в качестве условий всегда будет носить относительный характер. «В разных случаях одно и то же явление может выступать либо причиной, либо условием» Криминология /Под ред. В.Н. Бурлакова и Н.М. Кропачева. - СПб., 2002. - С. 87..

Сущность проблемы заключается еще и в том, что в нее «вторгаются» те или иные случайности, побочные, не главные причины, которые влияют на наступление последствий, предусмотренных в законе. Но основное значение имеют волевые поступки лица, именно они дают основание для решения вопроса об уголовной ответственности. Причинная связь может осложниться вмешательством других лиц, силами природы и другими, чаще всего непредвиденными, обстоятельствами.

Наиболее общепринятой в доктрине уголовного права является теория необходимого причинения (необходимой и случайной причинной связи). Например, В.Е. Мельникова отмечает следующие черты причинности: «Наступивший существенный вред может быть вменен лицу в ответственность, когда он явился необходимым закономерным последствием совершенного лицом действия либо, наоборот, бездействия, имел в этом свое основание» Мельникова В.Е. Указ. соч. - С. 115..

Такое разъяснение полностью согласуется с основными положениями данной теории. Как указывал А.А. Пионтковский, «вопрос об ответственности за наступившие последствия может быть поставлен и положительно решен лишь тогда, когда эти последствия были необходимыми закономерными ... имели свое основание» Пионтковский А.А. Указ. соч. - С. 213.. Деяние, совершаемое врачом, должно по времени предшествовать наступлению существенного вреда, указанного в законе. Оно должно являться главной и непосредственной причиной его наступления Вред должен быть необходимым, закономерным, а не случайным. Эту точку зрения поддерживает и Т.Л. Сергеева, которая считает, что «наличие причинной связи между поведением лица и наступившими последствиями должно быть признано тогда, когда последствия закономерно вытекали из его поведения, имелась объективная реальная возможность их наступления» Сергеева Т.Л. Вопросы виновности и вины в практике Верховного Суда СССР по уголовным делам. - М., 1960. - С.77.. Среди сторонников этой теории следует назвать М.И. Якубовича, В.Ф. Кириченко Якубович М.И., Кириченко В.Ф. Советское уголовное право. - М., 1958. - С. 61-64. и др.

Сомнение в верности этой теории высказывалось М.Д. Лысовым, который усматривал ее упречность в смешении объективного и субъективного, сложности доказывания при опосредованном причинении вредных последствий. В свою очередь, он стоит на позициях непосредственной (прямой, ближайшей) причинной связи и выделяет несколько характерных видов причинных связей: 1) непосредственные и опосредованные; 2) прямые и ответвленные (аберрационные); 3) ближайшие и отдаленные; 4) простые и сложные См.: Лысов М.Д. Ответственность по советскому уголовному праву. - Казань, 1972. - С. 122-123..

В отличие от непосредственной, при опосредованной причинной связи последствия вызываются не действиями врача или лица, производившего аборт, а действиями других лиц или воздействием других факторов (например, слабое здоровье потерпевшей) См.: Лысов М.Д. Указ. соч. - 124-125..

В этой связи справедливо замечание В.Б. Малинина, что «непосредственная причинная связь между действием лица и наступлением опасного последствия бывает лишь в чрезвычайно редких случаях, так как между действием как начальным моментом причинности и опасным последствием как конечным моментом, который и представляет интерес при установлении причинной связи, всегда вклиниваются силы, завершающие развитие данного причинного отношения» Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. - СПб., 2000. - С. 101-102..

Теория непосредственной причинной связи не раз подвергалась обоснованной критике в научной литературе См, напр.: Малинин В.Б. Указ. соч. - С. 102..

Так, Т.В. Церетели утверждает, если действие человека было одним из необходимых условий, которое совместно с другими факторами причинило опасные последствия, то такое действие включено в причинную цепь и должно быть признано достаточным для обоснования наличия причинной связи между действием и преступным последствием» Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. - М., 1963. - С. 178, 303-304.. Концепция Т.В. Церетели представляется более удачной, поскольку она не выделяет только причинно-необходимую связь, как это делают сторонники теории «необходимого причинения». В практике нередко встречается случайная связь между действием и наступившим результатом. Правда, виновное лицо может различно относиться к результатам совершенного им действия - желать наступления вредных последствий, допускать их сознательно или по неосторожности, или вообще их не предвидеть. Вот почему причинная связь должна быть неразрывно связанной с проблемой вины. Если виновное лицо сознавало общественную опасность своих действий, предвидело возможность их наступления, не желало, но сознательно допускало или относилось к ним безразлично, речь идет об умышленном преступлении, совершенном с косвенным умыслом. Приведем несколько случаев допущения врачебной преступной ошибки, рассмотренных экспертной комиссией Министерства здравоохранения КР в течение 2000-2006 годы.

Так, больная С. с группой крови IV (-) стала жертвой непрофессионально оказанной медицинской помощи. В этот же день к вечеру она скончалась. Как выяснилось, больной С., находящейся на 25 неделе беременности, была проведена внеплановая операция (удаление плода путем вызывания преждевременных родов) в горбольнице № 4 врачом-хирургом К., не имеющим соответствующей акушерско-гинекологической специализации. При подготовке к операции было установлено, что у С.уровень гемоглобина составляет 100. На станции переливания крови заказали на всякий случай необходимую группу крови, но получили ответ, что в данное время кровь данной группы отсутствует и ее необходимо ждать несколько дней. Тем не менее К., понадеявшись, что все обойдется, решил провести искусственное прерывание беременности и назначил операцию на следующий день. Во время операции у больной неожиданно повысилось давление, что привело к профузному кровотечению. Уровень гемоглобина понизился до 40. В результате отсутствия адекватной кровезаменительной терапии больная скончалась на месте Описательная часть заключения МЭК МЗ КР от 26 июня 2004 г. ГСХ-24..

В случае, когда причинная связь объективно привела к вредным последствиям, но при отсутствии тех или иных форм вины нет оснований для привлечения лица к уголовной ответственности.

Итак, в каждом конкретном случае незаконного производства аборта должна быть установлена причинная связь между совершенным деянием со стороны лица, производившего аборт, и наступившими последствиями в виде существенного нарушения здоровья потерпевшей.

2.2 Субъект и субъективная сторона незаконного производства аборта

В настоящее время вопрос о субъективной стороне преступлений, посягающих на жизнь и здоровье, решается неоднозначно. Поскольку в основном ученые до сих пор не могут прийти к единой точке зрения по вопросам вины виновных лиц, медицинских работников, в совершении ими профессиональных преступлений. Наиболее типичной, а большинством ученых и единственной формой вины долгое время признавался умысел, однако некоторые ученые и практики допускали возможность неосторожной формы вины. Так, в изданных в 40-50-х гг. вузовских учебниках вина определялась как психическое отношение лица к учиненному им преступлению в форме умысла или неосторожности. С таким определением не соглашались некоторые ученые, полагающие, что оно является формально-психологическим, поскольку не отражает сущность вины именно в советском уголовном праве См, напр.: Курс советского уголовного права. Общая часть. Т. 1. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1948. - С. 418..

Пытаясь преодолеть формально-психологический характер приведенного определения, некоторые ученые предложили включить в понятие вины указание на отрицательную морально-политическую оценку вины, что привело к появлению в теории уголовного права узкого и широкого понимания вины См.: Владимиров В.А., Кириченко В.Ф. Формы вины: Лекция. - М., 1955. - С. 14.. В процессе уточнения этих понятий появилось предложение отличать от вины как элемента субъективной стороны состава преступления виновность - совокупность объективных и субъективных обстоятельств, обосновывающих применение к лицу конкретного наказания.

Во многом эти споры были вызваны различным пониманием таких терминов, как «вина», «вменяемое в вину», «виновность», «виновен» и др., что находило отражение в доктрине уголовного права.

Эта дискуссия по существу так и не была завершена, так как она была названа схоластичной и оторванной от реальной жизни.

Тем не менее, и в последующие годы интерес к проблеме вины не ослабевал. Неоднозначное отношение ученых по вопросам вины медицинских работников наблюдался и в 70-е годы. Так, А.А. Пионтковский писал: «В отношении последствий форма вины характеризуется предвидением наступления (или возможности наступления) существенного вреда государственным или общественным интересам либо охраняемым законом правам и интересам граждан и желанием (прямой умысел) либо сознательным допущением (косвенный умысел) наступления этого вреда, либо легкомысленным расчетом на его предотвращение (преступная самонадеянность). Не исключено также отсутствие предвидения возможности наступления этого вреда, хотя лицо, совершающее противоправное действие должно было и могло его предвидеть (преступная небрежность)» Курс советского уголовного права / Под ред. А.А. Пионтковского, П.С. Ромашкина, В.М. Чхиквадзе. Т. VI. - М., 1971. - С. 47..

Незаконное производство аборта рассматривается некоторыми учеными-криминалистами в этот период как преступление со смешанной формой вины. Так, например, Г.Р. Смолицкий полагал, что при незаконном производстве аборта «... отношение виновного лица к последствиям может выступать как в форме умысла, так и неосторожности… Важно, однако, чтобы эти последствия наступили в результате каких-либо сознательных действий лица, производящего аборт» Смолицкий Г.Р. Указ. работа. - М., 1977. - С. 18-19.. Эта же мысль была подчеркнута В.Д. Меньшагиным и З.А. Вышинской. Они писали, что, так как преступления против здоровья заключаются в совершении виновным лицом определенных действий и в наступлении определенных последствий, то субъективную сторону состава этого преступления нужно установить отдельно по отношению к действию и последствиям См.: Меньшагин В.Д., Вышинская З.А. Указ. раб. - М., 1950. - С. 371.. Аналогичного мнения по вопросу вины при незаконном производстве аборта придерживались некоторые другие ученые-криминалисты См.: Пионтковский А.А. Учение о преступлении. - М., 1961. - С. 398-399; Он же. Курс советского уголовного права, т. 2. - М., 1961. - С. 333; Трайнин А.Н. Состав преступления по советскому уголовному праву. - М., 1953. - С.45; Кириченко В.Ф. Указ. соч. - М., 1959. - С. 28.. Так, А.Я. Светлов полагал, что допущение смешанной вины не противоречит закону и не разрушает единого понятия вины. И далее ученый приводит аргумент, что «в составах преступлений, направленных против здоровья, законодатель четко говорит лишь об умышленном характере действий (бездействия). Отношение же к последствиям может быть по логике вещей не только умышленным, но и неосторожным... В отношении незаконного производства аборта законодатель требует умышленной формы вины при совершении действий, и это определяет умышленный характер преступления в целом Борьба с преступлениями / Авт. кол. А.Я. Светлов, И.П. Лановенко и др. - Киев, 1970. - С. 95..

Современный уголовный закон формулирует вину в отношении преступлений в целом, которые включают в себя как деяние, так и последствия. Согласно ст. 23 УР КР преступление признается совершенным умышленно, если лицо, его совершившее, сознавало общественно опасный характер своего действия или бездействия, предвидело его общественно опасные последствия и желало их или сознательно допускало их наступление. При неосторожной вине лицо также предвидит наступление общественно опасных последствий своего действия или бездействия, но без достаточных на то оснований самонадеянно рассчитывает на их предотвращение либо не предвидит возможности наступления таких последствий своего действия, хотя должно и могло их предвидеть (ст. 24 УК КР).

Таким образом, из содержания указанных статей видно, что умышленная или неосторожная вина предполагают рассмотрение психического отношения субъекта к преступлению в целом, т.е. действию (бездействию) и наступившим последствиям в совокупности.

Осознание общественной опасности, как правило, предполагает и осознание противоправности совершаемого деяния. По этому вопросу в литературе высказывались различные мнения. Некоторые ученые в понятие умысла включают и осознание противоправности деяния См., напр.: Загородников Н.И. Преступления против жизни по советскому уголовному праву. - М.: Госюриздат, 1961. - С. 70.^. Однако большинство ученых полагают, что осознание противоправности не является обязательным признаком интеллектуального элемента умысла См.: Лысов М.Д. Ответственность должностных лиц по советскому уголовному праву: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. - М., 1977. - С. 14.^, так как возможно совершение умышленного преступления без знания запрещенности такого деяния уголовным законом. Поэтому законодатель не включает осознание противоправности в определение умысла.

Вместе с тем в ряде случаев законодатель признает деяния умышленными лишь при осознании их противоправности. Это, прежде всего, преступления со специальным субъектом, когда на должностное лицо возлагается выполнение или обеспечение соблюдения каких-то правил и обязанностей.

Осознание общественной опасности совершаемых деяний включает представление субъекта и о тех факультативных признаках объективной стороны, при которых совершается преступление (способ, место, время и др.).

В литературе высказывалось мнение, что эти признаки не охватываются интеллектуальным моментом умысла. Однако большинство ученых с этим мнением не согласились, полагая, что эти признаки являются индивидуальными фактическими признаками именно действия или бездействия, и в этом качестве их осознание должно включаться в содержание умысла См.: Ибрагимова Х.А. Преступления против здоровья (уголовно-правовой и криминологический анализ): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Махачкала, 2002. - С. 5.^.

Вторым обязательным признаком интеллектуального компонента прямого умысла является предвидение виновным того, что в результате искусственного прерывания беременности он своими противоправными действиями может нанести вред здоровью пациентки.

Предвидение Комментарий к УК КР /Под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. - М., 1999. - С. 38. - это мысленное представление виновного лица о результате своего действия или бездействия. Совершая искусственное прерывание беременности, виновный понимает, какие конкретные последствия повлекут его действия (бездействие). Он также осознает их общественно опасный характер, т.е. вредность для правоохраняемых интересов, а равно неизбежность или возможность как реальную вероятность наступления таких последствий, следовательно, предвидением охватывается и общий характер причинно-следственной связи между деянием и последствиями.

Согласно законодательному определению прямого умысла, предвидение последствий может быть двояким: виновный предвидит возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий в форме нанесения вреда здоровью потерпевшей.

Вторым элементом прямого умысла является волевой момент, характеризующийся желанием Там же. - С. 38. провести искусственное прерывание беременности. Под желанием в психологической литературе понимается стремление к конкретному результату, что предполагает сознательную и целенаправленную деятельность субъекта.

«Кроме сознания, умысел заключает в себе и другой элемент, - писал Н.С. Таганцев, - хотение, направление нашей воли к практической реализации, представляющийся не менее, если даже не более важным. Всякая виновность есть виновность воли» Цит. по: Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. - Воронеж, 1974. - С. 198.^. О желании наступления общественно опасных последствий при прямом умысле может свидетельствовать наличие цели причинения конкретных последствий. При незаконном производстве аборта цель одна - избавить пациентку от нежелательной беременности.

Безразличное отношение к последствиям мало чем отличается от сознательного их допущения. Оно характеризуется отсутствием «активных эмоциональных переживаний в связи с общественно опасными последствиями, реальная возможность наступления которых отражается опережающим сознанием виновного. В этих случаях субъект причиняет вред общественным отношениям, не задумываясь о последствиях совершаемого деяния, хотя возможность их причинения представляется ему весьма реальной» Дагель П.С., Котов Д.П. Указ. соч. - С. 198.

Считается, что преступления, совершаемые с прямым умыслом, при прочих равных условиях характеризуются более высокой степенью общественной опасности, так как при косвенном умысле воля субъекта по отношению к возможным последствиям занимает пассивную позицию.

Таким образом, с субъективной стороны незаконное производства аборта совершается только с умыслом, виновный полностью сознает, что производит незаконную операцию, предвидит, что в результате его действий беременность будет прервана и желает наступления такого результата.

Исходя из вышеизложенного можно прийти к выводу, что с субъективной стороны незаконное производства аборта предполагает умышленную форму вины как по отношению к самому деянию, так и к преступному последствию. Умышленная деятельность субъекта при этом характеризуется такими важными моментами субъективного характера, как мотив и цель преступления. Установление мотива и цели рассматриваемого преступления необходимо не только для назначения меры наказания виновному лицу с учетом смягчающих или отягчающих обстоятельств совершенного преступления, но и для организации профилактической работы по предупреждению преступных деяний. Будучи по существу разными понятиями, мотив и цель в своей совокупности объясняют причины определенной целенаправленности в поведении лица, т.е. показывают, к чему оно стремилось, что хотело достичь своими действиями или бездействием, в силу каких побуждений намеревалось добиться преступного результата. Именно через установление мотива и цели судебные органы могут определить конкретные обстоятельства, которые позволили субъекту решиться на совершение преступления, укрепили и поддерживали эту решимость при совершении преступного намерения.

Установление в период следствия и судебного разбирательства цели преступления дает возможность проводить и целенаправленную профилактическую работу и принимать действенные меры по предупреждению преступлений. В связи с этим исследование проблемы мотива и цели преступления применительно к рассматриваемому нами составу преступления имеет важное теоретическое и практическое значение.

Мотивом производства криминального аборта в подавляющем большинстве случаев (94%) бывают корыстные побуждения. Кроме корысти, мотивом данного преступления может быть ложное чувство сопереживания и желание помочь в трудных обстоятельствах. Это нередко приводится в качестве оправдательного аргумента в пользу подозреваемого в этом преступлении.

Рассматривая такой признак субъективной стороны, как мотив, следует заметить, что в уголовно-правовой науке продолжает оставаться спорным вопрос: необходимо ли создавать особое уголовно-правовое понятие мотива или необходимо рассматривать его в том смысле, в каком он понимается в психологии? Так, одни ученые считают, что психологический подход является основным, определяющим, а подходы с точки зрения всех других наук - вторичные, зависящие от него. Так, Б.В. Харазишвили категорично утверждал, что «всякая попытка дать уголовно-правовое определение мотива преступления является искусственной и ненаучной» Харазишвили Б.В. Вопросы мотива поведения преступника в советском праве: Автореф. дис... докт. юрид. наук. - Тбилиси, 1964. -С. 3-4..

Другие авторы полагают, что наряду с психологическим понятием мотива необходимо разрабатывать это понятие и в уголовном праве. Так, А.Б. Сахаров считает, что право не должно игнорировать психологию и не может создавать собственные психологические критерии, поэтому соответствующие научные данные, добытые психологией, должны быть положены в основу ряда правовых понятий См.: Сахаров А.Б. Рецензия на работу Б.В. Харазишвили «Вопросы мотива поведения преступника в советском праве» // Советское государство и право. - 1964. - № 5. - С. 31.. Какая бы отрасль гуманитарного знания ни изучала мотив, мотивацию, они всегда остаются феноменами психологическими, и поэтому, как правильно указывает В.Н. Кудрявцев, «нужно опираться на те представления, которые складываются в сфере психологической науки» Кудрявцев В.Н. Причинность в криминологии. - М., 1968. - С. 11..

Не останавливаясь на разработанных в современной отечественной и зарубежной психологии многочисленных научных концепциях мотивации поведения личности, каждая из которых имеет свою методологическую и экспертную базу, отметим, что это нашло отражение и в уголовно-правовой науке при исследовании проблемы мотивов преступного поведения.

Анализ теоретических источников, посвященных указанной проблеме, показывает, что среди ученых отсутствует единство мнений об уголовно-правовом понятии мотива. Наиболее распространенным в науке уголовного права является определение мотива как побуждения, которым руководствовалось лицо при совершении преступления См. напр.: Волков Б.С. Мотивы преступлений. - Казань, 1982; Игошев К.Е. Типология личности преступника и мотивация преступного поведения. - Горький, 1974; Кудрявцев В.Н. Причинность в криминологии. - М., 1968; Тарарухин С.А. Установление мотива и квалификация преступления. - Киев, 1977.. Это определение базируется на понятии «мотив», означающем в психологии побудительную внутреннюю причину, источник активности действий человека, что, по нашему мнению, является правильным. В основе любого мотива лежит определенная потребность или система потребностей, а уж на этой основе возникают интересы, привычки, убеждения, то есть все то, что в конечном итоге проявляется в началах, побуждающих человека к предметному действию. В этой связи представляется интересной позиция в определении понятия мотива, при которой в нем выделяется внешний предмет потребности. «Термин «мотив» употребляется не для обозначения переживания потребности, но как обозначающий то объективное, в чем эта потребность конкретизируется в данных условиях и на что направляется как побуждающее ее» Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. - М., 1965. - С. 290..

Мотив и цель - тесно связанные, взаимообусловленные психические явления. В психологии цель - это осознанный образ предвосхищаемого результата, на достижение которого направлено действие человека. Уголовно-правовое представление базируется на психологическом понимании этого явления. По мнению Б.С. Волкова, цель - это желаемый результат, которого стремится достичь лицо, совершая общественно опасное деяние См.: Волков Б.С. Указ. соч. - С. 7.. При рассмотрении соотношения мотива и цели как в психологии, так и в юридической литературе указывается, что они очень близкие, но не тождественные явления. На это еще в свое время обращал внимание А.Н. Леонтьев, который считал, что «генетически исходным для человеческой деятельности является несовпадение мотивов и целей. Напротив, их совпадение есть вторичное явление: либо результат приобретения целью самостоятельной побудительной силы, либо результат осознания, превращающих их в мотивы-цели» Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. - М., 1975. - С. 201.. При одном и том же мотиве возможны различные цели и, наоборот, одна и та же цель может вызываться различными мотивами. Из сказанного следует, что рассматриваемые категории представляют собой совершенно разные явления и их нельзя смешивать.

Подводя итог изложенному, можно отметить, что правильное определение мотива, цели и эмоций виновного лица при совершении незаконного производства аборта являются факультативными признаками субъективной стороны, и они могут быть учтены судом в качестве смягчающих обстоятельств при индивидуализации наказания.

Что же касается субъекта незаконного производства аборта, то им, по официальным комментариям, могут быть акушерки, сестры и иные лица, имеющее среднее медицинское образование, а также лица, которые не имеют никакой медицинской подготовки. К субъекту данного преступления отнесены и лица, имеющие высшее медицинское образование, но не соответствующего профиля (стоматолог, фтизиатр и т.д.) См.: Комментарий к Уголовному кодексу РФ /Под общ. Ред. Ю.В. Скуратова. - М.: Норма, 1999. - С. 284.. Практически такой же комментарий составлен отечественными исследователями, помещенный в электронно-правовой энциклопедии «Токтом».

Однако здесь отметить, что в действующем Уголовном кодексе декриминализировано незаконное производство аборта лицом, имеющим специальное образование. В соответствии с ч. 2 ст. 116 УК КР, незаконным признается «производство аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля», то есть гинекологической специальности (хирург-гинеколог, акушер). Буквальное толкование этой нормы приводит к выводу, что основание уголовной ответственности закон связывает не с самой по себе операцией, которая производится без наличия установленных медициной показаний для искусственного прерывания беременности (например, если ее срок превышает 12 недель или операция проводится в неприспособленном помещении), либо способом его производства криминального аборта, а именно с личностью виновного. Думается, что это не совсем правильно, поскольку в преступлении данного вида все-таки важнее противоправность преступность деяния.