Особенности сословно-кастовой организации в монархиях и республиках

Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

Введение

1. Причины возникновения варно-кастовой системы

2. Происхождение каст и становление кастового строя

3. Варно-кастовая социальная иерархия

4. Особенности сословно-кастовой организации в монархиях и республиках

Заключение

Список используемой литературы

Введение

Государственно-правовая история Индии своеобразна и уникальна. Народы этой огромной, многонациональной страны перенесли в прошлом тяжелые испытания, в сложных условиях сумели сберечь свою самобытную культуру, достижения которой украшают мировую цивилизацию. Философские и этико-нравственные воззрения индусов оказали заметное влияние на другие народы Азии.

Первые государства Древней Индии появились в 1 тыс. до н. э. по берегам реки Ганг. Появление железных орудий имело эпохальное значение, оно ускорило развитие ремесла, торговли, обмена. Расселение индо-ариев ускорило процесс классообразования, институт частной собственности постепенно стал охватывать скот, а затем и землю. Доисторическая община аборигенов Ганга приходила в упадок.

Население делилось на две основные группы: благородных и свободных (арьев) и рабов (даса). Невольники были из пленных или неоплатных должников, попавших в долговую кабалу, в полную зависимость от кредитора.

Государственно-правовые институты Древней Индии существенно отличались от рабовладельческих деспотий стран Древнего Востока. Общинная система, устойчивость пережитков родового строя, отсутствие государственной собственности на землю определили хозяйственный строй этой страны. Социальная структура Древней Индии весьма сложная, кроме классов, сословий, имелись варны, касты. В памятниках права ранней древности упоминаются наемные рабочие, рабы. Древняя Индия славилась высоким уровнем сельского хозяйства, ремесла, ее умелые строители и архитекторы оставили великолепные памятники зодчества. Особенности экономической и общественной жизни, развитие товарно-денежных отношений, своеобразие этических воззрений затрудняли возможность для рабовладения стать ведущим укладом жизни Древней Индии.

Варново-кастовая система в целом именно благодаря своей жесткой иерархичности составляла костяк социальной структуры Индии; уникальная по форме, она не только оказалась эффективной альтернативой слабой политической администрации, но и успешно компенсировала эту слабость, хотя такого рода компенсация никак не способствовала политической стабильности государств в Индии.[1]

государственный правовой каста социальный

1. Причины возникновения варно-кастовой системы

В разное время учёные пытались ответить на вопрос о причинах возникновения страшного института каст. Так Карл Маркс считал касты пережитком родоплеменной организации. Другие полагали, что в её основе лежит социальное расслоение общества, третьи полагали, что таким образом арии стремились оградить себя от смешения с покорёнными ими племенами древней Индии. Однако всё это неверно. Ибо касты являлись барьерами не столько между ариями и аборигенами, а, сколько между самими ариями, дробя их на строго изолированные группы

Социальное расслоение здесь тоже не при чём, ибо его на себе ощутили все общества земли, но касты возникли почему-то только в Индии. К тому же, многие общества обладали куда более резкими социальными расслоениями по сравнению с древнеиндийскими. Не при чём здесь и родоплеменной строй, которого, кстати, как показано сегодня, в том виде, в котором его представлял Маркс, никогда не было. Основа каст уходит только в религию Древней Индии. В Ведах содержится весьма примечательная история, которая повествует о том, что некогда существовал исполин Пуруш, который затем был принесён в жертву богам, и что, якобы, из его тела и возникло всё человечество, причём сразу разделённое на касты. «Брахманом стали уста его, руки -- кшатрием, бедра стали вайшьей, из ног возник шудра» -- это первое упоминание о сословно-религиозном делении в Индии, о кастах. Что же собой представляли эти четыре касты: брахманов, кшатриев, вайшьев и шудр? Касту брахманов составляли жрецы. Брахман считался лицом, не подлежащим телесному наказанию, а тем более, смертной казни Убийство брахмана рассматривалось, как страшный грех брахманы были освобождены от уплаты податей. Полагалось оказывать брахману всевозможные знаки почтения [2].

Вторая каста -- это кшатрии, в состав которой входили цари, военная аристократия и знать. Третья каста -- это вайшьи, включавшая в себя скотоводов и земледельцев, которую, собственно, и составляла значительная часть населения. И, наконец, четвертая -- шудры, к которой принадлежали все те, кто не вошел в первые три касты. «Шудра, в частности, не имел права изучать веды и участвовать в отправлении служб наравне с представителями остальных варн -- весьма жесткая форма неравноправия для общества, где ритуально-мифологическая жизнь ценилась столь высоко, как в Индии. Шудра не мог претендовать на высокое социальное положение, порой даже на самостоятельное хозяйство. Удел ремесленника или слуги, занятие тяжелыми и презираемыми видами труда -- вот был его жребий» [3].

Однако со временем образовалась ещё одна кастовая единица -- неприкасаемые. В их состав вошли те племена, которые на момент формирования четырёх каст не входили в сферу арийского влияния на Индостане, так называемые племена джунглей. Они рассматривались, как особые касты, отличающиеся ритуальной нечистотой, т. е. неприкасаемые они считались стоящими вне варновой системы Лица вневарновых категорий строили свои хижины за пределами населенных пунктов и приходили в деревню лишь для того, чтобы выполнять самые низкие и оскверняющие работы по уборке мусора, падали, нечистот.

Сложившаяся таким образом система четырех варн стала весьма устойчивой основой для членения индийского общества на незыблемые категории-сословия, статус и место которых были освящены непререкаемыми религиозными нормами. Религия вед с ее пышными кровавыми жертвоприношениями и огромной ролью жрецов-брахманов, монополизировавших не только культ и священные обряды, но также и практическое право изучать тексты и вообще право на образование, религиозно-философские рассуждения, весьма строго стояла на страже варновых различий. Человек рождается в своей варне и навсегда принадлежит именно ей, остается в ней. В своей варне он берет жену, его потомки тоже навечно остаются в его варне, продолжают его дело. Рождение в той или иной варне -- результат поведения человека в его прошлых рождениях. Этот кардинальный постулат ведической религии с ее идеей круговорота непрекращающихся перерождений, облик которых зависит от кармы, т. е. суммы добродетелей и пороков в прошлых существованиях (хорошая карма -- возродился брахманом или князем; дурная -- шудрой, а то и вообще животным, червем), сыграл огромную роль в истории и культуре Индии. Он диктовал людям смириться с их местом в мире и обществе, не стремиться к улучшениям и изменениям (в текущей жизни это просто невозможно, нелепо даже думать об этом), но зато вести себя добродетельно и тем улучшать свою карму с расчетом на будущее[4].

2. Происхождение каст и становление кастового строя

Сущность кастовых различий, кастовая структура общества и кастовый режим показывают, что появиться они могли только в условиях глубокого социального расслоения и далеко зашедшего общест- венного разделения труда. Именно общественного, а не технологического, как, например, в средневековых цехах и мануфактурах. Поэтому напрасно искать истоки кастовой организации в первобытной и в догосударственной индийскойдревности. Вместе с тем следует признать, что существующие источники не дают возможности надежно определить рубеж перехода индийского общества от догосударственного доклассового состояния к классовому.

Характерным для древнего индийского общества было одновременное с классовым, но в конкретных условиях более существенное варновое его расслоение. В течение всей древности варновая структура и варновые отношения, как впоследствии кастовые, доминировали в обществе. Они затрудняли и осложняли процесс классовой консолидации и своеобразно деформировали процесс становления классовых формаций в Индии. Итак, характер индийского общества в древности определялся прежде и более всего варновым его строем. Рабовладельческие отношения существенно осложняли его, но были второстепенными, не определяющими. Такое же, если не большее, влияние на средневековое и более позднее общество Индии оказала кастовая система. И надо признать, что система эта никак не укладывается в рамки феодальной формации.

Структура феодального общества предполагает четкое выделение двух социальных категорий двух антагонистических классов: крупных землевладельцев и эксплуатируемых ими лично-зависимых от них земледельцев. Структура индийского кастового общества включает сотни кастовых общностей разного социального положения, регулярно - взаимодействующих в производственной и социальной жизни. Пока никем не выполнена корреляция той и другой структур. Существование феодализма в средневековой Индии остается гипотетическим.

В реконструкции феодального общества в Индии убедительно выглядит категория эксплуататоров. По существу, это те же, что и в древности, правители государств, их наместники и многочисленные другие посредники по сбору налогов разного ранга, от областных до деревенских. А налоги составляли основной источник доходов государства и обычную форму эксплуатации трудового населения, как в древности, так и в средневековье. Налоги с определенной земельной площади, с деревенской общины или группы населения собирали и государственные чиновники на жалованье и разного рода уполномоченные и посредники на долевых началах. В источниках упоминаются многие формы выдачи правителями определенным лицам полномочий на сбор налогов с определенной территории или с населения определенных населенных пунктов с правом удержания в свою пользу оговоренного процента или всей суммы налога. Такими были в подавляющем большинстве упоминаемые источниками случаи «земельных пожалований», или земельных держаний. Многие историки (например, тот же Р. Ш. Шарма) толкуют эти пожалования как передачу в собственность не только земли, но и населения соответствующих деревень. При этом забывают, что фактически ни земли, ни деревни, ни тем более жители деревень не составляли собственность дарителя и, следовательно, не могли быть передаваемыми в собственность. Посредникам передавалось не право собственности на землю, а право удержания за собой некой доли налогов с этой земли, с этих деревень или вообще с данной территории. Однако своеобразными феодалами в этой массе эксплуататоров можно считать только многочисленных правителей разных по размеру государств, часто состоявших в вассальной зависимости одни от других.

Если всех этих эксплуататоров, т. е. живущих на нетрудовые доходы, еще можно принять за класс феодалов, то среди эксплуатируемых в Индии того времени класса феодальных крестьян мы совсем не найдем. В условиях кастовой иерархической структуры сельского общества и при характере межкастовых отношений в кастовой сельской общине классу крепостных или лично-зависимых крестьян, составляющих чью-то собственность, просто нет места. Основную массу общественного продукта производили лично-свободные общинники разных каст, от брахманов до неприкасаемых. Поэтому можно согласиться с тем же Р. Ш. Шармоном, когда он пишет: «...мелкие крестьянские наделы не были привязаны к крупным владениям лендлордов ни юридически, ни экономически»; «Крепостничество в отличие от Западной Европы не было для Индии типичным явлением»; «Отличительной чертой индийской феодальной экономики было отсутствие крупных аграрных хозяйств и поместий лендлордов...»; «Возможно, что свободные крестьяне продолжали владеть основной частью земли и платить налоги непосредственно государству».

Итак, попытки реконструировать способ производства и общественный строй в древней и средневековой Индии должны опираться на всесторонний учет варнового и кастового строя существовавшего в ней более двух тысячелетий, и многовековую историю сельской кастовой общины [5].

3. Варно-кастовая социальная иерархия

Выработанная веками система варн на рубеже нашей эры уже во многом изменилась. Изменения шли в ряде направлений. Об одном из них -- сближении статуса двух нижних варн и противопоставлении их двум верхним -- речь уже шла. Но этим дело не ограничивалось. Прежде всего, намечалась заметная дифференциация как имущественная, так и социальная, в верхних варнах, особенно в варне брахманов. Количество брахманов росло, и далеко не все они требовались для ритуально-культовых жреческих нужд. Да и не все были склонны или способны к этого рода деятельности. Неудивительно поэтому, что немалое количество брахманов, оставаясь по варне именно брахманами, начинало заниматься иными, не присущими хранителям мудрости и жрецам делами, вплоть до весьма непрестижных (лекари, актеры, пастухи и др.). Что касается кшатриев, то здесь тоже происходили серьезные изменения, но иного плана. Первоначальные наследственные кшатрии, прежде всего воины, уменьшались в числе, в немалой степени за счет сражений и взаимного истребления, придворных интриг и драматических эпизодов в периоды смены власти и династий. Это касалось и многих древних правящих аристократических родов. В то же время приходившие им на смену правители, чиновники и воины из других варн (вспомним, что во главе ряда династий оказывались выходцы из шудр, причем советниками их нередко становились брахманы) не имели права с легкостью проникать в варну кшатриев -- закон индийской варны гласил, что она зависит от рождения, а не отимущественного или социального положения человека. Конечно, могли быть исключения из общего правила, но в целом закон оставался законом и следствием его было постепенное уменьшение численности и значимости варны кшатриев.

Сильно возросли и укрепили свои позиции отдельные представители обеих нижних варн, вайшьев и шудр. Из их числа вышло немало зажиточных городских жителей. По меньшей мере, часть их проникла и в верхние слои общества, в число правителей, чиновников, воинов. Получался некоторый парадокс: обычная норма по-прежнему следовала традиционной градации варн с соответствующими привилегиями и санкциями в случае правонарушений для членов каждой из них, тогда как реальная жизнь во многом сместила акценты. Практически дистанции между варнами оказались иными, нежели они были прежде. Нужна была корректировка, некий иной масштаб социального счета.

Но изменения в традиционной системе варн только этим не ограничились. Во-первых, индианизация южных районов Индостана все время вводила в состав индийской культуры и индийского общества, включая и систему варн, новые контингенты. Конечно, большинство заново приобщенного к индийской цивилизации населения южных районов почти автоматически становилось в число шудр. Но ведь среди новообращенных были и жрецы, правители, чиновники, воины. Как было быть с ними? Особенно если они продолжали исполнять свои привычные функции и по образу жизни и социальному статусу явно не соответствовали обычным индийским шудрам? Аналогичным образом обстояло дело с ассимилировавшимися в Индии воинственными завоевателями, оседавшими в Северной Индии и волна за волной поглощавшимися ею (греки, бактрийцы, парфяне, гунны, юэчжи и др.). Часть их соответствовала варне кшатриев, но о возможности включения в эту варну уже упоминалось. Это было делом не простым, и потому широкого потока в число кшатриев не следовало ожидать.

Во-вторых, в рамках каждой из издревле существовавших древнеиндийских варн шел свой процесс внутренней дифференциации и специализации. Те, кто оставался в пределах варны, но специализировался на какой-то части из тех широких функций, что прежде были общими для всех членов данной варны, начинали заметно отличаться от остальных. Это вызывало естественное дробление прежних четырех варн на более мелкие подразделения внутри них, на своего рода субварны, каждая из которых объединяла людей близкой специальности, сходного рода занятий и квалификации и к тому же имела тенденцию к последующей еще более узкой специализации.

В-третьих, сложность жизненных обстоятельств постоянно порождала внутри каждой из варн многочисленные конфликты, связанные с браками либо сожительством представителей разных варн и с неясностью по поводу варновой принадлежности детей от смешанных браков. Возникала объективная потребность в дифференциации членов варны на чистых и смешанных, а смешанных на тех, одним из родителей которых был представитель более высокой или более низкой варны, а то и лицо, вообще стоявшее вне варновой системы.

Наконец, наличие в обществе некоторого количества неполноправных, в том числе стоявших вне варн рабов-иноплеменников, а также тех, кто занимался преимущественно тяжелыми и нечистыми работами, тоже вело к образованию групп людей, связанных общностью их нелегкой доли, близостью их социального положения и профессиональных занятий. К этому стоит добавить, что в отсталых районах Индии, в ее джунглях продолжали существовать племена, еще не знакомые с земледелием и скотоводством, промышлявшие охотой, рыболовством и собирательством. Всем им тоже нужно было найти какое-то место в генеральной системе замкнутых сословных групп.

Все эти и некоторые другие факты сыграли свою существенную роль в трансформации древней системы варн и превращении ее в более сложную, дробную и строго иерархически организованную систему каст. Каста (джати, т. е. род) -- это замкнутая эндогамная группа людей, обычно наследственно занятых в определенной сфере деятельности. Именно в такого рода касты и консолидировались как все мелкие специализированные группы внутри старых варн, так и вновь индианизировавшиеся жители юга, либо представители осевших в Индии иноплеменников-завоевателей, не говоря уже о появившихся на свет в результате смешанных браков, о неполноправных и т. п.Пришедшая на смену четырем древним варнам система из многих сотен и даже тысяч каст стала в новых условиях гораздо более удобной. Будучи неизмеримо более гибкой, она позволяла безболезненно включать в себя все новые и новые касты, предоставляя каждой из них определенное строго фиксированное место в общекастовой социальной иерархии. Те, кто стоял вне существующих каст или родился от смешанного брака, до поры до времени был своего рода кандидатом на включение в систему каст. Коль скоро та или иная группа внекастовых лиц организовывалась в очередную касту, она включалась в систему, обычно занимая вначале низшее место в сложившейся кастовой иерархии. Только такое включение могло узаконить место человека в генеральной всеохватывающей системе социально-сословных связей.

Кастами могли стать и становились племена, секты, группы лиц сходных занятий. В особую группу выделялись те, кто занимался нечистыми профессиями (убой животных и выделка кож, уборка мусора; работа с трупами; профессия знахарей, палачей, актеров и т. п.). Они либо принадлежали к самым низшим кастам, либо вообще стояли вне каст и считались неприкасаемыми, т. е. теми, чье прикосновение способно осквернить членов иных каст, особенно брахманских. Положение неприкасаемых в традиционном индийском обществе -- а их со временем становилось все больше -- в социальном плане было худшим, чем положение рабов. Их чурались, как прокаженных. Их презирали. Они не имели почти никаких прав и были обязаны довольствоваться худшими условиями жизни, питаться чуть ли не отбросами и т. п.

Принципиальным отличием новых каст от старых варн было то, что касты являлись корпорациями, т. е. имели четкую внутреннюю организацию -- органы управления, кассы взаимопомощи, совместные ритуалы и обряды, определенный регламент профессиональной деятельности, нормы внутреннего и внешнего общения, свои обычаи, привычки, кухню, украшения, кастовые знаки и др. Касты включали в себя много меньшее количество членов по сравнению с прежними варнами, причем многие из них были не всеиндийскими, но региональными и локальными группами. Как и любая корпорация, каста строго стояла на страже интересов своих членов, давала каждому изних поддержку, помогала найти работу, получать обусловленную нормой плату за нее и т. п. Все перечисленные новые черты и признаки достаточно заметно отличают касту от варны. Но главный принцип при трансформации варн в касты остался неизменным: сформулированное еще древним брахманизмом и строго охранявшееся и индуизмом правило гласило, что каждый принадлежит к своей касте по рождению и должен оставаться в ней всю жизнь. И не только оставаться, но и выбирать жену из своей касты, воспитывать детей в духе кастовых норм и обычаев. Кем бы он ни стал, как бы ни разбогател или, напротив, ни опустился, брахман высокой касты всегда останется брахманом, а неприкасаемый - чандал всегда неприкасаемым. С возникновением системы каст в Индии резко уменьшилось и практически сошло на нет рабство иноплеменников, но не потому, что общество будто быпреодолело этап рабовладения, а просто вследствие того, что все иноплеменники отныне включались в какую-либо из низших каст или в число внекастовых неприкасаемых. Что же касается рабов-должников, то их статус продолжал оставаться практически без изменений. Рабство как институт в принципе не противоречило системе каст, а использование труда кабальных и неполноправных вполне вписывалось в ее рамки [6].

4. Особенности сословно-кастовой организации в монархиях и республиках

При изучении сословно-кастовой организации древнеиндийским материалам принадлежит одно из центральных мест, ибо они позволяют дать ответ на некоторые вопросы происхождения и становления этого сложного социального явления, объяснить его многие своеобразные черты.

Надо сказать, что индологи в исследовании этой темы достигли значительных успехов -- вышло огромное число работ, хотя приходится признать, что они не лишены существенных недостатков. Это связано не только с ошибками методологического характера, но часто с неправильным подходом к анализу источников. Обычно ученые либо базируются на каком-то отдельном памятнике или группе близких памятников а, либо привлекают самые разные по времени и характеру материалы. Работы же, посвященные сословно-кастовой организации в конкретный период древнеиндийской истории, строго очерченный хронологическими рамками, практически отсутствуют. В известной мере такое положение объясняется характером дошедших до нас источников, трудностью их точной датировки и невозможностью соотнести с конкретной исторической эпохой. В текстах, не содержащих указания на время их создания (прежде всего эпиграфические документы), свидетельства по интересующему нас вопросу весьма фрагментарны, а нередко и очень недостоверны.

Большинство исследований о сословно-кастовой структуре в древней Индии основывается на источниках (санскритских и значительно реже -- палийских), отражавших главным образом те реально существовавшие социальные институты и явления, которые были связаны с монархическими государствами. Определяется это преимущественно тем, что сословно-кастовая организация получила, как известно, свое оформление и окончательное закрепление в древнем классовом обществе. И нет ничего удивительного, что упоминания о варнах встречаются особенно часто в сообщениях о взаимоотношениях и правовых нормах сословных групп внутри классового общества: для него монархия -- наиболее обычная форма государственного правления в древности.

Однако было бы ошибкой полагать, что современный ученый может довольствоваться лишь материалами о сословно-кастовой структуре в монархии.

В настоящее время допустимо с достаточной уверенностью утверждать, что это была распространенная, но отнюдь не единственная форма политической власти и что наряду с ней имелись и немонархические (республиканские) образования, игравшие видную роль в политической и социальной жизни. К сожалению, вопрос о них, во всяком случае, многие его аспекты, остается пока недостаточно разработанным. Но и те материалы, которые уже находятся в распоряжении исследователей, позволяют выявить специфику сословной организации этих республик. Рассмотрение данной проблемы весьма важно не только для истории самих ган и сангх, но и для изучения древнеиндийской сословно-кастовой структуры в целом, ибо такой анализ дает возможность уяснить, оказывало ли изменение формы государственной власти непосредственное влияние на сословную организацию общества и каким образом менялся ее характер и взаимоотношения варн друг с другом в обществах с отличной от монархии формой правления.

Иными словами, представляется целесообразным сравнительное изучение положения варн в монархиях и республиках в магадхско-маурийскую эпоху. В тот период оформились некоторые черты сословно-кастового строя, получившие дальнейшее развитие и закрепление в последующие эпохи истории страны. Это было связано, прежде всего, с экономическими и политическими сдвигами, со становлением государств (в том числе и республиканских), с созданием объединенной империи. Известное значение имели и изменения в духовной жизни общества, возникновение и распространение буддизма и джайнизма, которые несли новые идеи, касающиеся многих вопросов социальной жизни, в том числе и сословно-кастовой организации.

Судя по источникам, относящимся к магадхско-маурийской эпохе, система варн к этому времени уже сложилась. В буддийской каноническом сочинении «Маджхима-никая» сохранилось важное сообщение, что в Индии в противоположность соседним областям (странам) йонов и камбоджцев, где существует только деление на свободных и рабов, общество разделено еще на четыре варны. Варновая принадлежность во многом определяла положение свободного индийца.

Правда, в данный период решающим для оценки общественной значимости человека все в большей степени становилось не происхождение, а имущественный статус. В источниках этого периода специально подчеркивается, что обладание богатством приносит людям почет и славу. Более поздняя «Панчатантра» (II.30--31) отмечает, что именно оно делает человека могущественным.

В «Маджхима-пикае» (II.84--85) говорится, что если шудра умножит свое богатство, то он имеет право нанять в качестве слуги не только другого шудру, но также вайшью, кшатрия и даже брахмана. Согласно «Васиштха-дхармасутре» (XXVI.16), шудра и вайшья способны избавиться от несчастий с помощью имущества. Состоятельному представителю низшей варны могли приписать даже высокое происхождение.

Большинство сведений о древнеиндийской сословно-кастовой организации содержится в брахманских сводах «правил и законов» -- дхармасутрах и дхармашастрах, составители которых стремились приписать появление варновой системы воле творца, навечно предоставившему брахманам высшее место в обществе. Эти тексты проникнуты идеей превосходства брахманства, его приоритета над всеми другими варнами.

Буддийские и джайнские сочинения представляют больший интерес для изучения сословной организации в магадхско-маурийский период, чем тенденциозные брахманские сборники, однако следует учитывать уже чисто буддийскую трактовку рассматриваемых нами вопросов. В противоположность брахманскому учению о различии людей по рождению буддизм выдвинул принцип равенства людей по рождению и приобретения ими духовных заслуг. Не случайно это вероучение получило поддержку кшатриев, в руках которых сосредоточивалась фактическая власть, но которые по традиционной схеме занимали более низкое по сравнению с брахманами место в общей системе варн, а также некоторых вайшьев (разбогатевших торговцев и ремесленников) и шудр, стремившихся занять в обществе положение, соответствующее их фактическому имущественному статусу.

Важные сведения относительно сословно-кастовой организации приводит Мегасфен. Он выделяет в индийском обществе семь групп, отличающихся по статусу, правовым нормам, месту в политической и социальной жизни: мудрецы (философы), земледельцы, пастухи и охотники, ремесленники и торговцы, воины, надсмотрщики и высшие чиновники. Группы селевкидского посла не тождественны индийским варнам: главный показатель, положенный в основу его классификации, -- это профессиональная принадлежность, однако его схема включила представителей всех четырех варн (ее с некоторыми изменениями приняли многие античные писатели, пользовавшиеся его трудом).

Можно предположить, что данные Мегасфена появились в результате его личных наблюдений, а также знакомства со сведениями, полученными от местных брахманов. Не случайно первыми в его списке стоят мудрецы (философы). Из описаний Мегасфена следует, что в эпоху Маурьев брахманы сохраняли довольно высокий статус и стремились удержать свои позиции и привилегии. Влияние их было значительным в сфере идеологии и культа. Они, по его словам, пользовались уважением, так как приносили жертвы богам и совершали магические обряды: «Никому другому, кроме мудреца, не разрешается заниматься гаданием и предсказанием будущего» (Инд.XI.4).

Брахманы выступали и в качестве советников правителя: «Их всех вместе используют цари в так называемом великом совете, на который мудрецы сходятся в начале каждого нового года в царский дворец, и все, что каждый из них придумал или заметил полезного для государственных учреждений, излагается здесь публично». Сходные свидетельства сохранили и индийские источники. Судя по «Артхашастре» (1.10), из среды брахманов обычно выходил пурохита -- царский жрец и наставник, роль которого при дворе была очень заметной. (Жалованье его составляло 48 тыс. пан.).

В буддийских текстах говорится, что идеал, для брахмана -- быть аскетом, не имеющим собственности. Возможно, подобная позиция являлась косвенным свидетельством борьбы против брахманов, владевших большими участками земли и ведущих иногда даже крупные торговые операции. Будде приписываются такие слова: «Раньше брахманы обитали в лесах и вели скромный образ жизни, а теперь они живут в укрепленных местах, которые охраняются вооруженными людьми». Джатаки (I.425) рассказывают о брахманах, охваченных страстью к богатству.

Имеются материалы об участии брахманов в суде и о том, что они могли быть сенапати -- командующими армией. Более того, в джатаках порой упоминаются и цари из брахманов, хотя даже по брахманским «законам» управление и охрана подданных были прерогативой кшатриев.

Показательно, что Патанджали, живший во II в. до н. э. и хорошо знакомый с обстановкой в кшатрийских республиках, считал, что брахманам в государстве (очевидно, имеется в виду монархия) принадлежит главенствующая роль.

Таким образом, несмотря на то, что теория превосходства варны брахманов в маурийскую эпоху являлась в значительной степени отражением традиционных представлений и фактическую власть и политическое господство осуществляли кшатрии, значение брахманского сословия в монархиях было весьма велико.

И все же новые условия, связанные с развитием экономики и ростом городов (что приводило к усилению ремесленных и торговых слоев -- судя по грихьясутрам, брахманы сохраняли влияние преимущественно в деревнях и избегали городской жизни), с падением авторитета брахманства вследствие распространения буддизма, не могли не отразиться на его статусе.

Источники содержат немало примеров, свидетельствующих об отходе брахманов от традиционных занятий. Брахманские «законы» (Апастамба, I.7.20; II.5.10, Гаутама, Х.5; Ману, Х.82) разрешают им заниматься земледелием, скотоводством, торговлей. «Ангуттара-никая» (III.223) говорит о брахманах, которые использовали «все способы для поддержания жизни». В джатаках упоминаются брахманы, обрабатывающие землю, пастухи, охотники, торговцы, ремесленники. В «Самютта-никае» (I.170--171) рассказывается о брахмане, который некогда владел хозяйством, где выращивался сезам, но затем обеднел и оказался в долгах. В соответствии с законами-шастрами брахманы должны были освобождаться от обложения, но источники сообщают об уплате ими налогов, о суровых мерах наказания, которые могли применяться к брахману. Автор «Артхашастры» рекомендовал утопить его, если тот посягнул на государственную власть и организовал мятеж (IV.II), поставить клеймо в виде собаки, если совершил кражу, и в виде безголового тела, если убил человека (IV.8): «Брахмана, совершившего преступление и носящего рану от сделанного клейма, государь должен изгнать из страны или же поместить на работы в рудники» (IV. 8). Буддийские сочинения не раз перечисляют меры наказания и приводят случаи вынесения смертного приговора брахману.

Разумеется, падение роли брахманов в магадхско-маурийскую эпоху не означало, что они полностью утратили свое влияние и свои привилегии. Правда, в политической и идеологической сферах (при господстве кшатриев и укреплении буддизма) им приходилось умерять свои притязания, но в экономической и социальной областях они в какой-то мере сохраняли позиции.

Политическая власть сосредоточивалась в руках кшатриев, роль которых, как уже отмечалось, заметно повысилась в период создания крупных государств и объединенной империи. Особенно велико было значение кшатриев в республиках, но и в монархиях они занимали ведущее положение. В буддийских сочинениях им отводится место всегда впереди брахманов. В разговоре с брахманом Амбаттхой Будда утверждал, что они выше брахманов, что они -- лучшие из четырех варн, и никто не может сравниться с ними по чистоте происхождения. В одной из джатак (1.49) приводятся слова Будды о том, что Будды никогда не рождались в варне вайшьев или шудр, а лишь в варне кшатриев или брахманов. «И поскольку кшатрийская варна теперь является высшей, я буду вновь рождаться представителем этой варны». Сам он, по преданию, происходил из кшатрийского рода.

Как правило, кшатриями были цари, на которых было возложено обеспечение порядка в стране и соблюдение «законов варн», а также крупные государственные чиновники.

Политическая власть их подкреплялась соответствующей экономической базой. Многим из них принадлежали крупные поместья.

Давая объяснение слову «кшатрий», «Дигха-никая» (III.92--93) и Буддхагхоша (Зит. III.870) толкуют его как «владелец полей»; кшатрии -- это не только титул, они являются владельцами полей.

В руках кшатриев находилась и армия. Высокое положение воинского сословия было замечено Мегасфеном, который записал в своем труде: «Они пользуются наибольшей свободой и радостями жизни; занимаются они только военным делом. Оружие для них делают другие, лошадей доставляют им другие; в лагере служат им другие, которые ухаживают за их лошадьми, чистят оружие, водят слонов, приводят в порядок колесницы и служат возницами. Сами же они, если нужно сражаться, сражаются; когда же заключен мир, ведут веселую жизнь; от государства им идет такое жалованье, что на него они без труда могут прокормить и других» (Инд. XII.2-4).

В основном лишь кшатрии имели право носить оружие, на брахманов и вайшьев оно распространялось только в особых случаях (Ману, VIII.348). Это подтверждается и мнением Мегасфена о том, что у земледельцев «нет военного оружия, и они не интересуются военными делами» (Инд. XI.9).

Правда, Каутилья упоминает также о войске, состоящем из брахманов, но это относится, очевидно, исключительно к монархиям. В республиках же армия и особенно ее руководство комплектовались преимущественно из кшатриев.

В изучаемый период они стали претендовать на ведущую роль и в идеологической сфере. Интересно, что уже в упанишадах имеются указания на подобного рода притязания. К царю-кшатрию, а не к брахману иногда обращаются как к знатоку Атмана («Чхандогья Упанишада», У.11), кшатрий обучает даже брахмана («Брихадараньяка Упанишада», XI. 1), хотя подчеркивается, что такое обучение противоречит обычаю. Эти данные находят прямые параллели в сообщениях ранне-буддийских источников и, как справедливо полагает А. Я. Сыркин, возможно, связаны с определенной антибрахманской реакцией.

Следует отметить, что в изучаемую эпоху среди кшатриев наметилась дифференциация. Некоторые роды беднели, и их представители переходили в разряд наемных солдат. К ним, вероятно, относятся слова Мегасфена, что они сражаются, когда нужно сражаться (Инд. XII.4), и живут за счет царской казны (Страбон, XV.1.47). Многие кшатрии вынуждены были заниматься торговлей и ремеслом и приближались по своему статусу к вайшьям. Но в целом в рассматриваемый период варна кшатриев усиливала свое влияние и фактическую власть.

Значительные изменения коснулись и третьей варны -- вайшьев. В маурийский период в связи с экономическим развитием страны материальное положение их улучшилось и некоторые разряды разбогатевших вайшьев стали приближаться к кшатриям и брахманам. В то же время разорившиеся вайшьи опускались до уровня шудр, из которых тоже начала выделяться более зажиточная прослойка. Впрочем, в целом вайшьи как дваждырожденные по своему положению существенно отличались от шудр. Те, хотя и могли иногда повысить свой имущественный статус, оставались внизу социальной лестницы.

Зажиточные вайшьи сохраняли определенное влияние в общественной жизни, однако к рассматриваемому периоду политическое значение их в монархиях падает. Вайшьи, принимавшие раньше участие в церемониях коронации царя, в советах, постепенно утрачивают свои права.

Вайшьи не могли занимать и высокие государственные посты. Любопытно, что даже в брахманских «законах», где дваждырожденные противопоставляются однорожденным, проявляется тенденция рассматривать вайшьев вместе с шудрами. Ману (VIII.418) рекомендует царю заставлять тех и других выполнять свои обязанности: заниматься земледелием, скотоводством, торговлей, ремеслом. В «Милинда-панхе» функции вайшьев и шудр не разделяются; они сводятся к обработке земли, торговле и разведению скота.

Согласно «Маджхима-никае» (II.180), деятельность шудр увязывалась с сельским хозяйством. На известное возрастание их роли указывают уже упоминавшиеся свидетельства Каутильи о заселении шудрами-земледельцами новых областей (II.1) и о размещении шудр в городе в районах, где жили ткачи, кожевники, оружейники (II.4).

В более ранних дхармасутрах впервые появляется тенденция рассматривать шудр наряду с представителями других варн. При обсуждении вопросов наследства различие выражается лишь в том, что старший брат у брахманов получает коз, у кшатриев -- лошадей, у вайшьев -- коров и у шудр -- овец (III.6). Можно сослаться на данные «Артхашастры» о выделении доли наследства детям брахмана от жен, принадлежавших к разным варнам: сыну брахманки достается 4 доли, сыну кшатрийки -- 3, сыну вайшийки -- 2 и сыну шудрянки -- 1 доля (III.6). Тот же количественный показатель определяет разные наказания за продажу в рабство: за продажу несовершеннолетнего ария, если он шудра, с родственников взимается штраф 12 пан, если он вайшья -- 24, кшатрий -- 36 и брахман - 48 пан (III.13).

Некоторое улучшение экономического положения шудр не меняло их низкого социального статуса. По сравнению с ведийской эпохой политическая роль их упала, и они были преимущественно «обслуживающей категорией», лишенной политических прав. Понятно, что взаимоотношения между шудрами и представителями высших варн были напряженными. Брахманы открыто заявляли о своем презрении к шудрам, как к людям низким, жестоким, лживым, и вынуждены были признать, что и те испытывают к ним враждебность. Приведенные выше данные свидетельствуют о том, что в рассматриваемый период нарушались те строгие перегородки, которые воздвигали брахманы между варнами, особенно между высшими и низшими. У авторов древних трактатов, «законов» и династийных списков это вызывало острое беспокойство. Можно сослаться, например, на сообщение «Юга-пураны»,описывающей век упадка, который должен наступить при наследниках Ашоки. «Тогда, -- говорят с тревогой авторы текста, -- брахманы, кшатрии, вайшьи и шудры будут действовать одинаково и даже одинаково одеваться».

В целом материалы, связанные с развитием сословно-кастового строя в монархиях во второй половине I тысячелетия до н. э., позволяют наметить некоторые характерные особенности: выдвижение имущественного принципа при оценке положения человека в обществе, усиление роли кшатриев, сохранение брахманами важных позиций, несмотря на определенное падение их идеологического влияния, повышение экономического статуса вайшьев при потере ими политических прав и усиление дифференциации, приводившей к сближению некоторых их разрядов с шудрами, экономическое положение которых тоже в определенной степени улучшилось.

Несколько иная картина рисуется при изучении сословной организации в республиканских объединениях (ганах и сангхах) древней Индии.

Имеющиеся в нашем распоряжении источники свидетельствуют о четко выраженных классовых различиях и имущественном неравенстве в этих республиках. В них прослеживается четырехварновое деление (кшатрии, брахманы, вайшьи, шудры), хотя некоторые исследователи отрицают существование варн здесь. Обычно сведения о них соотносятся с кшатриями, которые фактически сосредоточивали в своих руках всю власть.

Принадлежность к правящим кшатрийским семьям, которые выступали основателями этих сангх и ган, по существу определяла место человека во всех сферах политической и общественной жизни.

Влияние кшатрийских семей и их роль в ганах и сангхах подтверждаются сведениями «Кунала-джатаки» и Буддхагхоши. В «Махавасту» приводятся слова монаха Удаина, сказанные им в связи с избранием главой ганы шакьев Шуддходаны, носившего титул раджи: «Накапав -- это кшатрии, прошедшие особый обряд посвящения». Кшатрии свято оберегали свое привилегированное положение. У личчхавов, например, был специальный водоем, в котором совершался обряд посвящения. Того, кто пытался незаконно проникнуть к воде и совершить омовение, т. е. обряд, положенный лишь кшатриям личчхавов, ждало суровое наказание. Между последними, очевидно, шла борьба за титул раджи. В «Лалитавистаре» рассказывается, что каждый из них мнил себя раджей.

Полноправные свободные жители, не входившие в варну кшатриев, имели право присутствовать на заседаниях ганы, но не могли быть избранными на руководящие посты.

Таким образом, именно кшатрии, прошедшие обряд посвящения и носившие титул «раджа», были в ганах руководящей группой, ведавшей внутренней организацией и осуществлявшей управление.

Весьма существенным является вопрос об основах господствующего положения кшатриев в республиках. Первостепенную роль, безусловно, играло право земельной собственности. Земля здесь, хотя и считалась находящейся в распоряжении всей ганы, фактически принадлежала кшатриям, которые, судя по источникам, владели частными поместьями. В монархиях, как мы видели, кроме царского земельного фонда были частные владения брахманов.

Приведенных материалов недостаточно, чтобы делать окончательные выводы о статусе кшатриев, но ясно, что в республиках (особенно аристократических) они были облечены еще большей, чем в монархиях, властью. О господстве в немонархических объединениях военной аристократии свидетельствуют не только индийские, но, что весьма примечательно, и античные авторы, многие из которых были участниками похода Александра в Индию.

Поскольку значительное число сведений о господстве кшатриев в сангхах и ганах основано на буддийских текстах, может возникнуть неправильное впечатление, будто влиянием буддийской доктрины, и обусловливалась их ведущая роль в этих образованиях. Распространение в ряде из них буддизма, отрицавшего исключительность брахманов, по всей вероятности, оказало воздействие на взаимоотношения варн, однако не могло явиться решающим фактором, определившим структуру сословно-кастовой организации. Данные об особом положении кшатриев в ганах и сангхах сохранились, как известно, и в небуддийских сочинениях -- в памятниках, лишенных какой-либорелигиозной окраски и даже явно брахманских по своему содержанию и направленности. Показательно также, что кшатрии главенствовали в большинстве сангх и ган, а не только в тех, где был распространен буддизм (Северо-Восточная Индия, прежде всего личчхавы, шакьи). Можно сослаться, например, на свидетельства античных авторов и Панины о кшатрийских образованиях Северо-Западной и Западной Индии, куда буддизм проник позднее -- тогда, когда ганы фактически уже утратили свою власть, а также на данные Патанджали о кшудраках и маллавах.

Наконец, упадок буддизма не повлек перестройки социальной структуры в немонархических образованиях Северо-Восточной Индии; положение кшатриев там по-прежнему оставалось особым.

Итак, схему сословного деления (кшатрии -- брахманы -- вайшьи -- шудры), встречающуюся в буддийских источниках и разнящуюся от традиционной брахманской, не следует объяснять только непосредственным влиянием буддийской доктрины, а необходимо связывать с реальным положением кшатрийства и брахманства в этот период, преимущественно в ганах и сангхах (прежде всего в аристократических республиках).

При решении вопроса о статусе брахманов услуживает внимания частое упоминание (при описании жизни и внутреннего управления республик) брахманов вместе с домохозяевами -- вайшьями. Когда речь идет о врнах в монархиях, брахманы обычно выступают самостоятельно (в брахманских шастрах -- как первая высшая варна, в буддийских -- вслед за кшатриями), а если их называют с представителями других сословий, то обычно с кшатриями. Указанные же выше свидетельства о связи брахмановс вайшьями мы склонны трактовать не как случайное сочетание, а как отражение действительного их положения в республиках. Здесь кшатрии были противопоставлены всему населению, и брахманы часто оказывались в одной группе с остальными-свободными, и, прежде всего, конечно, с вайшьями, хотя в ряде случаев могли находиться на более высоких ступенях социальной лестницы.

Анализ свидетельств буддийских сочинений на различных уровнях текстовой информации позволяет, с одной стороны, выделить внедогматические элементы, отражающие в значительной степени реальные явления и процессы, с другой -- осмыслить трансформацию этих реалий в истолковании и традиционного брахманства и буддистов. Такой подход дает возможность дополнить материалы о специфике положения брахманскою сословияв сангхах и ганах Северо-Восточной Индии, с которой, как известно, было связано и целом оформление палийского буддийского канона.

Брахманы не могли примириться с тем, что они не играли определяющей роли в ганах и сангхах, что вся полнота власти была сосредоточена в руках кшатриев, что здесь существовали демократические принципы политической организации, благодаря которым в общественную жизнь могли вовлекаться более широкие группы свободного населения.

Надо, очевидно, учитывать и конкретную историческую обстановку, соотношение сил в определенный период. Так, в эпоху Маурьев -- эпоху создания централизованного государства и укрепления буддизма -- влияние кшатриев, безусловно, упрочилось. Допустимо, вероятно, говорить даже о господстве кшатрийского сословия. В послемаурийский, и особенно в послегуптский, период, период крушения крупных централизованных империй, становления феодальных государств и укрепления индуизма, вновь усиливается роль брахманства.

Можно даже проследить определенное сходство и различие в развитии сословного приоритета в монархиях и немонархических образованиях на протяжении ряда эпох древнеиндийской истории. В ведийскую и поздневедийскую эпохи брахманы занимали ведущее положение. В период образования государств и крушения старой родо-племенной организации власть постепенно сосредоточивается в руках кшатрийства, что с наибольшей полнотой проявляется в олигархиях. В монархиях же брахманы играют, если не ведущую, то все же весьма важную роль в социальной, экономической и духовной жизни общества. Значение кшатрийства особенно возрастает в период создания объединенной маурийской империи и распространения буддизма. Не только в самой виджите, но и в тех сангхах и ганах, которым удалось сохранить самостоятельность и войти в состав империи на правах автономных единиц, кшатрии стояли во главе управления, хотя брахманы и здесь и в других монархиях этого периода пытались сохранить свои привилегии.

Развал маурийского государства, упадок буддизма способствовали упрочению их положения. Вместе с тем крушение империи означало и усиление немонархических образований (прежде всего республик), которым, как и в первый период их истории (VI--V вв. до н.э.), принадлежала важная роль. Возвышение Гуптов, стремившихся к объединению разрозненных государств в единое целое, способствовало усилению влияния кшатрийства в монархиях, хотя брахманы продолжали удерживать позиции, насаждая идеи своего превосходства. По мнению Р. Шармы, источники гуптского периода дают примеры политического союза между брахманами и кшатриями.

В последующую эпоху, связанную с распадом немонархических государственных объединений, господствующее места в монархиях все в большей степени начинают занимать брахманы.

Несмотря на явную условность предложенной схемы, она в какой-то степени отражает длительность и напряженность борьбы между двумя указанными сословиями, и, прежде всего, специфику взаимоотношений этих варн в государствах с разными формами политической власти.

В источниках встречается немало сообщений о представителях варны вайшьев -- ремесленниках многих профессий, торговцах и просто домохозяевах в сангхах и ганах. В целом описание их внутренней жизни, данное индийскими и античными авторами, позволяет предположить наличие значительного числа земледельцев и ремесленников. Вайшьи играли здесь, вероятно, довольно видную роль. Судя по материалам «Махавасту», среди ремесленников ганы шакьев существовала развитая специализация. В Капилавасту, например, были ювелиры, золотых дел мастера, мастера по камню, медники, гончары, кожевники, ткачи, плотники и др. Ремесленники, видимо, объединялись в особые корпорации -- шрени, возглавляемые старейшинами.

Развитие государственности и формирование крупных государств, дальнейший социально-экономический прогресс способствовали росту значения вайшьев в древнеиндийском обществе -- как в монархиях, так и в немонархических объединениях. В республиках, где брахманы потеряли позиции первого ведущего сословия, где особенности политической организация оказывали определенное воздействие на взаимоотношения варн, где ремесло и торговля достигли высокого развития, влияние многочисленного сословия вайшьев должна было особенно усилиться. Источники сообщают и об участии их наряду с брахманами в собраниях ганы.

В джатаках, сочинениях буддийского канона, комментариях к Панини имеется немало указаний на наличие в ганах и сангхах кармакаров, принадлежавших обычно к варне шудр. Мы не располагаем, к сожалению, подробными сведениями о статусе шудр, однако данные ряда источников, и, прежде всего, Патанджали, позволяют говорить о том, что некоторые группы их приближались к рабскому состоянию и по своему положению резко отличались от высшего привилегированного сословия -- кшатриев.