Понятие, структура и система коллизионных норм

Однако в настоящее время преобладающее мнение германской доктрины заключается в невозможности отнесения к разряду альтернативных коллизионных норм таких правил, в которых выбор права предоставляется самому участнику отношения Bar Chr. von, Mankowski P. A.a.O. S. 615; Baum H. A.a.O. S. 53 - 54.. В обоснование этого отмечается, что в противном случае будет невозможно провести в международном частном праве границу между альтернативными коллизионными нормами и институтом автономии воли сторон. Действительно, по своей правовой природе предоставляемое потерпевшему право выбора между несколькими правопорядками ничем не отличается от, например, производимого участником оборота выбора применимого права для односторонней сделки (допустим, отношений, связанных с выдачей банковской гарантии). Критерием разграничения в данном случае не может служить ни круг доступных для выбора правопорядков (в ряде классических случаев действия принципа автономии воли перечень доступных для выбора правопорядков является также ограниченным), ни момент осуществления выбора права (во многих случаях принцип автономии воли реализуется уже после возникновения спора или даже подачи иска в суд). В связи с этим единственным приемлемым решением является исключение подобных правил из круга альтернативных коллизионных норм и отнесение их к сфере действия института автономии воли сторон.

Субсидиарные коллизионные нормы

Описанная выше проблема практического применения коллизионных норм, основанных на предоставлении повышенной защиты определенным участникам отношения, может быть решена не только с помощью использования института автономии воли (предоставления права выбора между несколькими правопорядками самому участнику, чьи интересы подлежат повышенной защите), но и за счет использования другой группы коллизионных норм с множественностью привязок - так называемых субсидиарных привязок. Как правило, субсидиарные привязки, также иногда именуемые «лестница привязок» (Anknupfungsleiter) или «каскад привязок» (Kaskadenanknupfung), используются для тех случаев, когда элемент, используемый в первой коллизионной привязке, может отсутствовать в конкретной ситуации, в связи с чем во избежание пробела в коллизионном регулировании необходимо сформулировать субсидиарную (запасную) коллизионную привязку.

В результате может образоваться целая серия (лестница, каскад) следующих друг за другом субсидиарных привязок. Весьма ярким примером является положение ст. 14(1) Вводного закона к ГГУ, в которой для определения имущественных и личных неимущественных последствий заключения брака устанавливается следующая длинная лестница привязок.В литературе она также именуется «лестница Кегеля» (Kegels Leiter) по фамилии известного германского коллизиониста Г. Кегеля, который предложил данную систему, после того как Верховный Суд Германии пришел к выводу о невозможности дальнейшего применения ранее содержавшейся в данной норме привязки к праву гражданства мужа, которая была признана не соответствующей Конституции ФРГ.

- право страны, чье гражданство имеют оба супруга в настоящий момент;

- право страны, чье гражданство имели оба супруга ранее в период действия брака;

- право страны, где оба супруга имеют постоянное место жительства в настоящий момент;

- право страны, где оба супруга имели постоянное место жительства ранее в период действия брака;

- право страны, с которой оба супруга имеют иным образом наиболее тесную связь.

В российской коллизионной норме п. 1 ст. 161 Семейного кодекса РФ, решающей тот же вопрос, установлена более короткая лестница привязок (система субсидиарных коллизионных норм) из трех ступеней (право актуального совместного места жительства супругов - право последнего по времени совместного места жительства супругов - российское право при определении личных неимущественных и имущественных прав и обязанностей супругов на территории РФ). Как субсидиарные коллизионные нормы по отношению к общему правилу об определении договорного статута на основании соглашения сторон о выборе применимого права (ст. 1210 ГК РФ) можно рассматривать также коллизионные предписания ст. 1211 и п. 1 ст. 1213 ГК РФ, формулирующие коллизионные правила для ситуаций, когда сами стороны не заключили соглашения о выборе применимого права.

В отличие от альтернативных коллизионных норм необходимость в сложной структуре коллизионной нормы, как правило, обусловлена в субсидиарных коллизионных нормах не необходимостью достижения предпочтительного материально-правового результата, а стремлением не допустить возникновения законодательных пробелов в связи с тем, что используемый в коллизионной норме элемент, связывающий отношение с определенной правовой системой, может отсутствовать (супруги могут не иметь совместного гражданства или совместного места жительства, физическое лицо вообще может не иметь гражданства ни одного государства и т.п.).

Однако структура субсидиарных коллизионных норм может быть также успешно использована для формулирования коллизионного регулирования, направленного на учет материального результата. Ярким примером в данном случае являются положения ст. 4 - 6 Гаагской конвенции 1973 г. о праве, применимом к алиментным обязательствам Hague Convention of 2 October 1973 on the Law Applicable to Maintenance Obligations. По состоянию на 2009 г. участниками Конвенции являются 14 государств. Россия не относится к числу стран - участниц данной Конвенции.. В указанных нормах устанавливается следующая лестница привязок:

- место жительства кредитора (лица, претендующего на получение алиментов);

- совместное гражданство обеих сторон алиментного обязательства;

- право суда (lex fori).

Переход от одной привязки к другой обусловлен в указанной Конвенции достижением предпочтительного материально-правового результата (установления обязанности по выплате алиментов). Если данную обязанность можно установить с использованием первой привязки (к праву места жительства кредитора), то на этом коллизионный анализ завершается, причем не имеет значения, что использование последующих коллизионных привязок могло бы привести суд к выводу о взыскании большей суммы алиментов. Однако если использование первого права приводит к выводу о полной невозможности взыскания алиментов в данном деле, то суд должен проверить возможность взыскания алиментов на основании права, определенного с помощью следующей (субсидиарной) коллизионной привязки, и т.д.

С практической точки зрения применение подобного рода субсидиарных привязок является для суда более простым, нежели применение альтернативных коллизионных норм с открытым составом, поскольку от суда не требуется проведения трудоемкого сравнительного анализа материально-правового результата, получаемого на основании применения нескольких правовых систем. Вместо этого суду достаточно проверить, возможно ли достижение определенного законодателем предпочтительного материально-правового результата хотя бы в минимальном масштабе (удовлетворение заявленного требования хотя бы в минимальной сумме). Если полученный на основе анализа первого правопорядка ответ является положительным, то коллизионный анализ на этом завершается, а если ответ отрицательный, то суд последовательно переходит к использованию каждой следующей из субсидиарных коллизионных привязок.

Проведенный выше анализ показывает, что в зависимости от учета материально-правового результата субсидиарные коллизионные нормы могут быть подразделены на два подвида. Кр. Шредер использует термин «безусловные субсидиарные коллизионные нормы» (unbedingt subsidiare Anknupfungen) для норм первой разновидности, которые не зависят от достижения определенного материально-правового результата, и термин «условные субсидиарные коллизионные нормы» (bedingt subsidiare Anknupfungen) для норм второй разновидности Schroder Chr. A.a.O. S. 33 - 37..

Кумулятивные коллизионные нормы

В качестве своеобразного антипода альтернативных коллизионных норм выступают кумулятивные коллизионные нормы. В отличие от позиции отдельных российских авторов западноевропейская доктрина международного частного права понимает под кумулятивными коллизионными нормами такие нормы, которые содержат несколько коллизионных привязок и приводят к наступлению определенного материально-правового результата только в случае, когда такой результат признается материальным правом всех стран, к которым отсылают кумулятивные привязки.

Швейцарский коллизионист Фр. Вишер в качестве классического примера кумулятивной коллизионной привязки приводит ранее сложившееся в английской судебной практике правило, в соответствии с которым совершенное за рубежом действие могло признаваться деликтом только в случае, когда оно являлось противоправным как по месту причинения вреда, так и по английскому праву см.: Vischer Fr. Connecting factors // International Encyclopedia of Comparative Law. Vol. III. Private International Law // Chief Editor K. Lipstein. Mohr Siebeck; Tubingen; Martinus Nijhoff Publishers; Dordrecht; Boston; Lancaster, 1999. Ch. 4. P. 20. Аналогичная коллизионная норма нашла отражение в п. 3 ст. 1229 Модельного гражданского кодекса для стран СНГ Модельный гражданский кодекс для стран СНГ был принят на седьмом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств - участников Содружества Независимых Государств 17 февраля 1996 г. (приложение к "Информационному бюллетеню". 1996. N 10)., откуда она была заимствована многими странами на постсоветском пространстве. Однако в российском коллизионном законодательстве данная кумулятивная коллизионная норма отсутствует.

Еще одним примером кумулятивной коллизионной нормы являются правила ст. 22 и 23 Вводного закона к ГГУ об усыновлении (удочерении). В соответствии с этими нормами для определения необходимости получения согласия на усыновление ребенка, а также согласия лиц, с которыми ребенок находится в родстве, подлежат совместному применению как право гражданства усыновителя, так и право гражданства ребенка.

Из приведенных примеров видно, что если альтернативная коллизионная норма приводит к применению права, которое устанавливает наивысший правовой стандарт (например, наиболее благоприятные положения о форме сделки или наиболее эффективные средства правовой защиты для определенного субъекта), то кумулятивные коллизионные нормы, наоборот, приводят к материально-правовому результату, который является минимальным из предлагаемых различными правопорядками (например, минимальный стандарт для признания определенного действия деликтом). Это наглядно свидетельствует о том, что кумулятивные коллизионные нормы представляют собой еще один механизм, с помощью которого на коллизионном уровне учитываются материально-правовые факторы: если с помощью альтернативных коллизионных норм законодатель стремится поощрить определенный материально-правовой результат (например, признание сделки действительной или предоставление потерпевшему наибольшего возмещения), то с помощью кумулятивных коллизионных норм он стремится, наоборот, свести к минимуму определенные частноправовые последствия (например, ограничить количество деликтов или уменьшить число случаев, когда состоявшееся усыновление можно будет оспорить в связи с отсутствием согласия ребенка или его кровного родственника).

Вместе с тем следует признать, что в ряде случаев альтернативные и кумулятивные коллизионные нормы подходят очень близко друг к другу, поскольку поощрение или ограничение определенного результата - это в некоторых случаях весьма относительное понятие, которое зависит от того, со стороны какого субъекта отношения мы производим оценку. В качестве примера затруднительности однозначной квалификации коллизионной нормы в качестве альтернативной или кумулятивной можно привести положения п. 2 ст. 1197 и п. 3 ст. 1202 ГК РФ. В соответствии с данными нормами лицо (в первом случае - физическое, во втором случае - юридическое) не может ссылаться на выход за пределы дееспособности (применительно к юридическому лицу - на ограничение полномочий органа или представителя), установленные личным законом этого лица, если такие же ограничения неизвестны праву страны, в которой была совершена сделка с третьим лицом. Данные уникальные в своем роде нормы показывают, как на коллизионном уровне может быть учтен еще один типичный для материального права фактор - добросовестность лица. Из указанных правил следует, что привязка к месту совершения сделки не принимается во внимание, если другая сторона в сделке действовала недобросовестно и совершила сделку, несмотря на то что знала (или должна была знать), что ее контрагент не имеет необходимой дееспособности (в отношении юридического лица - орган или представитель вышел за пределы полномочий) по личному закону.

Если рассматривать применение данных норм с точки зрения лица, которое ссылается на недействительность сделки и предъявляет, например, иск о признании сделки недействительной, то следует квалифицировать указанные нормы в качестве кумулятивных, которые требуют наличия оснований для недействительности сделки в обоих правопорядках (в личном законе и праве по месту совершения сделки) и стремятся свести к минимуму материально-правовой результат, заключающийся в признании сделки недействительной. Однако если рассматривать применение этих норм с точки зрения контрагента, возражающего против признания сделки недействительной, то следует, скорее, расценивать данные нормы в качестве альтернативных коллизионных норм, которые ставят наступление желательного правового результата (действительности сделки) в зависимость от того, достигается ли он путем применения хотя бы одного из конкурирующих правопорядков (личного закона или права по месту совершения сделки) см., например: Staudingers J. von. Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch mit Einfuhrungsgesetz und Nebengesetzen. EGBGB/IPR: Einfuhrungsgesetz zum Burgerlichen Gesetzbuche/IPR. Art. 7, 9 - 12, 47 (Internationales Recht der naturlichen Personen und der Rechtsgeschafte) // Red. J. Kropholler. Neubearbeitung 2007. S. 549; Neuhaus P. Die Grundbegriffe des internationalen Privatrechts. 2. Aufl. Tubingen, 1976. S. 176)..

Совершенно иной точки зрения придерживается Кр. Шредер. Он полагает, что данную норму следует квалифицировать в качестве условной субсидиарной коллизионной нормы, поскольку, по его мнению, вначале суд должен оценить, имеются ли основания для признания сделки недействительной по праву места совершения сделки, и только если такие основания будут найдены, перейти к изучению личного закона лица, ссылающегося на выход за пределы дееспособности. Данные рассуждения не выглядят убедительными, поскольку с практической точки зрения и при применении классических альтернативных и кумулятивных коллизионных норм суд должен будет начать правовой анализ с какого-то одного правопорядка. Механизм условных субсидиарных норм подлежит использованию в ситуации, когда одно и то же требование в различных правопорядках может быть удовлетворено в разном размере (пример с требованием о выплате алиментов) и, для того чтобы оградить суд от трудоемкой работы по сравнительному сопоставлению норм нескольких правопорядков, законодатель выстраивает коллизионные привязки в цепочку, допуская переход от одного звена к другому, только если применение права, стоящего впереди в этой цепочке, приводит к полному отказу в иске. Очевидно, что рассматриваемые нормы п. 2 ст. 1197 и п. 3 ст. 1202 ГК РФ (ст. 12 Вводного закона к ГГУ) не подходят под данную схему хотя бы потому, что соответствующие требования не являются имущественными и не могут различаться по размеру.

Дистрибутивные коллизионные нормы

Перейдем к следующей разновидности коллизионных норм с множественностью привязок. Коллизионные нормы, которые некоторыми российскими авторами рассматриваются в качестве кумулятивных, в германской доктрине принято называть дистрибутивными (distributive Anknupfung) или расчлененными (gekoppelte Anknupfung). Классическим примером в данном случае является коллизионная норма об определении условий вступления в брак отдельно для каждого из супругов на основании личного закона каждого из них (ст. 13(1) Вводного закона к ГГУ). В отличие от кумулятивных коллизионных норм, которые предусматривают одновременное применение норм нескольких правопорядков ко всем аспектам отношения, дистрибутивные коллизионные нормы предусматривают применение того или иного права для определения статуса каждого из участвующих в отношении субъектов Bar Chr. von, Mankowski P. A.a.O. S. 613; Kropholler J. A.a.O. S. 145 - 146..

Данное различие ярко видно на следующем примере. Предположим, что брак заключается между 18-летним гражданином страны А и 15-летней гражданкой страны Б. Согласно брачно-семейному законодательству страны А минимальный брачный возраст составляет 18 лет, а страны Б - 15 лет. Если бы соответствующая коллизионная норма являлась кумулятивной, то в рассматриваемой ситуации брак не мог быть заключен, поскольку условия для вступления в брак проверялись бы в отношении обоих брачующихся на предмет соответствия каждому из двух правопорядков (а по законодательству страны А гражданка страны Б еще не достигла минимального брачного возраста). Однако коллизионная норма ст. 13(1) Вводного закона к ГГУ работает иначе: законодательство страны А применяется только к жениху, а законодательство страны Б - только к невесте. В результате дистрибутивная коллизионная норма приводит нас к выводу о возможности заключения брака в описанной ситуации.

Решающая схожий вопрос российская коллизионная норма п. 2 ст. 156 СК РФ является более сложной по своей структуре, поскольку помимо применения права гражданства к каждому из вступающих в брак лиц необходимо установить соблюдение требований российского материального права, содержащихся в ст. 14 СК РФ. В результате данная норма представляет собой сочетание дистрибутивной коллизионной нормы (в части применения к каждому из супругов права его гражданства) и кумулятивной коллизионной нормы (в части необходимости соблюдения положений российского права наряду с условиями для вступления в брак, предписанными личным законом каждого из будущих супругов).

Комбинированные коллизионные нормы

Последней обычно выделяемой разновидностью норм с множественностью привязок являются так называемые комбинированные привязки (kombinierte Anknupfung) Kropholler J. A.a.O. S. 139. или нормы с множественными условиями применения (Haufung von Anwendungsvoraussetzungen) Bar Chr. von, Mankowski P. A.a.O. S. 615 - 616.. От рассмотренных выше разновидностей коллизионных норм они отличаются тем, что указывают на применение всего одного правопорядка, применение которого возможно, однако, только при условии выполнения нескольких из перечисленных законодателем условий.

Примером комбинированной привязки является норма ст. 5(1) Регламента "Рим I" Regulation (EC) No. 593/2008 of the European Parliament and of the Council of 17 June 2008 on the Law Applicable to Contractual Obligations (Rome I) (2008) // OJ. L 177/6.: "В части, в которой применимое к договору перевозки грузов право не было выбрано в соответствии со ст. 3, применимым правом является право страны места нахождения перевозчика, при условии, что место отправки или место доставки (груза) или место нахождения грузоотправителя находятся в этой же стране. Если эти условия не соблюдаются, то подлежит применению право страны, в которой находится согласованное сторонами место доставки". В первом предложении данной нормы содержится коллизионная норма, которая подлежит применению только при условии, что сразу несколько привязок указывают на одну и ту же страну (место нахождения перевозчика и место отправки груза, либо место нахождения перевозчика и место доставки груза, либо место нахождения перевозчика и место нахождения грузоотправителя).

Комбинированные привязки являются частой причиной возникновения субсидиарных коллизионных норм, поскольку законодатель должен установить коллизионное решение на случай, если условия применения комбинированной привязки не будут выполнены в конкретной ситуации. Это ярко видно на примере процитированного положения Регламента «Рим I»: в случае если указанные условия применения комбинированной коллизионной нормы не выполняются, в действие вступает субсидиарная коллизионная норма, закрепленная во втором предложении (применение права страны, в которой находится согласованное сторонами место доставки).

Своеобразная комбинированная коллизионная норма сформулирована также в отношении договоров с участием потребителя (ст. 1212 ГК РФ, ст. 5 Римской конвенции 1980 г. Convention on the Law Applicable to Contractual Obligations signed at Rome on June 19, 1980 (1980) // OJ. L 266/1. Участниками Конвенции были все страны - члены ЕС. После введения в действие Регламента "Рим I" Конвенция применяется только к тем договорам, которые были заключены ранее (до 17 декабря 2009 г.), а также в отношениях с Данией, на которую не распространяется действие Регламента "Рим I". Российская Федерация участницей Конвенции не является., ст. 6 Регламента «Рим I»). Если проводить анализ ст. 1212 ГК РФ, то предусмотренная в п. 2 объективная привязка к месту жительства потребителя применяется при выполнении хотя бы одного из условий, перечисленных в п. 1 (заключению договора предшествовала в стране места жительства потребителя оферта, адресованная потребителю, или реклама и потребитель совершил в этой же стране действия, необходимые для заключения договора; либо контрагент потребителя или представитель контрагента получил заказ потребителя в стране места жительства потребителя; либо заказ на приобретение движимых вещей, выполнение работ или оказание услуг сделан потребителем в другой стране, посещение которой было инициировано контрагентом потребителя в целях побуждения потребителя к заключению договора).

3.3 Наложение нескольких коллизионных привязок

Необходимо отметить, что на практике также возникают ситуации, когда применительно к одному и тому же отношению (аспекту отношения) возникает необходимость одновременного применения материально-правовых норм нескольких правопорядков. Как правило, данное решение используется для ситуаций, которые находятся на стыке различных статутов (например, договорного статута и личного закона юридического лица либо наследственного статута и личного закона юридического лица и т.п.) и связаны с одной из наиболее сложных проблем международного частного права - разграничением (делимитацией) статутов, определяемых с помощью разных коллизионных норм.

Наиболее известны два практических примера, иллюстрирующих рассматриваемый вопрос. Первый пример связан с так называемыми соглашениями акционеров, под которыми принято понимать не относящиеся к разряду учредительных документов соглашения между участниками юридического лица об осуществлении принадлежащих им корпоративных прав (таких, как право голосования на общем собрании, право на выдвижение кандидатов в органы юридического лица, право на получение дивидендов, право на продажу долей в уставном капитале и т.п.). Долгое время данный институт прямо не признавался в российском гражданском праве, в связи с чем российские суды занимали резко негативную позицию по отношению к подобным соглашениям и признавали их недействительными в любой части, прямо или косвенно противоречащей российскому корпоративному законодательству или учредительным документам юридического лица См.: Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 31 марта 2006 г. N Ф04-2109/2005(14105-А75-11), Ф04-2109/2005(15210-А75-11), Ф04-2109/2005(15015-А75-11), Ф04-2109/2005(14744-А75-11), Ф04-2109/2005(14785-А75-11); решение Арбитражного суда г. Москвы от 26 декабря 2006 г. по делу ЗАО "Русский Стандарт Страхование".. В настоящее время российское корпоративное законодательство предусматривает возможность заключения соглашений об осуществлении корпоративных прав участниками общества с ограниченной ответственностью См.: п. 3 ст. 8 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" (в ред. Федерального закона от 30 декабря 2008 г. N 312-ФЗ).. Кроме того, Концепция развития гражданского законодательства РФ говорит о необходимости включения в ГК РФ общих правил о возможности заключения соглашений об осуществлении корпоративных (членских) прав участниками любых хозяйственных обществ (п. 4.1.11 разд. III).

Возникает вопрос о коллизионном регулировании подобных соглашений, и прежде всего о пределах автономии воли участников таких соглашений. В западноевропейской доктрине преобладает подход, в соответствии с которым договоры об осуществлении корпоративных прав для целей коллизионного регулирования должны квалифицироваться в качестве договорных обязательств, а не в качестве вопросов правового статуса юридического лица. Вместе с тем в тех случаях, когда подобные договоры влияют на деятельность самого юридического лица (например, договоры о порядке выдвижения кандидатов в органы юридического лица и порядке голосования на общем собрании), при решении вопроса о действительности договора, а также вопроса о допустимых последствиях нарушения договора (например, при решении вопроса о возможности признания недействительным решения общего собрания, принятого с нарушением договора) подлежит преимущественному применению личный закон юридического лица Munchener Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch. Bd. 11. Internationales Wirtschaftsrecht. Einfuhrungsgesetz zum Burgerlichen Gesetzbuche (Art. 50 - 245). 4. Aufl. Beck, 2006. S. 228 - 229; Staudingers J. von. Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch mit Einfuhrungsgesetz und Nebensetzen. Einfuhrungsgesetz zum Burgerlichen Gesetzbuche / IPR. Internationales Gesellschaftsrecht. Neubearbeitung 1998 / Red. B. Grobfeld. de Gruyter, 1998. S. 87 - 88; Honsell H., Vogt N., Schnyder A., Berti St. Internationales Privatrecht. Basler Kommentar. 2. Auflage. Basel, 2007. S. 1230 - 1231.. Необходимо, в частности, отметить, что германская судебная практика и доктрина эволюционировали от практически неограниченного применения договорного статута к ограниченным формам контроля личного закона юридического лица над действительностью подобных договоров и вопросом о допустимых средствах гражданско-правовой защиты (промежуточным этапом было принятие во внимание императивных норм иностранного личного закона в рамках применения § 138 ГГУ о сделках, противоречащих добрым нравам, и § 306 ГГУ о невозможности исполнения обязательств) Bussemaker A. Stimmbindungsvertrage bei Kapitalgesellschaften in Europa: ein Vergleich der Rechtslagen in Deutschland, Frankreich und dem Vereinigten Konigsreich. Nomos, 1999. S. 341 - 348..

Важно подчеркнуть, что преимущественное применение должны получить только те императивные нормы личного закона юридического лица, которые устанавливают специальные предписания для договоров об осуществлении корпоративных прав в отношении допустимости заключения указанных договоров, их условий, а также доступного перечня способов гражданско-правовой защиты. В то же время общие императивные нормы личного закона, находящиеся за пределами корпоративного законодательства (например, нормы об исковой давности, о порядке расчета убытков, о допустимости и предельных размерах неустойки), должны уступать место правилам договорного статута.

В западноевропейской литературе не получила поддержки высказанная и в российской литературе точка зрения Кабатова Е.В. Коллизионные вопросы соглашения акционеров // Международное публичное и частное право. СПб., 2007. С. 419 - 426., в соответствии с которой проблему соотношения между договорным статутом и личным законом юридического лица предлагается решать путем применения института сверхимперативных норм (т.е. делать исключение из применения договорного статута лишь применительно к тем нормам личного закона юридического лица, которые могут быть охарактеризованы как сверхимперативные).

Вторая известная на практике проблема связана с соотношением наследственного статута и личного закона юридического лица в случае смерти физического лица, владевшего акциями или долями в уставном капитале юридического лица. Если указанные статуты не совпадают (что довольно часто встречается на практике), то возникает вопрос о корректировке общих положений наследственного статута за счет применения специальных правил личного закона юридического лица, посвященных переходу акций или долей в порядке наследственного правопреемства. Наличие подобного рода специальных правил можно проиллюстрировать на примере российского материального права. Абзац 2 п. 1 ст. 1176 ГК РФ предусматривает возможность установления в специальных законах или учредительных документах хозяйственного товарищества или общества либо производственного кооператива условия о согласии остальных участников товарищества или общества либо кооператива на переход к наследнику доли в уставном капитале хозяйственного общества (вступление наследника в хозяйственное товарищество или производственный кооператив). Подобного рода возможность реализована, в частности, в п. 8 ст. 21 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью», в соответствии с которым уставом общества может быть предусмотрено, что переход доли в уставном капитале к наследникам допускается только с согласия остальных участников общества. Если наследнику будет отказано в получении указанного согласия, то ему должна быть выплачена действительная стоимость унаследованной доли в уставном капитале.

В западноевропейской коллизионной доктрине признается необходимость одновременного применения в описанной ситуации положений как наследственного статута, так и личного закона юридического лица, причем специальные правила личного закона юридического лица о порядке и условиях перехода акций или долей в уставном капитале должны получить приоритет перед положениями наследственного статута Dutta A. Die Abgrenzung von Gesellschaftsstatut und Erbstatut beim Tod des Gesellschafters // RabelsZ. Bd. 73. 2009. S. 735 - 747..

Для теоретического объяснения описанного феномена одновременного применения правил нескольких правопорядков в германской доктрине было предложено развить учение о квалификации и использовать категорию двойной или множественной квалификации (Doppel- oder Mehrfachqualifikation). Впервые данная категория была сформулирована и описана германским коллизионистом В. Венглером в статье 1952 г. Wengler W. Die Qualifikation der materiellen Rechtssatze im internationalen Privatrecht // Festschrift fur Martin Wolff. Tubingen, 1952. S. 337 - 374.. В германской литературе данное понятие используется для тех отечественных и иностранных институтов материального права, которые невозможно однозначно отнести к сфере действия одной или другой коллизионной нормы, в связи с чем появляется потребность проверить применимость подобных материально-правовых норм на основании применения сразу двух или более коллизионных норм. Возникающие при этом противоречия между материально-правовыми нормами разных правопорядков предлагается решать за счет использования известного коллизионного института адаптации. Наиболее часто при этом приводятся два примера.

Пример с отечественной (для германского коллизиониста) материально-правовой нормой относится к положению § 1360a(4) ГГУ, в соответствии с которым в случае предъявления одним супругом в суд требования, относящегося к его правовому статусу, в отношении которого этот супруг не в состоянии внести необходимые суммы на уплату пошлины и покрытие других судебных расходов, такие суммы должны быть авансированы другим супругом, если это является справедливым по обстоятельствам конкретного дела. В германской судебной практике было признано, что данная норма германского права подлежит применению, если германское право является применимым в силу указания хотя бы одной из следующих коллизионных норм: коллизионных норм о правах и обязанностях супругов, об алиментных обязательствах между супругами или о вещных правах на имущество. С точки зрения германских авторов, в данном случае следует говорить о множественной квалификации института авансирования процессуальных издержек в отношениях между супругами (Prozesskostenvorschuss unter Ehepartnern), или, иными словами, о том, что данный институт входит в сферу действия сразу нескольких из указанных выше коллизионных норм Munchener Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch. Bd. 10. Internationales Privatrecht. Rom-I Verordnung. Rom-II Verordnung. Einfuhrungsgesetz zum Burgerlichen Gesetzbuche (Art. 124) / Red. H.J. Sonnenberger. 5. Aufl. Beck, 2010. S. 271 - 272; Heyn H. Die "Doppel- und "Mehrfachqualifikation" im IPR // Arbeiten zur Rechtsvergleichung. 128. Frankfurt a. M., 1986. S. 44 - 45..

Пример с незнакомым отечественному праву материально-правовым институтом касается исламского правила о так называемом утреннем вознаграждении (Mahr, Morgengabe), в соответствии с которым супруг обязан уплатить своей жене часть обусловленного вознаграждения на следующий день после свадьбы, в то время как оставшаяся часть вознаграждения подлежит уплате в случае развода или смерти мужа. Данный институт незнаком европейскому брачно-семейному праву, в связи с чем необходимо осуществить его функциональную квалификацию на основании соответствующего иностранного права См., например: соответствующее правило о квалификации по lex causae в п. 2 ст. 1187 ГК РФ.. В исламском праве этот институт имеет сразу несколько функций: затруднение развода по инициативе мужа (в том числе с использованием такой его упрощенной разновидности, как «талак»), предоставление супруге имущественного содержания в случае развода или смерти супруга. В некоторых исламских странах он выступает также в качестве условия вступления в брак. Реализация всех перечисленных функций данного специфического института исламского права возможна только в случае осуществления множественной квалификации и применения данного института в рамках сразу нескольких коллизионных норм (об условиях вступления в брак, о правах и обязанностях супругов, о последствиях развода, о наследовании после умершего супруга) Munchener Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch. Bd. 10. Internationales Privatrecht. Rom-I Verordnung. Rom-II Verordnung. Einfuhrungsgesetz zum Burgerlichen Gesetzbuche (Art. 1 24). S. 272 - 273; Heyn H. A.a.O. S. 51 - 52..

В германской доктрине с помощью двойной или множественной квалификации предлагается решать и другие актуальные проблемы современного коллизионного права. Например, П. Киндлер предлагает применять двойную квалификацию для определения вопросов ответственности участников и органов юридических лиц, формально зарегистрированных в одной стране, но осуществляющих свою деятельность на территории другой страны. По его мнению, соответствующие положения германского материального права подлежат применению не только в рамках личного закона юридического лица, но и на основании коллизионной нормы о деликтных обязательствах, отсылающей к месту причинения вреда, поскольку неправомерные действия участников или органов юридического лица, приводящие к невозможности исполнения своих обязательств самим юридическим лицом, следует квалифицировать в качестве вопросов, как затрагивающих правовой статус юридического лица, так и связанных с возникновением обязательства из причинения вреда Kindler P. Die "Aschenputtel" Limited und andere Falle der Mehrfachqualifikation im Schnittfeld des internationalen Gesellschaft-, Delikts- und Insolvenzrecht // Festschrift fur Erik Jayme / Hrsg. H. Mansel. Bd. I. Munchen, 2004. S. 409 - 418.

Таким образом, категория двойной или множественной квалификации применяется в случае, когда соответствующий материально-правовой институт имеет сразу несколько функций, реализуемых применительно к нескольким областям материального права, покрываемым различными коллизионными нормами. Несомненно, возникновение специфического коллизионного регулирования в данном случае обусловлено необходимостью учета соответствующих материально-правовых факторов.

Вместе с тем категория двойной или множественной квалификации сама по себе не объясняет механизма одновременного применения материально-правовых норм сразу нескольких правопорядков, а также не объясняет, каким образом подобный коллизионный результат вписывается в приведенную выше классификацию норм с множественностью привязок. Данный вопрос становится особенно актуальным, если законодатель решает закрепить соответствующие решения на уровне коллизионного законодательства. В этом случае категория двойной или множественной квалификации становится излишней, поскольку соответствующее отношение (или его отдельный аспект) регулируется специально созданной для этого коллизионной нормой, а следовательно, не возникает проблемы выбора подлежащей применению коллизионной нормы, решением которой занимается институт квалификации в международном частном праве.

С нашей точки зрения, в этом случае следует говорить об особой группе коллизионных норм с множественностью привязок, поскольку присущие ей особенности коллизионного регулирования не вписываются ни в одну из приведенных выше разновидностей норм с множественностью привязок (понимаемых как в широком, так и в узком смысле слова). В частности, ее невозможно относить к сложным коллизионным нормам с дифференцированным объемом (множественности привязок в широком смысле слова), основанным на расщеплении (расчленении) объема коллизионной нормы или использовании схемы «общее правило - исключение из него», поскольку в данном случае невозможно разграничить сферу действия различных коллизионных привязок: материально-правовые нормы различных правопорядков, на которые указывают разные коллизионные привязки, применяются одновременно; при этом приоритет отдается нормам определенного статута (например, личного закона юридического лица перед договорным или наследственным статутом). Одновременность применения проявляется в том, что в случае отсутствия специальных материально-правовых норм в статуте, пользующемся приоритетом, подлежат применению правила из другого статута.

Невозможно отнести нормы рассматриваемой группы и к категории кумулятивных коллизионных норм, поскольку речь идет не о сравнении материально-правового результата и применении правила, вписывающегося в положения всех одновременно учитываемых правопорядков, а о безусловном приоритете правил одного статута перед положениями другого. Наконец, рассматриваемые нормы не отвечают признакам субсидиарных коллизионных норм. Применительно к последним переход от одной коллизионной привязки к другой означает полный отказ от применения материально-правовых норм первого правопорядка (на который указывает генеральная привязка) и применение в полном объеме материально-правовых норм второго правопорядка (на который указывает субсидиарная привязка). Для рассматриваемой нами специфической группы норм, напротив, характерно одновременное применение материально-правовых норм сразу нескольких правопорядков.

С учетом сказанного данную разновидность норм предлагается выделять в отдельную разновидность норм с множественностью привязок. Предлагается использовать для нее выражение «наложение коллизионных привязок», поскольку для определения применимых материально-правовых норм необходимо одновременное обращение сразу к нескольким правопорядкам, при этом одни нормы изначально получают приоритет перед другими нормами.

По нашему мнению, именно к этой разновидности коллизионных норм следует относить правила о коллизионном регулировании договоров с участием потребителя и трудовых договоров в ситуации, когда в таком договоре содержится соглашение сторон о выборе применимого права (ст. 6(2), 8(1) Регламента "Рим I"; ст. 5(2), 6(1) Римской конвенции 1980 г.; п. 1 ст. 1212 ГК РФ). Указанные правила предусматривают, что стороны в принципе могут достичь соглашения о выборе применимого права (данный выбор является действительным), однако такой выбор не лишает потребителя (или работника) защиты его прав, предоставляемой императивными нормами права страны места жительства потребителя (или страны места выполнения трудовой функции), т.е. нормами объективно применимого права, которое применялось бы в отсутствие соглашения сторон о выборе применимого права.

В литературе отсутствует единство точек зрения по вопросу о правовой природе данных норм. Сразу после принятия Римской конвенции 1980 г., впервые использовавшей данную необычную коллизионную конструкцию, высказывалось мнение о том, что слабая сторона (потребитель или работник) должна получить возможность кумулятивного применения средств правовой защиты, установленных в двух правопорядках (в выбранном сторонами праве и праве, определяемом с помощью объективной коллизионной нормы). Так, А. Филип отмечал, что «в формулировках этих положений отсутствует основание для предоставления потребителю или работнику просто выбора между двумя правопорядками или для применения только той нормы, которая является более выгодной для потребителя или работника» Philip A. Mandatory Rules, Public Law (Political Rules) and Choice of Law in the E.E.C. Convention on the Law Applicable to Contractual Obligations // Contract Conflicts. The E.E.C. Convention on the Law Applicable to Contractual Obligations: a Comparative Study / Ed. by P. North. North-Holland Pub. Co., 1982. P. 99..

Однако данный подход не получил поддержки, поскольку он означал бы предоставление потребителю или работнику необоснованно широких преимуществ, которые нарушали бы баланс интересов сторон, установленный в каждом отдельно взятом правопорядке. В связи с этим применяемый сегодня в странах ЕС подход основан на установлении того правопорядка, который предоставляет наиболее выгодный режим для потребителя или работников. Вместе с тем в ситуации, когда такой более выгодный режим предоставляется правопорядком, определенным с помощью объективной коллизионной привязки (правом по месту жительства потребителя или по месту выполнения работником трудовой функции), это приводит к одновременному применению материально-правовых норм двух стран, поскольку указанные преимущественные правила ограничиваются только императивными нормами, содержащими средства правовой защиты потребителя или работника. В остальной части (в части, регулируемой диспозитивными нормами первого правопорядка) подлежат применению нормы права, выбранного самими сторонами см.: Basedow J. Internationales Verbrauchervertragsrecht - Erfahrungen, Prinzipien und europaische Reform // Festschrift Erik Jayme / Hrsg. H. Mansel. Bd. I. Munchen, 2004. S. 16 - 17.. Ю. Базедов отмечает, что на практике суды зачастую игнорируют данный специфический механизм взаимодействия двух правопорядков и, установив, что нормы объективно применимого права (которое, как правило, одновременно является lex fori) являются не менее выгодными для потребителя или работника, чем положения выбранного сторонами иностранного права, применяют нормы объективно применимого права в полном объеме без каких-либо ограничений. Данный подход выглядит оправданным с точки зрения интересов потребителя и процессуальной экономии, однако противоречит буквальному толкованию положений Римской конвенции 1980 г. (равно как и Регламента «Рим I»).

Достаточно распространенной является точка зрения о том, что рассматриваемые правила об определении применимого права для договоров с участием потребителя или трудовых договоров представляют собой альтернативную коллизионную норму Burgerliches Gesetzbuch mit Einfuhrungsgesetz und Nebengesetzen. Kohlhammer-Kommentar. Begrundet von Hs. Soergel. Bd. 10. Einfuhrungsgesetz / Wiss. Red. G. Kegel. Stand: Anfang 1996. Stuttgart, 1996. S. 1615 (автор комментария к ст. 29 - von Hoffmann); Kluth D. Die Grenzen des kollisionsrechtlichen Verbraucherschutz: Eine vergleichende Untersuchung der Regelungen der Art. 29, 29a EGBGB und des Art. 6 der Rom-I Verordnung // Studien zum Internationalen Privat- und Verfahrensrecht. Bd. 27. JWV, 2009. S. 180 - 181.. Вместе с тем, как было установлено выше, доминирующая в литературе точка зрения исходит из того, что применение альтернативных коллизионных привязок не должно приводить к одновременному использованию материально-правовых норм сразу нескольких правопорядков. Отказ от так называемой теории изюма (Rosinentheorie, Einzelvergleich) и осуществление сравнительного сопоставления всей совокупности материально-правовых норм, регулирующих спорное отношение (Gruppenvergleich, Gesamtvergleich), приводят к тому, что из нескольких конкурирующих правопорядков, к которым отсылает альтернативная коллизионная привязка, применение получают материально-правовые нормы только одного правопорядка. С нашей точки зрения, это делает невозможным отнесение правил о договорах с участием потребителя и трудовых договорах к разновидности альтернативных коллизионных норм.

Большинство современных западноевропейских авторов избегают однозначной квалификации рассматриваемых норм в качестве определенной разновидности норм с множественностью привязок. В частности, в германских учебниках по международному частному праву авторы зачастую ограничиваются указанием на то, что рассматриваемые правила являются проявлением принципа учета материально-правового результата (Gunstigkeitsprinzip), в соответствии с которым подлежит применению такое коллизионное решение, которое способствует цели повышенной правовой защиты определенного субъекта См., например: Kropholler J. A.a.O. S. 484; Loacker L. Der Verbrauchervertrag im internationalen Privatrecht: zum Anwendungsbereich von Artikel 5 des Europaischen Schuldvertragsubereinkommens aus osterreichischer und deutscher Sicht // Beitrage zum Internationalen Wirtschaftsrecht. Contributions on International Commercial Law. Bd. 6. Munchen, 2006. S. 98.. Однако данный принцип может найти практическое выражение с помощью совершенно разных коллизионных механизмов (например, с помощью альтернативных, субсидиарных или кумулятивных норм ), поэтому указание на использование этого принципа само по себе не решает теоретическую проблему надлежащей классификации рассматриваемых норм.

С нашей точки зрения, при буквальном толковании заложенной в рассматриваемых нормах конструкции следует отнести их к новой группе наложения норм нескольких правопорядков. В отличие от рассмотренных выше случаев, когда применение этой новой разновидности норм было связано с решением проблемы разграничения (делимитации) различных статутов, в данной ситуации этот механизм используется для проведения оптимального разграничения принципа автономии воли и объективных коллизионных привязок.

Следует отметить, что механизм наложения норм используется и в некоторых других областях коллизионного регулирования. Так, ст. 15 Гаагской конвенции 1985 г. о праве, применимом к трастам, и их признании Hague Convention of 1985 on the law applicable to trusts and on their recognition. По состоянию на 2009 г. участниками данной Конвенции являются 12 государств. Российская Федерация в данной Конвенции не участвует. Подробнее о Гаагской конвенции 1985 г. о праве, применимом к трастам, и их признании см. след. работу: Плеханов В.В. Некоторые вопросы траста в международном частном праве // Российский ежегодник сравнительного права. 2007. N 1. С. 497 - 526. устанавливает следующие положения: «Конвенция не препятствует применению правовых положений, определенных с помощью коллизионных норм страны суда, постольку, поскольку такие положения не могут быть исключены добровольным актом и относятся, в частности, к следующим вопросам:

a) защите несовершеннолетних и недееспособных лиц;

b) личным и имущественным последствиям брака;

c) праву наследования как по завещанию, так и в силу закона, в особенности в части обязательных долей супругов и родственников;

d) переходу титула и обеспечительных прав на имущество;

e) защите кредиторов в вопросах банкротства;

f) защите в других аспектах третьих лиц, действующих добросовестно».

В п. 141 Пояснительного отчета к Конвенции, подготовленного А. фон Овербеком (A. von Overbeck) Explanatory Report by Alfred E. von Overbeck. Доступно в Интернете по адресу: http://hcch.e-vision.nl/upload/expl30.pdf., подчеркивается, что в указанной норме речь идет о любых императивных нормах перечисленных статутов, а не о сверхимперативных нормах (нормах непосредственного применения), которым посвящена специальная ст. 16 Конвенции. Таким образом, в данном случае при разработке международной конвенции также был применен институт наложения коллизионных привязок для оптимального разграничения избираемого учредителем траста статута траста и других статутов, традиционно определяемых с помощью объективных коллизионных привязок (личного закона физического лица, вещного статута, наследственного статута и т.д.).

Заключение

Международное частное право, вопреки своему названию, в целом носит национальный характер. В отличие от международного публичного права, единого для всех государств, международное частное право существует в рамках национального права каждого государства. Национальный характер не исключает наличия в международном частном праве разных государств общих черт. В гражданском праве разных государств встречаются одинаковые или близкие положения и правила. И это понятно, хотя право и относится к области внутренней юрисдикции государств, в процессе их сотрудничества происходит взаимовлияние в области права. Тем более такое взаимовлияние ощутимо в сфере международного частного права. По своей природе оно регулирует такие отношения, которые непосредственно лежат в сфере международного общения, что неизбежно сказывается на содержании самого права.

Вместе с тем международное частное право не является частью гражданского права, оно занимает самостоятельное место в системе внутригосударственного права - является его самостоятельной отраслью со своим специфическим предметом и методами регулирования. Международное частное право включает в себя два вида норм - коллизионные (внутренние и договорные) и унифицированные материальные гражданско-правовые. Только они отвечают как предмету, так и методу международного частного права, что обуславливает их объединение в самостоятельную отрасль права.

Коллизионные нормы отличаются системностью. Системность коллизионных норм обусловлена: 1) однородным характером отношений, на которые воздействуют эти нормы (отношения гражданско-правового характера в широком смысле слова, осложненные иностранным элементом): 2) их общим назначением (преодоление коллизионной проблемы); 3) общим способом воздействия на отношения (метод регулирования); 4) единообразным строением коллизионных норм, отличным от структуры иных правовых норм. Совокупность коллизионных норм того или иного государства составляет «коллизионное право» этого государства: оно носит национальный характер и является частью национального права соответствующего государства. Коллизионное право - это основная часть системы международного частного права, определяющая его основные черты и особенности. Тем не менее, сложность проблем возникающих при применении коллизионного способа регулирования даже с использованием правил, их регламентирующих, порождает серьезные, подчас непреодолимые, трудности в правовой регламентации гражданских правоотношений, осложненных иностранным элементом. Интересы развития международного гражданского оборота требуют совершенствования этого способа.