Информация как объект гражданского права

ь Другой перечень, более логичный, предлагается г-жой Сидоровой Сидорова О.Ю. Указ. соч. С. 10, 20 - 21.:

ь Общие свойства как объекта правоотношений: смысл, качество, воспроизводимость, физическая неотчуждаемость (анализ данного свойства смотри выше), неуничтожаемость (данное положение, пожалуй, является неверным: ведь при уничтожении абсолютно всех информационных объектов, выражавших какие-либо сведения, и при отсутствии хотя бы устной передачи этих сведений, в принципе, возможно исчезновение информации - отсюда и феномен «мёртвых языков», некоторые из которых утрачены безвозвратно) и непотребляемость (данное положение также может быть неверным: некоторая информация по сути непотребляема - она не подвергается износу или моральному износу на протяжении длительного срока, а некоторая в результате использования - извлечения полезных свойств - прекращается как полезный объект или теряет свою ценность за весьма непродолжительный срок Например, ввести и отправить один и тот же активации телефонной карточки дважды невозможно: если в первом случае это повлечёт юридические последствия (зачисление суммы на счёт), то во втором последствий не будет никаких, система просто известит об ошибке в наборе, поскольку однажды использованный код заносится в особый список и уже не запускается в оборот.), юридическая отчуждаемость, обособляемость от производителя в объективной форме на каком-либо материальном носителе (не вполне ясна посылка о материальности носителя), способность быть самостоятельным объектом прав.

ь Свойства гражданско-правового характера: способность участвовать в гражданском обороте, быть товаром, иметь стоимость и приносить доход.

ь А.Б. Венгеров в ряде своих работ предлагает следующий перечень свойств информации: а) определённая степень самостоятельности информации по отношению к носителю; б) возможность многократного использования и непотребляемый характер; в) невозможность фактического отчуждения информации; г) способность к накапливанию и переработке; д) количественная определённость; е) системность.

ь Глава кафедры гражданского права Юридического факультета СПбГУ, А.П. Сергеев, также предлагает перечень свойств: а) идеальный характер (то есть известная независимость от формы представления); б) непотребляемость; в) возможность неограниченного распространения и преобразования; г) отсутствие юридической монополии на информацию, за исключением случаев, установленных законом.

ь Автором настоящей работы предлагается иной, самостоятельно разработанный перечень свойств информации как объекта гражданского права:

ь Общие свойства информации как объекта гражданского права: объективно существующее внешнее (в этом проявляется отличие от знаний) по отношению к субъекту благо, воплощающее в себе социальную ценность (информация, которая представляет собой бессмысленную последовательность битов, не является благом, так как не имеет социальной ценности); способность удовлетворять имущественные и неимущественные интересы субъектов (если информация не может удовлетворять интересы лиц, то она не имеет ценности; направленность на имущественную или личную неимущественную сферу позволяет лишь провести классификацию сведений по их интенциальной направленности); оборотоспособность (способность быть предметом гражданско-правовых предоставлений, за исключением случаев, установленных законом или в определённом законом порядке).

ь Особенные свойства информации как объекта гражданского права: информация есть сведения (информация есть не продукция, а продукт, не процесс, а самостоятельно существующее явление, особая субстанция, состоящая из упорядоченно организованных символов, снимающая негэнтропию в системе, в которой она существует или в которую она привносится для достижения какой-либо цели); нематериальность (несмотря на способность быть воплощённой в конкретном объекте, в том числе - материальном, информация несводима к форме её поиска, хранения, обработки, предоставления или распространения); объективация посредством некоей системы кодирования (информация всегда существует в некой знаковой форме и организована, упорядочена в систему - документ, файл и т.п.); измеримость и структурированность с позиций синтатики, семантики и прагматики.

На основании данных свойств предлагается следующее определение информации как объекта гражданского права: информация есть особое внешнее по отношению к субъекту гражданского права объективно существующее нематериальное благо - сведения, измеримые с точки зрения количества, качества и ценности, существующие в той или иной форме выражения с помощью определённой системы кодирования, способное удовлетворять интересы этого субъекта и быть объектом гражданско-правовых предоставлений, за исключением случаев, установленных законом или в определённом законом порядке.

Одним из основных классификационных оснований в отношении такого объекта, как информация, является степень её открытости и возможность осуществления доступа к сведениям лиц, не являющихся владельцами информации. Действующий Информационный закон, соответственно, выделяет в статьях 10, 12 и 13: информацию открытого и общедоступного доступа и ограниченного доступа (государственная тайна и конфиденциальная информация).

Информационный законопроект выделяет: общедоступную информацию и информацию, доступ к которой ограничен (законом либо решением обладателя). Рассматривая возможность участия информации в гражданском обороте (общие вопросы рассмотрены в параграфе 1/1), раскроем участие различных категорий информации в обороте. В литературе говорится о том, что объектом предоставлений может являться конфиденциальная информация - данное утверждение, безусловно, верно. Из него исходят и положения Информационного законопроекта о передаче прав на конфиденциальную информацию, в частности, статьи 4, 5 и 6.

Ошибочной представляется доминирующая точка зрения о том, что объектом экономического оборота, объектом гражданского права может выступать лишь та информация, которая обладает свойствами монопольной принадлежности какому-либо лицу, а открытые сведения не могут составлять предмет гражданско-правового предоставления, поскольку якобы в подобном случае предметом предоставления являются не сведения, а права на их использование. Дозорцев В.А. Информация и право. // Информация как объект исключительного права. / Дело и право. 1996. № 4 (52). Текст приводится по: url=http://www.extech.ru/library/article/dozor/st2/doz1.htm. Ошибочность заключается в том, что информация имеет смысл и ценность не только в силу её неизвестности каким-либо лицам, лишенным права беспрепятственно получать определённую информацию (например, коммерческую тайну), но и, в том числе, в силу её неизвестности лицам, имеющим в принципе возможность получения информации непосредственно, но использующих услуги информационных посредников.

Объектом гражданско-правовых предоставлений может быть и открытая информация, уже известная получающему субъекту - иначе нам пришлось признавать сделки по повторному предоставлению одних и тех же сведений недействительными, подрывая гражданско-правовой оборот (например, получая по телефону платную справку о киноафише на завтрашний день, мы не можем отказаться от уплаты цены предоставления информации со ссылкой на то, что эта информация нам уже известна).

Отрицая оборотоспособность открытой информации, мы идём вразрез не только с существующими реалиями предоставления доступа к информации посредством деятельности специализированных игроков на информационном рынке - конент-провайдеров, но и со здравым смыслом. Так, скажем, вполне возможно получить сведения (открытые сведения) о колебании курса акций компании «Газпром» на московских биржах, проживая в Санкт-Петербурге, приобретя билет на авиационный рейс Санкт-Петербург - Москва и лично побывать на всех соответствующих торговых площадках, но гораздо дешевле, быстрее и удобнее воспользоваться различными справочными службами, некоторые из которых предоставляют своим клиентам такие сведения на возмездной основе. Тенденции последнего времени в приведённом нами примере состоят в том, что такую информацию можно получить и посредством мобильной связи (так называемые «Услуги SIM-меню»). Услуги по предоставлению открытых сведений являются гражданско-правовыми и имеют своим предметом информацию, в получении которой заинтересован тот или иной субъект.

Далее, предметом обязательств может выступать не только существующая информация, но и такая информация, которой у предоставляющего субъекта на момент заключения сделки нет.

В случае необходимости сторона, предоставляющая информацию, может взять на себя обязанность подобрать и отсутствующие у нее пока данные. Дозорцев В.А. Рыночное обращение результатов интеллектуальной деятельности. // Информация как объект исключительного права. / Дело и право. 1996. № 4 (52). Текст приводится по: url=http://www.extech.ru/library/article/dozor/st2/doz4.htm. При этом необходимо понимать, что поход к обязательству исключительно как к явлению, затрагивающему материальные представления, Наиболее ярким, даже доходящим до курьёза, представляется определение, данное понятию обязательства Н.Д. Егоровым: «относительное правоотношение, опосредующее товарное перемещение материальных благ, в котором одно лицо (должник) по требованию другого лица (кредитора) обязан совершить действия по предоставлению ему определённых материальных благ». (Егоров Н.Д. Понятие, система и основания возникновения обязательств. // Понятие обязательства. / Гражданское право: Учебник: в 3 т. Т. 1. Отв. ред. Сергеев А.П., Толстой Ю.К. М., 2004. С. 572.) Ещё задолго до г-на Егорова и Иеринг, и И.А. Покровский писали, что обязательства на действия неимущественные возможны и что они имеют юридическую силу. Посылка же о том, что гражданское право регулирует лишь имущественные отношения, сама есть petitio principii, однако и в условиях XIX века, и сейчас, в XXI веке, обоснована быть не может. Покровский И.А. Проблема нематериальных интересов. // Основные проблемы гражданского права. М., 2003. С. 134 - 137. явно устарел. Строго говоря, поскольку образовательные услуги существовали на протяжении многих тысячелетий, а семейное право издревле составляло подотрасль права гражданского, он даже не устарел, а изначально не соответствовал действительности. В связи с этим представляется правильным подход российского законодателя в статье 307 ГК РФ, где обязательства не сводятся исключительно к материальным предоставлениям.

Следует отметить, что Информационный закон и ГК РФ практически не регулируют гражданско-правовой оборот информации. Такое положение призван исправить Информационный законопроект, который выходит за рамки публично-правового регулирования, и в большей степени ориентирован на гражданское законодательство, нежели на административное.

Однако это не означает, что информация с принятием законопроекта перестанет быть объектом права публичного: ведь денежные средства, несмотря на регламентацию в ГК РФ, не перестают быть самостоятельной категорией в финансовом праве. Поэтому опасения и безосновательная критика со стороны некоторых юристов, считающих, что законопроект первоочередное внимание уделяет не информационным ресурсам и доступу к ним, а раскрытию механизма передачи информации как объекта гражданских прав другому лицу. Смотри, например: Майорова Е. Новый закон об информации. / Новости // Интернет-сайт Юридической компании Legas (Legal Solutions). url=http://www.legas.ru/lawinformation. Дата сохранения (актуальность контента web-страницы) - 2 февраля 2006 года 17:42:40; Бачило И.Л. Каким быть Федеральному закону «Об информации, информатизации и защите информации»? // Библиотека сайта журнала «Информационное право». № 1 (4). 2006. url=http://www.infolaw.ru/lib/2006-1-fz-iii.

Подводя итоги настоящего параграфа, выделим основные пункты:

ь Во-первых, информация - понятие многоаспектное, объект различных форм человеческого сознания и деятельности, в том числе естественных наук, философии и права.

ь Во-вторых, информация как объект познания определяется по трём параметрам: синтаксическому (количество), логико-семантическому (качество), прагматическому (ценность) при наличии определённой системы кодирования сведений.

ь В-третьих, информация и знания - понятия нетождественные, информация является не свойством субъекта (человека), внешним по отношению к нему благом.

ь В-четвёртых, в законодательстве и в доктрине права рассматриваются различные определения и перечни свойств информации как объекта права.

ь В-пятых, автором настоящей работы предлагается иной, самостоятельно разработанный перечень свойств информации как объекта гражданского права, состоящий из общих свойств объектов гражданского права и особенных свойств информации. В результате предлагается следующее определение: особое внешнее по отношению к субъекту гражданского права объективно существующее нематериальное благо - сведения, измеримые с точки зрения количества, качества и ценности, существующие в той или иной форме выражения с помощью определённой системы кодирования, способное удовлетворять интересы этого субъекта и быть объектом гражданско-правовых предоставлений, за исключением случаев, установленных законом или в определённом законом порядке.

ь Информация классифицируется на общедоступную и ограниченно доступную, причём объектом гражданско-правовых предоставлений могут быть обе категории, за исключением определённых в законном порядке случаев. Сведения могут составлять предмет гражданско-правового предоставления, даже если у предоставляющего субъекта на момент заключения их ещё сделки нет (соглашения в отношении будущего объекта).

Глава 2. Природа прав субъектов гражданского права на информацию

Право власності на інформацію - врегульовані законом суспільні відносини щодо володіння, користування, розпорядження інформацією.

Інформація є об'єктом права власності громадян, юридичних осіб і держави. Інформація може бути об'єктом права власності як у повному обсязі, так і об'єктом лише володіння, користування чи розпорядження. Стаття 38 «Право власності на інформацію» Закону України «Про інформацію» от 2 жовтня 1992 року № 2657-XII. / Відомості Верховної Ради. 1992. № 48. Ст. 650.

Как уже отмечалось в первой главе, обязательным свойством информации как объекта гражданско-правового регулирования является её принадлежность конкретному субъекту гражданского права, вне зависимости от того, обладает ли данный вид информации стоимостью или нет.

Однако если задаться вопросом, при помощи какой юридической конструкции осуществляется закрепление, оборот и защита данной принадлежности, то однозначного ответа, по всей видимости, не найти. Действующий Информационный закон оперирует категорией «право собственности», а Информационный законопроект - категорией «обладание».

Представляется, что для оптимального решения проблемы объектоспособности информации необходимо решить проблему прав на информацию, рассмотрению этой проблемы посвящены глава 2 настоящей работы: понятию абсолютного права на информацию - литтеральной собственности (параграф 2/1) и основаниям её возникновения (параграф 2/2), понятию относительных прав на информацию (параграф 2/3), защите прав на информацию (параграф 2/4).

2.1 Литтеральная собственность

При всём явном неудобстве конструкции «права собственности» на информацию, на взгляд автора, не стоит полностью отрицать возможность употребления самого термина «собственность». Связано это, как минимум, с семью весьма существенными моментами.

Во-первых, употребляя термин «собственность» в отношении столь специфического объекта, как информация, открывается возможность применения положений Конституции, устанавливающих фундаментальные для российского гражданского права принципы: признание и защита равным образом частной, государственной, муниципальной и иных форм собственности на информацию (часть 2 статьи 8), право любого субъекта иметь информацию в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться ей как единолично, так и совместно с другими лицами (часть 2 статьи 35), охрана права частной собственности на информацию (часть 1 статьи 35), недопустимость лишения права собственности на информацию иначе как по решению суда (часть 3 статьи 35), гарантия права наследования информации как части собственности (часть 4 статьи 35).

Встречающаяся в литературе позиция о наличии двух смыслов одного понятия «право собственности»: конституционного и гражданско-правового, небезупречна. Смотри, например: Рыбалов А.О. О новых попытках ревизии понятия права собственности. // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2005. № 10. С. 151 и далее. Тогда мы должны будем говорить ещё и о наличии «криминального» смысла этого понятия, ссылаясь на Уголовный кодекс РФ. Давайте говорить о собственности в «аграрном» смысле, ссылаясь на Земельный кодекс РФ, и в «полицейском», ссылаясь на Кодекс РФ об административных правонарушениях, в «таможенном», ссылаясь на Таможенный кодекс РФ, и в «лесном» смысле, ссылаясь на Лесной кодекс РФ, в «налоговом» и «воздушном»… Но ведь это - абсурд! Какой тогда смысл в конституционно-правовом регулировании общественных отношений, в базисном их характере по отношению ко всей правовой системы, если Конституция говорит одно, федеральные законы - другое, а всевозможные Инструкции, Приказы и Письма - третье?

Принцип «ножниц Оккама» гласит, что нельзя плодить сущности более необходимого - российскому праву, особенно в сегодняшних условиях, необходима правовая определённость, отсутствие коллизий и конфликтов норм различных правовых актов, а не поточное производство «смыслов», лишённое всякого смысла.

Именно поэтому необходимо разрешить коллизию между конституционно-правовым и гражданско-правовым смыслами, причём решить в пользу первого, основывая своё решение на посылке о большей юридической силе Конституции. Часть 2 статьи 4, часть 1 статьи 15 Конституции РФ. Конституционный суд РФ, считая, что принцип неприкосновенности собственности является одним из основных, расширил его по сравнению с ГК РФ до неприкосновенности всех прав субъектов гражданского права. Иванов А.А. Лекция на Юридическом факультете СПбГУ. СПб., 3 сентября 2003 года Без сомнения, такой подход не отрицает отдельных нюансов правового регулирования вопросов собственности по отношению к разным объектам и к разным ситуациям, но это должны быть лишь нюансы, их количество должно быть сведено к minimum minimorum и каждый из них должен быть необходим для оптимального правового регулирования.

Во-вторых, право собственности как всеобъемлющая категория рассматривается ЕСПЧ. Следует отметить, что правовые позиции ЕСПЧ, затрагивающие тему настоящей работы, основываются на статье 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Все эти акты (решения Суда, Конвенция и Протокол № 1 к ней) действуют на территории РФ, поскольку РФ ратифицировала и Конвенцию, и Протокол №1, ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» от 30 марта 1998 года № 54-ФЗ. // Собрание законодательства РФ. 1998. № 14. Ст. 1514. а общеобязательность и юридическая сила решений Суда, равнозначная Конвенции, прямо вытекает из статей 19, 32, 44 и 46 Конвенции. Более того, принцип приоритета международного регулирования над национальным напрямую зафиксирован в части 4 стати 15 Конституции РФ - следовательно, мы обязаны руководствоваться данными европейскими актами (Конвенцией и Протоколом №1) в ходе регулирования национальным гражданским законодательством отношений собственности, более того, в правовой системе РФ нормы Конвенции должны применяться и толковаться в соответствии с тем толкованием, которое дал и из которого исходит ЕСПЧ. Выводы о прямом действии Конвенции, Протокола № 1 и решений Европейского суда по правам человека содержатся и в Информационном письме ВАС РФ «Об основных положениях, применяемых Европейским судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие» от 20 декабря 1999 года № С1-7/СМП-1341. // Приводится по: «Информационная система «Кодекс». Весьма подробные исследования с изложением значительного объёма практики ЕСЧП и серьёзным анализом правовых позиций суда приводит В.В. Старженецкий.

Общими, по его мнению, свойствами объектов для наделения лица правом собственности, выступают два критерия: экономическая ценность (не может быть права собственности на объект, лишённый всякой ценности, ибо в этом нет интереса, такой объект не является «благом», значит, правом его существование игнорируется) и реальность (не может быть права собственности на объект, который ещё не существует и нет достаточных оснований полагать, что он когда-либо появится во внешнем по отношению к субъекту мире).

Данная посылка подтверждается прямыми ссылками на несколько десятков решений ЕСПЧ. Старженецкий В.В. Теоретические основы права собственности; Основные европейские стандарты права собственности. // Россия и Совет Европы: Право собственности. М., 2004. С. 23 - 25, 45 - 46, 50 - 54 и т.д. В итоге В.В. Старженецким предлагается переход от существующей к ценностной (универсальной) концепции права собственности, для которой характерны распространение права собственности на все оборотоспособные объекты и дифференциация режимов права собственности по объекту. Старженецкий В.В. Указ. соч. С. 29.

В-третьих, как уже отмечалось в первой главе, ГК РФ в ряде статей распространяет на определённые комплексы понятия «имущество» и «собственность». Возможно, данный факт обоснован традицией, заложенной ещё Гражданским кодексом РСФСР 1922 года: глава III называла объекты гражданского права «имуществами». Статьи 54 и 55 Гражданского кодекса устанавливали, что определённые предприятия могут быть предметом частной собственности.

В статье 180, посвящённой купле-продаже, речь шла о передаче имущества в собственность, а нормы статей 185 и 202 прямо допускали куплю-продажу прав требования. Однако ещё одним объектом первого порядка ГК РСРФСР 1922 года называл услуги - это прямо следовало из статьи 277, посвящённой регулированию вкладов в простом товариществе. Поскольку информация может предоставляться в качестве вклада в общее дело, следовательно, ГК РСФСР 1922 года по сути подводил информацию под категорию имуществ.

По всей видимости, под регулирование главы XII кодекса 1922 года (кондикционные обязательства) подпадали бы любые объекты гражданского права, поскольку в указанной главе речь шла о неосновательном получении имущества. Понятием «имущество» охватывалась и наследственная масса - статья 420 ГК РСФСР 1922 года. ГК РСФСР 1922 года. // Интернет-портал ИЦЧП (старая версия). url=http://www.privlaw.ru/old/gk1922.html. Дата сохранения (актуальность контента web-страницы) - 20 марта 2006 года 13:27:10. Если мы проследим преемственность гражданского законодательства и признаем, что право собственности является неким базовым правовым институтом, то станет вполне очевидно, почему возможно включение информации наряду с вещами, правами требования и объектами исключительных прав в состав предприятия как имущественного комплекса в соответствии со статьями 132, 559 и 656 ныне действующего ГК РФ, или в состав имущества юридического лиц, на которое у его учредителей имеется право собственности в соответствии со статьёй 48 ГК РФ, или в состав наследственного имущества в соответствии со статьями 1110 и 1112 ГК РФ.

Статьи 1041 и 1042 ГК РФ, говоря о вкладах, вносимых участниками простого товарищества, говорят о том, что в качестве вклада может быть внесено, в том числе: деньги и иное имущество, знания, навыки и умения, деловая репутация и деловые связи; причём на всю эту совокупность объектов далее распространяются термины «имущество» и, соответственно, «право собственности».

Более того, в результате соединения вкладов образуется общее имущество товарищей, в число которого входит и информация. Против утверждения о том, что на определённые комплексы объектов может быть установлено право собственности, можно привести несколько аргументов: во-первых, сам ГК РФ неоднократно называет право собственности вещным правом, во-вторых, доктрина гражданского права Смотри, например: Байбак В.В. Юридическая природа субъективного права кредитора на требование // Обязательственное требование как объект гражданского оборота. М., 2005. С. 52; Егоров Н.Д. Гражданско-правовое регулирование общественных отношений: единство и дифференциация. Л., 1988. С. 47. говорит об отсутствии общих положений обо всех абсолютных правах. Так что данный момент, определяющий применимость термина «собственность» к праву субъекта на информацию, небесспорен.

Об этом прямо заявляет С.В. Петровский, правда его аргументы тоже небезупречны: право собственности якобы «не вяжется» со свободой мысли и слова, право собственности может быть только на имущество (причём, видимо, на имущественные права тоже предлагается установить право собственности в его традиционном понимании), тиражируемость информации как её основное свойство не позволяет никаким образом осуществить отчуждение права на информацию и защитить права на информацию. Петровский С.В. К вопросу об изменении Федерального закона «Об информации, информатизации и защите информации». // Библиотека сайта журнала «Информационное право». 2005. № 2. url=http://www.infolaw.ru/lib/2005-2-amendments.

В-четвёртых - федеральное законодательство уже оперирует термином «право собственности» в отношении информационных объектов. Основным актом здесь, несомненно, является действующий Информационный закон, который в статьях 2, 4, 6, 17, 18 прямо говорит о праве собственности на информацию, входящую в государственных и негосударственных состав информационных ресурсов. При этом общая концепция Информационного закона такова, что, подобно ГК РФ, информация включается в комплексные образования (информационные ресурсы, в том числе, состоят и из объектов вещного права, и из результатов интеллектуальной деятельности), которые называются «имуществом» и принадлежат субъектам гражданского права на праве собственности.

Аналогичны терминология и общая концепция регулирования отношений, предметом которых выступает информация, в Законе о международном информационном обмене.

Помимо указанных двух законов примеров можно привести великое множество - статья 10 Закона РФ «О государственной тайне» говорит о праве собственности на документированную информацию Закон РФ «О государственной тайне» от 21 июля 1993 года № 5485-I. // Собрание законодательства РФ. 1997. № 41. Ст. 4673., статьи 1, 4 и 6 Основ законодательства РФ об Архивном фонде РФ и архивах говорят о праве собственности на документы и архивы документов Основы законодательства РФ об Архивном фонде РФ и архивах от 7 июля 1993 года. // Ведомости Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993. № 33. Ст. 1311.. В природоресурсовом законодательстве статьи 12, 22, 27, 49 Закона РФ «О недрах» Закон РФ «О недрах» от 21 февраля 1992 года № 2395-I. // Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. № 16. Ст. 834., статья 11 Закона «О соглашениях о разделе продукции» ФЗ «О соглашениях о разделе продукции» от 30 декабря 1995 года № 225-ФЗ. // Собрание законодательства РФ. 1996. № 1. Ст. 18. говорят о праве собственности непосредственно на информацию. Важным с практической точки зрения актом, также оперирующим проприетарной терминологией, является Информационный ГОСТ. Термины: «Владелец информации»; «Защищаемая информация»; «Право доступа к информации»; «Собственник информации»; «Цель защиты информации». В связи с этим, неверно говорить о том, что в отношении установления права собственности на информацию необходимо руководствоваться положениями пункта 1 статьи 6 ГК РФ - никакой аналогии закона не требуется, требуется лишь более логичная и соответствующая по объёму потребностям гражданского оборота кодификация.

В-пятых - конструкция права собственности на информацию признаётся и поддерживается судебной системой: как судами общей юрисдикции, так и арбитражными судами. В качестве примера практики общих судов можно привести приговор Тракторозаводского районного суда г. Челябинска от 10 июня 2004 года в отношении гражданина А. (суд признал факт преступного посягательства на право собственности на информацию, хранящуюся на сёрвере ЗАО «Уральский GSM»). Приводится по: Дорошков В.В. Судебная практика по вопросам информационного права. / Библиотека сайта журнала «Информационное право». 2005. --№ 1. url=http://www.infolaw.ru/lib/2005-1-court-practice.

Практика арбитражных судов по данному вопросу может быть проиллюстрирована на примере следующих актов: пункты 1, 2, 4 и 6 Инструктивного письма ВАС РФ подтверждают возможность существования режима права собственности на информационные ресурсы и плюрализм форм собственности на информацию Инструктивное письмо ВАС РФ «О федеральном законе «Об информации, информатизации и защите информации» от 7 июня 1995 года № С1-7/оз-316. // Приводится по: «Информационная система «Кодекс».; Постановление ФАС СЗО от 28 февраля 2001 года по делу № A52-2164/2000/1 говорит о праве собственника защищать конфиденциальную документированную информацию; Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 6 декабря 2000 года по делу № А28-1385/00-9/13 говорит о праве собственности лиц на документы, которые созданы за счёт их средств или приобретены ими.

В-шестых - при установлении правового режима абсолютного права на информацию наиболее уместно брать за основу уже существующую модель права собственности, в том числе включая в число правомочий субъекта владение, пользование и распоряжение. Подробнее о содержании данных правомочий смотри ниже.

Несколько иной подход к наполнению содержанием права субъекта гражданского права на информацию воспринят в Информационном законопроекте, несмотря на бурные протесты со стороны сектора информационного права ИГП РАН Пояснительная записка к проекту новой редакции Федерального закона «Об информации, информатизации и защите информации» Сектора информационного права ИГП РАН. url=http://www.igpran.ru/rus/research/information_poyasnit.htm. Дата сохранения (актуальность контента web-страницы) - 2 февраля 2006 года 16:34:24; Петровский С.В. Указ. соч.; Бачило И.Л. Указ. соч. Столь негативная реакция объясняется просто - Информационный законопроект перечёркивает большую часть «достижений» науки «информационного» права, весьма привязанной к существующему Информационному закону. - собственнику информации (в терминологии Информационного законопроекта - «обладателю информации») принадлежат исключительные права в отношении информации, в том числе: по своему усмотрению использовать информацию и устанавливать условия доступа к ней, передавать права на информацию или на её использование, распространять информацию, защищать в установленном законодательством РФ порядке свои права, осуществлять и (или) санкционировать осуществление фактических действий с информацией. Пункт 5 статьи 2, части 1 и 2 статьи 5 проекта ФЗ РФ № 217354-4 «Об информации, информационных технологиях и защите информации». Законопроект принят в первом чтении, согласно Постановлению Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 26 февраля 2006 года № 2845-IV ГД «О календаре рассмотрения вопросов Государственной Думой с 10 по 24 марта 2006 года» 24 марта 2006 года о будет рассмотрен во втором чтении. Представляется наиболее вероятным, что второе чтение законопроект пройдёт и получит одобрение Государственной Думы. В данном случае за основу взято регулирование законодательства об интеллектуальной собственности и используется термин «исключительное право».

В Информационном законопроекте данный термин используется как термин sui generis, поскольку в доктрине и в законодательстве он, как правило, связывается с понятием «интеллектуальная собственность» - с другим объектом гражданского права. Однако сам этот термин является недостаточно подходящим, выдвигает на первый план не запретительный элемент, а позитивную возможность использования нематериального объекта либо самим правообладателем, либо каким-либо иным лицом с согласия правообладателя.

Он восходит к средневековому институту привилегий - особых правомочий, которые верховная власть давала определённому лицу, а данное лицо имело право запрещать всем иным субъектам использовать принадлежащее ему нематериальное благо. В качестве подтверждения смотри, в том числе: Покровский И.А. Указ. соч. М., 2003. С. 133. Синайский В.И. Авторские права и права на изобретения. // Вещное право. / Русское гражданское право. М., 2002. С. 276. Таким образом, конструкция и термин «исключительное право» есть лишь «экономическая функция правового института запрещения». Калятин В.О. Общая характеристика исключительных прав. // Интеллектуальная собственность (Исключительные права). Учебник для вузов. М., 2000. С. 8 - 11. Для информации же весьма важна возможность самостоятельного её использования. На этом основании мы делаем вывод о том, что термин «собственность» является более подходящим, нежели «исключительное право».

Наконец, в-седьмых, на наш взгляд, сами термины «собственность» и «право собственности» должны быть модернизированы с учётом сложившихся в современном мире экономической ситуации. Экономика и право - это две науки, которые обязаны взаимодействовать между собой для обеспечения нормального регулирования социальных отношений.

Право и наука о нём, будучи инструментом регулирования, не должны игнорировать основных начал науки экономики и тормозить экономическое развитие общества. В последнее время данная посылка значительно усиливает свои позиции в германской цивилистике - так называемая концепция «Право и экономика» («Recht und Wirtschaft»). Это представляется вполне логичным, поскольку в праве нет ничего изначально заданного, юриспруденция может и должна приспосабливаться к реалиям. То, что будет актуальным, а что уйдет в прошлое, определяется условиями жизни общества, на каждом конкретном этапе его развития.

Исследующий право в этой ситуации становится ни кем иным, как сторонним наблюдателем, задача которого состоит в том, чтобы открыть факт существования определенных конструкций и сделать выводы применительно к построению законодательства и практике его применения. Олег Тарасов, POMEO, Lady_Jane, авыф Виндикация бездокументарных бумаг (2 jedi). // Юридические вопросы. Форумы сайта студентов Юридического факультета СПбГУ. / Сайт студентов Юридического факультета СПбГУ. url=http:// law-students.net/modules.php?name=Forums&file=viewtopic&t=1547. Дата сохранения (актуальность контента web-страницы) - 19 марта 2006 года 14:05:37.

Поскольку экономическая наука, говоря о благах, принадлежащих субъектам, употребляет термин «права собственности», имея в виду разнородность регулирования правомочий субъекта в отношении данных благ и, в то же время, об общности природы всех режимов такого регулирования, постольку частное право должно учитывать экономические реалии и потребности.

Право собственности как цельная категория исторически представлялось тем вариантом, который в максимальной степени обеспечивает «святость» и неприкосновенность прав субъектов экономической социальной деятельности.

Экономическая наука определяет права собственности как комплекс отношений, которые включают в себя права владения и использования, управления и отчуждения, обеспечения защиты и наследования, бессрочного обладания и ответственности, исключения вреда для окружающих и использования процедур для восстановления собственности, права на извлечение дохода и получения компенсации и т.д. Агапова И.И. Указ. соч. С. 226. Права собственности, сточки зрения экономики может регулировать и отношения по поводу нематериальных активов, в связи с этим нельзя не упомянуть термин «абсентеистская собственность», предложенный американским учёным Т. Вебленом, в содержание данного термина вкладывались нематериальные, неосязаемые активы, фиктивный капитал. Агапова И.И. Историческая школа и институционализм. // История экономических учений: Курс лекций. М., 2000. С. 122 - 126.

Собственность в экономике является синонимом обеспечения эффективной хозяйственной деятельности, соблюдения интересов лиц, действует принцип. Именно так в своё время и был предложен термин «интеллектуальная собственность»: поскольку именно в XVIII веке юснатурализм как господствующая правовая концепция воспринял экономический подход, провозгласив право собственности - естественным правом, постольку вновь формировавшейся институт авторских и патентных прав получил проприетарный характер. Калятин В.О. Указ. соч. С. 3.

Допуская разрозненность и бессистемность подхода к тому, каким правовым институтом опосредуется деятельность субъектов по присвоению благ и управлению этими благами, законодатель неизбежно допускает пробельность регулирования, так как отсутствуют общие положения - фундамент гражданского права, не соответствующий подходу к терминам «собственность» и «право собственности» исключительно как к вещно-правовым категориям. Речь не идёт о том, чтобы институты гражданского права обратились из «священной коровы» «жертвенным тельцом», речь идёт о необходимости модернизации гражданского права, поскольку накопилось избыточное количество неразрешимых проблем.

Это отмечается многими исследователями, всё в большем количестве работ можно обнаружить тезис о принадлежности субъекту того или иного блага на «некоем праве, отличном от права собственности». В качестве примеров можно сослаться на нескольких исследователей, как уже зарекомендовавших себя, так и начинающих свой творческий путь: Калятин В.О. Права на информационные ресурсы // Интеллектуальная собственность (Исключительные права). Учебник для вузов. М., 2000. С. 400; Байбак В.В. Указ. соч. С. 44 и 52; Агеев А.В. «Электронные деньги», доклад на кружке гражданского права СНО Юридического факультета СПбГУ от 2 марта 2006 года. Как прямо пишет В.В. Байбак применительно к обязательственным требованиям, «необходимо сформировать новый правовой институт», который станет одной из составляющих «построения полноценной общей части подотрасли права собственности». Байбак В.В. Указ. соч. С. 52. Именно на такой основе, при наличии общих легальных положений о собственности, должно осуществляться дифференцированное регулирование вещной собственности, интеллектуальной собственности, собственности на информацию.

Отдельно должно осуществляться регулирование стоящего особняком в ряду абсолютных прав права на личность, «права на индивидуальность» Покровский И.А. Проблема личности как таковой. Развитие защиты так называемых прав личности и её конкретных особенностей. // Основные проблемы гражданского права. М., 2003. С. 121 - 131.. Ещё такие классики российской цивилистики, как Д.И. Мейер и В.И. Синайский Синайский В.И. Там же. Однако высказанная Синайским точка зрения о том, что авторские и патентные права относятся к категории вещных прав, тем не менее, явно ошибочна. были твёрдо уверены в том, что право собственности может и должно распространиться не только на телесные объекты гражданского права, такого подхода придерживался Сенат - пожалуй, наиболее авторитетный правоприменительный орган Российской империи. Приводится по: Старженецкий В.В. Проблемы реализации европейских стандартов в области права собственности в законодательство и судебную практику РФ. // Россия и Совет Европы: право собственности. М., 2004. С. 97. Ещё в начале XX века была видна тенденция дематериализации гражданского оборота, об этом писали абсолютно все цивилисты того времени (Г.Ф. Шершеневич и И.Б. Новицкий, отрицали, тем не менее, и практику Сената, и потребности формирования общих положений об абсолютных правах). Тогда, возможно, попытки ревизии понятия права собственности не так уж и новы, не так уж и противоречат доктрине российского гражданского права? При таком рассмотрении проблемы модернизации терминов «собственность» и «право собственности» возможно опровергнуть легальные и доктринальные аргументы о соотнесении понятия «собственность» исключительно с вещами как с объектами гражданского права.

Доктрина гражданского права и законодательство должны перейти от регулирования права субъекта на вещь («res») к регулированию права субъекта на любое принадлежащее ему благо («bona»). Байбак В.В. Обоснование объектоспособности обязательственных требований // Обязательственное требование как объект гражданского оборота. М., 2005. С. 17. При этом необходимо отметить лингвистическую ошибку г-на Байбака - термин «bona» следует переводить именно как «благо», а не как «имущество». Русско-Латинский словарь. url=http://last.subs.ru/latin/LEXICON/O02.html. Дата сохранения (актуальность контента web-страницы) - 8 февраля 2006 года 23:57:19. Таким образом логично будет завершён переход, начатый ещё римским частным правом, поставившим вопрос о соотношении понятий «вещь» и «благо» как частное и общее, переход, поддержанный русской дореволюционной цивилистикой и пытающийся заявить о себе в настоящее время.

Выходом, на взгляд автора, представляется формирование новой категории, отличной от категории права вещной собственности на информацию, однако включающей в себя конституционные принципы гражданского права, учитывающей нередко встречающийся в законодательстве подход к понятиям «имущество» и «собственность» и воспринявшей традицию развития института права собственности.

В качестве одного из возможных вариантов по аналогии с терминами «собственность как наиболее полное вещное право» и «интеллектуальная собственность» предлагается термин «литтеральная собственность». Поскольку споры о терминах - одни из самых продолжительных и нелогичных, постольку считаю уместным лишь в общих чертах обосновать выбор именно этого термина.

Во-первых, прилагательное «литтеральная» происходит от латинского слова «littera» - буква Русско-Латинский словарь. url=http://last.subs.ru/latin/LEXICON/O02.html. Дата сохранения (актуальность контента web-страницы) - 8 февраля 2006 года 23:57:19., а значение буквы как базового символа письменного языка, передающего информацию, и как единицы измерения текста переоценить невозможно.

Во-вторых, термин «литтеральная собственность» гармонирует с уже порядком забытым из-за редкой используемости термином «literary property» - литературная собственность, то есть авторское право на произведения литературы либо сами эти произведения. Пивовар А.Г., Осипов В.И. Англо-русский юридический словарь: право и экономика. М., 2002. С. 503.

Наконец, в-третьих, данный термин в некоей степени противостоит термину «информационная собственность», поскольку последний страдает от грамматико-лингвистической ошибки - тавтологии и уже несколько искажён неверными представлениями о самой сути права на информацию.

Насчёт тавтологии отметим, что с принятием оспариваемого понятия с неизбежностью будут появляться словосочетания «информационная собственность на информацию», заключающие в себе логический круг - определение первого понятия через второе при одновременном определении второго через первое, своеобразный юридический аналог «белой белизны» и «прейскуранта цен».

Насчёт уже сложившейся ошибочной доктрины отметим, что в доктрине информационного права и в доктрине права гражданского нередко говорится о том, что «у собственника или владельца [информационных ресурсов] нет специальных прав на информацию» Калятин В.О. Указ. соч. С. 405., «это не монопольное право на какую-то информацию, а особое право, призванное защитить интересы субъекта, в обладании которого находится такая информация… сама же информация остаётся свободной» Калятин В.О. Права на служебную и коммерческую тайну // Интеллектуальная собственность (Исключительные права). Учебник для вузов. М., 2000. С. 413. При этом необходимо отметить противоречивость позиции Калятина В.О. относительно того, что же принадлежит субъекту: информация или лишь некоторые права на информацию. Так, на страницах 392 - 405 и 407 - 418 указ. соч. он неоднократно говорит именно о некоем праве на информацию (в том числе на тайну, как на особый вид информацию с особым режимом), которое имеет своё собственное содержание и защищается особым образом.. Наиболее ярким, на наш взгляд, примером подмены права на информацию неким суррогатом «права на право на информацию» при низком уровне юридической техники является предлагаемое В.А. Копыловым определение информационной собственности, которое он рекомендует включить в ГК РФ - «…право информационной собственности, под которым понимается право собственности на исключительное право использования содержания информации, отображённой в конкретном экземпляре информационного объекта (информационной вещи)» Копылов В.А. О дополнении ГК РФ нормами в области информационных отношений / Вопросы «информационной собственности» // Информационное право: вопросы теории и практики. М., 2003. С. 200..

В дополнении к этому, В.А. Копылов, вопреки действующему гражданскому законодательству, цивилистической доктрине и положениям криминалистики считает, что определение норм института «информационной собственности» должно строится либо на дуализме институтов вещного (по отношению к материальному носителю с отображённой на нём информацией, несмотря даже на то, что в качестве материального носителя сам г-н Копылов в той жё работе Копылов В.А. Область формирования информационных ресурсов / Информационная сфера как сфера правового регулирования // Информационное право: вопросы теории и практики. М., 2003. С. 55. признаёт сигналы, распространяемые в компьютерной сети, изображения на экранах ЭВМ и память ОЗУ и память «жёстких дисков» тех же ЭВМ) и авторского права (вопреки статьям 1 и 6 Авторского закона, В.А. Копылов считает, что от авторского права можно позаимствовать регулирование и охрану содержания информации на носителе) Между прочим, г-н Копылов - далеко не единственный исследователь, предлагающий совместить гражданско-правовое регулирование объектов интеллектуальной собственности и вещного права, тем самым установить должно регулирование информации. Смотри, например: Вихорев С.В. Что есть что в информационном праве. url=http://infotecstt.ru:8101/~vipnet/gtc/Newpublications/FILOSOF.htm. Дата сохранения (актуальность контента web-страницы) - 8 сентября 2002 года 15:40:23. Некоторые авторы вообще предлагают ограничиться режимом вещной собственности - смотри, например: Насонова Е.Н. Информация как объект гражданского права: Автореф. дис. … канд. юр. наук. М., 2002. С. 23., либо на триединстве цивилистических институтов авторского права и вещного права, а также криминалистического института автороведческой экспертизы (решение вопросов авторства производителя информации и различения оригиналов документов и их копий, хотя сделать такое решение инструментарием автороведческой экспертизы невозможно). Копылов В.А. Самостоятельный оборот информации в информационной сфере / Информационная сфера как сфера правового регулирования // Информационное право: вопросы теории и практики. М., 2003. С. 79.

Выводы, сделанные г-ном Копыловым, отрицают самостоятельный характер информации как объекта гражданского права, специфику его правового регулирования и отказывают абсолютному праву на информацию в признании его правовым режимом sui generis.

Теоретическому обоснованию института литтеральной собственности препятствует весьма серьёзный фактор: в научной правовой литературе, особенно - в работах специалистов, занимающихся административным правом, принято отрицать какие-либо монопольные права на информацию со ссылкой на часть 4 статьи 29 Конституции (в литературе, посвящённой «информационному праву», данная норма признаётся и почитается за краеугольный камень, она даже получила специфическое наименование - «информационные правомочия личности» или «информационная автономность»). Комментарии к Конституции и ко Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 года, содержащей сходные положения, как правило, связывают данные права в информационной сфере исключительно со свободами мысли и слова.

Из данных актов следует, что в РФ каждый человек имеет «право на свободу убеждений и на свободное выражение их». Это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ. Малиновская В.М. Комментарий к статье 29. // Комментарий к Конституции Российской Федерации (постатейный). М., 2005. Приводится по: «Информационная система «Кодекс». Наконец, говоря о том, что Конституция осуществила совмещение свободы слова с «информационным правомочием личности», мы забываем о наличии другого немаловажного акта, на базе которого в своё время и создавалась нормы Конституции, посвящённые правам и свободам субъектов.

Этим правовым актом является Декларация прав и свобод человека и гражданина, Декларация прав и свобод человека и гражданина от 22 ноября 1991 года. // Ведомости Съезда Народных Депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 52. которая в статье 13 разделяет, с одной стороны, свободу мысли и слова, и, с другой, право искать, получать и свободно распространять информацию.

Причём данное право, касающиеся информации, Декларация определяет не как всеобъемлющее - ограничениями его названы охрана нравственности, личной, семейной, профессиональной, коммерческой и государственной тайны. Как видно, Декларация более логично осуществляет базовое регулирование отношений, предметом которых выступает информация. Ссылаясь на Декларацию 1991 года и толкуя Конституцию в несколько ином ключе, становится возможным обосновать конституционную предустановленность права на информацию.