Уголовно-процессуальные функции

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Уголовно-процессуальные функции - это определенные направления процессуальной деятельности отдельных участников уголовного судопроизводства.

Процессуальные функции составляют фундамент состязательности уголовного судопроизводства, а, следовательно, и всего уголовного процесса, который зиждется на этом основополагающем принципе. Поэтому вопрос об уголовно-процессуальных функциях имеет немаловажное значение.

О значимости конструкции процессуальных функций свидетельствует хотя бы то, что она впервые воспринята и закреплена новым уголовно-процессуальным законом. На основе теоретически выработанного понятия процессуальных функций, законодательно зафиксирована сущность состязательной модели российского уголовного судопроизводства. В ч. 2 ст. 15 УПК, говорится о том, что функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо.

Для изучения данной темы были использованы работы следующих авторов: В.Г. Даева, З.З. Зинатуллина, Н.Е. Петрова, М.С. Строговича, В.М. Савицкого, В.Н. Шпилева, и других ученых.

Целью данной курсовой работы является раскрытие уголовно-процессуальных функций и их системы. Для достижения поставленной цели необходимо выполнить следующие задачи:

1.Дать определение уголовно-процессуальным функциям.

2.Изучить виды уголовно-процессуальных функций.

3.Дать характеристику основным формам уголовно-процессуальных функций.

Объект исследования - уголовно-процессуальные функции.

Предмет исследования - взаимодействие уголовно-процессуальных функций. Для написания данной курсовой работы были использованы диалектический и общенаучный методы исследования.

Курсовая работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

1. Понятие уголовно-процессуальных функций и их систем

1.1 Понятие уголовно-процессуальных функций

Уголовно-процессуальная деятельность имеет определенные направления, связанные со специальным назначением и ролью в уголовном судопроизводстве каждого из его участников. Такие виды, направления действий субъектов участников уголовного процесса, обусловленные их ролью, назначением и целью участия в деле, называются уголовно-процессуальными функциями. Функции служат объективным показателем непосредственной цели, назначения и предмета деятельности субъекта, определяют его правовой, статус, роль и место в уголовном процессе. Круг функций, формы и границы их осуществления установлены законом. Если субъект действует не согласно с предписанной законом функцией, то это свидетельствует не о свободе выбора функции, а о нарушении функции.

Те функции, осуществление которых, так или иначе связано с достижением общих целей процесса или определенной их части, относятся к числу основных. Эти функции выполняют органы государства (в силу публично-правовых обязанностей), а также участники процесса и участники судебного разбирательства. Основные процессуальные функции взаимно связаны, обусловлены друг другом и в своем единстве обеспечивают правильный ход и исход дела.

Долгое время термин "функция" был термином исключительно теоретическим. Исследователи неоднократно подвергали критике законодателя за нерешительность в вопросах определения уголовно-процессуальных функций на уровне нормативных актов. Уголовно-процессуальный кодекс употребляет термин "уголовно-процессуальные функции". Так, раскрывая принцип состязательности сторон, законодатель указывает, что функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и тоже должностное лицо. Модельный Уголовно-процессуальный кодекс для государств-участников СНГ также обозначил термин "функция" (правда, только в одном случае и к тому же не в основном тексте, а лишь в разделе, посвященном разработке концепции модельного Уголовно-процессуального кодекса). Использование в таких терминов как "уголовное преследование", "защита", "стороны" позволяет сделать вывод о том, что, законодатель прямо не употребил термин "уголовно-процессуальная функция", но все, же его подразумевает.[1]

Чаще всего под уголовно-процессуальными функциями ученые понимали основные направления процессуальной деятельности. М.С. Строгович так определял процессуальные функции: "Уголовно-процессуальные функции - это определенные стороны, определенные направления деятельности, не совпадающие друг с другом и не поглощаемые друг другом".

Сторонники такого толкования исходили из наличия в уголовном судопроизводстве трех основных уголовно-процессуальных функций: обвинения (уголовного преследования), защиты, разрешения дела. Такой подход традиционен, поскольку для выделения названных функций используется состязательная конструкция уголовного процесса.[2]

З.З. Зинатуллин и Т.З. Зинатуллин представили определение уголовно-процессуальных функций как направления процессуальной деятельности участников уголовного процесса по достижению его предназначения. Такое определение некоторым образом схоже с определением, которое ранее было представлено П.С. Элькинд. По ее мнению, "функции уголовного процесса - это определяемые нормами права и выраженные в соответствующих направлениях уголовно-процессуальной деятельности специальное назначение и роль ее участников". [3]

По мнению З.З. Зинатуллина и Т.З. Зинатуллина, уголовно-процессуальные функции имеют следующие свойства:

а) функция есть урегулированная законом процессуальная деятельность;

б) функция осуществляется участниками уголовного процесса - представителями либо со стороны обвинения, либо со стороны защиты от обвинения;

в) это деятельность направлена на достижение предназначения уголовного судопроизводства.[3]

Следует отметить, что ранее ученые, характеризуя уголовно-процессуальные функции, особый акцент делали на процессуальном положении должностных лиц органов государственной власти. Руководящее, а значит, и первостепенное положение всегда отдавалось должностным лицам. Такая позиция ученых вполне объяснима, поскольку УПК был ориентирован на защиту государственно-публичных интересов при полном игнорировании диспозитивных начал. При таком подходе речи о защите интересов граждан не могло и идти.[4]

Сегодня законодатель назначением уголовного судопроизводства видит:

1) защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений;

2) защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод;

3) уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания;

4) отказ от уголовного преследования невиновных, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию.

Нетрудно заметить, что, в сущности, это всего лишь две задачи: восстановление прав лиц, пострадавших от преступлений, и защита лица от незаконного и необоснованного обвинения.[5]

Поскольку новым УПК приоритеты изменены, то, стало быть, определяющими при характеристике направлений процессуальной деятельности должны быть именно те задачи, которые закреплены в ст. 6 УПК. Именно эти задачи лежат в основе распределения уголовно-процессуальных функций.[6]

Кроме того, обосновывается наличие в уголовном процессе семи процессуальных функций:

1) установление и проверка данных относительно преступлений, их расследование;

2) обвинение;

3) прокурорский надзор за исполнением законности;

4) защита от предъявленного обвинения;

5) судебное рассмотрение и разрешение уголовного дела;

6) вспомогательная функция, включающая в себя действия свидетелей, экспертов, других лиц, так или иначе содействующих осуществлению следственных и судебных действий;

7) побочная функция, находящая свое выражение в деятельности гражданского истца и гражданского ответчика.

В свое время В.Г. Даев также предложил классификацию функций, вытекающую из наличия интересов лиц, участвующих в уголовном процессе. Он выделял:

1) расследование уголовного дела;

2) прокурорский надзор за соблюдением законности в ходе уголовного судопроизводства;

3) защита личных процессуальных интересов;

4) оказание содействия в ходе уголовного судопроизводства[8].

В.С. Зеленецкий предлагал делить процессуальные функции на общие и частные, то есть на функции, реализующиеся на всем протяжении уголовного процесса, и функции, осуществляющиеся в одной или нескольких стадиях процесса. Вероятно, автор здесь допустил смешение понятий "задачи" и "функции"[9].

Думается, стремление определить уголовно-процессуальные функции через роль участников процесса должно быть ограничено анализом роли и интереса некой совокупности участников, распределенных в отдельные группы. Уголовно-процессуальная функция должна представлять собой направление деятельности группы участников[10]. Иное приведет к неоправданному расширению перечня уголовно-процессуальных функций. Косвенным подтверждением нашей мысли является мнение А.М. Ларина, который считал, что "если исходить только из наличия процессуально-правовой цели, то можно насчитать столько функций, сколько существует процессуальных актов". Действительно, совершая любое действие или вынося любое решение, участник преследует какую-либо конкретную цель. Поэтому А.М. Ларин делает вывод: "Функция - это не отдельное действие, а деятельность, т.е. совокупность действий и решений, объединенных единством цели". При этом дискуссионными остаются некоторые вопросы[10].

Несомненно, различные участники уголовного судопроизводства преследуют различные цели и у них различные интересы. Однако, наверное, это не может служить основанием для классификации уголовно-процессуальных функций. С точки зрения логики, если взяв за основу интерес участников, классифицировать что-то иное кроме самих участников не совсем правильно. Классифицировать уголовно-процессуальные функции в зависимости от присутствующих у участников уголовного судопроизводства интересов, значит, совершить логическую ошибку[11].

В зависимости от присутствующего у участников интереса, возможно, только разделить участников на некие не схожие между собой группы. Эти группы и принято называть сторонами. В итоге получается, что деление на группы происходит в зависимости от присутствующего у участников процесса интереса. При этом каждая из этих обособленных групп осуществляет отдельную, только ей свойственную уголовно-процессуальную функцию[11].

По-видимому, законодатель предпринял попытку поставить точку в многолетних спорах ученых о количестве и соотношении уголовно-процессуальных функций, обозначив существование всего трех основных процессуальных функций.

С этим нельзя не согласиться, поскольку единственной целью разделения уголовно-процессуальных функций и их размежевания между собой является обеспечение состязательности уголовного судопроизводства. Думается, что для осуществления уголовного судопроизводства на основе состязательных начал необходимым и одновременно достаточным является выделение трех процессуальных функций: обвинение, защита и разрешение дела[12].

Выделение иных уголовно-процессуальных функций не только не вписывается, но зачастую и противоречит принципу состязательности. Например, выделение в качестве самостоятельной уголовно-процессуальной функции прокурорского надзора есть, по существу, наделение стороны обвинения полномочиями, превосходящими по объему полномочия стороны защиты. Прокурор, выступая на стороне обвинения, не должен наделяться полномочиями, не свойственными стороне спора. Кроме того, в этом случае мы вынуждены будем возложить на прокурора, осуществляющего функцию обвинения (уголовного преследования), обязанность по осуществлению функции прокурорского надзора. Тот факт, что для построения уголовного судопроизводства на началах состязательности главным условием является разделение трех уголовно-процессуальных функций, на наш взгляд, еще не означает, что на лицо, осуществляющее одну из перечисленных функций, может быть возложено выполнение иной, не относимой к обвинению, защите и разрешению дела функции. Один и тот же элемент системы не может быть носителем разных функций. "…С точки зрения своего процессуального положения прокурор выступает здесь именно руководителем расследования, только им, и никем иным".

По мнению того же В.М. Савицкого, прокурор поддерживает обвинение в суде, "…потому что сам участвовал в его формировании на предварительном следствии, руководя предварительным расследованием"[11]. Нам представляется, что в данном случае прокурор выступает как лицо, ответственное за законность и обоснованность обвинения (уголовного преследования), и осуществление им надзора за деятельностью органов предварительного расследования, есть, по существу, способ реагирования на нарушения закона, которые могут повлечь признание судом обвинения необоснованным[11]. В этом мы единодушны с С.М. Строговичем, который считал, что "…прокурор несет ответственность за правильность расследования дела, за законность расследования, за обоснованность выводов, изложенных в обвинительном заключении"[12]. Кстати, уже цитировавшийся нами В.М. Савицкий также считает, что надзорные полномочия прокурора в отношении органов предварительного расследования предопределены тем обстоятельством, что прокурор выступает в роли руководителя расследованием. Как нам представляется, лицо, обладающее правом по даче обязательных для исполнения письменных указаний, должно обладать полномочиями по надзору (контролю) за ходом их исполнения[11].

Под уголовно- процессуальными функциями следует понимать основные виды и направления в процессуальной деятельности, которые могут быть дифференцированы в уголовном процессе в зависимости в специальных и частных целей и задач, достигаемых в результате деятельности компетентных органов, ведущих производство по делу, к участию которых привлекаются иные лица, защищающие свои интересы[13].

В уголовно-процессуальном праве различают две группы функции: основные и вспомогательные.

В группу основных функций входят:

-расследование уголовного дела;

-уголовное преследование (обвинение);

-прокурорский надзор за законностью;

-зашита (от уголовного преследования);

-судебное рассмотрение и разрешение уголовного дела.

Группу вспомогательных функций представляют:

-реабилитация;

-поддержанные гражданского иска;

-зашита от гражданского иска;

-безопасность участников процесса;

-профилактика преступлений[13].

Признаками уголовно-процессуальных функций являются:

-Целевая направленность функций на осуществление задачи правосудия;

-Реализация функции в предусмотренных законом в процессуальных формах и установленными процессуальными способами и средствами;

-выполнение функций компетентными органами и лицами;

-Возможность осуществление одной и той же функцией несколькими органами и лицами (например, расследование может производиться как непосредственно органами расследования, так и дознания; обвинение вправе осуществлять прокурор, потерпевший);

-Влияние на большинство основных функций принципа их не пересечения (так, сосредоточение в одних руках функции обвинение и зашиты, ведет к их взаимоисключению, по тому эти функции осуществляются различными органами и лицами);

-Исключительная принадлежность отдельных основных функций тем или иным субъектам правоотношении (так государственное обвинение в суде входит в исключительное право прокурора; рассмотрение и разрешение дел и по существу-исключительная прерогатива сюда)[13].

Таким образом, правильное понимание функции в уголовном процессе важно в целях установления статуса каждого участника процесса, а также определение процедурных формул и пределов взаимодействия различных участников через выявление взаимосвязей между отдельными функциями[13].

Теория разделения уголовно-процессуальных функций распределяет полномочия только между отдельными группами участников, объединенных общностью интереса, без дальнейшего распределения указанного объема полномочий внутри конкретной группы. Однако демократичность уголовного процесса не зависит от одного только характера распределения полномочий между группами участников уголовного процесса. Не меньшее значение имеет характер распределения полномочий между участниками, сосредоточенными в одной группе. Изучению данного вопроса мы посвятим следующие главы нашей работы[12].

1.2 Функция обвинения (уголовного преследования) в системе уголовно-процессуальных функций

Господствующим является взгляд, согласно которому обвинение дает первоначальный импульс для возникновения и развития всех других уголовно-процессуальных функций, что именно обвинение служит пусковым механизмом уголовно-процессуальной деятельности. Обвинение, например, называли "движущей силой советского уголовного процесса", "пружиной, действие которой обусловливает развитие процесса, движение уголовного дела по ступеням", "двигателем уголовного процесса"[14].

Таким образом, большинство функцию обвинения понимают как категорию, предопределяющую весь ход уголовного процесса. Функция обвинения указанными авторами расценивается первостепенной, и только осуществление функции обвинения предопределяет возникновение функции защиты и функции разрешения дела. "Обвинение - обязательный момент правосудия по уголовным делам. Без него не возникают не только функции защиты, но и правосудия"[12].

Осуществление уголовно-процессуальной функции обвинения (уголовного преследования) возлагается на сторону обвинения, которая согласно представлена следующими участниками: прокурор, следователь, начальник следственного отдела, дознаватель, орган дознания, потерпевший, частный обвинитель, гражданский истец, представители частных лиц. Отнесение указанных участников к стороне обвинения предполагает наделение их полномочиями в рамках, определенных функцией обвинения. Иначе говоря, любой из этих участников согласно закону вправе осуществлять деятельность, тем или иным образом направленную на обвинение[15].

Прежде чем в законе нашло свое закрепление это положение, между теоретиками долгое время шли дискуссии о роли каждого из перечисленных участников и выполняемых ими функциях. Причем этих участников чаще всего делили на три группы:

1 органы государственной власти и их должностные лица (прокурор, следователь, начальник следственного отдела, дознаватель, орган дознания);

2 потерпевший и частный обвинитель;

3 гражданский истец[13].

Теперь законодатель объединил указанных участников в одну группу и наделил их полномочиями, однородными по своей сути.

В этой связи нам представляется необходимым осветить некоторые дискуссионные вопросы, существующие в теории уголовного процесса о функциях, выполняемых участниками, которые современным законодателем отнесены к стороне обвинения.

Наиболее дискуссионным был вопрос о роли дознавателя, следователя и прокурора[5].

Одна группа ученых считала, что дознаватель, следователь, прокурор в досудебных стадиях осуществляют исключительно функцию обвинения. Однако осуществление дознавателем, следователем, прокурором только функции обвинения противоречило указанию закона на обязательность полного, всестороннего и объективного исследования всех обстоятельств дела. Требование полноты, всесторонности и объективности возлагало на указанных лиц обязанность по сбору доказательств как обвинительного, так и оправдательного характера. Именно эти рассуждения лежали в основе мнений о невозможности осуществления дознавателем, следователем и прокурором только функции обвинения[16].

Некоторые ученые в связи с этим утверждали, что в стадии предварительного расследования указанные должностные лица осуществляют как функцию обвинения, так и функцию защиты. Другие говорили о соединении в руках следователя полномочий по осуществлению всех трех процессуальных функций. Однако соединение в руках одного лица полномочий по осуществлению нескольких процессуальных функций еще более грубое нарушение, поскольку противоречит принципу состязательности, на что справедливо обращено внимание[17].

Обвинение не может существовать ради самого себя. Как только обвинение из средства восстановления социальной справедливости превращается в обвинение ради обвинения, сразу открывается возможность для массовых нарушений прав человека, допускаемых должностными лицами. Обвинение должно быть справедливым. При этом, скорее всего, нельзя говорить, что быть справедливым - удел одного лишь суда. Быть справедливым - это прямая обязанность любого должностного лица. Именно поэтому, на наш взгляд, должностное лицо должно обладать правом на решение вопроса о том, является ли справедливым возбуждение в отношении конкретного лица уголовного дела, либо такое действие повлечет за собой возникновение еще более несправедливой, с социальной точки зрения, ситуации. По сути, речь идет о тех случаях, когда уголовное преследование лица, совершившего преступление, становится в глазах общества несправедливым[13]. Положения статьи 26 УПК предусматривают схожую процедуру, поскольку говорят о возможности прекращения уголовного дела в связи с изменением обстановки. На практике же эта норма применяется достаточно редко. Это позволяет нам сделать вывод, что должностные лица органов предварительного расследования идею справедливости уголовного преследования понимают исключительно как справедливость приемов и способов его осуществления, но не как справедливость самого факта его осуществления в отношении конкретного лица. Точно так же справедливость наказания понимается как справедливость его размера и вида, но не как справедливость самого его назначения[17].

К принципиальным решениям законодателя относится не только разделение всех участников уголовного судопроизводства на две стороны (имеются в виду участники, имеющие интерес в разрешении дела). Не менее важным нововведением стала попытка законодателя определить и разграничить такие понятия, как "уголовное преследование" и "обвинение". Несмотря на закрепление в УПК данных понятий, споры на эту тему еще не утратили своей актуальности, поскольку законодатель указанные термины употребляет непоследовательно. Кроме того, в науке имеется иное понимание терминов "обвинение" и "уголовное преследование"[13].

Если при определении "уголовного преследования" законодатель и пытался закрепить в УПК положения научной концепции, то явно не одной. Иначе объяснить столь существенное расхождение в понимании термина "уголовное преследование" при его упоминании в различных статьях УПК не представляется возможным.

1. Например, в п. 55 ст. 5 УПК уголовное преследование понимается как процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления. Из этого определения следует, что деятельность дознавателя, следователя, прокурора до появления в уголовном процессе фигуры подозреваемого или обвиняемого не относится к уголовному преследованию. Тогда какая же деятельность осуществляется в этом случае лицами, выступающими на стороне обвинения? Поэтому нам представляется более правильной формулировка, определяющая уголовное преследование как процессуальную деятельность, осуществляемую стороной обвинения в целях установления деяния, запрещенного уголовным законом, и совершившего его лица, виновности последнего в совершении преступления, а также для обеспечения применения к такому лицу наказания или других принудительных мер.

2. Часть 1 ст. 21 УПК гласит, что уголовное преследование от имени государства по делам публичного и частно-публичного обвинения осуществляют прокурор, следователь, дознаватель. Потерпевший же в соответствии со статьей 22 УПК оказывается не управ омочённым на осуществление уголовного преследования, он всего лишь вправе принимать в нем участие. При этом непонятно, почему потерпевший относящийся, как и должностные лица органов предварительного расследования к стороне обвинения, всего лишь участвует в уголовном преследовании и не наделен полномочиями по самостоятельному осуществлению уголовного преследования.

3. Из названия статьи 23 УПК проистекает, что к уголовному преследованию можно привлечь. (Привлечение к уголовному преследованию по заявлению коммерческой или иной организации). Причем нам представляется, что в данном случае законодатель допустил смешение понятий "уголовное преследование" и "уголовная ответственность". Об этом свидетельствует название аналогичной статьи 27, называвшейся "Привлечение к уголовной ответственности по заявлению коммерческой или иной организации". Если же это была не ошибка законодателя, то отождествление уголовного преследования с уголовной ответственностью является, на наш взгляд, абсолютно недопустимым.

4. Законодатель ввел термин "прекращение уголовного преследования" вместо термина "прекращение уголовного дела в части". Не смотря на указанные различными авторами некоторые противоречия регулирования данного вопроса Уголовно-процессуальным кодексом, нововведение представляется нам оптимальные предшествующего положения. Однако мы не можем согласиться с предоставленной суду в соответствии с ч. 3 ст. 239 УПК возможностью по прекращению уголовного преследования. Как нам представляется, решение о прекращении какой либо деятельности может приниматься только лицом, осуществляющим эту деятельность. Например, прекращение уголовного дела находится в компетенции лица, осуществляющего производство по делу. В стадии судебного разбирательства эту деятельность осуществляет суд, поскольку именно он "руководитель процесса", и именно поэтому ему принадлежит право прекратить уголовное дело. Уголовное преследование осуществляет только сторона обвинения. Поэтому думается, что решение вопроса о его прекращении должно зависеть исключительно от усмотрения участников, на этой стороне выступающих. Суд не может прекратить уголовное преследование хотя бы потому, что сам его не осуществляет. Можно сказать, что суд вправе обязать сторону обвинения прекратить уголовное преследование, но это решение суда не может быть оформлено иначе как в виде оправдательного приговора.

5. Пункт 45 статьи 5 УПК уголовное преследование отождествляет с обвинением, поскольку другого вывода из фразы, что "стороны - это участники уголовного судопроизводства, выполняющие на основе состязательности функцию обвинения (уголовного преследования) или защиты от обвинения", сделать практически невозможно[18].

Из этого видно что, позиция законодателя в вопросе понимания уголовного преследования не отличается целостностью. Более того у законодателя по данному вопросу, как таковой, позиции нет. В законе отражены обрывочные мысли различных школ права. Причем, если поставить перед собой цель установить авторов этих идей, то достигнуть ее можно без труда.

Однако, если попытаться отсечь из законодательных определений все лишнее и явно ошибочное, то можно прийти к следующему выводу: уголовное преследование понимается законодателем как деятельность, осуществляемая только должностными лицами органов предварительного расследования и прокуратуры. Если не считать положений п. 55 ст. 5 УПК, в которых законодатель определяет уголовное преследование как процессуальную деятельность стороны обвинения, то во всех остальных случаях осуществление уголовного преследования законодатель связывает исключительно с деятельностью дознавателя, следователя, прокурора и только по делам частно-публичного и публичного обвинения. Потерпевший по указанной категории дел также участвует в осуществлении уголовного преследования, однако, при том условии, что участие потерпевшего в уголовном преследовании не должно расходиться с линией поведения должностных лиц; термин "участие" становится близким по своему смыслу термину "помощь". Если проанализировать положения УПК, касающиеся правового статуса потерпевшего, то станет очевидным, что право потерпевшего "помогать" в осуществлении уголовного преследования как нельзя лучше отражает действительное положение вещей. По делам частного обвинения потерпевший также не осуществляет уголовного преследования, поскольку статья 22 УПК наделяет потерпевшего правом только выдвигать и поддерживать обвинение. Это лишний раз подтверждает то положение, что уголовное преследование, по мнению законодателя, вправе осуществлять только органы государственной власти. Кроме того, пункт 25 статьи 10, не нашедший своего отражения в УПК, гласит, что к органам уголовного преследования относятся прокурор (государственный обвинитель), следователь, дознаватель[18].

Как видно, законодательство не содержит стройных мыслей по поводу разграничения понятий "обвинение" и "уголовное преследование". Конечно, с данным положением можно смириться, если принять к сведению, что задачей законодателя не является формулирование стройных теоретических концепций. Данная задача, безусловно, может стоять только перед наукой. Но если законодатель решился на использование в тексте нормативного акта каких-либо спорных положений, то, по крайней мере, он должен быть в этом последователен. Закон, как нам представляется, не научный журнал, и на его страницах не должны присутствовать различные толкования одного и того же понятия. Если нормативный акт наводнен противоположными идеями, то это не может не отразиться на его качестве. К сожалению, качество нормативных актов в подобных случаях чаще всего ухудшается, и понятно, что ущемляются в конечном итоге всегда только права человека и гражданина[19].

Поскольку, основываясь только на положениях закона, невозможно определиться с соотношением обвинения и уголовного преследования, нам представляется необходимым осветить мнения различных ученых, предметом исследования которых являлись указанные понятия[14].

Среди ученых также нет единства как при определении каждого из этих понятий, так и при определении соотношения обвинения и уголовного преследования.

Обвинение одних авторов понимали как процессуальную деятельность. Например, М.С. Строгович обвинение понимал как "…совокупность процессуальных действий, направленных на то, чтобы изобличить в совершении преступления привлеченное к уголовной ответственности лицо и обеспечить применение к нему заслуженного наказания"[15]. А.М. Ларин, Э.Б. Мельникова и В.М. Савицкий понимали обвинение как "…формулирование, обоснование и отстаивание следователем и прокурором вывода о совершении определенным лицом преступления"[10]. З.З. Зинатуллин и Т.З. Зинатуллин под обвинением подразумевают процессуальную деятельность, направленную на изобличение лица в совершении преступления на обосновании его уголовной ответственности[3].

Все эти определения отражают только одну сторону обвинения, а именно, процессуальную. Кроме обвинения в процессуальном смысле существует обвинение в смысле материальном. На это справедливо обращалось внимание рядом авторов.

Обвинение в материально-правовом смысле Ф.Н. Фаткуллин понимал как "…совокупность установленных по делу и вменяемых обвиняемому в вину общественно опасных и противоправных фактов, составляющих существо того конкретного состава преступления, за который это лицо несет уголовную ответственность и должно быть осуждено"[15]. М.С. Строгович, не называя этот смысл обвинения материально-правовым, тем не менее определял его как "…предмет обвинения, содержание обвинения, иначе - обвинительный тезис, утверждение о виновности обвиняемого в совершении преступления. Именно в этом смысле в уголовном процессе применяются такие выражения, как "предъявление обвиняемому обвинения" (в совершении такого-то преступления), "доказанность (или недоказанность) обвинения", "поддержание обвинения", "отказ от обвинения"[12].

Если исходить из смысла который гласит, что обвинение - это "утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом…", то можно сделать вывод: обвинение современным законодателем понимается только в материально-правовом смысле. Положение п. 45 ст. 5 УПК, согласно которому стороны могут выполнять функцию обвинения (уголовного преследования), больше похоже на исключение из правил, нежели на само правило. С этим положением никак нельзя согласиться, поскольку еще М.С. Строгович говорил, что "…обвинением как процессуальной функцией является только обвинение как обвинительная деятельность"[15].

Возможно, законодатель, таким образом, пытался разрешить давний научный спор, определив обвинение как утверждение в виновности лица, а уголовное преследование как процессуальную деятельность, направленную на изобличение лица, совершившего преступление, однако по данному вопросу в теории существуют и иные точки зрения.

Одни авторы рассматривали указанные явления как равнозначные. Другие считали уголовное преследование понятием более широким, нежели обвинение. Например, А.М. Ларин обосновывал подобное утверждение тем, что кроме обвинения существует и иная деятельность, от которой необходимо и возможно защищаться. Деятельность подозреваемого по своей защите осуществляется не против обвинения, поскольку такового еще нет. Такому понятию защиты, по мнению А.М. Ларина, должно соответствовать нечто более широкое, чем обвинение. "Таким родовым понятием, соразмерным с защитой, и является уголовное преследование". Таким образом, по мнению А.М. Ларина, уголовное преследование включало в себя и обвинение, и процессуальную деятельность государственных органов до предъявления лицу обвинения. "Обвинение является основной формой уголовного преследования"[10].

Другие под уголовным преследованием понимают "процессуальную деятельность, осуществляемую стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления".

З.З. Зинатуллин и Т.З. Зинатуллин уголовное преследование понимают как уголовно-процессуальную деятельность должностных лиц и органов, основанную на соответствующих правовых нормах, направленную на установление и изобличение подозреваемых и обвиняемых, имеющую официальный характер[3].

Они включали в рассматриваемое понятие и "само фактическое отбывание назначенного судом уголовного наказания или иные принудительные меры воспитательного и медицинского характера". Указанные авторы неоправданно расширяют границы уголовного преследования, и, на наш взгляд, смешивают понятие "уголовное преследование" с понятием "уголовная ответственность". Кроме того, и сами их доводы выглядят внутренне противоречивыми. Например, указывая, что деятельность органов государственной власти по осуществлению уголовного преследования является "сугубо уголовно-процессуальной", они тем самым вынуждены будут признать, что отбывание наказания регламентируется уголовно-процессуальным законодательством. Однако указанные общественные отношения регулируются не УПК, а Уголовно-исполнительным кодексом. Поэтому совершенно естественным выглядит вывод: деятельность государственных органов по исполнению наказаний не является уголовно-процессуальной. А поскольку понятие уголовно-процессуальных функций неразрывно связано только с уголовно-процессуальной деятельностью, то, на наш взгляд, распространение уголовного преследования за пределы уголовного процесса является неоправданным[1]. уголовный процессуальный функция обвинение

Как нам представляется, принципиальной разницы между уголовным преследованием и обвинением нет. Нельзя сказать, что осуществление уголовного преследования относится к исключительной компетенции органов государственной власти, поскольку частные лица также обладают полномочиями по его осуществлению. Нельзя сказать, что уголовное преследование осуществляется только в досудебных стадиях, а обвинение - только в суде, поскольку обвинение предъявляется в стадии предварительного расследования (что свидетельствует о существовании деятельности, направленной на обвинение), а уголовное преследование, как деятельность стороны обвинения, возможна и в судебном заседании[11].

Уголовное преследование осуществляется с момента возбуждения уголовного дела до момента предъявления обвинения. Как только появляется лицо, обвиняемое в совершении преступления, уголовное преследование, по нашему мнению, переходит в обвинение. Таким образом, можно сказать, что уголовное преследование направлено на отыскание лица, совершившего преступление, а обвинение - на его изобличение в этом.

Для обвинения важна индивидуализация лица, которая в уголовном процессе "…осуществляется в форме задержания, избрания меры пресечения, привлечения в качестве обвиняемого...". Как отмечал Ф.Н. Фаткуллин, "…обвинять - значит предпринимать какие-то действия в отношении другого лица, доказывать его вину в нарушении существующих в том или ином обществе норм поведения, уличать его в осуждаемом поступке".

Уголовное судопроизводство имеет ярко выраженный публичный характер, что, однако, не исключает проявления диспозитивных начал. Проявлением некоего сочетания публичности и диспозитивности в вопросах обвинения (уголовного преследования) служит дифференциация форм уголовного преследования, которая заключается в разделении уголовных дел на дела частного, частно-публичного и публичного обвинения в зависимости от характера и тяжести совершенного преступления (ч. 1 ст. 20 УПК).

Категория преступлений, отнесенных к делам частного обвинения, с точки зрения законодателя, затрагивает интересы только частных лиц. Отдельные нарушения данными преступлениями интересов всего общества не рассматриваются законодателем в качестве существенных, а потому полномочия по началу, прекращению и определению хода уголовного судопроизводства полностью переданы частным лицам. Уголовные дела частного обвинения возбуждаются не иначе, как по заявлению потерпевшего и подлежат прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым. Принципиальным различием между указанными категориями дел является дифференциация порядка возбуждения и прекращения уголовных дел, а также определение перечня лиц, чья деятельность оказывает решающее воздействие на ход уголовного судопроизводства.

По делам частно-публичного обвинения частные лица решают только вопрос о начале уголовного судопроизводства. Ход уголовного судопроизводства и момент его окончания не поставлен в зависимость от волеизъявления частных лиц. Указанная категория уголовных дел возбуждается не иначе, как по заявлению потерпевшего, но прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым не подлежат. Исключение составляют дела о преступлениях небольшой или средней тяжести в случае, если лицо, впервые совершившее преступление, примирилось с потерпевшим и загладило причиненный ему вред.

Уголовные дела публичного обвинения возбуждаются и прекращаются по инициативе органов уголовного преследования независимо от волеизъявления потерпевшего лица. В соответствии с этим делением можно наблюдать различный объем полномочий, присутствующий у лиц, выступающих на стороне обвинения: от преобладания интересов частных лиц по делам частного обвинения до полного подчинения частных интересов интересам общественным по делам публичного обвинения. Полномочия и характер взаимоотношений участников, выступающих на стороне обвинения, и будет являться предметом нашего дальнейшего исследования.

Уголовно-процессуальные функции определяют природу и социальную направленность уголовного судопроизводства, существующего в рамках определенной правовой системы. Также можно с уверенностью сказать, что функции не находятся где-то над практической деятельностью в области уголовного процесса, а реализуются непосредственно в этой деятельности. Теоретические дискуссии, связанные с определением процессуальных функций, появились сравнительно давно.

В ходе дальнейшего развития научных подходов к вопросам, связанным с уголовно-процессуальными функциями, ученым-процессуалистом В.Л. Случевским было предложено следующее: при анализе процессуальных функций участников процесса учитывать не только "разделение труда" между сторонами, но и цели, стоящие перед правосудием[2].

Случевский считает, что каждый субъект уголовного процесса выполняет конкретные, закрепленные в законе функции. Термин "функция" использован в УПК для обозначения обвинения, защиты и разрешения уголовного дела, существование которых обеспечивает реализацию принципа состязательности.

Элькинд П.С., отрицая возможность "уголовно-процессуальной деятельности определенных субъектов вне каких-либо процессуальных функций", предлагает следующий их перечень:

1. установление, проверка данных относительно преступлений, их расследование;

2. функция обвинения;

3. функция защиты;

4. функция судебного рассмотрения и разрешения дела;

5. вспомогательные функции (к ним отнесены участники процесса, являющиеся источниками доказательств, а также переводчик, секретарь судебного заседания и т.п.);

6. побочные функции (они "находят свое выражение в противоположной по своей непосредственной направленности деятельности гражданского истца и гражданского ответчика (их представителей), объединяемой общим признаком - производным от уголовного дела характером деятельности")[13].

Таким образом, не участники процесса "распределялись" по функциям, а наоборот, последние "приписывались" каждому из участников процесса.

Уголовный процесс вовсе не является механическим соединением трех функций. Строгович М.С. разграничивает уголовное преследование, которое начинается с момента привлечения лица в качестве обвиняемого, и подготовку к уголовному преследованию, которая начинается одновременно с возбуждением дела[27].

"До обнаружения лица, привлекаемого к уголовному делу в качестве обвиняемого, та сторона, то направление процессуальной деятельности, которым является уголовное преследование, еще не определилось по той причине, что хотя само событие преступления в основных своих чертах известно, что и послужило основанием к возбуждению уголовного дела, но преступление еще не раскрыто, так как еще неизвестно, кто должен быть привлечен к ответственности за это преступление. По мнению М.С. Строговича, до привлечения лица в качестве обвиняемого не может осуществляться функция защиты: некого защищать и некому защищаться. При этом после привлечения лица в качестве обвиняемого функция защиты осуществляется, как действиями самого обвиняемого (защитник в тот период времени в стадии предварительного расследования участвовать не имел права), так и следователем, поскольку его обязанностью является "делать все то, что может содействовать законной защите обвиняемого, выяснить все, что может доказать его невиновность или смягчить ответственность, а не ограничиваться собиранием односторонне-обвинительного материала[27].

Устоявшееся в юридической литературе понятие функции как отдельного вида, отдельного направления уголовно-процессуальной деятельности было слишком абстрактным. Так, по мнению П.С. Элькинд, "под функциями уголовного процесса следует понимать определяемые нормами права и выраженные в соответствующих направлениях уголовно-процессуальной деятельности специальное назначение и роль ее участников". "Виды, направления деятельности субъектов, обусловленные их ролью, назначением или целью участия в деле"[8].

Оторванность понятия "функция" от реализующей ее структуры не только не закрепляло относительную автономность их субъектов, но и позволяло дробить, умножать и сочетать различным образом отдельные моменты и этапы уголовно-процессуальной деятельности. Иными словами, функции по своему содержанию совпадали с кругом прав и обязанностей (т.е. полномочий, если речь идет о должностном лице), которыми в силу закона располагает тот или иной участник процесса.

Кроме того, в зависимости от характера действий и стадии процесса прокурор представал то в качестве обвинителя, то в качестве органа надзора за законностью, и грань между этими двумя качествами провести было весьма сложно.

Также следует отметить, что расплывчатость характеристик категории "уголовно-процессуальная функция", предопределяемая законодательно закрепленным регламентом судопроизводства, давала основание ряду авторов вообще отрицать существование в конструкции судопроизводства уголовно-процессуальных функций. Уголовно-процессуальные функции связаны с состязательной формой процесса, которая отсутствует, а также несовместимы с принципом всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела.

Существующее разделение функций в уголовном процессе невозможно, если отсутствует разделение властей, поскольку нерасчлененную власть одновременно представляют и суд, и органы уголовного преследования (обвинения). В силу этого необходимым условием реального существования функций является независимость суда от исполнительной власти, органической частью которой выступают государственные органы, реализующие уголовное преследование (обвинение). Разделение процессуальных функций необходимо для строительства системы сдержек и противовесов, ограничивающих, с одной стороны, стремление государственной власти использовать все средства для поиска и наказания преступника, а с другой - возможность преступника уйти от ответственности.

Концепция трех процессуальных функций критикуется, т.к. не все участники процесса однозначно и непременно связаны с какой - либо из них. Закон определяет цель и направление деятельности только тех участников процесса, кто является должностным лицом. В отношении остальных участников процесса закон лишь устанавливает права, которыми они располагают и обязанности, которые они должны нести. К тому же содержательная сторона действий участников процесса не изменяет их процессуального статуса в отношении определенной функции.

До начала 70-х годов в советской уголовно-процессуальной литературе понятие уголовно-процессуальной функции рассматривалось как целое понятие. В 1973 году была опубликована статья М.Л. Якуба «О понятии процессуальной функции в советском уголовном судопроизводстве»[5]. В ней автор обратил внимание на то, что понятие уголовно-процессуальной функции рассматривается в работах по теории уголовного процесса, по меньшей мере, в двух аспектах. В первом случае уголовно-процессуальная функция - это определение видов процессуальной деятельности, характеризующих советский уголовный процесс. В этом случае вопрос о том, кем, какими органами и лицами выполняется та или иная функция, производен. В отличие от первого, во втором подходе речь идет о функции каждого органа и лица, участвующего в процессе.

Каждый из данных подходов имеет свой смысл и свои основания и поэтому смешивать эти два понятия процессуальной функции нельзя[6].Исходя из вышеизложенного, представляется целесообразным проанализировать подходы к понятию уголовно-процессуальной функции с точки зрения двух самостоятельных терминов: функция уголовного процесса и функция участника уголовного процесса.

В настоящее время в уголовно-процессуальной науке общепринято понимание функций уголовного процесса, как «видов, направлений уголовно-процессуальной деятельности»[7].

Развивая данное определение, Ф.Н. Фаткуллин отмечал, что при определении понятия процессуальной функции, отправным пунктом должны служить сформулированные в законе основные задачи уголовного судопроизводства, которые определяют главные направления всей уголовно- процессуальной деятельности. Сами функции нельзя смешивать ни с понятием процессуальной стадии, ни с положением отдельных участников уголовного судопроизводства[8].

Похожее мнение выразили М.Л. Якуб и З.З. Зинатуллин. М.Л. Якуб, представил развернутое и очень подробное определение процессуальным функциям: это «основные виды, основные направления процессуальной деятельности, которые могут быть дифференцированы в уголовном процессе как в системе (действий и правоотношений), как в регулируемой законом деятельности по непосредственному осуществлению задач уголовного судопроизводства всех компетентных органов, ведущих производство по делу, к участию в котором привлекаются заинтересованные лица с обеспечением им прав для защиты своих интересов»[9]. К процессуальным функциям, по его мнению, относятся такие виды процессуальной деятельности, от которых зависят возникновение и движение производства по делу, деятельность, непосредственно направленная на достижение задач, предусмотренных ст. 2 УПК в целом или в той или иной части, и деятельность по защите своих интересов в исследовании тех вопросов, разрешение которых входит в эти задачи.

З.З. Зинатуллин дополнил понятие процессуальных функций, указав на то, что «один и тот же участник уголовного процесса своими действиями может способствовать выполнению различных уголовно-процессуальных функций и вместе с тем одна и та же функция находит свое выражение в уголовно-процессуальной деятельности нескольких лиц, занимающих разные процессуальные положения[3].

Кокорев Л.Д. указал, что под функциями следует понимать не направления деятельности каждого участника процесса, а те основные направления уголовно-процессуальной деятельности, вокруг которых складывается деятельность всех участников уголовного судопроизводства. Этим он предостерег от смешения понятия функции уголовного процесса и функции участника процесса[20].

Следует отметить что, имеется несколько подходов к определению функций участников уголовного процесса. Первый из них представлен П.С. Элькинд, В.Г. Даваевым, В.Н. Шпилевым и Н.А. Якубовичем и заключается в том, что функции сами имеют правовой характер, предопределяются нормами права и выражаются в правовом статусе каждого из их носителей, и рассматривать этот вопрос можно только с их (носителями) участием, так как уголовный процесс - строго регламентированный порядок государственной деятельности особого вида, участие в котором не может быть случайным. Процессуальные функции определяют содержание и назначение деятельности отдельных участников процесса при реализации ими своих прав и обязанностей[12].

Следующий подход связан с пониманием функции участника уголовного процесса как с определенной разновидностью процессуальных обязанностей субъекта уголовного процесса. Представителями данного подхода являются В.В. Шимановский, М.А. Чельцов, определяющие уголовно-процессуальную функцию, как основную (ведущую) процессуальную обязанность, в которой проявляется главное назначение и определяется процессуальная роль каждого из участников процесса[5].

Зеленский В.С., проанализировав все определения функции участника уголовного процесса, пришел к выводу, что все лица, участвующие в деле, осуществляют какое-либо направление деятельности, именуемое функцией. С учетом этого функция - «особый вид специфически направленной на определенный объект одномотивной деятельности, характеризуемой особой морфологической структурой, осуществляемой с целью реализации правовых, криминологических и воспитательных задач уголовного процесса, защиты прав и охраняемых законом интересов личности»[9].

Исходя из приведенных соображений можно сделать вывод, что подход к определению уголовно-процессуальных функций с позиции основных направлений деятельности наиболее приближен к сложившемуся пониманию термина «функция», однако мнение авторов концепции функций участника процесса не следует оставлять без внимания.

...