Нормативные постановления Верховного Суда как официальные акты судебного правотворчества

Размещено на http://allbest.ru

Костанайский социально - технический университет имени академика З. Алдамжар

факультет ЭКОНОМИКИ, ПРАВА И УПРАВЛЕНИЯ

Кафедра ЮРИДИЧЕСКИХ ДИСЦИПЛИН

Курсовая работа

по дисциплине: Гражданское процессуальное право

Тема: Нормативные постановления Верховного Суда как официальные акты судебного правотворчества

Выполнил: Студент 3 курса

Ташенов Даурен

специальности юриспруденция, ЗУ

Научный руководитель

Хасенов С.Б. к.ю.н., доцент

Костанай, 2011

Содержание

Введение

1. Нормативно-интерпретационный характер разъяснений Верховного Суда по вопросам судебной практики

2. Нормативные постановления Верховного Суда и их отличие от подзаконных актов классического характера

3. Пределы конкретизации гражданского законодательства в нормативных постановлениях Верховного Суда

4. О правовой природе постановлений нормативного характера высших судов стран СНГ

Заключение

Список использованных источников

Введение

В Концепции правовой политики Республики Казахстан указывается, что фундаментальные изменения, происходящие в мировой экономике и политике, процессы глобализации, а также внутренняя динамика развития страны не позволяют останавливаться на достигнутом в сфере права. В целях обеспечения соответствия национального права новым вызовам времени необходимо дальнейшее совершенствование нормотворческой и правоприменительной деятельности государства [1]. Эти направления деятельности характерны и для судебной ветви власти, которая сама по себе играет особую роль в механизме государства, являясь основной правоприменяющей инстанцией, поскольку закон получает движение благодаря усилиям судебной власти. И «народ вправе ожидать от судейского корпуса такой работы, чтобы люди шли туда за справедливостью. Справедливый и неподкупный суд - важнейшая основа демократического и правового государства» [2].

Нормотворческая деятельность также присуща судебной власти, если учитывать, что Конституция Республики Казахстан признает нормативные постановления Верховного Суда в качестве действующего права [3].

В этом аспекте в целях реализации Концепции правовой политики в части совершенствования нормотворческой и правоприменительной деятельности, особую актуальность приобретает исследование в общей системе правотворчества правообразующей роли суда, которая является не до конца разработанной в теоретическом плане, но в то же время имеет особое практическое значение. Как отмечалось в юридической литературе, проблема судейского правотворчества действительно очень сложная. С одной стороны, правотворческая функция суда не согласуется с принципом разделения властей. С другой стороны, сущность принципа разделения властей не сводима к изоляции одной ветви власти от другой, т.е. не носит абсолютного характера.

Современные научные подходы к данной проблеме противоречивы, а в Республике Казахстан эта проблема актуализируется тем фактом, что, с одной стороны, нормативные постановления Верховного Суда объявлены в Конституции действующим правом, в то же время, другая статья (ст.81) Конституции устанавливает, что Верховный Суд дает разъяснения по вопросом судебной практики [3, с.22]. Это положение Конституции конкретизируется в ст. 17 конституционного закона Республики Казахстан «О судебной системе и статусе судей», где закрепляется, что Верховный Суд Республики Казахстан дает разъяснения по вопросам судебной практики [4]. Таким образом, положения ст. 81 Конституции Республики Казахстан и ст. 17 Закона «О судебной системе и статусе судей» вообще не устанавливают право Верховного Суда давать официальное нормативное толкование законов, не говоря о возможности создавать право, которая предусмотрена в статье 4 Конституции Республики Казахстан. Здесь, на наш взгляд, присутствует неясность законодательных норм, если к тому же учесть, что ст. 3 Закона Республики Казахстан «О нормативных правовых актах» прямо называет нормативные постановления Конституционного Совета, Верховного Суда и Центральной избирательной комиссии Республики Казахстан нормативными правовыми актами [5].

Такое положение породило определенные трудности в процессе обсуждения и принятия нормативных постановлений Верховного Суда.

Вопрос о судебном правотворчестве не является новым в юридической науке и практике. В течение столетий, начиная с римского преторского права и до наших дней, бесконечные споры, ведущиеся в данной сфере государственно-правовой жизни, зачастую фокусировались на проблеме правотворческой деятельности судов - судебном правотворчестве, а также на характере и особенностях принимаемых ими решений - судейском праве [12, с.100]. Эти вопросы по-разному освещались в различных правовых системах, а в странах континентальной системы подходы к судебному правотворчеству и судейскому праву нередко зависели от государственного режима и политической установки.

Много работ было посвящено и правовой природе разъяснений Пленума Верховного Суда по вопросам судебной практики: О. Иоффе, С. Исаев, П. Орловский, М. Шаргородский. Многие аспекты, касающиеся вопросов применения гражданско-правовых норм судом, в различные периоды развития правовой науки нашли отражение в трудах: Б.Ж. Абдраимова, А.Г. Диденко, Г.А. Жайлина, И.У. Жанайдарова, М.К. Сулейменова, С.З. Зиманова.

Основной целью курсовой работы является изучение проблем, связанных с судебным правотворчеством, вопросов касающихся природы нормативных постановлений Верховного Суда РК.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

- выявить юридическую природу нормативных постановлений Верховного Суда Республики Казахстан,

- рассмотреть их в качестве официальных актов судебного правотворчества;

- проанализировать отличие нормативных постановлений Верховного Суда.

Предмет исследования составляют теоретические разработки по проблемам правоприменительной деятельности судов, а также конкретные нормы гражданского и гражданско-процессуального законодательства, регламентирующие общий порядок применения правовых норм.

Структура и объем курсовой работы обусловлены целями и задачами. Работа состоит из введения, четырех разделов, заключения и списка использованных источников.

1. Нормативно-интерпретационный характер разъяснений Верховного Суда по вопросам судебной практики

Основной закон нашей страны, который утверждает в качестве действующего права наряду с Конституцией, соответствующих ей законов, ратифицированных международных договоров нормативные постановления Конституционного Совета и Верховного Суда. Если обратиться к теории права, то правом в позитивном смысле понимается совокупность норм права, установленных или санкционированных государством и обеспечиваемых мерой государственного воздействия. Прилагательное «действующее» к слову «право», указанное в Конституции, не меняет сути данного термина, поскольку недействующее право возможно только в ретроспективном анализе права, т.е. когда речь идет о праве, некогда существовавшем в истории тех или иных государств. В данном же случае говорится о праве, которое имеет силу и действие на территории Республики Казахстан. Следовательно, законодатель, устанавливая данные конституционные положения, предполагал, что нормативные постановления, будучи частью действующего права Республики, содержат в себе нормы права. Если далее продолжать логически рассуждать, то следует отметить, что формами выражения нормы права выступают различные источники права: нормативные правовые акты, судебный прецедент, договоры нормативного содержания, правовой обычай и т.д. В качестве какого же источника права следует рассматривать нормативные постановления Верховного Суда? Этим вопросом мы задавались и в предыдущем разделе, но сейчас необходимо сделать конкретные выводы, полученные в ходе аналитической работы.

Если учесть все признаки нормативных постановлений, в которых содержатся результаты интерпретационной работы: общеобязательность, продолжительность действия, многократность применения, распространенность на широкий круг субъектов - можно прийти к выводу об особой качественной характеристике таких актов, которые можно рассматривать как совокупность интерпретационных норм, а сами нормативные постановления следует отнести к особой разновидности нормативного правового акта, назвав их нормативными интерпретационными актами. прецедентный верховный гражданский

Думается, что нормативные постановления Верховного Суда, несмотря на некоторые различия с нормативными правовыми актами классического характера, входят в эту систему по следующим основаниям. Нормативные постановления обладают регулирующим эффектом, т.е. под действие нормативных установлений, принятых Верховным Судом, подпадает большое количество субъектов правоотношений и не меньшее количество жизненных обстоятельств. Юридическая сила нормативных постановлений непосредственно приближается к уровню силы того нормативного правового акта, на конкретизацию и детализацию которого направлено нормативное постановление Верховного Суда: конституционного закона, кодекса, обычного закона.

Если говорить об отличиях нормативных постановлений от нормативных правовых актов классического характера, то необходимо выделить следующие моменты. Нормативные постановления содержат в себе не все структурные части правовых норм (гипотезу, диспозицию, санкцию), а, как правило, конкретизированную часть правовой нормы, т.е. в нормативных постановлениях детализируется либо гипотеза, либо диспозиция, либо санкция. Поэтому нормативность этого акта будет выражаться не через классическую структуру правовой нормы, а через иные признаки нормативных документов, которые явно присутствуют в исследуемых постановлениях: общеобязательность, действие не на конкретный случай, а ряд случаев, не на конкретное лицо, а ряд лиц и т.д.

Еще одним отличием нормативных постановлений от иных актов нормативного характера является то, что правила, выработанные в ходе принятия нормативных постановлений, не могут применяться самостоятельно, то есть без основного нормативного правового акта, на детализацию которого они направлены. Они имеют силу и значение только в течение срока действия применяемых норм и в случае их отмены прекращают свое действие.

В связи с установленным конституционным положением может возникнуть вполне резонный вопрос: как правообразующая роль суда согласуется с теорией разделения властей? Мы бы следующим образом ответили на этот вопрос. Да, проблема судейского правотворчества действительно очень сложная. С одной стороны, правотворческая функция суда не согласуется с принципом разделения властей. С другой стороны, сущность принципа разделения властей не сводима к изоляции одной ветви власти от другой, т.е. не носит абсолютного характера. Напротив, их деятельность переплетена, во многих государствах разработаны специальные организационно-правовые меры, обеспечивающие не только взаимоограничение, но и взаимодействие полномочий всех ветвей власти в установленных пределах. В процессе такого взаимодействия, а также в пределах собственных полномочий возможно участие судебной власти в совершенствовании и развитии текущего законодательства. Исключение составляют режимы тоталитаризма и авторитаризма, где наблюдается серьезный отход от признания творческой и активной роли суда в правообразующем толковании закона и чаще всего принимаются специальные указания о запрете судебной интерпретационной деятельности и жесткого подчинения суда букве закона. Следовательно, проявляется прямая зависимость между самостоятельностью суда в системе государственной власти и его правотворческой компетенцией, которая развивается через применение права по аналогии, создание правоположений прецедентного характера, издание Верховным Судом нормативных постановлений, дающих разъяснение законодательства по вопросам судебной практики.

Это, конечно же, не означает, что ВС РК вторгается в компетенцию законодательного органа и подменяет законодателя. Однако через свои правовые позиции, выраженные в нормативных постановлениях в качестве правовых выводов и представлений Суда о духе и букве законов, Верховный Суд активно участвует в законодательном процессе, формирует позитивное право и способствует совершенствованию и развитию текущего законодательства. Многие ученые и практики говорили там о правообразующем характере не только разъяснений высших судов, но и многих судебных актов по конкретным делам и предлагали юридически закрепить этот реальный факт в законодательстве. Казахстанское же законодательство опередило научную доктрину и закрепило правообразующий факт в деятельности Верховного Суда в Конституции Республики Казахстан еще в 1995 году.

Поэтому, исходя из фактов существования правотворческой функции у судебной власти и ее закрепления в Конституции Республики, сегодня нужно вести речь о природе этой функции, пределах конкретизации закона в нормативных постановлениях, о соотношении судебного правотворчества с парламентским, ведомственным (подзаконные акты правительства и министерств) и договорным.

Верховный Суд РК нередко критикуют, что он иногда самостоятельно расширяет свою компетенцию и вторгается в сферу законодательства, расширяя или сужая пределы действия закона. Однако следует заметить, что немаловажное значение для судебной практики имеет единообразие в понимании различных дефиниций и правовых терминов, используемых в процессе применения правовых норм судом. Именно высшему органу судебной власти принадлежит роль установления пределов понимания текста нормативного правового акта при выработке таких дефиниций.

Эта особая роль ВС РК детерминирована тем, что, например, гражданское законодательство содержит огромное количество оценочных понятий, неопределенных выражений, содержащих количественные и качественные характеристики (разумный срок, продолжительный период, к выгоде, существенное нарушение, незамедлительно и др.), или терминами, не имеющими точного законодательного определения (гражданский оборот, обычай, мелкая бытовая сделка и др.).

Формулирование определений и разъяснение смысла различных категорий гражданского права - весьма сложное, требующее громадных интеллектуальных усилий и широкого доктринального подхода занятие, но оно неизбежно, и, к сожалению, больше критикуется, чем объективно оценивается. В связи с введением в действие новых актов гражданского законодательства, зачастую регулирующих совершенно неизвестные ранее гражданско-правовые отношения, возникает настоятельная необходимость в точном и правильном определении сути правовых явлений посредством формулирования четких понятий и дефиниций. Такая работа как раз и осуществляется через принятие нормативных постановлений ВС РК.

Конкретизация и детализация норм закона, даваемая в данных постановлениях, безусловно, будет носить правоконкретизирующий характер, поскольку в них логически развиваются ранее сформулированные нормы с привлечением новых понятий, определений, методов сравнения, противопоставления и т.д., т.е. такие мыслительные операции, которые вносят новизну в понимание рассматриваемого вопроса. При отсутствии этого элемента новизны, всякое уяснение, комментирование являются бессмысленными. Интерпретация права всегда несет в себе элемент нового понимания действующего закона или же понимания его в связи и применительно к конкретному факту либо группе фактов, из которых складывается юридическая практика. А, учитывая, что нормативные постановления включены у нас в систему действующего права, такие характеристики результатов интерпретационной деятельности Верховного Суда являются вполне законными и обоснованными.

Понимая значение правообразующего характера нормативных постановлений, мы сегодня должны направить усилия на улучшение качественных характеристик этих официальных документов. Во-первых, унифицировать правила формирования содержания нормативных постановлений с выработкой новых требований к их форме и содержанию. Во-вторых, выработать более четкую процедуру инициативы, обсуждения и принятия нормативных постановлений. Все это позволит создать своеобразную юридическую технику правообразующего акта ВС РК, которая включает в себя и выработку конкретных правил построения и применения нормативных постановлений.

Следует сказать еще об одном важном моменте. Сегодня законодательно не установлен субъект официального толкования законов. Учитывая характер нормативных постановлений, направленных на интерпретацию, конкретизацию и детализацию законодательных норм, можно с определенной долей уверенности говорить о том, что этот пробел сегодня восполняет ВС РК. И это вполне согласуется с духом и смыслом Конституции, которая выделяет нормативные постановления Верховного Суда в системе правовых регуляторов общественных отношений. В связи с этим мы предполагаем, что сфера действия нормативных постановлений по субъектам правоприменения не должна ограничиваться судами, поскольку, во-первых, Конституция не адресует нормативные постановления только для судебной системы, а предполагает их использование, исполнение и применение всеми участниками правовых отношений; во-вторых, судебная власть сама по себе играет особую роль в механизме государственной власти, обеспечивая роль главного арбитра в споре о праве.

Таким образом, значение нормативных постановлений Верховного Суда нашей Республики трудно переоценить в современный период. Если судебные акты Верховного Суда по конкретным делам, через выработку правовых позиций и правоположений, ориентируют нижестоящие суды на принятие аналогичных решений по сходным делам, то нормативные постановления как результат анализа всей судебной практики эффективно обеспечивают ее единство в масштабе всей страны через их обязательность, предусмотренную Конституцией Республики. Это связано и с тем, что в ходе аналитической работы, отмен и изменений судебных решений выявляются проблемы применения и понимания того или иного закона в судах всех регионов, поскольку нормативные правовые акты переходного периода обычно изобилуют прагматическими новеллами, порождаемыми порой преходящими ситуациями и в силу этого неспособными в полной мере раскрыть свои регулятивные возможности. А нормативные постановления заполняют пустоты писаного права и гибко реагируют на изменения общественных отношений, предлагая переходному обществу систему устойчивых ориентиров непрерывного правового регулирования [6, с.14].

2. Нормативные постановления Верховного Суда и их отличие от подзаконных актов классического характера

Нормативные постановления ВС РК играют значительную роль в правовой жизни государства, и, тем не менее, современное национальное законодательство не содержит какой-либо их четкой регламентации, что закономерно порождает определенные вопросы в понимании юридической природы этих актов, и на протяжении длительного времени вызывает дискуссии как среди практиков, так и в научной среде.

Как уже было отмечено, вопросы правовой природы постановлений Верховного Суда были подняты советскими учеными более шестидесяти лет назад. Еще в 1940-е годы, несмотря на официальное непризнание судебного правотворчества, данная проблема в рамках научной дискуссии была поднята по поводу нормативного характера постановлений Пленума Верховного Суда СССР как формы выражения судебной практики. Полемика на эту тему в разной степени интенсивности продолжается до сих пор.

В современной постсоветской, в том числе и казахстанской, правовой науке вновь актуализирован вопрос правотворческого характера нормативных постановлений Верховного Суда. Так, на прошедшем в мае 2009 года международном научно-практическом семинаре «Юридическая природа нормативных постановлений Верховного Суда Республики Казахстан и их роль в эффективности отправления правосудия» в выступлениях представителей судейского сообщества, органов государственной власти, ученых-правоведов, международных экспертов стран ближнего и дальнего зарубежья было отмечено наличие у нормативных постановлений таких характерных для нормативных правовых актов признаков, как действие их положений в отношении неперсонифицированного круга лиц, неоднократность применения нормативных установлений и соблюдение определенной юридической техники (процедуры) их принятия.

Действительно, нормативные постановления Верховного Суда содержат в себе свойства нормативных правовых актов, но в то же время отличаются своеобразием и самостоятельной ролью в правовом регулировании. Здесь необходимо отметить, что, осмысливая правовую природу нормативных постановлений Верховного Суда, известный ученый-теоретик права А.Б. Венгеров выдвинул «теорию правоположений». В результате термин «правоположение» во второй половине ХХ века был введен в научный оборот. По представлению А.Б. Венгерова, правоположения являются дополнительным к нормам права средством воздействия на неопределенный круг общественных отношений; правоположения адресуются неперсонифицированному кругу лиц, всем участникам общественных отношений, опосредуемых судебной деятельностью, как и правовые нормы, имеют формально-определенный характер [76, с.109]. Иными словами, ученый понимает под правоположениями выработанные в процессе правоприменительной деятельности общие положения, носящие подзаконный характер и конкретизирующие правовые нормы в отношении тех или иных однородных фактических составов.

В настоящее время данная теория достаточно известна, однако не находит широкого признания среди ученых. Возможно, одним из оснований этому служит то, что признание существования «правоположений» помимо правовых норм может привести к необходимости пересмотра устоявшегося определения права в узком смысле как системы только правовых норм. Поэтому юристы, как правило, применяют в данном случае устоявшуюся, общепринятую терминологию, не выделяя особый статус «правоположений». К примеру, С.С. Алексеев, анализируя деятельность Пленума ВС РФ, отмечает, что «здесь то, что при обобщенной характеристике называется «правоположением», на самом деле являются конкретизирующими юридическими предписаниями (юридическими нормами), имеющими подзаконный характер» [7, с.140].

В процессе принятия нормативного постановления вырабатываются юридические нормы - положения, назначением которых является детализация и конкретизация уже существующей нормы закона, отсюда следует очевидный вывод, что нормативные постановления Верховного Суда относятся к группе подзаконных нормативных актов.

Обращая внимание на особенности правовой природы нормативных постановлений и некоторую несхожесть ее норм с подзаконными актами классического характера, в юридической литературе и ныне высказывается точка зрения, согласно которой постановления высших судебных инстанций стран СНГ не могут являться источниками права. Основные аргументы выдвигаются следующие: в сферу официально закрепленной компетенции судов входит исключительно правоприменение, а не правотворчество; нормотворчество судов противоречит концепции разделения властей; в нормативных толкованиях пленумов высших судебных органов стран СНГ отсутствуют нормы права во всей совокупности логической структуры, а содержатся лишь элементы диспозиций, гипотез, санкций.

Вместе с тем, никто не отрицает право органов исполнительной власти издавать нормативные акты подзаконного характера, несмотря на то, что эти же аргументы могут быть выдвинуты и к правотворческой деятельности органов исполнительной власти. Если учесть все остальные (основные) признаки нормативных постановлений, характерные для нормативных правовых актов: общеобязательность, продолжительность действия, многократность применения, распространенность на широкий круг субъектов, то, напротив, можно прийти к выводу об особой качественной характеристике таких норм, которые можно рассматривать как совокупность правовых интерпретационных норм.

Отказ в наделении правотворческой функцией судов был вызван, в первую очередь, политическими мотивами, необходимостью обеспечения тотального господства властного центра. Между тем, в новых условиях признание за высшим судебным органом роли создавать нормы права способно немедленно восполнить имеющиеся пробелы в законодательстве.

Это свидетельствует о формировании в нашей стране, относящейся к государствам континентальной правовой системы, норм прецедентного права, что, на наш взгляд, неизбежно в условиях утверждения Казахстана правовым государством и связанного с этим процессом укрепления роли судебной власти.

Как справедливо отмечает В.С. Нерсесянц, правотворческая роль судебной практики обусловлена здесь не столько характером правовой доктрины, сколько её эволюцией в ходе двадцатого столетия [8, с.271]. В итоге судебная практика, по признанию С.Л. Зивса, «всё чаще признается самостоятельным источником права, приравниваемым по своему правотворческому характеру к закону» [9, с.156].

Нормативные постановления Верховного Суда, являясь источником действующего права подзаконного характера, имеют свою специфику, отличную от результатов правотворчества других государственных органов, а именно - специфику, присущую для интерпретационных нормативных актов. В данном исследовании мы попытаемся раскрыть эти особенности.

Во-первых, подзаконные акты - это правотворческие акты компетентных органов, которые основаны на законе и призваны конкретизировать основные, принципиальные положения законов, играют вспомогательную роль. Эти же характеристики свойственны и нормативным постановлениям Верховного Суда. Вместе с тем, подзаконные нормативные акты иных государственных органов создаются во исполнение действующего законодательства в силу факта принятия конкретного закона и рассматриваются как необходимый элемент правового регулирования. Тогда как нормативные постановления создаются в связи с потребностями правоприменительной практики, затруднениями, возникающими при разрешении судами конкретных дел и лишь в тех случаях, когда законы объективно требуют детализации и конкретизации.

Преодоление пробелов в действующем законодательстве не способствует единообразному применению норм законодательства, напротив, может привести к противоречиям, которые устраняются путем принятия необходимых разъяснений. При этом принятию нормативного постановления предшествует трудоемкий процесс по изучению и обобщению судебной практики, в ходе которой и раскрывается смысл норм закона, в силу абстрактности по-разному толкуемые в судах.

В идеале перед законодателем в процессе правотворчества всегда стоит задача максимально точного отражения в нормативных правовых предписаниях явлений общественной жизни и правильного реагирования на возникающие проблемные ситуации. Однако, как показала практика, законодатель при всем желании никогда не сможет ни выявить, ни урегулировать все многообразие проблем, возникающих как в реальной действительности, так и в процессе правоприменения. Интерпретация норм права - закономерный процесс, обусловленный предельной абстрактностью правовых предписаний законов.

В процессе интерпретации правовой нормы выявляется подлинный смысл юридических норм, выраженная в них воля законодателя, поскольку, принимая нормативный правовой акт, он исходит из вполне определенной цели правового регулирования важных общественных отношений. В этих условиях непосредственным объектом интерпретации (толкования) будут являться не столько собственно тексты конкретных нормативных правовых актов, но и цели, обозначенные в Конституции страны, намерения и цели законодателя, поскольку, как вполне логично отмечают ученые, «соответствующая цель мотивирует создание юридического нормативного акта, что дает основание определить ее как руководящее начало при установлении волевого содержания этого акта, при объяснении смысла правовых нормативных распоряжений» [9, с.114].

Следовательно, самостоятельность суда в системе единой государственной власти проявляется, помимо иных составляющих, и в форме его интерпретационной компетенции, которая развивается через конкретизацию закона, устранение пробелов в праве, создание правоположений, имеющих важное практическое значение не только для судов, но и для иных государственных органов, физических и юридических лиц, т.е. для всего общества. Доктор юридических наук, член Конституционного Совета РК И.Ж. Бахтыбаев в одном из своих выступлений отметил, что нормативные постановления широко применяются в деятельности органов дознания и предварительного следствия, прокуратуры, таможенных органов и др., что позволяет прийти к выводу об особом, самостоятельном месте нормативных постановлений в системе действующего права [10, с.31].

Объясняется это тем, что, формируя свое поведение, участники правоотношений так или иначе стремятся предвидеть возможные решения судебных органов в случае возникновения споров в будущем. Ведь, как известно, последней инстанцией в спорных правоотношениях является суд.

Кроме того, такое толкование ориентирует субъектов правореализации на однозначное понимание толкуемой нормы и правильное её применение. Немаловажное значение для судебной практики имеет единообразие в понимании различных дефиниций и правовых терминов, используемых в процессе применения правовых норм судом, поскольку такое единообразие служит средством достижения стабильности и устойчивой правовой действительности. Если норма права неправильно понята, она будет и неверно применена. А это уже нарушение законности в правоприменительной деятельности.

Верховный Суд, находясь в самом центре правоприменительной деятельности, способен дать разъяснения действующих норм законодательства для обеспечения права каждого участника судебного разбирательства на законное и справедливое разрешение дела.

Следующее отличие нормативных постановлений от иных подзаконных нормативных актов заключается в их юридической силе, что имеет принципиальное значение, поскольку юридическая сила указывает на место акта в иерархической системе нормативных правовых актов, его значение и подчиненность. И если классически место каждого подзаконного акта в этой иерархии зависит от органа, его издавшего, полномочий и компетенции этого органа, то нормативные постановления Верховного Суда по юридической силе приравниваются к тем нормативным правовым актам, положения которых стали предметом интерпретации (толкования) в конкретном нормативном постановлении. Именно этим объясняется правило, закрепленное в п.4 ст.4 Закона о НПА: вне иерархии нормативных правовых актов находятся нормативные постановления Конституционного Совета Республики Казахстан, Верховного Суда Республики Казахстан [5].

Кроме того, как указано в постановлении Конституционного Совета от 13 декабря 2001 года, «из права давать официальное толкование норм Конституции следует юридическая сила решений Конституционного Совета, равная юридической силе тех норм, которые стали предметом его толкования». По аналогии с этим положением и компетенцией пленарного заседания Верховного Суда принимать нормативные постановления, можно утверждать, что юридическая сила нормативного постановления определяется юридической силой нормативного правового акта, нормы которого интерпретируются. Последние должны применяться в единстве с положениями соответствующего нормативного постановления в силу его общеобязательного характера.

Отсюда следует и третий отличительный признак нормативных постановлений о неотделимости созданных Верховных Судом правоположений от норм закона, что означает невозможность их существования и применения вне норм закона. Тем самым, можно предположить, что временной период действия нормативного постановления равен периоду действия интерпретируемого закона, т.е. если признается утратившим юридическую силу закон, то отменяется и действие нормативного постановления. Однако из этого не нужно допускать, что признание нормативного постановления утратившим силу происходит автоматически. Как принятие, так и прекращение действия нормативного постановления происходит путем обсуждения на пленарном заседании.

В-четвертых, нормативные постановления отличаются своеобразной структурой создаваемых ими норм. Как известно, результатом правотворчества являются правовые нормы, которые согласно господствующей в юридической науке теории должны состоять из трех элементов - диспозиции, гипотезы и санкции.

Надо признать, что структура создаваемой в нормативном постановлении нормы весьма специфична, на первый взгляд, она не содержит в себе всех структурных элементов. В нормативных постановлениях, как привило, детализируются либо гипотеза, либо диспозиция, либо санкция. Отсюда возникает искушение отрицать за ними нормативный характер.

Действительно, норма права может выполнять свои непосредственные регулятивные функции лишь при наличии всех её структурных элементов. Даже в результате интерпретации должны создаваться нормы, отличающиеся новизной, в противном случае вымывается нормативное содержание толкования, и постановления такого рода ничем не будут отличаться от простого комментирования.

Это не означает, что они могут изменять действующие законы и другие нормативные акты или противоречить им. Наоборот, правила, вырабатываемые Верховным Судом в порядке разъяснений по вопросам судебной практики, должны быть строго подзаконными, т.е. должны лишь разъяснять, конкретизировать и детализировать установленные органами государственной власти правовые нормы. И лишь в этих пределах они носят нормативный характер.

Между тем не всякая норма может быть сформирована в одной статье в виде всех названных элементов. Особенности тех или иных отраслей права, требования к языку закона часто обуславливают различные способы изложения норм права, когда те или иные её элементы прямо не воспроизводятся, но лишь подразумеваются.

Нормативные постановления Верховного Суда, с одной стороны, подчинены закону и потому не могут его изменять или отменять, с другой стороны, сужая или расширяя буквальное изложение нормы, могут уточнять смысл закона, что представляется равнозначным созданию самостоятельной нормы, хотя бы в силу того, что излагаются на новом логическом уровне.

К примеру, статья 143 ГК РК содержит общее правило, что гражданин или юридическое лицо вправе требовать по суду опровержения сведений, порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствует действительности.

В развитие этой нормы в нормативном постановлении Верховного Суда «О применении в судебной практике законодательства о защите чести, достоинства и деловой репутации физических и юридических лиц» дается разъяснение, какие сведения признаются порочащими, что понимается под распространением этих сведений, дается определение чести, достоинства и деловой репутации.

Как видится, интерпретация норм закона, даваемая в данном постановлении, безусловно, носит правоконкретизирующий характер, поскольку в них логически развиваются ранее сформированные нормы с привлечением новых понятий, определений, методов сравнения, противопоставления и т.д., т.е. такие мыслительные операции, которые вносят новизну в понимание рассматриваемого вопроса.

Суд вырабатывает правоположения на базе уже существующих норм законодательства, при этом, заимствуя содержание и структурные элементы последних, когда, к примеру, какой-то элемент структуры создается в самом нормативном постановлении, либо он видоизменяется, а остальные элементы переходят от норм интерпретируемого закона или подразумевается смыслом закона.

Так, согласно п. 3 нормативного постановления Верховного Суда «О применении в судебной практике законодательства о защите чести, достоинства и деловой репутации физических и юридических лиц», в порядке, предусмотренном статьей 24 ГПК и статьей 143 ГК, не могут рассматриваться требования об опровержении сведений, содержащихся в судебных решениях и приговорах, постановлениях следственных органов и других официальных документах, для обжалования которых законом предусмотрен иной порядок.

Диспозицией здесь выступает правило, что опровержение сведений, содержащихся в судебных решениях и приговорах, постановлениях следственных органов и других официальных документах не может рассматриваться в порядке, предусмотренном статьей 24 ГПК и статьей 143 ГК. Гипотезой служит факт рассмотрения судом конкретного дела, разрешение которого требует применение данного правила. Санкция состоит в предусмотренных процессуальным законодательством мерах, направленных на отмену либо изменение решения судом вышестоящей инстанции.

Своеобразие этой структуры обусловлено тесной связью правоположений нормативного постановления с нормами законодательства, в связи с чем интепретируемые нормы законодательства всегда должны применяться в единстве с положениями соответствующего нормативного постановления. В результате мы увидим цельную норму со всеми структурными элементами.

В-пятых, кроме отличий в содержании и юридической силе от иных подзаконных актов, нормативные постановления имеют менее формализованный порядок их вступления в силу. После их принятия в окончательной форме они не нуждаются в чьем-либо дальнейшем одобрении.

Это правило содержится в статье 38 Закона о НПА, согласно которой нормативные правовые приказы министров Республики Казахстан и иных руководителей центральных государственных органов, нормативные правовые постановления центральных государственных органов, нормативные постановления Центральной избирательной комиссии, нормативные правовые решения маслихатов, а также нормативные правовые постановления акиматов и нормативные правовые решения акимов, имеющие общеобязательное значение, касающиеся прав, свобод и обязанностей граждан, за исключением нормативных постановлений КС РК, ВС РК, подлежат государственной регистрации в органах юстиции Республики Казахстан. Такая регистрация является необходимым условием их вступления в силу.

В процессе регистрации подобного акта проверяется его законность: не ущемляет ли он права и свободы граждан, не возлагает ли на них дополнительные, не предусмотренные законодательством обязанности, не вышел ли орган, издавший акт, за пределы своей компетенции. Незарегистрированные нормативные правовые акты не имеют юридической силы и должны быть отменены органом, издавшим их, если решение органов юстиции не обжаловано в установленном порядке.

Представляется, что такой особый порядок введения в действие нормативного постановления объясняется статусом Верховного Суда, который, в силу наделенных Конституцией функций, сам призван обеспечивать защиту прав, свобод и законных интересов граждан и организаций, исполнение Конституции, законов, иных нормативных правовых актов, международных договоров Республики Казахстан.

В заключение можно отметить, что судебная система, посредством наделенных Конституцией страны нормотворческих функций, обладает возможностью оперативно и гибко реагировать на изменения конкретных экономических, социальных и иных условий деятельности государства, способна быстро восполнить имеющиеся пробелы в законодательстве, разъясняя и конкретизируя действующие нормы закона, не меняя при этом их основного содержания и основополагающих принципов.

Без подзаконных нормативных правовых актов трудно наладить эффективную государственную и социально-экономическую деятельность, но при этом каждый из органов, наделенных правотворческими функциями, должен выполнять только ему присущую юридическую роль для обеспечения согласованного функционирования всех ветвей государственной власти.

Обозначенная выше характеристика нормативных постановлений выявила специфичные признаки:

- нормативные постановления принимаются только в связи с потребностями правоприменительной практики;

- имеют юридическую силу, равную юридической силе нормативного правового акта, нормы которой интерпретируются;

- правоположения нормативного постановления применяются в единстве с нормами интерпретируемых законов;

- создаваемая нормативным постановлением норма имеет особую структуру, характеризуется тесной связью с нормами законодательства;

- принятые нормативные постановления не подлежат регистрации в Министерстве юстиции.

Все перечисленные признаки нормативного постановления обусловлены принципиальной особенностью - его интерпретационным характером и позволяют определить нормативные постановления Верховного Суда как подзаконные нормативные интерпретационные акты.

3. Пределы конкретизации гражданского законодательства в нормативных постановлениях Верховного Суда

Одна из важнейших задач науки - изучение и обобщение новых явлений и процессов, происходящих в жизни общества, в том числе и в его политической сфере. В области правового регулирования к таким процессам относится, в частности, конкретизация законодательных предписаний, выступающая в качестве специфической закономерности. Расширение в современных условиях ряда сфер правового (в том числе конституционного) регулирования, возрастание количества исходных нормативных предписаний, уровня их общности (а значит, и абстрактности), необходимость укрепления законности, повышение эффективности применения и реализации юридических норм - таковы важнейшие обстоятельства, вызывающие потребность в усилении действия указанной закономерности [11, с.31]. В ходе конкретизации становятся возможными максимальная определенность и полнота смысла правовых норм, достигаемых в результате использования средств толкования, детализации, уточнения и развития отдельных элементов норм в целях точного и полного правового регулирования.

Между тем дальнейшая ее разработка затрудняется рядом обстоятельств объективного и субъективного порядка. К первым относятся теснейшая совмещенность, «переплетенность» процессов конкретизации права с некоторыми другими видами юридически значимой деятельности - его детализацией, дополнением, толкованием, восполнением пробелов и др., нерасчлененность (во многих случаях) объективированных результатов конкретизации и результатов иных операций, осуществляемых в процессе правового регулирования. Ко вторым - неоднозначность понимания сущности и механизма конкретизации норм права, следствием чего оказываются разноречия (а порой и противоречия) в определении понятия правоконкретизации, попытки «подвести» его под другие, самостоятельные понятия (в частности, детализацию, толкование права) [11, с.39].

В юридической литературе отмечалось, что конкретизация правовых норм в процессе классического правотворчества путем издания подзаконных актов (актов министерств, ведомств) не вызывает, как правило, вопросов относительно законности и целесообразности такой процедуры, в ходе которой осуществляется некоторая переработка содержания нормы, благодаря чему норма закона становится более конкретной. Вопросы же конкретизации законодательства судебными органами всегда приводили и приводят порой к острой дискуссии в том плане, что она вызывает у некоторых ученых и практиков опасения в связи с тем, что суд в процессе конкретизации может выйти за пределы своей компетенции, необоснованно сузив или расширив сферу действия закона [12, с.41]. Преодолеть подобного рода сложности в значительной мере возможно путем разработки понятия конкретизации права как самостоятельного общетеоретического явления в юридической науке, и определения ее пределов.

Понятие конкретизации большинством исследователей рассматривается в качестве необходимого элемента правоприменительного процесса. Нормы права реализуются в конкретных действиях субъектов, применяются к конкретным ситуациям. Поэтому в ходе реализации, и правоприменения в частности, возникает необходимость конкретизировать те или иные содержательные элементы нормы права, выраженные в общей и абстрактной форме, и таким образом приблизить содержание нормы права к конкретным ситуациям. При этом методологической основой для данного понятия служат философские категории-связки «общее - особенное - единичное» и «абстрактное - конкретное», а также обусловленный диалектикой этих категорий логический закон обратного отношения между объемом и содержанием понятия. Не вдаваясь в детальное освещение философско-гносеологических и логических вопросов, отметим лишь, что понятие «конкретное» приобретает смысл только в сочетании (противоположении) с понятием «абстрактное». И если между отражаемыми явлениями объективно не существует отношение «общее - особенное» или «общее - особенное - единичное», то использование понятия «конкретизация» утрачивает смысл, становится методологически необоснованным [11, с.39]. Наличие данного отношения предполагает, что общие нормы в ходе применения переводятся на язык более конкретных высказываний, не вызывающих сомнения об относимости применяемой нормы именно к данной ситуации, подлежащей юридическому разрешению [13, с.6]. Это объясняется тем, что действие закона распространяется на абстрактные отношения и на абстрактных участников. Имея это в виду, Г.В. Демченко отмечал: «Нельзя же требовать от общего закона того, что он дать не в состоянии: нельзя требовать, чтобы он охватил всю правовую жизнь общества в ее мельчайших подробностях, чтобы он успел следить за живым разнообразием и вечной изменчивостью движущейся деятельности. Дать общее руководство, ввести в необходимые пределы деятельность суда, указать ему пути и средства действия - вот что под силу законодателю» [14, с.345].

Общественные отношения всегда развиваются более динамично, чем объективирующие их содержание правовые отношения. Поэтому «законодателю объективно трудно придать правовую форму постоянно изменяющимся условиям общественной жизни» [15, с.10-11], что приводит к тому, что «в число не предусмотренных законом попадает все больше правоотношений. И для разрешения подобных споров у судей нет готовых ответов» [16, с.12]. Это говорит о том, что жизнь всегда оказывается сложнее тех форм права, которые мы устанавливаем. Нормы права не всегда успевают за реальной жизненной ситуацией, не всегда они выражают то, что действительно существует на этапе действия данной нормы. С этой точки зрения результирующим вектором, согласующим данные тенденции развития законодательства, должна стать именно правоприменительная конкретизация с использованием средств толкования, детализации, уточнения и развития отдельных элементов норм в целях точного и полного правового регулирования. При этом именно абстрактный характер закона предопределяет необходимость конкретизировать те или иные содержательные элементы нормы права, выраженные в общей форме, и таким образом приблизить содержание нормы права к конкретным ситуациям. Следовательно, конкретизация - закономерный процесс, обусловленный абстрактностью правовых предписаний, так как, если бы они были идеально точным отражением действительности во всей ее сложности и конкретности, то они не давали бы регулирующего эффекта.

Другими словами, правоконкретизация является объективной необходимостью эффективного правового регулирования, поскольку без нее невозможно применять и реализовывать в индивидуальных ситуациях общие и абстрактные правила поведения, содержащиеся в нормативных актах. Во-вторых, опосредуемая, как и другие юридические явления, государственной волей, она носит волевой характер; это деятельность компетентных государственных (или уполномоченных общественных) органов и должностных лиц. В-третьих, ее объектом выступают законодательные нормы, содержащие понятия высокого уровня общности и абстрактности, объем (логический) таких норм определяется объемом понятий, которые в них используются. В-четвертых, результаты правоконкретизирующей деятельности фиксируются в определенной форме и приобретают юридически обязательный характер. Таким образом, официальная конкретизация права - это осуществляемая государственными и иными уполномоченными органами деятельность по уменьшению объема понятий юридической нормы на основе расширения их содержания, результаты которой фиксируются в определенных правовых актах [11, с.38].

Одним из таких государственных органов является высший судебный орган, который через принятие актов, дающих разъяснения по вопросам судебной практики, осуществляет уточнение и конкретизацию правовых норм. При этом им используется так называемый «продуктивный» принцип - конкретизация содержания текста для понимания особенностей индивидуальной жизненной ситуации. Данные акты конкретизации принимаются во многих странах мира и именуются по-разному - постановлениями, разъяснениями, указаниями, руководящими принципами. Такие акты обычно формируются абстрактно и представляют выжимку правового содержания судебного решения. Вместе с тем, обстоятельства дела, на основе которых принималось решение, упоминаются лишь вскользь или вообще не упоминаются, а сам процесс, показывающий, как рождалось обоснование, обычно не приводится.

Как отмечает С.С. Алексеев, руководящие разъяснения Верховных судов являются конкретизирующими нормами права, а содержащие их постановления - ведомственными нормативными правовыми актами [7, с.342]. По этому поводу Ю.Х. Калмыков отмечает, что роль руководящих постановлений высших судебных инстанций - это, «во-первых, определение целей определенного института гражданского права или определенной правовой нормы… Во-вторых, они посвящены разъяснению содержания оценочных понятий… В-третьих, они разъясняют смысл кардинальных понятий гражданского права, не имеющих характера оценочных категорий… В-четвертых, названные разъяснения посвящены истолкованию самого правила поведения, содержащегося в той или иной норме права… Наконец, в разъяснениях излагаются рекомендации относительно оптимальных путей реализации права, наиболее эффективного использования возможностей, заложенных в нем» [8, с.36-37].

При этом возникает вполне закономерный вопрос: в каких пределах можно конкретизировать закон?

Проблема определения пределов конкретизации законов в нормативных постановлениях является весьма интересной для исследования. Безусловно, акт конкретизации не может подменять собой исходные нормы. Он имеет практическое значение не сам по себе, а только в связи с реализацией разъясняемой нормы. В данном случае содержание конкретизирующей нормы предопределяется содержанием конкретизируемой нормы, логически выводимо из него. В результате конкретизации создается правило поведения, новизна которого в сравнении с исходной нормой заключается лишь в меньшем его логическом объеме и более широком содержании (совокупности признаков), однако полностью включающем содержание конкретизируемой нормы. С точки зрения их логического объема и содержания данное соотношение можно определить как общее и особенное. При этом акты конкретизации ограничены пределом, определяемым совокупностью объемов понятий, в которых выражено содержание конкретизируемой нормы, и содержательным пределом (интенсиональным), каковым является изложение нормы (всех ее элементов) в виде наглядного, допускающего эмпирическую проверку образа правомерного поведения и обстоятельств осуществления (применения) нормы [11, с.35].