Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

• Введение

1. История развития Византийской государственности

• 1.2 Церковь и государственный строй в Византии

2. Церковно-государственные отношения в Византии

• 2.1 Проблема взаимоотношений Церкви и Византийского государства
• 2.2 Законодательное оформление церковно-государственных отношений в Византии
• 2.3 Взаимодействие церкви и властей в Византии
• Заключение
• Список использованных источников

Введение

Византийская империя, Византия, Восточная Римская империя (395-1453) - государство, оформившееся в 395 г. вследствие окончательного раздела Римской империи после смерти императора Феодосия I на западную и восточную части. Менее чем через восемьдесят лет после раздела, Западная Римская империя прекратила свое существование, оставив Византию исторической, культурной и цивилизационной преемницей Древнего Рима на протяжении почти десяти столетий истории поздней Античности и Средневековья.

Название "Византийская" Восточная Римская империя получила в трудах западноевропейских историков уже после своего падения, оно происходит от первоначального названия Константинополя - Византий, куда римский император Константин I перенес в 330 году столицу Римской империи, официально переименовав город в "Новый Рим". Сами византийцы называли себя римлянами - по-гречески "ромеями", а свою державу - "Римской ("Ромейской") империей" или кратко "Романией". Западные источники на протяжении большей части византийской истории именовали её "империей греков" из-за преобладания в ней греческого языка, эллинизированного населения и культуры. В Древней Руси Византию обычно называли "Греческим царством", а её столицу - Царьградом.

Еще в правление императора Юстиниана был провозглашен главный принцип взаимоотношений между главой светской власти и главой церкви: император и патриарх в содружестве правят один - телом, а другой - душой человека. Теория согласия между царской и церковной властями нашла выражение в предисловии к 6-й новелле Юстиниана. Здесь она передавалась в таких словах: "Величайшие дары Божий, данные людям высшим человеколюбием, - это священство и царство; первое служит делам божеским, второе заботится о делах человеческих, оба происходят из одного источника и украшают человеческую жизнь, поэтому цари более всего пекутся о благочестии духовенства, которое со своей стороны постоянно молится о них Богу. Когда священство непорочно, а царство пользуется лишь законной властью, между ними будет доброе согласие, приносящее человечеству громадную пользу". Впоследствии эта теория "согласия и единомыслия" получила наименование "симфонии светской и духовной власти", которое широко использовалось в комментаторской литературе.

В действительности эта объяснительная концепция служила оправданием сложившейся политической практики и в трудные для церкви периоды выполняла роль средства легитимации ее притязаний на независимость и обособленность от царской власти, на возможность критиковать неугодных василевсов с моральных позиций.

Объектом исследования является Византия.

Предметом исследования являются взаимоотношения церкви и государства в Византии.

Цель курсовой работы - исследование государства и церкви в Византии.

Для реализации поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

- изучение и анализ литературы по теме курсовой работы;

- рассмотрение истории развития византийской государственности;

- исследование церковно-государственных отношений в Византии.

Работа состоит из введения, 2 глав, заключения, списка использованных источников.

1. История развития Византийской государственности

1.1 Формирование Византийского государства

Византийское государство оформилось в результате отделения восточной части Римской империи в конце IV в. н.э. Оно просуществовало свыше тысячи лет, вплоть до разгрома в 1453 г. ее столицы Константинополя в ходе турецкого нашествия.

Развитие Византийского государства, отличавшееся самобытностью, прошло несколько этапов. Первый этап (IV - середина VII в.) был периодом разложения рабовладельческого строя, зарождения в недрах византийского общества элементов раннефеодальных отношений. Государство этого периода представляло централизованную монархию с развитым военно-бюрократическим аппаратом, но с некоторыми ограничениями власти императора. Второй этап (с конца VII до конца XII в.) был периодом формирования феодальных порядков. В это время государство приобретает законченные черты своеобразной формы неограниченной монархии, отличной от деспотических монархий Востока и монархий феодального Запада. Императорская власть В Византии достигает наивысшего уровня. Наконец, на третьем этапе (XIII-XV вв.) происходит углубление политического кризиса византийского общества, вызванного усилением процесса его феодализации в условиях нарастания турецкой военной агрессии. Этот период характеризуется резким ослаблением византийского государства и его фактическим распадом в XIII-XIV вв., что привело его в XV в. к гибели [1, c. 43].

Византия оказала значительное влияние на политическое развитие народов Южной и Восточной Европы, а также Закавказья. Она долгое время была хранителем и проводником государственно-правового наследия античности. Восприятие феодальными государствами Болгарии, Сербии, Киевской Руси и Грузии обширного культурного наследия Византийского государства способствовало их прогрессивному развитию.

Специфические черты развития византийского средневекового общества проявляются уже на первом этапе его развития. Процесс разложения рабовладельческих порядков носил в Византии замедленный характер. Относительно высокий уровень развития товарно-денежных отношений, длительное сохранение сильных экономических и политических позиций многочисленных византийских городов (Антиохии, Александрии, Дамаска, Константинополя и др.) содействовали политической стабильности Византии и сдерживали процесс распада рабовладельческого строя.

Господствующий класс Византии IV-VII вв. был неоднороден. Ведущие экономические и социальные позиции в Византии занимали старая сенаторская аристократия и провинциальная знать, базу господства которых составляла крупная частная собственность на землю рабовладельческого типа. Наряду с ними высокое место в социальной структуре византийского общества занимала городская муниципальная верхушка крупных городов империи, особенно столицы - Константинополя.

Состав эксплуатируемой части византийского общества также отличался значительной разнородностью. На низшей ступени социальной лестницы находились рабы. Их правовое положение, определяемое нормами позднеримского права, резко отличалось от положения различных категорий свободных. К последним относились прежде всего свободные крестьяне-землевладельцы. Сохранение в IV-VI вв. свободного крестьянства - важная особенность общественного строя Византии. Свободные крестьяне жили соседскими общинами и обладали правом частной собственности на землю. Они эксплуатировались непосредственно Византийским государством: уплачивали поземельную подать и несли разного рода тяжелые имущественные и личные повинности. Широко использовалась в Византии этого периода и позднеримская форма эксплуатации крестьян - колонат. Византийское законодательство разделяло колонов на свободных и "приписных". Вынужденные арендовать землю у крупных землевладельцев, колоны находились в зависимом от своих господ положении. Особенно тяжелым было положение "приписных" колонов: они были прикреплены к земле. Свободные и "приписные" колоны несли повинности как в пользу своих господ, так и в пользу государства. Положение обеих категорий византийских колонов резко ухудшается в VI в. [9, c. 61]

Общественный строй Византии претерпевает серьезные изменения в ходе острейшего политического и социального кризиса конца VI - первой половины VII в. Арабское нашествие, вторжение варваров, сопровождаемые их массовым оседанием на территории империи, разрушение и упадок многих городов ускорили ломку рабовладельческих и образование феодальных порядков в Византии. В войнах и социальных столкновениях погибла значительная часть представителей тех социальных групп, которые господствовали в Византии в предшествующем периоде. Вместе с тем сохранение государственных форм собственности, общинного землевладения и огромная распространенность неограниченной частной собственности на землю и в последующие века серьезно замедляли формирование новой феодальной собственности и, кроме того, развитие эксплуатации византийского крестьянства.

Только к Х в. возобладала тенденция к созданию феодальной сеньориальной системы, основанной на труде зависимого от земельных магнатов крестьянства при сохранении, однако, контроля со стороны государства. Основные же формы феодального землевладения - условные земельные пожалования в виде иронии, арифмоса - утверждаются еще позже, в XI-XII вв. Так, наиболее известный феодальный институт - прения, расцвет которого приходится На XII-XIII вв., представлял собой различные виды земельных пожалований прониару от государства на условиях несения службы, обычно на время жизни прониара или императора.

Замедленный характер развития феодальных отношений определил особенности социального состава господствующего класса византийского общества на втором этапе его развития. Господствующий класс в это время состоял из разнородных социальных слоев: сановных светских и церковных чинов, местной военно-служилой знати и общинной верхушки, выделившейся из зажиточного крестьянства. Все эти силы долгое время не были консолидированы и не складывались в замкнутые сословия. Наследственная вассально-сеньориальная система, характерная для развитого феодального строя, начинает складываться в Византии только к XI-XII вв. Незавершенность развития феодального сеньориального строя обусловила относительную слабость византийской землевладельческой знати. Ведущее место в структуре господствующего класса Византии принадлежало столичной знати и высшему чиновничеству империи, остро соперничающим с военно-землевладельческой провинциальной знатью.

И во втором периоде развития Византийского государства сохранялись многочисленные различия в правовом положении отдельных слоев трудового населения. В Византии формирование класса феодально-зависимого крестьянства растянулось на длительное время. В империи по-прежнему сохранялась значительная категория свободных крестьян-общинников, а также особая прослойка государственных крестьян, сидевших на землях, принадлежавших казне и императору. Обе эти категории крестьян эксплуатировались главным образом в централизованной форме посредством государственной налоговой системы. Податные крестьяне, сидящие на государственных землях, фактически становятся в это время крепостными: приписываются к казне и теряют свободу передвижения. Они должны были платить канон - поземельный налог, подушный налог, государственную хлебную ренту, налог на скот. Особенно разорительной для крестьян-общинников стала обязанность уплачивать налоги за выморочные и брошенные земли соседей [11, c. 55].

С XI-XII вв. идет неуклонный рост числа частновладельческих крестьян за счет крестьян свободных и даже государственных, что свидетельствует о формировании в Византии землевладения феодального типа. Частновладельческие византийские крестьяне именовались париками. Они не имели права собственности на землю и рассматривались как наследственные держатели своих наделов, были обязаны выплачивать господину ренту в отработочной, натуральной, денежной формах. В отличие от государственных крестьян они не были прикреплены к земле вплоть до XIII-XIV вв.

Низшее положение в византийском обществе, как и ранее, занимали рабы. Длительное сохранение рабовладения составляло характерную черту общественного строя Византии. Рабский труд широко использовался в домашнем хозяйстве византийской знати. Слуги - рабы константинопольских вельмож исчислялись сотнями. В Х-XI вв. социальное положение византийских рабов несколько улучшается, они, например, получают право заключать церковный брак. Пресекается обращение свободных в рабство. Рабов нередко переводят на положение париков. В XI-XII вв. усилилась тенденция к стиранию граней между рабами и другими категориями эксплуатируемых классов Византии.

1.2 Церковь и государственный строй в Византии

Византийское государство IV-VII вв. унаследовало, с теми или иными особенностями, основные черты государственного строя позднеримской империи. Во главе государства стоял император, наследник власти римских цезарей. Он обладал всей полнотой законодательной, судебной и исполнительной власти и являлся верховным покровителем и защитником христианской церкви. Византийская православная церковь играла огромную роль в укреплении авторитета императора.

Именно церковь разработала и освятила официальную доктрину божественного происхождения императорской власти и проповедовала единение государства и церкви, духовной и мирской власти (их симфонию). В отличие от католической (западной) византийская церковь в гораздо большей мере экономически и политически зависела от императора, так как существовала в условиях мощного централизованного государства [18, c. 52].

Ранневизантийская церковь была прямо подчинена императору. Наиболее полновластно вмешивался в руководство делами церкви император Юстиниан 1, нередко обращавшийся с высшими церковными иерархами (епископами и патриархами) как со своими чиновниками.

Власть византийского императора в IV-VII вв. не была произвольной. При всей широте полномочий императора она умерялась необходимостью следовать "общим законам" империи и особенно отсутствием принципа наследственности престола. Новый византийский император избирался сенатом, "народом Константинополя" и армией, роль которой в избрании императора Византии неуклонно падала.

Важным фактором политической жизни Византийского государства этого времени было одобрение кандидатуры императора "народом Константинополя". Еще в IV в. императорским указом "народу Константинополя" - различным социальным слоям и группировкам населения столицы, собиравшимся на константинопольском ипподроме, было предоставлено право выражать просьбы и предъявлять императору требования. На этой основе в Византии возникли особые политические организации - так называемые городские партии (димы). Социальную опору двух наиболее крупных димов - они назывались "голубые" и "зеленые" - составляли различные группировки господствующего класса. Первых поддерживала сенаторская и муниципальная аристократия, вторых - торгово-финансовая верхушка византийских городов. Димы имели определенную организацию и даже вооруженные отряды. В V в. аналогичные организации по типу столичных димов были созданы и в других городах Византийской империи. Они превратились с течением времени в своего рода общеимперские организации, тесно связанные друг с другом. В IV-VI вв. роль димов в политической жизни была значительной. Византийские императоры должны были нередко делать ставку в своей политике на одну из названных партий.

Другим фактором, сдерживающим самовластие императора, являлось наличие особого государственного органа византийской аристократии - константинопольского сената. В сенате могли рассматриваться любые дела империи. Его влияние обеспечивалось самим составом сената, включавшим практически всю правящую верхушку господствующего класса Византии. К V в. число сенаторов составляло 2 тыс. человек. Обсуждение государственных дел сенатом, а также его право участвовать в избрании нового императора обеспечивало византийской аристократии известную долю участия в руководстве делами империи [2, c. 61].

Именно поэтому ранневизантийские императоры, включая наиболее могущественного Юстиниана 1, признавали в законодательных актах необходимость "согласия великого сената и народа". Это свидетельствует об устойчивости некоторых политических традиций, сохраняющихся со времен республиканской государственности.

С VIII в. начинается новое укрепление центральной власти Византии. Оно надолго определило пути развития византийской государственности. Базой централизации и широкой завоевательной политики Византии в IX-Х вв. послужила стабилизация экономики на новой феодальной основе. Византийское государство, достигшее наивысшего развития во время правления Македонской династии (867-1057 гг.), стремилось контролировать с помощью огромного бюрократического аппарата все стороны экономической, политической и культурной жизни страны. Жестко централизованный характер империи резко отличал Византию от современных ей феодальных государств Европы.

В VIII в. политические организации и учреждения, ранее сдерживавшие всевластие византийского императора, приходят в упадок или полностью ликвидируются. С IX в. даже номинальное провозглашение императора "народом Константинополя" прекращается. Политическая роль константинопольского сената, упавшая еще в конце VII в., окончательно сводится на нет императорским указом конца IX в., лишившим сенат права участия в законодательстве империи.

Единственной крупной политической силой в Византийском государстве остается православная (греческая) церковь. Ее авторитет и влияние укрепляются. В частности, возрастает роль главы церкви константинопольского патриарха в общественно-политической жизни Византии. Патриархи нередко становятся регентами малолетних императоров и непосредственно вмешиваются в политическую борьбу за трон, пользуясь тем, что единственной процедурой, узаконивающей "поставление на царство", становится с VII в. венчание императора патриархом в храме Св. Софии. Однако и в это время византийской церкви не удалось добиться независимости от императорской власти. Император сохранил право выбирать патриарха из трех кандидатов, рекомендованных церковными иерархами, и низлагать неугодного патриарха [11, c. 89].

Укрепление основ императорской власти в VIII-IX вв. сопровождалось изменением ее атрибутов. За византийскими императорами окончательно утверждаются греческие титулы василевса (царя) и автократора (самодержца). Культ императора-василевса достигает невиданных ранее размеров. Божественный император считался владыкой вселенной (Ойкумены). Его прерогативы были неограниченными. Василеве издавал законы, назначал и смещал высших чиновников, являлся верховным судьей и командующим армией и флотом.

Характерно, что при такой всевластности его положение не было очень прочным. Примерно половина всех византийских императоров была лишена власти насильственно. Система престолонаследия длительное время у византийцев отсутствовала: сын ва-силевса не рассматривался обычаем как обязательный законный наследник. Императором делало не рождение, а "божественное избрание". Поэтому императоры широко практиковали институт соправителей, выбирая, таким образом, еще при жизни наследника, принцип законного престолонаследия начинает утверждаться в Византии только с конца XI в.

Традиционализм, рутина церемониалов, отработанных до мельчайших подробностей и освященных обычаем, серьезно сковывали личные возможности императоров. Их реальная власть, по мнению ряда исследователей, начинает неуклонно ослабевать. Этому способствовали новые тенденции, порожденные воздействием феодальных отношений. По мере развития в Византии феодализма между императорами и крупными феодальными землевладельцами (динатами) складываются новые для византийской государственной практики сеньориально-вассальные отношения. Начиная с Х в. византийский самодержец нередко вынужден заключать феодальные договоры с некоторыми своими подданными - динатами, беря на себя обязанности феодального сеньора.

Для государственного строя Византии на основных этапах его развития характерно наличие огромного бюрократического аппарата, как центрального, так и местного. В его основе лежали начала строгой иерархии. Все византийское чиновничество было разделено на ранги (титулы). Их система была глубоко разработана. В Х в. в византийской "табели о рангах" насчитывалось 60 таких рангов. Центральное управление империей сосредоточивалось в Государственном совете (консистории, а позднее синклите). Это был высший орган при императоре, руководивший текущими делами государства. Его функции не были четко определены, и на практике он играл немалую политическую роль. Государственный совет состоял из высших государственных и дворцовых чинов, являющихся ближайшими помощниками императора. В их число входили два префекта претория, префект Константинополя, магистр и квестор дворца, два комита финансов. Эти высшие чиновники империи обладали обширными полномочиями, в том числе судебными. Так, два префекта претория являлись высшими руководителями местного государственного аппарата; префект Константинополя являлся гражданским правителем столицы и председателем сената [15, c. 76].

Важные функции имели и высшие дворцовые чины: магистр - начальник дворца и квестор - главный юрист и председатель консистория. Они осуществляли непосредственно управление делами империи с помощью разветвленного бюрократического аппарата. Общая численность византийских чиновников в это время была огромной. Только в ведомствах двух префектов претория служило не менее 10 тыс. гражданских чиновников.

Роль центрального государственного аппарата возросла в IX-XI вв. Государственный бюрократический аппарат в эту пору контролировал все сферы политической, экономической и даже культурной жизни Византии. Его структура стала еще более сложной и громоздкой. Количество ведомств ("секретов") увеличилось до 60. С IX в. вследствие роста императорского хозяйства и двора усложняется дворцовая администрация. Различия между государственными ведомствами и дворцовыми службами становятся все менее четкими. Дворцовая администрация все чаще вторгается в руководство общегосударственными делами. Другая черта, характерная для центрального управления Византии этого времени, - распыление отдельных государственных функций между различными, нередко дублирующими друг друга государственными ведомствами. Так, финансовое управление было разделено с VII в. на несколько неподчиненных друг другу "секретов". Судебные функции были разделены между различными учреждениями: судом патриарха, судом городского префекта (эпарха), особым судом для дворцовых служб императора и др.

Местный государственный аппарат империи в IV-VII вв. целиком базировался на позднеримской системе управления (деление на префектуры, диоцезы и провинции). Гражданская власть была отделена от военной и обладала в этот период приоритетом над последней. Во главе местного управления империи стояли два префекта претория. Эти высшие гражданские чиновники обладали широкой административной, судебной и финансовой властью. В непосредственном подчинении префектов находились гражданские правители диоцезов и провинций. Правители провинций, основного звена местного управления, наряду с обширными административными и финансовыми полномочиями обладали и судебной властью. Они являлись судьями первой инстанции по всем значительным судебным делам в пределах провинции [3, c. 37].

В VII в. на смену старой системе местного управления пришла новая, фемная система. Фемы возникли как военные округа и были первоначально гораздо крупнее старых провинций. Во главе фемов стояли стратиги, которые объединяли в своих руках всю полноту военной и гражданской власти. Военизация местного управления империи была следствием обострения внешнеполитической обстановки и социально-классовых антагонизмов византийского общества. В дальнейшем, с усилением феодализации византийского общества, фемная организация местного управления начинает ослабевать и в XI в. окончательно приходит в упадок.

В IV-VII вв. армия Византии была построена на позднеримских началах, с делением на пограничные и мобильные войска. С целью ослабления угрозы захвата власти со стороны военных вождей византийские императоры практиковали раздробление высшего управления армией между пятью руководителями (магистрами). Состав византийской армии постепенно менялся. В VI-VII вв. все большую роль в армии играют контингенты варваров.

Основу армии с началом второго периода развития византийского государства (конец VII-IX в.) составляло стратиотское (крестьянское) ополчение. В это время в Византии был создан и мощный военный флот.

Дальнейшую трансформацию византийская армия испытала в последующих Х-XI вв. С усилением процесса феодализации стратиотское ополчение распалось. Ядром армии становится конница, состоящая из экономически и социально обособившейся стратиот-ской верхушки. Это было уже профессиональное войско, не обладающее, однако, высокой боеспособностью. Поэтому византийские императору все чаще стали прибегать к помощи наемных иноземных отрядов (главным образом из Западной Европы и Киевской Руси). В организационном отношении византийская армия, как и ранее, подразделялась на две части: столичные и местные (фемные) контингенты, причем роль и значение последних неуклонно падала [16, c. 37].

На рубеже XI-XII вв. высокоцентрализованное Византийское государство становится объективным тормозом, мешавшим прогрессивному развитию народов, входивших в состав Византии.

Политический и социально-экономический кризис Византии в XIII в. и последующая гибель Византийского государства стали, поэтому, закономерным историческим итогом.

2. Церковно-государственные отношения в Византии

2.1 Проблема взаимоотношений Церкви и Византийского государства

Проблема взаимоотношений Церкви и государства является одной из самых актуальных на постсоветском пространстве. Это не случайно, поскольку здесь за последние десятилетия произошла переоценка ценностей, изменились приоритеты, изменилось отношение к религии вообще и к Церкви в частности. Кризис идеологии вызвал желание вернуться к исконным традициям, восстановить столетиями существовавшие более или менее гармоничные отношения светской и церковной власти. В свою очередь, это повлекло за собой стремление изучить корни этих отношений, которые находятся в Византии. Проблема отношений Церкви и государства рассматривалась разными исследователями: историками, политологами, философами, теологами, юристами и др., но императорское законодательство бралось лишь как иллюстративный, а не как основной материал для её раскрытия. На наш взгляд, именно анализ конституций императоров объясняет, почему в Византии сложилась симфоническая модель церковно-государственных отношений, а не цезарепапизм или папоцезаризм. Также в процессе данного анализа выявляется взаимосвязь "церковного" законодательства с внутренней и внешней политикой империи, и обозначается собственно юридическое оформление взаимоотношений государства и Церкви.

До появления христианства проблемы взаимодействия государства с религиозными объединениями не стояло, т.к. в большинстве стран господствовало язычество, глава государства являлся верховным жрецом, и в деле культа граждане должны были подчиняться государству. Христианская религия отличается наличием особого института - Церкви, которая, как духовная организация, должна была заниматься вопросами вероучения, нравоучения, богопочитания, внутренней церковной дисциплины. При этом государство от решения этих вопросов отторгалось. Т.е. возникла ситуация, когда в общественной жизни появилась сфера, не контролируемая государством. Однако власти по-прежнему считали своей обязанностью заниматься данными вопросами, и столкновение интересов в области контроля над духовной жизнью общества должно было привести к поискам выхода из назревающего конфликта. Церковь также была заинтересована как в налаживании отношений с государством, так и в решении возникшей проблемы [4, c. 76].

Отношения, сложившиеся между государством и Церковью, как правило, делятся на три типа. Первый - цезарепапизм, когда Церковь ставится под контроль государственной власти, глава государства является одновременно и главой Церкви, государственная власть вмешивается в вопросы вероучения. Второй тип - папоцезаризм - являет собой подчинение государства религиозным организациям и предполагает наличие всей верховной власти у религиозного учреждения с предоставлением главе государства только функции управления. Наконец, третий тип церковно-государственных отношений известен как симфония властей или такой союз Церкви и государства, в основу которого положена не идея их противопоставления, а идея гармонии и согласия, сосуществования, а не стремления к подчинению друг друга. В Византии возникла именно симфоническая модель отношений между государством и Церковью, но произошло это далеко не сразу. В течение длительного времени стороны искали и выстраивали такую систему отношений, которая бы устраивала всех. Собственно законодательство императоров и позволяет проследить ту эволюцию, которую претерпевали отношения между государством и Церковью на протяжении византийской истории с IV по Х века.

Так в законодательстве Константина I (306-337) чётко прослеживаются два момента: веротерпимость по отношению ко всем исповеданиям, обозначенная Миланским эдиктом 313 г., и выделение особым образом христианства и христианской Церкви. Церковь получила права юридического лица, христиане стали пользоваться определенными привилегиями, даже некоторые внутрицерковные вопросы стали решаться с участием правителя. Но император не участвовал в назначении священнослужителей, церковная организация не выполняла функции регистрации браков, рождения и смерти, не было и финансирования христианской Церкви со стороны государства, поэтому de jure государственной религией христианство не стало. В целом, религиозная политика Константина Великого носила практический характер - для пользы империи почитать всех богов, в том числе и Иисуса Христа, не случайно император принял крещение только перед смертью. Вера Константина I в какой-то степени была синкретичной, он не делил богов на своих и чужих и стремился умилостивить их всех. Это обстоятельство объясняет и его политику веротерпимости, и то, что христианство при нём и de facto не стало государственной и господствующей религией [10, c. 42].

Преемники Константина Великого (Констанций (337-361), Иовиан (363-364), Валентиниан I (364-375), Валент (364-378), Грациан (375-383) и Валентиниан II (375-392)) в своей законодательной деятельности продолжали возвеличивать христианство, более активно ведя борьбу с язычеством. Исключением в этой цепочке был Юлиан Отступник (361-363), который ради выгод империи и своего величия решил прибегнуть к помощи языческих богов. Но его реформы были обречены на неудачу, поскольку, во-первых, большая часть населения уже обратилась в христианство, во-вторых, консолидирующаяся вокруг единого императора империя нуждалась в соответствующей идеологической поддержке, то есть в религии, сплачивающей адептов вокруг одного, а не нескольких богов. При Феодосии Великом (379-395) христианство стало государственной религией благодаря закону 380 г., определявшему, кто является истинным христианином, и предусматривающему государственные санкции против еретиков и язычников. Христианство объявлялось единственной официальной религией Римской империи. Но предпринятые Феодосием I попытки поставить Церковь на службу государству и установить цезарепапизм были пресечены епископом Амвросием Медиоланским (340-397), и это продемонстрировало силу и самостоятельность церковной организации.

Провозглашение христианства государственной религией имело как положительные, так и отрицательные стороны. С одной стороны, император уже не мог заботиться об империи, не заботясь о единстве Церкви, поскольку разделённая Церковь означала бы также и разделённую империю, с другой стороны, такая зависимость государства от религиозного единства была опасна для государства, поскольку разногласия внутри Церкви ставили вопрос о сохранении его целостности. Императоры V в. (Аркадий (395-408), Гонорий (395-423), Феодосий II Младший (408-450), Валентиниан III (425-455)) принимали антиеретические и антиязыческие законы, вводили новые привилегии для Церкви и духовенства, но действовали они в основном исходя из интересов государства, не отделяя свою церковную политику от государственной. Для сохранения целостности государства императорам приходилось заниматься организацией созыва церковных соборов, первоочередной задачей которых было предотвращение раскола в Церкви [8, c. 28].

Забота о единстве империи усложнялась тем, что многим императорам их положение на троне представлялось ненадёжным. При отсутствии закона о престолонаследии и формальном утверждении сенатом и войском требовалась дополнительная легитимация. Лев I (457-474) свой приход к власти подкрепил церковным обрядом венчания на царство, получив при этом не только поддержку большинства жителей империи (христиан), но и право вмешиваться в решение религиозных вопросов не в качестве pontifex maximus, а в качестве лица, получившего от Бога право заботиться о благополучии подданных.

Его преемники Зенон (474-491), Анастасий I (491-518) и Юстин I (518-527), вплотную столкнувшись с религиозными разногласиями, вызвавшими нестабильную ситуацию в империи, пытались разрешить их различными способами: от компромиссных соглашений до вооруженного подавления и репрессий. Было и вмешательство в вопросы вероучения ("Энотикон" 482 г.). Конечно, это можно рассматривать как проявление цезарепапизма, но, думается, в большей степени у императоров присутствовало не желание подчинить своей власти Церковь и поставить её под свой контроль, а стремление добиться политической стабильности, устранив нестабильность религиозную. На наш взгляд, лозунг "религиозный мир ради политической стабильности" был девизом всех императоров на протяжении двух столетий от Константина Великого до Юстина I. Не разделяя духовную и материальную сферы жизни, считая себя ответственными и за ту, и за другую, они не распределяли полномочий между церковной и светской властью на законодательном уровне [15, c. 79].

Это разграничение принадлежит Юстиниану Великому (527-565), руководящим началом политики которого стало восстановление единой Римской империи в границах I-II веков и её сохранение во главе с единым императором. Он тоже понимал, что распри внутри христианской Церкви подрывают её единство, а значит, и единство империи, олицетворением которого является император. Конечно, он не мог оставаться в стороне от раздоров, но и не желал раскола империи. Отсюда понятно стремление Юстиниана устранить фигуру императора от церковных споров и возложить вину за них только на Церковь. Для того чтобы религиозная борьба не задела фигуру императора, Юстиниан отстраняет данную фигуру от участия в ней. Проявлением этого стало разделение полномочий царства - императорской власти и священства - церковной власти. При этом царство должно заботиться о делах человеческих, т.е. императору вверяются сугубо политические функции, в первую очередь, сохранение мира в единой империи, священство же должно служить делам Божественным, т.е. сохранение мира в Церкви перекладывается на плечи духовенства. Если священство "беспорочно… и с искренностью к Богу сопричастно", а царство "подобающим образом вверенное ему государство приводит в порядок", между ними устанавливается согласие на благо человечеству. Юстиниан подчеркивал не только разделение, но и союз, сотрудничество священства и царства, поскольку христианство уже стало идеологической составляющей имперской жизни, идеологической опорой государства, и император не мог оставить религиозные дела без внимания. Итак, отделив идеологическую сферу от политической, Юстиниан, во-первых, снял с фигуры императора вину за церковные распри, во-вторых, фактически изъял из обязанностей императора исполнение функций pontifex maximus, вверив данные функции Церкви. Однако благодаря союзу двух властей император не отстранялся от религиозных дел, по-прежнему принимал в них участие, но оно уже имело четкие границы, и случаи нарушения приводили к конфликтам между императором и церковными иерархами.

2.2 Законодательное оформление церковно-государственных отношений в Византии

На протяжении VI-VII вв. византийским императорам пришлось столкнуться с множеством проблем, главным образом внешнеполитических, оказавшихся тесно связанными с религиозными. Особо серьёзную проблему представляло монофизитское население восточных областей империи, которые и подвергались вражеским нашествиям. Чтобы привлечь на свою сторону население этих территорий, императорам пришлось особое внимание уделить религиозным вопросам, найти способ примирения проживающих в восточных провинциях монофизитов и православных (халкидонитов), к которым относилось большинство населения. Ненадолго религиозный мир в империи восстановить удалось, но уже в VII в. монофизитские провинции были завоеваны арабами, и примирительная политика потеряла свою актуальность. Непростые отношения сложились у Византийской империи и с западными провинциями, а именно с Римом. Виной тому стали и религиозные разногласия с папским престолом по тем или иным вопросам. Недальновидная, зачастую чрезмерно жестокая политика императоров по отношению к римскому папе, который оставался едва ли не единственным институтом, сплачивающим собственно Romanitas в единое целое, приводила к постепенному отделению Рима от Византийской империи (Константинополя). При этом папы, не желая попасть под влияние василевса, нередко сами шли на конфликт. В целом же церковная политика преемников Юстиниана I, как и его самого, служила в первую очередь интересам империи и строилась в основном на принципе симфонии. Подтверждением является тот факт, что в большинстве своём догматические споры решались на церковных соборах, авторами вероучительных концепций являлись, как правило, первоиерархи Церкви. Попытки навязывания кем-либо из императоров (например, Ираклием (610-641)) своей воли приводили к плачевным для них самих и для империи последствиям и пресекались либо константинопольским патриархом, реально ставшим вторым лицом в стране, либо римским папой, либо самим населением.

Самое серьёзное нарушение концепции симфонии властей допустили в VIII - начале IX вв. императоры-иконоборцы, вмешиваясь во внутрицерковную деятельность, заявляя, что "Бог приказал нам пасти самое послушное стадо, как корифею апостолов Петру", и пытаясь поставить церковь под контроль государства. Однако в полном объёме императорам этого сделать не удалось. Цезарепапизм даже в период иконоборчества выразился лишь в отдельных проявлениях, но не стал господствующей концепцией государственно-церковных отношений в Византии, а Церковь осталась самостоятельным организмом, не подчиняющимся воле императоров. Связано это с тем, что большинство иконоборческих мероприятий было вызвано политическими причинами, а догматические дискуссии стояли на втором плане. 150 лет (717-867) политика государства по отношению к Церкви зависела от личных убеждений императоров, от их политических притязаний и в очень малой степени от государственных интересов. При этом часто религиозные реформы императоров-иконоборцев были губительными для исполнения их политических решений. Вообще же de jure цезарепапизм в Византии благодаря Юстиниану стал невозможен. Что же касается реальной жизни, то сильные императоры всегда стремились поставить всё (в том числе и Церковь) под свой контроль, слабые - могли сами попасть под влияние (контроль) патриархов, а мудрые - стремились следовать идеалу симфонии на практике [13, c. 58].

Законодательное оформление церковно-государственных отношений произошло в конце IX - нач. Х вв. Сборники действующих и вновь принятых законов - "Исагога" и "Василики" - окончательно утвердили концепцию симфонии властей. Согласно "Исагоге" Церковь и государство образуют один организм. "Как человек состоит из души и тела, так и для государственного организма необходимы две власти: духовная и светская, т.е. император и патриарх; и как жизнь человеческая может быть правильной только тогда, когда душа и тело находятся в гармонии между собою, тело следует разумным велениям души, так и в государственном организме благополучие подданных и правильное течение их жизни могут быть только тогда, когда священство и императорство находятся в согласии между собою". "Василики" закрепили за канонами семи Вселенских соборов статус государственных законов. А Новеллы Льва VI (886-912), хотя не предусматривали какого-то особого урегулирования церковно-государственных отношений, на наш взгляд, подчёркивали тот симфонический тип, о котором писал Юстиниан. Несмотря на конфликт, происшедший между Львом Мудрым и церковными иерархами по поводу четвёртого брака василевса, несмотря на явное стремление поставить Церковь под свой контроль, выразившееся в рекомендации и избрании на константинопольский патриарший престол младшего брата императора - Стефана, новые императорские законы предусматривали как распределение компетенций государства и Церкви, так и тот союз, который сложился между ними. византийский государственный церковь законодательный

Законодательство императоров Македонской династии было последней широкомасштабной правительственной инициативой в области права. Чётко сформулированное в "Исагоге" понятие государства и Церкви как единого организма стало доминирующим в определении церковно-государственных отношений и оставалось таковым до конца существования империи. Наряду с идеалом симфонии оно было рецепировано странами православной ойкумены вместе с христианизацией. И сейчас государствам, где доминирует православие, стоит задуматься о подобном опыте государственно-церковных отношений, о чётком разделении сфер влияния государства и Церкви, об их взаимодействии и невмешательстве в дела друг друга.

2.3 Взаимодействие церкви и властей в Византии

Симфония государства и Церкви предполагала взаимодействие во всех сферах власти - исполнительной, судебной, законодательной. В Византии иначе и быть не могло: все государственные чиновники и сам император были членами Церкви, и наоборот, все верующие, включая патриарха, являлись гражданами государства. Так, в сфере исполнительной власти развитие церковных учреждений и церковного управления совершалось параллельно и в соответствии с развитием политических учреждений и государственного управления. Административный строй государства оказал влияние на церковное управление: основной единицей как государственного, так и церковного управления был город; разделение империи на провинции отозвалось учреждением митрополий; с введением в государственном управлении диоцезов в церковном управлении появились патриархаты. Византийский император имел постоянные сношения с органами церковного управления. При константинопольском патриархе была должность референдария, который передавал императору то, что ему поручал патриарх. Другие патриархи имели в столице постоянных доверенных лиц - апокрисиариев, для представления императору различных просьб о нуждах их Церквей. Государственная власть принимала участие в церковных вопросах, затрагивая сферу церковного хозяйства и нередко присваивая себе право назначения на церковные должности и устранения от этих должностей; в свою очередь духовные лица принимали участие в гражданских делах, не только косвенное, путём нравственного влияния на народную массу, но и прямое, в качестве руководителей внешней и внутренней политики, а также непосредственных участников в важнейших политических предприятиях и общественных движениях.

Церковь была органом благотворительности. На её средства содержались больницы, приюты для беспомощных стариков и детей-сирот, и это находилось в ведении епископа. Главой Восточной Церкви был Константинопольский патриарх. Влияние его усиливалось постепенно, но в целом он был таким же средоточным пунктом в церковной сфере, каким был император в сфере государственной. Выбор патриарха представлял довольно сложный процесс и состоял из нескольких этапов. В процедуре избрания принимал участие и император, но лишь как "епископ внешних дел", отвечающий за внешнее благополучие Церкви. Он указывал на одного из трех кандидатов, предложенных специально собранным для выборов первосвященника собором епископов, которые перед этим обсуждали лиц, обладающих качествами, соответствующими ?????'у патриарха. Даже если ни один из кандидатов императора не устраивал, и он предлагал кого-то ещё, то предложенный им человек также проходил процедуру обсуждения собором епископов [13, c. 43].

Конечно, были случаи, когда василевсы пытались поставить процесс избрания полностью под свой контроль, что дало основание говорить о цезарепапизме в Византии, но это скорее исключение, чем правило, и такие факты признавались ненормальными и осуждались современниками. Следует отметить, что участия в назначении других церковных иерархов император не принимал. С другой стороны, патриарх проводил обряд венчания на царство, который, появившись при Льве I (457-474) в качестве дополнения к основному акту коронации, совершаемой представителями войска, впоследствии стал не только важнейшим, но и единственным коронационным актом, а сам чин коронования и связанные с ним церемониальные действия приобрели культовый характер. Кроме того, лица разных степеней церковной иерархии, как белое, так и монашествующее духовенство, пользовались влиянием в государстве, занимали места первых министров, разные мирские должности в центральном и местном управлении.

Как при императоре высшим правительственным учреждением был синклит, так при патриархе существовал синод, состоявший как из действительных членов - епископов, так и из членов присутствующих - патриарших сановников и представителей правительства; последние присутствовали только при решении вопросов, относящихся к государственной сфере. Синод был высшей административной и судебной инстанцией, наблюдал за чистотой веры и поддержанием церковных порядков, за назначением и перемещением епископов, рассматривал жалобы на духовных лиц. Его постановления утверждались патриархом и объявлялись от его имени, а более важные шли на утверждение императора. Последнее, как правило, происходило тогда, когда церковная власть хотела дать синодальным постановлениям более широкое распространение и обеспечить их исполнение не только в церковной сфере, но и в гражданской, либо когда они касались не только церковных, но и общественных отношений и потому не могли обойтись без санкции со стороны государственной власти, наконец, если постановление касалось патриарха.

Как при императоре существовали приказы (секреты) для заведования различными отраслями государственного управления, так и при патриархе были секреты, заведовавшие различными отраслями церковного управления. Иными словами, сама структура церковного управления, аналогичная структуре государственного управления, свидетельствует о союзе государства и Церкви в административной сфере. Об этом говорит и тот факт, что государственные чиновники были обязаны помогать епископам в поддержании церковной дисциплины принятием соответствующих мер как к соблюдению церковных правил, так и к наказанию их нарушителей. Епископы же осуществляли своего рода прокурорский надзор за государственными чиновниками. Они могли принять жалобу на префекта провинции и просить префекта рассмотреть дело вновь. В случае отказа епископ от своего имени мог дать просителю грамоту к императору со своим свидетельством о не оказанном правосудии. Кроме того, при увольнении с должности префект провинции должен был 50 дней оставаться на месте и при посредстве епископа принимать жалобы от населения и рассматривать их. Епископ настаивал на законном удовлетворении этих жалоб [16, c. 69].

В судебной власти взаимодействие государства и Церкви было ещё более тесным. Византийские источники называют суды духовные и светские, светские делились на гражданские и военные, а гражданские - на столичные и областные. Высшим являлся императорский суд. Также существовали специальные суды, в которые различные категории лиц (духовенство, сенаторы, члены гильдий, воины) могли подать иск, независимо от места жительства или места преступления. Суды специальной юрисдикции часто конфликтовали с обычными судами и стремились расширить свое влияние, т.к. указанные категории населения предпочитали, чтобы дело слушалось в суде, им симпатизирующем. Так духовенство имело право быть судимым только церковными судами, а не гражданской властью, светские архонты не имели юрисдикции над епископами. Уголовное ли, гражданское ли дело, если обе стороны - церковники, они должны были предстать перед епископом. Если какая-либо сторона пожелает судиться в мирском суде и покинет церковный, даже если она выиграет дело, то потеряет церковный сан и будет смещена. Согласно канонам: "Епископ, обвиняемый в чем-либо… сам должен быть призван епископами, и если предстанет и признается или будет обличен ими: да определится ему епитимия". Впрочем, в гражданских спорах между духовным лицом и мирянином действовало правило, что дело должно разбираться в суде той стороны, к которой принадлежит ответчик. Лишь тогда, когда мирянин-ответчик давал согласие на разбор дела у епископа, последний постановлял решение. Епископ мог быть и третейским судьей, даже если обе стороны были мирянами. Согласно закону 333 г. решения епископов должны были признаваться окончательными по делам лиц всех сословий и всякого возраста, всякое гражданское дело могло быть перенесено в епископский суд на любой стадии процесса и даже при нежелании противной стороны, приговоры епископских судов должны были утверждаться светскими судьями, а доказательства, признанные епископом, любой судья должен принимать, не сомневаясь, все дела, решённые епископским судом, становились судебным прецедентом, обязательным к употреблению и в светских судах.

В связи с этим расширением компетенции церковных судов к области дел, не подлежащих светскому суду, стали относить все религиозно-нравственные отношения, тесно связанные в первую очередь с брачно-семейным правом. Так, в 1086 г. император Алексей Комнин постановил, чтобы все дела брачные и касающиеся душевного спасения были судимы духовными судьями. Дела решались в дикастирии епископа, в митрополичьем и патриаршем синоде при личном участии епископа, митрополита и патриарха или через уполномоченных. На епископа апелляция шла к митрополиту, на митрополита к патриарху, но на решение патриарха так же, как и на решение императора, апелляции не допускалось [9, c. 63].