Индивидуально-личностные факторы готовности к совершению правонарушений студенческой молодежью

В рамках сценария №3 ответы на первое и второе утверждения связаны отрицательно с ответами на третье утверждение. При этом, респонденты затруднялись дать ответ относительно первого утверждения (M = 3, SD = 1.4), давали согласие относительно второго утверждения (M = 4.1, SD = .81), немного склонялись к несогласию относительно третьего утверждения (M = 2.8, SD = 1.27). Таким образом, испытуемые не могли дать точный ответ, относительно того, стали бы они когда-либо поступать также, как студент в ситуации №3, а именно совершать мелкое воровство время от времени, даже если бы им пришлось голодать. В то же время респонденты соглашались с тем, что нашли бы себе работу параллельно учебе, чтобы как-то иметь возможность обеспечивать себя, будучи студентами. Чем в большей степени выражены предпочтения в обоих случаях, тем в меньшей степени респонденты были согласны совершать мелкое воровство, как это делал герой ситуации №3.

Такие результаты приводят к выводу о том, что респонденты готовы искать пути разрешения (устройство на работу паралльно учебе) в непростых ситуациях, а именно с проблемой нехватки материальных средств, чтобы избегать проблем в сфере административных правонарушений. В то же время связь с тенденцией показывать низкие показатели относительно утверждения о совершении воровства говорит о восприятии и понимании воровства как нарушения закона, за которое предполагаются неприятные последствия. Такие результаты говорят об адекватности восприятия респондентами ситуации, из которой возможны альтернативные выходы разрешения проблемы, а также об отсутствии готовности совершать такое правонарушение как мелкое воровство.

В рамках сценариев №1 и №3 ответ на третье утверждение в сценарии №1 положительно связан с ответом на третье утверждение в сценарии №3. При этом испытуемые не соглашались с третьим утверждением в сценарии №1 (M = 2.1, SD = 1.22) и также не соглашались с третьим утверждением в сценарии №3 (M = 2.77, SD = 1.27). Получается, что испытуемые не соглашалсиь предлагать взятку за сдачу экзамена изначально с первой попытки, а также не соглашались с тем, что они ни за что бы не стали воровать, даже если бы им пришлось голодать. Чем больше были выражены предпочтения не предлагать взятку уже с первой попытки, тем больше они не соглашались ни за что не совершать мелкое воровство.

Заявленная связь между ответами респондентов свидетельствует о связи между неготовностью к совершению взятничества в сценарии №1 и неготовности к совершению мелкого воровства в сценарии №3.

В рамках сценариев №2 и №3 ответы на второе утверждение в сценарии №2 положительно связаны со вторым утверждением в сценарии №3, ответы на третье утверждение в сценарии №3 отрицательно связаны со вторым утверждением в сценарии №3. При этом испытуемые скорее соглашались со вторым утверждением в сценарии №2 (M = 3.64, SD = 1.22), не соглашались со третьим утверждением в сценарии №2 (M = 2.21, SD = 1.06), давали согласие относительно второго утверждения в сценарии №3 (M = 4.07, SD = .81). Полученные связи свидетельствуют, что чем в большей мере респоденты были готовы обратиться к хозяину собак с требованием прекратить жестокое обращение, тем в большей мере они были готовы искать выход из материальных трудностей через поиск работы. При этом же, чем в меньшей степении они соглашались с вариантом невмешательства в ситуацию с собаками, тем в большей мере они также были готовы искать работу. Вероятно, такие взаимосвязи могут свидетельствовать, что в основании и той и другой ситуации лежит мера активности, которую субъект готов совершать для разрешения ситуаций вокруг него (либо вмешательства в несправедливость/агрессивное поведение окружающих, либо решение своих проблем).

Дополнительно, важно отметить, что первое утверждение в сценарии №2 и третье утверждение в сценарии №3 позитивно связаны между собой на уровне тенденции (p = .096).

Подводя итог рассмотрению связей внутри и между сценариями, можно сказать, что методика достаточно согласована, так как большинство связей выявлены именно между шкалами одного сценария. Связи же между сценариями возможно логично интерпретировать.

Анализ данных по гипотезам

Перед началом описания результатов важно отметить, что для методик А. Н. Орел и Роттера была проведена нормализация данных: сырые баллы по методике А.Н. Орел были приведены к Т-баллам, согласно ключам; сырые баллы по методике Роттера - к стенам, также согласно ключам.

Для оценки выдвинутых гипотез были рассчитаны непараметрические корреляции (r-Спирмена) между показателями склонности к отклоняющемуся поведению, интернальности локуса контроля и оценками сценарного опросника.

По результатам корреляционного анализа было выявлено (См. Таблица 3), что общая корреляция между степенью общей интернальности локуса контроля и готовностью студента совершать административные правонарушения отсутствует. Таким образом, выдвинутая гипотеза №1 о положительной взаимосвязи экстернальности локуса контроля студента и его готовностью совершать административные правонарушения была отвергнута. Отчасти такой результат можно было бы объяснить невалидностью методик. Однако и обсуждение выше методики сценариев, и связи внутри методики Роттера (рассчитанные нами отдельно) указывают на то, что такое объяснение маловероятно.

Такие результаты возможно попытаться объяснить тем, что студенческая молодежь попадает под категорию особенной группы людей, характеризующейся своими индивидуальными чертами, к числу которых относятся целеустремленность, а также устремленность в будущее, отчего такой фактор, как экстернальность локуса контроля не смог отвечать за готовность студентов к совершению правонарушений.

Корреляции по Спирмену по сценарному опроснику и опроснику Роттер (r-Спирмера, N=80)

Не смотря на отсутствие общей корреляции между общим индексом интернальности локуса контроля готовности респондентов к совершению правонарушений в сценарном опроснике, имеются взаимосвязи между отдельными шкалами опросника Роттер и готовностью к совершению правонарушений (См. Таблицу 4).

Корреляции между шкалами по сценариям и интернальностью (4 шкалы)

Примечание - *** р<0.001, ** р<0.01, * р<0.05, (+) р<0.1 (связь на уровне тенденции)

В независимости от того, что студент склонен приписывать результаты своей деятельности внешним факторам, его осознание себя и серьезное отношение к жизни свели влияние фактора локуса контроля на нет.

Так, в сценарии №1 была обнаружена положительная корреляция между вторым утверждением и показателями по шкале интернальности в области неудач. Таким образом, чем больше у респодентов выражена интернальность в области неудач, тем в большей степени они готовы заплатить за экзамен в случае неудачи в первый раз.

Высокие показатели интернальности в области неудач говорят о развитом чувстве субъективного контроля по отношению к отрицательным событиям, из-за чего человек склонен обвинять самого себя в разнообразных неприятностях. Получается, первая неудачная попытка сдачи экзамена воспринимается респондентом как отрицательное событие, которое относится к категории субъективно контролируемых респондентом. Таким образом, можно предположить, что полученные показатели могут интерпретироваться как то, что ответственность респондента за свои неудачи (несданный с первого раза экзамен) приводит к осознанию себя неспособным сдать экзамен и со второго раза. Из этого получается, что единственным для себя выходом для разрешения ситуации респондент рассматривает предложение взятки вместо попытки сдать экзамен со второго раза.

Вполне вероятно, что такие результаты могут приводить и к обратным данным, а именно к тому, что чем больше у респондентов выражена степень экстернального локуса контроля, тем меньше он склонен воспринимать неудачу как собственную, и потому, скорее всего предлагать взятку уже с первой попытки сдачи экзамена, но такие данные требуют дополнительного анализа.

Другая интересная для исследования положительная корреляция была обнаружена между ответами на первое утверждение в сценарии №2 и шкалой интернальности в области межличностных отношений. Так, чем более выраженными являются показатели по шкале интернальности в области межличностных отношений у респондентов, тем больше респонденты соглашались с тем, что жестокое обращение их соседа с животными является нарушением, и что респондент напишет на него заявлению в полицию.

Высокие показатели по шкале интернальности в области межличностных отношений свидетельствуют об уверенности респондента в своих силах контролировать свои формальные и неформальные отношения с людьми, вызывать к себе уважением и симпатию. Чувство уверенности за контроль ситуации при намерении писать заявлению в полицию убеждает респондента в том, что его поступок вызовет к себе уважение со стороны окружающих, в том числе органов законопорядка, а также, возможно, будет объективно и с пониманием расценено самим жестоким хозяином животных. Можно говорить о вероятном стремлении респондента демонстрировать свою готовность разрешить непростую ситуацию путем демонстрации своей личности в качестве правой, объективной и заслуживающей наряду со всем уважения и симпатии.

Подходя к описанию результатов соотнесения данных, полученных по сценарному опроснику и опроснику А. Н. Орел, важно обозначить несколько моментов, которые учитывались при подсчете и выводе данных. Так, шкала А.Н. Орел включает в себя несколько шкал, и их количество варьируется в зависимости от мужского варианта (7 шкал) опросника или женского (8 шкал). В качестве важных и максимально релевантных теме исследования были отобраны 3 шкалы: шкала склонности к преодолению норм и правил (далее в таблицах: "норм"), шкала склонности к агрессии и насилию ("агр"), шкала склонности к делинквентному поведению ("делин"). Показатели по выше упомянутым трем шкалам связываются с показателями результатов по сценарному опроснику, а затем на основании их результатов делаются выводы о наличии или остутствии связей между ними.

Анализ результатов по данным сценарного опросника и результатам трех отобранных шкал опросника А. Н. Орел, полученных после использования непарметрического критерия Спирмена, позволил выявить некоторые корреляции (См. Таблицу 5).

Таблица 5 Корреляции между показателями по сценарному опроснику (в рамках сценариев №2 и №3) и опроснику А. Н. Орел (шкалы "норм" и "агр").

Примечание - *** р<0.001, ** р<0.01, * р<0.05, (+) р<0.1 (связь на уровне тенденции)

В рамках сценария №3 имеется отрицательная корреляция между первым утверждением сценарного опросника и шкалой склонности к преобладанию норм и правил. При этом испытуемые затруднялись ответить относительно утверждения о том, могли бы они когда-нибудь совершить мелкое воровство, даже если бы им пришлось голодать ( M = 3.03, SD = 1.4). Таким образом, чем выше у респондентов выражено стремление преодолять нормы и правила, тем в меньшей степени они затрудняются при ответе на утверждение о том, могли бы они когда-нибудь совершить мелкое воровство, даже если бы им пришлось голодать. Так, возрастающий показатели по шкале склонности к преодолению норм и правил означают увеличение у испытуемых уровня выраженности нонконформистских установок и склонности противопоставлять собственные нормы и ценности групповым, а вместе с этим также прослеживается снижение показателя затруднения выразить степень согласия относительно утверждения о готовности совершать мелкое воровство. Прослеживается связь между готовностью преодолять нормы и правила у респондентов с тем, что они не будут затрудняться, как поступить в ситуации подобной гипотетической ситуации.

В рамках сценария №3 имеется также и положительная корреляция между третьим утверждением сценарного опросника и шкалой склонности к преобладанию норм и правил. При этом испытуемые выражали несогласие с утверждением о том, готовы ли они совершать воровство также, как и герой в гипотетической ситуации ( M = 2.78, SD = 1.3). Так, при возрастании уровня показателей по шкале склонности к преодолению норм и правил, респонденты склонны не соглашаться воровать, как это делает герой в гипотетической ситуации. Результат неоднозначный, но такие данные могут говорить о присутствии у респондентов внутренних нонконформистских установок и склонности к противоставлению собственных норм и ценностей групповым, в то время как таковые установки не склонны проявляться в таком виде правонарушения, как мелкое воровство.

Воровство как нарушение может восприниматься респондентами в качестве достаточно серьезного правонарушения, отчего демонстрация своего нонконформистского поведения в данном типе правонарушения не будет гарантировать безнаказанность нарушителя.

В рамках сценария №2 и шкалы склонности к агрессии и насилию прослеживаются положительная и отрицательная корреляции на уровне тенденции.

Таким образом, прослеживается положительная корреляция на уровне тенденции между ответами на второе утверждением в сценарии №2 и показателем по шкале агрессивности. В тенденции возможно, что чем выше у респондентов будет выражена склонность к проявлению агрессии и насилия, тем больше респонденты будут затрудняться при ответе на утверждение относительно того, обратились бы они к хозяину собаки с просьбой прекратить жестокое обращение с животными. Вероятно, что при присутствии такой корреляции между показателями, была бы уместна интерпретация утановок личности и самих личностей респондентов, как способных к агрессии и насилию, которые могли бы вылиться в адрес жестокого хозяина собак. Так, склонность к проявлению агрессии являет собой ее демонстрацию в качестве положительной характеристики агрессии, направленной на борьбу и противостояние реальной жестокости и насилию.

В то же время прослеживается отрицательная корреляция на уровне тенденции между ответами на третье утверждение в сценарии №2 и показателем по шкале агрессии. В тенденции вероятно, что чем выше у респондентов будет выражена склонность к проявлению агресии и насилия, тем меньше респонденты будут не соглашаться с тем, чтобы не вмешиваться в ситуацию. В качестве возможного объяснения такой связи вероятен такой вариант, как то, что наряду со склонностью к агрессии и насилию, респонденты будут участвовать лично в ситуации, чтобы разрешить проблему, возможно даже агрессивным и жестоким путем.

Подводя общие итоги по анализу данных двух опросников, а именно А.Н. Орел и сценарному опроснику, можно сказать, что выявлены связи между некоторыми показателями в рамках данных опросников, а также присутствуют корреляции, вероятные в тенденции, из-за чего гипотеза №2 о положительной связи между личной склонностью студента к отклоняющемуся поведению и его готовностью совершать административные правонарушения подтверждается частично.

Мы пришли к выводу о том, что имеется взаимосвязь между данными факторами, хотя и не полная, однако, не следует списывать со счетов взаимодействие этих факторов, так как, возможно, что студенческая молодежь действительно уникальна в своих характеристиках и проявлениях, отчего заявленная взаимосвязь между факторами готовности к совершению административных правонарушений и склонностью к совершению правонарушений проявилась в той степени, в которой она ожидалась.

Обобщая данные по всем трем ситуациям (См. Таблицу 1), очевидно, что воровство находят для себя возможным 35% респондентов, что является самым высоким баллом среди показателей социально неодобряемых вариантов реакции на происходящее в трех типах ситуаций. Можно сделать вывод о том, что воровство воспринимается студентами как минимально противоправное и безобидное правонарушение, за которое не может следовать серьезное наказание.

Взятничество рассматривается возможным почти 13% респондентов, в то время как второй раз прикладывать усилия для сдачи экзамена 37,6% уже не считают нужным и готовы прибегнуть к взятке. Такие данные могут говорить о том, что наличие финансовых средств в семье студенты всегда оставляют в качестве запасного варианта для решения своих проблем, даже если изначально демонстрируются попытки пробовать свои собственные силы. Однако, не смотря на то, что данный тип правонарушения относится к разряду уголовных, не все респонденты осознают степень наказуемости за данное правонарушение. Респонденты все же рассматривают для себя возможность предложения взятки за экзамен, вероятно, полагаясь на то, что наличие финансовых средств у семьи дает им чувство безопасности и страховки в случае возникновения проблем с законом.

Умышленное бездействие не осознается почти 29% респондентов как административное правонарушение, что может говорить как о малой осведомленности в сфере закона, так и о том, что стереотипно правонарушением является только действие, при этом исключается любое бездействие.

Итак, после проведения всех необходимых этапов исследования, стали очевидны такие результаты, как то, что данные не смогли подтвердить выдвинутую гипотезу №1 о положительной взаимосвязи между экстернальностью локуса контроля студента и его готовностью совершать административные правонарушения, и что данные позволили частично подтвердить гипотезу №2 о положительной связи между личной склонностью студента к отклоняющемуся поведению и его готовностью совершать административные правонарушения.

В силу того, что были получены данные, демонстрирующие вероятные корреляции в тенденции между некоторыми показателями, можно предположить, что, если бы выборка исследования была в несколько раз больше, возможно было бы уследить более четкие и однозначные связи между показателями, необходимыми для вынесения результатов как для гипотезы №1, так и для гипотезы №2.

Заключение

В общем, можно отметить, что испытуемые, которые участвовали в данном исследовании, являясь представителями студенческой молодежи, смогли продемонстрировать в своих показателях не ярко выраженную готовность к совершению административных правонарушений, что является позитивной характеристикой студентов, обучающихся в московских вузах. В силу того, что сфера студентов-правонарушителей не так хорошо изучена, а также студенческая молодежь уникальна по сравнению с другими выборками людей, результаты, которые ожидались по окончании исследования, не показали ожидаемых связей между изучаемыми факторами.

Это может наводить на мысль о том, что распространение ранее полученных данных в предыдущих исследованиях не может производиться с такой же точностью на студенческую молодежь, особенно на московских студентов. Вполне вероятно, что изучение студенческой молодежи в других городах Росиии, в сравнении с московскими студентами, показало бы другие результаты, возможно, более выраженные относительно готовности студентов в других городах совершать административные правонарушения.

В качестве возможного объяснения не ярко выраженной готовности московских студентов совершать административные правонарушения можно отметить тот факт, что в столице высокие требования для поступления и обучения в высших учебных заведениях выше, чем в вузах более маленьких российских городов, отчего серьезное отношение студентов проявляется также в сфере закона и правопорядка. Данное предположение могло бы быть основой для проведения дальнейших исследований в сфере студенческой молодежи и ее готовности к совершению административных правонарушений.

криминалистика правонарушение преступление уголовный

Список литературы

1. Белкин А. Р. Криминалистические классификации М , 2000. С. 36-44.

2. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 N 195-ФЗ.

3. Криминалистика / Под ред. д-ра юрид. наук, проф. В.А.Образцова. -М.: Юристъ, 1997.

4. Криминалистика / Под ред. В. А. Образцова. М , 1995, С 7, 8.

5. Криминалистика / Под ред. А. В. Дулова Минск, 1998, С 9-13.

6. Криминология: Учебник / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой и Г.М. Миньковского. -М.: Изд-во БЕК, 1998, С. 275.

7. Кондрат Е.Н. Профилактика делинквентного поведения несовершеннолетних. СПб.: Изд-во юрид. фак-та СПбГУ, 2006. С. 67.

8. Ломброзо Ч. Преступный человек (сборник). -М., Изд-во Эксмо, 2005.

9. Образовательные учрежения высшего профессионального образования [Электронный ресурс]: Российский статистический ежегодник. URL: http://www.gks.ru/bgd/regl/b11_11/IssWWW.exe/Stg/d1/08-09.htm

10. Фетискин Н.П., Козлов В.В., Мануйлов Г.М. Определение склонности к отклоняющемуся поведению (А.Н.Орел) / Социально-психологическая диагностика развития личности и малых групп. - М., Изд-во Института Психотерапии. 2002. C.362-370.

11. Шестаков Д. А. (1996). Семейная криминология: семья - конфликт - преступление. СПб., -С. 58.

12. Ba-Yunus, I.. Shoplifting among college students: a study in the sociology of crime. PhD thesis, Oklahoma State University, 1970.

13. Becker, G. (1995). The economics of crime // Cross Sections. Fall. P. 8 - 15.

14. Belknap, J. (1989). The economics-crime link. Criminal Justice Abstracts, March, pp. 140-57.

15. Braithwaite, J. (1979). Inequality, Crime and Public Policy. Routledge & Kegan Paul, London.

16. Buikhuisen W., Bontekoe E. H. M., C. v.d. Plas-Korenhoff & Van Buuren S. (1984). Characteristics of Criminals: The Priviledged Offender. International Journal of Law and Psychiatry. Vol. 7. Pp. 301-313.

17. Chiricos, T. (1987). Rates of crime and unemployment: An analysis of aggregate research evidence. Social Problems, vol. 34, no. 2, pp. 187-212.

18. Fagan, A. & Western, J. (2005). Escalation and deceleration of offending behaviours from adolescence to early adulthood. Australian and New Zealand Journal of Criminology 38(1): 59-76.

19. Farrington, D.P. (1994). Human Development and Criminal Careers In Maguire, M, Morgan, R and Reiner, R (Eds), The Oxford Handbook of Criminology Oxford Clarendon Press.

20. Graham, J. & Bowling, B. (1995). Young People and Crime. Home Office Research Study 145, London.

21. Henson, B. M. (2002). Attribution Theory and Perceptions of Criminal Responsibility by Mock Jurors? Scholars: Journal of Undergraduate Research, Issue 2. McKendree University.

22. Joseph, J. (2001). Is crime in the genes? A critical review of twin and adoption studies of criminality and antisocial behavior. The Journal of Mind and Behavior, 22, 179-218.

23. Lottes, I., & Weinberg, M. (1997). Sexual coercion among university students: A comparison of the United States and Sweden. Journal of Sex Research 34: 67-76.

24. Low, J. (2004). Predictors of university student lawbreaking behaviours. Journal of College Student Development 45: 535-48.

25. Matsueda, R. L., Kreager, D. A., & Huizinga, D. (2006). Deterring delinquents: A rational choice model of theft and violence. American Sociological Review, 71, 95-122.

26. McLaren K. L. (2000) Tough is Not Enough - Getting Smart about Youth Crime. Ministry of Youth Affairs, Wellington, New Zealand.

27. Morley, K., & Hall, W. (2003). Is there a genetic susceptibility to engage in criminal acts? Australian Institute of Criminology: Trends and Issues in Crime and Criminal Justice, 263, 1-6.

28. Nagin, D. S., & Paternoster, R. (1993). Enduring individuals differences and rational choice theories of crime. Law & Society Review, 27 (3), 467-496.

29. Nagin, D. S., & Pogarsky, G. (2001). Integrating celerity, impulsivity, and extralegal sanction threats into a modl of general deterrence: Theory and evidence. Criminology, 39, 865-89.

30. Patricia. (2009). Peranan Locus Control, Self-Esteem, Self Effecacy, dan Prestasi Belajar Terhadap Kematangan Karir. Gifted Review. Jurnal No. 02. Halaman 88.

31. Pezza, P. (1995). College campus violence: The nature of the problem and its frequency. Educational Psychology Review 7: 93-103.

32. Solorzano, D., Ceja, M., and Yosso, T. (2000). Critical race theory, racial microaggressions, and campus racial climate: The experiences of African American college students. Journal of Negro Education 69: 60-73.

33. Tehrani, J., & Mednick, S. (2000). Genetic factors and criminal behavior. Federal Probation, 64, 24-28.

34. Weatherburn, D. & Lind, B. (1998). Poverty, Parenting, Peers and Crime-Prone Neighbourhoods. Australian Institute of Criminology. Trends & Issues in crime and criminal justice, Canberra.

35. Webb, E., C. Ashton, P. Kelly, and E. Kamali. (1998). Alcohol and drug use in UK university students. The Lancet 348: 922-25.

36. Zimmerman, G. M. (2009). Impulsivity, Offending, and the Neighborhood: Investigating the Person-Context Nexus.

Размещено на Allbest.ru