Концепция.

В настоящее время, судя по многим показателям, по философско-правовым вопросам уже накоплено такое количество данных, которое позволяет подвести известный итог развитию философии права и охарактеризовать ее в том виде и облике, которые отвечают требованиям современной стадии человеческой цивилизации.

Основные из этих данных приводятся в настоящей главе. И вот - некоторые обобщающие соображения. Начиная с эпохи Просвещения философская мысль по вопросам права, развиваясь и оттачиваясь, в своем едином движении неизменно склонялась к одному - к тому, что основой права, его стержнем и предназначением является свобода. И не просто свобода, не свобода вообще, не абстрактно понимаемая идея свободы, а - прошу обратить внимание! - реальная, в живой юридической плоти свобода отдельного, автономного человека.

И самое, пожалуй, поразительное здесь - это то, что с такой сутью и направлением философской мысли точка в точку по конечным итогам совпало и фактическое развитие политико-правовой действительности в странах, преимущественно - Европы и Северной Америки, где в ходе и в результате демократического переустройства общества шаг за шагом, методом проб и ошибок утверждаются и укрепляются институты демократии. И тут, непосредственно в практической жизни людей начиная с эпохи Просвещения, первых демократических деклараций и конституций развитие неуклонно шло и идет ныне от общих формул о свободе, равенстве и братстве - к идеям правозаконности, к приоритету в политико-юридическом бытии неотъемлемых прав и свобод человека.

Одним из наиболее выразительных образцов соединений философской мысли и правовой реальности стало уже отмеченное выше развитие в XIX-XX веке гражданского законодательства. Ведь капиталистический строй в экономической жизни потребовал, как это ни странно прозвучит, свободы в строго кантовском ее определении. То есть такого простора в вольном поведении участников экономических отношений, при котором развертываются "полные антагонизмы" - конкуренция, экономическое соревнование, состязательные начала (это и есть рынок) и который в силу этого предполагает' "самое точное определение и сохранение границ свободы" (Кант), "игру свободы" (Шеллинг), что как раз и дают отработанные искусные гражданские законы.

Именно соединение передовой философской мысли о сути человеческого бытия и реального развития политико-правовой действительности в последние два столетия дает надежное основание для вывода о том, что суммой философско-правовых идей (концепцией) о праве в жизни людей, отвечающей требованиям нынешней стадии человеческой цивилизации, должна стать философия гуманистического права - философия правозаконности.

И сразу же - два пояснения в отношении использованных в приведенных положениях понятий:

Первое. Определение "гуманистическое" по отношению к праву (использованное отчасти ввиду отсутствия других, более адекватных, по представлениям автора, сути явления) в данном контексте - не рядовой, привычный, в известной степени затертый, потерявший изначальный смысл эпитет, широко, к месту и не к месту употребляемый наряду с такими, скажем, понятиями, как "демократия", "прогресс" и им подобные. Он использован в своем точном, изначальном значении - в смысле характеристики явлений в жизни общества, сконцентрированных вокруг человека, человеческих ценностей и интересов, то есть в строго персоноцевтристском значении.

И второе пояснение, относящееся к другому, параллельно используемому понятию - правозаконность.

Суть дела здесь вот в чем. Реальность права, его действенность раскрывается через законность - строжайшее, неукоснительное претворение в жизнь действующего права, закона. Но как таковой термин "законность" мало что говорит. Сам по себе он характеризует всего лишь одно из имманентных свойств любого права, его общеобязательность - категоричность, непременность строжайшего, неукоснительного соблюдения, претворения в жизнь действующих юридических норм - неважно каких, в том числе "революционных" и самых что ни есть реакционных.

Что же меняется, когда к приведенному термину добавляется слово "право" ("правозаконность")? Казалось бы - ничего, не очень-то нужный словесный повтор, тавтология, "масло масляное". Ведь право тоже может быть "революционным" и крайне реакционным, что и было характерно для советской юридической системы с ее идеологизированным выражением и символом - "социалистическая законность".

Но смысл этого терминологического обозначения резко меняется, как только признаются и на деле осуществляются основные начала гуманистического права - основные неотъемлемые права человека. В этом случае правозаконность означает строжайшее, неукоснительное проведение в жизнь не любых и всяких норм, а начал гуманистического права, прежде всего основных неотъемлемых прав человека, и, кроме того, также связанных с ними ряда других институтов (о них речь - дальше), в том числе общедемократических правовых принципов, частного права, независимого правосудия. А следовательно - и реальное на деле построение на последовательно общедемократических, гуманистических началах всей юридической системы, всей политико-государственной жизни.

В этой связи заслуживает внимания мысль Ю.Я. Баскина о том, что сама законность может быть двоякого рода: "законность может быть истинной, соответствующей "духу", т.е. сущности права, и законность чисто формальной, сводящейся соблюдению любых норм, если они санкционированы государством. Для первой необходимо наличие определенных общественных, политических и идеологических предпосылок, необходима правовая культура и уважение к праву, осознание его необходимости и справедливости, т.е. правопризнание (И. Ильин). Для второй все это в конечном счете необязательно и даже ненужно" Баскан Ю.Я. Очерки философии права. С. 54.

И еще одно замечание. Не будем упускать из поля зрения то, что здесь и далее речь идет о философии, о концепциях, об идеях, в немалой степени - об идеалах. Концепция современного гуманистического права (прав о законности) занимается в данном случае не как во всех своих ипостасях реальный факт, не как фактически существующая конкретная юридическая система какой-то страны (даже наиболее развитой в демократическом и правовом отношениях), а как известный идеал, модель, теоретический образ.

К этому идеалу некоторые национальные системы попили на довольно близкую дистанцию. В национальном праве демократически развитых стран - таких, как Великобритания, Франция, США, Норвегия, Нидерланды, Швейцария, ряда других, - многие элементы, если не большинство, современного гуманистического права уже наличествуют, другие находятся близко, как говорится, "на подходе". Главное же, все эти элементы - и наличествующие, и представленные как идеал, некое обобщение, соответствуют логике общественного развития, отвечают требованиям нынешней ступени цивилизации и в своей совокупности, надо полагать, обрисовывают "правозаконность", или "современное право гражданского общества", - новую, наиболее высокую ступень развития права, непосредственно следующую за ступенью, на которой находятся в настоящее время многие страны, в том числе и ряд демократических, за "правом государства".

Таким образом, концепция права, отвечающая требованиям современного гражданского общества, - это философия правозаконности - гуманистического права, которое призвано господствовать править в обществе.

Достоинства формулы.

Правозаконность потому может стать итоговой характеристикой философии гуманистического права, ее символом, что по самой своей сути приведенное положение в сжатом ("свернутом") виде содержит все главные ее особенности, о которых говорится в этой главе.

В то же время хотелось бы заострить внимание на том, что при всех новых смысловых нагрузках и оттенках рассматриваемой формулы она остается положением о законности. А законность, при всех исторически происходивших с ней метаморфозах (в том числе и таких, о которых пойдет речь в следующей главе, - "революционная законность", "социалистическая законность"), остается именно законностью, порядком, строем или устройством строжайшего соблюдения действующего позитивного права, выраженного в законах, других юридических источниках. А коль скоро в современном гражданском обществе правовой порядок, или, иначе говоря, правовое устройство, призванные выражать законность, основываются на гуманистическом праве и, стало быть, прежде всего на естественных неотъемлемых правах человека, то и сам строй юридических отношений должен приобретать своего рода естественно-природный характер. То есть становиться столь же необходимым и жестким, как и сама природа.

Поразительно в этом отношении совпадают взгляды юриста и философа.

Знаменитый российский правовед Н.М. Коркунов полагал, что прочный общественный строй предполагает установление такого правового порядка, который "будет подчинять себе стремление отдельных личностей с такой же безусловностью и беспощадностью, как законы природы" Коркунов Н.М. Общественное значение права. СПб., 1898. С. 69..

С еще большей, притом глубоко философской, основательностью развернул свои суждения по рассматриваемому вопросу Шеллинг, когда он как раз и выдвинул уже упомянутую ранее идею о правовом устройстве как о "второй природе" (не упустим из виду и то, что все эти суждения философ связывает со свободой человека).

Шеллинг прежде всего делает акцент на том, что "свобода должна быть гарантирована порядком, столь же явным и неизменным, как законы природы" Шеллинг Ф.В. Соч. Т. 1. С. 456. . В этом же ключе строится мысль автора, когда он пишет:". то, что служит защите и обеспечению права, не должно зависеть от случая" Там же. С. 450. . И вот, по Шеллингу, порядок, гарантирующий свободу, должен быть как бы второй природой - притом высшей природой, в которой господствует правовой закон. Шеллинг пишет: "Над первой природой должна быть как бы воздвигнута вторая, и высшая, в которой господствует закон природы, но совсем иной, чем в зримой природе, а именно закон, необходимый для свободы" Там же. Соч. Т. 1. С. 447. , - причем - такая природа, такая "железная необходимость", которая "стоит над" человеком и "сама направляет игру его свободы" Там же. С. 458..

Учитывая вышесказанное, надо отдавать себе отчет в том, что общие рассуждения о праве в самом высоком (гуманистическом) его значении мало чего стоят, если идея права не соединена, не спаяна накрепко с идеей законности - такого правового устройства, которое функционирует столь же твердо, непоколебимо, явно и неизменно, как закон природы. То есть - как правозаконность!

Обратимся теперь к основным положениям, которые образуют философию гуманистического права - звеньям и признакам идеи правозаконности.

"Личностное" право.

Иначе - Право Человека, в отношении которого можно уже сейчас фиксировать важные юридические признаки (не везде, понятно, полностью развернувшиеся), характерные для правозаконности, для современного гуманистического права в только что отмеченном качестве, то есть как "личностного" права.

Среди этих признаков заслуживает особого внимания тот, который уже был выделен выше, - приобретение общепризнанными неотъемлемыми правами человека непосредственного юридического значения - ив виде юридической реальности, и в виде соответствующих идей - как центрального звена всей национальной юридической системы.

В этой Связи следует признать, что в случаях, когда граждане руководствуются требованиями прав человека, но по данным вопросам в национальной юридической системе имеются иные законодательные установления, поведение граждан, опирающееся на общепризнанные права человека, не может служить основанием для возложения на лицо юридической ответственности.

Ситуации подобного рода в российском обществе возникли в 1995-1997 годах по делу Мирзоянова и по делу Никитина, обвиненных в разглашении государственной тайны. В том и в другом случаях привлеченные к уголовной ответственности лица были освобождены от уголовной ответственности. И все же нетвердая линия по этим делам правоохранительных органов и колебания в общественном мнении - свидетельство того, с каким трудом начала гуманистического права находят признание в жизни российского общества.

Отличие современного гуманистического права не только в том, что неотъемлемые права человека обладают прямым юридическим действием и образуют основу всей национальной юридической системы, но также и в том, что они призваны определять содержание, смысл и направления деятельности законодательных, исполнительных, правоохранительных органов по всем вопросам, на которые так или иначе распространяются права человека.

Более того, поскольку неотъемлемые права человека имеют первостепенное, основополагающее значение, сообразно их статусу должна строиться сама государственная власть. Во всяком случае, власть должна быть умеренной, не содержать в себе таких потенций, которые позволили бы ей быть "Большой" - доминировать над правом или тем более попирать его.

И еще один момент. В тех подразделениях юридической системы, в которых решающую роль играют властные начала, принципы субординации (уголовное право, административное право, налоговая и таможенная службы и др.), основные права человека тем не менее призваны создавать общий фон юридического регулирования, служить критерием при определении границ прав и обязанностей, фактором первостепенного значения при оценке доказательств, определении конкретной меры наказания, при учете обстоятельств, смягчающих или отягчающих юридическую ответственность, решении других юридически важных проблем.

Работающие принципы.

Идея личностного права, выраженная в обретении правами человека непосредственного юридического действия, вызвала к жизни еще одну сторону гуманистической концепции, в соответствии с которой закрепленные в юридических документах высокого ранга, прежде всего в Конституции, в кодифицированных актах фундаментальных отраслей демократические правовые принципы - такие, как презумпция невиновности, принцип состязательности в процессе, принцип диспозитивности гражданском праве и др., - также могут приобретать "работающее" юридическое значение, позволяющее органам правосудия принимать правовые решения, несмотря на пробелы и недостатки в законодательстве.

Насколько существенное значение имеет такое видение правовых явлений, позволяет судить хотя бы тот факт, что до последнего времени правовая наука относила принципы права к интеллектуальным явлениям, обобщениям, не имеющим прямой юридической значимости. И по всем данным, трансформация взглядов по этому вопросу во многом условливается как раз необходимостью последовательной защиты неотъемлемых прав человека.

Причем практика стран с развитой персоналистической юридической культурой свидетельствует о том, что в ряде случаев юридическое признание получают не только принципы, закрепленные в юридических документах высокого ранга. Как показала И.А. Ледях, Конституционный совет Франции "существенно расширил конституционное пространство защиты прав и свобод человека"; в него, в это пространство, "включаются и так называемые фундаментальные принципы права", и эти принципы "приравниваются по значимости к самой Конституции и толкуются наряду с ее текстом; обычно они выводятся либо из отдельных конституционных положений, либо из совокупности органических законов, либо из свода действующего законодательства, включая и кодексы" Общая теория прав человека / Под ред. Е.А. Лукашевой. С. 138..

Частное право. Регламентированная и нерегламентированная свобода.

Существенный элемент гуманистической концепции права - это развитое частное право, обретающее такое положение в юридической системе, при котором оно становится необходимой, наиважнейшей и неприкосновенной частью демократического права, а его начала (неприкосновенность собственности, равенство субъектов, невмешательство государства в частные дела и др.) - непосредственной правовой основой для судебных и иных юридически значимых решений и действий.

Впрочем, вопрос этот "вытягивает" за собой проблему более общего характера, в контексте которой предложенная постановка вопроса о частном праве может получить более основательную научную проработку.

Суть этой проблемы вот в чем. Осуществление высшего предназначения права - обеспечить и упорядочить свободу личности, суверенного человека, - предполагает, помимо иных моментов, известную регламентацию действий, осуществляемых людьми по собственной воле. Такая регламентация при господстве диктаторских, авторитарных режимов может быть направлена не на обеспечение свободы, а на ее подавление и в этой связи достигать весьма высокой степени "заурегулированности". Тогда людям предоставляется лишь строго "дозированная" свобода, да притом в виде "права по разрешению" - тому разрешению, которое дают (или не дают) государственные инстанции, чиновники.

Важнейшая отличительная особенность философии правозаконности состоит в том, что отдельный, автономный человек выступает по своему естественному, прирожденному статусу как свободная личность, и поэтому существует общая дозволенность каждому поступать по своей воле, своему усмотрению - везде, в любом случае, без какого-либо разрешения, лишь бы данное действие не было прямо запрещено законом.

Понятно, при этом есть ряд сфер в жизни общества (в области охраны здоровья, дорожного движения, использования вредных для человека веществ, безопасности людей и др.), где разрешительные начала сохраняют существенное значение и для отдельного человека. Но это все же избранные сферы, в которых не менее важная роль принадлежит общественным интересам, и которые не меняют сути обще дозволительного принципа, имеющего приоритетное значение для личности, отдельного человека.

Знаменательно, что этот общедозволительный принцип в отношении граждан был торжественно и строго провозглашен в первом же документе французской революции - в Декларации прав человека и гражданина. В ст.5 Декларации записано: "Закон может воспрещать лишь деяния, вредные для общества. Все же, что не воспрещено законом, то дозволено.".

Общедозволительное начало в поведении граждан, их объединений - принцип не менее важный для понимания правозаконности, самой сути гуманистической концепции права, чем непосредственное и приоритетное юридическое действие прав человека, юридическое значение демократических правовых принципов. Это общедозволительное начало - не некая абстрактная формула из числа юридических премудростей, а своего рода "закон законов", в соответствии которым в отношении граждан, их объединений должно признаваться юридически значимым состояние свободы и, |следовательно, в отношении всех граждан изначальное действие презумпции правомерности поведения. А это значит, о любой поступок, какой угодно акт поведения кого угодно граждан, их объединений считается правомерным, пока установлено в надлежащих процедурах несоответствие данного поведения закону, то есть пока не установлено применительно к данному лицу событие правонарушения.

В какой-то мере такого рода требование перекрывается широко известной презумпцией невиновности. Но - лишь в какой-то мере. Презумпция невиновности охватывает область деятельности правоохранительных учреждений, судебно-процесеуальные отношения, связанные с предъявленным обвинением. Требование же признания изначальной правомерности поведения всех граждан имеет общегражданское и общегуманитарное значение, оно по сути дела вслед за институтом прав человека ставит властные органы в зависимое от статуса граждан положение, а в ситуациях, когда возникает вопрос о юридической ответственности, обязывает их прежде всего, еще до рассмотрения виновности кого-либо, устанавливать само событие правонарушения (преступления).

Безусловно, юридическое положение "гражданину дозволено все, кроме прямо запрещенного законом" нуждается в строго правовом понимании. Вопреки ходячим поверхностным представлениям (будто бы приведенная формула открывает простор для анархии и вседозволенности - отсюда непрекращающаяся со всех сторон критика данной формулы), перед нами - правовая формула, и ее реализация не допускает достижения антиправовых целей - произвола и беззакония. Данная формула предполагает существование необходимого уровня правовой культуры и моральной ответственности и требует соответствующего "законодательного наполнения" приведенного общего положения - установления законом участков общественной жизни с разрешительным порядком деятельности, а главное - установления законом на другом полюсе общего дозволения необходимых юридических запретов в отношении всех вредных для общества случаев поведения, представляющих собой исключения из общего дозволения.

Изложенные соображения об общедозволительном порядке юридического регулирования позволяют вернуться к вопросу о частном праве, о выражающих его гражданских законах.

Ранее уже отмечалась та исключительно важная роль, которую играют гражданские законы в формировании современного гражданского общества, когда общие принципы права становятся реальной практикой, непреложным элементом образа жизни людей. Но здесь важно подчеркнуть, что гражданские законы достигают такого результата именно потому, что они утверждают в юридическом, бытии частное право - обширную и высокозначимую правовую сферу (противополагаемую публичному праву), где как раз доминируют общедозволительные, или, по иной терминологии, диспозитивные начала. Частное право как обитель свободы (прежде всего - экономической свободы) именно в гражданском обществе становится важным блоком всего режима правозаконности.

В этой связи следует признать весьма примечательным тот факт, что 1950-1960-е годы - годы возвышения прав человека, ознаменовавшие вторую "революцию в праве", отмечены и тем, что в демократических странах начался известный ренессанс гражданского, частного права. После увлечения в 1920-1930-х годах "хозяйственным правом" и "торговым правом", отражавшими усиление административно-властных элементов в условиях кризиса в капиталистическом хозяйстве западных стран, и в правовой теории, и в практической юриспруденции этих стран заметно возросло признание ценности гражданского права в его "чистом" виде, не деформированном императивно-властной деятельностью государства. Со всей очевидностью эта тенденция проявилась в новейшем гражданском законодательстве стран Запада (особенно в Гражданских кодексах Нидерландов, канадской провинции Квебек).

И еще одно обстоятельство следует принять во внимание.

Принцип "дозволено все, кроме прямо запрещенного законом", распространяющийся на граждан, их объединения, лишь тогда выполняет свои гуманистические функции, когда он сочетается и действует "в паре" с принципом, диаметрально противоположным по содержанию, - "запрещено все, кроме прямо разрешенного законом", принципом, который должен строго и последовательно распространяться уже не на граждан, а на властные государственные учреждения и должностных лиц. Только тогда, когда государственные органы лишаются возможности поступать произвольно, вторгаться по своему усмотрению во все сферы жизни, а вправе действовать только так и в тех пределах, которые для них прямо определены законом, только в этом случае обретает реальную жизнь общедозволительное (для граждан, их объединений) начало.

И попутное замечание о том, что в праве существуют соотношения чуть ли не математического свойства. Характер сочетания двух указанных правовых качал с математической точностью свидетельствует о природе данного строя и юридической системы. В обществах с антидемократическим авторитарным строем властные органы действуют в общедозволительном режиме (они дозволяют себе "все", порой даже без всякого "кроме"), а на граждан, на подданных распространяется разрешительный порядок: они вправе совершать только то, что им разрешено - то ли нормативным государственным документом, то ли индивидуальным решением чиновника.

В демократическом же обществе, в котором утверждается правозаконность, указанное соотношение меняется на прямо противоположное, ранее уже рассмотренное: государственные органы, должностные лица подпадают под действие строго разрешительного режима, а граждане, их объединения действуют на общедозволительных началах.

Право, отторгающее насилие.

Есть еще одна, принципиально важная черта, характерная для философии правозаконности, для права современного гражданского общества, - это несовместимость такого права с насилием.

Здесь, впрочем, нужны терминологические пояснения. Право - и об этом ранее уже шла речь - вообще-то неотделимо от силы, то есть от характерной для юридического инструментария и юридических механизмов способности преодолевать правовыми методами сопротивление тех или иных лиц, при помощи юридических установлений добиваться в соответствии с действующими юридическими порядками подчинения их воли этим установлениям. Бессильное право - не право. Право - силовой инструмент социальной жизни, и об этом можно говорить в отношении всех периодов его развития, вплоть до нынешнего времени, до утверждения в жизни передовых демократических стран гуманистического права. Да и здесь, - как автор попытается показать несколько позже - в гуманистическом праве, его качество силового инструмента не исчезает - оно только преобразуется в соответствии с требованиями эпохи.

Но от просто силы нужно отличать насилие. Последнее находится в ином ряду явлений, нежели подчинение всех лиц юридическим установлениям. Оно вообще - явление внеправовое. Оно состоит в подавлении, ломке, попрании воли тех или иных лиц, целых слоев населения, народов; причем - подавлении без правил, любой ценой и любыми средствами, когда происходит ломка воли действительно или потенциально непокорных людей, "выкручивание рук", независимо от тяжести результатов, не считаясь с достоинством и прирожденными правами людей, их здоровьем и жизнью, вплоть до расправы, до прямого физического уничтожения человека.

К несчастью, надо признать, насилие - явление, увы, человеческого порядка, оно, к сожалению, так же, как и доброе, и конструктивное в жизни людей, - продукт разума и свободы, их темных сторон, находящихся во власти жестоких инстинктов и страстей. Но в сопоставлении с понятием "право" это все же анахронизм, пожалуй, даже анахронизм антицивилизационного порядка, когда царит беспредел, хаос взаимного самоуничтожения, право войны.

Особо мощными инструментами насилия в обществе обладает государственная власть, нередко (на первых фазах развития человечества, при тоталитарных режимах) использовавшая свою мощь в узкоклассовых, групповых, личностных целях, в интересах самих правителей. В такого рода условиях и юридические установления - законодательство, судебные, иные правоохранительные учреждения - втягивались вопреки своему предназначению в систему государственного насилия.

Но право потому и оказалось необходимым в человеческой истории, что именно такого рода нормативно-ценностное образование способно противостоять темным, разрушительным сторонам свободы, грозящим самоистреблением человечества, и прежде всего - противостоять насилию.

Это качество в полной мере и раскрывается в гуманистическом праве.

И вновь, как и в других случаях, здесь было бы недостаточным ограничиться одними лишь приведенными общими суждениями и общей декларацией (при всей их важности для утверждения последовательно правовой атмосферы в обществе). Необходимо, кроме того, хотя бы кратко, в обобщенном виде отметить наиболее существенные юридические установления, которые обеспечивают функционирование правозаконности как ненасильственной юридической системы. Среди таких юридических установлений, диктуемых и существующими порядками в ряде стран, и практикой (позитивной и негативной Исключение насилия в обществе с гуманистическим правом -- конечно же, не более, чей идеал, своего рода вершина утверждения начал правозаковности. Увы, в реальной жизни силовая идеология, внеправовые насильственные акции нет-нет да и прорываются в бытии, казалось бы, самых что ни на есть демократических государств, где будто бы исключительно "правит право". К сожалению, и в "демократическом мире" государствам, набравшим на основе своего экономического могущества своего рода "сверхдержавный" статус, знакомы симптомы всевластия. И хотя такого рода симптомы и вытекающие из этого чуть прикрытые юридическим фиговым листочком силовые акции не имеют столь органического характера, как это характерно для государств, исповедующих коммунистическую идеологию, они от этого не становятся менее несовместимыми с требованиями гуманистического права.) социально-политической жизни, предоставляется существенным выделить следующие.

Первое. Это введение такого жесткого политико-юридического порядка, в соответствии с которым ни один конфликт в обществе, грозящий возможностью совершения насилия, не должен решаться вне права, вне правосудия, строгих и полномасштабных, скрупулезно осуществляемых правосудных юридических процедур.

Второе. Это категорический запрет использования регулярных вооруженных сил по их прямому назначению при решении любых внутригосударственных конфликтов (а при необходимости частичного использования вооруженных сил любого подчинения, например для усиления охраны общественного порядка, полицейских акций, - установление безусловных запретов, исключающих возможность насилия в любом виде).

Третье. Это изменение статуса, функций, порядка деятельности и подчиненности "силовых" ведомств (госбезопасности, органов внутренних дел и др.). Такое изменение, которое поставило бы их под букву закона, учреждений юстиции, свело их функции к общественно необходимому минимуму, исключило самим порядком их деятельности возможность их использования в борьбе за власть, в иных политических целях, - целях, которые во всех без исключения случаях должны осуществляться на основе закона и процессуальных процедур, а не путем насильственных акций.

Возвышенное правосудие.

Важнейший компонент гуманистической философии права, прямо раскрывающий смысл ее характеристики в качестве концепции правозаконности, - это независимое и сильное правосудие, обладающее такими правомочиями и высоким статусом (т.е. такой степенью "возвышенности"), которые делают его способным противостоять исполнительной и в необходимых случаях законодательной властям, принимать решения с непосредственной опорой на права человека, общие демократические правовые принципы, начала частного права.

Именно здесь настало время сделать уточнение в отношении "силового" характера права современного гражданского общества. Гуманистическое право остается мощным силовым фактором в жизни общества (коль скоро оно оказывается способным противостоять власти и даже возвыситься над ней). Но право современного гражданского существа не выступает в качестве инструмента, действенность которого определяет главным образом, а порой и исключительно стоящий за ним аппарат государственного принуждения. Напротив, благодаря той мощной силе, которая заключена в естественном праве, оно становится в основном самодостаточным нормативно-ценностным регулятором. И за его "спиной", наряду с авторитетом государства, непосредственно стоит в качестве главного внешнего силового инструмента правосудие (которое, разумеется, при необходимости может привлечь на основании закона и другие силовые государственные институты).

В конечном счете именно независимое и сильное правосудие способно сделать право суверенным и вместе с тем социально сильным образованием, независимым от усмотрения и произвола государственной власти, в том числе от усмотрения, а порой и произвола, выраженного в законодательных и иных нормативно-правовых документах.

Философия правозаконности, следовательно, предполагает существование развитой юридической системы, действующей при такой организации государственно-властных институтов, при которой самостоятельное и высокое место занимает независимое и сильное правосудие.

Конечно, в независимом и сильном правосудии таятся и грозные опасности. Опыт ряда стран, в том числе и российский опыт, свидетельствует, что при неразвитой, несложившейся юридической системе, ущербности юридической культуры государственное всевластие и произвол могут пробить себе дорогу и через судебные учреждения, которые, пользуясь своим независимым статусом, могут выйти из-под правового контроля и неправомерно вторгаться в жизнь общества. И тогда оправдываются предостережения мудрых людей прошлого, полагавших, что наиболее страшная тирания - это тирания, скрывающаяся под маской законности.

Потому-то речь должна идти не просто о независимом и сильном правосудии, а о правосудии возвышенное - таком, когда судебная, юрисдикционная деятельность обогащена высокой культурой (в том числе - отработанными процессуальными процедурами и гарантиями, предупреждающими ошибки и злоупотребления), а главное - осуществляется высококвалифицированными правоведами, способными по уровню своей профессиональной подготовки, гражданственным и моральным качествам вершить в обществе правый суд.

Опорные точки.

Реализация идеалов правозаконности, во многом видимых в перспективе (и потому ныне имеющих в чем-то романтический характер), - процесс, судя по всему, трудный, противоречивый, долгий. Его успех зависит от многих составляющих и переменных, прежде всего от утверждения начал либеральной цивилизации, становления основных институтов гражданского общества, демократизации всей общественной жизни, развития культуры - и общей, и правовой (персоноцентристской), состояния правопорядка и законности в стране. Как показывают события последнего времени, даже демократические страны с достаточно высокой правовой культурой (такие, как Великобритания, Франция, США, Дания и др.) развиваются в правовом отношении далеко не всегда прямолинейно, а, напротив, с зигзагами и поворотами назад, с немалым трудом достигают более высоких показателей в своем правовом развитии.

Вместе с тем можно отметить ряд рубежей, опорных точек, достижение которых независимо от всех других обстоятельств (в том числе и в странах, только-только вставших на путь демократического развития) представляется делом неотложным, требующим настойчивого приложения усилий.

К числу таких рубежей, опорных точек, которые часто перекликаются с отмеченными выше характерными чертами права гражданского общества, относятся следующие четыре.

Это:

во-первых, неуклонное возвышение в жизни общества прав и свобод человека, придание им доминирующего значения и в законодательстве, и - что не менее важно - практической юриспруденции, в общественном мнении;

во-вторых, закрепление в законодательных документах, прежде всего в Конституции, в кодифицированных актах, демократических правовых принципов, которые могли бы стать нормативной основой для решений судебных органов по вопросам, не получившим разрешения в действующем законодательстве;

в-третьих, придание высокого статуса частному праву (при необходимости - его восстановление и развитие), выраженного в отработанном, соответствующем мировому уровню гражданском законодательстве;

в-четвертых, возвышение суда, осуществление действенных мер по укреплению его независимости, его силы, способной при необходимости противостоять произволу административно-исполнительной и законодательной властей; причем - с одновременным укреплением процессуальных гарантий, предупреждающих произвол и со стороны юрисдикциовных органов.

Еще раз скажу: кратко изложенные идеи правозаконности, соответствующие требованиям современного гражданского общества, - не более чем идеалы - обобщенный образ, полученный в результате суммирования тенденций и достижений законодательства и юридической практики демократических стран с развитой юридической культурой, отечественного положительного и отрицательного опыта, а также представлений автора, в чем-то, понятно, дискуссионных, о месте и роли права в жизни людей.

Но это, как мне представляется, простые, ясные идеалы. Они согласуются с нашими тоже простыми, ясными, светлыми человеческими потребностями и устремлениями. И, что особо существенно, именно они, идеалы правозаконности, способны придать оптимистические очертания будущему людей, определить оптимальный, жизнеутверждающий и достойный, вариант перспективы развития человеческого сообщества. И стать - наверное, уместно будет сказать - для каждой страны, в том числе и для России, общечеловеческой и одновременно национальной идеей (которую так упорно и так безуспешно в ваши дни "ищут" в российском обществе) Достойно сожаления, что в интересном труде Ю.В. Тихонравова по философии права содержатся положения, не учитывающие миссию права в развитии общества, -- положения о том, в частности, что "право есть необходимое зло" и что "идеальное сообщество -- это сообщество без права" (Тихонравов Ю.В. Основы философии права. Учебное пособие. С. 116, 264)..

И все же дальше на примере России, нашего Отечества, мы увидим, как непросто, с каким трудом, с какими потерями, деформациями эти идеалы входят (а еще чаще - не входят) в жизнь.

Именно для России все эти процессы оказались неимоверно сложными. Ибо Россия стала страной, в результате событий последних десятилетий не просто отброшенной назад, а страной сломанной, искалеченной, в ряде случаев уже лишенной возможности без гигантских потерь воспринимать и развивать простые и ясные человеческие идеалы. И особенно прискорбно, быть может, то, что Россию во многом сломала, искалечила также система взглядов на право, претендующая на то, чтобы быть "философией", - коммунистическая правовая философия.

Глава четвертая. Коммунистическая философия права

1. Ортодоксальные основы