Криминалистическая техника: проблемные вопросы совершенствования

Каких-либо четких научно разработанных методик исследования взрывных устройств и следов их применения на этом этапе не существовало, эксперты излагали по существу свою субъективную, зачастую противоречащую истине точку зрения.

Второй этап - это период расширения сферы применения ранее известных и активизации разработки новых методик криминалистического исследования в области криминалистической взрывотехники. Этот период начался в конце 60-х - начале 70-х гг., что обусловлено возросшими потребностями следственной практики в применении специальных познаний при расследовании участившихся фактов хищения взрывчатых веществ, незаконного оборота взрывчатых веществ и изделий на их основе, криминальных взрывов, особенно террористической направленности.

В процессе производства экспертиз у экспертов-взрывотехников стали возникать проблемы обоснования достоверности результатов исследования. Нужно было выяснить механизм образования следов взрыва, установить закономерные связи, связанные с их образованием, решить идентификационные и другие вопросы. Поэтому на данном этапе наибольший приоритет имели практические разработки, направленные на изучение отдельных случаев применения взрывных устройств в преступных целях и создание ряда специальных методик по обнаружению, фиксации, сохранению, изъятию и исследованию взрывчатых веществ, взрывных устройств, средств взрывания и следов их применения при расследовании прежде всего авиационных происшествий, сопряженных со взрывами.

Первоначально такие разработки велись во ВНИИ СЭ МЮ СССР, где была создана взрывотехническая лаборатория, а затем в ЦНИКЛ и ВНИИ МВД СССР. С 1977 г. взрывотехнические исследования стали проводиться в криминалистической лаборатории Воинской части 34435, относящейся к ведению КГБ СССР.

В работах, издававшихся в 70-х гг., в основном описывались взрывные устройства, взрывчатые вещества и рассматривались отдельные вопросы их экспертного исследования. Но в то же время начали разрабатываться приемы и методы исследования взрывных устройств, взрывчатых веществ и следов их применения в рамках отдельных следственных действий. Авторами наиболее крупных работ того периода стали И. Ф. Пантелеев, Р. З. Боршигов, В. П. Власов, Н. П. Ландышев, С. И. Винокуров и другие ученые.

Постепенно накапливались специальные знания, практический опыт, шла подготовка научных кадров, создавались необходимые приборы, оборудование и т.д., закладывались научные основы судебной взрывотехнической экспертизы. Поэтому рассматриваемый период можно считать этапом зарождения, формирования и развития взрывотехнической экспертизы, которая впоследствии явилась практическим воплощением области знаний, определяемой сегодня как криминалистическая взрывотехника. Такой же путь прошли ставшие традиционными трасологические, судебно-баллистические, судебно-почерковедческие и другие исследования, этим же путем идет становление новых отраслей криминалистической техники - судебной фоноскопии, судебной фототехники, криминалистического учения о холодном оружии и др.

Однако широкого распространения в этот период взрывотехнические экспертизы не получили в связи с неразработанностью методологических и теоретических основ их проведения, отсутствием подготовленных кадров и еще небольшим количеством преступлений, совершаемых с применением взрывных устройств. Например, в 1977 г. в Москве было осуществлено лишь три взрыва - в продовольственном магазине, на улице и в метро. Но и тогда понимали опасность таких преступлений и необходимость совершенствования методов и средств борьбы с ними.

Завершается рассматриваемый период тем, что в 1980 г. в системе МВД СССР был создан отдел взрывотехнических экспертиз и появился новый субъект судебной экспертизы - эксперт-взрывотехник. Необходимость организации этого отдела была вызвана, прежде всего, возрастающими потребностями следственной и розыскной практики и предстоящими Московскими Олимпийскими играми.

С начала 80-х гг. начинается третий этап становления криминалистической взрывотехники. Продолжают публиковаться статьи и рекомендации по разработке научно-технических средств и методов решения частных задач судебной взрывотехнической экспертизы, стали появляться работы, посвященные теоретическим проблемам взрывотехники и взрывотехнической экспертизы. В них обосновывалась потребность создания в рамках криминалистической техники новой отрасли, которая бы изучала технические вопросы, возникающие при расследовании преступлений, связанных с применением взрывчатых веществ, взрывных устройств.

Взрыв как способ совершения преступлений стал получать все большее распространение, возрастающий технический уровень развития населения способствовал изготовлению самодельных взрывных устройств, в стране резко увеличивались масштабы нелегального оборота оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ. Например, Р. З. Боршигов отмечает, что "по данным Госгортехнадзора СССР, в 1978 и шесть месяцев 1979 г. на предприятиях, ведущих взрывные работы и осуществляющих хранение взрывчатых веществ, похищено, разбазарено и потеряно 8 841 кг взрывчатых веществ, 8 552 электродетонатора и капсюля-детонатора, 10 854 м огнепроводного и детонирующего шнуров".

Впервые вопрос о создании новой отрасли криминалистической техники был поставлен в 1982 г. З. И. Кирсановым и Л. Летоштяком, которые отметили, что "существующими отраслями криминалистической техники не полностью исчерпываются потребности следственной практики, в частности, в криминалистике отсутствует специальная отрасль, занимающаяся разработкой методов и средств обнаружения, фиксации и исследования взрывчатых веществ, взрывных систем и следов их применения". Они обосновали необходимость создания нового самостоятельного учения, предложили назвать его "криминалистическая взрывотехника" и показали его место в системе науки криминалистики, определили цели, задачи исследования.

Однако на протяжении длительного времени данное предложение не было реализовано, так как проводимые разработки не обладали всеми признаками самостоятельной отрасли знаний. "Прежде чем констатировать пополнение системы новым элементом -- новой частной криминалистической теорией,-- необходимо оценить такое теоретическое построение с точки зрения наличия у него признаков теории: общего предмета, обладающего определенной целостностью, и обоснованности с научной точки зрения". Шло в основном накопление эмпирического материала, которого было мало на тот период, и разработка на его основе практических рекомендаций.

В 1989 г. Е. Н. Тихонов опубликовал методические рекомендации "Криминалистическая взрывотехника и взрывотехническая экспертиза". Рекомендации состоят из двух частей: в первой рассматривается теоретический материал, во второй - технические и конструктивные данные инженерных мин и ручных гранат отечественного производства, необходимые оперативно-следственным работникам, специалистам и экспертам при исследовании боеприпасов взрывного действия либо следов их взрыва. В том же году было издано пособие "Место взрыва как объект криминалистического исследования", а Н. С. Ермаков защитил кандидатскую диссертацию на тему: "Обеспечение следственной и оперативной деятельности органов КГБ методами и средствами криминалистической взрывотехники".

В конце 80-х гг. были заложены научные основы криминалистической взрывотехники, а следователи и эксперты получили научно-практические материалы для успешной работы. Но и тогда было еще рано говорить о признании суммы знаний в этой области в качестве криминалистического учения, так как по-прежнему продолжалось интенсивное накопление эмпирического материала, на базе которого совершенствовались методы, приемы и средства обнаружения, фиксации, изъятия и исследования основных носителей информации. Как отмечал Р. С. Белкин, "научные работы этого периода (периода становления частной теории. - А.Б.) носят преимущественно описательный характер, они ставят своей задачей собирание и фиксацию фактов, добытых эмпирическим путем".

С начала 90-х гг. пошел четвертый этап развития криминалистической взрывотехники - этап формирования новой криминалистической теории, характеризующийся более высоким уровнем теоретических исследований, накоплением справочного и экспериментального материала. Этот материал требовал обобщения, систематизации и создания на данной основе рекомендаций, позволяющих установить вид применявшегося взрывного устройства, определить групповую принадлежность взрывного устройства по осколкам, оставшимся после взрыва, и т.д. Уже в 1991 г. выходят крупные работы коллектива авторов Экспертно-криминалистического центра МВД России: "Взрывы и обнаружение взрывных устройств"; "Взрывные устройства промышленного изготовления и их криминалистическое исследование"; "Основы криминалистического исследования самодельных взрывных устройств". Продолжают публиковаться статьи и рекомендации, затрагивающие частные методики экспертных исследований.

Участившиеся случаи применения взрывных устройств при совершении преступлений заставляет ученых и практиков интенсифицировать научные исследования в этой области. Проводятся работы, изучающие действие факторов взрыва на организм человека и его одежду. Значительное увеличение числа публикаций по вопросам применения в криминалистике взрывотехнических исследований указывает на устойчивую тенденцию развития новой отрасли - криминалистической взрывотехники. Анализ этих публикаций подтверждает высокий теоретический уровень, практическую значимость и перспективность данного направления.

В связи с резко участившимися случаями применения взрывных устройств в преступных целях проблемами криминалистической взрывотехники вынуждены заниматься государственные органы. Обеспечение безопасности граждан, их защита от насильственных преступных посягательств, связанных с применением взрывных устройств, стали весьма серьезно рассматриваться на уровне Президента РФ, Правительства РФ, силовых ведомств России, о чем свидетельствуют их руководящие документы.

В Экспертно-криминалистическом центре МВД РФ приступили к подготовке экспертов-взрывотехников для региональных взрывотехнических лабораторий. Однако отметим, что в тот период уровень развития специальных познаний экспертов-взрывотехников еще не позволял глубоко и полно исследовать все объекты экспертизы, решать многие практические вопросы.

Одновременно в системе правоохранительных органов решается задача по организации поиска, изъятия и уничтожения взрывоопасных объектов. Данная задача возложена на инженерно-технические группы ОМОН, созданные приказом МВД России от 15 марта 1994 г.

В 1994 г. в учебнике по криминалистике под ред. И.Ф. Герасимова и Л.Я. Драпкина появилось краткое упоминание о криминалистическом исследовании взрывчатых веществ. В том же году вышел еще один учебник по криминалистике, в котором уже был параграф, посвященный криминалистическому взрывоведению. На следующий год в учебнике по криминалистике под ред. В. А. Образцова впервые появился параграф под названием "Криминалистическая взрывотехника".

Сегодня почти все учебники по криминалистике имеют (хотя и краткие, не рассматривающие теоретические вопросы) главу или параграф, посвященные криминалистической взрывотехнике (взрывоведению). Появились учебно-методические пособия и монографии, посвященные проблемам теории криминалистической взрывотехники. Были защищены первые докторские диссертации, частично касающиеся криминалистических проблем исследования взрывных и пиротехнических устройств и содержания криминалистического взрывоведения (взрывотехники) как области научного, практического и дидактического знания. При разработке методик расследования отдельных видов преступлений стали учитываться особенности расследования деяний, где в качестве орудия применялось взрывное устройство.

Значительное увеличение числа публикаций по вопросам применения в криминалистике взрывотехнических знаний указывает на устойчивую тенденцию развития новой отрасли - криминалистической взрывотехники. Анализ публикаций подтверждает их постоянно повышающийся теоретический уровень, высокую практическую значимость и перспективность данного направления. В связи с этим к концу 90-х гг. в криминалистике сложилась ситуация, для разрешения которой потребовалось создание соответствующей криминалистической теории, в рамках которой изучались бы закономерности возникновения и преобразования информации о взрывчатых веществах, взрывных устройствах и следах их применения.

Предпосылками создания данной теории послужили следующие факторы:

· углубленное развитие общей теории криминалистики;

· развитие системы частных криминалистических теорий (учение о криминалистической регистрации, криминалистическое учение о холодном оружии, криминалистическая одорология, криминалистическая ситуалогия, криминалистическая диагностика и т. д.);

· использование взрывчатых веществ и взрывных устройств в качестве средств совершения преступлений;

· исследование взрывчатых веществ, взрывных устройств и следов их применения в практике правоохранительных органов;

· развитие смежных отраслей знаний (физики взрыва, химии, взрывного дела и т. д.) и их аккумуляция в новой области - криминалистической взрывотехнике;

· потребность в научной разработке поставленной проблемы.

Как справедливо замечает И. Д. Моторный, "в настоящее время вследствие более глубокого проникновения в сущность предмета науки, открытия в нем новых сторон созданы достаточные теоретические и эмпирические предпосылки для выхода криминалистической взрывотехники на новый этап развития - этап, характеризующийся формированием этой отрасли криминалистической техники в виде частного криминалистического учения". Концентрация научных исследований в рамках отдельной отрасли помогает найти оптимальные решения, поднимает уровень знаний на более высокую ступень.

На основании изложенного можно с уверенностью сказать, что в криминалистике возникло новое криминалистическое учение, которое с точки зрения структуризации следует рассматривать в качестве самостоятельной отрасли криминалистической техники.

Несомненно, это учение требует дальнейшей разработки и его, видимо, еще нельзя считать полностью сложившейся теорией. Поэтому на современном этапе необходимо учитывать лишь самые характерные его черты, наиболее четко выделившиеся структурные элементы, важнейшие линии связи с соответствующими отраслями знаний и различными видами деятельности по борьбе с преступностью. Данная отрасль имеет методологическое значение для других отраслей криминалистической техники. Более того, мы видим ее методологическое значение и для тактики и методики расследования преступлений, совершаемых с применением взрывных устройств. Вместе с тем следует признать, что в криминалистической взрывотехнике имеется еще немало проблем и спорных вопросов, нуждающихся в дальнейшем исследовании. Рассмотрению наиболее важных из них и посвящены следующие главы работы.

4. Возможности генотипоскопической экспертизы при раскрытии преступлений, и на этапе доказывания

Диагностические генотипоскопические исследования решают широкий круг задач, стоящих перед следствием:

1) наличие на предмете-носителе ядросодержащих клеток организма человека, пригодных для генотипоскопического исследования, установление генотипа;

2) установление биологического родства;

3) определение половой принадлежности генетического материала;

4) установление наличия чужеродного генетического материала в биологическом материале потерпевшего;

5) определение принадлежности генетического материала одному или нескольким лицам.

Установление пригодности биологических следов - неотъемлемая часть генотипоскопической экспертизы. Ответ на вопрос о пригодности следов определяет дальнейшие возможности исследования либо напрочь лишает следователя возможности использовать вещественные доказательства биологического происхождения в качестве инструмента доказывания идентичности отождествляемых объектов методом ДНК-анализа. В связи с этим остро встаёт вопрос о правильном изъятии и сохранности следов.

Специфика фиксации и изъятия объектов биологического происхождения связана с их высокой лабильностью, изменчивостью под воздействием внешних факторов [20, с. 30]. Это обусловливает трудности в их обнаружении, требование их немедленного представления на исследование, а при необходимости их хранения - обеспечение необходимых условий (как правило, низкие температуры) для предотвращения возможных изменений объектов.

Важен фактор своевременности назначения экспертизы, который прежде всего связан с состоянием объекта исследования и его природой. Затягиваются сроки от времени вынесения постановления до времени их поступления в лабораторию. Например, при изъятии из трупа лоскутов кожи, костей скелета и других биологических объектов, вещественных доказательств генотипоскопические экспертизы назначаются спустя длительные сроки, что ведёт к разрушению объектов.

Это приводит либо к возврату экспертиз без исполнения, либо к запросам о предоставлении необходимых для исследования объектов.

Таким образом, вопросы взаимодействия при подготовке и проведении генотипоскопических экспертиз весьма актуальны (см. схему 2.1).

Схема 2.1. Взаимодействие подразделений при производстве экспертиз [10, с. 219].

Несмотря на то, что учёными разработан оригинальный метод выделения ДНК, пригодной для генотипирования с помощью ПЦР, из биологических следов, имеющих различную степень загрязненности и деградации материала (универсальность способа позволяет широко использовать метод в работе судебно-экспертных лабораторий), следует учитывать, что исследование ДНК является дорогостоящим. По этой причине необходимо предварительное исследование пятен на предмет наличия крови или спермы человека, а также трупного материала сомнительного видового происхождения с помощью негенетических методов исследования. Экспертное исследование ДНК целесообразно проводить в виде дополнительной экспертизы после проведения серологических исследований (установление наличия, групповой принадлежности биологических следов), если следствием результаты последних были расценены как недостаточно информативные.

В постановлении на проведение дополнительной экспертизы, помимо общих оснований, нужно изложить причины их назначения (какие именно обстоятельства остались невыясненными, в чем конкретно выражается необоснованность выводов эксперта и т.д.). Вместе с постановлением эксперту вручается заключение первичной экспертизы со всеми приложениями к нему.

Судебно-генетические экспертизы могут проводиться без предварительных судебно-биологических экспертиз в случаях: исследования объектов малого размера (подногтевое содержимое, окурки, мелкие соскобы, смывы, презервативы и т.д.); исследования костной и мышечной ткани, гистологических препаратов; исследования отдельных отпечатков пальцев на вещественных доказательствах; исследования предметов одежды, предметов личной гигиены с целью установления генотипа лица, пользовавшегося указанными предметами.

В НИИ проблем криминологии, криминалистики и судебной экспертизы Министерства юстиции Республики Беларусь И.С. Цыбовским, Н.Н. Кузубом, С.А. Котовой, В.М. Веремейчик, Б.Ю. Вадецким, Л.И. Кунцевичем исследовалась возможность реконструкции генотипа без вести пропавших лиц на основе генотипов близких родственников и потожировых следов.

Поскольку в практике экспертных исследований при производстве генотипоскопических экспертиз частовстречаемы следственные ситуации (исчезновение лиц без вести), когда отсутствует сравнительный образец, процесс идентификации биологических следов становится невозможным. В условиях невозможности получения образца для сравнительного исследования перед экспертами стоит задача точной реконструкции генотипа человека либо использования в идентификационной экспертизе вместо отсутствующего образца свободных образцов (оставленных вне связи с расследуемым событием).

Исследования проводились по двум направлениям:

1) восстановление генотипа по признакам генотипов кровных родственников;

2) генотипирование ДНК из потожировых выделений на личных вещах пропавшего.

С целью выявления закономерностей наследования генетических признаков в кругу близких родственников были исследованы генотипы в шести STR-локусах гениологические древа в трёх больших семьях, которые включали в себя: 1-ая семья - 4 поколения (12 родственников), 2-ая и 3-ья семьи - 3 поколения (7 и 8 родственников соответсвенно). Анализ закономерностей наследования осуществлялся посредством моделирования следственных ситуаций, которые дифференцировались в зависимости от количества имеющегося количества известных генотипов родственников и числа их поколений. [38, с. 189]

Результаты исследования отражены в таблице 1 и рисунке 2.1, приведённых ниже.



Таблица 1 - Эффективность восстановления генотипа отсутствующего лица по генотипам родственников [38, с. 197]



Рисунок 2.1 Эффективность восстановления генотипа отсутствующего лица по генотипам родственников в зависимости от количества задействованных лиц [38, с. 198]

Результаты исследования свидетельствуют о том, что по мере увеличения числа генотипов, используемых в процессе восстановления искомого генотипа, количество установленных генотипов возрастает.

Оценка эффективности восстановления генотипа проводилась по трём категориям: восстановление точного генотипа, сужение вариантов генотипов до двух, невозможность восстановления генотипа (более двух вариантов).

По результатам исследования установлено, что эффективность восстановления точных параметров генотипа составляет около 15-20%.

Вышеуказанными исследователями положен вывод о том, что такой уровень значимости недостаточно эффективен для обеспечения идентификационных генотипоскопических исследований.

Исследования по восстановлению генотипа, проводимые по второму направлению (генотипирование ДНК из потожировых выделений на личных вещах пропавшего), носят комплексный характер: генотипы биологических родственников пропавшего сравнивают с результатами генотипирования ДНК из потожировых выделений на предметах его одежды.

Разработанная методика применяется при расследовании исчезновения людей, когда единственным предоставляемым в распоряжение эксперта образцом являются личные вещи пропавшего с потожировыми выделениями.

Результаты данных исследований напрямую зависят от категории образцов ДНК из потожировых выделений, которые классифицированы по характеру генотипирования на три группы: «слабые» образцы (генотипируются успешно лишь в локусах с небольшими размерами аллелей); «сильные» образцы (успешно генотипируются во всех локусах, однако имеется риск экспертной ошибки ввиду низкого количества ДНК и повреждений её молекул); третья группа образцов может содержать примеси чужеродной ДНК (непригодны для идентификационной экспертизы). [40, с. 77]

Данная методика основывается на невозможности наличия в генотипе пропавшего признаков, отсутствующих в генотипе его биологических родителей, при этом «результаты генотипирования образцов ДНК биологических родственников служат «фильтром» для выявления артефактных признаков и контаминаций при исследовании потожировых выделений» [38, с. 198], [39, с. 67].

В качестве преимуществ данной схемы реконструкции генотипа следует отметить возможность установления точных параметров генотипа, свойственных именно пропавшему лицу, и исключения случайного совпадения признаков идентифицируемого генотипа с признаками генотипа лиц, не имеющих отношения к расследуемому событию.

Таким образом, реконструкция генотипа как методический приём не только открывает новые возможности для идентификации биологических следов человека, но и является непосредственным решением задач, касающихся установления биологического родства.

Генотипоскопическая экспертиза установления биологического родства проводится как в гражданском, так и в уголовном процессе.

В гражданском судопроизводстве причиной назначения данного вида экспертизы является спорное отцовство (гораздо реже материнство).

В уголовном судопроизводстве данные аспекты исследуются в целях выяснения истины по конкретным уголовным делам. Например, установить, наступила ли беременность потерпевшей в результате изнасилования конкретным лицом, представляется возможным лишь посредством генотипоскопической экспертизы установления отцовства.

При исключении отцовства вероятность составляет 100% (исключение минимум по двум независимым локусам).

В случае, когда отцовство не исключается, исследуются до 15 независимых локусов ДНК, что соответствует минимальному гарантируемому значению вероятности отцовства - 95% (наименьший процентный показатель, приемлемый для судебной практики) [16, с. 61].

Анализ криминалистической практики показывает, насколько велика роль установления биологического родства в случаях обнаружения убитых грудных детей. Такие преступления обычно совершаются женщинами, для которых наступление беременности было нежелательно, установить детоубийцу в таком случае возможно проверкой социально неблагополучных лиц женского пола, а доказать их вину лишь с помощью генотипоскопической экспертизы.

Возможности определения половой принадлежности генетического материала, установление наличия чужеродного генетического материала в биологическом материале потерпевшей; определение принадлежности генетического материала одному или нескольким лицам наиболее значимы для расследования большинства сексуальных преступлений.

Определение половой принадлежности генетического материала начинают с обнаружения Y-хроматина.

Половой хроматин был открыт в 1949 году при исследовании клеток мозговой ткани кошек. В дальнейшем половой хроматин был обнаружен у человека в клетках головного мозга, печени, почек и других органах.

Y-хроматина дает возможность определять не только половую, но и видовую принадлежность крови. Наличие его даже в единичных клетках позволяет судить о том, что кровь принадлежит человеку, а по половому признаку является мужской.

Х- и Y-хроматин определяют при микроскопическом исследовании в люминисцентном микроскопе: на Х- и Y-хромосомах исследуются участки гена амелогенина, устанавливается количество содержащихся в нём пар оснований нуклеотидов.

Преимущество молекулярно-генетической экспертизы при установлении половой принадлежности генетического материала различных биологических объектов перед традиционными цитологическими методами исследования заключается в процентном соотношении положительных результатов: процентный показатель положительных результатов генотипоскопической экспертизы равен 95-98%, цитологические исследования продуктивны лишь в 5-10% случаев.

Впервые в судебной биологии появилась возможность доказательственного экспертного исследования смесей биологических жидкостей нескольких лиц, что особенно важно при анализе смесей биологических жидкостей типа «мужчина - женщина», поскольку становится возможным не только установить сам факт насильственного полового акта, но определить количество насильников и отца ребёнка в случае наступления беременности.

Для решения вопроса о принадлежности составляющих смеси определенному лицу экспертами используются различные способы.

Один из методов - постановка полимеразной цепной реакции на смешанной ДНК и последующий расчёт вероятности происхождения от конкретного лица, с учетом всех возможных вариантов. Величина вероятности случайного совпадения признаков, рассчитанная таким образом, бывает недостаточно высокой. Так, теоретически такие генетические признаки, которые могли бы согласоваться с выявленными в смешанном биологическом материале, могут встречаться в популяции у одного человека из десятков либо сотен тысяч.

Для смешанных пятен спермы и влагалищных выделений, крови целесообразно применение методики "дифференциального лизиса", выделенной Гусаковым А.Ю., Громовой В.Ф., Боровко С.Р., Аккалаевой О.Х. как наиболее результативной.

Данный метод базируется на различии в химическом строении клеточных мембран сперматозоидов и клеток крови или эпителия. Мембраны сперматозоидов содержат большое количество метионина, значит и дисульфидных связей по сравнению с клетками эпителия и крови, что повышает устойчивость сперматозоидов к воздействию внешних факторов.

Методика "дифференциального лизиса" представляет собой два этапа разрушения клеточных элементов и промежуточный этап отмывания. [16, 62-63]

Первый этап - разрушение клеток крови и эпителия с использованием лизирующих агентов и протеолитического фермента.

Лизат клеток, полученный на этом этапе, условно называют «женской» или эпителиальной фракцией, т.к. разрушению подвергаются преимущественно клетки крови и эпителия (женский компонент смешанного пятна). Из полученного лизата при необходимости можно выделить ДНК эпителиальной фракции, то есть установить генотип женщины.

Второй этап - отмывание сперматозоидов, оставшихся в осадке, от продуктов лизиса клеток крови и эпителия.

Третий этап - лизис клеток «мужской» фракции (то есть оставшихся сперматозоидов) с использованием восстановителя дисульфидных связей дитиотреитола и последующее выделение дезоксирибонуклеиновой кислоты из продуктов лизиса.

В результате данная методика позволяет либо выделить генотип спермы в чистом виде, либо (при значительном преобладании в смеси эпителиальных клеток) получить смешанный профиль, в котором четко учитываются варианты обоих компонентов.

Таким образом, если в результате использования методики дифференциального лизиса клеток эпителия и сперматозоидов удается установить генотип спермы, вероятность случайного совпадения его с генотипом подозреваемого снижается на несколько порядков по сравнению с аналогичной величиной, рассчитанной по смешанному пятну. То есть теоретически такие генетические признаки, которые могли бы случайно совпасть с выявленными в объекте, могут встретиться в популяции у одного человека из сотен миллиардов, что является практически индивидуализирующим результатом.

Одним из новых методов судебно-генетической экспертизы при половых преступлениях является исследование полиморфных участков У-хромосомной ДНК.

У-хромосомная ДНК по сравнению с аутосомной (то есть не половой ДНК) обладает следующим рядом особенностей. У-хромосомная ДНК содержится в ядрах клеток только лиц мужского пола, наследуется по мужской (отцовской) линии от из поколения в поколение в неизменном виде, наследуется гаплотипически, то есть совокупностью генетических признаков - гаплотипом.

Идентификационная значимость исследования У-хромосомной ДНК существенно ниже по сравнению с исследованиями аутосомной ДНК. Это обусловлено тем, что для математической оценки результатов исследования необходим массив данных о частотах встречаемости У-хромосомных гаплотипов в той или иной популяции. Кроме того, у родственников по мужской (отцовской) линии характеристики У-хромосомной ДНК одинаковы, что не позволит однозначно высказаться о происхождении биологического материала подозреваемого лица, так как все его родственники по мужской линии будут иметь такой же гаплотип.

Несмотря на указанные слабые стороны, анализ полиморфизма У-хромосомной ДНК остается перспективным, поскольку при проведении судебно-генетической экспертизы смешанных биологических веществ при преступлениях, носящих сексуальный характер, генотипоскопическое исследование У-хромосомной ДНК позволяет:

- определять количество мужчин, биологический материал (клетки, сперма) которых присутствует в пятнах;

- выявлять генетические признаки «мужской» составляющей пятен в случаях многократного преобладания клеток женщины и невозможности выделить отдельные составляющие смеси (например, в подногтевом содержимом жертвы);

- устанавливать гаплотип мужчины в содержимом половых путей потерпевшей даже в случаях, когда насильственный половой акт не заканчивался семяизвержением, либо если преступник ранее подвергся операции по вазэктомии;

- в случае невозможности предоставить образцы подозреваемых, например, если они находятся в розыске, сравнение полученных результатов можно проводить с образцами слюны (крови) их родственников по мужской линии, что позволит косвенно ответить на вопрос о происхождении спермы на вещественных доказательствах от подозреваемого.

Подводя итоги, отметим, что в данной главе освещены возможности диагностических судебно-геномных экспертиз путём исследования конкретных направлений исследований. Применяемые при производстве генотипоскопических экспертиз методики и пути решения экспертных задач, стоящих перед судебными медиками, рассмотрены применительно к следственной практике. В ходе последовательного изложения материала, касающегося конкретного диагностического исследования, обозначены принципиально новые достижения генотипоскопической экспертизы и приоритетные направления её развития.



5. Проблемы проведения одорологической (ольфакторной) экспертизы

К основным проблемам, возникающим при проведении одорологической экспертизы необходимо отнести:

1. Недоказанность индивидуальности и неизменности запаха человека.

2. Недоказанность факта, что человек пахнет всегда и везде одинаково.

3. Недостаточность дополнительных исследований, в первую очередь экспериментальных, для исключения неконтролируемых ошибок из-за смешивания основного и маскирующего запахов.

4. При консервации и хранении запах человека освобождается от случайных примесей, которые иногда решают решающую роль в идентификационных исследованиях.

5. Сомнения в возможности длительного хранения запахов.

6. Неустановленность природы запаха, ни одна из выдвинутых теорий запаха не может ее объяснить.

7. Неизученность механизма образования следов запаха.

8. Действия служебно-розыскной собаки как детектора запаха подобны «черному ящику».

9. Механизм сравнения собакой образцов запаха еще не изучен.

10. Собаку нельзя «допросить» в целях выяснения причины допускаемых ею ошибок, а поэтому нет гарантий достоверности ее поведения, которое опосредствуется субъективными факторамию.

11. Сомнения в том, что собака способна безошибочно узнать и выбрать человека по запаху из любого множества других людей.

12. Отсутствие современных методик экспертного исследования следов запаха человека.

13. Что бы собака ни делала, никакой «ответственности» она не несет, даже если ее «показания», так как сказать, «заведомо ложные».

14. Какие бы гарантии достоверности результатов одорологического исследования запаха человека при помощи обоняния собаки не разрабатывались, собака-идентификатор - это живое существо все возможные последствия поведения которого нельзя предусмотреть и проверить.

15. В одорологической экспертизе собака приравнивается к эксперту, которого она фактически заменить не может.

16. Привлечение к одорологическому исследованию экспертов-одоролога, кинолога, видеоинженера не может превратить ее в процессуальное действие по идентификации личности.

17. Справка о производстве выборки не может являться источником доказательств, так как не обладает относимостью к делу.

18. Неправомерность попыток найти процессуальную форму для действий, которые целиком зависят от практически неконтролируемого обоняния собаки.

19. Отсутствие объективных способов проверки правильности выборки человека собакой.

20. Отсутствие надежных анализаторов запаха, в результате чего может быть получена не доказательственная, а иная информация.

21. Отсутствие объективных критериев, позволяющих определить подготовленность служебно-розыскных собак к одорологическим выборкам.

22. Сомнение в возможности собаки однозначно сообщить в доступной для человека форме о результатах выборки предъявленных запахоносителей.

23. Отсутствие в действующем уголовно-процессуальном законодательстве регламентации одорологического метода.

24. Необходимость создания научно обоснованных процессуальных гарантий использования данных науки одорологии в доказывании

25. Выборка собакой живых лиц, тем более заведомо непричастных, среди подозреваемых лиц безнравственна, оскорбляет их человеческое достоинство.

26. Идентификация личности по запаху недопустима в качестве доказательств по соображениям,относящимся не к их процессуальной форме, а к содержанию, ибо в данном случае под видом использования достижений науки предлагаются манипуляции, лишенные научной основы.

27. Следует сначала доказать теоретически и практически, что одорологический метод обладает надежностью.

28. Слабость технической базы: отсутствие собак, подготовленных к работе по консервированному запаху, и условий, необходимых для проведения одорологического исследования; низкие адсорбционные показатели средств, применяемых для собирания запаха; отсутствие, практического опыта.

В связи с ограничением в объеме работы мы постараемся раскрыть наиболее актуальные проблемы.

Первоначально мы хотим затронуть проблему недоказанности индивидуальностии неизменности запаха человека.

Данный аргумент выдвигали первоначально М.С. Строгович1, и некоторые другие авторы. Впоследствии появилось немало работ, где обосновывались индивидуальность и неизменность запаха человека и приводились результаты многочисленных опытов в пользу данного тезиса Причем публикации принадлежали не только сторонникам одорологического метода, но и его противникам, к примеру, В.Борисову, Я.Яковлеву1 и др. Так, В.Борисов и Я.Яковлев, отстаивая этот тезис, пишут, что современная биохимия индивидуальный запахоноситель связывает с теми сложнейшими процессами, которые происходят в его организме. Каждая из этих реакций предопределяется своими особыми ферментами, которые различны даже у близких родственников. Поэтому каждый человек - источник лишь ему присущего запаха, специфичность его запаха зависит как от количества, так и от качества входящих в него компонентов, которые практически неповторимы .

Немного позднее А.М. Ларин в 1988 г., подвергнув сомнению названные и другие положения одорологии, заявил, что такие выводы представляют собой произвольные допущения и высказывания некоторых юристов, но они ни в коей мере не подтверждаются специалистами по физиологии и высшей нервной деятельности животных. При этом никаких аргументов и ссылок такого рода специалистов А.М.Ларин не приводит. Аналогичная позиция изложена А.М.Лариным и в более поздней его работе «Криминалистика и пара-криминалистика»2, опубликованной в 1996 г., в аннотации к которой весьма определенно выражено следующее отношение этого автора как канализируемой, так и другим проблемам криминалистической науки: «В пособии освещены проблемы паракриминалистики - совокупности приемов раскрытия преступлений которые еще не получили достоверного естественнонаучного правового, этического обоснования, но уже рекомендованы разработчиками как эффективные новшества и внедряются в следственную практику».

Невозможность использования молекул запаха, недоступных непосредственному визуальному восприятию участников уголовного процесса, в качестве вещественных доказательств.

Надлежащее определение места следов и образцов запаха человека в числе вещественных источников информации и предложение редакций соответствующих статей действующего уголовно-процессуального законодательства Украины, на наш взгляд, предоставляет основу для перспективного разрешения проблемы процессуальной регламентации работы со следами и образцами запаха человека в уголовном судопроизводстве. Однако данный подход не исключает необходимости разрешения проблем такой работы на основе действующего законодательства, что более целесообразно сделать в заключении к настоящей работе в качестве ее итоговых рекомендаций В связи же с рассматриваемым возражением противников одорологии, как нам представляется, следует подчеркнуть следующее. В качестве вещественных доказательств по уголовным делам может использоваться лишь одна из шести, предложенных нами, разновидностей вещественных источников информации, только для которой более подходит одноименное наименование.

В то же время следы и образцы запаха человека, как и любые другие вещественные источники доказательств, которые в силу своих мизерных размерных характеристик не могут быть восприняты при помощи даже микроскопа, подлежат не только терминологическому обособлению - "ультравещественные доказательства", но и соответствующей процессуальной регламентации.

Таким образом, данная проблема, которая касается не только следов и образцов запаха человека, но и других ультравещественных доказательств, еще подлежит соответствующему уголовно-процессуальному разрешению. Однако, с одной стороны, заострять данную проблему лишь применительно к следам и образцам запаха человека неправомерно.

Подводя итог необходимо обозначить, что в рамках действующего украинского уголовно-процессуального законодательства может быть предложен временный вариант разрешения данной проблемы, позволяющий использовать результат работы со следами и образцами запаха человека - заключение комиссионной одорологической экспертизы, в качестве источника доказательств по уголовным делам.

3.2.Проблемы процессуального характера возникающие при работе со следами и образцами запаха человека.

Центральное место в дискуссии вокруг проблемы одорологического метода занимает вопрос о допустимости применения его результатов в качестве источника доказательной информации по уголовным делам. Практически одновременно с началом практического применения внеэкспертных собак-детекторов для поиска преступника или похищенных вещей по следам их запаха на местности возникла дискуссия о процессуальной природе результатов данного мероприятия.

Мнения отечественных и зарубежных авторов (криминалистов, процессуалистов и представителей иных, порой, неюридических наук) по этому вопросу разделились и могут быть представлены следующим.

Позиция некоторых из перечисленных авторов неоднократно менялась, что не дает возможности однозначно оценит ее. К примеру, М.В.Салтевский в одной из своих публикаций в 1976 г. пишет: "...действия собаки как инструмента исследования в руках специалиста подобны действию "черного ящика" - имеем результат, но не знаем механизм его получения. Поэтому результаты выборки ...используются только в оперативных и организационных целях"1. В других работах этого ученого, опубликованных в 1982 г. и 1992 г., читаем; "Механизм выборки как "сравнение" запахов биодетекторами остается пока загадкой. Достоверность такого исследования обычно проверяется многократным повторением выборки с изменением ситуаций. Вместе с тем ее выводы до настоящего времени остаются за пределами источников доказательств, хотя научные основы выборки, связанные с открытием возможности консервации запаховых следов, и современная практика позволяют ввести выборку в ранг следственных действий по применению специалистов биологических детекторов для извлечения информации из материальных источников... Предложенные Г.М. Собко приемы расчета надежности результата выборки в зависимости от количества опытов и числа положительных реакций собаки следует признать убедительными. Использование их позволяет специалисту количественно определить достоверность результатов выборки в заданных пределах и, таким образом ставить их в один ряд с результатами инструментального исследования"1.

В 1997 г. и 1999 г. М.В.Салтевский еще категоричнее аргументировал данное положение, подчеркнув следующее: "Оценку доказательственного значения результатов выборки следует производить комплексно, исходя из следующих научных положений:

а) газообразные вещества - это равнопорядковые вещественные источники доказательств;

б) результаты выборки иногда могут быть проверены современными техническими средствами;

в) надежность результатов выборки может быть определена количественно вероятностно-статическим методом.

Изложенное, на наш взгляд, свидетельствует о том, что позиция этого ученого изменилась в сторону признания результатов одорологического исследования в качестве источника доказательственной информации. Однако в опубликованном ранее «Специализированном курсе криминалистики» М.В. Салтевский в главе «Микрообъекты и запаховые следы», написанной совместно с В.Г. Лукашевичем, допустил противоречие суждения в этом отношении. Так, в одном месте названной работы категорически заявляется: «Выборка - это оперативно-тактическое мероприятие по применению специалистом биологического «инструмента» - обоняния служебной собаки для исследования одорологической информации в целях установления по запаху источника

Аналогичную позицию М.В. Салтевский занял и в уже упомянутой публикации, очень близко подойдя к признанию результатов одорологического исследования в качестве источника доказательственной информации. Так, в одном месте этого пособия М.В. Салтевский указывает, что при исследовании следов запаха при помощи биологического детектора запаха - обоняния собаки, человека - результаты пока еще не порождают доказательства в процессуальном смысле, хотя полученная информация используется для раскрытия преступления. А в другом месте этот автор полагает, что «обоняние соответствующим образом дрессированной собаки следует интерпретировать как биологический «инструмент» в руках специалиста, исследующего запаховый источник. Подобно специалисту, применяющему, допустим, хроматограф, он тоже детектирует в источнике запаховое вещество с помощью своего «инструмента», которым владеет так же, как эксперт хроматографом. Поэтому извлеченная информация в обоих случаях должна иметь одинаковое процессуальное значение».

6. Эффективность использования автоматизированных рабочих мест руководителя и следователя

Типовым программным средством автоматизации расследования уголовных дел является программный комплекс, который обеспечивает учет и контроль за расследованием, а также документальное оформление следственных действий и принимаемых процессуальных решений.

АРМ следователя позволяет решать следующие задачи:

1) фиксировать в его локальной базе данных тексты допросов, очных ставок, фабул расследуемых преступлений, предъявленных обвинений и на этой основе получать все необходимые по ходу следствия процессуальные документы (протоколы, постановления, запросы и др.);

2) автоматически формировать обвинительные заключения и ходатайства о продлении сроков расследования и (или) содержания обвиняемых под стражей по многоэпизодным групповым делам;

3) находить по произвольным поисковым признакам интересующее следователя дело и (или) конкретное лицо;

4) фиксировать в базе данных основные моменты движения каждого уголовного дела и проходящих по ним лиц.

Таким образом, каждое автоматизированное рабочее место следователя снабжено локальной базой данных для хранения конфиденциальной информации по расследуемым делам и обеспечения процессуальной самостоятельности следователя.

Компьютерные информационно-рекомендующие системы, которые содержат типовые методики расследования отдельных видов преступлений, предназначены обучать начинающих следователей и оказывать помощь при расследовании. В зависимости от конкретной следственной ситуации эти системы предлагают алгоритм следственных действий с изложением процессуального порядка и особенностей их производства. Система содержит также справочные материалы, которые необходимы следователю при расследовании отдельных видов преступлений. Банк данных системы основан на материалах эмпирических исследований, а также результатах изучения нормативных актов и специальной литературы.

Программный комплекс расследования уголовных дел настраивается на конкретное следственное подразделение и вышестоящие инстанции. Система снабжена подсистемой администрирования с возможностями резервного восстановления и копирования информации после аппаратных сбоев. Она имеет парольную защиту, а также разграничение доступа к функциональным подсистемам и информации в зависимости от заданного пароля. Имеется и архивная подсистема, которая позволяет в любое время удалять оконченные производством уголовные дела из основной рабочей базы в архив, хранимый, например, на дискетах. Предусмотрена возможность поиска в архиве интересующих лиц и дел с возвратом их в случае необходимости в рабочую базу данных при возобновлении производства по вновь открывшимся обстоятельствам, задержании подозреваемых, находившихся в розыске, возвращении дел для производства дополнительного расследования и т.п.

Поскольку точная фиксация обстановки места происшествия является одной из важнейших задач, во многом определяющей результативность и объективность расследования, этому направлению тоже уделяется серьезное внимание. До настоящего времени традиционными средствами фиксации обстановки места происшествия служат протокол, фотоаппарат и измерительная рулетка. Однако постепенно все большее развитие получают фотограмметрические системы, которые обеспечивают наряду с обычной фотосъемкой еще и измерение объектов по фотографиям, а также составление точных планов места происшествия. Использование методов фотограмметрии позволяет, применяя компьютерную графику, точно реконструировать обстановку места происшествия.

Разработана система трехмерного компьютерного моделирования обстановки места происшествия и воспроизведения динамики произошедшего там преступного события. Она предназначена для реконструкции обстановки места происшествия на основе протокола его осмотра или по данным фотограмметрической съемки. Система представляет собой рабочее место, оснащенное компьютером, сканером, принтером и специальным программным обеспечением. Она создает детальный план места происшествия, а также реконструирует происшествие в виде анимации (компьютерного фильма).

Чрезвычайно полезным может быть использование оперативными работниками и следователям информации, содержащейся в автоматизированных базах данных различных организаций: аэропортов, гостиниц, вокзалов, пунктов пограничного контроля, таможни, налоговой полиции и др. С их помощью можно выявить передвижение тех или иных подозрительных субъектов, перемещение денежных средств, ценностей, транспортных средств и т.д.

С помощью компьютерных баз данных предприятий выявляют случаи изменения комплектации сложных технических устройств (в частности, угнанных автомобилей). Базы данных коммерческих структур позволяют отследить движение денежных средств, в том числе через так называемые оффшорные зоны. Здесь использование компьютерных систем позволяет на несколько порядков сократить сроки налоговых проверок и документальных ревизий.

Интенсивное развитие средств компьютерной техники все более расширяет диапазон их использования в деятельности следственных аппаратов. Уже сейчас отдельные следователи практикуют перевод видеозаписей, производившихся на месте происшествия, в цифровую форму с последующей распечаткой отдельных кадров, имеющих особое значение для расследования. Все более широко применяются "цифровые" фотоаппараты, позволяющие распечатывать снимки, как правило, цветные, не прибегая к химическим процессам, с помощью компьютерного принтера. Такие снимки легко пересылать по компьютерным линиям связи, например через Интернет.

...