Размещено на http://www.allbest.ru/

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ПРАВОВАЯ ПРИРОДА КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ

1.1 Генезис развития законодательства и доктрины о крайней необходимости

1.2 Место крайней необходимости в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния

ГЛАВА 2. ОСНОВАНИЯ И УСЛОВИЯ ПРАВОМЕРНОСТИ ДЕЙСТВИЙ, СОВЕРШЕННЫХ В СОСТОЯНИИ КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ

2.1 Основания и признаки крайней необходимости, условия, характеризующие опасность

2.2 Условия крайней необходимости, характеризующие действия, направленные на устранение опасности

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЯ



ВВЕДЕНИЕ

В современной жизни бывают случаи, когда действие или бездействие, внешне сходное с преступлением и обычно влекущее уголовную ответственность, в одной конкретной обстановке имеет иное содержание и является общественно полезным, в связи с чем признаётся не преступлением. Применительно к таким ситуациям можно говорить об обстоятельствах, исключающих преступность деяния.

К обстоятельствам, исключающих преступность деяния, относятся: необходимая оборона, причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, крайняя необходимость, обоснованный риск, физическое или психическое принуждение, исполнение приказа или распоряжения.

Актуальность темы исследования. Правомерным поведением является необходимым условием цивилизованных человеческих отношений. Большинство участников общественных отношений ведут себя правомерно, соблюдая законы, пользуясь своими правами, свободами и исполняя обязанности, а законоуважение - важнейшая черта правового государства. Поэтому важно определить, что же такое правомерное поведение, в чем заключается его сущность, какими признаками оно характеризуется, как выражается в реальной действительности.

При этом необходимость комплексного изучения вопросов правомерного поведения обусловлена сегодня не только (и не столько) стремлением ученых заполнить пробелы в области теории права, но и потребностями практики. Знание различных аспектов этой проблемы важно как для правотворческих органов, так и для должностных лиц, применяющих право.

Уголовное право не может не интересовать собственно правомерное поведение, хотя бы в плане точного разграничения преступного и непреступного деяния. Установление в уголовном праве точных признаков правомерного поведения, фактически причиняющего вред охраняемым уголовным законом отношениям, - гарантия исключения ошибок в определении признаков преступления.

В этой связи более чем очевидна чрезвычайная актуальность уголовно- правовой проблемы правомерного причинения вреда лицом в состоянии крайней необходимости.

Существо этой проблемы сводится к тому, что, в действующем уголовном законодательстве превышение пределов крайней необходимости абстрактно уголовно наказуемо, а не конкретно уголовно противоправно.

Целью выпускной квалификационной работы (далее ВКР) является рассмотрение института крайней необходимости как обстоятельство, исключающее преступность деяния.

В соответствии с поставленной целью исследования были определены следующие задачи:

1. рассмотреть генезис развития законодательства и доктрины крайней необходимости;

2. проанализировать место крайней необходимости в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния;

3. раскрыть основания и признаки крайней необходимости, условия, характеризующие опасность;

4. проанализировать условия крайней необходимости, характеризующие действия, направленные на устранение опасности.

Объектом исследования выступает деяние, причиняющее вред в состоянии крайней необходимости.

Предметом исследования являются нормы уголовного законодательства, предусматривающие состав правомерного деяния, причиняющего вред в состоянии крайней необходимости, в том числе зарубежных стран, а также практика применения законодательства, труды ученых, посвященных институту крайней необходимости.

Методологической основой ВКР стали приемы и методы познания. В качестве методов исследования применялись общие и частные методы, а именно: сравнительный, аналитический, обобщающий, сравнительно-правовой, системно-правовой, историко-юридический и др.

Теоретической основой написания работы явились научные труды отечественных и зарубежных ученых в области уголовного, уголовно- процессуального и гражданского права.

Нормативную базу исследования составили законодательные и нормативные акты. В ВКР были использованы нормативно-правовые акты, а именно: Конституция РФ от 12 декабря 1996 г., Гражданский кодекс Российской Федерации (части 1, 2, 3 и 4 по состоянию на 1 февраля 2016 г.), Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. (в редакции от 30.12.2015 г. № 441- ФЗ), Уголовные кодексы РСФСР за 1922, 1926 и 1960 годы, утратившие силу.

Эмпирическую базу работы составили опубликованные и размещенные в электронно-правовых базах данные материалов судебной практики: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», Постановление Федерального арбитражного суда Удмуртской Республики от 18 сентября 2012 года № А09 5364/12-10, Обзор судебной практики Верховного суда Удмуртской Республики за 2012 г. по уголовным делам: утв. Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от

14 января 2013 г., Обзор судебной практики по спорам, связанным с возмещением вреда, причиненного в состоянии крайней необходимости (статья 1067 ГК РФ) и Решения Мировых судей по делам об административных нарушений.

Степень научной разработанности темы. Благодаря активной деятельности ученых-правоведов в наше время основные проблемы, связанные с крайней необходимостью решены: дано законодательное определение понятию крайней необходимости, условий превышения пределов крайней необходимости и стало учитываться душевное состояние лица, действующее в ситуации крайней необходимости.

Изучением обстоятельств, исключающих преступность деяния, и, в частности института крайней необходимости, занимались многие правоведы как советские, например: Н.Н. Паше-Озерский, С.А. Домахин, В.Н. Козак, так и постсоветские авторы, и современники.

При изучении крайней необходимости использовались материалы научных работ таких авторов как: В.Ф. Антонов, С. В. Бабич, Д. Гарбатович, Н.В. Лысаков, А. М. Плешаков, И. Тяжкова и др.

Также, использовались учебные пособия для студентов ВУЗов, например учебники под редакцией: А.В. Бриллиантова, Н.И. Ветрова, И.Д. Викторова, Л.Д. Гаухмана, Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, И.Я. Козаченко.

Теоретическая и практическая значимость ВКР заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы в подготовке курса изучения уголовного права в ВУЗе, а также самостоятельного исследования данного вопроса студентами юридических факультетов.

Структура работы. ВКР разделена на две главы, каждая из которых состоит по два пункта, также работа содержит введение, заключение, библиографию и приложения.



ГЛАВА 1. ПРАВОВАЯ ПРИРОДА КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ

1.1 Генезис развития законодательства и доктрины о крайней необходимости

Институт крайней необходимости - один из древнейших институтов уголовного права. Исторические данные указывают, что первые нормы, снимающие ответственность с лица, причинившего вынужденный вред общественно значимым интересам, появились в результате эволюции обычного права. А постановления о возможности причинения вреда с целью защиты более ценного блага были известны римскому праву.

Древнеримское право допускало разрушение дома в случае пожара с дальнейшим предъявлением иска к виновному, самовольное изъятие чужой вещи во время угрожающей ей опасности. Так же принципы крайней необходимости применялись к вопросам о принудительных сделках, невозможности исполнения обязательств и т. п. Но общего законодательного определения крайней необходимости в римском праве не существовало. Общие принципы крайней необходимости применялись только для защиты имущественных интересов.

Наиболее содержательный подход к праву крайней необходимости встречается у средневековых канонистов. По каноническому праву крайней необходимостью оправдывались такие действия, как: совершение священником богослужения при отсутствии надлежащей обстановки, употребление запрещенной церковными правилами пищи, нарушение принятого обета.

В случае защиты жизни правомерно было жертвовать всяким чужим благом (жизнью, телесной неприкосновенностью, имуществом), с этой целью допускалось нарушение любой обязанности. Наказание за несоблюдение установленных запретов отменялось или значительно смягчалось. Смягчение наказания имело место и в случаях, когда мотивом совершения преступного деяния был страх. Кража по нужде наказывалась только в случаях, когда она была совершена неоднократно.

Средневековыми канонистами разработаны и введены в практику такие принципы, как «нужда закона не знает», «что не дозволено законом, делает дозволенным необходимость», «необходимость не знает закона и сама творит себе закон».

В XVII в. в Европе появляются идеи, признающие существование естественных прав человека. В своих работах известные западноевропейские юристы Г. Гроций, С. Пуффендорф, Х. Вольф рассматривали право как продукт общественного договора между людьми, а действия, совершаемые при крайней необходимости, оправдывали человеческой слабостью. Если давление необходимости достигает крайних пределов и иной выход из трудного положения, кроме нарушения закона, отсутствует, то это положение создает так называемое ими «чистое право природы», которое в свою очередь возрождает первоначальное естественное право и былое общее право на пользование имуществом.

Данные положения легли в основу доктрины естественного права необходимости, представителями которой стали вышеназванные юристы с мировым именем.

Г. Гроций, признаваемый на Западе «отцом уголовного права», считал, что постоянно воздерживаться от всякого нарушения закона выше человеческих сил. Преступные акты, вызванные неизбежными требованиями природы, не должны подлежать наказанию. «Если я лишен возможности иначе спасти свою жизнь, то мне дозволено употребить насилие против другого лица, хотя бы оно и не было виновным в моем положении, ибо право мое вытекает не из преступления другого, а из права, данного мне природой».

Теория немецкого юриста С. Пуффендорфа главным образом подчеркивает важность инстинкта самосохранения. Согласно его представлениям, если во время кораблекрушения кто-либо, спасая свою жизнь, схватится за доску, на которой не могут уместиться двое, а кто-либо другой, борясь со смертью, ухватится за ту же доску, что может погубить обоих, тогда первый поступит вполне правильно, если столкнет с доски второго и таким образом спасет себя. Такое действие С. Пуффендорф объявлял непреступным.3 Преобладающее значение инстинкта самосохранения в конструкции крайней необходимости подчеркивала теория представителя германской Школы уголовного права X. Томазия. По его мнению, отклоняя опасность, человек повинуется голосу природы. Лицо вправе действовать в этом направлении, если остается только один выход: нарушение блага другого лица. В этом случае оно не виновно в преступлении, так как нужда не знает закона, а крайняя необходимость превращает долг человеколюбия в совершенное право,

«общая польза более выигрывает от сохранения интересов частных лиц, чем от строгого соблюдения закона».

Заслуживает внимания точка зрения выдающегося немецкого просветителя X. Вольфа. Рассуждая об имущественных преступлениях, он останавливается на понятии договорного коммунизма. Собственность введена не для собственника, а для того, чтобы все извлекали из нее наибольшую выгоду. Поэтому если нет возможности купить вещь либо одолжить ее на время у собственника, она может быть взята против воли хозяина, даже насильственным путем. В таком деянии нет ни кражи, ни грабежа, поскольку крайняя необходимость превращает право просить в «право принуждать». Это

общее правило, по его мнению, должно быть распространено на все имущественные преступления.

В XVIII-XIX вв. проблемы крайней необходимости исследуются в рамках философии права. В сочинениях И. Фихте, Г. Гегеля, И. Канта, Л. Фейербаха крайняя необходимость рассматривается как основополагающий институт уголовного права.

Теория И. Фихте (теория зкземпции) исходила из ситуации, когда один из участников оцениваемого события должен погибнуть, или иначе гибель грозит одинаково обоим. Ответственность субъекта исключалась вследствие отсутствия условий вменения: «юридические отношения мыслимы при возможности сосуществования. Там же, где имеется коллизия сосуществования, там исчезает господство юридического порядка, и вред, причиненный кому-либо при таких условиях, нельзя назвать ни законным, ни противоправным».

Право на жизнь отнято естественным путем, разрешение указанной коллизии всецело зависит от физической силы и произвола. Однако так как после совершения деяния деятель все-таки встает под господство закона, то право необходимости можно рассматривать, как право считать себя совершенно изъятым из сферы влияния всякого законодательства. Крайняя необходимость в воззрениях И. Фихте есть право произвола.

По его мнению, «право крайней необходимости можно определить, как право считать себя выключенным из-под всякой правовой сферы. Действие, совершенное в состоянии крайней необходимости, не есть действие ни правомерное, ни бесправное, оно есть действие для права совсем безразличное».

И. Кант определял крайнюю необходимость как «принуждение без права». По его мнению, право есть совокупность условий, при которых произвол одного лица может быть совмещен с произволом другого по общим правилам свободы. Уголовный закон - это категорический императив, применяемый к преступнику. В положении крайней необходимости можно говорить не о

«праве нужды» (поскольку не может быть нужды, которая бы делала с правом то, что неправомерно), а только лишь о дозволенном насилии по отношению к лицу, которое со своей стороны никакой силы против деятеля не применяло.

Дозволенным действие является по субъективным, а не по объективным основаниям.

Г. Гегель признавал крайнюю необходимость правом нужды и утверждал, что «защита своего права за счет чужого права становится правоверным деянием, как скоро приходится защищать жизнь как основу бытия личности, за счет какого-либо его единичного проявления, например, права имущественного».

По мысли Г. Гегеля, если жизнь может быть спасена посредством хищения хлеба, то в таком случае, хотя и нарушается имущественное право, неправильно было бы видеть в этом деянии кражу. Запрещение такого деяния означало бы установление полного бесправия личности, отрицание всей его свободы. По Г. Гегелю право крайней необходимости порождается лишь тогда, когда опасность является непосредственной.

Позднее доктрина крайней необходимости разрабатывается известными криминалистами Европы. Немецкий юрист К. Биндинг, считал, что характерным признаком крайней необходимости является нежелательный для права конфликт двух благ, которые право желало бы видеть неприкосновенными. Притом конфликт в данных условиях является таковым, что сохранение одного из благ требует гибели другого.

По мнению К. Биндинга, крайняя необходимость - это такое положение лица, в котором оно может спасти поставленное в опасность правовое благо или использовать правовую обязанность лишь путем совершения запрещенного деяния: «неправомерно полагать, что все правовые блага одинаково священны. Уголовное право менее всего это подтверждает, налагая за одно деяние высшую, а за другое деяние - низшую кару. Насколько деяние в необходимой обороне желательно для права как деяние, поддерживающее веление правопорядка, настолько же нежелательно для права деяние в крайней необходимости, ибо оно ведет к правовому ущербу».

Таким образом, при обосновании правомерности или ненаказуемости действий, обеспечивающих устранение опасности, ранние теории крайней необходимости исходили либо из субъективного критерия (при крайней необходимости у лица возникает особое психическое состояние, делающее его как бы невменяемым), либо из объективного критерия (теории, основывающиеся на объективном принципе перевешивающего значения меньшего зла).

Субъективный критерий объяснения ненаказуемости действий, совершенных в состоянии крайней необходимости, воспринят многими современными доктринами. Использование субъективного критерия предполагает разделение общей массы случаев устранения опасности на «правомерную» и «извинительную» (исключающую вину) крайнюю необходимость. «Правомерная» крайняя необходимость рассчитана на случаи столкновения правоохраняемых интересов в повседневной жизни. В таких ситуациях юристы используют формулу «перевешивающего интереса», исходящую из объективного критерия. «Извинительная» крайняя необходимость относится к случаям, когда лицо сталкивается с опасностью, угрожающей его жизни, здоровью либо жизни, здоровью его близких. Ее суть состоит в бессилии карательной угрозы удержать от совершения преступления человека, «обезумевшего» от страха. Характерным признаком

«извинительной» необходимости является идея о допустимости причинения смерти другому человеку с целью спасения собственной жизни.

По сравнению с европейскими странами в России крайняя необходимость была гораздо менее значимым институтом.

Рассматривая вопрос становления и развития института крайней необходимости в российском уголовном праве, можно проследить развитие законодательной мысли, устанавливающей освобождение от ответственности за причинение вынужденного вреда правоохраняемым благам в различные исторические периоды.

История института крайней необходимости тесно связана с историей развития общего учения о преступлении. Официально устанавливая границы дозволенного поведения, уголовный закон одновременно определяет ту черту, нарушение которой считается преступлением. Действие лица определялось преступлением, если деяние содержало признак общественной опасности.

Указанную ступень развития российской уголовно-правовой мысли можно обнаружить в главе Х Соборного Уложения 1649 г. В статье 282 говорится «а будет кто собаку убьет ручным боем не из ружья, оборонятся от себя, и ему за ту собаку цены не платить, и в вину ему того не ставить».11

Данная уголовно-правовая норма говорит о том, что вопросы привлечения к ответственности лица, причинившего вынужденный вред общественным и личным интересам, носят партикулярный характер, а общей нормы, предусматривающей ответственность за причинение вреда охраняемым интересам, еще не существует.

Положения о крайней необходимости нашли отражение в артикулах 123,154,180 и 195 Воинского устава Петра I (1716 г.). Так, артикул 154 Воинского устава Петра I относит к смертоубийству только такие случаи, когда лишение жизни было сделано «без нужды и без смертного страха». А артикул 180, предусматривая ответственность за истребление чужого имущества, одновременно указывает на обстоятельство, исключающее ответственность за нарушение установленного запрета: «тако и с теми таким же образом поступать надлежит, когда у подданных дворы, бревна, заборы и прочее сломаны и сожжены или хлеб на поле отравлен, или потрачен будет, разве по необходимой нужде востребуется и на то позволится».

Этой нормой подразумевалась ответственность за порчу чужого имущества, но в качестве обстоятельства, исключающего уголовную ответственность, называлась «необходимая нужда в этом», то есть когда существует в этом крайняя необходимость. Так в артикуле 195 Воинского Устава Петра I крайней необходимостью признавались действия, образующие кражу продуктов, если она была малозначительной.

В толковании к артикулу 195 указывалось: «наказание воровства обыкновенно умаляется, или весьма оставляется, ежели кто из крайнего голода, нужды, которую он доказать сумеет, съестное или питейное, или иное что не великой цены украдет».

Со временем появляется необходимость общей правовой регламентации действий, связанных с причинением вреда правоохраняемым объектам. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года стало первым кодексом в истории России. Уложение 1845 г. определяло крайнюю необходимость как самостоятельный институт общей части уголовного права:

«не почитается преступным деяние, учиненное для спасения жизни своей или другого лица от произошедшей вследствие угрозы, незаконного принуждения или ной причины опасности, в то самое время другим средством неотвратимой. При тех же условиях не почитается преступным деяние, учиненное для ограждения здоровья, свободы, целомудрия или иного личного или имущественного блага, если учинивший имел достаточное основание считать причиняемый им вред маловажным сравнительно с охраняемым благом».

Анализируя в своих работах институт крайней необходимости, русский юрист, государственный деятель второй половины XIX и начала XX вв. Н.С. Таганцев писал, что положения данного института в действующих законодательных актах (в том числе и Уложение 1845 г.) были крайне неопределенны и противоречивы, а ненаказуемость деяний, совершенных в состоянии крайней необходимости объяснял «юридическим свойством» таких действий. Поскольку крайняя необходимость является средством борьбы за право, субъект не нуждается в наказании. Побуждения, которыми он руководствуется, делают наказание совершенно бессмысленным.15

Русский юрист Г. Е. Колоков обосновывал ненаказуемость крайней необходимости тремя обстоятельствами: во-первых, бесцельностью наказания с точки зрения общего и специального предупреждения; во-вторых, невозможностью требовать от среднего гражданина героизма, позволившего бы ему перенести опасность, не перелагая ее на другое лицо; в-третьих, бессилием карательной угрозы удержать лицо от совершения преступного деяния в состоянии крайней необходимости.

В конце XIX в. крайняя необходимость традиционно рассматривалась с двух позиций: как условие, устраняющее уголовную охрану интереса, и как обстоятельство, уничтожающее вменяемость. Русские юристы говорили о существовании двух видов крайней необходимости: собственно крайней необходимости и состоянии «крайности». Объясняется это тем, что существовавшая в этот период формула невменяемости помимо различных форм психических заболеваний включала и так называемое «состояние принуждения». Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. содержало указание на то, что «учинившему противозаконное деяние, вследствие непреодолимого к тому от превосходящей силы принуждения и токмо для избежания непосредственно грозившей его жизни опасности, содеянное им, не вменяется в вину»

Право спасения собственной жизни за счет жизни другого лица русскими юристами обосновывалось последней разновидностью крайней необходимости

- «состоянием крайности». Правовая оценка причинения смерти в условиях неустранимой смертельной опасности исходила из идеи трагического несовершенства человека.

Так, В.Д. Спасович, отмечал: «жизнь погибающего равноценна, как и жизнь того, кого погибающий умерщвляет для своего собственного спасения, даже для спасения других лиц, более ему близких. Этот поступок можно считать недостойным, безнравственным, потому, что нравственный закон вменяет нам в обязанность самоотверживания, но обязанность эта не юридическая, и государство не вправе требовать ее исполнения под страхом наказания».

А А.Ф. Кистяковский указывал на то, что такие действия не могут считаться уголовно-наказуемыми «на том основании, что такое действие совершается человеком, обезумевшим от страха потерять свою жизнь».

Законодательство второй половины XIX в. и начала XX вв. описывало немало частных случаев крайней необходимости. Например, статьи 1225 и 1226 Уголовного уложения 1903 г. налагали на корабельщика обязанность не покидать свой корабль и его пассажиров даже в случае наличия опасности для их собственной жизни. А статья 1064 Торгового устава 1903 г. позволяла корабельщику, в случае крайнего недостатка съестных припасов, для избегания опасности умереть с голоду, брать у встретившегося с ним другого корабля съестные припасы против воли и согласия корабельщика и даже употребить силу.

Таким образом, закон позволял прибегнуть к тем действиям, которые без существования крайней необходимости должны были быть причислены к грабежу. При этом оговаривалось, что корабельщик должен был поступать с величайшей осмотрительностью. Он не имел права брать более самого необходимого количества припасов, дабы не подвергнуть голоду и того, у кого он берет.

Более прогрессивными и отвечающими потребностям практики являлись положения о крайней необходимости, нашедшие отражение в Уголовном уложении 1903 г., которое различало два вида крайней необходимости.

В одном случае лицо освобождалось от уголовной ответственности вследствие того, что деяние было совершено в обстановке устранения смертельной опасности, в другом - освобождение от ответственности было обусловлено стремлениями лица предотвратить опасность, угрожающую правовому благу. В статье 46 указывалось: «не почитается преступным деяние, учиненное для спасения жизни своей или другого лица от происшедшей вследствие угрозы, незаконного принуждения или иной причины опасности, в то самое время другим средством неотвратимой.

В данном случае наказание исключаюсь по причине отсутствия общих условий вменения.

Здесь же указывалось, что «при тех же условиях не почитается преступным и деяние, учиненное для ограждения здоровья, свободы, целомудрия или иного личного или имущественного блага, если учинивший имел достаточное основание считать причиняемый им вред маловажным сравнительного с охраняемым благом».

Уголовное уложение 1903 г. оговаривало крайнюю необходимость, возникающую в сфере государственной службы. В ст. 637 отмечалось: «не почитается превышением власти, когда служащий в каких-либо чрезвычайных обстоятельствах учинит по службе действие, не предоставленное ему законом или возложенным на него поручением, которое было необходимо ввиду государственной пользы или по настоятельности дела не могло быть отложено до получения на то разрешения без видимой опасности или вреда для службы».

Таким образом, Уложение 1845 года упоминало только о защите жизни, а действующее Уголовное уложение 1903 г. рядом с защитой жизни ставит охрану здоровья, свободы, целомудрия, а равно всякого иного личного имущественного блага».

Поэтому система Уголовного уложения 1903 г. с теоретической и с практической точки зрения представляется более целесообразной.

Институт крайней необходимости претерпел изменения в советском уголовным законодательстве в 1920-1930-е годы. Нормы крайней необходимости были включены в Уголовный кодекс РСФСР 1922 г., а в Уголовном кодексе 1926 г. были значительно дополнены.

Статья 20 Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. гласила: «не подлежит наказанию уголовно-наказуемое деяние, совершенное для спасения жизни, здоровья или иного личного или имущественного блага, своего или другого лица от опасности, которая была неотвратима при данных обстоятельствах другими средствами, если причиненный при этом вред является менее важным по сравнению с охраняемым».

Данное положение перешло и в статью 13 Уголовного кодекса РСФСР 1926 г. в следующей формулировке: «меры социальной защиты не применяются вовсе к лицам, совершившим действия, предусмотренные уголовными законами, если судом будет признано, что эти действия совершены ими в состоянии необходимой обороны против посягательства на Советскую власть, либо на личность и права обороняющегося или другого лица, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны. Меры социальной защиты не применяются, когда те же действия совершены для отвращения опасности, которая была неотвратима при данных обстоятельствах другими средствами, если причиненный при этом вред является менее важным по сравнению с предупрежденным вредом».

В данной статье нашли отражения два обстоятельства, исключающие преступность деяния, это необходимая оборона и крайняя необходимость.

Таким образом, меры судебно-исправительного характера не применялись, если действия были совершены для предотвращения опасности, которая была непреодолима при данных обстоятельствах иными средствами, если причиненный при этом вред являлся наименее важным по сравнению с предупрежденным вредом.

Фактически, законодатель признавал действия, совершенные в состоянии крайней необходимости, общественно-опасными и ненаказуемыми лишь в силу указания на это в законодательстве.

В такой редакции данная норма существовала 34 года, и только принятие Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. позволило изменить ее содержание. В данном кодексе крайняя необходимость закреплена в статье 14 в следующей формулировке: «не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного Особенной частью настоящего Кодекса, но совершенное в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, угрожающей интересам Советского государства, общественным интересам, личности или правам данного лица или других граждан, если эта опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена другими средствами и если причиненный вред является менее значительным, чем предотвращенный вред».

По своей правовой сущности действия, совершенные в состоянии крайней необходимости, признавались непреступными и исключающими уголовную ответственность.

По социальной значимости они были отнесены к общественно-полезным действиям, одобряемым и поощряемым государством. Таким образом, закрепление в законодательстве правовых и социальных оснований для обоснования действий, совершаемых в условиях крайней необходимости, предоставляло гражданам широкую возможность принимать участие в предотвращении вреда правоохраняемым интересам.

Подобным образом крайняя необходимость рассматривается в российской доктрине уголовного права. В соответствии со статьей 39 Уголовного кодекса РФ от 13 июня 1996 г. «не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности и правам данного лица или иных лиц, охраняемым законом интересам общества или государства, если эта опасность не могла быть устранена иными средствами и при этом не было допущено превышения пределов крайней необходимости.

Превышением пределов крайней необходимости признается причинение вреда, явно не соответствующего характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, при которых опасность устранялась, когда указанным интересам был причинен вред равный или более значительный, чем предотвращенный. Такое превышение влечет за собой уголовную ответственность только в случаях умышленного причинения вреда».

Новым является дополнение нормы о крайней необходимости указанием на превышение ее пределов (эксцесс крайней необходимости), понятие которого дается в части 2 статьи 39 Уголовного кодекса РФ от 13 июня 1996 г.

Анализ тенденций развития отечественного и зарубежного законодательства показывает, что крайняя необходимость традиционно рассматривается с двух позиций:

1) в качестве обстоятельства, уничтожающего вменяемость (предполагается, что состояние смертельной опасности поражает волевой критерий вменяемости);

2) в качестве рационалистического принципа возможности устранения опасности путем причинения вреда менее ценному благу.

1.2 Место крайней необходимости в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния

Чтобы определить место крайней необходимости в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния, целесообразно для начала рассмотреть понятие крайней необходимости, которое давали российские и советские правоведы-ученые, чье мнение в конечном итоге и повлияло на позицию современного законодательства Российской Федерации в области регулирования вопросов применения данного института.

Вопросы правомерности действий в состоянии крайней необходимости в отечественной юридической литературе рассматривали в дореволюционной России такие ученые, как А.О. Кистяковский, Э.Я. Немировский, Н.Н. Розин, И.Д. Сергеевский, Н.С. Таганцев. При этом причиняющие вред действия оценивались в основном с позиций личной крайней необходимости и такие действия, хотя и признавались ненаказуемыми, но все же рассматривались как противоправные. Указанные авторы подходили к оценке правомерности причинения вреда в состоянии крайней необходимости с учетом проявления инстинкта самосохранения.

В последующем непосредственно решением вопросов правомерности причинения вреда в состоянии крайней необходимости занимались: Ю.В. Баулин, С.А. Домахин, Н.Д. Дурманов, В.Н. Козак, Н.Н. Паше-Озерский, И.И. Слуцкий и др. Указанные авторы, в отличие от дореволюционных, рассматривали и анализировали в основном признаки так называемой общей крайней необходимости, при которой лицо причиняет вред правоохраняемым интересам в целях устранения вреда правам и законным интересам других лиц, общества, государства.

Так, например, Н.Н. Паше-Озерский в своей работе, посвященной изучению крайней необходимости, дает такое определение: крайняя необходимость - это такое состояние, когда лицо для устранения опасности, угрожающей интересам государства, какому-либо общественному интересу, а также индивидуальному интересу своему либо другого лица, причиняет вред третьему лицу, либо какому-нибудь общественному интересу, не связанному с созданием опасности, если опасность нельзя было при данных обстоятельствах устранить иначе и если при этом причиняется вред, менее значимый, чем предотвращаемый вред.

Более полное определение дает С.А. Домахин: под крайней необходимостью понимается такое состояние, при котором лицо путем причинения вреда охраняемым правам интересам предотвращает больший вред, грозящий государственным, общественным или индивидуальным интересам от неустранимой иным путем непосредственной и реальной опасности.

Таким образом, действия, причиняющие вред, совершенные в состоянии крайней необходимости, рассматривались в советском уголовном праве как общественно полезные и правомерные.

Вследствие того что в работах двух групп авторов, занимавшихся проблемами крайней необходимости, говорилось, по сути, о двух различных по механизму и природе формах причинения вреда в целях устранения опасности, то и относительно природы данного института возникли разногласия.

Стоит отметить, что в связи с изменениями, произошедшими в последнее время в политической, экономической и социальной сферах жизнедеятельности общества и государства, ситуация еще более осложнилась. Появилось достаточное количество вопросов применения нормы о крайней необходимости, требующих урегулирования, что обусловливает разработку новых научных подходов, которые синтезировали бы достижения прошлых лет и современный научный ресурс.

Если рассматривать опыт правового регулирования применения норм крайней необходимости в зарубежном уголовном законодательстве, то необходимо отметить, что законодатель допускает возможность причинения вреда, равного предотвращаемому в состоянии крайней необходимости (ч. 5 ст. 21 УК Испании).

Нередко крайнюю необходимость в теории немецкого уголовного права называют «извинительной». Она нашла свое отражение в § 34 и § 35 УК ФРГ, в которых установлена допустимость причинения смерти другого человеку ради спасения своей собственной.

Более того, в ряде стран (Польша, ФРГ, Грузия и Австрия) исключается уголовная ответственность лиц, которые совершают запрещенное уголовным законом деяние, заблуждаясь в его противоправности.

Так, в § 9 «Ошибка в запрете» УК Австрии говорится: «1. если лицо не осознает противоправности деяния из-за ошибки в запрете, то оно действует невиновно, при условии невозможности избежать этой ошибки; 2. ошибка в запрете невозможна тогда, когда противоправность деяния была доступна пониманию для лица, как для любого другого, или когда лицо не ознакомилось с соответствующими предписаниями, хотя оно было обязано это сделать в силу специфики своей работы, увлечения либо в силу иных обстоятельств».

Это связано и с тем, что реальное недостижение цели предотвращения опасности не должно исключать правомерности действий лица, направленных на ее достижение. Полагаем, что и в УК РФ должна быть включена аналогичная статья.

Рассмотрим понятие крайней необходимости с точки зрения современного законодательства Российской Федерации.

Понятие крайней необходимости приводится в Общей части УК РФ, оно отражает точное определение того, как необходимо понимать действия лица, расцениваемых как действия в состоянии крайней необходимости.

Уголовное законодательство РФ относит крайнюю необходимость к обстоятельствам, исключающим преступность деяния. Но складывается парадоксальная ситуация, когда в уголовном законе имеется общая норма, которая не применяется на практике из-за отсутствия ясности ее содержания. Применительно к ст. 39 УК РФ следует констатировать, что содержание ее текста не способствует пониманию предоставленных гражданам прав и обязанностей.

Действующее уголовное законодательство, отметив, что причинение вреда в ситуации крайней необходимости не является преступлением, юридическую природу таких непреступных действий не раскрывает. Именно в этом видится нам причина, по которой результат правоприменительной деятельности перевешивает в пользу обвинения, хотя если давать оценку вышеуказанной ситуации, то изначально вред, причиненный и вред, предотвращенный, должны быть уравновешены, а перевес в обвинительную или оправдательную сторону должен произойти в результате дальнейшей квалификации.

Несовершенство современного законодательства в части виновности без вины при причинении равного вреда в состоянии крайней необходимости требует признания того факта, что при устранении опасности непосредственно угрожающей личности и правам данного лица или иных лиц, следует признать допустимым причинение равного вреда в сравнении с предотвращаемым. Законодатель, называя подобные случаи превышением пределов крайней необходимости, устанавливает наступление уголовной ответственности не за превышение пределов допустимого вреда, а за преступления против личности без смягчающих обстоятельств, поскольку в Особенной части УК РФ имеются лишь две нормы, специально предусматривающие превышение пределов такой допустимости: убийство и тяжкий или средней тяжести вред здоровью, причиненные при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ст. 108, 114 УК РФ).

Так же и в научной литературе основное внимания, как правило, уделяется анализу содержания и структуры норм Особенной части УК РФ, а нормы, регулирующие поведение субъектов в крайней необходимости, разрешение которых связано с причинением вреда, фактически лишь упоминаются.

Так, например, Т.Ю. Орешкина в подготовленном ею параграфе учебника по Общей части уголовного права описывает содержание норм Особенной части уголовного закона, но о нормах гл. 8 УК РФ было лишь отмечено, что они относятся к управомочивающим нормам, разрешающим причинение вреда правоохраняемым интересам при определенных обстоятельствах и условиях и признающим такое причинение вреда правомерным.

Таким образом, из-за проблемы несовершенства российского уголовного законодательства в области крайней необходимости, юридическая природа этого деяния не выявлена и не определен характер правового регулирования.

Что касается правового регулирования, то одним из вопросов, который дискутируется в литературе, является вопрос о том, являются ли нормы, закрепляющие ситуации правомерного вреда, по своему содержанию дозволительными, поощрительными, регулятивными или иными.

Значимость решения этого вопроса обусловлена тем, что от вида нормы права (запрещающая, управомочивающая, обязывающая, рекомендательная) зависит характер поведения субъектов права. Рассмотрим точки зрения правоведов на характер правового регулирования крайней необходимости.

Так, Ю.В. Баулин относит нормы, закрепляющие ситуации правомерного вреда (обстоятельства, исключающие преступность деяния), к числу поощрительных. Свою позицию по этому вопросу он формирует на основе признания наличия позитивной уголовной ответственности. По его мнению, обязательным структурным элементом норм являются поощрительные санкции.

Правовед И.А. Тарханов считает, что нормы уголовного права о крайней необходимости не могут рассматриваться поощрительными, поскольку сам факт дозволения субъекту действовать определенным образом означает не что иное, как, признание такого поведения правомерным, что само по себе снимает проблему возложения ответственности.

Таким образом, здесь мы встречаем две диаметрально противоположные точки зрения известных правоведов, каждый из которых имеет возможность применять (Ю.В. Баулин является судьей Конституционного Суда Украины) и продвигать (И.А. Тарханов является членом Высшей квалификационной коллегии судей) в судебной инстанции свою позицию.

Современное уголовное законодательство России и теория уголовного права исходят из того, что обязательным атрибутом уголовной ответственности является государственное принуждение, сопряженное с признанием прошлого виновного поведения лица неправомерным и определяемое индивидуально и только в отношении конкретного физического лица и выражающееся в исполнении под принуждением дополнительно возложенной обязанности. Нормы, закрепляющие ситуации правомерного вреда, не могут считаться поощрительными, так как реализация закрепленного в них права на вредоносные действия происходит в рамках правомерного поведения, которое не влечет никаких дополнительных преимуществ.

По нашему мнению, к числу поощрительных норм относятся, в частности, нормы, закрепляющие основания освобождения от уголовной ответственности в силу деятельного раскаяния, когда лицо, совершившее преступление, но в случае его явки с повинной, сдачи орудий или средств совершения преступлений, способствования раскрытию и пресечению преступления и выполнения других, указанных в законе требований, освобождается от уголовной ответственности.

Группа других авторов, таких как: С.Г. Келина, Т.Ю. Орешкина, Ю.М. Ткачевский, Н.М. Кропачев, относят нормы, закрепляющие ситуации правомерного вреда, к числу управомочивающих, дозволительных, разрешающих.

Так, С.Г. Келина исходит из того, что нормы о необходимой обороне и других проявлениях вреда следует считать управомочивающими. При этом ею особо оговаривается, что эти нормы не могут называться поощрительными, так как никакого поощрения закон не предусматривает; в этом поведении отсутствует тот или иной признак преступления.

Такую же позицию занимает и Т.Ю. Орешкина, отмечая, что в гл. 8 УК РФ об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, содержатся управомочивающие нормы. Эти нормы разрешают причинение вреда правоохраняемым интересам при определенных обстоятельствах и условиях и признают такое причинение вреда правомерным.

Ю.М. Ткачевский нормы гл. 8 УК РФ относит к числу разрешающих норм.

Н.М. Кропачев, в свою очередь, называет нормы, закрепляющие право на действия в ситуациях крайней необходимости дозволенными. По его мнению, в этих нормах установлены субъективные права на совершение управомоченным лицом тех или иных действий. Этим правам соответствует обязанность государства не применять к лицам, их использовавшим, меру государственного принуждения.

На наш взгляд, нормы, закрепляющие право на вредоносные действия в ситуациях крайней необходимости и других ситуациях правомерного вреда, относятся к числу управомачивающих (дозволительных) норм.

В этой связи, правильной является точка зрения правоведа В.В. Бабурина, который настаивает на том, что в уголовном праве должно быть предусмотрено поощрение для лиц, фактически не совершающих преступления.

Далее рассмотрим место крайней необходимости в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния.

Представляется, что все обстоятельства, исключающие преступность деяния, являют собой целостную правовую систему. Однако в литературе этот вопрос носит дискуссионный характер. В частности, В.И. Михайлов утверждает, что институт обстоятельств, исключающих преступность деяния, не относится к числу систем, а является простым, суммативным множеством, дающих данное заключение ученых.

По-мнению, В.В. Бабурина указанные в главе 8 УК РФ обстоятельства в настоящее время не отвечают критериям системы обстоятельств, исключающих преступность деяния.

В.Ф. Антонов напротив, полагает, что нормы об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, находясь в определенной взаимозависимости, взаимообусловленности, образуют систему правовых норм.

В обоснование своей позиции приведем следующие доводы:

1) все обстоятельства, перечисленные в гл. 8 УК РФ, внешне представляют собой уголовно-наказуемое деяние;

2) обстоятельства, при которых они совершаются, исключают признак общественной опасности (они признаются общественно полезными, нейтральными, допустимыми);

3) поведение лица, действующего в сложившейся ситуации, не беспредельно: оно ограничено определенными законом рамками правомерности, превышение которых влечет уголовную ответственность.

В зависимости от сложившейся обстановки элементы рассматриваемой системы могут регулировать отношения самостоятельно (например, обоснованный риск), в совокупности (комплекс действий по освобождению заложников может включать и исполнение приказа, и крайнюю необходимость, и др.), а также перетекать из одного в другое (задержание преступника может перерасти в необходимую оборону). Данные факты свидетельствуют о взаимодействии, взаимообусловленности элементов и, соответственно, о целостности, функциональности, структурности и управляемости системы.

В качестве примера можно привести трагедию на Дубровке, где в театральном центре пострадали не только заложники, но и террористы. Несмотря на тяжкие последствия (гибель большого числа заложников), к которым привело использование газа, сотрудники спецназа, штурмовавшие театральный центр, вероятнее всего должны быть освобождены от ответственности на основании ст.42 УК РФ как действующие во исполнение обязательного для них приказа. Действия, направленные на задержание террористов, являются не чем иным, как задержанием лиц, совершивших преступление (ст.38 УК РФ), факт же уничтожения террористов есть не что иное, как необходимая оборона (ст.37 УК РФ). Срочный штурм был вызван очевидной и безальтернативной угрозой уничтожения террористами заложников. Налицо случай действий в состоянии крайней необходимости, поскольку причинение вреда заложникам явилось в этих условиях единственным средством спасения большинства из них.

В приведенном случае присутствуют сразу пять обстоятельств, исключающих преступность деяния: необходимая оборона, причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, обоснованный риск, исполнение приказа или распоряжения, крайняя необходимость.

По-мнению, В.Ф. Антонова реализация любого из перечисленных в гл.8 УК РФ обстоятельств, исключающих преступность деяния, происходит в обстановке крайней необходимости.

Более того, по-мнению В.И. Михайлова, крайняя необходимость является первоосновой для формирования всех уголовно-правовых обстоятельств, исключающих преступность деяния. Все остальные обстоятельства по мере «вызревания» «отпочковываются» от крайней необходимости в самостоятельные нормы.

Действительно, большинство из обстоятельств характеризуется обстановкой, требующей применения необходимых, вынужденных, крайних мер по устранению опасности и предотвращению вреда. Вынужденный характер причинения вреда позволяет полагать, что формирование имеющихся в УК РФ видов обстоятельств, исключающих преступность деяния, связанных с причинением ущерба правоохраняемым благам, обусловлено крайней необходимостью. Однако подобное условие характерно не для всех случаев, исключающих преступность.

Вместе с тем, являясь составляющим компонентом единой системы обстоятельств, исключающих преступность деяния, крайняя необходимость обладает присущей только ей особенностью, позволяющей признать ее самостоятельный характер. Ее отличительная особенность заключается в том, что при данном обстоятельстве происходит столкновение двух правоохраняемых интересов, для сохранения одного из которых вынужденно причиняется вред другому.

Таким образом, крайняя необходимость традиционно рассматривается как обстоятельство, исключающее преступность деяния, если причинено меньше вреда правовым благам, чем предотвращено. Как только охраняемым правом интересам умышленно причиняется вред, равный или более значительный, чем предотвращенный, деяние квалифицируется по соответствующим статьям Особенной части УК РФ. С точки зрения буквы российского закона, а также в соответствии с господствующим мнением в уголовно-правовой науке, спасение собственной жизни за счет чужой, также жертвование жизнью одного человека для предотвращения гибели нескольких, является превышением пределов крайней необходимости и преступным деянием.

Все виды обстоятельств, исключающие преступность деяния, имеют смежный или перекликающийся характер. Так же преобладает в юридической науке мнение, что обстоятельства, исключающие преступность деяния, берут свое начало у крайней необходимости, являясь как бы их первоосновой.

Поэтому требуется четко выявлять все признаки обстоятельства, основания и условия правомерности. Данные стороны обстоятельств, исключающей преступность деяния, на примере крайней необходимости будут проанализированы в следующей главе работы.



ГЛАВА 2. ОСНОВАНИЯ И УСЛОВИЯ ПРАВОМЕРНОСТИ ДЕЙСТВИЙ, СОВЕРШЕННЫХ В СОСТОЯНИИ КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ

2.1 Основания и признаки крайней необходимости, условия, характеризующие опасность

Крайняя необходимость как обстоятельство, исключающее преступность деяния, - это причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в целях устранения опасности, угрожающей причинением большего вреда другим правоохраняемым интересам. Следовательно, при крайней необходимости происходит столкновение двух в равной мере охраняемых уголовным законом интересов.

Рассмотрим основания и признаки правомерности действий, совершенных в ситуации крайней необходимости, а также выделим условия правомерности крайней необходимости.

Итак, условия правомерности делят на две группы, это: 1) грозящая опасность; 2) меры по устранению опасности.

Грозящая опасность, являясь основанием возникновения крайней необходимости, обладает определенными признаками. Авторы большинства работ называют два признака: наличность опасности и ее действительность.

...