Организация сыска в России в IX-XX веках: генезис, закономерности, исторический опыт

Во втором параграфе «Этимология и историко-правовая трансформация понятия «сыск» в X - начале ХХ вв.» с историко-правовой, теоретико-правовой и лингвистической позиций рассматривается вопрос о происхождении и историко-правовой эволюции термина «сыск» и смежных с ним понятий в русском праве на протяжении всего указанного хронологического отрезка. Сочетание приемов историко-лингвистического и формально-юридического анализа нормативных правовых актов IX ? начала XX вв. позволило раскрыть истоки происхождения термина «сыск», процессы его становления как специального юридического понятия, образования смежных с ним лексических и юридических понятий ? «иск», «обыск», «розыск».

Основой происхождения термина «сыск» является исконно русская лексима «искати», которая уже в древнерусском праве X?XIII вв. использовалась для обозначения процессуальных действий, возникавших вследствие причинения вреда личности и ее имуществу. Анализ памятников права XIV?XV вв. показал, что образованное от нее префиксальное ? «обыскати» предстает как специальный юридический термин, означающий следственные действия по расследованию уголовных дел и, одновременно, его средство ? опрос местного населения в целях выявления информации о преступлении и преступнике. Использование префиксального образования «обыскати» позволяло законодателю квалифицировать номинацию уголовно-процессуальных действий от гражданско-процессуальных, определяемых, по-прежнему, термином «искати». В этот же период в первом значении «обыскати» заменяется термином «сыскати». Производная от нее «сыск», зафиксированная в памятниках права второй половины XVI в., постепенно приобретает значение собственно расследования по уголовным делам. На этой основе в середине XVII в. термин «сыск» становится базовым специальным юридическим термином в формирующемся отечественном уголовно-процессуальном праве, приобретая три основных значения: следственного судебного процесса, функции административно-судебных органов, уполномоченных проводить расследование и суд по уголовным делам, деятельности должностных лиц, направленной на обнаружение и поимку преступников.

В первой половине XVIII в. уголовный процесс по тяжким преступлениям получает новую номинацию - «розыск», послужившей основой одноименного широко употребляемого в историко-правовой науке со второй половины XIX в. и до настоящего времени термина, означающего особую форму уголовного судопроизводства ? следственного, инквизиционного судебного процесса в дореволюционной России. С этого момента термины «сыск» и «розыск» в лингвистическом отношении стали рассматриваться как синонимы.

В полицейском законодательстве первой половины XIX в. и трудах ученых-юристов второй половины XIX в. «сыском» называется вся деятельность органов полиции и судебных следователей по расследованию преступлений, совокупность дознания и собственно поиска улик, преступника и пропавшего имущества. В этот же период «сыск» имеет второе значение ? поиск лиц скрывавшихся от органов полиции и суда через публикацию в сенатских объявлениях и в ведомостях С.-Петербурга, Москвы и губернских городов с указанием органа и причин поиска (циркулярный розыск). В уголовно-процессуальном законодательстве (т. XV Свода законов Российской империи; Устав уголовного судопроизводства 1864 г.) используется термин «розыск», который рассматривается как вспомогательное средство уголовного процесса, как начальная стадия дознания и как его метод. Только в начале XX в. в Законе «Об организации сыскной части» 1908 г. «сыск» ? это функция специальных подразделений полиции по борьбе с преступностью, имеющая своим содержанием дознание и розыск в целях предупреждения, пресечения и расследования преступлений. Термин «розыск» в этот период приобретает более узкое значение деятельности специальных подразделений полиции (сыскных и охранных отделений и их чинов), имеющей негласный, непроцессуальный характер (Инструкция чинам сыскных отделений от 10 августа 1910 г.). Ее содержание составляли сбор и изучение информации (фактов, улик) в целях расследования преступлений, обнаружения лиц их совершивших или скрывающихся от правосудия, а также поиск пропавшего или похищенного имущества.

Полисемию понятия «сыск» и его сложную историко-правовую трансформацию предопределили особенности становления российской государственности. Историко-правовая эволюция содержания термина «сыск» от обозначения всей совокупности функций уголовной юстиции (суд, следствие, дознание, розыск в современном значении) в XV?XVII вв. до значения совокупности функций дознания и розыска сыскных отделений в первом десятилетии XX в. отражает процесс дифференциации функций уголовной юстиции, стадий уголовного процесса и специализации деятельности органов полиции Российского государства в указанный хронологический период.

В диссертации отмечается, что полисемия и очень тонкие грани историко-правовой трансформации содержания термина «сыск» на различных этапах становления отечественного государства и права иногда вводят исследователей в некоторую шаткость его использования для обозначения функций уголовной юстиции и видов правоохранительной деятельности в России в период средневековья. В этой связи диссертантом обращается внимание, что издревле в русском языке, а затем в юриспруденции за обозначением преступного посягательства закрепилось название «уголовного» и к номинации деятельности государства и его органов, направленной на борьбу с ним и его проявлениями стали применять специальный термин - «уголовный сыск», или «уголовно-сыскная деятельность». Поскольку он точно и емко выражает сущность и признаки деятельности государства и его органов по преследованию и пресечению преступлений, отражая ее объект - уголовное или преступное деяние, то при анализе и характеристике сыска, осуществляемого органами государства, применим термин «уголовно-сыскная деятельность». В целях упорядочения терминологии историко-правовой науки в части изучения становления судопроизводства, уголовного процесса и предметной деятельности по поиску и поимке преступников в период XV?XVIII в. представляется целесообразным ввести обозначение последней как «уголовно-поисковая» раскрывающий ее характер в этот хронологический период ? открытый, гласный.

На всех этапах исторического развития дореволюционной России праславянское «искати», лексема «сыск» и ее производные использовались в юридическом языке для определения деятельности, направленной на борьбу с преступностью, имеющей организационно-упорядоченную форму, регулируемой и регламентированной нормами права. В этой связи, по мнению диссертанта, имеются исходные основания для перехода термина «сыск» из общего филологического значения в специальное историко-правовое научное понятие, означающее особый вид правоохранительной деятельности, направленной на борьбу с преступностью, розыск и поимку преступников, пресечение и расследование преступлений специальными средствами и методами.

Глава 2 «Генезис и особенности организации сыска в России в IX - XVII вв.» посвящена исследованию особенностей возникновения и развития отечественного сыска в условиях становления российской государственности в IX?XVII вв. Основное внимание в данной части диссертации сосредоточено на раскрытие механизма возникновения и выявление тенденций эволюции сыска в этот период.

В первом параграфе «Генезис уголовно-сыскной деятельности в Русском государстве в IX-XV вв.» на основе системного анализа содержания памятников права, археологических, этнографических и архивных данных, приведенных в исторических и историко-правовых исследованиях о становлении русского общества, государства и права раскрывается процесс становления сыска как особого вида правоохранительной деятельности, выявляются основные тенденции его развития в этом качестве.

Диссертантом высказывается мысль, что сыск является древнейшим видом социальной практики и возникает в период политогенеза у восточных славян в VIII?IX вв. Социально-экономические предпосылки возникновения государства являлись одновременно источником преступности. Примитивность и слабость зарождающегося государственного аппарата в решении задач обеспечения безопасности и охраны общественного порядка, выдвигаемых общественной потребностью создания оптимальных условий жизнедеятельности, компенсировалась механизмами саморегуляции и нормализации общественных отношений, выработанных обществом в догосударственный период. Древнейший способ защиты собственного нарушенного права ? самозащита, предполагал частную индивидуальную и коллективную (семьи, рода) сыскную деятельность.

Диссертант обратил внимание на спорность характеристик «заклича», «свода» и «гонения следа» в исследованиях истории организационно-правовых основ деятельности правоохранительных органов, уголовного процесса и суда в России. В настоящей работе они рассматриваются как динамичные общественно-правовые явления, претерпевшие сущностные изменения в контексте социально-экономического и политического развития древнерусского общества и становления раннефеодального государства. На основе анализа нормативных правовых актов и архивных материалов об обычной правовой практике XIII?XVIII вв. вычленена и представлена ретроспективная реконструкция процедуры «гонения следа». Детальный анализ содержания и эволюция назначения «свода» и «гонения следа» в судопроизводстве Древнерусского государства IX?XII в. показал, что, несмотря на дихогамию их закрепления в букве закона, они синхронны по времени возникновения и происходят из общего источника ? родоплеменных обычаев, регулировавших отношения между потерпевшим и обидчиком. Обнаружено, что «свод», его составная часть «заклич» и «гонение следа» не являются методами сыска. Имплементированные из обычаев догосудартсвенного периода в нормы формирующегося процессуального права, в законодательстве Киевского раннефеодального государства они предстают как сложные формы начальной стадии состязательного (обвинительного) судебного процесса. В этом качестве они имеют частью своего содержания частную поисковую деятельность (индивидуальную, коллективную), побудительными мотивами которой выступает материальная заинтересованность субъекта (частного лица - потерпевшего, коллектива - сельской общины). В их основе лежат древнейшие принципы коллективной взаимопомощи всех членов родоплеменной группы, трансформированные в нормах права раннефеодального государства в круговую поруку и принцип коллективной ответственности всех членов крестьянской соседской общины. Эти новые принципы были направлены на защиту классовых и обеспечение фискальных интересов политической власти и особенно ярко проявлялись в правовой регламентации «гонения следа» (ст. 77 Пространной редакции Русской Правды). Процедура «гонение следа», имевшая в своей основе, закрепленную законом, круговую поруку, являлась древнейшей формой противодействия преступности. Сохранение «гонения следа» средствами законодательного закрепления позволяло в период слабости государственного аппарата, активно привлекая большую массу людей, осуществлять поиск и изобличать преступников без участия представителей государственной власти.

Раскрытие содержания процедур «заклича», «свода» и «гонения следа» показало, что социальным источником генезиса сыска являлась практика разрешения имущественных и вытекавших из причинения вреда личности и имуществу споров, регулируемых обычаями, выработанными в догосударственном, родовом обществе.

Разрушение традиционных родоплеменных связей, общественное разделение труда, углубление социальной и классовой дифференциации общества усложняли решение этой задачи силами самого общества, и ее, как и в целом функцию охраны общественного порядка и правопорядка, постепенно берет на себя формирующаяся политическая власть, т.е. государство. Государство посредством законодательства определяло общественные ценности, подлежащие охране, запрещенные поведенческих акты, устанавливало объект и определяло круг субъектов уголовного преследования. Законодательное закрепление обычной практики сельских общин, обнаруживаемой в процедурах «заклича», «свода» и «гонения следа», в качестве общеобязательной нормы придало общинному сыску как социально полезному виду деятельности правовой и регулярный характер и формировало принцип диспозитивности в отношениях между общиной и государством в вопросах борьбы с преступностью. Община обладала правом выбора: организовать преследование и поимку преступников своими силами или выплатить государству за отказ от него крупный штраф.

Параллельно в этот же хронологический период формируется государственно-правовая форма сыска путем возложения княжеской властью его обязательного исполнения на своих представителей (дружинников и других уполномоченных лиц, исполнявших административно-судебные функции на местах). При этом частноправовая форма организации сыска в силу особенностей социально-экономического и политического развития древнерусского общества в IX?XII вв. была доминирующей, что было основано на господстве общины как формы социальной организации общества, понятии преступления как обиды (причинение вреда личности и ее имуществу) и слабости государственного аппарата.

Данные выводы, представленные факты и суждения об организации сыска в древнейший период позволяют заключить, что его важнейший сущностный признак, отличающий его от других видов социальной практики, априори проявляется уже на стадии его генезиса. Вне зависимости от формы организации сыск изначально был направлен на обнаружение преступника, места его нахождения и поимку, выяснение фактических обстоятельств преступления и предоставление суду фактов для установления истины произошедшего, являясь в связи с этим неотъемлемой частью правосудия. Именно эта сущность сыска, указывает на его функцию в уголовной юстиции и потенциальную возможность его выделения по мере совершенствования государства, расширения и углубления правового регулирования общественных отношений в самостоятельный вид правоохранительной деятельности.

С развитием и укреплением государства, возрастанием его роли в регулировании общественных отношений, становлением уголовно-правовой политики и правовой защиты личности и имущества отдельных лиц, общепринятых норм общежития, интересов самого государства закладывается тенденция возрастания значения государственно-правовой формы организации сыска. Если в IX?XI вв. княжеские представители (мечники, мешальники, отроки, емецы, приставы, рекрутируемые либо из княжеских холопов, либо из лиц, находящихся на княжеской службе) проводили розыск преступников по личному поручению князя, получая за это вознаграждение от потерпевших, то в XII в. сыск ? это постоянная функция административно-судебных чиновников на местах ? вирников.

Закрепление тенденции возрастания роли государства в преследовании преступников и, как следствие, совершенствование организации сыска и укрепления в нем государственно-правовых начал, обнаруживается в законодательных и иных правовых памятниках периода феодальной раздробленности русских земель второй половины XII - конца XIV в. Она была общей для княжеств и феодальных республик. Выражением усиления публично-правовых начал в сыске явилось учреждение специальных должностных лиц для производства досудебного следствия и возложение на них наряду с другими судебно-следственными функциями обязанности розыска и поимки преступника. Причем эта деятельность получает некоторую законодательную регламентацию. Одной из основных предпосылок укрепления публично-правовых основ сыска и превращения его в неотъемлемую часть правоохранительной функции государства стало формирование в этот период понятия преступления как общественно опасного деяния и дальнейшая эволюция института наказания от материальной (гражданско-правовой) к личной (уголовной) ответственности.

Во втором параграфе «Правовая и организационная эволюция сыска в России в XVI-XVII вв.» анализируется процесс историко-правовой трансформации содержания, организационных основ, правового регулирования и методов реализации сыска в условиях централизации единого русского государства в форме сословно-представительной монархии, развития крепостного права и становления абсолютной формы правления. Обосновывается тезис о том, что в особых условиях развития российской государственности XVI?XVII вв. государственно-правовая форма организации сыска становится единственно возможной.

В целях выяснения специфики сущности, содержания и характеристики сыска в этот хронологический период раскрыт процесс дифференциации русского судебного процесса на обвинительно-состязательный судебный процесс по имущественным спорам и малозначительным уголовным делам ? «суд» и следственный (инквизиционный, сыскной, розыскной) судебный процесс по тяжким уголовным преступлениям (разбой, грабеж, убийство в разбое, бегство феодально-зависимых людей и их укрывательство) ? «сыск» («розыск»). В номинации «сыск» выражалась абсолютная интеграция следственной и уголовно-сыскной деятельности в единую ? следственно-разыскную. В результате в уголовно-процессуальных нормах российского средневекового права и в практической деятельности по борьбе с преступностью правовые средства уголовного процесса (пытка, повальный обыск, опрос) одновременно выступали и методами выявления преступлений и розыска преступников. Эта интеграция является важнейшей чертой феодального уголовно-процессуального права и практики преследования особо опасных преступлений в средневековый период развития государства и права. Она была обусловлена противоречием между слабостью формирующегося государственного аппарата и насущной потребностью политической власти в укреплении собственных позиций путем решения как общесоциальных задач, так и собственных узко классовых, эпицентром переплетения которых являлась борьба с преступностью. Эффективным средством их решения явился «сыск» ? совокупность всех функций уголовной юстиции (суда, следствия, дознания и розыска в их современном значении).

Рассмотрение становления органов уголовного преследования в начале XVI ? первой половине XVII в. показало, что «сыск» в этот период характеризуется полисубъектностью. Реализующими его органами были Разбойный, Земский, Сыскной и другие приказы в центре, губные и земские избы и специально уполномоченные лица ? недельщики и объезжие головы ? на местах. Во второй половине XVII в. при их сохранении с прежним объемом полномочий основными субъектами сыска становятся воеводы и сыщики. Расширение субъектов «сыска» и уголовно-поисковой деятельности в этот период не сопровождалось дифференциацией функций уголовной юстиции. Эти изменения являлись частью общего процесса становления абсолютизма, централизации государственного управления и были тесно связаны с усилением крепостничества. Параллелизм деятельности губных изб, воевод и сыщиков во второй половине XVII в. отражал процесс отмирания выборных сословно-представительных органов и переход к централизованной системе управления, характерной для абсолютизма.

В диссертации по-новому разрешен вопрос о причинах учреждения губных изб и их роли в становлении отечественного сыска. Они были весьма специфическими органами борьбы с преступности, практически не имеющими аналога в других странах. Их своеобразие заключалось в том, что это были выборные сословно-представительные органы, являвшиеся при этом основным субъектом судебных и следственно-разыскных действий в преследования особо опасных преступлений. На основе выявленной причинно-следственной связи между социально-экономическими и политическими особенностями развития общества и организационно-правовыми основами сыска в конкретно исторических условиях учреждение губных изб следует оценивать как объективно обусловленный этап развития его государственно-правовой формы.

По причине ведения непрерывных войн в XV ? первой половине XVI в. сначала за освобождение от власти золотоордынских ханов, а затем за укрепление и расширение государственных границ, власть испытывала острую нужду в материальных и финансовых средствах и не имела собственных ресурсов для организации борьбы с преступностью. Единственной основой проведения уголовной политики для государства становится уже сложившаяся к тому моменту российская государственно-правовая традиция закрепления обязанности преследования преступников за населением путем установления уголовного наказания за отказ от ее исполнения, ставшая почвой для учреждения и формирования губных изб. Выборность губных изб на сословно-классовой основе делала их объектом содержания не государства, а самого населения на местах. Средние и мелкие землевладельцы и верхи городских посадов, выбираемые в состав губных изб, были основной социальной опорой сословно-представительной монархии. Заинтересованные в стабилизации экономики, усилении крепостных начал и расширении земельных владений государства они оказывали царской власти активную поддержку в проведении внутренней и внешней политики государства. Поэтому губные избы стали экономичной и надежной для средневекового феодального государства формой организации сыска и проведения его уголовно-репрессивной политики. По этим же причинам в начале XVII в., когда шел процесс возрождения российской государственности и упрочения новой монархической династии, губные избы были реставрированы. В середине XVII в. государство законодательно подтверждает их государственно-правовой статус как основных органов борьбы с преступностью и инкорпорирует их в структуру государственного аппарата. В вопросах формирования и регулирования деятельности губные избы поэтапно и неуклонно ставятся под контроль центрального отраслевого органа управления ? Разбойного приказа. Инкорпорация губных изб в аппарат феодального централизованного государства вела к их трансформации в карательно-правоохранительные органы, закрепление за ними судебно-следственных и уголовно-сыскных функций как обязательных, исполнение которых поставлено под контроль государства выражали тенденцию централизации системы государственного управления и складывания предпосылок становления абсолютной формы правления, а также упрочения публично-правовой формы организации сыска.

Дальнейшее усиление и углубление публично-правовых и классовых начал в организации сыска в России проявилось в учреждении должностей сыщиков. В отличие от губных изб они назначались исключительно центральной властью, содержались за ее счет и в своей деятельности ни материально, ни финансово, ни психологически не зависели от местного населения, включая средних и мелких землевладельцев. Сыщики были более мобильны и обладали большей широтой полномочий, имели право надзора за деятельностью губных изб, уголовного преследования местных феодалов и городской верхушки. Основным содержанием их деятельности становится сыск беглых крестьян. Сыщики были более совершенной формой организации сыска, обеспечивая его регулярность и большую подконтрольность центральным органом государственного управления, являлись надежным проводником карательной феодально-крепостнической политики, направленной на упрочение власти монарха.

Выражением другой стороны процесса тотального огосударствления сыска (в значении розыска и поимки преступника) в России в этот период предстает историко-правовая трансформация древнерусского института «гонения следа». Она была тесно связана со становлением основного средства розыскного судебного процесса в XV?XVII вв. ? повального обыска и его разновидностей ? окольного и предварительного. Их правовой основой была возложенная законодателем на крестьянскую общину и посад обязанность преследования, обнаружения и поимки разбойников и татей на соответствующей территории волости или посада. Как следствие, в XV?XVII вв. «гонение следа» все более срастается с повальным обыском, становится действительно методом поимки преступника по горячим следам и предстает проявлением сохранения общественно-коллективной формы уголовно-сыскной деятельности. Отличие сущности «гонения следа» XV?XVII в. от одноименной процедуры XI?XIII вв. состояло также в основаниях ее производства. Если в XI?XIII вв. ее основой являлась частная коллективная инициатива, а побудительным мотивом ? материальная заинтересованность коллективного субъекта избежать выплаты крупного штрафа государству, то в XV?XVII вв. ее основой являлось предписание законодателя, обязывающего общину разыскать преступника под страхом уголовного наказания.

Повальный обыск, как показал анализ законодательства первой половины XVI-XVII вв., следует характеризовать в большей степени как средство уголовного процесса, чем метода сыска. Это обнаруживается в эволюции «обыскных» людей в свидетелей по уголовному делу, в связи с усилением крепостничества во второй половине XVII в. Пробел в методах уголовно-поисковой деятельности восполняется словесным портретом. Его становлению и закреплению способствовало развитие в системе наказаний клеймения преступников, а также низкая миграция населения в условиях крепостного права.

В главе 3 «Становление сыска как функции органов полиции Российской Империи в XVIII ? первой половине XIX вв.» представлен материал, характеризующий процесс дифференциации сыска в России на политический и общеуголовный и формирование общеуголовного сыска как функции общей регулярной полиции, предопределившее его институционализацию в самостоятельную функцию уголовной юстиции.

В первом параграфе «Дифференциация отечественного сыска на политический и общеуголовный: истоки, причины и следствия» на основе исторических фактов, летописных свидетельств, архивных и опубликованных материалов показано, что возникновение политического сыска было исторически обусловлено сущностью политической власти и ее потребностью в самозащите, упрочении собственных позиций внутри страны, отражении потенциальных для себя угроз. В России в силу целого ряда причин (географических, демографических, культурно-исторических, геополитических и др.) эта потребность политической властью всегда ощущалась особенно остро. Она была следствием сложных и противоречивых внутриполитических и внешнеполитических процессов, определявших своеобразие социокультурного и государственно-правового облика России на всем протяжении ее истории.

Истоки политического сыска просматриваются в Древнерусском государстве X?XII вв., когда киевские князья сталкивались с политической (удельные князья) и идеологической (учения волхвов) оппозицией. Отдельные представители князя выполняли его особые поручения по расправе с политическими и идеологическими оппонентами. Деятельность этих порученцев и принимаемые князем решении о каре (наказании) противников его воле стояли вне рамок права и правовых обычаев. Практика борьбы за власть в феодально-раздробленной Руси в XIII?XIV вв. закрепляет политический сыск как особую функцию государства, реализуемую специально уполномоченными лицами. В XIV?XV вв. с формированием в праве понятия государственного преступления такая деятельность стала постепенно приобретать правовые основы, но при этом государство не только сохраняло, но и развивало ее чрезвычайный, особый характер в силу важности ее задач ? защита самой власти и ее интересов от любых посягательств внутри общества.

Наиболее остро потребность в самозащите монархическая власть в России ощутила в период «послесмутного» времени, когда начался процесс возрождения отечественной государственности, и на престоле крупнейшего государства Евразии укреплялась новая династия Романовых. Именно в первой половине XVII в. безопасность государства постепенно, но все явственней, отождествляется с государственно-правовой защитой личности монарха и членов его семьи. Правовые основы преследования преступлений против государства, закрепленные в Соборном Уложении 1649 г., становятся отправной точкой организационно-структурного выделения политического сыска в самостоятельный вид деятельности государства.

Во второй половине XVII в. государство еще поручает политический сыск органам общеадминистративного управления и уголовного преследования (Боярская дума, Приказ тайных дел, воеводы). Но в XVIII в., когда социальная база монархической власти сужается и идет борьба сначала Петра I с боярской оппозицией, а затем ? за российский престол между дворянскими группировками, абсолютная монархия учреждает для осуществления функций политического сыска специальные органы, стоящие над всем государственным аппаратом (Тайная канцелярия (1718?1724 гг.), Канцелярия тайных розыскных дел (1731?1762 гг.), Тайная экспедиция Сената (1762?1801 гг.) и др.). С этого момента политический сыск приобретает правовую и организационно-структурную обособленность от иных функций государства, превращаясь в основное средство укрепления российского абсолютизма. При этом по форме и содержанию политический сыск остается инквизиционным следственно-судебным процессом. Особенностью его содержания являлось господство доноса как средства получения информации о государственном преступлении и, как следствие, фактическое отсутствие в его составе собственно разыскной деятельности.

Результаты и выводы анализа становления политического сыска, социально-политических и государственно-правовых причин и условий его организационно-структурного отделения от иных функций государства привели к его характеристике как продукта развития государственной (политической) власти, ее потребности в самозащите от любых посягательств и как исторически обусловленной разновидности сыска. В этой связи содержание и этапы развития организационно-правовых основ и методов общеуголовного и политического сыска диссертантом рассматриваются частными проявлениями закономерностей историко-правовой эволюции сыска в целом. Дифференциация отечественного сыска на общеуголовный и политический обусловлена общим историческим ходом и особенностями экономического и социально-политического развития России и с этой точки зрения является закономерной.

Во втором параграфе «Эволюция организации общеуголовного сыска в XVIII в.» раскрывается процесс становления общеуголовного сыска как функции органов общей регулярной полиции.

Диссертантом констатируется, что в первой половине XVIII в. также наблюдается полисубъектность сыска. Наряду с общей регулярной полицией, которая в первой половине XVIII в. была еще малочисленной и неповсеместной, функции общеуголовного сыска осуществляли в С.-Петербурге и его округе ? Розыскная экспедиция (1746?1782 гг.), в Москве и прилегающих уездах ? Сыскной приказ (1730?1763 гг.) и Розыскная экспедиция (1763?1782 гг.). Делается вывод, что полисубъектность свойственна сыску в переходные этапы развития Российского государства, когда на базе качественных изменений в экономике и социальной структуре общества происходит смена формы государства и перестройка его аппарата.

Особое внимание в этой части исследования уделено вопросу об особенностях организации сыска в первой половине XVIII в., оставшегося за рамками всех предыдущих исследований по данной проблематике. На основе анализа нормативных правовых актов, регулировавших борьбу с разбоями, установлено, что общеуголовный сыск в этот период был в основном функцией армии и сыщиков, назначаемых из ее состава. Приобретение общеуголовным сыском военизированного характера было основано на общей милитаризации государственного аппарата, созданного Петром I. В 30?50-х гг. XIX в. общая заторможенность темпов количественного и качественного развития административного и полицейского аппаратов в период дворцовых переворотов стала почвой закрепления функций общеуголовного сыска за Военной коллегией, а основными субъектами их реализации были воинские команды, возглавляемые сыщиками.

Во второй половине XVIII в. с упрочением позиций российского абсолютизма основным проводником его внутренней политики становится выросший и окрепший административно-полицейский бюрократический аппарат. Усиливается процесс трансформации общей регулярной полиции из органа общеадминистративного управления в карательно-правоохранительную структуру. В рамках этого процесса функции общеуголовного сыска возлагаются с 1762 г. в основном на полицию (с 1775 г. на нижние земские суды в уездах и городнические управления и комендантские канцелярии в городах, с 1782 г. в городах на управы благочиния, приставов уголовных дел, частных приставов и квартальных надзирателей). Возложение на полицию обязанностей предупреждения, пресечения и преследования преступлений не только сохранило значение уголовно-сыскной деятельности как вспомогательного средства уголовного процесса, но и предопределило тенденцию расширения ее задач в первой половине XIX в. При этом общеуголовный сыск был лишь одной из многих вверенных полиции административно-хозяйственных, распорядительных и, наконец, правоохранительных функций.

В развитии содержания уголовно-сыскной деятельности существенных изменений в этот период не происходит. В условиях усиления крепостного права, законодательного и организационного оформления государственной доктрины «полицейского государства» с мелочной регламентацией подданных, законодательным закреплением сословно-классового деления общества и тотальным надзором за его жизнью, возложенным на органы полиции, развитие методов уголовно-сыскной деятельности было законсервировано. Она осуществляется, как и в XV?XVII вв., за редким исключением открыто, сохраняя поисковый характер.

Третий параграф «Развитие правовых и организационных основ уголовно-сыскной деятельности в первой половине XIX в.» посвящен исследованию эволюции сыска как функции органов полиции, его задач и методов, тенденций к институционализации в самостоятельную функцию уголовной юстиции.

В данной части исследования показано, что первой половине XIX в. дальнейшее развитие правовых и организационных форм правоохранительной функции государства, становление уголовной и уголовно-процессуальной отраслей российского права, централизация, расширение и специализация органов полиции создали предпосылки организационного обособления общеуголовного сыска от иных функций уголовной юстиции. Были заложены ведущие направления эволюции его форм и принципов организации во второй половине XIX ? начале ХХ вв.: четкое организационно-структурное и нормативно-правовое разделение на децентрализованный общеуголовный и централизованный политический сыск, автономия их нормативно-правовой регламентации.

Анализ законодательства первой половины XIX в. привел к выводу, что в нем все явственней проявлялась специфика уголовно-сыскной деятельности от других видов деятельности органов государства по охране установленного общественного порядка и правопорядка. Ее задачи усложняются и расширяются от розыска и поимки преступника до предупреждения, пресечения и расследования преступлений. Обращается также внимание, что в уголовно-процессуальном законодательстве (II книга XV тома Свода законов Российской империи, редакция 1832 г.) место и понятие сыска четко определено не было (впрочем, как и других стадий уголовного процесса). Предварительное следствие, находящееся полностью в руках полиции, представляло совокупность дознания (цель) и розыска (средство) в их современном понимании. Причем, эта взаимосвязь была настолько прочной в практической деятельности, что документ, составляемый служащим полиции по окончании предварительного следствия, наименовался «Розыск».

Раскрывая особенности правового регулирования и производства предварительного следствия, диссертант обосновывает тезис о том, что в правоприменительной практике полиции России в первой половине XIX в. фактически сложился институт дознания. Однако четкого организационного и формально-юридического разграничения стадий предварительного следствия и определения пределов и назначения уголовного сыска в законодательстве и подзаконных нормативных актах определено не было. В диссертации приведены эмпирические факты, что это обстоятельство, наряду с большим объемом административно-хозяйственных функций, возложенных на полицию, стало объективной причиной неисполнения чинами полиции обязанностей по расследованию преступлений, розыска и поимки преступников, даже когда возможные места их нахождения были известны полиции.

В диссертации показано, что попытки систематизации и комментирования норм Свода Законов Российской империи, регламентировавших предварительное следствие, сделанные полициистами второй четверти XIX в. привели к первым теоретическим результатам определения содержания и пределов уголовного сыска, ставших в последующем основой его формально-юридического выделения в самостоятельную функцию уголовной юстиции. Первым шагом в этом направлении стал «Наказ полиции о производстве дознания по происшествиям, могущим заключать в себе преступления и проступки», вошедший в состав правовых актов реформы предварительного следствия 1860 г. Значение «Наказа», по мнению диссертанта, состояло в том, что с его принятием был законодательно оформлен институт дознания. Это способствовало более точному определению роли и места уголовно-сыскной деятельности в уголовном процессе. В нормах «Наказа» сыск («розыск») закрепляется как необходимая начальная стадия дознания, как его форма и инструментарий. В ходе анализа «Наказа» автором работы обращается внимание, что законодатель пытался установить непроцессуальный характер уголовно-сыскной деятельности. В итоге сделан вывод, что реформа предварительного следствия и учреждение судебных следователей в 1860 г., организационно разделившие функции следствия (судебные следователи) и дознания (полиция), в сочетании с тенденцией специализации органов полиции упрочивали организационно-структурные основания институционализации уголовно-сыскной деятельности в самостоятельную функцию уголовной юстиции.

Далее в диссертации отмечается, что после ослабления крепостничества в 40?х годах XIX в. четко определилась тенденция роста преступности в крупных городах, где общественное мнение подталкивало чиновничье-бюрократический монархический аппарат к учреждению специальных подразделений для борьбы с общеуголовной преступностью. Централизация и специализация органов общей полиции создавали возможность для принятия управленческих решений по их созданию, симптоматичным проявлением которой был первый опыт полицейского руководства по разработке в 1843 г. проекта создания сыскной части С.-Петербурга. Однако приоритет классовых интересов внутренней политики абсолютистского государства России в первой половине XIX в. сдерживали организационное обособление общеуголовного сыска, и учреждение первого специального уголовно-сыскного подразделения общей полиции было отложено.

В диссертации на конкретных примерах показано, что те же причины обусловили качественное отставание методов общеуголовного сыска от политического. Решение задач раскрытия, предупреждения и пресечения общеуголовных преступлений достигалось в основном методами поискового характера, обусловленными консервацией патриархальных феодально-крепостнических порядков, обеспечивавших стабильность населения, и очевидным характером преступлений. Методы негласного наблюдения, использование агентуры и конспирация действий органов общей полиции применялись крайне редко. В то же время в практику деятельности органов политического сыска они напротив стали активно внедряться, придавая ему разведывательно-поисковый, упреждающий характер.

В главе IV «Организация и правовое регулирование сыска во второй половине XIX - начале ХХ вв.» на основе анализа развития организационно-правовых основ сыска раскрывается процесс его институционализации в самостоятельную функцию уголовной юстиции.

В первом параграфе «Институционализация сыска в пореформенный период (1861-1907 гг.)» дается характеристика правового регулирования, организации и деятельности полиции и ее взаимодействия с органами следствия, делается вывод о причинах низкой эффективности системы правоохранительных органов России в борьбе с общеуголовной преступностью в этот период. Показано, что во второй половине XIX в., уголовно-сыскная деятельность продолжала рассматриваться законодателем как средство уголовного процесса, поэтому в проектах и законодательных актах реформы судопроизводства 1864 г. понятия «розыск» и «дознания» разграничены не были. В результате в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. было закреплено дублирование функций органов следствия (судебных следователей) и дознания (органов общей полиции) на начальной стадии предварительного следствия, и создана юридическая предпосылка отказа и тех и других от практического осуществления уголовно-сыскных действий. Фактической основой неисполнения уголовно-сыскных функций со стороны судебных следователей была их очевидная крайняя малочисленность, ведшая к их чрезвычайно большой делопроизводственной загруженности, а со стороны чинов общей полиции ? огромный объем хозяйственных, административных и охранительных функций, среди которых сыск как приоритетный не выделялся. Как следствие, система правоохранительных органов России в период интенсивного развития капитализма, обострения социальных противоречий и криминализации общественных отношений после отмены крепостного права оказалась не в состоянии противостоять общеуголовной преступности, обнаружив уже к 70-м годам XIX в. свою неэффективность. Средством устранения противоречий, возникавших в практике уголовного преследования и борьбы с преступностью, стало создание специальных сыскных подразделений сначала в самых крупных городах Российской империи С.-Петербурге (1866 г.), Москве (1881 г.) и Киеве (1880 г.), а затем еще в одиннадцати крупных экономических и стратегически важных центрах ? Риге, Одессе, Ревеле, Витебске, Двинске, Варшаве, Баку, Ростове-на-Дону, Тифлисе, Севастополе, Лодзе, а также внештатных сыскных частей в Царицыне и Саратове.

Учреждение первых сыскных подразделений в 1866?1907 гг. рассматривается диссертантом как первый этап институционализации уголовно-сыскной деятельности в самостоятельную функцию уголовной юстиции, имевший основным содержанием закрепление ее новой организационной формы, становление собственного нормативного правового регулирования подзаконного характера и специальных методов реализации. Изучение деятельности первых сыскных отделений обнаружило тенденцию приобретения уголовно-сыскной деятельностью разведывательно-поискового характера. Приводятся факты использования сыскными отделениями негласной агентуры и наружного (гласного и негласного) наблюдения (наиболее ранее из обнаруженных диссертантом документальных свидетельств относится к 1881 г.). Делается вывод, что во второй половине XIX - начале ХХ вв., сыск приобретает такие сущностные признаки как разведывательно-поисковый характер, принципы конспирации, сочетания гласности и негласности, реализация посредством специальных методов и средств. В практику общеуголовного и политического сыска начинают внедряться научные криминалистические методы расследования преступлений. Факт учреждения первых сыскных и охранных отделений автором исследования оценивается как начало организационного обособления сыска от иных функций уголовной юстиции, а становление негласных методов его трансформации в такой вид правоохранительной деятельности, который значительно позже уже в законодательстве советского периода и научной юридической литературе получил название «оперативно-разыскная».

Во втором параграфе «Правовое и организационно-структурное развитие отечественной уголовно-сыскной деятельности в 1908 - февраль 1917 гг.)» раскрывается содержание второго этапа институционализации общеуголовного сыска как функции уголовной юстиции.

На основе приведенных статистических данных о росте преступности в стране, фактах ее профессионализации, приведенных на страницах научных и периодических изданий того времени, оценки социально-политической ситуации в России, сложившейся в начале XX в., раскрываются предпосылки реформы общеуголовного сыска. Здесь же диссертант обращает внимание на разработку в отечественном правоведении теоретико-правового обоснования необходимости учреждения специальных подразделений общеуголовного сыска в законодательном порядке. Им стала разработанная русскими юристами в конце XIX - начале XX в. идея о том, что негласный розыск, являясь необходимой, вспомогательной частью деятельности по расследованию преступлений, выступает как самостоятельный вид деятельности по установлению события преступления и состоит из словесных расспросов, негласного наблюдения и преследования преступника по горячим следам. Такое понимание розыска было воспринято законодателем как основа определения функций и задач сыскных отделений и методов их деятельности и выражено в «Законе об организации сыскной части» 1908 г., приведшее к окончательному организационному обособлению общеуголовного сыска от следствия.

Содержание реформы общеуголовного сыска составили унификация структуры первых и учреждение новых сыскных отделений, стандартизация правовой регламентации их деятельности, создание единой централизованной информационно-справочной базы криминальных учетов, внедрение линейного принципа (специализации) организации уголовно-сыскной работы, организация специальной подготовки кадров для сыскных подразделений. В ходе исследования установлено, что, несмотря на подробную предварительную ознакомительную работу с деятельностью полиции зарубежных стран (командировки директора Департамента полиции М.И. Трусевича в 1907 г. в Англию, Германию и Францию), в основу реформы был положен отечественный опыт первых сыскных отделений.

По мнению диссертанта, законопроект «Об организации сыскной части в Империи» был направлен на создание централизованной системы общеуголовного сыска. На это указывают его положения о наделении министра внутренних дел правами распоряжаться штатами и материальными средствами сыскных отделений и перераспределять их в зависимости от криминальной обстановки в стране. Признаком замысла создания централизованной системы сыскных органов было учреждение в преддверии принятия закона об организации общеуголовного сыска в составе Департамента полиции Центрального регистрационного отдела (январь 1907 г.) и 8-го делопроизводства (12 марта 1908 г.). Однако, недоработки законопроекта в части взаимодействия сыскных отделений с органами следствия, прокуратуры и общей полиции, соображения правительства о скорейшем его принятии и минимизации материальных затрат на общеуголовный сыск, сделали реализацию этой идеи на практике невозможной. На стадии формулирования статей будущего закона положения о наделении сыскных отделений и органов общей полиции равными правами в расследовании преступлений были закреплены, а об установлении контроля прокуратуры за деятельностью сыскных отделений, напротив, не развиты. Статус самих сыскных отделений был определен как подразделений общей полиции, подчиненных городским полицейским управлениям. Как показала последующая практика эти положения Закона «Об организации сыскной части», вступившего в силу 6 июля 1908 г., явились его существенными недостатками, но не умалили его значения в развитии отечественного сыска.

Значение «Закона об организации сыскной части» и изданной в его развитие «Инструкции чинам сыскных отделений» от 10 августа 1910 г., по мнению диссертанта, состояло в том, что с их принятием сыск впервые на законодательном уровне был организационно отделен от иных функций полиции и отчасти получил формально-юридическое разграничение с уголовным процессом. Инструкция чинам сыскных отделений лишь в некоторой степени решила задачу централизованного правового регулирования деятельности сыскных отделений и, регламентируя порядок производства разыскных мероприятий и дознания сыскными отделениями и их чинами, апеллировала к нормам Устава уголовного судопроизводства 1864 г. Осознав необходимость организационного обособления уголовно-сыскной деятельности в сфере борьбы с общеуголовной преступностью от иных функций правоохранительных органов, дореволюционный законодатель так и не пришел к мысли о целесообразности разработки ее единой самостоятельной правовой регламентация.

Далее, в диссертации рассматривается процесс создания сыскной полиции в стране посредством учреждения сети сыскных отделений, особенности ее структуры и системы управления. По результатам исследования данных аспектов отмечается, что для механизма управления сыскной полицией дореволюционной России было характерным ограничение полномочий центральных органов полицейского управления в отношении территориальных формирований контролем за назначением руководящих должностных лиц, установлением системы информации и связи, определением правил несения службы и т.п. На основе приведенных фактов из практики сыскных отделений показано, что отсутствие постоянной организаторской деятельности Департамента полиции и его подразделений приходило во все большее противоречие с все возрастающей миграцией населения и мобильностью преступности, снижая эффективность общеуголовного сыска.

В главе V «Сыскная полиция Российской Империи: особенности содержания, принципов и форм организации уголовно-сыскной деятельности» на основе анализа архивных документов и статистических данных критически оцениваются результаты ее деятельности, вскрываются причины ее неэффективности, отступления правительства и руководства МВД от первоначальных замыслов реформы общеуголовного сыска; раскрывается содержание попыток модернизации сыска в 1912?1914 гг.; формулируются основные исторические уроки его организации в условиях острых социально-политических противоречий, приведших к революционным событиям 1917 г.

Первый параграф «Принципы и формы организации деятельности сыскной полиции» посвящен анализу практического воплощения замыслов реформы общеуголовного сыска, механизма реализации норм «Закона об организации сыскной части» 1908 г. и «Инструкции чинам сыскных отделений» 1910 г. и попыток преодоления обнаруживших себя недостатков в организации общеуголовного сыска.

В ходе исследования установлено, что практическая реализация целей реформы общеуголовного сыска в полном объеме не состоялась в силу ряда объективных и субъективных обстоятельств. Ей препятствовали отсутствие кодифицированного и систематизированного полицейского законодательства, преобладание подзаконного нормативно-правового регулирования деятельности общей полиции и исторически сложившиеся особенности полицейской системы Российской империи, предопределившие структуру и формы организации сыскной полиции, для которой был характерен территориальный принцип функционирования.