Право государств северо-западной Руси в XII-XV вв.

Глава третья «Система обязательственных отношений в праве государств Северо-Западной Руси XII-XV вв.» состоит из шести параграфов.

В первом параграфе «О системе вещных прав на северо-западе Руси в XII-XV вв.» представлен краткий обзор системы вещных прав, отражённых в древнерусском праве рассматриваемого периода. На основе сопоставления материала законодательных и правоприменительных источников диссертантом были определены различия для «отчины» и «купли», выявлены особенности сябренной собственности, которая сближается с общинной собственностью: в обоих случаях это коллектив собственников, выступающих как единое юридическое лицо в отношениях с другими земельными собственниками. Разница заключается в характере самого коллектива, особенностях его организации: один из них - общинная структура, другой - коллектив собственников, физических и корпоративных лиц, имеющих общие хозяйственные интересы на смежных земельных участках. Институты «кормли» и залога рассматриваются в параграфе как две разновидности опосредованного владения.

Во втором параграфе «Договор купли-продажи и его виды» на основе применения формулярного анализа к сохранившимся купчим грамотам была выявлена система видов данного договорного правоотношения, а также раскрыто содержание отдельных элементов договора купли-продажи

Содержание договора запродажи составляют два встречных обязательства: продавец обязуется продать другой стороне предмет договора за определённую в договоре цену, а покупатель обязуется её уплатить. Сделка носила двусторонний характер, при этом цена или её часть передавались сразу же по достижении соглашения, а передача предмета сделки отсрочивалась на определенное время.

Другой вид договора купли-продажи ранее в исследовательской литературе не выделялся и был условно назван «купля на закладные куны». Основания для выделения этого вида купли-продажи видятся в позиции авторов частных грамот, которые строго отделяли закладные от купчих и подчеркивали момент превращения закладной в купчую. Цена в этом случае является не полной ценой предмета сделки, а дополнением к «закладным кунам», то есть к сумме займа. Соотношение двух существенных элементов договора купли-продажи - предмета и цены - здесь принципиально отличается от договора запродажи. Если в последнем случае уплата цены обязательно предшествует передаче вещи, то в рассматриваемом правоотношении сделка купли-продажи дополняет произошедшую ранее передачу части цены (закладные куны) в обмен на некоторый объем прав в отношении предмета сделки.

Ещё один вид договора купли-продажи - приобретение вещи в кредит с частичной уплатой цены непосредственно при заключении сделки - также как вид договорного правоотношения выявляется и анализируется впервые, преимущественно на материалах берестяных грамот. Этот вид купли-продажи коренным образом отличается от запродажи. При запродаже предмет сделки не передаётся покупателю, здесь же, напротив, покупатель сразу приобретает вещь, но при этом выплачивает только часть цены, предоставляя гарантии выплаты долга в последующее время. Договор купли в кредит - в отличие от договора запродажи - в большей степени соответствует интересам покупателя, нежели продавца, и, вероятно, явился модификацией обычного договора купли-продажи в условиях повышенной конкуренции продавцов аналогичного товара.

В диссертации впервые представлено аргументированное определение такого вида купли-продажи, как выкуп («выкупок») - возвращение за покупную цену имущества, обладающего особым правовым статусом. Дополнительная натуральная часть цены (пополонок) в покупной цене и пополонок в выкупной цене различаются: основная цена выплачивалась при выкупе в том же размере, дополнительная - с учётом её животной природы. Особенности выкупа как вида договора купли-продажи также определяются спецификой предмета и цены: предмет имеет особый правовой статус, цена изначально - еще до заключения договора - известна, фиксирована и не зависит от воли сторон. Наличие права выкупа свидетельствует о сохранявшемся и в XV веке приоритете семейно-родовой собственности над индивидуальной.

Еще один вид договоров купли-продажи, который впервые выделяется в данной работе - договор купли с докладом. Специфика этого вида договоров заключена в двух аспектах: 1) особый способ совершения - с участием уличанской общины, чем подчеркивается общественно-значимый характер сделки; 2) предметом сделки является, как правило, городская недвижимость.

Обычный договор купли-продажи подразумевал одновременную передачу предмета сделки и покупной цены. Предметом купчих чаще всего являются земельные участки. Если продавец предмета сделки некогда заложил его, то долг считался обременением вещи. Соответственно, покупатель приобретал вещь вместе с обременениями, на что иногда специально указывается в купчих грамотах. Обременением земельного участка могло быть также право пожизненного проживания на нём самого продавца и его потомков.

В третьем параграфе «Договор дарения» рассматриваются виды договора дарения. В диссертации доказывается, что в большинстве случаев договор дарения носил двусторонний характер, то есть его содержание составляли встречные обязательства сторон. При этом в исключительных случаях явно нарушался безвозмездный характер договора дарения.

Огромное значение для раскрытия содержания договора дарения и для выявления его подвидов имеет клаузула, которая следует непосредственно за определением предмета сделки и в которой фиксируются дополнительные обязательства адресата. Именно на примере этой клаузулы рассматриваются виды договора дарения, которые существовали в праве Северо-Западной Руси.

Первый вид дарения, который выделяется на основе анализа этой клаузулы, - вклад на помин души. Помимо обязанности принять вклад, на принимающую сторону возлагалась обязанность исполнять определенные службы, способствующие «строению души». Специфика встречного обязательства одаряемого при вкладах заключается в том, что оно не имеет срока исполнения и не может быть исполнено. Точнее говоря, это обязательство должно исполняться вплоть до самого конца света, до второго пришествия Христа, когда отпадёт необходимость в службах за упокой души.

Особый вид вклада-пожертвования - так называемый вклад «в вечный хлеб». Сторонами в этом случае обычно являются две монастырские корпорации или приходская церковь и монастырь, предмет дарения-вклада - денежная сумма. Смысл этого правоотношения сводится к возложению на одну из сторон (одаряемого) обязанности «вечно», то есть без определения временных границ, предоставлять другой стороне (дарителю) возможность питаться в монастырской общине наравне с её членами. Обязательство также не может быть исполнено до конца света, оно носит длящийся характер и во вкладных специально оговаривалось, что преемники игумена, при котором была заключена сделка, обязаны следовать её условиям.

Специфическим видом договора дарения являлось назначение приданого. С одной стороны, приданое по своей сути представляет аналог наследственной части, которая является, в свою очередь, отражением трудового вклада девушки в общесемейное хозяйство. С другой стороны, в отличие от собственно наследования, наделение приданым никак не связано с моментом смерти наследодателя - оно может происходить как при жизни отца девушки, так и после его смерти. Ещё одним вариантом перехода имущества от наследодателя к десцендентам (не только женского, но и мужского пола) является выдел, который также можно рассматривать как разновидность договора дарения.

Помимо отмеченных выше представляется возможным выявить ещё один - пятый - вид договора дарения, согласно которому одаряемый освобождается от какого-либо требования дарителя или третьего лица (например, прощение долга или уплата долга за должника с целью его обогащения).

В результате выявленных особенностей древнерусского договора дарения было предложено новое его определение: договор дарения представлял собой соглашение двух сторон, в результате которого одаряемой стороне предоставлялось вещное право, а также требование или освобождение от требования на безвозмездной основе, но при соблюдении определенных условий, которые обычно выражались в возложении на одаряемого какого-либо обязательства.

В четвёртом параграфе «Договора заклада и займа» раскрыта правовая природа договоров займа и заклада, уточнен перечень известных закладных грамот.

Договор займа в праве Северо-Западной Руси, в отличие от средневекового права Западной Европы, заключался обычно с открытым указанием процентов. Даже церковные корпорации практиковали ростовщическую деятельность. В тех случаях, когда заёмная сумма включала в себя натуральные продукты, при исполнении обязательства должником возвращению подлежало такое же количество продукта, если договор займа был заключён без определения процентов. Если же договор заключался с определением процентов, тогда всё равно возвращался не денежный эквивалент, а то же количество натурального продукта с соответствующей «добавкой» («присоп» и «настав» Русской Правды). Материал берестяных грамот показывает, что размеры ростовщического процента на северо-западе Руси колебались, составляя одну пятую (20 %) или четверть основного капитала (25 %).

Заклад имел системообразующее для договоров займа значение. Наличие заклада ставило закладодержателя в выгодное положение в случае возникновения спора, заклад же (а не проценты) нередко определял заинтересованность кредитора в предоставлении займа. В праве Северо-Западной Руси термином «заклад» обозначалось и движимое, и недвижимое имущество. Передача в заклад вещи рассматривалась как «вина», обременение, лежащее на самой вещи - вещь «виновата» другому лицу и эта вина выражается в определенной сумме долга. В большинстве закладных грамот (либо в грамотах, упоминающих о договоре заклада) займодавцу предоставляется право пользования вещью и распоряжения её плодами, но не право распоряжения самой вещью. Тем не менее, закладодержатель был заинтересован в приобретении заклада в собственность, то есть, как это ни парадоксально, в неисполнении обязательства должником. Отражение этого интереса кредитора видно в общем требовании закладных грамот, чтобы должник выкупил заклад «своими кунами», то есть не занимая для этого денег на стороне.

В пятом параграфе «Договор найма» выявляется система видов договора найма, характерная для права Северо-Западной Руси.

Впервые выявлен формуляр договора имущественного найма, в одной из клаузул которого косвенно указывается на отношения зависимости, возникающие между сторонами при заключении сделки. В праве Киевского государства лицо, вступавшее в отношения личного или имущественного найма с «государем», не только утрачивало свою независимость, но и временно попадало в несвободное состояние. Право Северо-Западной Руси в данном случае подчёркивает, что наниматель-«подсуседник» сохраняет свою правоспособность, равную правоспособности свободного лица, а его интересы защищаются законом в той же мере, что и интересы других свободных. Древнерусский договор имущественного найма ещё недостаточно чётко отделён от личного найма, что видно, в частности, из зависимого положения нанимателя. Сближает оба вида найма и условие, согласно которому «подсуседники» должны были оплачивать наём своей работой. Относительно договора личного найма право Северо-Западной Руси XII-XV вв. различает наём с сохранением полной свободы для наймита и наём с ограничением состояния свободы. В последнем случае нанимавшее лицо носило название «закупен». Исполнение договора, заключенного закупеном и государем, состояло в том, что закупен жил на земле государя, исполнял обязанности, которые он на себя принял, а следовавшее ему вознаграждение или засчитывалось в уплату занятого долга, или же выдавалось ему на руки.

В отличие от византийской или московской традиции, от принятых в Европе норм, право Северо-Западной Руси защищало интересы наймита, оговаривая для него право на получение наёмной платы даже при досрочном расторжении договора найма.

В шестом параграфе «Другие виды договоров» рассматриваются рядные сделки, а также обязательственные отношения, возникающие из договоров мены, раздела и хранения.

Договор мены носил двусторонний характер, то есть обе стороны брали на себя обязательства, при этом можно выделить основные и дополнительные обязательства. Основным является обязательство передать другой стороне предмет сделки. Как правило, предметом сделки были земельные участки - как пахотной земли, так и угодий. В некоторых случаях могли предусматриваться и дополнительные обязательства и условия, которые также фиксировались в меновной (например, сохранение прежнего правового статуса за угодьями, относившимся к главным участкам пахотной земли или исполнение церковных служб).

Рядные грамоты являются наиболее архаичной группой из известных видов древнерусских актов. Само название «рядная» указывает, что эти грамоты определяют широкий спектр договорных отношений вообще (рядом называлось любое договорное отношение). Клаузульный анализ позволил дополнить список известных рядных ещё шестью грамотами.

Формуляр раздельных грамот не являлся до сих пор предметом самостоятельного исследования, как и сами раздельные грамоты, оформлявшие договор раздела. Учитывая, что раздельные нередко смешиваются с рядными, важной является задача определить различия обобщенного формуляра раздельных и формуляра рядных грамот. В ходе проведённого клаузульного анализа были выявлены значительные различия: 1) в формуляре раздельных отсутствует вводная формула; 2) отсутствует характерная для рядных клаузула, содержащая указание на конфликтную ситуацию, предшествовавшую заключению «ряда»; 3) обобщение в рядных формулируется в форме запрещения, в раздельных, как правило, в форме утверждения; 4) в раздельных грамотах отсутствует sanctio (за единичным исключением).

В сделке раздела могли участвовать не только две, а три и более сторон. Чаще всего субъектами договора раздела выступают сябры-совладельцы. Наряду с совместных владением, которое подразумевает совместную обработку земельного участка с последующим разделом плодов, был возможен и другой вариант, когда сябры делили свою землю не на идеальные части, а на реальные.

В период XII-XV веков правовое регулирование договора хранения существенно изменяется в сравнении с соответствующими нормами Русской Правды. Виды договора хранения, различающиеся по особенностям составления, выделяются в зависимости от субъектов правоотношения: 1) неформальный порядок договора хранения как дружеской услуги сохранялся для членов одного родового коллектива; 2) для лиц, проживающих в сельской местности, а также для лиц, заключивших договор хранения в условиях стихийного бедствия или гражданских беспорядков, предусматривалась упрощённая процедура; 3) общий порядок составления договора хранения предусматривался ст. 14 Псковской Судной грамоты, согласно которой требуется оформление сделки письменным актом, копия которого хранилась в городском архиве.

В целом, при общей формализации договора хранения в рассматриваемый период, сохраняется ограниченная законом сфера, в которой продолжает действовать правовое регулирование поклажи, установленное ещё Русской Правдой; правовое регулирование договора хранения становится более подробным и охватывающим различные казуальные ситуации.

В седьмом параграфе «Обязательства из причинения вреда» ставится проблема отделения обязательств из причинения вреда от уголовно-правовых штрафов, которые обычно смешиваются в исследовательской литературе.

В частных и публичных грамотах Северо-Западной Руси наиболее явным случаем рассматриваемых обязательств является конфискация («порубъ») товара представителей той или иной общины за вину их соотечественников. В данном случае важно, что под соотечественниками имеются в виду именно члены одной городской общины, а не вообще русские, немецкие и т.п. купцы. Основанием для обращения обязательства к общине являлась неспособность городских властей «дать правду», то есть обычным судебным порядком решить дело о возвращении долга. Сумма нового долгового обязательства могла быть взыскана с любого представителя «провинившейся» общины в форме конфискации товаров, а сама процедура конфискации могла сопровождаться иными репрессивными мерами - в частности, заточением в поруб.

Другими основаниями для возникновения обязательств из причинения вреда могли являться незаконное распоряжение кормлей, потрава или использование угодий без разрешения. Различия между ними состоят в особенностях трактовки субъектов и предмета, установления факта ущерба - то есть основания для возникновения обязательства и т.п. Важным представляется то обстоятельство, что во многих обязательствах из причинения вреда значимую роль играет понятие коллективной ответственности, в качестве субъектов выступают либо родовой коллектив (например, в случае с кормлей), либо городская община (ответственность за долги одного из членов общины). В рассматриваемый период эта группа обязательств относилась к преимущественной регламентации обычным правом, однако законодатели уже делают попытки распространить на них свою компетенцию (назначение штрафов за неисполнение обязательств из причинения вреда, статья о распоряжении кормлей в Псковской Судной грамоте и др.).

Глава четвёртая «Система преступлений и ответственность в праве государств Северо-Западной Руси XII-XV вв.» состоит из пяти параграфов.

В историко-правовых исследованиях основанием для классификации системы преступлений обычно является объект преступления. В диссертации рассмотрение системы преступлений основывается на выделении двух критериев - объекта преступления и формы ответственности, предусматривавшейся за совершенное преступное деяние.

В первом параграфе «Разбой и грабеж» ставится и решается проблема разграничения в средневековом праве таких видов преступных деяний как «разбой» и «грабёж. Расширение круга источников позволяет с большой долей уверенности предполагать, что право Северо-Западной Руси под разбоем понимало вооруженное нападение, обычно с целью наживы, которое сопровождалось изъятием имущества и причинением вреда здоровью людей, вплоть до лишения жизни. Термин «грабеж» употребляется в узком смысле открытого посягательства на чужое имущество, не сопряженное с убийствами или иным насилием над личностью.

По Русской Правде разбойник подлежал потоку и разграблению, посредством которого решались две задачи: 1) фактическое уничтожение личности самого преступника и его семьи (продажа в рабство, изгнание из общины или физическое уничтожение); 2) возмещение причиненного ущерба за счет полной конфискации и распродажи имущества преступника. Право Северо-Западной Руси XII-XV веков при установлении ответственности за разбой на первое место ставит проблему возмещения ущерба. Наиболее убедительным объяснением появления штрафа как наказания за разбой будет предположение об идущем в это время процессе индивидуализации наказания. Действительно, применительно к первой функции потока и разграбления как вида наказания индивидуализация проявляется в отстранении от уголовной ответственности членов семьи разбойника, за преступление отвечает только сам преступник; применительно ко второй функции - штраф заменяет конфискацию всего имущества и уничтожение дома, поскольку по возможности не должны пострадать интересы членов семьи преступника, штраф же, как предполагается, он может выплатить сам.

В параграфе втором «Перевет и поджог» определяется, какое место занимали эти деяния в системе преступлений на северо-западе Руси в XII-XV веках.

Перевет относится к числу преступлений, которые встречаются только в Псковской Судной грамоте и до нее не регулировались никакими другими источниками права. Однако сам термин впервые встречается в летописи при описании событий 1167 года. В свете летописных источников перевет можно трактовать как государственную измену, однако гораздо более точным будет определение перевета как предательства корпоративных интересов определённой общности (обычно - городской общины).

В период XII-XIV веков наказание за перевет осуществлялось обычно в виде потока и разграбления, особенностью которого на северо-западе Руси являлось убийство преступника, при этом преступника сбрасывали с моста (топили) или вешали. В некоторых случаях оба вида смертной казни - вода и петля - могли символически соединяться в виде повешения на льду. Оба способа смертной казни направлены не только против физического существования человека, но и против его души, поскольку, по существовавшим тогда представлениям, душа растворена в крови и в случае удушения или утопления она не может выйти из тела (с чем связан запрет отпевать утонувших).

Поджог, так же как и перевет, регулировался обычным правом Северо-Западной Руси задолго до упоминания о нём в Псковской Судной грамоте. Оба вида преступлений относятся к числу наиболее тяжких, угрожавших интересам городской общины (либо иной корпоративной общности) в целом. Ответственность за поджог также постепенно вырастала из потока и разграбления, трансформируясь с течением времени в смертную казнь.

В третьем параграфе «Система преступлений, объединяемых вирной ставкой» рассматривается группа преступных деяний, посягающих на жизнь и здоровье свободных людей.

Целый ряд преступлений, объектом которых являлись жизнь и здоровье человека, в праве Северо-Западной Руси объединялись в единую систему посредством назначения за них вирных штрафов, то есть рассчитывавшихся от «базовой» одинарной виры в 40 гривен. В течение XII-XIII веков системообразующим элементом для этой группы наказаний являлась вира и производные от нее штрафы (двойная вира, полувирье и т.п.). Напротив, в XIV-XV веках источники права иллюстрируют постепенный отказ от виры.

Обычай выдавать убийцу «головой» указывает на еще не забытую в период XII-XV вв. традицию кровной мести. Результатом переосмысления виры как откупа от вероятной мести и смерти следует считать норму, встречающуюся в источниках права Северо-Западной Руси, согласно которой лицо, совершившее прелюбодеяние с чужой женой, обязывалось уплатить штраф в размере виры. Учитывая повсеместную распространенность обычая, разрешавшего в таких случаях убить прелюбодея на месте, штраф представляет собой выкуп жизни преступника и является в этом смысле прямым аналогом виры.

Штрафная санкция, равная вирной ставке, сближает с убийством принуждение истца к испытанию железом, которое рассматривалось в качестве вполне реальной угрозы жизни и здоровью испытуемого. Наконец, еще ряд положений источников права XI-XIII веков касаются телесных повреждений, штраф за которые исчисляется от вирной ставки. Связь между группой преступлений, наказываемых вирой, и преступлениями, наказываемыми половиной виры, очевидна: в первом случае речь идет о том, что родовой коллектив или община утрачивают одного из своих членов, полноценных работников, вторая группа преступлений (отсечение руки, ноги, глаза, носа) приводит к утрате хозяйственной полноценности одного из членов пострадавшей общности, который теперь уже представляет собой «половину человека» в силу наступившей хозяйственной неполноценности.

В архаический период становления права за все эти преступления предусматривалась возможность немедленного отмщения и убийства преступника, однако и в период XII-XV веков иногда выкуп за жизнь преступника не принимался и преступника убивали из мести. В период XIV-XV веков из всего разнообразия видов рассматриваемой группы преступлений, четко отличавшихся правом друг от друга, законодательные памятники регулируют только убийство. Понятие виры продолжает использоваться и в XV веке, однако штраф, назначаемый Псковской Судной грамотой за убийство, с прежней вирой уже не связан и составляет 1 рубль.

В четвертом параграфе «Причинение вреда здоровью и умаление чести» выявляются общие черты преступлений, наказываемых 12-ю гривнами и преступлений, наказываемых 3-мя гривнами продажи.

В основу правового регулирования этой группы преступлений Русской Правдой была положена система штрафов в пользу князя в размере 12 гривен и 3 гривны. Право северо-запада Руси XII-XIII веков сохранило эти же ставки, хотя и с некоторыми изменениями.

В большинстве случаев штраф в 12 гривен представляет собой прямой аналог виры, он уплачивается в случае убийства несвободного или зависимого лица, представлял собой выкуп жизни преступника. Штраф в 12 гривен назначался Русской Правдой также за действия, влекущие умаление чести потерпевшего, за оскорбление действием.

В течение XII-XV веков в праве Северо-Западной Руси протекают два взаимосвязанных процесса, имеющих отношение к рассматриваемой группе преступлений: 1) сокращается количество преступлений, которые трактуются как оскорбление действием - вместо широкого перечня норм, защищающих личную честь в самых разных ситуациях, в праве XII-XV веков остаётся ответственность за вырывание бороды и выбитый зуб; 2) схожие ситуации нанесения телесных повреждений, различавшиеся в Русской Правде на причинявшие вред здоровью или нарушавшие честь, в праве XII-XV веков унифицируются как группа преступлений, причиняющих вред здоровью, и за них назначается максимальная для этого вида преступлений штрафная ставка в 12 гривен. В связи с тем, что de facto произошла новая систематизация преступлений против чести и против здоровья личности, а также в связи с тем, что преступления, несущие вред здоровью, теперь стали наказываться штрафной ставкой, назначавшейся ранее за преступления, несущие оскорбление действием, возникла необходимость повысить штрафную ставку за сохранившиеся в праве преступления против чести (вырывание бороды).

В пятом параграфе «Виды татьбы» выявляется система видов преступлений, которые объединялись в древнерусском праве понятием «татьба».

Общим понятием для обозначения посягательств на чужое имущество являлась «татьба», однако древнерусское право знало различные виды татьбы, различавшиеся по тяжести наступавших последствий. Наиболее очевидно это разграничение в системе наказаний, которые устанавливались за конкретные виды татьбы.

Самым опасным видом татьбы считалось конокрадство. Рассмотрение развития законодательства о конокрадстве подтверждает, что и в X веке, и в XV веке конь оставался важнейшим элементом земледельческого хозяйства, с утратой которого выживание домохозяйства становилось невозможным. Помимо Псковской Судной грамоты, случаи казней «коневых татей» известны из летописей.

Относительно вопроса о трактовке термина «кримская татьба» наиболее убедительны два толкования - кража из Кремля или кража из церкви. Обе концепции имеют общее: и Кремль, и церковь - это места, защищенные особенным «миром», согласно средневековому мировоззрению. С учетом этого обстоятельства противоречие обоих подходов не представляется существенным для общей оценки «кримской татьбы» в системе преступлений.

Другие виды татьбы наказывались продажей. При этом чётко выделяются две штрафные ставки - 12 гривен и 3 гривны. Различия в размере штрафа связаны с различным значением объекта посягательства для хозяйственной деятельности. В целом, соотношение между обычной татьбой и кражей значимых для хозяйственной деятельности вещей в праве Северо-Западной Руси в течение рассматриваемого периода изменяется: в Русской Правде штрафы за них соотносились как 1 к 4, в Псковской Судной грамоте - 1 к 3. Кроме того, в Грамоте добавляется новый критерий для отграничения видов татьбы друг от друга - важен не только объект, но и другие элементы объективной стороны (кража из закрытого помещения; кража из Кремля или церкви; кража, совершенная в третий раз).

Глава пятая «Судебный процесс и система доказательств» состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе «Категория поличное и её особенности» предлагается новая, расширенная трактовка института поличного в средневековом русском праве.

Приоритетное положение поличного среди других доказательств закрепляется уже в первых известных источниках права Северо-Западной Руси XII-XV вв., наличие «поличного» делает ненужным привлечение других доказательств, так как дело считается завершенным, а вина доказанной. Большинство исследователей предлагает узкую трактовку термина «поличное», однако существуют основания полагать, что категория «поличное» предполагала ряд функционально-близких явлений: материальные следы совершенного преступления, обнаружение краденого в доме подозреваемого, заклад, собственное признание, сделанное добровольно или под воздействием пыток.

Во втором параграфе «Свидетельские показания» оценивается роль свидетельских показаний в системе видов доказывания, выявляются категории свидетелей, характерные для древнерусского права.

Показания свидетелей в средневековом русском праве находились на втором месте по значимости после «поличного», являясь основным видом доказывания. Процесс формализации права предполагал, что письменные доказательства постепенно должны выходить на первый план, оттесняя свидетельские показания. Тем не менее материал даже Псковской Судной грамоты, памятника XV века, показывает, что в некоторых случаях показания свидетелей имели большее значение, нежели письменные акты.

Характерное для Русской Правды противопоставление «видоки - послухи» было воспринято правом Северо-Западной Руси и преобразовано в пару «сторонние люди - послухи». «Видоки» (затем - «сторонние люди») не представляли ни одну из сторон, будучи вполне объективными, в то время как «послухи» являлись представителями той или иной стороны, будучи, видимо, генетически связаны с судом 12 свидетелей-соприсяжников.

В третьем параграфе «Письменные доказательства» оценивается место этого вида доказательств в праве Северо-Западной Руси XII-XV вв.

Среди письменных доказательств источники права Северо-Западной Руси упоминают записи (грамоты), рядницы и доски. Под грамотами понимаются формальные акты, заверенные должным образом и составлявшиеся изначально как формальное подтверждение вещного права или обязательственного правоотношения. Рядницы (запись устного договора, без надлежащего оформления, но которая могла получать дополнительную силу, если заверенная копия рядницы хранилась в городском архиве) являлись следующим по значимости видом формальных письменных доказательств. Доски представляли собой деревянные плашки, разрубленные вдоль на две идентичные части, при этом одна оставалась у должника, другая отдавалась кредитору. При исполнении обязательства обе половинки совмещались и после доказательства их соответствия, уничтожались

В четвертом параграфе «Божий суд» определяются виды «божьего суда», их соотношение, по-новому раскрывается роль и процедура жребия в праве Северо-Западной Руси XII-XV вв.

Божий суд использовался в средневековом судопроизводстве в тех случаях, когда «суд человеческий» заходил в тупик и истина по конкретному делу не могла быть установлена путем привлечения других видов доказательств (поличного, показаний свидетелей или письменных актов). Среди видов божьего суда, использовавшегося в древнерусском праве, обычно упоминают присягу (роту), железо, воду, поле, жребий.

Летописный материал недвусмысленно указывает, что сущность присяги была тесно связана с представлением о единстве общины и ответственности перед общиной. Крестоцелование нередко было призвано подчеркнуть единство городской (или образованной по какому-либо иному принципу) общины перед лицом «чужаков».

В основе средневекового представления о судебном поединке («поле») лежит убеждение, что божественные силы принимают непосредственное участие в человеческих делах и не допустят, чтобы правый был побежден. Победивший на поле имел право получить полное удовлетворение своих претензий. В том случае, когда поединок оканчивался смертью одной из сторон, победивший терял право на удовлетворение своего иска, но получал в свое распоряжение доспехи и одежду побежденного. Следует заметить, что каноническое право, крайне негативно относившееся к ордалиям вообще, прямо называло лицо, убившее противника на судебном поединке, убийцей и предусматривало соответствующее церковное наказание.

Гораздо реже, нежели присяга и поле, на Руси использовался такой вид ордалий, как испытание раскаленным железом. Единственным видом ордалий, к которому церковь относилась снисходительно, был жребий. Средневековое право вообще прибегало к жребию в сложных, запутанных, неразрешимых случаях. Решение спорных вопросов жребием было широко распространено и использовалось не только в судебных разбирательствах, но и при решении публично-правовых вопросов государственного и даже церковного управления. Противопоставляя жребий другим видам «божьего суда», Церковь доработала в основе своей языческую процедуру «вынятия» жребия: жребии, запечённые в хлебцы, раскладывались на трапезном столе, выбор производился «божьим» человеком (малолетним, убогим и т.п.), жеребьёвка сопровождалась специальной словесной формулой, напоминающей заклинание.

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования, формулируются обобщающие выводы по теме исследования.

Приложение представляет собой систематизацию нескольких групп преступных деяний: преступления против жизни и здоровья, объединяемые вирной ставкой, а также причинение вреда здоровью и умаление чести. Проведённая систематизация позволила проследить эволюцию рассматриваемых групп в течение XII-XV вв.

ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ АВТОРА:

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для публикаций по кандидатским и докторским диссертациям:

Оспенников Ю.В. О видах брачных связей в русском праве XII-XV вв. // Правоведение. СПб., 2004. №5. С. 205-217. (1,1 п.л.)

Оспенников Ю.В. Виды договоров купли-продажи в праве Северо-Западной Руси XII-XV вв. // Право и политика. М., 2004. № 10. С. 125-133 (1 п.л.)

Оспенников Ю.В. Отношения родства как препятствие к заключению брака в древнерусском праве // Известия Самарского научного центра РАН. Май 2004. С.273-279 (0,87 п.л.)

Оспенников Ю.В. Признание брачно-семейных отношений: исторический аспект // Современное право. М., 2004. № 10. С. 72-73; № 11. С. 60-62 (0,69 п.л.)

Оспенников Ю.В. Трактовка разбоя в праве Северо-Западной Руси XII-XV веков // Вестник Самарской государственной экономической академии. 2005. №1 (16). С.199-205. (0,56 п.л.)

Оспенников Ю.В. Правовая природа «ряда» на северо-западе Руси в XII-XV вв. // Известия Самарского научного центра РАН. Май 2005. С.174-181. (0,94 п.л.)

Оспенников Ю.В. Жребий в русском праве в X-XV вв. // Вестник Саратовской государственной академии права. 2006. № 3 (48). С. 122-127. (0,75 п.л.)

Оспенников Ю.В. О значении штрафа в 12 гривен в русском праве XII-XV вв. // История государства и права. 2006. №4. С. 6-9. (0,5 п.л.)

Оспенников Ю.В. Проблема соотношения категорий «свидетели» и «послухи» в праве Северо-Западной Руси XII-XV вв. // Вестник Самарского государственного экономического университета. 2006. №6 (24). С. 210-212. (0,5 п.л.)

Оспенников Ю.В. Вирная штрафная ставка в древнерусском праве // Право и политика. 2008. №5 (101). С.1269-1274. (1,25 п.л.)

Оспенников Ю.В. Перевет и поджог в древнерусском праве // Право и политика. 2008. №6 (102). С.1517-1520. (0,75 п.л.)

Оспенников Ю.В. Институт дарения в праве Северо-Западной Руси XII-XV вв. // Государство и право. 2008. №7. С. 62-70. (1,25 п.л.)

Оспенников Ю.В. Проблема определения древнерусского договора выкупа // Вестник Саратовской государственной академии права. 2009. №1. С. 199-201. (0,37 п.л.)

Оспенников Ю.В. Эволюция системы наказаний по русским летописям XI-XIII вв. // Право и государство. 2009. №8. С.113-116. (0,5 п.л.)

Оспенников Ю.В. Божий суд в древнерусском праве // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2010. №1 (11). С. 127-131. (0,62 п.л.)

Монографии:

Оспенников Ю.В. Правовая природа частных актов Северо-Западной Руси XII-XV вв. М., 2003. 234 с. (14, 63 п.л.)

Оспенников Ю.В. Брачно-семейные отношения в праве Северо-Западной Руси XII-XV вв. Самара, 2004. 258 с. (15 п.л.)

Оспенников Ю.В. Обязательственное право Северо-Западной Руси XII-XV вв. М., 2005. 250 с. (14, 53 п.л.)

Оспенников Ю.В. Правовая традиция Северо-Западной Руси XII-XV вв. М., 2007. 552 с. (34,3 п.л.)

Учебные пособия:

Оспенников Ю.В. Источники русского права X-XV вв: Учебное пособие. Самара, 2009. 136 с. (8,5 п.л.)

Статьи и материалы конференций:

Оспенников Ю.В. Судебные органы по Псковской Судной грамоте // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 23. Тольятти, 2002. С.258-263. (0,38 п.л.)

Оспенников Ю.В. О видах земельной собственности в Псковской земле в XIV-XV вв. // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 25. Тольятти, 2002. С.234-249. (1 п.л.)

Оспенников Ю.В. Институт «кормли» в псковской земле XIII-XV вв. // Вопросы гуманитарных наук. 2003. №2. С.152-155. (0,5 п.л.)

Оспенников Ю.В. Особенности оформления договора займа в праве Северо-Западной Руси в XIII-XV вв. // Юридические науки. М., 2003. №2. С.14-19. (0,75 п.л.)

Оспенников Ю.В. О формуляре духовных северо-западных русских земель XIII-XV вв. // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 27. Тольятти, 2003. С.200-207. (0,5 п.л.)

Оспенников Ю.В. Формуляр купчих грамот северо-западных русских земель XIII-XV вв. // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 28. Тольятти, 2003. С.213-220. (0,5 п.л.)

Оспенников Ю.В. Особенности данных грамот Северо-Западной Руси XIII-XV вв. // Вопросы гуманитарных наук. М., 2003. №5. С.88-93. (0,75 п.л.)

Оспенников Ю.В. Проблема уточнения формуляра духовных грамот северо-западных русских земель XIII-XV вв. // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 29. Тольятти, 2003. С.172-179. (0,5 п.л.)

Оспенников Ю.В. Формальная сторона договорных отношений в праве Северо-Западной Руси XIII-XV вв. // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 31. Тольятти, 2003. С.215-224. (0,63 п.л.)

Оспенников Ю.В. Формуляр купчих грамот как элемент правовой традиции северо-западных русских земель XIII-XV вв. // Актуальные проблемы современной науки. М., 2003. №2. С.97-101. (0,63 п.л.)

Оспенников Ю.В. Юридическая природа «кормли» в Пскове XIII-XV вв. // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 32. Тольятти, 2003. С.258-263. (0,38 п.л.)

Оспенников Ю.В. Правовое регулирование заклада в праве Северо-Западной Руси в XIII-XV вв. // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 33. Тольятти, 2003. С.142-151. (0,63 п.л.)

Оспенников Ю.В. Принуждение в древнерусском брачно-семейном праве // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 34. Тольятти, 2003. С.188-194. (0,44 п.л.)

Оспенников Ю.В. Двойственность трактовки преступления и наказания на Северо-Западе Руси в XIII-XV вв. // Актуальные проблемы юридической ответственности: Материалы межвузовской научно-практической конференции 24-25 апреля 2003 г. Тольятти, 2003. С.95-97. (0,19 п.л.)

Оспенников Ю.В. Родственные отношения в древнерусском брачном праве // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 39. Тольятти, 2004. С. 252-262. (0,69 п.л.)

Оспенников Ю.В. Оформление брака в древнерусском праве // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 40. Тольятти, 2004. С.173-181. (0,56 п.л.)

Оспенников Ю.В. Прекращение брака в древнерусском праве: соотношение теории и практики // Проблемы теории и юридической практики в России: Материалы междунар. науч.-практ. конф. молодых ученых, специалистов и студентов. 17-18 марта 2004 года. Самара, 2004. С.182-184. (0,19 п.л.)

Оспенников Ю.В. Проблема третьего и четвертого брака в праве Северо-Западной Руси XII-XV веков // Актуальные проблемы правоведения. Самара, 2004. №2(8). С.31-36. (0,75 п.л.).

Оспенников Ю.В. Договор мены в праве Северо-Западной Руси XII-XV веков // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 43. Тольятти, 2004. С. 248-254. (0,44 п.л.)

Оспенников Ю.В. Договор выкупа в праве Северо-Западной Руси XII-XV вв. // Правовое регулирование деятельности хозяйствующего субъекта: Материалы 4-й междунар. науч.-практ. конф. «Проблемы развития предприятий: теория и практика». 25-26 ноября 2004 г. Ч.3 / Отв. ред. А.Е. Пилецкий. Самара, 2004. С. 177-181. (0,31 п.л.)

Оспенников Ю.В. Правовая природа договора купли-продажи в праве Северо-Западной Руси XII-XV вв. // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 43. Тольятти, 2004. С. 236-247. (0,75 п.л.)

Оспенников Ю.В. Договор дарения в праве Северо-Западной Руси XII-XV вв. // Актуальные проблемы правоведения. Самара, 2004. №3 (9). С. 51-58 (1 п.л.)

Оспенников Ю.В. Обязательства из причинения вреда в праве Северо-Западной Руси XII-XV вв. // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 44. Тольятти, 2004. С. 193-200. (0,5 п.л.)

Оспенников Ю.В. Проблемы ответственности в древнерусском праве за вступление в брак близких родственников // Материалы международной научной конференции «Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики». Правоотношения и юридическая ответственность. Ч.1. Тольятти, 2004. С.237-241 (0,25 п.л.)

Оспенников Ю.В. Дарение «за вклад», «в вечный хлеб» и назначение приданого в праве Северо-Западной Руси XII-XV вв. // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 45. Тольятти, 2004. С. 249-258. (0,63 п.л.)

Оспенников Ю.В. Договор найма в праве Северо-Западной Руси XII-XV вв. // Политика и общество. М., 2004. № 6. С. 134-145. (1,25 п.л.)

Оспенников Ю.В. Договор хранения в правовой традиции Северо-Западной Руси XII-XV веков // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 46. Тольятти, 2004. С. 248-252. (0,31 п.л.)

Оспенников Ю.В. Юридическая природа частных актов Северо-Западной Руси XII-XV веков // Источники в историко-юридическом исследовании. Уральские историко-юридические чтения (Всероссийская научная конференция). Четвертая сессия. 16-18 апреля 2004 г. Доклады и сообщения. Екатеринбург, 2004. С.10-12 (0,29 п.л.)

Оспенников Ю.В. Регулирование договора заклада в праве Северо-Западной Руси в XIII-XV веках // Правовые проблемы регулирования экономических отношений: Материалы Междунар. науч. конгресса «Проблемы качества экономического роста», 27-28 мая 2004 г. Ч.4. Самара, 2004. С.210-213 (0,25 п.л.).

Оспенников Ю.В. Проблема уточнения содержания и формы новгородских и псковских рядных грамот XII-XV веков // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 46. Тольятти, 2004. С. 252-263. (0,75 п.л.)

Оспенников Ю.В. Особенности договора хранения в правовой традиции Северо-Западной Руси XII-XV веков // Материалы Международной научной конференции «Татищевские чтения: Актуальные проблемы науки и практики». Ч. 1. Правоотношения и юридическая ответственность. Тольятти, 2005. C. 96-100. (0,31 п.л.)

Оспенников Ю.В. Ответственность в праве Северо-Западной Руси за причинение вреда здоровью // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 49. Тольятти, 2005. С.221-230. (0,56 п.л.)

Оспенников Ю.В. К проблеме трактовки «перевета» // Вестник Волжского университета им. В.Н.Татищева. Серия «Юриспруденция». Вып. 53. Тольятти, 2005. С. 195-203. (0,5 п.л.)

Оспенников Ю.В. Жребий в системе «божьего суда» на северо-западе Руси в XII-XV вв. // Материалы Международной научной конференции «Татищевские чтения: Актуальные проблемы науки и практики» // Правоотношения и юридическая ответственность. Ч. II. Тольятти, 2006. С.36-39. (0,25 п.л.)

Оспенников Ю.В. Свидетельские показания в древнерусском праве // Актуальные проблемы юридической науки: Сб. науч. тр. Вып. 4. Тольятти, 2008. С.354-359 (0,5 п.л.)

Институт «поруба» в средневековом русском праве // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2008. №1 (1). С.109-114. (0,75 п.л.)

Оспенников Ю.В. Уголовная ответственность по русским летописям XI-XIII вв. // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2008. №2. С. 147-149 (0,44 п.л.)

Оспенников Ю.В. Наказания на северо-западе Руси по летописным известиям XI-XIII вв. // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2009. №2 (5). С. 116-122. (0,94 п.л.)

Оспенников Ю.В. Система наказаний на Северо-Западе Руси по летописным известиям XI-XIII вв. // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2009. №3. С.24-27 (0,4 п.л.)

Оспенников Ю.В. О системе вещных прав на северо-западе Руси в XII-XV вв. // Актуальные проблемы юридической науки: Сб. науч. тр. Вып. 6. Тольятти, 2009. С.265-269 (0,5 п.л.)

Размещено на Allbest.ru