При этом отечественные политические элиты все более и более убеждаются в принципиальной невозможности противодействия этим и иным экстремистским практикам в рамках классической либерально-демократи-ческой парадигмы, реализация принципов которой привела к ощутимому ослаблению институциональных субъектов антиэкстремистской деятельности в стране, недопустимому искажению их основных функций (правоохранительных структур, органов государственной и муниципальной власти, средств массовой информации и др.).

Применительно к ситуации начала XXI в. формирование эффективно функционирующего политико-правового механизма противодействия тем или иным проявлениям экстремизма является условием не только успешных преобразований, но и важнейшим фактором обеспечения целостности полиэтничной отечественной государственности, устойчивого функционирования федеральных и региональных институтов публичной власти, системного единства государственно-правового и муниципально-правового строительства. Кроме этого, концептуализация антиэкстремистских политико-правовых технологий - это поиск средств нейтрализации многих негативных моментов и институциональных деформаций имперской и советской эпох.

В данном контексте обращение к институционально-правовым основаниям антиэкстремистской деятельности органов государственной и муниципальной власти вполне своевременно, поскольку исследование этой проблемы неизбежно вторгается в практическую сферу и связано с поиском антиэкстремистских ориентиров, принципов и методов, адекватных современным модернизационным и глобализационным вызовам. Очевидно, что только в данной плоскости и может идти поиск оптимальных проектов антиэкстремистской деятельности, юридических механизмов, реально обеспечивающих стабильное и безопасное функционирование различных сфер национальной государственности.

Степень научной разработанности проблемы. Проблемы, связанные с пониманием сущности экстремизма, содержанием и особенностями политико-правовых технологий противодействия этому деструктивному явлению в России и за ее пределами, привлекают внимание многих отечественных и зарубежных правоведов, политологов, философов, историков.

Специфику и направленность революционного экстремизма в России обстоятельно изучали такие представители отечественной правовой и философской мысли, как И.А. Ильин, Н.А. Бердяев, П.И. Новгородцев, Г.В. Плеханов, К.П. Победоносцев, Л.А. Тихомиров, М.Н. Катков и др.

Среди современных зарубежных и отечественных философов, политологов и социологов несомненный интерес в плане разработки концепции антиэкстремистской деятельности, а также методологии изучения феномена экстремизма представляют работы Н.Н. Афанасьева, М.А. Бакунина, В.Ю. Верещагина, А.К. Верховского, К. Гейнцгена, А.С. Грачева, Г.Г. Дилигенского, В.Н. Кудрявцева, М.И. Лабунца, А.С. Панарина, В.М. Розина, Н.А. Романова, Г.Ю. Семигина, Б.Ф. Славина, В.Д. Соловья, Н.Е. Тихоновой, В.В. Устинова и др.

Институционально-правовое измерение экстремизма нельзя отнести к числу достаточно разработанных в отечественной юридической литературе проблем. Это обусловлено рядом факторов. В частности, тем, что современные авторы пока еще не пришли к единому мнению относительно форм экстремистской деятельности, выделения критериев их различения, особенностей развития правовой базы антиэкстремистской деятельности в постсоветский период.

В социально-философском и политико-правовом контекстах большое внимание поставленным проблемам уделялось в трудах Т.В. Бекена, А.Г. Дугина, Дж. Лафлэнда, Н.А. Нарочницкой, С.Б. Мирзоева, А. Ниязи, С. Роуз-Аккермана, Б. Свенсона, М.Б. Смолина, В.Г. Федотовой, А. Шайо, Д. Шэклтона, П. Шоню и др.

В контексте теории модернизационных рисков отдельные аспекты современного экстремизма трактует У. Бек, что нашло отражение в его монографическом исследовании «Общество риска. На пути к другому модерну».

Значительный вклад в систематизацию политико-правовых институтов и технологий антиэкстремистской деятельности в постсоветской России внесли И.П. Добаев, Ю.Ю. Ветютнев, А.В. Кива, Р.А. Левшуков,

А.В. Малашенко, А.В. Малько, М.И. Пискотин, И.М. Сампиев, Р.А. Ромашев, Л.Р. Сюкияйнен, С.Б. Филатов, С.Н. Фридинский, анализирующие теоретико-правовые, политические и конфликтологические аспекты противодействия тем или иным проявлениям экстремизма.

В рамках постсоветского религиозного и исторического дискурса к проблеме экстремизма в своих работах обращаются А. Кураев, митрополит Иоанн и др.

Правокультурные и аксиологические аспекты экстремизма рассматривались П.П. Барановым, А.М. Величко, О.В. Мартышиным, А.Ю. Мордовцевым, А.И. Овчинниковым, О.И. Цыбулевской и др.

Тем не менее в настоящее время назрела необходимость проведения комплексного исследования политико-правового механизма противодействия экстремизму на федеральном, региональном и местном уровнях.

Объектом диссертационного исследования являются политико-правые институты антиэкстремистской деятельности публичной власти.

Предметом диссертационного исследования выступает институционально-правовое оформление антиэкстремистской деятельности государственных и муниципальных органов в современной России.

Цель диссертационного исследования заключается в концептуализации институционально-правовых механизмов и форм антиэкстремистской деятельности органов публичной власти в условиях самобытности и универсальности федерального и регионального политического пространства.

Для реализации поставленной цели в диссертации решаются следующие исследовательские задачи:

- выделить и систематизировать имеющие место в зарубежной и отечественной правовой и политологической литературе концептуальные подходы к экстремизму как деструктивному явлению и дать его авторское определение;

- типологизировать институциональные субъекты экстремистской деятельности в российском политико-правовом пространстве;

- дать критическую оценку политико-правовой стратегии и методам экстремистской деятельности в современной России;

- выявить и охарактеризовать институционально-правовые субъекты антиэкстремистской политики в условиях государства переходного типа;

- провести конфликтологическую экспертизу законодательного обеспечения антиэкстремистской деятельности в постсоветской государственности;

- сформулировать критерии определения эффективности юридических механизмов и силовых способов противодействия угрозам политического и религиозного экстремизма в условиях либерально-демократи-ческого транзита;

- дать правовую и политическую оценку современным технологиям противодействия финансированию экстремистской деятельности;

- выделить институционально-правовые субъекты антиэкстремистской и антитеррористической деятельности в российских регионах;

- показать место и роль юридической превенции ксенофобии и мигрантофобии в системе приоритетов региональной правовой политики;

- классифицировать информационно-пропагандистские технологии как элемент антиэкстремистской деятельности государственных и муниципальных структур в отечественном политико-правовом пространстве;

- обосновать необходимость включения институтов муниципальной власти в антиэкстремистский политико-правовой механизм в постсоветской России;

- обозначить законодательные формы антиэкстремистской деятельности органов местного самоуправления в модельном варианте (на примере муниципальных образований Ростовской области).

Теоретико-методологическая основа диссертационного исследования. При решении поставленных в работе задач использовались общенаучные методы, познания: анализ, синтез, сравнение, аналогия, дедукция, индукция, абстракция. Кроме того, применялись такие частнонаучные и специальные методы, как сравнительно-правовой, юридико-социологи-ческий, формально-юридический, статистический, контент-анализа и др.

Кроме этого, методологическую основу диссертационного исследования составляют принципы системного анализа, используемые для изучения проблемы генезиса и эволюции институтов и технологий антиэкстремистской деятельности в российском политико-правовом пространстве.

Нормативно-правовая основа диссертации. Диссертационное исследование базируется на обширном нормативно-правовом материале, а именно: Конституции РФ, федеральных и законах субъектов РФ и иных нормативно-правовых актах Российской Федерации.

Научная новизна исследования. Диссертация представляет собой многоплановое исследование, включающее в себя институционально-правовые, доктринально-правовые и политические аспекты. Автор показывает особенности экстремистских практик в условиях полиэтнического государства переходного типа в период эскалации глобализационных процессов, обосновывает теоретическую и практическую значимость анализа политико-правовых, организационно-институциональных и духовно-нравственных основ антиэкстремистских технологий в постсоветской России. Федеральные, региональные и муниципальные властные структуры представлены в качестве основных институциональных субъектов антиэкстремистской правовой политики, призванных определять и реализовывать данную стратегию в этой сложной сфере общественных отношений, используя юридический, административный, экономический и иные ресурсы, а также нести политико-правовую ответственность за полученные результаты.

В этом плане научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

- выявлены и проанализированы различные аспекты понимания политико-правовой и социокультурной природы экстремизма и экстремистской деятельности;

- институциональные субъекты экстремистской деятельности выделены и типологизированы в контексте специфики постсоветской правовой политики, серьезных искажений и просчетов, допущенных в политико-правовой и национально-конфессиональной сферах;

- обосновано положение о том, что выработанные в рамках либерального проекта развития отечественной государственности стратегии экстремистской деятельности и ее методы связаны с деформацией политико-правового механизма обеспечения порядка и стабильного развития основных социальных сфер в России и являются объективным следствием дисфункций правоохранительных, идеологических, политических и национально-территориальных институтов;

- аргументировано утверждение о том, что в условиях переходного состояния национального государства, характеризующегося противоречиями между законностью и целесообразностью, обострением юридических и политических конфликтов в системе властных отношений и отсутствием эффективно функционирующих институтов гражданского общества именно государственные и муниципальные структуры выступают действенными институциональными субъектами антиэкстремистской правовой политики;

- выявлены основные направления совершенствования законодательного обеспечения антиэкстремистской деятельности и повышения эффективности правового инструментария в постсоветской государственности;

- выделены критерии определения эффективности политико-правовых технологий противодействия угрозам политического и религиозного экстремизма в условиях трансформации институтов публичной власти;

- на основе анализа отечественного и зарубежного опыта дана критическая оценка современным политико-правовым технологиям противодействия финансированию экстремистской деятельности в современной России;

- в контексте основных задач и функций правовой регионологии определены институционально-правовые субъекты антиэкстремистской и антитеррористической деятельности в субъектах федерации и муниципальных образованиях;

- превентивные действия институтов публичной власти в отношении ксенофобии и мигрантофобии в региональном политико-правовом пространстве Юга России представлены в качестве многоуровневой и полиинституциональной системы;

- информационно-пропагандистские технологии интерпретированы в качестве элемента антиэкстремистской деятельности государственных и муниципальных структур;

- показана необходимость включения властных институтов муниципального публичного коллектива в политико-правовой механизм предупреждения и преодоления экстремистских проявлений на региональном уровне;

- смоделировано законодательное оформление антиэкстремистской деятельности органов местного самоуправления (на примере Ростовской области).

Основные положения, выносимые на защиту. Предмет данной диссертационной работы, цель и задачи исследования позволили сформулировать положения, которые и выносятся автором на публичную защиту.

1. Выработка универсального определения экстремизма представляет объективную трудность в связи с многообразием форм проявления этого сложного явления; его исторической изменчивостью; отсутствием четких критериев и обоснованных теоретико-методологических позиций в отношении понимания данного феномена; политической, идеологической и социокультурной ангажированностью дефиниций, вплоть до придания экстремизму позитивных коннотаций.

Экстремизм представляет собой деструктивный политико-правовой институт, целенаправленно деформирующий национальную государственность, связанный с публичным выражением и реализацией политическими партиями, религиозными организациями, иными группами и отдельными гражданами идеологии, обосновывающей применение насилия для достижения политических целей, влекущей нарушение прав и свобод граждан, а также совершение действий, направленных на подрыв безопасности государства, его единства и целостности.

2. Отсутствие консолидированного субъекта экстремистской деятельности в политико-правовом пространстве современной России имплицирует важность вопроса типологизации институциональных субъектов, которая решается в рамках политологического и правового дискурсов, образующих общее проблемное поле. В практическом правоохранительном плане особое значение имеет типология экстремистских организаций, основанная на уровне реализации в их деятельности принципа конспирации (субъекты, открыто декларирующие в программных документах и использующих в практической деятельности экстремистские методы; законспирированные субъекты, скрывающие собственную экстремистскую деятельность; частично законспирированные институциональные субъекты экстремистской деятельности, применяющие как легальные, так и экстремистские, методы в зависимости от складывающейся обстановки).

Кроме того, представляется целесообразным различать следующие институциональные субъекты экстремистской деятельности: а) организации, признанные экстремистскими в судебном порядке; б) организации, использующие экстремистские методы достижения политических целей, не признанные экстремистскими в судебном порядке; в) организации, использующие экстремистские методы достижения политических целей, маскируемые религиозными основаниями, но не признанные экстремистскими в судебном порядке; г) криминальные сообщества экстремистской направленности.

3. Политико-правовые стратегии институциональных субъектов экстремистской деятельности предусматривают ее конечные цели, ради достижения которых создаются экстремистская партия, группа, организация, движение, а также основные многооперационные системные действия для достижения этих целей.

В условиях государства переходного типа, обусловливающих дисфункцию системы правоохранительных и идеологических институтов и специфику практики деятельности институциональных субъектов экстремистской деятельности, ставить перед собой цели стратегического характера могут только экстремистские организации, имеющие идеологию, выполняющую духовно-интегративную функцию в отношении их членов; располагающие достаточным человеческим ресурсом, необходимым для преодоления правоохранительных мер, установленных государством; опирающиеся на информационно-пропагандистский аппарат; обеспечивающие формирование привлекательного образа экстремистской структуры, запугивание политических противников и сотрудников правоохранительных органов, а также обладающие значительным объемом финансовых средств, требующихся для осуществления экстремистской (террористической) деятельности.

4. В переходный период действуют типологически не завершенные, конвергенционные, несбалансированные и нестабильные правовая и политическая системы, призванные обеспечить коренные общественные преобразования и новые целевые ориентации властных элит. В таком политико-правовом пространстве, во-первых, поддержание правового порядка несовместимо с господством целесообразности над законностью, а, во-вторых, правовое регулирование общественных отношений, направленное на превенцию и преодоление противоречий в этой системе, обеспечивается исключительно силой принуждения институтов публичной власти.

В этом плане, учитывая низкий уровень развития и стабилизационно-правовой мотивации гражданского общества, только государственные и муниципальные структуры являются реальными институциональными субъектами антиэкстремистской деятельности, способными функционировать в неустойчивом политико-правовом пространстве.

5. Совершенствование законодательного оформления антиэкстремистской деятельности должно ориентироваться на основные признаки институциональных деформаций: насилие в политических целях, призывы к подобному насилию, нарушение в этих целях законности и порядка, пропаганда и публичное демонстрирование нацистской либо сходной с ней атрибутики или символики, а также финансирование экстремизма либо призывы к полному или частичному уничтожению какой-либо социальной группы, либо к любым действиям, направленным на попрание прав той или иной социальной группы.

Характерными признаками экстремистской мотивации выступают: устрашение, ненависть, вражда, хулиганские побуждения, убежденность в личной или социальной исключительности и превосходстве, антизаконная направленность (принципиальная нелегитимность).

В институционально-технологическом плане в политико-правовом механизме противодействия экстремизму в современной России можно выделить следующие группы мер отраслевого воздействия на данный феномен: а) уголовно-правовые и административные меры предупреждения экстремистских проявлений и сопутствующих им преступлений; б) уголовно-правовые и административные меры пресечения данных преступлений; в) меры реализации уголовной и административной ответственности и др.

6. В рамках модернизационного типа национального политико-правового пространства условиями эффективности политико-правовых технологий противодействия угрозам политического и религиозного экстремизма являются: а) уровень совпадения стратегических и программных целей антиэкстремистской практики институтов федеральной, региональной и муниципальной власти; б) опережающее развитие антиэкстремистского законодательства, позволяющее осуществлять систему превентивных мер; в) наличие системы структурного взаимодействия федеральных и региональных (прежде всего, в национально-государственных и национально-территориальных субъектах федерации) властных элит, институтов гражданского общества, направленного на пресечение проявлений политического и религиозного экстремизма; г) идеологическая обеспеченность антиэкстремистской правовой политики, связанная с достижением необходимого уровня ее легитимности в многонациональном и поликонфессиональном государстве; д) оптимальное сочетание инновационных и традиционных форм антиэкстремистской деятельности правоохранительных органов.

7. Юридические технологии противодействия финансированию экстремистской деятельности имеют такой же первостепенный характер, как и оперативно-разыскные, следственные или силовые антиэкстремистские действия. В международно-правовом контексте и в рамках современного отечественного законодательства основная задача противодействия финансированию экстремизма состоит в лишении его институциональных субъектов доступа к финансам путем вскрытия и пресечения используемых ими методов получения средств, перекрытия каналов их перемещения и т.д.

В условиях глобализации, создающей условия для активного международного движения финансовых ресурсов, важную роль приобретает международное сотрудничество, поскольку работа по противодействию финансированию экстремизма имеет трансграничный характер. Политико-правовой механизм противодействия финансированию экстремистской деятельности включает в себя: а) институциональные субъекты (Федеральное собрание РФ, Федеральная служба по финансовому мониторингу РФ, органы, осуществляющие контрольные и надзорные функции, спецслужбы и др.); б) финансовый мониторинг как комплекс институтов и технологий по предотвращению легализации средств преступного происхождения (предупреждение легализации преступных доходов), организация деятельности по противодействию «отмыванию» доходов, международное сотрудничество в этой сфере; в) нормативно-правовое и научно-информа-ционное обеспечение технологий противодействия финансированию экстремистских практик.

8. Концептуализация многоуровневой системы мер противодействия экстремизму и терроризму связана с деятельностью органов публичной власти, имеющей целью оптимизацию общественных отношений в федеральном округе, республике, области (крае), городе, районе, предупреждающей возникновение острых противоречий между населением и властными структурами, между группами граждан различных национальностей и вероисповедания, между разными политическими движениями и др.

При построении такой системы в федеративном политико-правовом пространстве наиболее эффективной представляется следующая субъектно-институциональная структура: а) федеральный уровень; б) уровень федерального округа; в) уровень субъекта федерации; г) уровень муниципальных образований, что подтверждается правовой институционализацией и практической реализацией принципов координации, взаимодействия, контроля вышестоящими структурами деятельности нижестоящих. Важнейшим условием успешного решения региональными и федеральными субъектами антиэкстремистских задач будет следование общему для них политико-правовому (ценностному, правокультурному, целевому и т.п.) паттерну, обеспечивающему сочетание системного единства и институционально-организационного, функционального многообразия.

9. Процессы суверенизации в субъектах федерации сопровождались гипертрофированным ростом этнического самосознания и ксенофобии, увеличением числа сепаратистов и национал-радикалов. Во всех республиках Северо-Кавказского региона в 90-е годы ХХ века проявились сепаратизм, национализм и русофобия, что привело к дискриминации русскоязычного населения, миграционный отток которого из политической, экономической, культурной и иных сфер жизни северокавказского общества сформировал серьезную угрозу безопасности региона, так как именно эти народы способствовали становлению его экономического потенциала, входили в состав руководящих кадров, обеспечивали безопасность и правопорядок.

Ответом на эти и иные реформистские вызовы стал рост антимигрантских и антикавказских настроений, спровоцировавший проявления ксенофобии и мигрантофобии.

Негативное отношение русского населения к нелегальным мигрантам возникает в силу того, что последние, решая свои проблемы вне правового поля, укрепляют систему коррупционных проявлений в органах государственной власти и управления, правоохранительных и контролирующих структурах, а также способствуют проникновению лиц, причастных к террористической и экстремистской деятельности.

10. В стратегическом плане важнейшим компонентом политико-правовой превенции ксенофобии и мигрантофобии является разработка системы организационных, научных, культурных и информационно-пропагандистских мер по интеграции мигрантов в принимающее сообщество на основе утверждения общероссийской идентичности и оптимального сочетания государственных и гражданских интересов. В рамках тактического аспекта для этого необходимо: консолидировать органы государственной власти Северо-Кавказского региона вокруг федерального Центра; укрепить взаимодействие федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти субъектов федерации, отвечающих за вопросы национальной политики, информации и связи с общественными организациями, и выработать консолидированный план действий; разработать федеральную целевую программу по формированию толерантного сознания и профилактике экстремизма и ксенофобии в российском обществе; создать в государственных органах исполнительной власти систему многоуровневого социально-политического мониторинга и прогнозирования конфликтных ситуаций на этнической и религиозной почве; выработать меры по организации общественного контроля над региональными и федеральными средствами массой информации.

11. Информационно-пропагандистские антиэкстремистские технологии - это законодательно оформленная система специальных мер воздействия, осуществляемого органами публичной власти путем распространения сведений об угрозах безопасности, формируемых экстремистской деятельностью, и корректирования ошибочных представлений (убеждений) людей об экстремизме.

Объектом информационно-пропагандистских антиэкстремистских технологий являются не оперативные подразделения правоохранительных органов, а различные социальные группы, целенаправленное воздействие на которые способствует разоблачению деструктивной, разрушительной, общественно опасной сущности экстремизма; правовому воспитанию граждан, привитию правового «иммунитета» к попыткам вовлечения в экстремистские и террористические акции; устранение у части населения нравственных, психологических и социальных мотивов, определяющих сочувственное отношение к террористам в силу этнической, религиозной или иной общности интересов.

12. В контексте формирования антиэкстремистских политико-правовых технологий в Российском государстве необходимо концептуально определить роль и место институтов местного самоуправления в системе обеспечения национальной безопасности, что позволит выработать и реализовать целевые программы, направленные на повышение защищенности местных сообществ от деятельности различных экстремистских организаций.

На основе учета имеющих место на муниципальном уровне угроз, связанных с экстремистской деятельностью, и необходимости минимизации ее последствий следует конституировать модельный вариант антиэкстремистской и антитеррористической деятельности института местного самоуправления, основанный на следующих политико-правовых приоритетах: а) выявление и устранение причин и условий, способствующих осуществлению экстремистской деятельности; б) идеологическое, информационное, административное, организационное противодействие формированию у граждан экстремистских намерений; в) создание общегородской (районной) системы оперативного пресечения экстремистских и террористических действий, четкое определение в ней роли и места органов местного самоуправления; г) обеспечение диверсионно уязвимых объектов и мест массового нахождения граждан системами видеоконтроля с выводом информации в единый центр для обеспечения ситуационного анализа;

д) создание политико-правовой модели кризисного управления городом на период возникновения угрозы террористического акта до ликвидации причин его последствий; е) повышение общего уровня промышленной безопасности для снижения рисков техногенного терроризма.

13. Конфликтологическая экспертиза содержательной стороны нормативно-правовых актов, касающихся разграничения полномочий по противодействию экстремизму между органами государственной власти и

14. местного самоуправления, позволяет констатировать, что четкого определения для каждого уровня публичной власти соответствующих задач в законодательстве не дается. Зачастую законы трактуют данные проблемы как федеральные, возлагая политико-правовую ответственность на федеральные властные структуры, однако на практике решать указанные проблемы приходится не только федеральному Центру и субъектам федерации, но и муниципалитетам.

Поэтому в плане реализации технологий противодействия экстремистской деятельности в российском политико-правовом пространстве целесообразно расширить полномочия муниципалитетов по мирному разрешению возникающих конфликтов и противоречий на соответствующей территории и законодательно оформить механизм их реализации.

Тем более, что в соответствии с федеральными законами от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» и от 6 марта 2006 года № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» органы местного самоуправления отнесены к числу субъектов противодействия экстремистской и террористической деятельности.

Модельный законодательный вариант политико-правового участия органов местного самоуправления г. Ростова-на-Дону в антиэкстремистской и антитеррористической деятельности дает основание заключить об устранении ряда угрозообразующих факторов и повышении в целом уровня безопасности населения муниципального образования.

Научно-теоретическая и практическая значимость исследования. В результате проведенного исследования получены выводы, связанные с формированием эффективного политико-правового механизма противодействия экстремистской практике, основными институциональными субъектами которого являются органы государственной и муниципальной власти. Диссертант выявил и проанализировал основные направления институционально-правового обеспечения антиэкстремистской деятельности федеральных, региональных структур, органов местного самоуправления в условиях антиномичности и конфликтогенности постсоветской государственно-правовой модернизации в контексте национальной правовой культуры, обеспечения стабильности и правового порядка и т.д.

Полученные результаты включают в себя не только теоретические наработки в области пресечения экстремизма в национальном политико-правовом пространстве, но и практический опыт автора диссертации в данной сфере. Основные положения диссертационного исследования и, прежде всего, выводы об особенностях и закономерностях экстремистской деятельности в государстве переходного типа, могут быть использованы в правоприменительной и законодательной практике, институционально-правовых механизмах противодействия этому опасному явлению.

Содержание диссертационного исследования, многие его положения и выводы найдут применение при чтении учебных курсов по конституционному и муниципальному праву, общей теории государства и права, правовой этнологии, а также различных специальных курсов, посвященных соответствующим проблемам, могут быть использованы для научной работы со студентами и аспирантами.

Апробация результатов диссертационного исследования. Выводы, положения и предложения, сформулированные в диссертации, отражены в докладах автора на конференции по вопросам превенции преступности в Европе Конгресса местных и региональных органов самоуправления Европы Совета Европы, состоявшейся 13 ноября 2003 года в г. Праге (Чехия), международных, всероссийских и региональных научно-практи-ческих конференциях; вошли в предложения по совершенствованию нормативно-правовой базы, направленной на противодействие экстремизму и терроризму аналитической группы при полномочном представителе Президента России по Южному федеральному округу (членом которой являлся диссертант); используются в образовательном процессе Северо-Кавказской академии государственной службы в спецкурсах «Основы оперативно-разыскной деятельности», «История специальных служб России», «Власть и право на Кавказе», «Особенности противодействия политическому экстремизму и терроризму в Южном федеральном округе».

Модельный вариант организации антиэкстремистской и антитеррористической деятельности на уровне федерального округа реализован в работе Координационного совета правоохранительных органов Южного федерального округа при полномочном представителе Президента России в Южном федеральном округе. Модельный вариант организации антиэкстремистской и антитеррористической деятельности института местного самоуправления реализован в г. Ростове-на-Дону.

Диссертационное исследование обсуждалось на заседании кафедры государственно-правовых и политико-философских дисциплин Ростовского юридического института МВД России.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, объединяющих тринадцать параграфов, заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется состояние разработанности проблемы, формулируются объект и предмет, цель и задачи, раскрывается научная новизна диссертационного исследования, приводятся положения, выносимые на защиту, отражаются теоретико-методологическая и нормативно-правовая основы, оценивается теоретико-практическое значение работы, освещаются основные формы ее апробации.

Первая глава «Экстремистская деятельность: теоретико-методо-логический и политико-правовой анализ» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе «Экстремизм и экстремистская деятельность как политико-правовые категории» систематизируются и исследуются существующие в отечественной и зарубежной политико-правовой литературе подходы к раскрытию сущности экстремизма, характерные признаки (индикаторы) данного феномена.

Диссертант показывает, что разновидностью политического экстремизма является религиозно-политический экстремизм, в доктринальном плане связанный с разного рода религиозными идеями. Автор отмечает, что религия и политика - это, естественно, разные по своему генезису формы общественного сознания, но в ходе объективного синкретического процесса происходит их объединение, например, христианских и демократических идеалов в различных политических движениях. Политические взгляды и представления во многих своих аспектах становились содержанием религиозных доктрин, получая при этом иное обоснование и выступая уже как духовные установки. Более того, в современных леворадикальных религиозных системах сама религиозная жизнь начинает рассматриваться как политическая деятельность.

В свою очередь разновидностью религиозно-политического экстремизма является исламский экстремизм, по существу представляющий собой политическое движение, ставящее своей целью захват политической власти внеправовыми методами. Исследуя указанный феномен, диссертант разграничивает понятия «исламский экстремизм» и «исламский радикализм», изучает соотношение понятий «экстремизм», «радикализм», «терроризм» и «фундаментализм». Автором подчеркивается, что радикализм - это более широкое понятие, чем экстремизм. Экстремизм может являться частью радикализма, а может и не проявляться в этом политическом движении. Экстремизм - крайняя форма радикализма, т.е. терроризм, представляющий собой крайнюю форму экстремизма.

В рамках политико-правового дискурса диссертант рассматривает экстремизм как деструктивную стратегию и практику крайне левых или крайне правых политических (националистских, религиозных или иных) сил, отвергающих компромиссы с противоборствующей стороной в борьбе за политическую власть и применяющих методы, выходящие за рамки правовых и нравственных норм.

Автором исследуется процесс формирования политико-правового понимания экстремизма в отечественном и международном нормотворчестве, выделяются основные детерминанты политически мотивированного насилия в России, факторы, способствующие возникновению и росту экстремизма.

В завершение параграфа диссертант формулирует ряд признаков экстремизма и предлагает его определение, адекватное современным экстремистским проявлениям и имеющее эвристическое и практическое значение в плане формирования антиэкстремистского политико-правового механизма.

Во втором параграфе «Институциональные субъекты экстремистской деятельности: политико-правовая типологизация» автор анализирует различные подходы к типологизации субъектов экстремистской деятельности, а также предлагает собственное видение данного вопроса.

Так, опираясь на терминологический ряд, установленный Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности», автор выделяет следующую типологию ее институциональных субъектов: 1) организации, признанные экстремистскими в судебном порядке; 2) организации, использующие экстремистские методы достижения политических целей, не признанные экстремистскими в судебном порядке; 3) организации, использующие экстремистские методы достижения политических целей, маскируемые религиозными основаниями, не признанные экстремистскими в судебном порядке; 4) криминальные сообщества экстремистской направленности.

Критически оцениваются критерии отнесения организации к числу экстремистских (террористических), процедура признания какой-либо организации экстремистской (террористической), нормативно-правовые акты, регламентирующие данный процесс, порядок информирования государства и общества о перечне общественных и религиозных объединений, иных организаций, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности».

Авторский анализ списка организаций, признанных экстремистскими (террористическими) в судебном порядке, показывает, что в основном это политические структуры, камуфлирующие экстремистскую (террористическую) деятельность различными, например, религиозными основаниями. Причем в силу объективных исторических условий в подавляющем большинстве данные религиозные основания сформированы на основе исламского фундаментализма. Диссертант считает, что подобная ситуация в целом соответствует общемировой тенденции, т.к. в международной системе экстремистских структур, включающей более 150 организаций, действующих в различных регионах мира, группировки происламского направления составляют подавляющую часть. Более того, большинство рассматриваемых организаций формировалось не как религиозно-экстремистские структуры, а как политические объединения, декларирующие своей целью борьбу за независимость, свободу и политические права.

Диссертант отмечает, что в России существует несколько десятков организаций, объединений, движений и фронтов, декларирующих в программных документах или допускающих в практической деятельности экстремистские стратегии и методы, деятельность которых до настоящего времени не становилась предметом судебного разбирательства, приводит круг субъектов, деятельность которых может привести к формированию угроз национальной безопасности, анализирует программные цели этих организаций.

Исследуя организации, использующие экстремистские методы достижения политических целей, маскируемые религиозными основаниями и не признанные экстремистскими в судебном порядке, автор относит к рассматриваемой группе и институциональные структуры фундаментального ислама, формировавшиеся с конца 80-х годов ХХ века ваххабитскими эмиссарами-миссионерами из стран Ближнего и Среднего Востока в республиках Северного Кавказа, прежде всего, в Дагестане, Чечне, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии.

Диссертант отмечает, что северокавказский ваххабизм следует рассматривать не как религиозное, но, прежде всего, как политическое движение, характеризуемое негативным отношением к существующему государственному строю; наличием собственной идеологии, основанной на ней программе государственно-правового строительства; активной деятельностью пропагандистского аппарата.

Диссертант констатирует, что институциональные субъекты фундаментального ислама, сформированные в Южном федеральном округе, тесно связаны с радикальными исламистскими организациями за рубежом, что связано с геополитическими интересами как государств исламского мира, так и ряда западных держав, стремящихся обеспечить благоприятные условия для оказания выгодного им воздействия на развитие политической, экономической и религиозной ситуации на Юге России.

На основе анализа процессов, происходящих в криминальной среде, соискатель делает вывод о росте интереса к радикальным объединениям со стороны представителей организованных преступных сообществ. Кроме этого, в диссертации отмечается, что экстремистские (террористические) группировки все чаще используют криминальные способы самофинансирования для обеспечения различных экстремистских и террористических акций.

В заключение параграфа диссертант предлагает собственный вариант политико-правовой типологии институциональных субъектов экстремистской деятельности, позволяющий перейти к решению такой важной задачи, как определение основных политико-правовых стратегий и методов экстремистской деятельности в современной России.

В третьем параграфе «Основные политико-правовые стратегии и методы экстремистской деятельности в современной России» исследуются стратегии и методы деятельности институциональных субъектов экстремизма. Учитывая, что стратегия, по определению, это искусство руководства общественной, политической борьбой, основанное на адекватных прогнозах, соискатель указывает, что политико-правовые стратегии институциональных субъектов экстремистской деятельности должны, в первую очередь, включать ее конечные цели, ради достижения которых и создаются экстремистская партия, группа, организация, движение, проводятся основные многооперационные системные действия для достижения этих целей.

Как показывает изучение практики деятельности институциональных субъектов экстремистской деятельности, ставить перед собой цели стратегического характера, разрабатывать и осуществлять политико-правовые стратегии для их достижения могут не все экстремистские организации, а лишь располагающие радикальной идеологией (под которой понимается совокупность крайних идейных установок, являющихся теоретическим обоснованием применения насилия различными способами на нелегитимной основе для достижения политических целей); достаточным человеческим ресурсом, необходимым для преодоления правоохранительных мер, установленных государством; информационно-пропагандистс-ким аппаратом, обеспечивающим формирование привлекательного образа «борца за народ» и запугивание политических противников, сотрудников правоохранительных органов, а также привлечение новых членов в ряды экстремистской организации; масштабом деятельности, охватывающим многие субъекты федерации; значительным объемом финансовых средств, требующихся для осуществления экстремистской (террористической) деятельности.

Диссертантом проанализированы различные подходы к определению и систематизации стратегий и методов экстремистской деятельности, проведен анализ научной и специальной литературы по рассматриваемому вопросу. Критически оценены программные документы и практика политической борьбы институциональных субъектов экстремистской деятельности, проведено изучение нормативно-правовой базы, содержащей информацию о стратегиях и методах экстремистов, осуществлен анализ сводок и информационных сообщений правоохранительных органов в электронных и печатных средствах массовой информации, сети Интернет за 2007-2008 гг., что позволило выделить следующие основные политико-правовые стратегии и методы экстремистской деятельности, используемые экстремистскими организациями и отдельными лицами на территории Российской Федерации.

К числу основных политико-правовых стратегий экстремистских организаций диссертант относит вооруженный мятеж; насильственный захват власти или насильственное удержание; нарушение целостности Российской Федерации.

К насильственным и политико-правовым методам деятельности экстремистских организаций, зафиксированным в 2007-2008 гг., соискатель, соответственно, относит: подрывы экстремистами самодельных взрывных устройств в общественных местах и на транспорте; совершение диверсий на объектах топливно-энергетического комплекса; «акции прямого действия» в форме захвата зданий, приемных госучреждений, предприятий и организаций; кратковременный захват населенных пунктов; обстрелы объектов силовых структур; убийства политических противников, совершенные религиозными экстремистами по мотивам национальной, религиозной ненависти и вражды; создание в России эмиссарами зарубежных экстремистских организаций групп верующих, изучающих радикальный ислам; публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов с использованием средств массовой информации; призывы к активному неподчинению законным требованиям представителей власти и к массовым беспорядкам; действия, направленные на возбуждение ненависти или вражды по признакам принадлежности к социальной группе; возбуждение расовой, национальной или религиозной розни через Интернет; организация экстремистами массовых драк и убийств на межэтнической основе, провоцирование массовых беспорядков; формирование бандподполья для насильственного изменения основ конституционного строя и др.

Отдельно автор рассматривает информационный экстремизм, сущность которого заключается в использовании информационных технологий и информационных пространств для экстремистской деятельности. Современная специфика информационного экстремизма заключается в том, что он посредством стратегий и методов информационной коммуникации приобретает безличный, анонимный характер, поскольку направлен на разрушение общекультурных норм и традиций, дискредитацию этнополитических ценностей и т.п.

Диссертант считает, что эффективность противодействия стратегиям и методам деятельности экстремистов во многом зависит от степени обладания органами законодательной и исполнительной власти, органами местного самоуправления, силовыми структурами, полной и достоверной информацией об этих стратегиях и методах для соответствующего реагирования.

Завершается параграф выводом, что систематизация основных политико-правовых стратегий и методов экстремистской деятельности, реализуемых ее институциональными субъектами в современной России как государстве переходного типа, создает условия для выработки новых технологий противодействия экстремизму, адекватных его конфликтогенному характеру, и связанных с ним угроз социально-экономической и политико-правовой стабильности.

Вторая глава «Антиэкстремистская политика российской государственности переходного периода» объединяет четыре параграфа, раскрывающих различные аспекты формирования и функционирования антиэкстремистской правовой политики в постсоветском государстве.