Злоупотребление гражданскими правами: проблемы теории и практики

Субъект правоотношения при оценке предоставленного ему субъективного права исходит из уже сложившегося у него представления о тех или иных правовых ценностях. Следовательно, гражданские права (а равно и обязанности) сами по себе, в своем «в - себе - и - для себя - бытии», смысла не имеют и обретают его лишь в постижении и оценке его субъектом в конкретных правоотношениях. Для разных субъектов одно и то же конкретное гражданское право может иметь разные смыслы: для одного субъекта предоставленное гражданское право является законным средством для достижения законной цели; для другого - лишь формально законным средством для достижения незаконной скрытой цели. Подобный «формальный оборот» гражданских прав вне содержания субъективного гражданского права, как доказывает автор, и составляет суть проблемы злоупотреблений правами.

Параграф 3 - «Вопрос о "субъективности" гражданских прав и о средстве злоупотребления гражданскими правами» - посвящен анализу структурных элементов субъективного гражданского права и разрешению проблемы средства злоупотребления через понятие целостности субъективного гражданского права.

Автор исследует понятия «субъект», «субъективное право», «субъектное право», «юридическая обязанность» и приходит к выводу, что конкретное право становится действительно «субъективным» и обретает жизнь только тогда, когда делается разумно сбалансированным инструментом для реализации интересов каждого участника гражданских правоотношений.

Понятие «субъективное право» как инструментальный термин теории гражданского права для удобства было сознательно внедрено в понятийную юридическую систему в виде неправильной, но необходимой конструкции, указывающей на носителя права - субъекта Например, Н.М. Коркунов применительно к характеристике права в объективном и субъективном смысле считал, что юридические отношения называются правом в субъективном смысле, потому что право и обязанность составляют принадлежность субъекта. «Без субъекта они существовать не могут» (Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права // Теория государства и права: Хрестоматия: В 2-х т. Т. 2. СПб., 1904.); «Каждое субъективное право состоит уже в силу своего поня-тия из следующих элементов: а) лица, которому оно предназначено служить; б) предмета, из которого оно удовлетворяется, и в) защиты, без которой не существовало бы никакого права» (Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. СПб., 1911. Т.1. С. 380-383).. «Субъектом» в полном смысле этого слова человек становится только тогда, когда уровень его свободы поднимается до его уровня ответственности, до сознательного, разумного поведения.

Отмечается, что при отыскании средства злоупотребления необходимо иметь в виду, что именно субъектные (а не субъективные) гражданские права и юридические обязанности составляют основную правовую ткань гражданского законодательства, поскольку объективное право в этом плане представляет лишь прообраз, проект, модель тех или иных типовых юридических отношений. Если распознавание и субъективное преобразование субъектных прав выполнено субъектом верно и его субъективное правопонимание совпадает с содержанием объективного права, то в этом случае возникает в конкретном правоотношении непосредственно субъективное право. Если в усвоении и последующих действиях происходит отклонение от истинного (системного) содержания права, то на лицо правонарушение, а если подобное отклонение прикрыто внешне законными полномочиями, то происходит злоупотребление правом, но не субъективным, поскольку правильного субъективного преобразования, уяснения не произошло, а субъектным (либо просто гражданским) правом.

На основе ряда специально выработанных теоретических положений автор доказывает, что субъективное гражданское право необходимо воспринимать через отношение единства (целостности) субъекта и объекта (средства права), права и обязанности, духа и буквы, возможности и действительности. С этой точки зрения целостное, «живое» субъективное гражданское право ни при каких обстоятельствах не может быть средством злоупотребления правом, а проблема «нелогичности» термина «злоупотребление правом» при этом находит свое разрешение.

Предлагаемая автором новая концепция целостности субъективного гражданского права опирается на следующий постулат: "внутри" непосредственно субъективного гражданского права, заключенного в правоотношении, для управомоченного лица установлена единственная, но системная обязанность - не выходить за пределы правоосуществления, т.е. не злоупотреблять своими правами, осуществлять их добросовестно и разумно, не нарушать права других лиц. Эта системная обязанность, содержащаяся в ранге качественного конститутивного элемента в каждом субъективном гражданском праве, касается только самого носителя субъективного права и направлена на сдерживание его эгоистических проявлений (в то время как юридические обязанности, составляющие элемент гражданского правоотношения, образуют суть «чужих» действий).

Исследуются фундаментальные категории для решения проблемы злоупотребления правом - понятия «добросовестность» и «разумность», под которыми автор понимает внутренние, субъективные границы действий для самих носителей права, т.е. специальные пределы действий правовых лиц непосредственно в гражданско-правовых отношениях, а точнее, непосредственно в субъективном гражданском праве. Именно в этом, по мнению автора, заключается функциональная суть формулы «право на право», заложенной в ст. 1 и 10 ГК РФ (пределы осуществления гражданских прав).

Отмечается, что недобросовестность проявляется в скрытой эксплуатации норм гражданского права, в извращении содержания предоставленных субъекту правовых возможностей, в знании того, что он нарушает закон. В недобросовестном злоупотребительном акте (действии) управомоченное лицо всегда действует лицемерно, т.е. под прикрытием реализации своего субъективного права.

Центральным в проблеме злоупотребления правом является вопрос о средстве злоупотребления. Существующие учения о злоупотреблении правом в современных рыночных условиях и на данном этапе развития гражданского права не в состоянии полноценно объяснить, как происходит злоупотребление субъективным гражданским правом. Поэтому упор делается на разграничение содержания субъективного права и формы (способы, типы, порядок) его осуществления. Однако, если субъект права выбирает незаконный способ (тип) осуществления субъективного гражданского права, то логически не представляется возможным утверждать, что такой незаконный способ входит в само содержание субъективного гражданского права, поскольку в объективном праве подобного содержания для субъективного гражданского права не предусмотрено. Следовательно, недозволенными способами (типами, формами) происходит реализация не субъективного гражданского права, а любого иного «права», непосредственно созданного и реализованного исключительно интеллектом и волей субъекта злоупотребления под прикрытием внешних форм субъективного гражданского права. Допуская в качестве средства злоупотребления именно субъективное гражданское право, сторонники подобного подхода через разделение содержания и формы нарушают целостность субъективного гражданского права и в его содержание де-факто включают правомочие на злоупотребление (через осуществление невозможными способами) См., например: Радченко С.Д. Злоупотребление правом в гражданском праве России. М., Волтерс Клувер, 2010. - 224 с.; Поротикова О. А. Проблема злоупотребления субъективным гражданским правом. М., Волтерс Клувер, 2007. - 117 с.; Филиппов П.М., Белоножкин А. Ю. Новое определение субъективного гражданского права и злоупотребление им. Волгоград, 2009. - 248 с.. Автор доказывает, что субъективные гражданские права подобного качества быстро разрушат систему гражданского права, а сами превратятся в произвол.

Еще одна проблема в учении о злоупотреблении правом связана с тем, что в цивилистической доктрине принято различать возникновение субъективного гражданского права помимо воли управомоченного лица в результате определенных юридически значимых фактов (например, право требовать возмещение причиненного вреда, право на получение наследства, право на страховое возмещение и т.п.) и в результате волевых действий самого управомоченного лица (например, при заключении договора) См., например: Белов В.А. Гражданское право: Общая часть: Учебник. М., ОА "Центр Юр Инфор", 2002. С. 78.. Из этого разделения делается вывод об автономном, безволевом, вне зависимости от сознания субъекта появлении ряда субъективных гражданских прав (чаще всего для обоснования приводится пример с малолетними гражданами). Однако, если задаться вопросом, каким образом и где возникают субъективные гражданские права, то и для первого (помимо воли) и для второго (по воле) случая ответ будет один - только в качестве идеи (представления, мысли) в сознании субъекта права, способного их верно осмыслить и реализовать. Не меняют этого утверждения и признание субъектами права недееспособных, т.е. безвольных лиц, поскольку распознавание и осмысление субъективных прав происходит волей и сознанием их представителей. Признание субъективных прав за недееспособными лицами - это нравственный долг любого цивилизованного общества, выполняемый с помощью специальных юридических приемов, в частности, гражданской правосубъектности, позволяющей лицу быть субъектом права.

Гражданская правосубъектность, как теоретическая научная конструкция, в законе реализуется через гражданскую правоспособность (ст. 17, 18 ГК РФ) и гражданскую дееспособность (ст. 21 ГК РФ). Гражданская правоспособность появляется независимо от воли лица в момент рождения, неразрывно связана с этим лицом, т.е. неотчуждаема, и прекращается в момент его смерти. Содержание этой правоспособности раскрывается в ст. 18 ГК РФ, а затем детализируется в качестве субъектных прав в конкретных видовых конструкциях закона. Сущность правоспособности, как часто отмечается в научной литературе, не в «праве», а в «способности» Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М., Госюриздат, 1958. С. 39. .

Гражданская дееспособность - способность гражданина своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (ст. 21 ГК РФ). Несомненно, что речь идет не столько о физической, сколько об интеллектуально-волевой способности распознавать свои права и обязанности и правильно их реализовывать (исполнять). Правоспособность без дееспособности (личной либо через представителя) неподвижна, безвольна, неосуществима. Способности и действия дееспособных представителей всегда «заменяют» отсутствующую (либо ограниченную) гражданскую дееспособность представляемого ими недееспособного лица. «Если гражданин обладает только правоспособностью, - подчеркивал О.С. Иоффе, - она восполняется при помощи дееспособности других лиц. Если же такое восполнение невозможно, то по отношению к данной группе правомочий гражданин вообще не считается способным быть их носителем» Иоффе О.С. Советское гражданское право. Л., Изд. ЛГУ, 1958., 1967. С. 125. .

Итак, абстрактная, формальная, юридическая возможность обладания гражданскими правами (правоспособность) реализуется на практике не только посредством возникновения юридического факта (ст. 8 ГК РФ), но и дееспособностью (сделкоспособность и деликтоспособность), т.е. интеллектуально-волевой деятельностью, направленной на приобретение и реализацию субъективных гражданских прав. «Дееспособность, - пишет В.В. Ровный, - своеобразный "мостик" между правоспособностью и субъективным правом, "продолжение правоспособности", "правоспособность в процессе и на стадии реализации". И если правоспособность обеспечивает возможность самого существования права для последующей его реализации в целях удовлетворения потребностей гражданина, то дееспособность обеспечивает общественно-юридическое признание совершаемых гражданином действий, а также качество обуславливаемого ими правового эффекта» Гражданское право: Учеб.: В 3 т. Т.1. / Е.Н. Абрамова, Н.Н. Аверченко, Ю.В. Байгушева и др.; под ред. А.П. Сергеева. М., ТК Велби, 2009. С. 148. .

Следовательно, процесс реализации права, процесс его осуществления всегда имеет осмысленный характер, всегда зависит от воли управомоченного лица. Творить себя как субъекта правовой деятельности (в том числе от имени других лиц) может только реальное право- и дееспособное лицо.

Авторская концепция стоит на том, что именно распознавание будущим правообладателем своих прав и обязанностей, программирование своих действий согласно правовым целям оживляет «матрицу» субъектных прав и в правоотношении трансформирует ее в действительно субъективное, т.е. осмысленное право. Субъективными гражданские права должны признаваться не в результате их принадлежности субъекту или их «механического» перехода из одного идеального состояния (нормы права) в другое (правоотношение), а в результате осмысленного, ответственного отношения лица к имеющимся у него правовым возможностям. Ценностное отношение субъекта права к избранному гражданско-правовому средству (субъективному праву) проявляется и в наличии специальной системной обязанности - добросовестно и разумно осуществлять свои гражданские права и обязанности, считаясь с «чужими» правами равных лиц Злоупотребление правом, по мнению профессора В.П. Грибанова, характеризуется как попытка отдельных лиц выйти за пределы правового равновесия (Грибанов В.П. Указ. соч. С. 51).. Эта обязанность является качественным системным элементом в структуре каждого субъективного гражданского права.

Исходя из предварительно выведенных теоретических положений, автор приходит к выводу, что право делает действительно субъективным акт осознания субъектом правового, т.е. «должного» поведения и, как следствие, разумное осуществление лицом своих гражданских прав, а не сумма определенных правомочий, соотносимых с конкретным лицом. В связи с этим применительно к доктрине о злоупотреблении правом предлагается следующее усовершенствованное определение: субъективное гражданское право - это осмысленная и избранная субъектом в соответствии с законом или договором мера своего поведения, которая в правоотношениях им самостоятельно и добросовестным образом реализуется и подлежит по его требованию государственной защите.

Поскольку субъективное гражданское право есть целостная правовая конструкция, наполненная персональным субъектом, индивидуальными объектами прав, правовыми целями, специальной системной обязанностью осуществлять право добросовестно и, самое главное, ценностными, взаимными и уважительными отношениями субъектов друг к другу и к чужим правам, то в этой идеальной юридической конструкции места для злоупотребления правом нет. Автор доказывает, что средством злоупотребления остаются только субъектные гражданские права или просто гражданские права либо правомочия, формально размещенные в догматическом праве или извлекаемые из него. В этом случае цивилистический спор о том, что «нельзя злоупотребить правами», что теория злоупотребления правами находится «вне рамок» гражданского права, что термин «злоупотребление правом» лишен смысла, тавтологичен и противоречив, перестает иметь насущные основания, поскольку появляется твердая определенность: во-первых, никакое управомоченное лицо не может злоупотребить субъективным гражданским правом; во-вторых, когда речь идет о злоупотреблении правом, то под его средством подразумевается исключительно субъектное гражданское право (либо просто гражданское право) в его строго формальном, изолированном от всей системы гражданского права смысле (включая условия договора как ненормативного права).

В главе 3 - «Проблемы правоприменения норм о запрете на злоупотребление правами в системе гражданского права России» - через призму авторской концепции целостности субъективного гражданского права выявляется место ст. 10 ГК РФ в системе гражданского права, проводится функциональный анализ и дается оценка внутренних правовых связей в гражданском законодательстве, влияющих на проблему злоупотребления правом, анализируется с разных позиций санкция ст. 10 ГК РФ.

В параграфе 1 - «Место статьи 10 ГК РФ в системе правового регулирования гражданских отношений и ее сущностные характеристики» - анализируются нормы о необходимости добросовестного осуществления прав и выявляются квалифицирующие признаки злоупотребления правом.

Отмечается, что сложность применения запрета о злоупотреблении правом состоит в том, что он сам происходит из коренных гражданско-правовых принципов, но в то же время по отношению к большинству гражданских норм является не ближайшим, а отдельным основанием, с которым нужно считаться во избежание системного противоречия между нормой и ее общим основанием. Доказывается, что в принципе правового равенства заключена сущность гражданско-правовой системы, и через него она обретает свою юридическую жизнь. Из принципа равенства органично вытекают еще три гражданско-правовых принципа: справедливости; диспозитивности (свободы правоосуществления); добросовестного правоосуществления. В принципе справедливости заключаются: а) справедливое сочетание частных и публичных интересов; б) восстановительный характер гражданского права; в) судебная защита как обеспечение восстановления нарушенных прав. Принцип диспозитивности предполагает: а) свободу договора; б) неприкосновенность частной собственности; в) недопустимость произвольного вмешательства государства в частные дела; г) необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав; д) самостоятельность и инициативность. Наконец, в принципе добросовестного правоосуществления содержатся: а) добросовестное использование гражданских прав; б) добросовестное исполнение гражданско-правовых обязанностей. Следовательно, если в принципе справедливости заложена основная регулятивная цель (функция) гражданского права, то в принципе диспозитивности проявляется самая широкая, по сравнению с другими отраслями права, свобода усмотрения для самих субъектов гражданского права. Принцип добросовестного правоосуществления отвечает за то, чтобы правовые регулятивные нормы гражданского права не превращались в «жертву» свободы усмотрения (диспозитивности) субъектов права.

Анализируя ст. 10 ГК РФ, автор диссертации обращает внимание на то, что эта статья, как норма прямого действия «работает» только в ситуации правовой неопределенности, когда либо отсутствует соответствующая специальная норма права, регулирующая возникший казус, либо специальная действующая норма права не способна из-за своего юридического содержания (формализма, ошибок, пробелов) качественно разрешить стоящую перед ней задачу. В системе норм гражданского права данная статья относится к высшей иерархии, так как отвечает за пресечение противосистемной эксплуатации норм права. Поскольку злоупотребление правом характеризуется как нарушение системного правового запрета и как поведение, в основе которого лежит злоупотребительный юридический акт, то, следовательно, подобное поведение относится к области неправомерных действий, т.е. к гражданским правонарушениям. «Выдавливание» злоупотребления правом частью цивилистов за рамки гражданско-правового поля, непризнание его в качестве гражданского правонарушения, приведет, по мнению автора к ослаблению правового положения добросовестных участников гражданского оборота. Прочность гражданского права может быть опрокинута средствами права, и тогда оно (право) превратится в произвол.

В отношении включения в понятие злоупотребления правом «исполнение обязанности» автор доказывает, что аналогично тому, как в любом субъективном гражданском праве содержится обязанность для субъекта добросовестно осуществлять свои права, так и в любой гражданско-правовой обязанности заложена формула: «право (в известных границах) на исполнение своей обязанности». Именно такое «микро-право» в составе обязанности (т.е. определенные пространственно-временные и другие границы для исполнения обязанности) может быть средством злоупотребительного поведения и по своей сущности ничем, кроме своей юридической оболочки, не отличаться от «стандартного» злоупотребления правом. Кроме того, право (обязанность) на бездействие в своих различных формах в ситуации правовой неопределенности также может недобросовестно использоваться злоупотребляющим лицом.

Запрет, выраженный в ст. 10 ГК РФ, по мнению автора, касается непосредственно ситуации использования субъективного гражданского права в конкретном правоотношении, а следовательно, становится запретом, т.е. специальным пределом для того, кто его осуществляет, - для субъекта права. Поэтому когда идет речь об «универсальных» пределах осуществления прав, то подразумевается наличие в составе каждого субъективного гражданского права особой системной обязанности для субъекта права - не превращать свое право в орудие для бесправия, т.е. всегда действовать добросовестно и разумно.

В параграфе 2 - «Отказ в защите права как единственная гражданско-правовая санкция за нарушение запрета о злоупотреблении правом» - подробно исследуются последствия нарушения запрета, предусмотренного ст. 10 ГК РФ. Проведенный анализ позволил отнести отказ в защите права, наряду с мерами защиты и мерами оперативного реагирования, в состав гражданско-правовых санкций и синтезировать следующие логические заключения относительно санкции ст. 10 ГК РФ: 1) отказ в защите права - это материально-процессуальный акт (решение) суда как органа государственной власти; по своей сути, отказ в защите права - это юридическое системное средство защиты лица своего того или иного субъективного гражданского права от посягательств на него с помощью средств (правомочий) самого гражданского права; 2) управомоченным лицом в смысле ст. 10 ГК РФ, которому суд отказывает в защите его прав на стадии судебного разбирательства, может быть равно как истец, так и ответчик; 3) отказ в защите права означает отрицание, непризнание судом внешне субъективного, но в действительности субъектного гражданского права (а равно обязанности), на которое в своих доводах опирается истец либо ответчик.

Исследуемая автором санкция - отказ в защите права - не относится ни к одному из способов защиты, предусмотренных ст. 12 ГК РФ, точно так же, как она не относится и к иным способам защиты, не предусмотренным в перечне ст. 12 ГК РФ. Санкция ст. 10 ГК РФ уникальна и работает на «верхнем этаже» охранительных гражданско-правовых мер: там, откуда просматривается не только созданное правовое отношение, но и ситуация, когда само конкретное правовое отношение, будучи вырванным из общего контекста гражданского права, в условиях правовой неопределенности становится средством для достижения лицом своей эгоистической, скрытой незаконной цели. Именно с этой точки зрения, по мнению автора, открываются смысл и назначение «отказа в защите права» как специфичной гражданско-правовой санкции. В противном случае она как охранная мера затеряется в числе других стандартных способов защиты и потеряет тем самым свое функциональное значение. При этом отказ в защите права означает только отказ в защите того конкретного требования, которое заявило управомоченное лицо (истец либо ответчик) в судебном процессе в качестве своего основания, довода, аргумента. К примеру, за злоупотребление правом собственности лишать владельца субъективного права собственности означает создать правило, которое подвергнет испытанию на прочность всю систему гражданского права в целом; за злоупотребительные условия в договоре лишать лицо «правомочий на результат» означает функционально подменять последствия недействительности сделок; за злоупотребление правом на защиту (в частности, способами защиты, предусмотренными в ст. 12 ГК РФ) лишать охраны «навечно» субъективное право означает оставить субъекта лишь с «голым» правом. Отказ в защите лишь ограничивает право субъекта злоупотребления до границы прав и законных интересов других равных ему правовых лиц. Санкция ст. 10 ГК РФ призвана не только отсекать злоупотребительные явления в гражданско-правовых отношениях, но и своим формализмом не создавать возможность для злоупотреблений. «Право на право» должно быть под двойным контролем.

Отталкиваясь от приведенных аргументов, автор делает важный вывод: «возможность» отказа в защите права - это единственная гражданско-правовая санкция, которая может быть применена к лицу, злоупотребляющему своими гражданскими правами. Возмещение убытков, взыскание неустойки, компенсации и другие меры ответственности не могут быть применены в рамках статьи 10 ГК РФ, поскольку являются предметом самостоятельного, чаще всего субсидиарного материального права требования. Включение в ст. 10 ГК РФ конкретных «материальных» санкций неминуемо сделает ее нормой-монстром, которая потенциально может деактивировать любое субъективное гражданское право. Исключительность, одиночество и «узость» гражданско-правовой санкции, содержащейся в ст. 10 ГК РФ (отказ в защите права), служат гарантией от безграничного произвольного «злого» применения, в том числе от самого запрета на злоупотребительное осуществление гражданских прав. При ином понимании смысла данной санкции она может сама стать средством судебного произвола. Автор приходит к выводу, что ст. 10 ГК РФ имеет собственные специальные условия применения, адекватные ее системно-функциональной задаче.

В заключение автором выводится собственное определение санкции ст. 10 ГК РФ: отказ в защите права - это системное защитное средство гражданского права, содержащее в себе возможность суда ограничить охранную составляющую субъектного гражданского права в целях пресечения злоупотребительного использования гражданских прав и обязанностей.

В главе 4 - «Гражданско-правовые характеристики категории «злоупотребление гражданским правом» - скрупулезно анализируются основные признаки злоупотребления правом, синтезируется авторское определение понятия «злоупотребление гражданским правом» и производится отграничение этого феномена от других смежных институтов законодательства.

В параграфе 1 - «Формальное (внешнее) правопользование и прямой умысел как специфичные квалифицирующие признаки правонарушения (злоупотребление правом)» - исследуются формализм и несовершенство норм гражданского права в качестве средств злоупотреблений и одновременно как факторы, обуславливающие злоупотребление правом, а также формы и виды намерений злоупотребляющего правом субъекта.

Автором изучается юридико-технический формализм норм гражданского права как средство для злоупотреблений правами. Проводится мысль о том, что непосредственно с помощью разнообразных приемов юридической техники производится формализация гражданского права. Формализм, следовательно, - это результат объективизации, систематизации и упрощения правового материала посредством процедуры формализации. При этом внешний формализм гражданского законодательства проявляется прежде всего в общеобязательности выполнения правовых предписаний, в структурном построении правового материала (начиная от структуры нормы права и заканчивая системной иерархией гражданско-правовых актов), в упорядочении расположения предписаний внутри закона по предмету регулирования, по степени их важности, степени абстракции и т.д. Внутренний формализм в гражданском праве выражается в сущностном назначении (специализации) норм права, в употреблении специальных юридических терминов, устоявшихся юридических понятий, удобных теоретических и практических юридических конструкциях (формулах), позволяющих избегать многочисленных повторений и определений в сходных ситуациях и реально их применять в жизни. Если внешний формализм придает всем нормам права обязательную силу, то внутренний определяет степень юридической силы каждой нормы права по отношению к другим нормам. Формализм в целом делает правовой материал доступным, удобочитаемым и одинаково понимаемым.

Несмотря на то что формализм в гражданском законодательстве - это положительное правовое явление, он, так же как и любая многоуровневая правовая субстанция, имеет свою обратную сторону - возможности для создания формальных подходов. Под формальным подходом автор понимает методы и способы интеллектуальных суждений субъектов гражданского права, обосновывающих «вовне» свои злоупотребительные действия буквой (формулой) закона в ущерб его действительной сути (духу). С точки зрения злоупотребления правами формализм используется на следующих уровнях: 1) слова и юридические термины гражданского права: неопределенность, многовариантность значений; 2) юридические конструкции гражданского права: вещные права, гражданско-правовые сделки, институт недействительности сделок (включая механизм реституции) и др.; 3) функционально-системные связи гражданского права: нормы-принципы, нормативные определения (дефиниции, декларации), нормы-фикции, нормы-льготы (привилегии, преимущества), нормы-презумпции, оценочные понятия и др.; 4) понятийно-системные формы гражданско-правового регулирования: а) юридическая абстрактность (формальность) норм гражданского права; б) функциональная разделенность норм и их структурная позиционность внутри нормативного акта; в) внутриотраслевая специализация норм гражданского права; г) межотраслевая специализация норм права.

На конкретных примерах доказывается, что все классифицированные формы и виды нередко становятся косвенным средством для злоупотребления правом, поскольку зачастую содержат в себе повышенную долю неопределенности и этим удобны для злоупотребляющих лиц.

Автором подробно исследуется несовершенство (пороки) гражданско-правовых норм как средство для злоупотреблений правами. Обосновывается, что по своему характеру ошибки законодателя в гражданском праве с точки зрения злоупотреблений правами можно разделить: 1) на текстуальные (лексико-грамматические); 2) контекстуальные (ошибки мысли); 3) системные (функциональные).

Исходя из структуры языка, текстуальные ошибки законодателя автор классифицировал: а) на ошибки морфологии; б) ошибки пунктуации; в) пропуск слов, частиц (либо лишние слова, частицы); г) нарушение синтаксиса; д) ошибки лексики.

Контекстуальные ошибки, допущенные законодателем, с точки зрения злоупотребления гражданскими правами разделены автором на следующие виды: а) логические; б) ошибки предмета регулирования; в) ошибки способа регулирования; г) ошибки в установлении объема регулирования; д) ошибки в сочетании публичных и частных интересов.

К системным ошибкам с точки зрения злоупотребления гражданскими правами отнесены: а) высокая неопределенность принципов и общих норм гражданского права; б) наличие пробелов в гражданском правовом регулировании; в) коллизии между правовыми режимами в форме противоречий и конкуренций; г) ошибки функциональных связей (ошибочные или неясные ссылки и отсылки); д) нарушение баланса (приоритета) между законами и подзаконными актами.

На конкретных примерах автором обосновывается и раскрывается суть предложенной классификации.

Анализируя социальные (предпосылочные) факторы и индивидуальные (ментально-волевые) формы умысла при злоупотреблении гражданскими правами, автор, кратко формирует понятия социальных, установочных, мировоззренческих предпосылок, которые относятся к факторам возникновения такого правонарушения, как злоупотребление гражданскими правами. Обосновывается, что все злоупотребительные намерения проходят в мышлении определенные ментальные стадии. Если рассматривать их приминительно к гражданскому праву, то к индивидуальным формам умысла при злоупотреблении гражданскими правами необходимо отнести различные формы умственных актов, избираемых и производимых под контролем воли злоупотребляющего субъекта с использованием средств гражданского права, направленных на извлечение личных выгод в ущерб противостоящим лицам. Индивидуальные, т.е. ментально-волевые, формы умысла (вины) при злоупотреблениях гражданскими правами подразделяются на злоупотребительные: суждения; умозаключения; схемы.

Так наиболее сложной формой прямого умысла (вины) при злоупотреблении гражданскими правами, по мнению автора, являются злоупотребительные схемы. В схемах осуществляется многоуровневое планирование действий, создаются искусственные ситуации, используется сложный состав мнимых и притворных правоотношений, осуществляется «выход» в смежные отрасли права (например, в административное либо налоговое право), используются в качестве «преюдициальных» судебные решения, мировые соглашения, а также все существующие средства, направленные на профилактику злоупотреблений. Доказывается, что ст. 10 ГК РФ, прямо предназначенная для пресечения злоупотреблений правами, все чаще сама становится средством для злоупотреблений. Исходя их этого все злоупотребительные схемы автором условно разделены на следующие виды: а) создание искусственной ситуации правонарушения; б) использование судебных актов (решений); в) использование административных актов; г) злоупотребление правом на отказ в защите в соответствии со ст. 10 ГК РФ.

В параграфе 2 - «Гражданско-правовое определение понятия «злоупотребление гражданским правом» - подводится итог исследования специфичных признаков злоупотребления правом с учетом ранее выработанных теоретических положений.

Из множества проанализированных правовых характеристик злоупотребления правом автором были отобраны три квалифицирующих признака и на их базе создано новое определение рассматриваемого понятия: злоупотребление гражданским правом - это особый вид гражданского правонарушения, связанного с умышленным выходом управомоченного лица в ситуации правовой неопределенности за внутренние пределы (смысл, назначение) субъективного гражданского права (определяемые в том числе критериями разумности и добросовестности) для достижения своей незаконной скрытой цели с использованием формализма и недостатков гражданского права, как-то: абстрактность, узость, пробелы, оговорки, ошибки, противоречия правовых норм и договорных условий и т.п. Другими словами, злоупотребление гражданским правом - это недобросовестное правопользование в условиях правовой неопределенности. В юридико-техническом плане злоупотребительное поведение выражается в нарушении лицом содержащейся в его субъективном праве обязанности добросовестно осуществлять свое право, вытекающей из принципов разумности и добросовестного правоосуществления согласно нормативному запрету ст. 10 ГК РФ.

В параграфе 3 - «Соотношение запрета на недобросовестное правопользование с пограничными институтами гражданского законодательства» - в целях уяснения специфики и сущности такого правонарушения, как злоупотребление гражданским правом, проведено сравнение этого феномена с наиболее близкими институтами гражданского права, как-то: а) обязательства вследствие причинения вреда; б) недействительные сделки; в) обязательства вследствие неосновательного обогащения. Так, было установлено, что ст. 10 ГК РФ выступает не как общая норма для признания сделок недействительными, а, скорее, как субсидиарная норма на тот случай, если правила о недействительности сделок не могут урегулировать существующий практический случай или сами становятся средством, например, злоупотребительного иска.

При злоупотреблении правом субъект права действует умышленно, исходя из своих эгоистических интересов, а для кондикции вина безразлична, так как ее правила применяются независимо от того, явилось ли неосновательное обогащение результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпевшего, третьих лиц или произошло помимо их воли. Обязательство в этом случае возникает независимо от вины (и вообще от правонарушения), в силу самого факта неосновательного обогащения «Такое генеральное обязательство, - считает А.Л. Маковский, - выражает один из основополагающих нравственных постулатов гражданского права» (Маковский А. Л. Лекция, прочитанная в ВАС РФ в декабре 1994 // Вестник ВАС РФ. 1995. № 4. С. 597-598).. И нормы о неосновательном обогащении, и норма ст. 10 ГК РФ, по мнению автора, являются по своему функциональному значению резервными, восполнительными нормами гражданского законодательства по отношению к гражданско-правовым требованиям специального характера. Нормы о кондикции применяются только в том случае, если иные правила не установлены в самом Гражданском кодексе, в других законах и правовых актах и не вытекают из существа правоотношений. Статья 10 ГК РФ применяется в аналогичном режиме, т.е. когда объект регулирования - недобросовестное использование гражданских прав - не охватывается действием специальных норм гражданского права. Запрет на причинение вреда содержится и в ст. 10 ГК РФ, и в кондикционных обязательствах главы 60 ГК РФ. Однако ст. 10 ГК РФ применяется только в тех случаях, когда нужно добиться ограничения права, используемого для незаконных целей, и когда необходимо возразить на активные претензии истца (ответчика), пытающегося защитить свои, якобы нарушенные, права. Устранив эти препятствия с помощью запрета на злоупотребление правом, кондикционные нормы далее могут применяться уже самостоятельно, обязывая нарушителя к возврату неосновательно полученного. И наоборот, потерпевший от злоупотребления правом при невозможности по тем или иным причинам применить специальные нормы, регулирующие последствия правонарушения, всегда имеет возможность воспользоваться для восстановления (уже в определенном смысле защищенного) своего права нормами о неосновательном обогащении.

Глава 5 - «Классификация злоупотреблений гражданскими правами и пути совершенствования принципа добросовестного правоосуществления» - посвящена формам и видам злоупотреблений гражданскими правами, а также профильным вопросам совершенствования действующего законодательства.

В параграфе 1 - «Формы и виды злоупотреблений гражданскими правами» - автором путем анализа прежде всего были выделены следующие формы злоупотребления правом: 1) исходя из средств злоупотребления правом; 2) исходя из цели злоупотребительных актов.

Доказывается, что средство злоупотребления правом - это то или иное гражданское право (обязанность), на которое формально опирается субъект злоупотребления, а в технико-юридическом плане - это та или иная норма, либо часть нормы, либо совокупность норм в гражданском праве, либо юридическая конструкция, применяя которую лицо осуществляет недобросовестные действия. Классификация этих средств путем их детализации образует четыре формы злоупотребления правом: а) вещными правами; б) обязательственными правами (в особенности правом на свободу заключения договоров и формирование их условий); в) гражданско-правовыми обязанностями; г) правом на защиту (в том числе и возможностями ст. 10 ГК РФ).

В зависимости от цели злоупотребление правом подразделяется на следующие формы: а) с единственным намерением, т.е. с исключительной целью причинить вред другому лицу (шикана); б) в целях обогащения, т.е. с целью получить имущественную выгоду (наживу); в) в целях избегания (уклонения) выполнения своих обязанностей; г) в целях воспрепятствования реализации субъективных прав кредиторов на их защиту и восстановление.

Анализ судебной практики позволил автору выделить следующие виды злоупотреблений правами: 1) злоупотребление полномочиями органов и представителей юридического лица; 2) правом на свободное формирование условий договора (неустойки, проценты, условия возмещения убытков, задаток, залог и т.п.), в том числе «злоупотребительное» уклонение от заключения договора; 3) правом с помощью заключения гражданско-правовых сделок, направленных на уклонение от уплаты налогов либо на необоснованные возмещения из бюджета РФ; 4) правом при процедуре ликвидации должника (в том числе при проведении процедуры банкротства); 5) правом путем заключения сделок по реализации имущества, предназначенного к удовлетворению претензий кредиторов (в том числе сделки по реорганизации юридического лица); 6) правом с помощью «абстрактных» гражданско-правовых обязательств - векселей; 7) правом на зачет встречных требований (бездействие); 8) правом с помощью исков о признании сделок, актов недействительными (или несостоявшимися); 9) правом на отказ в защите права с помощью статьи 10 ГК РФ (злоупотребление «правом на право»); 10) иными способами защиты прав, предусмотренными и не предусмотренными ст. 12 ГК РФ.

В параграфе 2 - «Проблема классификации недобросовестной конкуренции и злоупотребления доминирующим положением на рынке в качестве форм злоупотреблений гражданскими правами» - доказывается, что законодательство о недобросовестной конкуренции и об ограничении монополистической деятельности уже давно не соответствует содержанию ст. 10 ГК РФ и обрело свою отдельную антимонопольную отрасль законодательства, включающую в себя целый комплекс гражданско-правовых, административных, уголовно-правовых методов воздействий на участников экономической жизни. Но в то же время применение ст. 10 ГК РФ к конкурентным взаимоотношениям сторон не противоречит антимонопольному законодательству, поскольку законодательство о конкуренции является комплексным актом, который наряду с публичными базируется и на гражданско-правовых нормах, и если эти нормы будут использоваться в качестве средства для злоупотребления правом, то в условиях правовой неопределенности свое назначение должна выполнить и ст. 10 ГК РФ.

Параграф 3 - «Пути совершенствования норм и гарантий против злоупотреблений гражданскими правами» - включает в себя предложения по практической реализации выработанных ранее теоретических положений относительно объекта исследования в конкретную норму права. По мнению автора, будущая норма о запрете на злоупотребление правом должна: а) проводить принцип юридического равенства в гражданском праве через развитие принципа добросовестного правоосуществления; б) не предусматривать злоупотребление именно субъективным правом; в) не давать дефиниций; г) охватывать своим смыслом права и обязанности, действия и бездействие; д) предусматривать временное ограничение охраны гражданского права и при этом взаимодействовать с другими санкциям. С учетом выработанных теоретических задач и опыта правоприменения норм о злоупотреблении правом предложена новая формулировка ст. 10 ГК РФ.

В заключении подведены итоги диссертационного исследования по главам и кратко сформулированы общие выводы.

В приложениях 1-5 для уяснения сути приводимых теоретических позиций и выработанных положений помещены пять авторских схем:

1. Проблемные состояния, связанные с понятием «злоупотребление правом».

2. Авторское решение проблемы злоупотребления правом.

3. Отказ в защите права в системе гражданско-правовых санкций.

4. Объективные средства для злоупотреблений гражданскими правами.

5. Субъективные средства для злоупотреблений гражданскими правами.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОПУБЛИКОВАНЫ В СЛЕДУЮЩИХ РАБОТАХ

I. Монографии:

1. Волков А.В. Теория концепции «Злоупотребление гражданскими правами». Волгоград: Станица-2, 2007. - 352 с. (20,3 п.л.);

2. Волков А.В. Злоупотребление гражданскими правами. Проблемы теории и практики / В.А. Волков. -- М.: Волтерс Клувер, 2009. -- 464 с. (29,0 п.л.).

II. Статьи в ведущих рецензированных научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ для опубликования результатов докторских диссертационных исследований:

3. Волков А.В. Признаки злоупотребления гражданским правом. Злоупотребление обязанностями // Вестник Саратовской государственной академии права. 2008. № 2 (0,6 п.л.);

4. Волков А.В. Соотношение со смежными правовыми категориями // Вестник Саратовской государственной академии права. 2008. № 3 (0,3 п.л.);

5. Волков А.В. Отказ в защите как исключительная (единственная) гражданско-правовая санкция за нарушение запрета о злоупотреблении правом // Вестник Саратовской государственной академии права. 2008. № 4 (0,4 п.л.);

6. Волков А.В. О презумпции добросовестности и разумности в статье 10 ГК РФ // Закон и право. 2008. № 4 (0,4 п.л.);

7. Волков А.В. Юридико-философские пределы свободы в самосознании человека // Философия права. 2008. № 4 (0,4 п.л.);

8. Волков А.В. Проблема «субъективности» гражданских прав // Юрист-правовед. 2008. № 4 (0,4 п.л.);

9. Волков А.В. О классификации злоупотребительных действий по статье 10 ГК РФ // Закон и право. 2008. № 5 (0,7 п.л.);

10. Волков А.В. Формы злоупотребления гражданскими правами // Право и государство: теория и практика. 2008. № 5 (0,5 п.л.);

11. Волков А.В. Презумпция добросовестности и разумность действий при осуществлении гражданских прав // Вестник Саратовской государственной академии права. 2008. № 5 (0,5 п.л.);

12. Волков А.В. «Намерение» при злоупотреблении правом // Закон и право. 2008. № 6 (0,5 п.л.);

13. Волков А.В. Соотношение запрета на злоупотребление правом с пограничными институтами права // Право и государство: теория и практика. 2008. № 6 (0,7 п.л.);

14. Волков А.В. Морально-волевые пределы для осуществления гражданских субъективных прав // Российская юстиция. 2008. № 6 (0,6 п.л.);

15. Волков А.В. Пределы свободы в самосознании человека // Право и государство: теория и практика. 2008. № 7 (0,3 п.л.);

16. Волков А.В. Гражданско-правовая санкция за нарушение запрета о злоупотреблении правом // Законы России: опыт, анализ, практика. 2008. № 9 (0,5 п.л.);

17. Волков А.В. Виды злоупотреблений гражданскими правами // Право и государство: теория и практика. 2008. № 9 (0,6 п.л.);

18. Волков А.В. Санкция за формальный «оборот» прав по статье 10 ГК РФ // Российский судья. 2008. № 9 (0,6 п.л.);

19. Волков А.В. «Назначение» гражданских прав. История и опыт // Закон и право. 2008. № 12 (0,6 п.л.);

20. Волков А.В. Теория воззрения на проблему злоупотребления гражданскими правами // Закон и право. 2009. № 1 (0,4 п.л.);

21. Волков А.В. Запрет на злоупотребление правом (ст. 10 ГК РФ) в контексте принципа добровольного правоосуществления // Право и государство: теория и практика. 2009. № 1 (0,3 п.л.);

22. Волков А.В. Аспекты свободы субъективного гражданского права // Актуальные проблемы российского права. 2009. № 1 (0,6 п.л.);

23. Волков А.В. Скрытый смысл «субъективного гражданского права» // Закон и право. 2009. № 2 (0,5 п.л.);

24. Волков А.В. «Субъективные» и «субъектные» гражданские права через призму запрета на злоупотребление правами // Право и государство: теория и практика. 2009. № 2 (0,3 п.л.);

25. Волков А.В. «Интерес» и субъективное гражданское право // Юрист-правовед. 2009. № 2 (0,4 п.л.);

26. Волков А.В. Классификация форм злоупотребления гражданскими правами // Вестник Саратовской государственной академии права, 2009. № 2 (0,5 п.л.);

27. Волков А.В. Добросовестность и разумность в концепции «злоупотребление гражданским правом» // Актуальные проблемы российского права. 2009. № 2 (0,5 п.л.);

28. Волков А.В. «Пятый элемент» в составе субъективного гражданского права // Право и государство: теория и практика. 2009. № 3 (0,3 п.л.);

29. Волков А.В. Что такое отказ в защите права по ст. 10 ГК РФ // Актуальные проблемы российского права. 2009. № 3 (0,6 п.л.);

30. Волков А.В. Роль статьи 10 ГК РФ в системе гражданско-правовых норм // Lex Russica. 2009. № 3 (0,5 п.л.);

31. Волков А.В. Несовершенство (пороки) гражданско-правовых норм как предпосылки злоупотреблений правами // Бизнес в законе. 2009. № 3. - Начало (0,5 п.л.);

32. Волков А.В. Юридико-технический формализм норм гражданского права как предпосылки для злоупотреблений гражданскими правами // «Чёрные дыры» в Российском законодательстве. 2009 № 3 (0,5 п.л.);

33. Волков А.В. Понятийные противоречия ст. 10 ГК РФ // Право и государство: теория и практика. 2009. № 4 (0,4 п.л.);

34. Волков А.В. Цель и средства при злоупотреблении правом. Философско-правовой подход // Философия права. 2009. № 4 (0,4 п.л.);

35. Волков А.В. Злоупотребление гражданским правом. Злоупотребление обязанностями // Право и государство: теория и практика. 2009. № 5 (0,5 п.л.);

36. Волков А.В. Злоупотребление правом при заключении договора доверительного управления имуществом // Вестник Саратовской государственной академии права. 2009. № 5 (0,4 п.л.);

37. Волков А.В. Какой должна быть статья 10 ГК РФ? // Законы России: опыт, анализ, практика. 2009. № 9 (0,4 п.л.);

38. Волков А.В. Источники (предпосылки) злоупотреблений гражданскими правами. Общая классификация // Право и государство: теория и практика. 2009. № 9 (0,3 п.л.);

39. Волков А.В. Статья 10 ГК РФ в системе гражданско-правовых норм // Право и государство: теория и практика, 2009. № 10 (0,3 п.л.);

40. Волков А.В. Субъективные источники (предпосылки) злоупотреблений гражданскими правами // Право и государство: теория и практика. 2009. № 11 (0,3 п.л.);

41. Волков А.В. Проблема классификации недобросовестной конкуренции и злоупотребления доминирующим положением на рынке в качестве форм злоупотребления правом // Законность. 2009. № 11 (0,4 п.л.);

42. Волков А.В. «Алгоритм» применения статьи 10 ГК РФ (злоупотребление правом) // Право и государство: теория и практика. 2009.№ 12;

43. Волков А.В. Вопрос об особой обязанности в субъективном гражданском праве // Вестник Саратовской государственной академии права. 2010. № 1 (0,5 п.л.);

44. Волков А.В. Несовершенство (пороки) гражданско-правовых норм как предпосылки злоупотреблений правами // Бизнес в законе. 2010. № 1. - Окончание (0,4 п.л.);

45. Волков А.В. Формализм против субъективизма в гражданском праве // Современное право. 2010. № 1 (0,5 п.л.);

46. Волков А.В. О термине «добросовестность» в ст. 10 ГК РФ // Закон и право. 2010. № 4 (0,6 п.л.);

47. Волков А.В. Возникновение проблемы злоупотребления правом в древнеримской цивилистике // История государства и права. 2010. № 4 (0,5);