Обычное право бурят: историко-правовое исследование

Глава третья «Этапы развития обычного права бурят» посвящена вопросу институционального становления феномена «обычное право бурят» в тесной взаимосвязи с обособлением бурятских родов в монгольском мире.

В первом параграфе «Обычное право бурят как составная часть монгольской правовой системы» дан анализ нормативной культуры азиатских кочевников, центральное место в которой занимало обычное право номадов. В аспекте его влияния на процесс формирования централизованного государства показано, что объединение и создание единого монгольского государства имели кроме материальной и идеологической еще и правовую основу.

Кочевые племена регулировали отношения между равными субъектами права на основе договорного по своей природе обычного права. Субъектами таких отношений выступали индивиды или социальные общности на основе владения, пользования и распоряжения обособленным имуществом, главным образом стадом. Товарообмен имел форму правоотношения как между индивидами, так и между общинами. Предметом обмена чаще всего был разнообразный скот. Власть кагана служила гарантом таких правоотношений в том смысле, что выступала третейской стороной в их споре, надежным свидетелем договора, а также силой, обеспечивающей исполнение сторонами обязательств, вытекающих из договора.

Кочевники надежно регулировали и неравноправные отношения субъектов права. Истоки неравноправия между людьми, в их представлении, определялись двумя комплексами амбивалентных явлений. Первый включал в себя правонарушение и происхождение, второй - подвиг и происхождение. Так, за убийство община должна была «выдать преступника с головой», и он возмещал пролитую кровь рабством и рабством своих детей. Однако преступник мог быть выкуплен его общиной. Постепенно практика выработала среднюю цену крови - андзу, как материальное возмещение общине, которая потеряла своего члена. С расслоением общества, с формированием социальных отличий по статусу (должностное лицо, раб, глава рода, воин, женщина, жена военачальника и т.д.) возникли сложности в определении цены крови. Поэтому первоначально основой законодательной системы выступали веления кагана, направленные на упорядочение системы возмещения и судебной практики по делам о взыскании андзы. С другой стороны, в жизни общества было место и подвигу, под которым понимали особый вклад героя в общее дело, будь то война или охота. Героическая смерть или увечье воина, полученные в сражении, рождали для них или их потомков право на дополнительную долю в общем имуществе. Постепенно вместе с социальным развитием усложнялась система привилегий: конкретизировались сами льготы, круг их получателей, а также основания для их получения. Власть хагана служила первоначально механизмом поддержания такой системы, а затем уже субъектом, формулирующим эти привилегии. А складывающаяся институциональная основа этих отношений составила фундамент публичных отношений в обществе.

Правовая природа властных отношений в кочевом обществе сохраняла свои генетические черты, указывающие на ее преемственность от власти предводителя облавной охоты. Власть хагана была вершиной пирамидально построенной административной системы, в основе которой находилась унаследованная с культуры облавной охоты «десятка». Государственная машина как централизованная и иерархически построенная структура была действительно универсальной системой управления обществом.

В параграфе обосновывается тезис о том, что организационной основой монгольской правовой системы являлась древняя андза - мера возмещения за нарушение брачного договора. Правовая норма, с которой началось формирование системы права, была установлена соглашением между двумя родовыми общинами об обмене невестами. Система уголовных наказаний и гражданско-правовых обязательств из причинения вреда и другие правовые институты так или иначе «вытекали» из андзы. Эта своеобразная юридическая техника определяла сущность судебной, правоприменительной и правотворческой деятельности.

Хозяйственный уклад вырабатывал характерные для него формы общественных связей, институализация которых формировала обычное право как совокупность стихийно сложившихся в общественной практике и выражавших совокупный общественный интерес социальных норм. Государство последовательно охраняло от нарушения такие «народные» нормы, рассматривая их как важнейший источник частного права. Монгольское государство признавало и защищало от нарушений любые обычноправовые нормы, вне зависимости от того, какой социальной общностью по своей этнической принадлежности это правило вырабатывалось. Следовательно, обычное право бурятских племен наряду с обычным правом других монгольских народов было составной частью системы монгольского права. Многочисленные обычноправовые системы этнических групп, входивших в монгольский политико-правовой союз, объединял публично-правовой механизм их защиты.

Таким образом, монгольская правовая система - это основанное на идее объединения степного народа и рожденное практикой функционирования Монгольской империи единство законодательных актов монгольских ханов и норм обычного права монгольских народов. С распадом монгольского государства единая правовая система упрощалась прежде всего в части публичноправовых институтов, оставляя незыблемой обычноправовую сферу.

Во втором параграфе «Обычное право бурят в правовой системе Российской империи» дается анализ социально-экономических, политико-правовых факторов, повлекших за собой социальную потребность в объективации обычноправовых норм. Учреждение русско-монгольской государственной границы вызвало необходимость перейти частично к стойловому содержанию скота, что повлекло изменение хозяйственного уклада и лежащих в их основе общественных отношений и в итоге стало главной причиной правотворческой инициативы бурятских родов.

В третьем параграфе «Источники обычного права бурят» дается в хронологическом порядке обзор памятников правотворческой деятельности бурятских родов в XVIII и XIX вв. Всего проанализировано около 15 нормативно-правовых актов и других документов правового содержания. Обобщенный анализ приводит к выводам о существовании трех основных этапов в развитии феномена обычного права бурят.

Все известные правовые памятники периода до 1728 г. следует отнести к первому этапу, когда колониальные власти предпринимали попытки установить прямое административное управление и суд. Активное сопротивление населения вынудило центральные органы перейти к косвенному управлению. Официально легитимность судебной деятельности на основе норм обычного права бурят была подтверждена 27 июня 1728 г. «Инструкцией», данной пограничным дозорщикам по Китайской линии Фирсову и Михалеву иллирийским графом Саввой Лукичем Владиславичем-Рагузинским, возглавлявшим по распоряжению Верховного тайного совета деятельность правительственных кругов.

В рамках реализации права на самоуправление принятые бурятскими родами акты правотворчества, анализ которых составляет главное содержание диссертации, следует определять как собственно обычное право. И, наконец, после введения в действие «Устава о управлении инородцев» начиная с 1823 г. нормативно-правовые акты отражают новую российскую государственную политику в отношении обычноправовых институтов. Учреждение инородческого суда и вменение обязанности разрешать уголовные и гражданские дела на основе исключительно писаных правовых документов привели к фактическому упадку обычноправовой системы. Однако социальная потребность в регулировании своеобразных нетипичных для России в целом общественных отношений сохранялась в силу незавершенности судебной реформы 1822 г. Отказ от решения этой сложной социальной проблемы породил совокупность социальных условий, которые привели к деградации системы.

Таким образом, под нормативными источниками обычного права бурят следует понимать сложную систему правовых актов, принятых бурятскими родами начиная с конца XVII в. до первой четверти XIX в.

Важнейшим нормативно-правовым актом, оказавшим определяющее влияние на правовое развитие региона в указанный период, является Селенгинское уложение 1775 г. Установлено, что оно представляет собой системное изложение видов правонарушений и мер ответственности без структурного разграничения на уголовную, административную и гражданско-правовую, как это характерно для зрелых правовых форм. По своей правовой природе Селенгинское уложение представляет собой системную совокупность правовых норм, регулирующих отношения взаимной юридической ответственности равноправных субъектов права, в основе которых лежит система композиции. Поскольку в уложении подробно излагается юридическая ответственность за нарушение норм обычного права и не детализируются процессуальные нормы, то по своему содержанию уложение является именно памятником обычного права, регулирующим частноправовые отношения. В силу этого Селенгинское уложение представляет редкое в истории права явление - системное изложение обычноправовых институтов.

Глава четвертая диссертации «Основные институты обычного права бурят» посвящена раскрытию содержания правовых институтов обычного права бурят и входящих в них правовых норм. Выявленные в результате специального юридического толкования закономерности позволили реконструировать и проследить предшествовавшие зрелым формам развития обычного права этапы его генезиса, которые в общих чертах изложены во второй и третьей главах диссертации.

Первый параграф данной главы «Брачно-семейное право» посвящен проблемам регулирования брачно-семейных отношений. Пристальное внимание к этому правовому институту в диссертации объясняется особой значимостью его правовых принципов. Поскольку семья выполняет двойственную функцию - рождает и воспитывает детей и одновременно с этим является главным коллективным субъектом имущественных отношений, - регулирование имущественных отношений связано с детализацией внутрисемейных связей.

Калымный брак как разновидность моногамного, основанный на запрете брачных отношений с членами своей родовой организации, обеспечивался всем укладом общественной жизни. Разрушение родовых устоев, их стремительное вытеснение новыми общественными связями не могли не сказаться на брачных отношениях и семье в целом. Селенгинское уложение 1775 г. главным своим социальным назначением видело урегулирование разваливающегося института калымного брака и разрешение его противоречий. Попытка разрешить проблему путем заключения между родами договора о снижении размеров калыма и установления штрафа в 35 голов смягчила социальные противоречия, но не устранила их истоки.

Поскольку вся система обычного права была привязана к специфическому институту «андзы», то такие изменения отразились на системе общественных отношений. Правотворческие усилия бурят были направлены на противодействие деструктивным тенденциям социального развития и защиту традиционных отношений. Именно в силу этих специфических обстоятельств памятники обычного права бурят дают широкую картину правового быта народа. Юридический анализ приводит к выводу, что брачно-семейное право являлось реализацией отцовского права, основанного на признании семейной формы собственности и экзогамности калымного брака.

Во втором параграфе «Гражданское право», оценивая механизм гражданско-правового регулирования, следует подчеркнуть, что гражданская правоспособность бурят в рассматриваемый период определялась сложной иерархической системой законодательства. Вся совокупность нормативных установлений делила население бурятских родов на четыре основные категории, дифференцированные по характеру предоставленной правосубъектности: податные, казаки, штатные ламы, сайты Ламы - церковные (буддистские) служители; сайты - «лучшие» люди, фактически политическая элита. . Предпосылкой их правосубъектности являлась правоспособность. Общей правоспособностью обладало только мужское население.

Главным объектом имущественных отношений, регулируемых Селенгинским уложением, являлись вещи, деньги, работы и услуги, а также имущественные права. Домашние животные в хозяйстве бурята - главный источник благосостояния, поэтому они выступают главным объектом имущественных отношений. Автор обращает особое внимание на то, что право собственности на домашних животных занимают центральное место в обычном праве бурят. Их детальное исследование приводит автора к выводу о полной гомогенности этих институтов современным правовым принципам.

В качестве оригинального явления в правовом регулировании можно выделить понятие «бодо» Бодо - штука крупнорогатого скота. как объект имущественных отношений, в свою очередь выступающий в качестве всеобщего эквивалента. Его соотношение с «девяткой», распространенной мерой материального возмещения в монгольском праве, позволяет сделать вывод о более древнем происхождении первого.

Гражданско-правовая ответственность не всегда четко разграничивалась с другими видами юридической ответственности. Вместе с тем виды гражданско-правовой ответственности, основания и сроки исковой давности и многое другое свидетельствуют об их гомогенности с основополагающими принципами современного гражданско-правового регулирования.

В заключительном параграфе «Уголовное право» диссертант ставит перед собой цель раскрыть содержание архаичных по своей природе уголовно-правовых институтов, имеющих значительное своеобразие и самобытность.

Для всех правовых систем древности характерно отсутствие четкого разграничения между уголовным преступлением и гражданско-правовым деликтом. Как следствие причинение материального, морального, физического вреда влекло за собой возникновение материального обязательства, известного в науке как система композиции.

В основе системы композиции лежали понятия яалы и андзы, общие для соционормативной культуры центрально-азиатских кочевников. В связи с тем, что ни в отечественной, ни зарубежной литературе не раскрываются сущность, назначение и разграничение этих понятий, в работе уделено значительное место данному вопросу. Установлено, в частности, что яала была введена как понятие, тесно связанное с понятием преступления, противоправного и особо наказуемого деяния. Для скотоводов наиболее социально опасным правонарушением являлось хищение домашних животных. Яала за угон скота предусматривала четырехкратное возмещение похищенного скота. В случае, когда виновный не мог заплатить яалу, он «выдавался с головой». В русских документах это именовалось головщиной. Однако выдача с головой в источниках права характеризовалась рядом очень важных особенностей. В прибайкальских родах невыплата яалы влекла за собой рабство преступника и его семьи, ввиду этого яала могла быть охарактеризована как головничество в чистом виде. Она предусматривала бессрочное, пожизненное рабство преступника и передачу его с семьей потерпевшему в счет уплаты яалы. Раб - богоол - мог откупиться от рабства, но это не влекло за собой освобождения всей семьи. Семья также выкупалась у их владельца. Эти отношения нашли свое отражение в памятнике обычного права бурят 1690 г., известном как «Балаганская скаска».

Однако в Селенгинском уложении рабство не было предусмотрено ни яалой, ни другими отношениями. За неуплату яалы преступник отдавался в работники - батраки (причем, он отдавался в работники любому лицу, согласившемуся выплатить яалу потерпевшему). Яала, не подкрепленная страхом бессрочного рабства, не достигала цели. Бурятские сайты при издании своего первого писаного источника права включили в систему уголовных санкций ссылку.

Смысл упомянутого выше четырехкратного возмещения похищенного скота имеет древнюю историю и в самом общем виде выглядит так: первая и вторая яалы возмещали моральный и материальный ущерб потерпевшему; третья была вознаграждением оказавшему существенную помощь в уличении преступника (например, свидетелю); четвертая яала шла на возмещение казенных расходов и оплату труда официальных лиц, производивших следствие.

Другой важной в системе композиции мерой наказания являлась древняя андза, представлявшая собой меру наказания за нарушение договора. Первым и наиболее важным в жизни степняка договором был договор о брачном союзе. Сначала брак выступал как договор межродовой, потом более персонифицированный, однако же до конца не утративший своих общинных корней. Андза была предусмотрена и за другие правонарушения: убийство, побои, оскорбления. Значение андзы как меры обеспечения договора не противоречит правилам, предусматривающим ответственность за этот вид преступления, поскольку личная неприкосновенность как норма родилась не во внутриобщинных отношениях, а как норма межродовых отношений. Она могла выражаться в запрете нападать на чужака с целью убийства или причинения вреда его здоровью. Однако это правило распространялось на чужака, являющегося членом общины, с которой был заключен межродовой договор. В дальнейшем межродовое соглашение распространилось на всех и с разложением родовых отношений превратилось в общий правовой принцип. Однако андза как мера обеспечения общественного договора сохранилась для регулирования брачных отношений и для регулирования личной неприкосновенности лица. Критерием его разграничения с яалой являлось то, что это было возмещение самому потерпевшему. Никаких выплат из андзы другим лицам не производилось, если это прямо не предусматривалось нормой.

Особо следует подчеркнуть еще одну существенную характеристику андзы - ее размер был неопределенным. Стороны устанавливали размер конкретной андзы исходя из обстоятельств дела, состоятельности лица, степени вины и других факторов, имевших место в конкретном случае. При этом максимальный размер возмещения был предметом общественного соглашения, фиксировался договором.

В русских переводах памятников обычного права бурят все разновидности штрафов, известных в монгольском праве как алданги, ба, торгуль, и некоторые другие переданы единым правовым термином «штраф». В отличие от яалы и андзы они предусматривали выплаты в пользу третьего лица, не участвующего непосредственно в правоотношениях из правонарушения. Например, алданги - это штраф, выплачиваемый в пользу государства. Ба - наказание в виде штрафа в пользу общества.

Древний правовой институт «гонение следа» также изложен в памятниках обычного права бурят. Он представляет собой совокупность общих правил, регулировавших порядок расследования и привлечения к уголовной ответственности лиц, совершивших угон скота. Гонение следа имело следующие процессуальные стадии: объявление о воровском следе, передача воровского следа, обыск, принятие решения. При установлении достоверных данных о виновности лица в совершенном преступлении ему присуждалась выплата - яала. Основанием для назначения яалы признавалась вина, доказанная уликами и свидетельскими показаниями.

Процессуальные нормы выделяют самостоятельный институт гонения приграничного следа. Правила, регламентирующие действия его участников, имеют общие правовые принципы с вышеописанным институтом, за исключением норм, определяющих субъект такой ответственности. Если принятыми мерами преступник не был обнаружен и непрерывный след не удалось в соответствии с законом передать другому территориальному ведомству, то все население несло обязанность возмещения.

Следует отметить, что нормы уголовно-правового регулирования были направлены как на восстановление нарушенных противоправными действиями прав личности, так и включали в себя меры по примирению сторон.

Обычное право бурят представляло собой действенный способ обеспечения правопорядка и социального согласия и стало фактором в целом прогрессивного развития бурятского народа в рамках российского государства в условиях постфеодального общества.

В заключении диссертации подводятся итоги работы, фиксируются главные содержательные моменты, определяются перспективные направления последующих исследований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНО В СЛЕДУЮЩИХ ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТАХ АВТОРА:

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ:

1. Тумурова А.Т. Обычное право бурят: историко-теоретические аспекты // Российское правосудие. 2010. № 3. С. 100-105. - 0,5 п.л.

2. Лапаева В.В., Тумурова А.Т. Процессы генезиса права с позиций принципа формального равенства // История государства и права. 2009. № 17. С. 8-17. - 0,7 п.л., авторский вклад - 0,35 п.л.

3. Тумурова А.Т. Происхождение калымного брака (по материалам обычного права бурят) //История государства и права. 2009. № 14. С.27-31. - 0,7 п.л.

4. Тумурова А.Т. РРРРегулирование брачно-семейных отношений в обычном праве бурят // Журнал российского права. 2009. № 7. С.112-120. - 0,4 п.л.

5. Тумурова А.Т. Институт усыновления (удочерения) в обычном праве бурят // Закон и право. 2009. № 6. С.118-120. - 0,4 п.л.

6. Тумурова А.Т. Рабство и рабовладение как институты обычного права (по материалам обычного права бурят) // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2009. № 6. С.246-252. - 0,3 п.л.

7. Тумурова А.Т. Обычное право бурят: судебная система бурят в XIX в. // Российское правосудие. 2008. № 3. С.93-95. - 0,5 п.л.

8. Тумурова А.Т. К вопросу о публичном и частном в монгольском праве // Вестник Бурятского государственного университета. Вып.3. Серия: юриспруденция. 2006. С.60-72. - 0,8 п.л.

9. Тумурова А.Т. Об одной незамеченной закономерности развития родовой общины // Вестник Бурятского государственного университета. Вып.2. Серия: юриспруденция. 2006. С. 94- 112. - 1,1 п.л.

10. Тумурова А.Т. Еще раз к уточнению понятия «обычное право» // Вестник Бурятского государственного университета. Вып.1. Серия: юриспруденция. 2005. С. 3-16. - 0,8 п.л.

Работы, опубликованные в иных научных изданиях:

1. Тумурова А.Т. Обычное право бурят в монгольской правовой системе: монография. Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2005. 280 с. - 18,0 п.л.

2. Тумурова А.Т. Генезис обычного права бурят: монография. Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2005. 240 с. - 15,0 п.л.

3. Тумурова А.Т. Обычное право бурят: Селенгинское уложение 1775 г.: монография. Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2004. 127 с. - 8,0 п.л.

4. Тумурова А.Т. Происхождение функций социального государства // Конституционное (уставное) законодательство субъектов Российской Федерации как составная часть конституционного законодательства России (к 15-летию Конституции Республики Бурятия): Материалы международной научно-практической конференции (г.Улан-Удэ, 20 марта 2009 г.)/ Под общей ред. К.А.Будаева. Улан-Удэ: Бурятский государственный университет. 2009. С.257-262. - 0,3 п.л.

5. Тумурова А.Т. К вопросу о развитии федерального законодательства о конституционном правосудии субъектов Российской Федерации // Российское право. 2009. № 7. С.20-23. - 0,3 п.л.

6. Тумурова А.Т. Происхождение правового равенства (по материалам обычного права бурят) // Журнал монгольского права (Монголия). 2009. № 4. С.54-67. - 1,0 п.л.

7. Тумурова А.Т. Генезис правовой культуры кочевников в контексте цивилизационного и формационного подходов // Вестник Бурятского государственного университета. Вып.2. Серия: Экономика. Право. 2009. С.196-200. - 0,5 п.л.

8. Тумурова А.Т., Дугарова С.Ж. Проблемы методологии востоковедных сравнительно-правовых исследований // Сравнительное правоведение в странах Азиатско-Тихоокеанского региона: материалы междунар. науч.-практ. конф. (г.Улан-Удэ, 22-24 июня 2008 г.). Улан-Удэ: Издательство Бурятского государственного университета, 2008. С.33-35. - 0,4 п.л., авторский вклад - 0,3 п.л.

9. Тумурова А.Т. К 200-летию административной реформы: Селенгинская степная инородческая управа // Традиционная система управления кочевых сообществ Южной Сибири: Материалы научно-практической конференции 11-12 июня 2008 г., г. Улан-Удэ. Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2008. С.12-15. - 0,3 п.л.

10. Тумурова А.Т. Некоторые проблемы методологии востоковедных сравнительно-правовых исследований // Сравнительное правоведение в странах Азиатско-Тихоокеанского региона: материалы междунар. науч.-практ. конф. (г.Улан-Удэ, 15-16 июня 2007 г.). Улан-Удэ: Издательство Бурятского государственного университета, 2007. С.103-107. - 0,4 п.л.

11. Тумурова А.Т. К вопросу о цивилизационном и формационном подходах в аспекте генезиса кочевой культуры // Мир Центральной Азии: материалы международной конференции, посвященной 125-летию Ц. Жамцарано (ноябрь 2006 г.). Улан-Удэ, 2007. С.36-42. - 0,5 п.л.

12. Тумурова А.Т. Монгольская правовая система // Мир трансграничья: Россия-Китай-Монголия: сб. материалов научно-практической конференции «Мир трансграничья: Россия-Китай-Монголия (21-23 октября 2006 г.): в 2-х т. Т.2. Чита, 2006. С. 75-85. - 0,6 п.л.

13. Тумурова А.Т. Обычное право в монгольской правовой системе // К 800-летию Их Монгол Улс: материалы международной конференции, посвященной 800-летию государства «Их Монгол Улс». Улан-Батор, ноябрь 2006 г. Улан-Батор: Издательство университета «Шихи-Хутуг», 2006. С. 244-249.- 0,3 п.л.

14. Тумурова А.Т. Теоретико-правовые вопросы социогенеза в контексте традиционного общества // Буряты в контексте современных этнокультурных и этносоциальных процессов: Сборник статей в 3-х т. Улан-Удэ, 2006. Т. I. С.55-64. - 0,5 п.л.

15. Тумурова А.Т. Кочевники и генезис государства и права // Традиции государственности и обновления: Материалы IХ Международного конгресса монголоведов. Улан-Батор, 2006. Т.3. С.77-87. - 0,5 п.л.

16. Тумурова А.Т. Природа кочевой цивилизации (к постановке проблемы) // Вестник Бурятского государственного университета. Серия 4: История. 2005. Вып. 10. С.125-130. - 0,5 п.л.

17. Тумурова А.Т. Обычное право бурят (постановка проблемы изучения) // Университет в условиях реформирования российского общества: сб.тр., посвящ. 10-летию Бур. ун-та: Издательство Бурятского госуниверситета. Улан-Удэ. 2005. С.57-66. - 0,4 п.л.

18. Тумурова А.Т. Социология обычного права // Сравнительное правоведение и проблемы современной юриспруденции: Сб. материалов международной научно-практической конференции. Екатеринбург, 2005. С.122-127. - 0,5 п.л.

19. Тумурова А.Т. Брачно-семейное право бурят // Актуальные проблемы юридической науки и практики: Сб. статей. Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2000. С. 24-30. - 0,4 п.л.

20. Тумурова А.Т. Селенгинское уложение 1775 года - первый писаный памятник обычного права бурят // Актуальные проблемы современной юридической науки и практики: сборник статей преподавателей и аспирантов юридического факультета БГУ. Вып. 1. Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 1999. С. 20-29. - 0,3 п.л.

21. Тумурова А.Т. Правовое положение бурятской женщины (обычное право бурят XVII-XVIII вв.) // Женщина и общество: Сб. статей научно-практической конференции. Иркутск: издательство Иркутского государственного педагогического университета, 1999. С. 189-195. - 0,5 п.л.

22. Тумурова А.Т. Институт усыновления (удочерения) в обычном праве бурят // Исследования по истории Бурятии: Сб. статей преподавателей и студентов. Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета. 1998. С. 43-58. - 0,6 п.л.

23. Тумурова А.Т. Обычное право бурят //Обычное право и правовой плюрализм в изменяющихся обществах: материалы ХI Международного конгресса по обычному праву (Москва, Россия, 18-22 августа 1997 г.). М.: Издательство Института этнологии и антропологии РАН, 1997. С.87-89. - 0,3 п.л.

24. Тумурова А.Т. Право собственности по обычному праву бурят // Вестник Бурятского государственного университета. Серия: история. 1996. С.78-83. - 0,4 п.л.

Размещено на Allbest.ru